Текст книги "Каждому дракону по черепушке, или Баба Глаша, давай! (СИ)"

Автор книги: Ольга Коротаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Ольга Коротаева
Каждому дракону по черепушке, или Баба Глаша, давай!

Глава 1

– Ни фига себе! – вырвалось у меня при взгляде в зеркало. – В смысле, даже ни одного фигового листочка? Красота… Тьфу ты! Срамота, хотела сказать.

Молодая стройная девушка с тонкой талией, высокой грудью и длинными ногами, которую я видела в отражении, осуждающе покачала головой. Светлые волосы голубоглазой незнакомки влажно покачнулись, на гладкой коже засверкали капельки, и за спиной красавицы я заметила наполненную водой медную ванну. По поверхности воды плавали лепестки цветов.

Кроме ванны, зеркала и небольшого горшка в крохотной, с мою кладовку, комнатке ничего не было. Ни шкафчика, где можно было бы найти одежду или полотенце, ни коврика, на который можно встать. Я зябко переступила босыми ногами и обхватила себя руками. Проворчала:

– Вот что значит «заново родилась»? Так и простуду подхватить недолго. Поскорее нужно обтереться и одеться, а то новое тело я потеряю ещё быстрее, чем старое.

Только сделала шаг к выходу и потянулась к двери, чтобы открыть, как из-за неё раздался грубый мужской голос:

– Рабыня готова?

Я остановилась и, отдёрнув руку, выгнула бровь. Рабыня? Вот это сюрприз…

– Простите, господин, – залебезила женщина. – Человечку я обмыла, но ещё не натёрла ароматными маслами. Как раз собиралась…

– Владыка не любит ждать! – оборвал её мужчина. – Сам справлюсь!

Что он со мной обнажённой делать собрался? Сердце бухнулось в рёбра, и я молниеносно надавила на задвижку, запираясь в комнате, как дверь дрогнула, но выстояла.

– Почему заперто?! – рыкнул мужчина.

– Не имею представления, господин Латгард. Может, заклинило? Толкните сильнее!

– Не стоит ломать дверь, – поторопилась вмешаться я. – Скажите, что нужно.

Голосок мне понравился – звонкий, уверенный!

– Чтобы ты спустилась к владыке, – отозвалась женщина. – Он хочет осмотреть товар.

 – Товар?

Слово покоробило ещё сильнее.

– Во имя Ортвина! – нервно воскликнула она. – Девочка, если будешь упрямиться, нам всем не поздоровится.

Ситуация казалась безвыходной, и я решила подождать с революционными планами. Никогда не поздно, улучив момент, сбежать от работорговца.

– Хорошо, – спокойно согласилась я. – Принесите какую-нибудь одежду.

– Ты не поняла, – поспешила пояснить женщина. – Господин Латгард хочет показать товар лицом.

«Да скорее уж задницей!» – нахмурилась я.

– Голая не пойду, – сухо предупредила их.

С той стороны притихли, наверное, всё-таки отправились за одеждой. Я поняла, что ошиблась сразу, как услышала злобный рык:

– Клянусь Ортвином! – а потом содрогнулась дверь. – Я сверну тебе шею, если не выйдешь, человечка!

– Господин Латгард, вы глуховаты? – ещё холоднее уточнила я. – Сказала же, нагая щеголять не стану. Пока не согласитесь с моими условиями, дверь не открою.

– Ладно, – неожиданно быстро сдался тот. – Я согласен. Выходи.

– Что-то я вам совсем не верю, – доверившись чутью, возразила я. Они оба упомянули это зубодробительное имя. Скорее всего, это местный небожитель. Проверим? – Поклянитесь Ортвином.

– Да она с ума сошла, – потрясённо ахнул женский голос.

– Отведает кнута, станет как шёлковая, – грозно рявкнул мужчина, и дверь снова содрогнулась.

Вот зря он так. Я бабушка добрая, но есть у меня один пунктик. Не люблю, когда мужчины на женщин руку поднимают. Это мне не понравилось ещё с момента, как только муж решил попробовать такой фокус со мной. В общем, лучевая кость у него срасталась примерно месяц, а к моменту, когда сняли гипс, мы уже были разведены.

Не стерпела тогда, не позволю и сейчас!

На размышления было секунды две, не больше, и я схватила горшок. Хороший такой, крепкий! Сразу видно, мастер лепил. Увесистый, так как внутри что-то булькало.

«Надеюсь, это не то, о чём подумала. А если то – Латгарду же хуже».

Глава 2

Раздался треск, и дверь разлетелась вдребезги. Когда в помещение ворвался огромный мужчина с густой бородой, я со всей силы обрушила ему на голову горшок. Черепки разлетелись, а маслянистая жидкость потекла по ошеломлённому лицу незнакомца, ручейками разбежалась по широким плечам и забарабанила тяжёлыми каплями по деревянному полу.

Запахло, кстати, очень приятно: цветами и благовониями.

В проёме двери краем глаза я успела заметить бледную даму с вытаращенными глазами, как бородач пришёл в себя и зарычал:

– Ах ты, тварь!

Он потянул руку, намереваясь схватить меня за шею, но я ловко отскочила, а мужчина поскользнулся и, проехав по умасленному полу, врезался головой в зеркало и, проломив в нём дыру, застрял. Дёрнулся изо всех сил, но лишь зашипел от боли – освободиться не удалось.

«Времени мало!» – вздрогнула я.

После предложения джинна была готова ко всему… кроме роли рабыни. Не по мне это. Не выживу. Не стерплю. Может, нежная фиалка и сдалась бы на милость жестокому работорговцу и вышла бы нагая на потеху местным толстосумам, но баба Глаша, закалённая комсомольской путёвкой на целину и не уступившая в двухтысячных бандитам гончарную мастерскую, точно не прогнётся!

– Отдохни немного, голубчик-душегубчик! – выпалила я.

Быстро выскочила из уборной и огляделась во втором помещении, светлом и просторном. Окинула взглядом стол, сундук и тяжёлые шторы на окнах, а потом остановилась на испуганной женщине средних лет:

– Раздевайся!

«Сбегу, притворившись служанкой».

Незнакомка почти не сопротивлялась, и я стянула с неё длинное, до пола, шерстяное платье. Нижнее полупрозрачное не тронула, только связала служанке руки за спиной, пожертвовав пояском. Из комнатки, где стояла ванная, раздавался шум и ругательства. Судя по всему, бородач надёжно застрял. Хорошая вещь – зеркало. Добротная!

Одевшись, я подхватила острый черепок и, приставив женщине к шее, деловито спросила:

– Как мне выбраться из дома и попасть в город?

Кивнула на окно, вид из которого открывал многочисленные крыши невысоких домишек. Из многих труб, украшенных затейливыми флюгерами в виде драконов, шёл дым.

– Говори! – поторопила служанку.

– По коридору до лестницы, вниз и через кухню попадёшь во двор, – испуганно распахнув глаза, затараторила она. – Дальше ворота, но…

Тут высокие двери внезапно распахнулись, и вошёл мужчина, при виде которого весь мой боевой дух испарился, как пенсия в супермаркете. Высокий и поджарый, он напоминал хищника перед прыжком. Тёмные волосы рассыпались по широким плечам, а ярко-алые глаза прожигали меня неподдельным интересом.

За брюнетом маячили ещё люди, но рядом с ним они казались лишь невзрачными тенями.

– Что происходит? – шептались они.

В это время из маленькой комнатки с рыком вывалился Латгард. На его окровавленной шее сверкал стеклянный воротник, половины бороды не было. Похоже, случайно, «побрился», протаранив зеркало.

– Убью! – рыкнул он.

И, бешено вращая глазами, он кинулся на меня, но поскользнулся и, когда я сделала шаг в сторону, упал на полуодетую служанку. Оба забарахтались в весьма недвусмысленной позе, а брюнет с красными глазами хмыкнул:

– Торговец из Гудьера не солгал. Это действительно… редкий товар!

Товар? От гнева и досады едва не скрипела зубами. Второй шанс в другом мире? Да здесь рабовладельческий строй! Ох, попадись мне проклятый джинн, которого я освободила из поддельной амфоры, я бы его в ночном горшке навеки заперла!

Глава 3

Несколько часов назад...

Гончарный круг мерно поскрипывал, и этот звук меня успокаивал, почти погружал в приятный транс. Мои узловатые пальцы приятно скользили по мягкой, податливой глине, и постепенно, с каждым новым проходом, стенки будущей вазы становились тоньше, контуры изящней, а тряпочка в левой руке – менее влажной.

Прошло больше пятидесяти лет с момента, когда отец объяснил, что мокрая тряпочка позволяет сэкономить много времени и сил, ведь не нужно каждые несколько секунд мочить руки, чтобы они хорошо скользили по глине, а меня до сих пор завораживал процесс создания красоты из бесформенного куска.

– Глафира Андреевна! – неожиданно раздалось над ухом.

Руки дрогнули, и прекрасная будущая ваза, смявшись, разлетелась по мастерской коричневыми кляксами, одна из которых попала на белоснежную рубашку Глеба, мужа моей горячо любимой внучки.

– Тьфу ты, окаянный! – воскликнула я и щёлкнула тумблером, отключая вращение гончарного круга. – Чего подкрадываешься? До инфаркта довести хочешь?!

– Я минут пять в дверь стучал, – обиженно буркнул Глеб, осторожно убирая кусок глины и обречённо вздохнул, глядя на пятно. – Хорошо, что я взял с собой футболку.

– Лучше бы мозги прихватил, – хмыкнула я, вытирая руки сухой тряпицей. – Кто же в мастерскую при параде ходит? Ты б ещё бантик на шею прицепил! Как он там называется?.. Да всё равно! Чего пожаловал? Пятница шоль? Пирогов захотелось? Будут тебе пироги! Кажется, в морозилке тесто оставалось…

– Какие пироги, Глафира Андреевна? – страдальчески простонал Глеб. – Анастасия вчера звонила вам и напоминала, что я сегодня приеду.

– У меня тут не вокзал и не гостиница, – фыркнула я, снимая прорезиненный фартук с ромашками, подаренный дочкой на Восьмое марта ещё лет десять назад. С тех пор неблагодарная больше меня не навещала. – Ежели моя Тося тебя выгнала, вертайся к родителям в Хабаровск!

– Да мы душа в душу! – возмутился Глеб и, вынув из кармана билеты, помахал ими. – Тося сказала, что вы слишком много времени проводите за гончарным кругом, а в вашем возрасте вредно постоянно сидеть в скрюченном состоянии. Поэтому мы с вами едем в музей!

– И в какие музеи нынче восьмидесятилетних бабок принимают? – ехидно уточнила я.

– Глафира Андреевна, – явно теряя терпение, выдохнул Глеб. – Я всеми силами пытаюсь заработать у жены пару очков и подружиться с её любимой бабушкой. Даже выбрал музей, который вам точно понравится. Не сопротивляйтесь, пожалуйста!

– Уговорил, противный, – сдалась я, выталкивая его из мастерской, чтобы не сбил случайно настройки обжига или не уронил банки с очень дорогими эмалями. – Но если твой музей окажется домом престарелых, клянусь, я все тамошние экспонаты на черепки пущу!

Разумеется, это были пустые угрозы.

Моя любимица Анастасия оказалась единственным адекватным человеком, который появился в нашем роду. Она бы никогда не стала уговаривать меня переехать в дом престарелых, как её мать (и моя единственная дочь). Нина решила, что фартук с ромашками – отличный подарок взамен на мой старенький домик, окружённый высотками.

Фартук я забрала – добротная вещь! – а вот в дом престарелых не поехала. Получит Нинка деньги за продажу дома, и те растают за неделю! Интересно, где я промахнулась с её воспитанием? Впрочем, знамо где! Её отца-алкоголика я выгнала сразу, как руку на меня попытался поднять, но этот ирод сумел влезть в сердце дочери и манипулировать мной через Нинку.

Не дождутся они денег за мой дом! Я уже Тосе наследство по завещанию отписала, и её муж-адвокат постарается, чтобы те двое ни копейки не получили. Жаль, что я раньше Бори в ящик сыграю и не увижу его перекосившейся физиономии!

– Эх, повернись время вспять, разве повелась бы я на смазливую морду этого козла? – проворчала я, фиксируя красивый платочек с помощью блестящей заколки. – Не стоило выходить замуж за мужчину младше себя на десять лет.

– Что вы сказали, Глафира Андреевна? – переспросил Глеб.

– Показывай давай свой музей, – повысила голос. – Надеюсь, там будут экспонаты старше, чем я. А то с некоторых пор у меня аллергия на всё молодое и привлекательное.

Глава 5

В машине зазвонил телефон, и зять нажал кнопочку на руле:

– Да, моё солнышко!

– Глеб, веди осторожно, – услышала серьёзный голосок внучки. – У бабули кости хрупкие... Кстати, не забудь отдать коробку витаминов, которую я для неё купила.

Глеб пытался перебить жену, шёпотом говорил, что бабушка Глаша рядом, но моя упрямая внучка не унималась:

– Скажи, что если не будет принимать, я из роддома сбегу и буду следить, чтобы пила их каждый день!

– Ей ты, Штирлиц недоделанный, – ворчливо вмешалась я. – Сначала с пузожителем своим договорись, когда он на свет появится, а потом угрожай! И не буду я эти ваши витамины пить. Химия одна. Тьфу! Я лучше настойку корня лопуха принимать начну. И косточкам лучше, и кошельку. А витамины эти сама пей. Тебе нужнее!

– Бабуля!

– Тося!

– Вы так похожи, что у меня мурашки, – рассмеялся Глеб и осторожно притормозил. – Приехали.

– Музей… Хмм. – я вынула из кармана очки и нацепила на нос. – Горшка?! Дети, вы думаете, у меня дома горшков не достаточно? Я даже Тоськин детский сохранила. Не тот, что глиняный, а куда она свои первые труды откладывала в полтора года.

– Ба! – возмущённо вскрикнула Тося и вдруг продолжила: – Ох… Ох… Кажется, началось!

Звонок прервался.

– Милая… – запаниковал Глеб. Выскочив из машины, обогнул её, открывая мне дверь. – Баба Глаша. Настя рожает… Как же быть?

– Помоги выйти! – протянула руку и с кряхтением вылезла из машины. Подтолкнула мужчину к автомобилю: – Что стоишь? Катись колбаской, принимай пузожителя!

– А как же вы? – Он едва не рвал на себе волосы. – Как же я вас одну оставлю?

– А как ты меня повезёшь? – саркастично ухмыльнулась я. – Знаю, полетишь сейчас, аки на крыльях. А к роддому привезёшь не бабку Тоси, а мешок с конструктором из костей. Они у меня хрупкие. Помнишь?

– Глафира Андреевна! – в отчаянии простонал Глеб.

– Я тут пока по музею погуляю, – махнула на здание. – Не бойся, не потеряюсь.

– Попрошу друга за вами приехать, – тут же оживился он и погрозил пальцем: – Только вы никуда из музея!

– Не волнуйся, – хмыкнула я. – Дождусь твоего друга и ещё экскурсию ему проведу. О горшках я знаю поболее всех музейных работников вместе взятых.

И поплелась к входу.

Конечно, я очень волновалась за внучку! Но понимала, что мои переживания ей точно не помогут. В худшем случае Глебу придётся метаться между рожающей женой и бабулькой с инфарктом. Пусть лучше так: молодым – вершки, старикам – горшки!

– Приятного просмотра, – зевнула девушка на входе, даже не взглянув на мой билет.

В музее было практически безлюдно. Лишь за огромной напольной вазой взасос целовалась парочка, да в углу на стуле дремала грузная женщина лет пятидесяти. А вокруг – горшки, черепки, вазы, тарелки и прочая утварь из глины.

– Ну-ка, ну-ка, – я заглядывала в вазы, постукивала по донышкам, проверяла толщину стенок. – Вот же халтурщики! Понятно, почему посетителей нет. Здесь же выставлены сплошь реплики!

Внезапно женщина в углу проснулась и громко возмутилась:

– Да вы что! У нас единственные в мире реплики! Все оригиналы давно уничтожены.

– Кем? – заинтересовалась я.

– А вот здесь, на подставке стоит амфора, – проигнорировав мой вопрос, продолжала наседать работница музея, – так и вовсе оригинал! Эй, вы…

Заметив целующуюся парочку, смотрительница вскочила и побежала прогонять невезучих влюблённых, а я присмотрелась к изящной амфоре, на которой были нарисованы какие-то странные символы.

– Хм, – прищурилась и поцарапала замысловатый рисунок. – Добротная эмаль. Не пузырится и не желтеет. Как раньше делали! Может, действительно, настоящая?

Решила, что не удержу огромную амфору, но осмотреть горлышко хотелось, и я, подтянув к постаменту стул, на котором спала работница, стала на него взбираться. Заглянула внутрь экспоната и при виде светящегося шарика на дне, похожего на маленькую шаровую молнию, ахнула:

– Мать честная!

Тут у меня выпала челюсть и загремела внутри амфоры, а огонёк мгновенно погас.

– Показалось, шоль? – покачала головой и попробовала засунуть руку, чтобы достать челюсть. – Слишком узко! Как челюсть-то пролезла?

Решила подождать возвращения работницы, чтобы перевернуть вазу и вытряхнуть челюсть, и начала слезать со стула. Но тот внезапно покачнулся, и я, раскинув руки, рухнула прямо на подставку, сбив с неё амфору.

Экспонат рухнул на пол и разлетелся вдребезги. Я про вазу. Мне повезло больше – я зацепилась за подставку, а она лишь покачнулась под моим небольшим весом. Я сползла на пол и, усевшись, обречённо посмотрела на черепки:

– Надеюсь, платить не заставят? – подняла один и внимательно всмотрелась в раскол. – Ха! И тут обдурили. Новодел! Я бы лучше справилась…

– Ты и так сделала лучшее, на что способна, человечка, – вдруг шевельнулась моя челюсть, лежащая на полу.

Я застыла, изумлённо глядя на неё. Очень захотелось перекреститься и поблагодарить Бога, что эта штука не начала разговаривать в моём рту сама по себе.

– Знала бы, как унизительно быть привязанным к подделке!

– Привязанным? – очнулась я и прищурившись, заметила вокруг челюсти слабый синеватый огонёк. – А ты кто будешь?

– Джинн, – сияние стало ярче, и челюсть поднялась над полом, а вокруг стали заметны человеческие очертания. – Знаешь, кто это?

– Злой дух в мифологии? – покопавшись в памяти, предположила я.

– А может, я добрый? – челюсть задёргалась, словно джинн засмеялся. – Хочешь, подарю тебе вторую молодость за то, что освободила из этого…

Призрачный удар размёл в стороны черепки и поднял облако пыли.

Я смачно чихнула.

Кажется, джинн принял мой чих за согласие.

Глава 6

Вот так я и оказалась непонятно где, неизвестно кем… Впрочем, известно! Бесправная рабыня, которую готовили к продаже вот этому гусю лапчатому.

«Ишь, как довольно ухмыляется! – прищурилась я, пока брюнет внимательно осматривал меня с головы до ног. – Лучше не покупай меня, не то возьму грех на душу. Не посмотрю, что красавчик!»

– Драган Рэйв Эсселф! – взвыл «полубородач» и на коленях пополз к брюнету. – Милостиво прошу снисхождения! Я немедленно представлю вам других девушек. Более… нормальных.

Владыка скривился, как от зубной боли, и выставил ладонь, останавливая торговца.

– Нормальных и скучных у меня более чем достаточно. Возьму эту! – и щёлкнул пальцами. Один из сопровождающих его мужчин бросил бородачу звякнувший мешочек. – Этого достаточно?

Торговец жадно схватил увесистый кошель и, распустив завязки, заглянул внутрь, при этом лицо мужчины осветилось так, будто прибыль была значительно выше ожидаемой, раз в сто. Вскочив, бородач начал кланяться:

– Благодарю, владыка! Я приготовлю её и сразу же приведу во дворец.

– Девушка пойдёт со мной, сейчас. – твёрдо заявил брюнет.

– Но она… – торговец окинул меня ненавидящим взглядом и, шагнув ближе, прошипел мне на ухо: – Мерзавка! Тебе повезло… Но сильно не радуйся! Человечки у драконов долго не живут.

Я растерянно моргнула:

– У драконов? А с виду обычный человек.

– Пока, – довольно ухмыльнулся торговец и подтолкнул меня к владыке.

Брюнет развернулся и стремительно направился по коридору, устланному широким алым ковром. А вот сопровождающие владыку мужчины внимательно наблюдали за мной и, пока я не последовала за «хозяином», с места не сдвинулись.

«Явно следят, чтобы не сбежала. И не удивительно, ведь за меня немалые деньги плачены».

Стоило оказаться на улице, как мне в лицо ударил лёгкий, жаркий ветерок, и я судорожно вдохнула, ошеломлённая сотней самых разнообразных запахов. Обоняние в прежней жизни уже подводило меня, так же, как и зрение. Зато сейчас я ощутила то же самое, что и в восьмидесятом году, когда купила свой первый цветной телевизор: мир расцвёл радужными красками!

«Как ярко! – прищурилась и подняла руку, закрываясь не столько от солнца, сколько от невыносимо голубого неба. – Хорошо, что у меня и сердце молодое, а то бы не выдержало».

– Товар в карету, – приказал владыка, и я недобро глянула на мужчину, который вскочил в седло. – Что, человечка? Не нравится, когда так называют?

Ох, как хотелось ответить! Но, заметив, как весело сверкнули алые глаза драгана, прищурилась:

«Нарочно меня дразнит?»

– Да хоть горшком назови, только в печь не сажай, – буркнула я и пересчитала всадников, окруживших карету.

«Многовато».

Владыка выгнул бровь, явно разочарованный, но я уже юркнула внутрь. Устроилась на мягком сидении и, отодвинув бархатную занавеску, выглянула в окошко. Поймав внимательный взгляд владыки, задёрнула ткань и недовольно цыкнула:

«Интересно, смогу ли сбежать по дороге?»

То, что в карете я была одна, порадовало. Меня не пытались связать или ещё как-то ограничить возможность передвигаться, и это дарило надежду. Тем временем карета двинулась, и я снова осторожно выглянула наружу.

Стоило нашей процессии выехать со двора торговца, как я ахнула при виде невероятного количества людей на широких улицах города, будто сошедшего с экрана исторического фильма. Редкие кареты останавливались, всадники спешивались, а обыватели низко кланялись.

– Владыка… Владыка Эсселф, – неслось уважительно отовсюду.

Но, всё равно, несмотря на то, что нам уступали дорогу, карета через толпу двигалась очень медленно. Подчинённые владыки следили за тем, чтобы никто не попал под копыта лошадей, и, похоже, теперь им было не до прыткой рабыни.

– Это мой шанс улизнуть, – решилась я и тихонько приоткрыла дверцу кареты.

Мы ползли так медленно, что можно было легко выскочить и тут же затеряться в толпе. А потом найти работу и потихонечку начать новую жизнь. Конечно жаль, что не увижу правнучку, зато и Тосе не нужно будет заботиться о старенькой бабушке. Моя внученька сможет полностью сосредоточиться на малыше, и наследство им с Глебом пригодится.

– Почему медлишь? – услышала насмешливый голос и приоткрыла дверь шире, выглядывая наружу. Владыка, покачиваясь в седле, с интересом смотрел на меня. – Раз решила сбежать, так действуй. Мне и самому любопытно, как быстро я тебя найду.

От его слов по коже побежали мурашки. Ничем не выказав разочарования, я приподняла брови:

– То есть, вы не против, если я сбегу? Почему?

Мужчина кивнул на мужчин и женщин, которые при виде повелителя падали ниц:

– Ты первая человечка, которая не ведёт себя вот так. Это любопытно.

Я осторожно улыбнулась:

– Так, может, поиграем в прятки? Отпустите меня… Да просто отвернитесь!

К моему удивлению, он именно так и сделал, но меня тревожила лукавая усмешка, притаившаяся в уголках губ мужчины. Прямо как кот, играющий с мышью! До последнего не верила, что мне позволят сбежать, но, выскользнув из кареты, беспрепятственно направилась прочь, с каждым шагом ощущая всё большую уверенность.

– Эй, товар! – позвал владыка.

Я обернулась, ожидая, что подручные Эсселфа догонят меня, схватят и вернут в карету. Но владыка лишь махнул мне:

– До встречи на закате.