Текст книги "История одной деревни"
Автор книги: Ольга Лапина
Соавторы: Альфред Кох
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Дешевая земля
Земли, на которых селились колонисты, по большей части были пожалованы в частное владение чиновникам за службу и военным за боевые заслуги на Кавказе. Как только положение в регионе стало стабилизироваться, владельцы этих участков пытались получить доходы, сдавая земли в аренду или же продавая их по низкой цене. Активной продаже земель и сдаче их в аренду способствовало и то, что к этому времени было отменено крепостное право, что в немалой степени усложнило положение русских помещиков.
Цены на пахотные земли на Северном Кавказе были ниже, чем в других регионах России. Например, пастбищные угодья в Кубанской области можно было приобрести по цене от 2 до 7 рублей за десятину. Тогда как повсеместно стоимость десятины земли к концу XIX века колебалась от 40 до 150 рублей.
Можно предполагать, что подобная же ситуация в отношении цен на землю была и в то время, когда «наши» немцы покупали участок у генерала Бабыча.
Как бы то ни было, но «… 2 августа 1868 года было достигнуто соглашение между управляющим генерала Бабыча и переселенцами…».
Из справки Государственного архива Краснодарского края
«…Немецкая колония Михаэльсфельд (Михаельфельд) была основана в 1868 году на купленном у П.Д. Бабыча земельном участке, расположенным у реки Джига, неподалеку от станицы Варениковской. Общий размер купленного участка составлял 4463 десятины земли… »
Оплата за землю производилась в рассрочку на три года.
Но прежде чем последует рассказ о дальнейшей жизни немецких поселенцев на таманской земле, нельзя не сказать несколько слов об истории этой земли. А история эта такова, что ее, без преувеличения, можно назвать легендарной.
От древних греков до казаков
Таманский полуостров находится на западной окраине Кубанской равнины и занимает почти 2000 квадратных километров. С севера полуостров омывается Азовским морем, с юга – Черным морем, а с запада – Керченским проливом, который и соединяет эти два моря.
Этот полуостров образовался примерно 2000 лет назад из нескольких островов, разделенных проливами. Примерно к V веку нашей эры эти острова были соединены древними наносами реки Кубани и морскими отложениями.
Одним из первых племен, населявших в XX–VIII веках до нашей эры полуостров, были кочевники киммерийцы, о которых еще упоминает Геродот в своей «Истории». В дальнейшем киммерийцы были вытеснены скифами, которые использовали эти плодородные земли под пастбища для своих многочисленных табунов коней.
В скором времени скифы подчинили себе все население Северного Причерноморья. Они совершали регулярные набеги на Таманский полуостров, перебираясь из Крыма через Боспор Киммерийский (Керченский пролив) зимой по льду.
В VII–VI веках до нашей эры начинается великая греческая колонизация. Отголоски этого великого переселения мы находим в поэме Гомера «Илиада». Знаменитые аргонавты побывали и на Таманском полуострове, который древние греки называли «царством Аида» (из-за многочисленных вулканов, которыми изобилует территория полуострова).
Греки построили на берегах Понта Эвксинского и Меотиды (древние названия Черного и Азовского морей) свои многочисленные колонии. Расстояние между этими колониями порой не превышало 5–8 километров. Фанагория, Гермонасса, Кепы, Тирамба – названия знаменитых древнегреческих колоний Таманского полуострова, которые довольно скоро приобрели известность и богатство.
Греки, разумеется, первым делом наладили в этих местах торговлю. Торговые отношения помогли им завоевать доверие и уважение местного, весьма негостеприимного, населения. Коренным же населением этих мест являлись синды, меоты, сарматы. Это были оседлые племена, которые занимались земледелием, разведением скота.
Около 480 года до нашей эры все многочисленные древнегреческие колонии, расположенные на Керченском и Таманском полуостровах, объединились в составе знаменитого в истории Боспорского царства, столицей которого была Пантикапея (ныне Керчь). Пожалуй, самый известный в истории боспорский царь – Митридат. В Керчи есть Митридатова гора, где находился его дворец. Царь этот был невероятно могущественный, сильный и мудрый. Завоеватель. Соответственно, имел много завистников и врагов. По этой причине Митридат всегда опасался, что его могут отравить. Тогда он вознамерился приучить свой организм к разнообразным ядам, принимая их небольшими порциями в течение своей жизни. Но эта предосторожность не только не стала для него спасением, но и сыграла с ним злую шутку. Когда Митридата в конце его жизни предали и друзья, и даже сыновья, царь хотел покончить жизнь самоубийством. С этой целью он принял изрядную порцию яда. Но яд, разумеется, не подействовал на него. Тогда Митридат попросил своего раба заколоть его мечом…
Боспорское царство процветало вплоть до III века нашей эры, пока его не разрушили варварские племена готов и гуннов. Особенно разрушительными для царства стали набеги многочисленных войск гуннов под предводительством Атиллы. Хотя существует и другая версия – Боспорское царство погибло в результате междоусобных войн.
Но со временем один из древнегреческих городов – Фанагория – был восстановлен. С 635 года этот город стал столицей государства Великая Болгария.
С VII по XX век земли Тамани находятся во власти Хазарского каганата. В X же веке русский князь Святослав Игоревич разбил хазарское войско и основал на Таманском полуострове знаменитое Тмутараканское княжество. Столицей древнерусского княжества стала Тмутаракань. Впрочем, русское княжество просуществовало недолго. Уже в XII веке русские князья утратили власть над этими землями, и они стали принадлежать сначала Золотой Орде, а потом, после ее распада, крымскому хану. Какое-то время земли эти подчинялись и Византии.
В XIII веке сюда прибывают с торговыми целями генуэзские купцы, построившие на Таманском полуострове и далее, вдоль побережья Черного моря, свои многочисленные торговые фактории. Наиболее важными торговыми портами, через которые генуэзцы торговали с Востоком, были Матрега (Тамань), Копа (Славянск-на-Кубани), Мапа (Анапа), Себастополис и Тана. Генуэзские купцы вывозили из этих земель зерно, фрукты, корабельный и строевой лес, воск, мед, мясные туши, кожи, меха и другие товары, привозимые горцами (аборигенами этих мест) на рынки для обмена. В огромном количестве вывозилась и рыба. В обмен на вывозимый товар генуэзцы ввозили ткани, пряности, рис, ковры, керамику, ювелирные изделия, оружие. При генуэзцах стала процветать и работорговля, которая, впрочем, имела место и во времена Боспорского царства.
Генуэзцы чувствовали себя превосходно на этих землях вплоть до XV века. А в XV веке османы, завоевавшие к этому времени большую часть Византии, захватили Константинополь. Турки перекрыли для генуэзских купцов проход через пролив Босфор, что и стало началом конца славной истории генуэзцев на территории Северного Причерноморья. Северное Причерноморье оказалось во власти Турции.
Во второй половине XVIII века обострилась борьба Турции и России за Черноморское побережье. Русско-турецкая война 1768–1774 годов стала переломным моментом в истории народов Северного Кавказа. Кючук-Кайнарджийский мирный договор, заключенный по окончании войны, предусматривал отделение Крымского ханства от Турции, выход России к Черному морю и восстановление ее прав на Азов.
Однако Турция не смирилась с поражением. Она не выводила свои войска с территории Крымского ханства и Тамани. Правительство Екатерины Второй было вынуждено предпринять решительные меры к тому, чтобы обеспечить выполнение условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Необходимо было создать прочную линию укреплений на реке Кубань. С этой целью сюда был прислан А.В. Суворов, который был назначен командующим Кубанским корпусом. В результате за короткий срок была создана система крепостей и редутов от моря до устья Лабы. Для того чтобы укрепить новую границу по реке Кубань и начать освоение присоединенных территорий, Екатерина Вторая в 1792 году разрешила переселить на правобережную Кубань Черноморское казачье войско, до этого жившее между Бугом и Днестром.
Первый отряд Черноморского казачьего войска высадился на Тамани 25 августа 1792 года. Казаки были призваны прежде всего защищать эти земли. И защищать ее чаще всего приходилось от местного населения, адыгов, которые находились под сильным влиянием Турции и осуществляли постоянные и жестокие набеги на русские укрепления и поселения.
Адыги
Нужно сказать, что в X веке нашей эры все племена, проживающие на территориях Северного Причерноморья (зихи, натухаевцы, жаневцы, хатухаевцы, убыхи и прочие), объединяются под самоназванием «адыги». Своими корнями эти племена уходят к древним племенам синдов, меотов, савроматов.
Адыгов еще называют черкесами или горцами. Некоторые исследователи всерьез полагают, что именно предки адыгов когда-то сочинили все легенды, которые стали основой для знаменитых легенд Древней Греции. В частности, легенда, аналогичная легенде о Прометее, существовала у местных племен задолго до прихода греков на земли Северного Причерноморья. Анапские экскурсоводы даже покажут вам знаменитую гору в районе Большого Утриша, к которой был прикован Прометей. Но это к слову.
В XVIII веке адыги составляли основное население Кубани. Они, как правило, жили семейными общинами, включавшими до ста человек, и малыми семьями, насчитывающими пять-семь человек. Главой семьи был мужчина – отец, а в его отсутствие – старший сын.
Все заботы о семейном быте лежали на плечах женщины. Мужчины занимались охотой, торговлей, земледелием. Но чаще они были заняты военным делом, которое и считали наиболее приемлемым и благородным для себя (что неудивительно в условиях постоянных войн, раздоров, столкновений).
Дома адыги строили самые простые – турлучные (из ветвей деревьев). Преимущество этих домов заключалось в том, что их можно было легко и быстро восстановить или построить, что было немаловажно во времена частых войн и внутренних распрей.
Прямо на полу у адыгов находился открытый очаг. Поддерживать постоянный огонь в очаге вменялось в обязанности женщин: на ночь горячие угольки присыпали золой, а утром разжигали их.
Если говорить об обычаях адыгов, то их не счесть. Но самые распространенные следующие: куначество, аталычество, избегание, гостеприимство. Избегание, например, могло проявляться в том, что в присутствии родителей муж избегал разговоров с женой, отец при посторонних лицах никогда не ласкал детей, не брал их на руки, не называл по именам и т. д.
Распространенным обычаем было и аталычество, когда ребенка (мальчика) отдавали в другую семью на воспитание, где он должен был жить до совершеннолетия. Аталыки (воспитатели) должны были привить воспитаннику все качества настоящего воина: умение сидеть в седле, владение всеми видами оружия, почитание старших, знание героических песен. Воспитанник должен был быть смелым, благородным воином.
Куначество – договор о дружбе. Причем договор этот мог заключаться не только между представителями одного рода-племени. Так, например, дружеские отношения зачастую складывались у адыгов с казаками. Хотя чаще всего они, конечно, воевали друг с другом.
Гостеприимство – святой закон для адыгской семьи. Гость – посланник небес. Для гостей отводили лучшую комнату в доме, которая называлась кунацкой. Или даже строили отдельный дом. Говоря о традициях адыгов, нужно сказать, что у них приветствовалось единобрачие. Хотя многоженство не воспрещалось. Но узы брака считались нерушимыми.
В детях воспитывали трудолюбие, уважение к древним обычаям, почитание старших. Девушек в горской семье обучали рукоделию, домоводству, ведению домашнего хозяйства, мальчиков – военному искусству. Развитыми у адыгов были ремесла, прикладное искусство. Высокого мастерства достигло золотошвейное искусство. Многие путешественники с восторгом писали о черкесских мастерах золотого шитья по коже и ткани.
Религиозные воззрения адыгов сочетали в себе элементы язычества, христианства и ислама.
Если же говорить об устном народном творчестве, то оно выразилось прежде всего в нартском эпосе. Нарты – это богатыри, герои легенд, сказаний, поэм. Они боролись со злом, защищая свой народ. Несомненно, горцы старались воплотить в себе лучшие черты нартов. Еще А.В. Суворов отмечал бесстрашие и военное мастерство адыгов. Они оказывали яростное сопротивление всем чужеземцам, которые приходили время от времени на их территории. И грекам, и генуэзцам, и туркам. И казакам, когда те пришли в Северное Причерноморье.
Казачество
Немало казаков погибло в постоянных военных столкновениях с горцами. И днем и ночью приходилось им быть настороже, вести постоянную, изнуряющую войну с черкесами. Хотя вместе с тем, как уже говорилось, нередки были случаи образования между казаками и горцами куначеских, дружеских связей. А кунаки – братья. Братья же должны были делить друг с другом и горе, и радость. Защищать честь и достоинство друг друга. В случае же необходимости и жизнь отдавать за своего кунака…
Словом, противоречивое и неоднозначное было время, где переплетались и ненависть, и дружба, и предательство, и взаимопомощь.
Другая, мирная, жизнь наступила для казаков только по окончании Крымской войны.
Из книги «Кубанское казачество и его атаманы»
«…Настала другая пора, на смену явились иные жизненные условия: горцы сложили оружие, подчинившись всем требованиям победителя. И – удивительное дело! – казак, не переставая быть казаком, сделался образцовым хозяином, точно между мечом и плугом для него не существовало никакой разницы…
Вообще, в области земледельческой техники казаки сделали замечательные успехи, хотя, надо заметить, и не без деятельного участия в этом деле иногороднего неказачьего населения…»
Здесь нельзя не заметить, что и джигинские немцы могли быть тем самым «иногородним неказачьим населением», которое помогало местным казакам делать «замечательные успехи в области земледельческой науки». Судя по тому, что у немцев Джигинки с казаками близлежащих сел завязались деловые и дружеские отношения, так оно и было.
Что касается духовной жизни казаков, то основой ее являлось православие. Не случайно, перебираясь на Кубань, казаки привезли с собой и походную церковь, которую подарил им Г. Потемкин.
Военный быт требовал от казаков безусловного послушания и выполнения всех станичных традиций и правил. Нарушения карались строго, согласно старым казачьим традициям. Это могли быть и прилюдная порка, и смертная казнь. А бывало и так, что в назидание другим казакам провинившегося возили от кордона к кордону, наказывая на каждом из них.
Казачьи семьи по своему укладу были патриархальными. Неоспоримым авторитетом в семье пользовался старший по возрасту мужчина.
Детей своих воспитывали казаки в большой строгости, с детства приучая их к военной службе и труду. Уже с малолетства обучались казачата верховой езде и джигитовке. Девочек в казачьих семьях с 7-8-летнего возраста обучали рукоделию и ткачеству. До совершеннолетия они успевали приготовить для себя приданое для замужества. Выходили замуж обычно в 16–18 лет за казаков. Браки же с иногородними (крестьянами и другими) нередко осуждались. Хотя опять-таки нельзя не отметить тот факт, что, например, казаки из станицы Старотитаровской (расположенной в 20 км от Джигинки) частенько брали в жены девушек из Джигинки. Трудолюбивые, спокойные и рассудительные красавицы-немки были желанными невестами и невестками.
Время терпения и сумасшедшего трудолюбия
Итак, в 1868 году между управляющим генерала Бабыча и немецкими переселенцами было достигнуто соглашение о продаже последним участка земли. С этого времени и начинается блистательная история немецкой колонии Михаэльсфельд.
Cемья Герман, приехали в Джигинку из Германии в 1888 г.
Спиритический сеанс с господином Гитлером (Альфред Кох)
– Я бы, господин Гитлер, начал с самого истока – родителей. Как вы к ним относились?
– Я их очень любил. Отец был таможенным чиновником, мать – домохозяйкой. Я ничего не могу рассказать, что не могли бы рассказать миллионы немцев и австрийцев, которые жили в то время. Это была обычная средняя семья со всеми обычными предрассудками. Я ходил в школу, семья была умеренно набожная. Я не вспомню чего-нибудь специального, особенного. Мой отец Алоиз Гитлер умер в 1903 году, а мать Клара – в 1907-м. Когда началась моя политическая деятельность, они уже умерли.
– А как складывалось с братьями-сестрами? Насколько в семье ценили ваши способности?
– У меня были старшие братья и сестры, но они все умерли детьми. Остались родная сестра Паула, с ней мы виделись редко, и сводная сестра Ангела. Мы жили вместе: Ангела, ее дочь Гели и я. В Мюнхене. Пока я не переехал в Берлин. Я ведь практически всю жизнь был холостяком. Кто-то должен был вести хозяйство. Ангела была прекрасной хозяйкой. А Гели я очень любил. Она, к несчастью, покончила с собой. Эта была большая трагедия. Вокруг этого до сих пор много всяких разговоров, вы, наверное, слышали. А что касается моих способностей, то в семье не считалось, что они у меня есть.
– Вы два раза поступали в Академию искусств в Вене, но неудачно. Это была могучая страсть к искусству?
– Не мне судить. Тогда я был весь погружен в мечты, мифы, немецкий эпос, любил природу, очень много гулял, размышлял… Я почти до самой смерти очень много гулял по лесу, даже когда в 1943 году уехал из Адлерхорста в Вольфшанце, я и там очень много гулял. Любил природу Восточной Пруссии. Хотя мне больше нравилась Южная Германия, Австрия, горы. Это же моя родина.
Кстати, когда я поступал в Венскую академию искусств, оба раза экзаменаторы мне говорили: «Прекрасные пейзажи, но у вас нет школы для того, чтобы рисовать живую натуру». Но откуда же ей взяться, если меня не принимали учиться? Замкнутый круг!
– Вы продавали ваши картины?
– Ерунда! Я в основном рисовал открытки. Перед войной это был мой заработок. Правда, не очень большой, я чуть от голода не умер. Они как-то продавались, мне платили, но все это было не то. Политической деятельностью я занялся уже после войны, а тогда мыслей о политической карьере у меня не было. Я был – так и напишите – нищим. Нет, я не был асоциальным человеком, я пытался поступить в высшее учебное заведение, я занимался живописью, но популярным художником я не стал, и выучиться мне не удалось.
– Вы были склонны к мистике? Видели какие-то знаки своей судьбы?
– Нет. Я не мистик. Меня это увлекало, да, но не поглощало полностью. Я гораздо больше реалист, чем многие думают. В 15–18 лет это заставляет работать воображение, но, когда я стал старше, мистика для меня не стала руководством к действию. Кроме того, меня очень сильно изменила война. Там я понял несколько важных вещей. Я понял, что честь – это очень важно и для мужчины, и для нации. Нация без чести не имеет будущего. Единственный способ выжить – это защищать свою честь. Второе: я понял, что никакой говорильней не заменить эффект прямого действия. И третье. Вся история – это история борьбы наций, и в ней не может быть компромиссов. Война – естественное состояние любой нации. Если нация не защищает свои честь и интересы, то она исчезает. Ее место занимают те, кто в состоянии это делать.
То, что в явном виде мною было сформулировано только в «Майн кампф», зрело еще во время войны. Поначалу в этом было много романтики. Но в этом было и много реализма. «Окопная правда» была результатом моих наблюдений за людьми на фронте и вообще за ходом войны. Особенно за ее финалом, трагическим для Германии.
– Вы пошли на войну добровольцем, получили награды, у вас ранения… Хотя поначалу вы ведь отказались служить в австрийской армии. Почему?
– Да, я был храбрый солдат. Мне нравилась армия Фридриха Великого, армия Блюхера, армия Мольтке и Бисмарка. Она разгромила Наполеона, победила австрийцев, вошла в Париж. Эта армия своим духом, историей, порядками, дисциплиной заставляла меня соответствовать ее высокому уровню. Поэтому я добивался права служить именно в германской армии, а не в австрийской. А идейно я был пангерманистом. Мне всегда казалось нелепостью существование, с одной стороны, Германии, а с другой – Австро-Венгрии…
Несколько чудом сохранившихся старинных фотографий дают нам некоторое представление о том, как выглядели джигинские немцы в те годы. Женщины на этих фотографиях довольно строги и одеты, как правило, в темные глухие кофты и длинные широкие юбки, тоже из темной ткани. Монашеское одеяние по виду. Волосы покрыты темным платком. Мужчины на этом фоне выглядят более нарядно и даже кокетливо: костюм-тройка, сапоги, белые рубашки, из карманов жилеток выглядывают золотые цепочки от часов. И как же мало походят они на типичных деревенских жителей. По виду это скорее городские жители. Впрочем, Джигинка (Михаэльсфельд) уже к концу ХIX века по внешнему виду и респектабельности превосходит даже Анапу.
Все-таки нужно отметить, что джигинские немцы были рисковыми людьми. Чрезвычайно рисковыми. Во всяком случае, изрядная доля смелости требовалась им, чтобы перебраться на Кубань. В те годы, когда они прибыли на Кубань, правительство и местные власти предпринимали отчаянные попытки привлечения на эти земли переселенцев по окончании Крымской войны. Приглашали переселенцев и с Украины, и с Поволжья. И люди с этих земель действительно приезжали на Кубань. Приезжали и… по большей части опять уезжали. Дело в том, что ситуация, которая сложилась на Кубани в эти годы, была, мягко говоря, непростой.
Судите сами. Не так давно отгремели русско-турецкие войны, только-только закончилась Крымская война. Повсюду еще были заметны следы чудовищных разрушений. Нередкими были и случаи нападения на мирные поселения со стороны черкесов. В одном из документов, в частности, отмечается, что черкесы из села Суворов-Черкесский, что находится неподалеку от Джигинки, были весьма недовольны соседством с немцами. Почему? Бог весть. Не понравились им чужаки. Хотя, похоже, что личной неприязни именно к немцам у них не было. Просто не нравились чужаки в принципе.
Кстати, не только набеги черкесов могли приводить в трепет население Михаэльсфельда в то время. И турки были весьма частыми гостями. Должно быть, по старой памяти они нередко заглядывали в свои бывшие владения. Поскольку лиманы в то время простирались почти до Джигинки, то джигинские немцы могли часто видеть, как турки на лодочках подплывали к селу почти вплотную.
Словом, Анапа после Крымской войны – в руинах, не лучше выглядят и окрестные села, быт не налажен, часто отсутствует самое необходимое. При этом земли вокруг – видимо-невидимо. И ее, эту землю, нужно было обживать и защищать. Ухаживать за ней нужно было, сеять пшеницу, кукурузу, выращивать фрукты-овощи. Одним словом, была большая нужда в рабочих руках. А их-то и недоставало. Русские и украинские переселенцы, наслышанные о трудностях в здешних местах, не слишком торопились перебираться на Кубань.
Тогда-то местные власти и стали приглашать иностранцев. Так, в Витязево, недалеко от Анапы, образовалось компактное поселение греков. В селе Варваровка поселились чехи. А на месте нынешней Джигинки, как мы уже знаем, обосновалась немецкая колония Михаэльсфельд. Рисковые люди. Им, первым переселенцам, было очень непросто выживать на новом месте. От них требовалось немало терпения, мужества, выносливости. И трудолюбия сумасшедшего.
Из книги «История немцев России»
«…Колонисты активно расширяли производство зерна – сначала на основе наемной силы, хлынувшей на юг после реформы 1861 года, а потом на основе механизации земледелия. Эта механизация началась еще в 1830-е с изготовления самодельных молотилок, веялок, плугов, применения сельхозмашин. Такая механизация на конной тяге позволяла колонистам расширять запашку и посевы при минимальном использовании наемной рабочей силы. Как правило, на 60-десятинное хозяйство держали только одного сезонного рабочего, а в основном работали члены семьи. В результате производительность труда была намного выше у колонистов по сравнению с русскими и украинскими крестьянами. Еще в Бессарабии наибольшее распространение получили виноградарство, выведение крупного рогатого скота и племенных пород лошадей…»
Первоначально, конечно, колония имела вид неказистый. И даже убогий. Несколько землянок, огороды, молодые сады. Но не за горами уже было то время, когда название Михаэльсфельд станет едва ли не именем нарицательным, подразумевавшим трудолюбие, благосостояние и порядок.
Колония Михаэльсфельд, конец XIX в.
И это неудивительно, поскольку землю, когда-то купленную у генерала Бабыча, немецкие колонисты использовали с максимальной отдачей и пользой.
Бережно, с любовью относились колонисты к каждой сотке земли, продумывая, просчитывая, предугадывая будущую выгоду. В селе Михаэльсфельд, как и в других немецких поселениях Кубани, закладывались сады, виноградники, разводился племенной скот.
Из книги Л.И. Баклыкова «Рассказы о лечебном винограде и винах Кубани»
«…П. Кириллов, корреспондент газеты “Кубанские областные новости”, в 1894 году писал: “…В колонии Михаэльсфельд, основанной немцами-переселенцами из Таврии в 1868 году, до 100 десятин виноградных садов. Вино сбывают в Темрюк и Мариуполь. Здесь бутылка вина стоит 20 копеек, а в Витязево за бутылку “Бургундского” взяли 60 копеек…”»
На равнинных пахотных землях выращивали пшеницу, овес. Плавневые земли использовались под сенокосы, пастбища для скота. Собирали отменные урожаи кукурузы, бахчевых культур.
Из книги «История немцев России»
«…Агротехника немецких поселенцев в конце XIX – начале XX века отличалась от крестьянской и весьма разнилась среди колонистов. Отбор способов обработки почвы под озимые и яровые, уборки урожая основывался на принципах наибольшей рациональности и эффективности. Для немецкого земледелия были характерны многопольный севооборот с плодопеременной системой. Высокая рентабельность немецких хозяйств была обеспечена комплексом условий: использованием последних достижений в агрономии и зоотехнике (районированием сельскохозяйственных культур, разведением лучших племенных константных и новых пород и т. д.), применением передовой сельскохозяйственной техники и способов обработки земли, грамотной экономической политикой внутри колоний и отдельных экономий. …Землепользование носило общинный характер, при котором сохранялась чересполосица на пахотных землях, но отсутствовали переделы земли. Ею пользовались на правах владения…»
Таким образом, колония Михаэльсфельд постепенно начинала приобретать все черты зажиточной колонии.
Но уже через три года после новоселья колонисты были поставлены перед фактом существования в России на новых условиях.
