Текст книги "Моя любимая мачеха, или Она не твоя (СИ)"

Автор книги: Ольга Коротаева

Соавторы: Артелина Грудина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 34. Баграт

Я ждал, что Мила мне ответит, испугается сложностей или нет? Доверится мне, несмотря на все разногласия и станет плечом к плечу или струсит.

Ночь была длинной и мучительной, виски теплым и горьким, а тихие всхлипы жены оглушали. Злость стихала, сквозь нее пробиралось совсем другое чувство. Гребанная любовь.

Не была бы Мила мне настолько дорога, я бы спокойнее принял бы измену. Любого мужчину она унижает и злит, но когда женщина безразлична, то и на ее проступки смотришь сквозь пальцы.

Так было с Катей.

Милена ждала, что я прощу ее, как и первую жену. И мне бы хотелось найти в себе сил для этого.

Когда расцвет начал окрашивать небо, я вернулся в номер. Меня тянуло к Миле. Девушка лежала в кровати, крепко прижимая к груди мокрую от слез подушку.

Она выглядела такой беззащитной, ранимой и … родной, моей! Сжав пальцы в кулаки, я побрел на короткий диван и завалился на него. Сон не шел, потолок был чертовски белым и взгляду не за что было зацепиться, отвлечься.

Память услужливо подбрасывала мне картины недавнего, счастливого прошлого с Милой. Я сильно зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания, вытравить из сердца изменницу.

Самым правильным решением было заботиться о Милене, помочь ей войти в наш бизнес, а когда дядя Тимур выздоровеет, разорвать брак.

Так я думал, этой тактики решил придерживаться, пытался держать дистанцию, а затем протянул руку и спросил:

– Идём?

– Идём, – ни секунды раздумий, холодная ладошка легла в мою руку и крепко сжала.

Тепло разлилось по телу, робкая улыбка Милены согрела сильнее жаркого балийского солнца.

Отпустить ее руку я не смог, так и держал, поднимаясь по ступеням к храму. Гид что-то рассказывал, просил нас посмотреть налево-направо, травил байки и предупреждал о разбойниках-обезьянках. Я не особо

вслушивался да и всматривался тоже. Потому что весь мир сузился до крохотной ладошки, которая так крепко сжимала мою.

– Мила не хочет меня отпускать. Я нужен ей, – эта мысль оглушила на некоторое время.

Мой казалось бы хорошо продуманный план полетел в тартарары. Мне больше не хотелось быть рассудительным мужчиной, я хотел быть счастливым и снова увидеть улыбку Милы.

Все мы платим разную цену за счастье. Мой ценник мне известен. Только смогу ли я действительно забыть о случившемся, никогда больше не вспоминать о нем, а главное, в будущем не подозревать Милу в изменах?

Ответы на эти вопросы мне предстоит найти, а пока … пока я буду крепко держать Милу за руку, поднимаясь все выше и выше.

Глава 35.Милена

Подниматься было очень тяжело. Ныли ноги, горели стопы, по спине градом катился пот. Но я молча преодолевала ступеньку за ступенькой и, держась за руку Баграта, смотрела на его спину. Рубашка мужчины тоже стала сырой, и через полупрозрачную от влаги ткань просматривались тренированные мышцы.

Мне нравилось любоваться мужем, его подтянутым телом, властным профилем. Когда Баграт останавливался, чтобы дать мне перевести дыхание, и смотрел вниз, хотелось прикоснуться к его волосам, отвести чёлку со лба, сказать что-нибудь нежное. Но я не могла. Между нами будто выросла гора, которую (к сожалению) преодолеть было ещё труднее, чем подняться на Агунг.

– Поторопимся? – волновался гид. Невысокий по сравнению с мужем мужчина, казалось, даже не запыхался, будто поднимался по этой лестнице каждый день. – После обеда облака скроют всю верхнюю часть храмового комплекса. Будет красиво, но видами полюбоваться уже не получится.

Мы прибавили шаг, и я уже едва дышала. Баграт поддерживал меня под локоть, заставлял часто пить и спрашивал, не кружится ли голова. Забота его была приятной… Была бы, но я уже не могла её принимать, как раньше, с нежной благодарностью. Она была будто вымученной, лишенной удовольствия, и это терзало меня.

– Было бы лучше, промолчи я? – вырвалось будто само собой.

Плечи мужа дрогнули. В ярком соронге мужчина смотрелся необычно, будто совершенно другой человек. Может, поэтому я осмелела и задала мучающий меня вопрос?

Баграт тяжело вздохнул.

– Было бы лучше, если бы ты сама знала, чего хочешь. Если тебе нужны свободные отношения, стоило мне об этом сказать открыто.

Муж говорил без злости и ненависти, а с какой-то усталостью, и дело вовсе не в подъеме.

– Свободные отношения?! – вспылила я и, виновато покосившись на гида, тише добавила: – Мне этого не нужно. Напомню, что говорила перед признанием – ты стал мне дорог. Только поэтому не хочу начинать отношения со лжи. Жаль, что ничего не получилось. Мне больно, Баграт. Я думала, между нами нечто особенное.

Вырвала руку и, поднимаясь самостоятельно, проговорила себе под нос, не надеясь, что муж услышит:

– Если бы я могла всё изменить, то…

Да кого я обманываю? Всё равно бы призналась. Потому что не могу иначе. И на что я надеюсь сейчас? Баграт изменился, и этого не исправишь. Он смотрит на меня иначе, говорит по-другому. Ничего не вернуть. Остаётся жить дальше. Как? Этого я не знала.

– Дорог? Так почему? Зачем ты сделала это? – крикнул мне в спину мужчина.

Я застыла на месте, пытаясь прийти в себя. А Баграт вмиг оказался рядом. Муж дернул меня за руку, разворачивая. В его глазах было столько злости и … боли.

– Я тоже думал, что между нами что-то особенное. Ты не просто мне дорога, я влюбился, как мальчишка. Хотел, чтобы наша семейная жизнь стала счастливой. Старался сделать все правильно, учесть ошибки прошлого, и что? Двух недель не прошло, как мы вместе, и ты мне изменила. Что я должен думать? Скажи мне, что? Чтобы делала ты, если бы я изменил тебе?

– Не знаю, – призналась я и попыталась улыбнуться. – У меня нет опыта отношений. Эта ошибка – моя первая.

Я осторожно высвободила руку и с благодарностью покосилась на понятливого гида, который ушёл далеко вперёд. Других туристов на лестнице сейчас не было, и я решила выговориться. Хуже уже не будет.

– Я вышла замуж по просьбе отца… И потому, что ты понравился мне. Ты был необыкновенным. Нежным, заботливым, но отстранённым. Я думала, что не нужна тебе. Что для тебя это лишь брак по расчёту, что нужны лишь акции, а я так, досадное приложение. Отец уверял, что ты защитишь меня, и я верила. И тебе поверила. А потом… – я сглотнула ком в горле и опустила взгляд. Признаваться было трудно, но что я теряю? Возможно, это наш последний разговор. Судя по тому, как отреагировал Баграт на мои слова, он может потребовать развод по возвращению. – Потом я влюбилась.

Ну вот, я сказала это. И свои сомнения, и свои эмоции. Было ощущение, что я раскрыла своё сердце и нарисовала на груди мишень. Приготовилась к боли, потому что уже поняла, что Баграт меня не простит, но я не лгала и не стану и приму всё, что он скажет.

Подняла голову и посмотрела в глаза мужу:

– Мне казалось, я для тебя лишь навязанная жена.

– Поэтому ты влюбилась в другого и изменила мне. И что же теперь? Твой принц оказался конем, и ты решила, что я не такой уж и плохой вариант?

Глаза его полыхали тёмным огнём, губы скривились, и у меня в груди будто разлилась обжигающая лава. Дыхание перехватило от несправедливого обвинения, и так хотелось крикнуть в лицо “Меня опоил твой сын!”, но я, сжавшись в комок, прикусила губу, чтобы не вырвались слова, которые сделают только хуже.

– Что? В другого?!

Может, уйти? Развернуться сейчас и просто спуститься с этой чёртовой горы, оставить за спиной превосходные виды, которые нам обещал балиец. Потому что я только что призналась мужу в любви, а он не услышал. Нет! Не захотел услышать. Я ему противна.

Призвав всё самообладание, я выдохнула и медленно выговорила:

– К твоему сведению, я влюбилась…

И тут раздался звонок сотового. Я машинально глянула на экран, но, увидев имя секретаря отца, ответила не раздумывая.

– Что случилось?

Сердце бухнулось в рёбра, и предчувствие беды затопило горечью. Я ещё не услышала ответа, но уже понимала, что произошло нечто ужасное.

Глава 36. Роман 

Яромир поддержал меня за плечи и с тревогой спросил:

– Уверен, что хочешь уехать?

– Уверен, – буркнул я, не обращая внимания ни не лёгкое головокружение, ни на тревожные взгляды окружившего меня медперсонала. – Какая разница, где лежать: дома или в больнице? Капельницы мне будет ставить приходящая медсестра, да и врач обещал навещать каждый день.

– Ну не знаю, – проворчал друг, помогая мне войти в лифт. – По мне так, в больнице надёжнее…

– В гробу надёжнее, – ухмыльнулся и иронично добавил: – Твоя работа, между прочим.

– Нет, – сухо отказался он. – Твоя. Ты придурок, не уклонялся. Знал бы, что ты нарочно на кулак напрашиваешься, позвонил бы твоему отцу.

Я вздрогнул и до боли сжал челюсти. В груди всё перевернулось, и снова нахлынула чёрная удушающая волна.

Милена уехала с ним.

На Бали.

После того, что между нами произошло! После того, как я дрался из-за неё, попал в больницу, добился судебного иска для Аллы, которая и

заварила эту кашу. После того, как осыпал цветами… Даже не позвонила! Просто уехала.

Как узнал, сразу вызвал врача и заявил, что выписываюсь. Хотел звонить секретарю, чтобы забронировала билет до Бали. Пока готовили документы и обсуждали моё домашнее лечение, планировал, что, плюнув на всё, полечу за ней.

Заберу. Моя!

Но прошла ночь, и стремление растаяло. Осталась лишь тупая боль в груди.

Она улетела с мужем на Бали. Это же грёбанный медовый месяц! Пусть и на пару дней, но обманывать себя не стал.

Милена не любит меня. Она показала это максимально ясно и болезненно. А то, что произошло – для женщины лишь нелепая случайность. И осознание этого выкручивало нервы, выдирало лёгкие, затапливало горечью по самую макушку.

Всю ночь я вспоминал нашу близость. Прекрасное страстное время, во время которого моё каменное сердце ожило, по венам заструилась кровь, и я поверил, что могу стать счастливым.

С ней.

И сейчас, осознавая, что не заметил ни отчаяния во взгляде Милены тем утром, ни её обречённого состояния, лишь скрипел зубами от безысходности. Женщина была со мной только из-за наркотика. Окажись на моём месте другой, что-нибудь изменилось бы?

Нет. Не хочу знать ответ. Чтобы верить в будущее, мне нужна хоть маленькая ниточка, за которую я буду хвататься, чтобы не утонуть окончательно в склизкой гуще ненависти.

Поблагодарив Ярослава, я закрыл дверь нашего дома… Нет. Дома отца. Это больше не мой дом, нужно переехать на городскую квартиру. Я не смогу здесь жить. В ненависти и зависти к хозяину и желая его жену.

Милена с ним сейчас на Бали…

Стоп. Не думать. Надо выпить.

– Рома!

Ко мне выбежала первая жена отца и по нелепой случайности женщина, которая дала мне жизнь. Бля, совсем забыл, что она здесь. Увернулся от объятий:

– Не трогай меня. Оставь в покое. Раньше у тебя это удавалось виртуозно, так не изменяй хотя бы себе!

И направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Рома! – не унималась Катя, ловко преграждая мне путь. – Сынок! Нам нужно поговорить! Давай присядем в гостиной. Я пирог испекла.

– Не голоден, – отвёл её в сторону. – И общаться с тобой нет желания.

Поднялся на ступеньку.

– Рома, пожалуйста! – женщина крепко схватила меня за руку.

Она упрямо сжала губы и изо всех сил сдерживала слезы стоящие в глазах. Только одна все таки сорвалась и соскользнула со щеки. Думал,

Катя начнет меня шантажировать, давить на жалость или истерить, но она быстро смахнула предательницу.

– Прости, гормоны. Пожалуйста, нам нужно поговорить. – вновь попросила женщина, которая меня родила.

– Говори здесь, – я неохотно спустился с лестницы. Всё же подвергать беременную опасности не стоило. Всё же она не совсем чужая. – И побыстрее. Что у тебя?

– У меня сын, который меня ненавидит, а заодно и половину земного шара. – зло ответила мне она, показывая свой темперамент, а затем выдохнула и заговорила иначе: мягко, спокойно. – Рома, я должна тебе объяснить почему уехала и не взяла тебя с собой.

– Не хочу знать, – буркнул я. – Оставь свои откровения, мне это не интересно. У тебя всё?

– Знаю! – жестом руки она остановила меня. – У тебя уже сформировалось свое отношения к этому и слушать ты ничего не желаешь, но я клянусь, если ты не дашь мне шанс поговорить нормально, я совершу что-то непредсказуемое, но все равно добьюсь своего!

– Не сомневаюсь, – вспылил я. – Ты всегда думала только о себе и творила что хотела. Так и продолжай. А меня оставь в покое.

И, отвернувшись, быстро поднялся по лестнице. Хлопнув дверью, пнул кресло так, что оно опрокинулось. Но злость, которую всколыхнули слова Катерины, никак не уходила.

– Почему уехала? – Я схватил вазу и со всей силы швырнул её в стену. Посыпались осколки, и туда же полетела книга. – Да потому что сучка! Кукушка!

Ещё раз пнул валяющееся кресло и, ощутив головокружение, направился к кровати. Упал на неё и посмотрел в потолок.

– Все вы бляди.

От встречи с матерью разболелась голова и я потянулся за таблеткой. Упав на кровать, устало прикрыл глаза. Слабость во всем теле усилилась, виски сдавило. Может зря я уехал из больницы?

Сон сморил почти мгновенно, но я и не сопротивлялся ему. Погрузился в приятную дрёму, где в моих объятиях мирно посапывала Милена. Ресницы её трепетали, губы были приоткрыты. Я потянулся к ним, таким сладким, таким манящим… Словно что-то мешало, не пускало к молодой женщине. Я дёрнулся изо всех сил…

И проснулся. Попытался встать и офигел. Что за хрень? Мои руки были пристегнуты к кровати пушистыми розовыми наручниками. Теми самыми, которые мы с Аллой время от времени использовали для разнообразия в сексе. Неужели эта дура снова проникла в дом и решила соблазнить меня?

Я осмотрел комнату в поисках этой идиотки, но встретился взглядом с Катей. Она притащила в мою комнату небольшой круглый столик. На нем возвышался ароматный пирог, стоял пузатый заварник и две кружки. Женщина сидела на стуле и молча смотрела на меня.

– Какого чёрта? – я попытался содрать наручники, но они держали крепко. Глянул зло на мать: – Освободи меня!

Глава 37. Роман

– Нет. – твердо сказала она и еще головой мотнула, чтобы наверняка.

– Ты совсем спятила?! – высоким от возмущения голосом заорал я. – Немедленно сними это!

– Когда ты был маленький, я тебя никогда не ругала и не принуждала к чему либо. Хоть, поверь, поводов ты давал немало. Когда я уехала и пыталась держать с тобой связь звонками, письмами и редкими приездами, ты игнорировал меня. Мне было непросто принять твою позицию, но я не стала настаивать на нашем общении. Потому что не имела права, ведь действительно уехала без тебя и потому что не хотела травмировать еще сильнее.

– И отлично. – Устав бороться, откинулся я на кровати. Раздумывая, как сломать кровать, не повредив себе что-нибудь, проворчал: – Не видеть тебя всё это время было счастьем.

– Когда тебе исполнилось восемнадцать, я надеялась, что нам удастся поговорить. Но ты встретил меня, как врага, я снова отступила. Думала, что тебе нужно больше времени и что, возможно, просто мама тебе уже не нужна. Ведь ты выглядел таким взрослым, красивым… Я думала ты счастлив и без меня, и в твоей жизни всё хорошо. Ушла в сторону, решила подождать, когда ты сам захочешь что-то изменить в наших отношениях. Не навязывалась. Я ошибалась каждый раз. Все мои поступки были не верны с самого начала, поэтому – нет, я не отпущу тебя, пока мы не поговорим.

– Да ты и так болтаешь, не переставая, – вспылил я и посмотрел на мать исподлобья. – Кажется, столько слов от тебя я не слышал за всю жизнь. – Усмехнулся: – Что это? Неужели в мамочке совесть проснулась? Или это… – Кивнул на её едва выступающий живот: —…Гормоны? Сама о них вспомнила. Беременность толкнула тебя на исповедь? Так она мне не нужна. Как и ты. Так что отдай мне ключ и проваливай из моей жизни.

– Роман, я хочу извиниться перед тобой, за все свои ошибки. Я понимаю, что ты меня вряд ли простишь, но мне хотелось бы наладить с тобой отношения. Давай попробуем, пожалуйста.

Я вдруг увидел в этой женщине Аллу. Беспечную, думающую только о себе и своих удовольствиях стерву. Моя бывшая девушка так же умоляла меня простить её, а после угрожала, что покончит жизнь самоубийством.

От маленького открытия стало не по себе. Я думал, что выбрал девушку, чтобы только трахаться и не думать о большем, а получается, остановился на такой же, как моя недалёкая и ветренная мать.

Затошнило, я глубоко задышал и, отвернувшись в сторону окна, попытался справиться с накрывшей меня волной горечи. Когда стало чуть лучше, процедил, не глядя на мать:

– Если я тебя прощу, ты не будешь больше пытаться “налаживать” отношения”? Так я тебя прощаю, катись обратно в Испанию. Ты мне и так всю жизнь сломала… Я даже шлюху выбрал под стать тебе. А она испортила всё, чего коснулась. Прямо как ты отцу.

– Я отцу? А он мне думаешь небо в алмазах подарил? Думаешь, я по своей воле оставила тебя? Когда твой дед узнал, что я хочу развестись с Багратом, ты даже не представляешь, что он устроил! Рикардо депортировали, чуть не посадили в тюрьму. Мне дали понять, что опеки над тобой мне не видать, как и разрешение на вывоз ребенка из страны. Я виновата в том, что уехала вслед за любимым мужчиной. Единственным, который принимал меня такой, какая я есть. Любил и заботился. Мне не легко дался этот шаг, и разлука с тобой убивала. Я разрывалась на части между тобой и нормальной жизнью, когда ты для кого-то важна, а не просто деталь интерьера. Тебе никогда не понять этого, к счастью. Рома, я не настолько ужасна, я – не монстр, не враг тебе!

Деда я помнил до сих пор, хоть он давно уже умер. Его суровое лицо всегда представало перед глазами, когда я видел злость отца. Благо не часто, но папа очень напоминал его в такие минуты. Дедушка же выказывал недовольство постоянно. Мне маленькому казалось, что

старика ничего в этой жизни не радует, кроме одного – надавить на кого-то, отругать, показать на недостатки.

Я изо всех сил избегал деда, да и он не стремился к общению. Лишь когда к дом приходили гости, одёргивал меня, чтобы я вёл себя подобающе. Как положено наследнику рода. В моей памяти этот человек навсегда останется глыбой льда с человеческим лицом.

В груди шевельнулось недовольство, мне не хотелось сочувствовать матери, но я не мог не понимать, что она не владела своей жизнью. Её заставили выйти замуж за отца, который тоже женился не по своей воле. Не этого ли я пытался избежать, когда отказался поступить так же?

Я не от брака с Миленой отказался, а от шага, который мог разрушить две жизни, как случилось с моими родителями. Нет, не две… Три. Ведь моя судьба тоже оказалась под угрозой. Из-за предубеждения я не разглядел в Миле настоящий бриллиант, не узнал свою любовь, сломал её…

Не вина деда, отца или матери. Моя вина, и мне с этим жить. С этого дня смотреть в зеркало и осознавать, что я собственными руками уничтожил возможное счастье с Миленой.

Конечно, я не сдамся! Я попытаюсь завоевать её сердце… Хоть больно даже думать о том, что она уехала с отцом на Бали. Что она уже не моя. Я никогда не был ревнив, – на самом деле, было плевать, с чем трахается Алла или ей подобные. Главное, соблюдать осторожность и ничего не подхватить. Да, я не доверял женщинам.

Не верил матери. Ненавидел их всех… Пока не полюбил Милену.

И сейчас, глядя на взволнованную мать, на её руки, которыми нервно она мяла ткань юбки, её блестящие от сдерживаемой влаги глаза, поджатые губы, понял, что хочу ненавидеть её и дальше… Но не могу.

Она вырвалась на свободу, а я остался в клетке своих убеждений.

– Сними это, – устало шевельнул я рукой. – И налей мне чая.

Глава 38. Баграт

Дядя Тимур тот еще хитрый лис, скрыл от нас дату операции. Знал бы я о ней, ни о каком Бали и речи быть не могло. Милена не раз говорила, как ей важно быть рядом с папой в этот день, я, черт возьми, обещал ей это!

Так что старый интриган, не смей сдаваться! Борись за свою жизнь. Я посмотрел на бледную жену, ее дрожащие пальцы, которые нерешительно застыли рядом с лицом дяди Тимура.

– Папа, – прошептала она одними губами. – Как же так? – распахнув свои васильковые глаза, полные слез, спросила у меня и тут же прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Я не знал, что сказать. Врачи не давали никаких гарантий, даже прогнозы делали неуверенно с опаской и не дольше чем на сутки. Мне хотелось успокоить Милу, заверить, что все будет хорошо, но я не мог.

– Пять минут прошло, милая. Нам нужно выйти из реанимации. – я мягко взял жену за плечи и повел прочь.

Не зачем ей смотреть на белое лицо отца, на все эти аппараты, которые подключены к мужчине. Все что можно сделать, уже делается. Врачи заботятся о пациенте, а я должен думать о Милене.

Мои руки притянули к себе дрожащую девушку, а она доверчиво прижалась к моей груди. Сколько мы так стояли, я – держа ее в своих объятьях, а она – слушая мое сердцебиение, не знаю. Да и не важно все это. Важно другое. Сейчас мне было плевать на измену, на то, что она любит другого, на все стены между нами.

Даже если она не моя, я-то весь ее. Те клятвы, что произнес в день свадьбы для меня не пустой звук. Чтобы ни произошло я буду рядом, пока нужен, пока меня не прогонят, не заменят другим.

Сердце пропустило удар, испугалось, что сейчас она выскользнет из моих руки уйдет и я интуитивно сжал ее чуть сильнее. Милена тихо ойкнула и подняла голову. Наши взгляды встретились. Я не смог устоять, потянулся к этим манящим опьяняющим губам.

Поцелуй накрыл нас словно вихрь. Горько-сладкий, пропитанный отчаянием и надеждой, необходимый как воздух и болезненный, как удар в солнечное сплетение.

Я не мог насытиться, заставить себя отпустить Милену, сделать шаг назад, разорвать нашу связь, закончить все. Черт, если это безумство, то я хочу стать сумасшедшим, лишь бы она продолжала так яро отвечать на мою ласку, вжиматься в мое тело.

Лишь бы только мы были вместе.

О чем я только думаю? Мила всего лишь ищет утешение, любит-то она другого.

Собрав всю силу воли в кулак, я прервал поцелуй.

– Нам пора домой. Нужно отдохнуть после перелета. Завтра утром вернемся к Тимуру.

– Хорошо.

Милена позволила себя увести из больницы, а сидя в машине и вовсе заснула. Бедная моя девочка, как она испугалась услышав по телефону об исходе операции, как тряслась всю дорогу, пока мы добирались домой. Мила вся извелась, переживая о здоровье отца. Я с трудом заставил ее выпить коньяк, чтобы хоть немного успокоиться.

Сейчас же, когда она увидела дядю Тимура, и мы поговорили с врачами, у нее начался “откат”. Девушка выглядела такой нежной и ранимой, что я не стал будить ее, а просто подхватил на руки и внес в дом. Чемоданы и охранники занесут, а вот Милу я никому не доверю.

– Помочь?

Ромка вышел из кухни и быстро направился ко мне, выставляя руки, чтобы перехватить мою жену.

– Нет, я сам.

Даже толком не глянув на сына, начал подниматься по ступенькам, крепче прижимая к себе свое сокровище.

Лишь в спальне, когда положил Милу на кровать понял, как некрасиво повел себя с Ромкой. Не поздоровался, не поинтересовался его самочувствием. Везде лажаю, по всем фронтам!

Аккуратно раздев жену до нижнего белья, я бережно укрыл ее одеялом и спустился вниз, к сыну.

Каково же было мое удивление, когда на кухне я обнаружил семейный ужин и порхающую словно бабочку Катю. Она вся светилась от счастья и то и дело подкладывала что-то в тарелку Ромки. А мой оболтус, несмело улыбался ей и в ответ и хвалил блюда матери.

Помнится раньше он только огрызался и игнорировал мою бывшую. Видно не только в моей жизни за эти два дня случились перемены.

– Добрый вечер, – обозначил я свое присутствие. – Простите, что так мы вернулись…

– Как там Мила? – тут же перебила меня на полуслове Катя. – Её успокоительными обкололи, да?

– Нет, просто уснула. Я не стал будить, она последние сутки почти не спала и сильно нервничала.

– Бедная девочка, – покачал головой испанец. – Мы можем как-то помочь?

– Нет, все нужное делается.

– Я попробую ее немного отвлечь завтра.

Мы с Ромкой нахмурились одновременно, посчитав предложение Кати не лучшей затеей.

– Мам, Мила не такая. Она серьёзная и ответственная. Ей не интересны ни салоны красоты, ни магазины. Лучше переключить внимание на что-то важное. Пап, давай я завтра с ней на объект съезжу? Работая, она отвлечется от проблем.

Предложение сына было дельным и я кивнул соглашаясь. Наплевав на интуицию, которая буквально вопила не отпускать жену от себя ни на шаг.