Текст книги "Моя любимая мачеха, или Она не твоя (СИ)"

Автор книги: Ольга Коротаева

Соавторы: Артелина Грудина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20 Роман

Сладкий сон, наполненный страстью и жаркими прикосновениями. Насыщенный невообразимым удовольствием и накалом невыносимых пиков, от которых хочется рассыпаться на мелкие искры и растаять в пучине умопомрачительных чувств. Так не бывает в жизни, поэтому хочется ухватить сновидение за хвостик и хоть ещё минутку понежиться в вихре приятных ощущений.

– Нам нельзя… – прошептала сквозь сон Милена.

Распахнул глаза и посмотрел на спящую рядом женщину. Голова её лежала на моей руке, из-под тёмной тени ресниц по нежной щеке скатилась прозрачная капля и коснулась кожи моего плеча.

Никакой, мать его, это не сон!

И вихрь эйфории, и стоны, и сладостные движения, – всё реально. И искажённое болью лице Милены, и кровь на наших телах… В груди кольнуло, душу будто завернуло в покрывало тьмы.

Она была девственницей! Я стал первым мужчиной Милены…

Как это возможно? Блять! Я же слышал её стоны, они точно доносились из спальни отца. Они же трахались! Она не может быть чиста.

Боль, будто некто выдирал из меня жилы, – мучительно медленно, – пронзила всё тело. Я ошибался. Это не месячные, не обман. Милена вышла замуж, но почему-то осталась девушкой. Может, поэтому отец не спешил и медленно готовил её к сексу. А я…

Дебил! Идиот! Гад последний.

Я застонал, ощущая, будто в груди проворачивают гвозди, а на голову льют раскалённый металл. Не мог понять. Не смел принять… Ведь это разорвёт меня, разрушит всё, во что я верил. Как можно быть такой красивой, такой сексуальной, и оставаться чистой? Разве это реально?

Но я знал, что стал у Милены первым. Этого не спутать. И ночью я это понимал. Так узко! Так сладостно… Ей было больно, и я старался быть осторожным. Сам был опьянён страстью, не мог остановиться. Так хотел её, что, казалось, взорвусь, если не погружусь в горячее лоно.

Твою мать!

Её ласки, такие неловкие, такие искренние – я не мог бы устоять, даже если бы не желал эту женщину как безумный. Я обезумел Миленой.

Чёрт!

Я влюбился, как последний дурак, но сопротивлялся сам себе. Доказывал, что она шлюха. Хотел не отца в этом убедить, а лишь удостовериться, что и эта тварь не имеет права на моё сердце.

Я сцепил зубы, чтобы не заорать.

Милена была такой, какой и выглядела. Чистой, непорочной, светлой… А я, как последняя сволочь, растоптал её. Сломал этот нежный цветок, смял лепестки, ободрал сочные листья. Я всё испортил!

Как теперь быть? Что делать?

Я хочу эту женщину! Но она не моя…

Даже если сейчас она спит в моих объятиях, а на моём члене её девственная кровь, Милена мне не принадлежит. Она законная жена моего отца, и я не имею права претендовать на неё. Она была чиста, а я её испачкал. Собою, своими подозрениями, упорными обвинениями.

Как же я себя ненавижу сейчас!

Звякнул телефон, и Милена вздрогнула. Распахнула глаза и обожгла меня небесной синевой. Страхом. Паникой.

Она будто очнулась и, осознав, что произошло, отпрянула и начала задыхаться.

Я подался к побледневшей женщине и сжал её хрупкие плечи.

– Милена, дыши. Спокойно. Давай, маленькая. Вдох-выдох… Вот так.

Убедился, что паническая атака отступила, и щёки женщины слегка порозовели, только тогда отстранился и взял телефон.

– Да. Уже едешь? Всё хорошо… Милена? Наверное, спит ещё, потому и не отвечает. Не знаю, я с вечеринки только вернулся.

Отключил сотовый и посмотрел на женщину. Милена молчала, и эта тишина обвиняла. Давила. Убивала. Обнажала и оборачивалась правдивым зеркалом, в котором на

месте себя я видел чудовище. Тварь! Как ещё назвать мужчину, который споил жену отца и обесчестил её?

В груди заныло так, что захотелось разодрать себя, вырвать сердце к чертям. Бросить ей в ноги в качестве расплаты за боль, что я причинил.

Страх в лазурных глазах Милены сменился обречённым отчаянием, и от этого перехватывало дыхание. Я ощущал боль женщины, как свою, и от этого хотелось выть раненым зверем. Как я желал её обнять, утешить. Прижать к себе, покрыть поцелуями мокрые щёки, убедить, что всё будет хорошо… Но не мог. Не имел права.

Она не моя.

И не будет всё хорошо.

Я упрямо сжал челюсти.

Будет!

– Отец едет.

Голос мой прозвучал скрипуче, будто некто открывал старую проржавевшую дверь в склеп, где хранились мои страхи и обиды на женщин. И сейчас спёртый воздух застарелых убеждений отравлял меня, лишал сил и насыщал лёгкие болезненной горечью.

– Он ничего не узнает.

Слова давались с трудом. Я не хотел произносить их. Осознав, что люблю эту женщину, я желал бы никогда с ней не расставаться, но… Поздно. Я всё сломал. Уничтожил. Своими руками убил шансы на счастье.

Моя вина. И моя ответственность.

– Ты не виновата.

Голос звенел от ярости, ведь я догадывался, что произошло. И почему Милена упала в мои объятия, и отчего я был настолько слеп, что не смог остановиться. С трудом отвёл взгляд и глухо добавил:

– Забудь о том, что произошло. Иди в душ. Я тут… приберу.

Я не поднимал головы, пока не услышал шорох. Тихие шаги растаяли, мягко хлопнула дверь, раздался шум льющейся воды. Лишь тогда я осмотрелся и, при виде пятен крови на простыне, застонал в голос.

Какой же я подонок! Тварь последняя! Почему я не поверил, что на свете есть чистые, нежные и честные создания? Почему не разглядел сокровище? Почему не принял щедрый подарок судьбы? Слепой ублюдок! Только такой мог взять невинную женщину отца в его же спальне.

Сжал простынь и зарычал от боли, которой не было выхода. И не мог быть. Взгляд Милены даже сейчас жалил меня, выкручивал нервы, опустошая изнутри. Лучше бы она кричала. Обвиняла, обзывала… Как Алла, била бы меня, царапалась, рыдала. Лучше бы всё это, чем молчаливая обречённость.

Это убивало. По щеке скатилась противная мокрая капля, и я вздрогнул. Мужчины не плачут. Я не позволил просочиться ни единой слезинке, даже когда ушла мать. Не стоят женщины слёз.

Не все…

– Тварь, – завыл я, будто солёная жидкость открыла некий клапан в сердце. Зарылся лицом в простынь и заорал: – Ну ты и сука, Сабуров! Ты вообще человек?!

Мне бы хотелось услышать это от Милены. Хотелось, чтобы она ударила меня, чтобы накричала. Чтобы расплакалась у меня на груди. Чтобы мы вместе решили, как нам быть теперь.

Вот только нет «нас».

Есть лишь моя одержимая ненавистью искорёженная и ранящая любовь. И кровь на простыне.

Звук воды стих, и я решительно поднялся. Сжав челюсти до ноющей боли, сграбастал испачканную ткань и решительно покинул спальню отца. Я выброшу свидетельство своей подлости, а потом…

Не было «потом».

Ведь она не моя.

Глава 21 Роман

В дом Яромира я влетел, словно смертоносный ураган. Распахнув дверь так, что она жалобно скрипнула. В усеянном бутылками и стаканами холле царила мёртвая тишина, кое-где яркими кляксами валялась одежда. На таких вечеринках чего только не происходило, потому родители друга на время уехали, подарив сыну возможность как следует повеселиться перед началом серьёзной жизни.

Я пнул алые стринги и зашипел раненым псом. И сюда я вчера затянул Милену. Толкнул ангела в грязь. Тварь!

С самой первой встречи мне чудился хвост хитрой дьяволицы. Я не верил, что крылья настоящие. Слепец!

Яромира нашёл на втором этаже. Друг был в той же одежде и выглядел крайне помятым. Зевая, он прищурился:

– Ромыч? Ты чего в такую рань?

– Аллу видел? – без объяснений прорычал я.

– Угу, – он кивнул на коридор и добавил: – Только подожди, я вызову полицию и скорую. Но, если по честнаку, ты сам виноват. Бросил её пьяную в дурной компании. А мне, знаешь ли, некогда было вытаскивать твою бабу из-под мужиков…

Я не слушал. Печатая шаги, шёл к указанной двери. Распахнув, замер на пороге. Да, я понимал, что Алла будет не одна, но вот двоих мужиков с ней в постели не ожидал. Жёстко усмехнулся и громко произнёс:

– Что, детка, исполнила-таки свою давнюю фантазию? И как тебе в два члена? Понравилось?

Мгновенно проснувшись, Алла взвизгнула и вихрем слетела с постели. Грудь её колыхалась, ляжки белели. Я смотрел на тело шлюхи и не мог поверить, что предпочитал

это. Яромир прав, я использовал её, как резиновую куклу. И сейчас, глядя на женщину, что провела ночь с двумя первыми встречными, ничего не чувствовал.

Не было ни горечи, ни боли. Лишь затопляющая всё злоба. Я бы придушил эту тварь, что толкнула меня на поступок, который я никогда себе не прощу.

– Это ещё что за перс? – привстал один из случайных любовников Аллы. – Присоединиться хочешь?

Я шагнул к кровати и ударом сверху вниз врезал ему в челюсть.

– Ромка! – возмущённо вскрикнул Яр. – Прекрати!

– Ты же вызвал полицию и скорую, – зло прошипел я, не отрывая взгляда от бледной Аллы. – Не могу позволить, чтобы они приехали зазря.

Женщина булькнула и, сжав себя за горло, вытаращила глаза. Я видел, как тряслась её челюсть, как расширились от ужаса зрачки. Перескочил кровать и, не обращая внимания на матерящегося и размазывающего кровь по лицу парня, вжал обнажённую женщину в стену.

Прошипел:

– Что было в стакане, сука? Чем ты меня отравила?!

– Стимулятор! – взвизгнула она и, не выдержав, зарыдала: – Я… хотела тебя! А ты даже не смотрел… Я испугалась, что ты меня не хочешь, вот и…

– Хотела, чтобы трахнул я? – скривился я и презрительно покосился на кровать. Второй парень тоже проснулся и с опаской наблюдал за мной. – А переспала с ними?

– Я не рассчитала дозу… – прохрипела она. – …Не поняла, как всё произошло. Выпила и отключилась… – и, рыдая, вцепилась в меня. – Рома, прости! Я же… люблю тебя. Только тебя!

– Да мне насрать, – стряхнул я с себя её руки и отстранился. – Трахайся с кем хочешь. Но ты, сука, отравила…

Заставил себя замолчать. Никто не должен знать, что я натворил. Будет лишь хуже. Пусть всё останется в тайне. Алла что-то подмешала, от чего у Милены снесло башню. Судя по тому, как вела себя моя бывшая девушка, мачеха не особо понимала, что происходит. А я…

Ублюдок!

Да, меня тоже повело, но я всё ещё оставался в рассудке. И всё равно сделал это. Решил, что Милена вешается на меня, и трахнул.

Нет! Я любил её… Люблю! Стал её первым. И этим ранил. Ведь я забрал то, что было не моим. И наркотик не оправдание.

От безысходной боли я заорал и, схватив настольную лампу, со всей дури швырнул её в стену. Мужики слетели с кровати и выбежали из комнаты, а Яромир метнулся ко мне:

– Ромка, прекрати! – Вцепился в меня и встряхнул: – Блять, я сейчас точно ментов вызову!

– Пусти, – отшвырнул его от себя и, сжав кулаки, развернулся к Алле: – Сука!

– Рома, – рыдая, опустилась она на колени и сложила ладони: – Ромочка… Прости!

Я разрывался от боли и разочарования, но больше всего от ненависти к самому себе. Качался на месте, желая выместить раздирающее меня страдание, но не видел выхода. Даже если я разнесу здесь всё, это не поможет. Боль жила внутри меня и, казалось, поселилась там навеки. Ведь не было возможности вернуться в прошлое и всё исправить.

Яромир же, вообразив, что я хочу ударить Аллу, бросился ко мне и с размаху врезал в челюсть. Я и не думал уклоняться. Приняв удар, впечатался плечом в стену и оскалился:

– Защитник нашёлся?

По подбородку потекла тёплая струйка, но я жаждал ещё. Желал, чтобы Ярик избил меня до беспамятства. Может, тогда сердце не будет разрываться от потери той, в которую влюбился по уши, сам не заметив, когда.

Я замахнулся на друга, не собираясь бить. Яромир на первом курсе выиграл абсолютку, и с лёгкостью ушёл от удара. Я тогда не взял ничего, а после вообще бросил спорт, посещая лишь тренажёрку.

Закрыл глаза, принимая сокрушительный удар. В челюсти хрустнуло. И всё равно в груди было больнее. По щеке снова скользнула слеза.

Милена переспала со мной под действием наркотика. Она никогда не простит мне этого. До этого я был любимой женщине безразличен, а теперь мачеха возненавидит меня.

Глава 22 Баграт

Всю ночь не мог уснуть, мучала бессонница и какое-то паршивое предчувствие неминуемой херни. Завтра утром финальный разговор с заказчиком на объекте и все, можно ехать домой.

Перед глазами появился образ моего солнышка, светлого и лучистого. Как она там? Не обижает ли ее Ромка? Последнее время он стал выказывать меньше агрессии в ее сторону, но я все равно волновался за Милену. Рука потянулась к телефону, но я вовремя себя остановил, на часах уже три часа ночи. Наверняка моя девочка уже спит, а Ромка зажигает со своей Аллой.

Плюнув на то, что не усну, уселся за работу. Почта вся завалена отчетами и письмами от секретаря. Загружая голову делами, немного успокоился, но стоило выключить ноутбук, как противное ощущение вернулось. Нет, за столько лет чуйка меня редко подводила. Сейчас она просто вопила ехать домой.

Блядство, что, если Ромка напился и ушел в отрыв? Я знал, как он любит гонять на машине, но случись что – мне бы давно сообщили. А так, что ему грозит? Больная голова на утро?

Нет, дело не в сыне…

Я не находил себе места и позвонил охране. Думал, сейчас успокоюсь, узнаю как там дома, вернулся ли сын. Пойму, что зря волновался… Кажется, ни хрена не зря!

Я очень удивился, когда узнал, что Милена ездила с Ромкой на вечеринку и вернулись они вдвоем относительно рано. Что там у них произошло? Не

поверю, что эта пиявка Алла отпустила Ромку с вечеринки так рано, да и к тому же сама не увязалась за ним.

Да и сын! Уехать с празднования защиты в час ночи? Это совсем на него не похоже. Он с обычной пьянки под утро приходит, а тут с “гулянки века”.

Точно какая-то херня случилась!

Еле выждав восемь утра, позвонил клиенту и отменил встречу. Эдуард то ли спросонья, то ли у самого нашлись дела, легко согласился обсудить все по телефону на днях.

Всю дорогу в аэропорт я звонил Милене. Гудки шли, а трубку никто не брал. Может, вчера они вернулись так рано, потому что Милу кто-то обидел? Подмешал что-то в выпивку? Или …

Набрал номер сына. Ромка ответил почти сразу. Его голос звучал как-то не так, приглушенно, а еще он мне соврал. Сказал, что только вернулся. Зачем? Выяснять по телефону я ничего не собирался, спокойно поставил в известность, что уже вылетаю и через три часа буду дома.

Одни из самых тяжелых часов в моей жизни. В дом я вбегал, рывком открыв дверь и спокойно вздохнул, успокаиваясь, лишь когда увидел жену. По лестнице вниз спускалась Милена. Целая, невредимая, здоровая.

– Здравствуй, моя хорошая, – с улыбкой шагнул к ней, раскрывая объятия. Как же я скучал.

Мягкое податливое тело, нежный аромат сирени, робкое прикосновение ладони к моей груди – словно в рай попал. Вот идиот, придумал себе какую-то ерунду!

– Привет, – прошептала жена мне в плечо, не поднимая глаз.

– Покормишь меня? В самолете ничего не ел. Голодный, как волк.

– Конечно!

Мила засуетилась на кухне, а я, стянув пиджак, закатал рукава рубашки и сел за стол. Чем дольше я наблюдал за девушкой, тем отчетливее понимал, что она чем-то расстроена. У жены то и дело что-то выпадало из рук.

Я тихо подошел сзади и обнял ее. Милена вздрогнула в моих руках испуганным воробушком.

– Давай помогу? – предложил я, проводя кончиком носа по оголенной шее. Я ощутил, как по ее телу пробежала мелкая дрожь, а затем Милена подняла глаза, и наши взгляды встретились.

Я крепче сжал ее в своих руках, заметив слезы и страх. Мне словно под дых ударили. Все-таки чуйка сработала верно.

– Что случилось?

Развернув девушку к себе, я приподнял ее за подбородок. Мне не нравилось, что она избегает моего взгляда. Словно ей стыдно смотреть мне в глаза.

– Мила, – позвал я. – Что бы ни произошло, ты можешь на меня положиться. И в горе, и в радости, помнишь? – улыбнулся, желая поддержать, но вместо улыбки в ответ получил водопад слез.

Глава 23 Милена

– Отец едет.

Слова ударили по лицу словно пощечина. Баграт. Мой нежный, заботливый, внимательный муж возвращается домой. Радость встречи сменилась горечью и паникой. Как я могла? Почему? Зачем?

– Он ничего не узнает, – твердо сказал Роман, словно был уверен в своих словах.

Я же чуть не засмеялась. Не узнает? Это просто невозможно! Да и лгать Баграту я не стану. Не смогу просто.

– Ты не виновата.

Голос Романа звенел от ярости, но мне было все равно, что он злится. Не важно, на кого: на меня или на себя. Вообще все больше не имело смысл. Мы провели ночь вместе, как мужчина и женщина, и только этот факт имеет значение.

Рома отвёл взгляд и глухо добавил:

– Забудь о том, что произошло. Иди в душ. Я тут… приберу.

Я молча поднялась с кровати и вышла из спальни пасынка. Придерживаясь за стену, медленно шла к ванной. Хотелось быстрее, но голова кружилась, и мысли … Они убивали меня! Хотелось крепко-крепко зажмуриться и ни о чем не думать хотя бы несколько минут.

Как будто это что-то изменит. Не существует в мире такого, что могло бы помочь мне. Время назад не воротишь и прошлое не изменишь.

Стоя в ду́ше, я смывала со своего тела чужие прикосновения. Было мерзко, не потому что это случилось, а из-за того, что я стала предательницей.

Гадкой, ужасной изменницей. Я собственными руками разрушила то хрупкое, что зарождалась между мной и Багратом.

Сейчас все мои мысли были только о муже. Обрывки воспоминаний о ночи я гнала как можно дальше, запретив себе думать о случившемся.

Роман… он …

Всхлипнув, я опустилась вниз и обняла себя за колени, позволив воде литься сверху на волосы. Низ живота тянуло, а там, между бедер, все ныло, но я была даже рада этой боли. Пусть она не такая сильная, как та, что я нанесу мужу, но хоть какая-то.

Мне хотелось надавать себе по щекам. Может, тогда физическая боль принесет избавление от другой, душевной?

Если бы Рома посмеялся надо мной, обозвал шлюхой, может, тогда мне стало бы легче. Я смогла хотя бы ненавидеть его, а не…

Нет, думать об этом парне, который встретил меня колючим взглядом и едкими словами, а затем стал моим первым мужчиной, подарил удовольствие и даже по-своему позаботился наутро, выше моих сил.

Только не сейчас!

Сейчас мне нужно привести себя в порядок, встретить Баграта и открыто поговорить с ним.

Я не стану врать, хитрить и скрывать свою измену. Только немного умолчу. Не стоит Баграту знать, с кем я переспала. Между ним и сыном и так все не гладко.

Моя решительность дала трещину, стоило увидеть мужа, услышать его “скучал”. Сердце рвалось на куски. Я ведь тоже скучала и ждала его, мечтала о медовом месяце, строила планы на будущее. С каждым днем я все сильнее влюблялась в этого мужчину, а теперь должна причинить ему боль, ударить в спину.

Мне было тошно и гадко от себя самой.

Я хуже, чем шлюха. Она хотя бы не предает. Продает свое тело, но остается честна. Я же…

Из рук опять выпал помидор и укатился на пол. Подхватив ягоду, я помыла ее под краном и вернула на досочку.

Нужно успокоиться, взять себя в руки и накормить мужа, а затем все рассказать.

Просто вдох-выдох… Я справлюсь.

Теплые сильные руки легли на мои плечи, а ноздри защекотал знакомый аромат парфюма. Его нежность, забота – все это разбило меня вдребезги!

Я не заслуживаю этого.

Слезы, давно стоящие в глазах, полились нескончаемым потоком. Я все разрушила! Снесла нашу жизнь до основания!

– Мила, – позвал меня Баграт. – Что бы ни произошло, ты можешь на меня положиться. И в горе, и в радости, помнишь?

Жаль, что я не смогла ответить тем же. Почему я не помнила этих клятв вчера вечером? Почему позволила всему случиться?

Я рыдала, крепко вцепившись пальцами в рубашку Баграта, всем телом прижимаясь к нему. Это были последние минуты наши близости.

Мне хотелось, чтобы время застыло, чтобы я могла напитаться, надышаться…

Баграт шептал что-то нежное, держал меня в своих руках, а я не могла вымолвить ни слова.

Сказать правду – это значит разорвать ту ниточку, которая соединяла нас.

Но я должна… должна…

– Я… мне…

Слезы лились по щекам, подбородку, капали на грудь, я пыталась их стереть, вздохнуть поглубже, но рыдания душили.

– Прости, прости. Я так виновата. Я не должна была. Прости…

Мне было страшно взглянуть в лицо мужчине, увидеть в его глазах презрение, ненависть.

– Мила, расскажи мне, что произошло?

Судорожно сглотнув, я закрыла лицо руками. Нужно собраться с силами и сказать все прямо.

Сейчас!

– Я …

Оставленный на столе телефон Баграта зазвонил, и на экране высветилось фото Романа.

Слова застряли в горле. Я не могла произнести и слова.

С тяжелым вздохом муж потянулся к мобильному и ответил на звонок:

– Да, Ром.

Я не слышала собеседника, но Баграт в раз поменялся в лице.

– Где он? В каком состоянии? Сейчас буду!

Муж говорил уже на ходу, идя в прихожую. Я шла за ним.

– Мила, останься дома. Рома в больнице. Мне нужно ехать. Когда я вернусь, мы договорим, но что бы ни произошло, все решаемо. Главное – ты жива и здорова, слышишь?

– Что с Ромой? – мой голос дрожал не от слез, а от страха.

Куда он влез? Хоть бы не авария. Лишь бы остался живой…

– Подрался с кем-то, – я еле сдержала вздох. – Его забрала скорая, говорят, состояние стабильное. Я позвоню тебе, как сам все узнаю. Не переживай.

Наклонившись, Баграт поцеловал меня в висок.

– Отдыхай.

Дверь за ним захлопнулась, а я осталась стоять и смотреть невидящим взглядом на нее. Обхватив себя за плечи, постаралась согреться, но ничего не выходило. Тело била мелкая дрожь, голова раскалывалась от слез и известий. Помимо воли я волновалась за Романа и тут же корила себя за эти эмоции.

Кое-как поднявшись в свою спальню, я закуталась в одеяло и разрыдалась. Я оплакивала свой брак, руины своей жизни и будущее без Баграта. Ведь понимала, он не простит мне измену. А я после случившегося не смогу жить под одной крышей с Романом. Даже если муж решит не расторгать брак, переведя его в плоскость формальной договоренности.

Брак по расчету… именно в такие отношения я вступала неделю назад. Теперь же это определение нашему союзу причиняло так много боли и сожаления.

Я не хочу быть фиктивной женой! Не хочу терять Баграта, только теперь у меня нет права голоса.

Я все разрушила сама.

Сама.