355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Левицкая » Звериное царство » Текст книги (страница 1)
Звериное царство
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 09:18

Текст книги "Звериное царство"


Автор книги: Ольга Левицкая



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Ольга Левицкая
Звериное царство

От автора

Наверное я чудачка. Потому что до сих пор искренне верю, что писать книгу надо так, чтобы дрожь брала, эмоции хлестали через край. Чтоб смеяться и плакать, любить и ненавидеть... К сожалению, сейчас это неактуально. В почете книжки легкие, с релаксом.

Вообще, кто-то может обвинить меня в обилии тяжелых и порой просто страшных сцен. В том числе жестких сексуальных описаний. Что поделаешь! Писала о том, что было...

Еще раз приношу извинения за обилие в романе тяжелых сцен, насилия, в том числе сексуального. Возможно, мне не следовало с такой «достоверностью» описывать события. Именно это отпугивает редакторов и издателей. Но вот лично я считаю, что «из песни слова не выкинешь». Не хочу заниматься литературной кастрацией. Так что заранее предупреждаю читателей: мало здесь никому не покажется. Это уж точно не «развлекаловка». Здесь все реально и всерьез. С уважением, Ольга Левицкая.

Часть первая
Возвращение тигра

Глава 1

Вечерние занятия закончились. Дети, выучив «домашку» и отчитавшись перед звеньевыми, наконец обрели желанную свободу. Некоторые остались в классах – читать книжки и смотреть старенький черно-белый телевизор. Но большая часть учеников разбежалась по всей территории огромного школьного парка. Наступило время свободного часа. И каждый из почти трехсот учащихся санаторно-лесной школы старался использовать этот драгоценный час с максимальной отдачей.

Места хватало всем. Тогда, в октябре 1988-го года, территория заведения занимала несколько гектаров огороженного лесного массива на окраине города. Это была очень старая школа, единственная такого рода в Приволжске. Классы здесь были только с третьего по восьмой. Попасть учиться в лесную можно было по направлению из детского тубдиспансера. Дети прибывали в основном ослабленного здоровья, с целыми букетами всевозможных заболеваний, наиболее частыми из которых были бронхит и астма.

Но была и другая часть «контингента» – не такая многочисленная, зато более организованная и сплоченная. Дети из неблагополучных семей. Таких всегда хватало. Пьющие родители, нечего есть, отсутствие элементарного присмотра – обычная картина для нашего непростого времени. Участковый врач в таких случаях также мог дать ребенку направление в лесную школу. Родители, за редким исключением, были счастливы сбагрить напрягающее их дитя на халявную кормежку. Дети пребывали в школе почти круглый год, приезжая домой только на каникулы.

«Неблагополучные» ученики обычно сразу же брали инициативу в свои руки и вовсю верховодили. В каждом классе была своя группка блатных малолетних царьков. Последние в учебе, во всем остальном они были первыми. Их авторитет был непререкаем, к «хроникам» они относились с нескрываемым презрением, всячески обижали их и притесняли...

Жизнь в санаторке текла своим размеренным чередом. За долгое время здесь сложился нерушимый распорядок, остававшийся неизменным вот уже добрых три десятка лет. Подъем в полвосьмого, зарядка, завтрак. Затем уроки до двенадцати, свободный час, обед. После обеда тихий час. «Домашка» – выполнение школьных заданий. Потом ужин, прогулка на свежем воздухе и спать, предварительно почистив зубы.

Штат школы также отличался редкостным постоянством. Полностью отсутствовала проблема текучки. Так как учителя и воспитатели получали двадцатипятипроцентную надбавку к окладу за общение с «больными», то они очень дорожили своим местом и работали в школе вплоть до самой пенсии. Среди них попадались совершенно разные люди, но в большинстве своем это были опытные педагоги, умевшие ладить с детьми и пользовавшиеся у них искренним уважением. Хотя, конечно, попадались и оригинальные типажи. Такие как Лиана Казимировна, Нина Федоровна (Нин-Фа) или Алена Макаровна. Им приходилось несладко, но они стоически терпели все.

Мужчин в школе было всего двое, если не считать директора. Завхоз Георгий Федорович по прозвищу Гефест и физрук Модест Аркадьевич – крупный пожилой мужчина, очень серьезно относящийся к своему предмету. Он вел также кружок лечебной гимнастики.

Отдельно можно было выделить Марину Алексеевну, пионервожатую. Молодая эффектная брюнетка двадцати восьми лет, с бюстом третьего размера, она была замужем уже шесть лет. Брак этот тяготил ее, равно как и нудная неперспективная работа с молодняком. Она искала только подходящего случая, чтобы попрощаться со школой навсегда.

Глава 2

На небольшой полянке, неподалеку от столовой, четверо семиклассников играли в кругляши. Худые, болезненного вида ребята увлеченно подбрасывали в воздух камешки и бурно обсуждали удачные броски.

– Ну, Саня, давай!

Чернышев Саша (Черныш) – высокий сутулый подросток с торчащими ушами – повернул ладонь кверху и растопырил пальцы. Ему не везло. Серый с ходу взял все восемь конов, а он срезался на третьем. Партнер разместил на его руке пять небольших камешков самым неудобным образом.

– Валяй!

Саня вскинул вверх камни и поймал только три.

– За два! – подхватили окружающие.

– Ку-ку, пишите письма! – добавил Серый-Серега Пикин. Его круглое рябое лицо светилось от торжества. Проигравший, ничего не отвечая, подставил лоб. Серый подбросил камешек в воздух, во время его полета успел дать приятелю шелчка и снова поймал камень. Двое наблюдателей – Витька Ампилов и Вовка Белов рассмеялись.

Между тем матка (главный камень) летала в воздухе, Серый несильно щелкал по лбу покорно терпевшего Саню, а «секунданты» считали:

– Один... пять... восемь...

Увлекшись игрой, они не заметили, как из-за деревьев появилась еще одна группа подростков. Они остановились неподалеку и с ухмылками стали наблюдать за играющими.

– Во дают, бибигоны!

Их было пять человек. Неприятные пацаны с наглыми лицами. Гроза всего седьмого класса, а также всех остальных школьных «хроников». За главного у них был Вадик Индин, крупный упитанный парень с большими злыми глазами навыкате. В просторечьи – Индюк. Или Брундуляк. Но в лицо все называли его уважительно – Вадя. Остальные четверо составляли «индюшачью» свиту. Шарков, Данилин, Кутьян и Боков. Все они годами жили в одной палате, всегда ходили вместе и почти никогда не ссорились.

– Двадцать! Конец! – восторженно крикнул Серый. Черныш облегченно вздохнул и все четверо стали собирать разлетевшиеся по сторонам кругляши. Не успели они покончить с этой задачей, как град сильных пинков повалил их наземь. Перед ними, засунув руки в карманы и громко хохоча, стояла «индюшачья команда».

– Ну что, придурки?

– Бибигоны несчастные!

– Лямые...

Побитые пацаны только сопели, не решаясь подняться с земли. Они с бессильной злостью исподлобья смотрели на своих обидчиков.

– Чего вы?... Вадя, ну ладно, ну хватит...

– Что значит хватит? Ух! – Индин выпучил гляделки и запел гнусавым голосом. – Ну-ка дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг! ...

Крутые пацаны заржали. Они уже поняли, что сейчас произойдет и предвкушали потеху.

– Ну Вадя, ну ладно... – Лежащие на земле заныли, безуспешно пытаясь разжалобить пахана.

– Ну-ка быстро!!!

Глотая слезы от унижения, несчастные «хроники» встали на-карачки и построились в ряд, подставив свои зады для экзекуции.

– Айн, цвай, драй!

Разбежавшись, «индюшата» с размаху влепили своим жертвам таких увесистых пенделей, что те растанулись на земле во весь рост.

– Класс! – заржали мучители. – Эх, жаль с ними Дрюньки нет. Как раз пять ног на пять жоп и вышло бы...

Глава 3

– Ур-р-а-а-а!!!

Ликующий крик несся по коридору спального корпуса. – Сегодня СОПЛИ ЗЕЛЕНЫЕ!

Димка Савин из пятого скакал вприпрыжку мимо палат и радостно вопил в открытые двери. В ответ отовсюду раздавались восторженные крики. Народ веселился в ожидании ночного представления...

Спальный корпус для мальчиков представлял собой угрюмое трехэтажное здание еще сталинской постройки. На первом этаже его размещались раздевалка, умывалка, сушилка и туалет. А также спальные палаты младших классов. Второй этаж, самый густозаселенный, вмещал в себя все остальные классы до седьмого включительно. И наконец, на третьем располагался восьмой класс и комната дежурного воспитателя.

Среди немалого числа педагогов, коим приходилось следить за порядком по ночам, было несколько женщин, особо «любимых» неспокойными воспитанниками. Самой одиозной фигурой среди них являлась некая Лиана Казимировна. Это была крупная женщина лет сорока пяти, обладающая громовым голосом и грозным взглядом. В свое время она работала в детской колонии, и поэтому не сомневалась, что уж с такой-то шантрапой справится на раз. Но, что самое удивительное, именно ее почему-то никто не боялся.

Вообще, это весьма загадочный вопрос – кого боятся дети? Авторитетом в лесной почему-то пользовались именно тихие воспитательницы, такие как например Вера Федоровна (Вер-Фа). Она никогда не кричала, и одним только злобным шипеньем приводила непослушных к полной покорности. Никому и в голову не приходило безобразить на ее дежурстве.

Лиана Казимировна мнила себя дамой интеллигентной и образованной, по чистой случайности оказавшейся в этом лесном отстойнике. Она носила невообразимую прическу, называя ее «сессун», одевалась в какие-то «стильные» платья и кофты, ценила искусство и поощряла таланты. И вообще она утверждала, что у нее польские корни. Хотя все в школе знали, что настоящее ее отчество – Кузьминична.

Бестолковых и глупых учеников она ругала на чем свет стоит и называла соплями зелеными, а также козюлями. В связи с этим в школьный эпос навечно вошла песенка, авторство которой якобы приписывалось Лиане. Звучала она примерно так.

Первый куплет:

– Сопли зеленые. В колонии работала. Козюли красные.

Второй куплет:

– Сопли зеленые. В колонии работала. Козюли синие.

Потом – желтые, оранжевые, фиолетовые... И так до бесконечности.

Услышав, что сегодня ночью будет Лиана, некоторые «особо утонченные» натуры стали заранее готовиться к ночному концерту. В палатах дробили на крошки сушившиеся сухари, тащили кружки с водой, и вообще несли с улицы всякую дрянь и мусор. Все это аккуратно пряталось до поры под кроватями. По всему второму этажу бегали «послы» и договаривались о сценарии предстоящего праздника.

И вот наступил долгожданный час. Десять вечера. Отбой. В спальнях стоит полная тишина. Довольная Лиана, грозно поводя очами, проходит по всем палатам. Все лежат как паиньки, послушно закрыв глазки. Особо смешливые и невыдержанные накрылись одеялом с головой и тихо хрюкают в подушку. Погасив везде свет, удовлетворенная тетка уходит наверх, в свою резиденцию. Третий этаж самый спокойный, так как старшаков было мало, и они не хотели лишних проблем у завуча.

Не успели стихнуть шаги дежурной, как из палат в коридор на цыпочках стали красться всеобразные темные фигуры. Хихикая и посмеиваясь, они стали «творить помойку» – разбрасывать по полу всяческий мусор и поливать его водой из кружек. Причем стараясь делать это как можно дальше от своих палат. Львиная доля помойки как всегда пришлась на кусок коридора перед палатой «лямых бибигонов». Также изрядно досталось лестнице между вторым и третьим этажами.

Наконец все партизаны вернулись в кровати. В тишине раздались легкие удары ложкой по батарее. Весь этаж с замиранием сердца прислушивался к этому счету. Многие тихонько повторяли цифры вслух. Никто понятия не имел, кто стучит. Но все знали, что ударов будет ровно пять.

– Бам, бам, бам, бам, бам!

Этаж взорвался диким ревом. Это было что-то невообразимое. Вой и лай, мяуканье и кряканье, свист и визг – все смешалось в какой-то чудовищной какофонии. Пацаны словно обезумели. Они орали до хрипоты, били железяками по батареям, прыгали на кроватях, топали по полу. Гвалт стоял просто сумасшедший. Все это длилось секунд десять, потом вдруг снова наступила тишина. Все моментально улеглись по кроватям и сморили паскудные зенки.

В тишине раздался рев разъяренной Лианы. Она бежала по лестнице, изрыгая брань и проклятия аки Зевс-Громовержец.

– Мер-р-завцы! Маленькие уродцы! Сопли зеленые! Я вас на части разорву как бумажки вонючие!

Раздался жуткий грохот. Похоже, она рухнула с лестницы, подскользнувшись на «помойке». По этажу пронесся злорадный хохот.

– Мерзость, мерзость!

Лиана уже шла по коридору. Она врывалась в палаты и включала свет. Но везде видела одну и ту же идиллическую картину мирно спящих ангелочков.

– Мерзость! Вы думаете, я не знаю, что вы тут притворяетесь? Я в колонии работала! Такое видела! И вас, сопли, по стене размажу!

«Сопли» изо всех сил сдерживались, чтобы не выдать себя. Это было невероятно трудно, поэтому они накрывались одеялом и там показывали Лиане фигу или еще чего похуже.

Вляпавшись в грязную лужу у шестой палаты, она снова возопила:

– Завтра, завтра утром вы, мер-р-завцы все это языками своими погаными вылижете! Я разберусь, кто это сделал!

Наконец, вдоволь накричавшись и решив, что на сегодня все закончилось, специалист по детским колониям начинает подниматься наверх. Но не тут-то было! Из дальнего края этажа несется нестройное звучание:

– Со-о-пли зеленые, в коло-о-нии работала. Козюли кра-а-сные!

Словно львица бросается Лиана на звуки подлой песняки. Но та уже затихла, и пред очами якобы ее автора возникает все та же спящая идиллия.

– Дряни! Маленькие дряни! Ненавижу вас. Я бы вас всех перестреляла до единого!

А в это время из другого конца коридора уже опять поет несгибаемый хор:

– Со-о-пли зеле-еные...

На следующий день как обычно было большое разбирательство. Грязь на полу опять пришлось вычистить тем, чья палата была ближе всех к куче. Командиров отрядов и звеньевых мужского пола вызывали к завучу и пропесочивали. Злополучная Лиана получила очередной выговор за неподдержание дисциплины и срыв ночного отдыха.

Глава 4

В седьмом классе шел урок математики. Преподаватель – Белла Соломоновна (Белла), изящная еврейка с большими грустными глазами, тихим голосом объясняла классу очередное задание. В свои тридцать четыре года Белла являлась самой молодой учительницей в школе. Ученики ее уважали и даже побаивались. Никогда не повышая голоса, она могла час напролет внушать какому-нибудь нерадивому оболтусу, что тот неправ. При этом Белла грустно глядела на него своими черными очами и укоризненно качала головой. Ученики боялись этих «собеседований» как огня и старались с математичкой не ссориться.

В большом классе внешне царила полная тишина и внимание. Но это только на первых партах, где сидели лучшие ученики и звеньевые. В глубине помещения, и тем более на «камчатке», кипела тихая и незаметная глазу деятельность.

Виталя Грингруз (Грузило) никак не может поделить со своей соседкой парту. Жанка Беликова прочертила полосу карандашом и не дает Грузиле ее пересечь. Тот шипит, что черта проведена нечестно и пытается ее стереть. При этом они что есть силы толкаются, стараясь оставаться незамеченными.

Раздается звук якобы упавшей ручки. Шарков лезет под парту поднимать и с интересом заглядывает под юбку соседки. Он кайфует и потирает руки. Будет о чем рассказать корешам на перемене!

Невысокий чернявый паренек с умными глазами – Лешка Малышев по прозвищу Малыш, прикрывшись ладонью, неотрывно смотрит на Терехову Наташу. Она давно ему нравится, еще с прошлого класса, но он никак не решается признаться ей в этом.

Недалеко от Тереховой сидит Майя Лерман – первая принцесса класса, да и всей школы. Стройная черноволосая девочка с большими красивыми глазами. Она спокойно читает очередную записку с предложением «дружить», затем пишет «нет» и отсылает ее обратно.

Вадя Индин, дождавшись, когда учительница уткнулась в доску, быстро оборачивается к «камчатке» и плюет липучкой из трубки по бибигонам. Попав, довольный поворачивается обратно. Теперь Белов полчаса будет вычищать бяку из волос.

Две из трех задних парт занимали местные «обиженные». Девчонки наотрез отказывались с ними садиться, поэтому, в отличие от остальных, «камчадалы» представляли собой чисто «мужскую» кампанию. Эти ребята с ранних лет отличались слабым здоровьем и неумением постоять за себя. Поэтому их обижали все кому не лень, даже младшеклассники. Ударить «бибика», плюнуть в него, дать пинка или отнять домашнюю посылку считалось нормальным делом. Они вечно ходили в синяках, ссадинах и вообще старались как можно реже попадаться на глаза. Бабушка Чернышева работала уборщицей в школе и жила неподалеку от столовой. Затюканные ребятишки почти все свободное время проводили в ее маленьком домике, спасаясь от приставаний.

Палата, в которой они жили уже несколько лет, называлась «убогой палатой». Пробегая мимо нее, пацаны всегда старались плюнуть в дверь, пнуть ее ногой, крикнуть какую-нибудь гадость. Раньше там жило пять человек. Компанию дополнял некто Хоршев Андрей (Дрюнька). Из всех бибигонов он был как бы наиболее неуступчивый, даже агрессивный. Часто огрызался на притеснения, отчего ему больше всех и доставалось. Однако в прошлом году он не пришел в шестой класс. И сейчас его койка по-прежнему пустовала, так как никто не желал подселяться к «убогим».

Альбина Леонидовна (Альбина), бессменный руководитель этого класса, постоянно защищала их от «товарищей». Не помогало. Приезжавшие по воскресеньям родители плакали, глядя на свои несчастные чада, но тоже ничего не могли поделать. Беседы с заводилами типа Индина ни к чему не приводили. Забрать детей тоже не являлось выходом, поскольку в обычной школе над ними точно так же издевались...

* * *

Урок математики подошел к концу. Белла закончила объяснения, оставив за собой исписанную формулами доску, и стала задавать уроки на вечер. Глядя на учеников грустными глазами, она предупредила, что завтра будет контрольная.

– И пусть никто не рассчитывает списать. Вы меня знаете. Так что учите уроки как следует.

Прозвенел звонок. Белла собрала все свое и вышла. Не успели ученики разбежаться по коридорам, как в класс вошла Альбина Леонидовна и загадочным голосом сообщила новость.

– А вы знаете, к нам Андрюша Хоршев возвращается. Он сейчас в учительской. Со следующего урока к вам присоединится.

Большинство класса восприняло эту новость равнодушно. Искренне обрадовались только прежние товарищи по несчастью. Индин и его кореши тоже были довольны, но совсем по другой причине.

– У-у-у! Как мы соскучились! – ухмылялся Брундуляк. Классная как-то странно посмотрела на него.

– А я бы на твоем месте особо не радовалась.

– Почему это?

– Да так...

Перемена прошла в обсуждении полученной новости и странных слов Альбины. Все сошлись на том, что ничего это не значит. Просто классная намекнула, что не даст Дрюньку в обиду.

– А куда он денется! – смеялись индюшата. – Эй вы, убогие! Вашего полку прибыло!

Камчатники сидели тихо как мыши, улыбаясь и перемигиваясь. Они в самом деле соскучились по своему другу.

Прозвенел звонок, и все стали рассаживаться по местам, доставая новые учебники.

Глава 5

Класс притих, ожидая прихода учителя. Русский язык и литературу вела вредная и злющая дама пенсионного возраста – Сталина Андреевна. Вот ее-то боялись по-настоящему. Она за любую оплошность запросто могла потащить в учительскую. Или позвонить родителям. Поэтому на ее уроках всегда была мертвая тишина.

Наконец раздались шаги, дверь открылась и вошла «русичка». Класс поднялся, здороваясь с учителем.

– Здравствуйте, садитесь. – Ученики с шумом повалились на сиденья.

В этот момент в дверь зашел еще один человек, в руках у него была сумка с учебниками. Он остановился у доски, повернулся и, не глядя ни на кого, угрюмо процедил хрипловатым голосом:

– Где мое место?

Класс замер. Ученики, раскрыв рты, изумленно смотрели на прибывшего. Это был Хоршев и вроде как не он.

У доски, расправив широченные плечи, стоял настоящий атлет. Рукава рубашки едва не лопались, распираемые крепкими мускулами. Накладные карманы приподнимались выпуклой грудью. Мускулистой шее было тесно в объятиях воротника. Слегка откинув голову назад, Хоршев, казалось, никого не замечал.

– Вон туда, Андрей, рядом с Таней. Ты еще помнишь ее?

– Конечно.

Он медленно пошел по ряду, не обращая внимания на потрясенные взгляды. Проходя мимо Индина, атлет чуть повернул голову. Глаза его сузились. Вид у него в этот миг был такой угрожающий, что пахан даже слегка отпрянул назад. Дойдя до нужной парты, Хоршев расположился на сиденье. Танечка Лушева, крохотная девочка с очками в поллица, робко смотрела на приземлившуюся рядом груду мускулов. Он чуть подмигнул ей и стал выкладывать учебники в парту.

Класс возбужденно загудел. Девчонки и ребята, забыв про урок, стали обсуждать сенсационное возвращение Дрюньки. Впрочем, теперь его уже никто так не называл. Старая кличка стала явно неактуальной. Сталина Андреевна чуть заметно улыбалась. Она часто жалела этих забитых ребятишек с последнего ряда, хотя никогда не подавала вида.

– Так, хватит! Потом наговоритесь. Приступим к уроку!

Восстановив тишину, русичка приступила к проверке домашнего задания. Один за другим вызываемые ученики потянулись к доске.

Пока выдернутые властным пальцем ребята склоняли падежи, в классе не прекращался тихий шепот. Ученики пялились на неподвижно сидящего Хоршева и восхищенно чмокали языком. В то время о культуризме еще мало знали, и такое тело можно было увидеть разве что в кино. Для санаторной же школы это вообще было чем-то из ряда вон выходящим.

На камчатке царило ликование, смешанное с тревогой.

– Ну Андрюха дает! Ну вообще!

– Эх и Геркулес!

– А он с нами дружиться-то станет?

– Наверное не станет. С Индюком станет.

– А может и нет! Он ведь ничо не забыл.

– Посмотрим...

Вадя Индин сидел, погруженный в неприятные мысли. Ему не давал покоя тот страшный взгляд Хоршева. Он хорошо помнил непростой характер бывшего бибигона. – Блин, он же сейчас одним ударом пришибет! Вон какая харя злобная! – Тревога его нарастала. Индин посмотрел на своих товарищей. Те также сидели молча, занятые своими мыслями. Все понимали, что Хоршев приехал неспроста. Что-то будет...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю