Текст книги "Пленник (СИ)"
Автор книги: Ольга Коротаева
Соавторы: Борис Тюрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Почувствовав легкость и даже некий задор, София весело вскочила с кровати:
– Давай-ка, сделаем сегодня вылазку в город! – воскликнула она, хватая кота и прижимая к груди не слишком довольного подобным обращением Черныша. – Может, узнаем, в чем дело.
Циоан, узнав о планах девушки, обрадовался. Он с самой их первой встречи не выходил из замка, боясь, что тот не впустит обратно настойчивого паренька. Ведь не смогли войти в ворота ни стража принца, ни полоумный Всериил. А прогуляться, окунуться в нормальную жизнь очень хотелось.
София переоделась, выбрав мужской наряд. Девушка не хотела привлекать к себе внимание: уж очень многие теперь могли бы узнать Ягодку. Посадив Черныша себе на плечи, она решительно вышла из ворот, оставив Циоана в неком недоумении. Парень так привык к чудесам, что вообразил себе, как из пустой конюшни выбегают оседланные лошади. Так же, как и из пустой скатерти вдруг появлялись изысканные кушанья. Но конюшня оставалась пустой, а пленная принцесса спокойно выходила пешком, намереваясь прогуляться до города, словно простая деревенская девка.
Тяжело вздохнув, принц последовал за Софией, размышляя: как же портит манеры долгое проживание в замке чудовища.
Спустившись с горы, Циоан захромал: он уже несколько раз спотыкался об острые камни. И вообще, принцу не пристало ходить пешком по такой неухоженной дорожке, да еще в таком темпе, который неожиданно развила целеустремленная София. Кончилось тем, что принц беспрестанно канючил. Девушка морщилась, но пока терпела, постоянно напоминая себе, что парень просто очень сильно избалован.
Не выдержав очередной трели, сопровождаемой закатыванием глаз на бледном лице, София сдалась и остановила проезжающую мимо повозку: мирный селянин вез в Арлейн свежее сено на конюшни. Посадив пассажиров, он продолжил неторопливое продвижение: старая лошаденка с выпирающими ребрами была не способна на скоростные подвиги. Каждый шаг кляча делала размеренно, как научила ее долгая и полная работы жизнь.
Покачиваясь на стоге сена, София решила разговорить престарелого селянина, но получив несколько односложных ответов, оставила это занятие, растянувшись на ароматном сене рядышком с Циоаном. Провожая глазами уплывающие облака, София уже почти задремала под бодрый храп принца, как повозка вновь остановилась.
На стог сена, тяжело пыхтя, взобрался давнишний посетитель замка Хозяина. София быстро натянула шляпу пониже на нос, но молодой человек даже не обратил внимания на лежащих парней: он с проклятиями стаскивал со стоп тяжелые галоши.
Приглядевшись, София едва не расхохоталась: да это же железные лапти! И в руках у него железный посох, а за спиной в котомке наверняка железный булыжник, должный изображать каравай. Вот ненормальный – он сразу последовал тому бреду, что другие звали «волшебным напутствием».
– Чего уставился, – с подозрением воззрился на Софию парень. – Железных галош никогда не видел?
– Никогда, – хихикнула в ответ София.
– Ну тогда полюбуйся, – ворчливо отозвался тот, набычившись.
Девушка вдруг восхитилась поведением парня: не каждый сможет пойти вопреки общественному мнению. Это каких должно быть он насмешек уже натерпелся. А зная, как люди любят отмечать все, что не вписывается в их представлении о норме, надо быть незаурядным человеком, чтобы попробовать погрызть на глазах у всех, скажем, железный каравай.
– Спасибо, – с чувством ответила София.
Парень, ожидавший чего угодно, но только не сочувствия, вдруг подобрел и даже решил пожаловаться незнакомцу:
– Нет, ты представляешь, я спрашиваю – как найти мне любовь? А она – «три железных посоха изобьешь, три пары железных галош сносишь, три каравая железных сгрызешь»…
– Кто – «она»? – растерянно спросила София, размышляя о возросшем количестве испытаний: это для красного словца или парень решил покрасоваться?
– Да Яга, ясно дело, – сплюнул парень.
– Кто?! – у Софии отвисла челюсть: это ж как народ сократил лаковое некогда прозвище.
– Яга, – снова повторил парень. – Баба злая, как собака. Но колдунья, каких свет не видывал. Говорит: иди, ищи свое счастье. А не найдешь, говорит, женю тебя на полоумной старухе с физиономией мужика!
– Да ты что?! – совсем растерялась девушка.
Вот это фантазия у народа! Конечно, ничего удивительного, что из Кошчи молва чудовище сделала, пожирающее непорочных девиц десятками. Что же тогда о ней говорят в городе? София дала себе слово не расспрашивать никого о помощнице Хозяина.
– Правду говорю, – стукнул себя в грудь парень, но закашлялся. Переведя дыхание, он гордо продолжил: – А ведь баба сторожит в замке кучу красавиц – наложниц Хозяина. Завидует им смертельно, они-то красавицы. А на эту уродину даже Кощей не взглянул!
София поперхнулась: ведьма, уродина, злодейка… кто там еще? Ну и репутация у нее! Кошчи вернется – обзавидуется!
– Так зачем же тогда ей держать девиц? Разогнала бы, пока Хозяина нет, – резонно предположила девушка, включившись в игру.
– А чтобы не было у них счастья, – заговорческим тоном ответил парень, выразительно вытаращив глаза. – И не достались хорошим мужикам…
– Вроде тебя, – усмехаясь, закончила за него девушка.
Парень замолчал и мрачно засопел.
– А ты в первый раз к Ягодке обратился? – как бы невзначай спросила София.
Тот засопел еще сильнее, исподлобья уставившись на собеседника. Но, видимо решив не лгать больше, нехотя ответил:
– Да не в первый. Нужно мне было дом купить, строить долго, а старший брат жену в дом привел. Он наследник, значит дом родительский – его. А мне-то где жить? Вот и пошел за советом к бабе этой. А она зернышко мне сунула махонькое, да отправила восвояси!
– И что? – хитро сощурившись, спросила девушка.
– А ничего, – буркнул парень, но, подумав, все-таки рассказал: – Посадил я, значит, в леву это семечко. И как дурак последний приходил туда, пропалывал траву вокруг, поливал. Пока, наконец, не выросла… морковка!
– Поди ругался на чем свет стоит на Ягу-то, – захихикала довольная девушка.
– Ага, – парень потешно покачал головой. – Вот только как стал из земли-то ее вытаскивать, так обалдел.
– Что так, – насторожилась София: улыбка слетела с ее лица.
– Она такая забавная выросла – с двумя хвостами, которые спиралькой сплелись между собой.
– Ну и что, – недоуменно пожала плечами девушка, – словно ты никогда кривых морковок не видел.
– Не видел, – согласился задумчивый парень, – чтобы морковка корнями своими, словно пальцами, деньги золотые держала.
– Деньги? – несказанно удивилась София, девушка даже присвистнула.
Раньше вдова очень ругала воспитанницу за подобные проявления, но теперь это все казалось таким далеким, словно происходившим не с ней. К тому же, сейчас София изображала мальчишку, так что могла себе позволить и большие вольности.
– Монета! – прижав палец к губам, парень с подозрением покосился на старика. – И еще три я нашел в том же месте, покопавшись.
– Так, значит, желание твое исполнилось, – подытожила София.
Ну надо же, девушка просто отмахнулась от молодого человека, а он вдруг получил требуемое: прямо чудеса без проявления магии!
– Да, – помялся собеседник. – Но мне хватило только на жалкую полуразваленную хибару, проклятая ведьма могла бы подкинуть деньжат и побольше, чтобы я мог прикупить дом лучше, чем у брата.
– Как всегда, – устало вздохнула девушка. – Мол, маловато будет. Кто-нибудь в этом мире умеет быть счастливым?
– Чего? – удивленно моргнул парень.
– Не бери в голову, – отмахнулась София. – Все равно там места свободного нет – сплошной хлам и громоздкие желания.
Циоан всхрапнул, закашлялся и недовольно открыл один глаз:
– Ну сколько можно трещать! Всю дорогу зудите, дайте усталому путнику поспать!
– Ну раз ты вспомнил, что путник, – язвительно усмехнулась София. – То слезай на землю: приехали! Дальше пойдем пешком.
– Опять пешком, – ужаснулся Циоан, но с повозки соскользнул.
Следом спустилась София, махнув пареньку на прощание рукой:
– Ну, удачи тебе в поисках любви: судя по запросам, меньше чем на принцессу, ты не согласен! – Парнишка беспокойно заерзал: Видимо, София попала своим предположением в самую точку. – Смотри, вместо галош ноги не сотри!
Циоан с тоской смотрел, как уезжает неторопливая повозка, управляемая невозмутимым стариком:
– Ну почему мы не могли и дальше проехаться с ними? – простонал он.
– Ты спал, – София поморщилась, – а мне надоело слушать брюзжание чокнутого в железных галошах.
– Железных? – удивился принц и пожал плечами: – Странная в вашей стране мода… Но все равно: плохо ехать лучше, чем хорошо идти.
– И когда это, интересно, ты успел стать столь умным? – саркастически уточнила девушка, но потом махнула рукой и рассмеялась: – Да ладно дуться, я же не надеваю на тебя железные лапти! Оцени это, а то передумаю: я же страшная и уродливая баба Яга!
Принц скорчил испуганную рожицу.
Славный город Арлейн раскрыл перед ними свои дружелюбные объятия распахнутыми настежь деревянными воротами и приветливо улыбался большой вывеской. Приглядевшись, София снова присвистнула. На плоской дощечке было написано:
«Уважаемые горожане! Спешите вступить в славные ряды королевской армии: каждому новобранцу три золотых и бесплатное обмундирование. Всем, кто придет со своим оружием, двойной паек».
– Интересно, – пробормотала София.
– Что? – спросил запыхавшийся принц, догоняя девушку у ворот. Та показала на объявление.
Циоан неодобрительно покачал головой:
– И в самом деле, – шатранец высокомерно хмыкнул. – Платить воинам, так казна совсем растает! У нас каждый взрослый мужчина обязан нести воинскую повинность. От года до десяти, как решит королева, а деньги воинам совсем не нужны: хватит и того, что их одевают и кормят!
София пораженно посмотрела на принца:
– Порядки у вас... но я не об этом.
– А, – понимающе кивнул Циоан, – оружие свое. Да, ты права, совсем не дело: мало ли в каком оно состоянии. Оружие должно быть у всех одинаковым. Что же за армия, когда кто с вилами, кто с рогатиной… балаган один!
– Да нет, – раздраженно перебила парня София. – Странно уже то, что набирают в армию, да еще в нашем маленьком городке. Я с детства помню только один небольшой отряд, приезжавший в Арлейн. Да и то воинам просто полагалось время от времени перемещаться по государству, чтобы не застаивались, я полагаю. А желающих попасть в армию и так всегда хватало и без зазывал: платят хорошо, работы немного и особенных мозгов не требует.
– Интересная информация, – задумался принц, а София прикусила язычок: все-таки этот несуразный парень шатранский принц. А шатранцы никогда особенным миролюбием не отличались.
Хоть ворота и были распахнуты настежь, но стража была на месте. Сидящие на казенной скамье мужчины в форменной одежде преувеличенно равнодушными взглядами ощупывали проходящих мимо людей. София поежилась под одним таким подчеркнуто незаинтересованным взглядом: девушка почувствовала себя нагой.
Я ощущаю себя шпионом, – хихикнув, шепнул девушке Циоан.
София покачала головой: ведет себя, как мальчишка. Словно принц не понимает, что его запросто могут обвинить в шпионаже и упечь в тюрьму без каких-либо доказательств. Достаточно будет того, что парень выглядит как шатранец. И никто не станет проверять: принц он там или еще кто. Да еще и шныряет по городу в обществе переодетой девчонки.
Тут София ощутила, как Ционал с силой тянет ее за рукав. Она непонимающе уставилась на парня: тот бешено вращал глазами и подергивал головой влево. В той стороне, на каменной стене сторожевой будки, висело несколько старых, изрядно потрепанных временем и ветром, листков. На одном из них София вдруг углядела собственное изображение. Неизвестный художник изобразил девушку так, как она могла выглядеть еще в то беззаботное время, когда она жила в доме вдовы, и самым страшным для девушки были периодические набеги на городок головорезов под предводительством одноглазого Питера.
Вместо страха от того факта, что ее все еще ищут, София вдруг испытала острую тоску: по бесстрашному Питеру, который отдал за нее свою жизнь, по вдове Клваш, погибшей в пожаре… полковник… сколько еще будет жертв? Зачем она так нужна кому-то? Из-за того, что дружит с Хозяином?
Они продвигались в шумной толпе города. Циоан во все глаза смотрел по сторонам, а София просто задумчиво продвигалась вперед.
– Думаю, нам лучше здесь не слишком мелькать, – прошептал Ционан на ухо спутнице. – Посмотри, сколько здесь военных.
И правда, Арлейн прямо кишел людьми в военной форме: серо-голубая гамма с редкими красными вкраплениями отличительных знаков пестрела в глазах. София сглотнула: она вдруг почувствовала себя так, словно ее родной городок находится в самой гуще военных событий и сейчас осажден неприятелем.
Уже не прогуливаются по этим улицам разодетые дамы с кружевными зонтиками для защиты от солнца. И не принимают солнечных ванн степенные старушки, сидя с вечным вязанием перед настежь распахнутыми оконцами. Все окна наглухо закрыты ставнями, на многих дверях амбарные замки. В некоторых домах окна и двери вообще были тщательно забиты досками. Вдоль улиц множество нищих расположились кто где. Они тянули всех проходящих мимо за полы одежды и вымогали деньги.
– Контуженные, прокаженные, – мертвенно-бледными губами шептала София. – Откуда столько, ведь никакой войны еще нет.
– Вот то-то и оно, что еще нет, – мрачно хмыкнул посерьезневший Циоан. – Но она грядет, уж поверь мне на слово. Мир в твоем государстве так же стоек, как вот этот прохиндей, – принц кивнул на подвыпившего «одноногого калеку».
Тот, цепляясь за грязную палку, пытался устоять на одной ноге. Пятка другой, вполне здоровой, задорно выглядывала из прорехи в рубище. При этом нищий строил жалобную физиономию и тянул к ним свободную руку, считая, что господа заинтересовались его горем.
– Надо пробраться в гостиницу, где остановилась моя стража, – пробормотал Циоан, с яростью отдирая грязные руки псевдонищих от своей одежды и от растерянной Софии.
– Вообще не следовало сюда приходить, – со слезами на глазах шептала девушка.
Циоан, почувствовав себя защитником, уверенно продвигался вперед сквозь толпы военных, таща за собой плачущую Софию.
– Сегодня приедет генерал с проверкой, – услышали они совсем рядом раскатистый бас. – А у нас не хватает новобранцев!
– Значит, надо добрать, – ответил ему сухой каркающий голос.
София, которую тянул за руку принц, пролезла между двумя ухмыляющимися громилами и вдруг оказалась на круглой площади. Некогда именно сюда она каждый день приходила за хлебом. Прямо перед ней стояли два офицера: один невысокий, тощий, похожий на вяленую рыбу, а второй обычного роста, но просто невероятно толст. Оба смотрели на мальчишек, что неожиданно появились перед ними.
– Хватай этих, – отрывисто сказал вяленый.
Толстяк послушно схватил Софию и Циоана за воротники:
– Так сопляки же еще совсем!
– Не до жиру, – отмахнулся тот и пошагал в сторону лечебницы, по случаю переведенной в ранг гарнизона, так как только там было достаточно кроватей. А больных пришлось распределить по домам врачей и сестер, но того требовали государственные дела. Думая обо всех этих проблемах, офицер все больше раздражался: как не вовремя всегда приезжают эти господа от короля!
Толстяк вздохнул и, не обращая внимания на активное сопротивление мальчишек, потащил тех к небольшому деревянному домику оформлять новобранцев.
Из небольшой группы людей выступил маленький худой человечек с пронзительным взглядом белесых глаз. Он долго смотрел в сторону удаляющегося офицера, пока тот не скрылся за крашеной дверью, протолкнув предварительно внутрь Софию и Циоана.
XV
Над пасмурным морем плыл сиротливый туман. Рыбаки привыкли к нему, точнее – не представляли себе иного начала обычного рабочего дня. Миндские морские туманы были издавна известны всем мореплавателям побережья. Рыбаки Минда воспринимали его, как неизменную составляющую своей жизни, в туман они уходили за добычей, а когда утренний бриз разгонял его, предварительно порвав в драные клочья, разворачивали лодки к берегу. Так было всегда, во времена отцов, дедов и прадедов. Так было и сегодня.
Лодки, одна за одной, шурша по шершавой гальке пропадали в молочном мареве. В нём же, как в грязной вате, гасли скрип уключин и плеск воды об склизкие борта. Все знали, что дальше, чем на полсотни шагов, друг до друга уже не докричишься. Рыбацкий промысел в Минде передавался по наследству, не отпускал своих, не принимал чужаков. Рыбаки чуть не с младенчества знали своё изогнутое побережье, особенности неровного дна, по одним им известным признакам придерживались границ морских угодий, принадлежащих разным деревням.
С незапамятных времён все придерживались негласного кодекса, делились добычей, пойманной в чужих водах, дружно гоняли посторонних, а когда их не было – дрались между собой, впрочем – до смерти никогда не доходило. В рыбацком деле каждый был мастером, знал своё дело, не нуждался в подсказках и понуканиях. В сплошном тумане лодки безошибочно выходили на заранее оговорённые места, забрасывали сети, выбирали поставленные вчера, словом – день начинался, как всегда.
Первым неладное почуял слепой Гунтар, прозванный Совой. Он вдруг выпрямился, не выпуская из рук сотни раз перелатанной сети, и всем корпусом повернулся в сторону открытого моря.
– Там кто-то есть, – глухо пробормотал он. Слух у него, как у каждого слепого, был гораздо острее, чем у остальных сельчан. Однако деревенский староста Булга, на чьей лодке издавна ходил Гунтар-Сова, был не в духе – одна сеть оказалась совсем пустой, другая порвалась по непонятной причине, третья зацепилась невесть за что и поднять её не было уже никакой возможности. Этого хватило, чтобы досадливо отмахнуться от слов слепого.
– Отстань, Сова, – буркнул Булга, упорно, но, тщетно дёргая сеть, – Там косой Имыр с Кудой промышляют. Помогай давай, что я тут один тяну...
Гунтар не отозвался, продолжая напряжённо вслушиваться в клубящийся туман. Он не мог определить, откуда берутся незнакомые ему звуки, а те всё приближались, становились громче и отчётливей. Булга уже мог бы их услышать, но ему было не до того. Он как сидел, сердито бормоча и теребя застрявшую сеть, так и нырнул за борт, словив в затылок арбалетный болт. А Сова слышал и скрип вёсел, и щелчок тетивы и даже дыхание гребцов, но, разумеется, не видел выросшую над ним боевую насадскую ладью. А один из воинов, сидевших на носу, перегнулся через борт и взмахом изогнутого клинка снёс слепому рыбаку голову. Через мгновение старая лодка заскрипела и захрустела, подминаемая боевым судном… И только гребцы ладьи неслышно ругались, стряхивая с вёсел обрывки рыбацких сетей.
Несколько десятков больших плоскодонок зашуршали по песку. Из них выпрыгивали вооружённые люди. Молча, словно выполняя нудную и неприятную работу, они зарубили тех немногих, кто оказался на берегу, и двинулись в деревню. Через несколько минут она загорелась: пламя охватило селение сразу со всех сторон. Нападавшие знали своё дело. В живых не осталось ни одного мужчины, включая древних стариков, ни одного ребёнка. Только некоторые женщины перед смертью удостоились сомнительной чести быть изнасилованными, что, впрочем, не повлияло на конечный результат. К тому моменту, как туман развеялся, деревня догорала, всё мало-мальски ценное было свалено в кучу на берегу. А море, до самого горизонта, заполняли боевые ладьи. Будущее Минда представлялось довольно ясно…
– Ваше Величество, беда! – убелённый сединами советник ворвался к Великому Королю Миндскому, нарушая все нормы этикета.
Вельможи королевского совета недовольно загудели. Не то, чтобы их возмутило пренебрежение к правилам, просто большинство приближённых не любили старого полководца. Он-то заслужил своё место без интриг и коварства, и, по мнению многих, давно заслуживал отправки на покой. Искать военную угрозу для мирного Минда – не глупо ли? А старик давно выжил из ума, всё не может избавиться от последствий войны, которая, отгремела, смешно подумать – почти сорок лет назад!
Однако военному советнику было безразлично мнение этих бездельников. Его служба началась ещё при деде короля, под началом Мрачного Руйса тогда ещё молодой военачальник учился бить врага, он же стал военным наставником нынешнему правителю… К сожалению, мирные годы, так радующие обычных жителей королевства, расслабили повелителя. Военная наука отошла на дальний план: погрузневший король предпочитал тратить время на охоту, балы и молодых любовниц. Разумеется, при дворе стали главенствовать дворяне, которым такой стиль жизни повелителя был более чем по сердцу. А военный советник, если и не подвергся опале, то лишь потому, что где-то в глубине души Великого оставались крупицы уважения к отцу и деду.
– Беда, Величество, – повторил, старик, прорвавшись (кое-где – буквально) к трону. – На Минд напали!
На мгновение в тронном зале наступила тишина. Замолкли выражавшие недовольство, притихли возмущавшиеся крепостью локтей военного советника.
– Кто? – удивился Руйс.
– Насад…
Ещё одно мгновение тишины сменилось не просто смехом, а просто ржанием. Первый министр вполне мог позволить себе и не такое, недаром его юная сестра уже вторую неделю была завсегдатаем королевского алькова. Сразу же нашлись те, кто поспешил его поддержать, ведь высокая поддержка всегда может пригодиться. Вдоволь насмеявшись, вельможа вытер слёзы и, задыхаясь, проговорил:
– Браво, господин советник! А ещё говорят, что у военных нет чувства юмора! Да после вашего заявления королевского шута надо гнать взашей! Надо же так придумать – Насад напал на Минд! Ха-ха-ха!..
– Вот придурок… – грустно заметил шут, и адресовал господину первому министру неприличный жест, да только кто ж обращает внимание на серьёзных шутов.
А военный советник, багровея и задыхаясь, был вынужден слушать словоизлияния молодого нахала.
– Уж вам ли не знать, что у Насада просто нет армии! Не знаменитые же их маги будут воевать! В Насаде даже пороха не знают! Случись то, чем вы нас пугаете – рота королевских гвардейцев разгонит их толпу за полдня! Нет, господин военный советник, отдавая дань вашему славному прошлому, вынужден заметить – пора вам на покой!..
Упоминание о королевских гвардейцах – своре бездельников, способных только создавать блеск на приёмах, а в остальное время погрязших в пьянстве и разврате, доконало старого воина. Он поклонился королю и вышел прочь. Его повелитель так и не узнал, что прямо за дверью тронного зала военный советник повалился навзничь и больше не встал. Даже оказавшийся поблизости королевский лекарь ничем не смог помочь разорвавшемуся сердцу последнего солдата королевства Минд.
О досадном эпизоде не вспоминали. Но через пару дней, глубокой ночью, когда король Миндский Руйс громко храпел в своей спальне, предварительно весьма утомив необычными требованиями сестру первого министра, стены дворца сотряс неописуемой силы удар. Старинные стены задрожали, посыпалась штукатурка, со звоном повылетали почти все стёкла… Паника, начавшаяся во дворце, порядку не добавила и ясности не внесла, а вслед за первым ударом последовал второй. Сломав межоконную перемычку, в тронный зал влетел огромный камень…
Господин первый министр был прав дважды – в Насаде не пользовались порохом, и маги в войне не участвовали. Но силы нескольких колдунов вполне достаточно, чтобы удесятерить мощность старинного метательного орудия, а заставить гореть, пусть даже недолго, обычный камень, способна практически любая ведьма. То, что получалось в результате их деятельности, было наглядно видно на примере столицы королевства. Боевая армада насадчан стояла границе акватории столичного порта. До королевского дворца, если считать по прямой, было не меньше двух тысяч шагов, а до дальних окраин города – все пять. Тем не менее, специально припасённые валуны, размером в половину быка, методично разрушали резиденцию короля, а пожары, разгорающиеся в разных концах столицы, предполагали скорый её конец…
Неизвестно, чем руководствовался злой разум, объединивший под знамёнами Насада разнообразные племена и народы, но если его целью было разрушение – он своего добился. Наёмники методично уничтожали столицу – одни убивали всех, кто ещё двигался, другие тащили из домов всё ценное, третьи методично вытаскивали всю провизию. Не было спасения женщинам любого возраста, не остался целым ни один опустошённый дом – волна пожаров сопровождала продвижение армии. Военачальники-насадчане не препятствовали солдатам заниматься грабежом и насилием, но жестоко карали за малейшую попытку замедлить движение.
Нельзя сказать, что захватчики не встречали сопротивления. Рыбаки и ремесленники с окраин брались за топоры и дубины, но наёмники сминали их числом и организованностью. Ближе к центру столицы захватчиков стали встречать армейские отряды, но толку от них было не намного больше. Стараниями колдунов и ведьм, которых насадчане практически силком тащили за собой, огнестрельное оружие оказалось бесполезным, ибо мокрый порох – не порох, тогда как луки, арбалеты и пращи наёмников били беспрерывно, и каждый снаряд находил свою цель.
Через некоторое время полуразвалившийся королевский дворец оказался в кольце насадских войск. Солдаты обшарили сохранившиеся комнаты, без всяких проблем повыбрасывали из окон не успевших убежать королевских гвардейцев, и в дальних подвалах нашли несколько человек, пытавшихся спрятаться за винными бочками. Пленённые ранее, и по случайности ещё живые, царедворцы поспешили сообщить, что этот толстый, грязный и трясущийся мужчина в одних подштанниках – Великий Король Миндский Руйс, а испуганно цепляющиеся за него полуголые дамы в железных ошейниках – фаворитки правителя.
Пленными командующий насадской армии распорядился в полном соответствии с тем, какую славу уже приобрели его подчинённые. Молоденьких любовниц солдаты насиловали на глазах князя, пока те не перестали подавать признаков жизни. Впрочем, ему это было безразлично: от страха правитель королевства Минд тронулся рассудком. И даже не попытался сопротивляться, когда насадчане, которым надоело развлечение, засунули его головой вниз в специально привезённую бочку золотаря…
Нескольких человек захватчики оставили в живых. Избитым и покалеченным был дан наказ – дойти до всех сопредельных государств и поставить в известность их правителей – насадская армия неделю будет отдыхать в Минде, а затем двинется дальше. Согласным принять владычество Насада даруется жизнь и право считаться рабами Великого Насада. Несогласные – останутся в истории…
– Ты ждал меня? – переспросил Кошчи, хотя и сам прекрасно знал, что это так. – Как ты узнал, что я иду?
– Я слышал, как дрожит земля под твоими шагами, – улыбнулся беззубым ртом старик.
Кошчи присел рядом и окинул взглядом пустынные плато. Странно, он вроде бы весит не так много, чтобы производить при движении много шума. И как старик умудрился отличить звук его шагов, от других, например, от строевого шага насадской армии?
– Вижу, ты не понял, – утвердительно кивнул старик: подбородок с жиденькой седой бородкой задрожал. – А тем не менее, все очень просто – ты удаляешься от источника, а мир начинает дрожать от ужаса. И чем дальше Хозяин, тем больше в мире хаоса и боли.
– Удаляюсь от источника, – тихо повторил Кошчи. – Значит, я потерял свою силу, потому что удалился от своего жилища?
– Нет, конечно, – пожал плечами старик. – Сила мертвой воды всегда будет при тебе, ибо ты давно мертв. Но приближаясь к моему источнику, ты не можешь воспользоваться своей силой. Сейчас словно сошлись вода и огонь, поглощая силу друг друга. Пока это просто равновесие, но стоит тебе возжелать иной участи, как все твое могущество поднимется в воздух белым паром, да вмиг рассеется, словно и не было его. Так же может произойти и со мной, если я буду настолько глуп, что отправлюсь к тебе в гости.
– Твой источник – что это? – уточнил Кошчи, неприязненно поморщившись на предположение старика, что он мертв. Уж очень это было похоже не правду. И лишь совсем недалеко от хибарки старика он вдруг почувствовал первые признаки жизни: ощутил на щеке приятную прохладу ветерка, голод, который не посещал его очень много лет, и странную тяжесть на сердце при воспоминании о маленькой глупой жертве, что скрашивала минуты его одиночества.
– Источник живой воды, – просто ответил старик. – Ты охраняешь не просто мертвую воду. Ты охраняешь информацию обо всех процессах, что происходят в огромном непостижимом мире, охватывающим гораздо больше, чем эту землю, и даже все королевства, княжества и моря. Когда-то эта земля была пустынна, и лишь ветра омывали пыль на безжизненной поверхности.
Старик обвел рукой местность: под воздействием магии Хозяина окружение менялось, словно оплавленная горячим солнцем живописная картина из воска. Тягучие капли медленно стекали в пространство, обнажая под собой растрескавшуюся пустыню. Вода была, но где-то очень далеко, и тоже несла только смерть. Безжизненная, страшная, невероятная картина…
Но Кошчи смотрел на руку старика: иссушенная годами, с сильно выступающими жилами под старческой сморщенной кожей, более похожей на пергамент. Это как раз было нормально. Странно было то, что маг явственно видел, как кожа все более и более сморщивается, как проступают на ней желтые и фиолетовые пятна. Он перевел глаза на лицо старика: кажется, оно стало еще более осунувшимся, из жиденькой бородки прямо на глазах падали волосы.
– Что с тобой происходит? – в ужасе воскликнул Кошчи.
– Ты сам все увидишь, – мягко улыбнулся старик. – Ты слушай... пока я еще могу говорить. В один прекрасный для этой земли просто благословенный день голоса привнесли сюда два источника силы. Источник с мертвой водой, содержавшей информацию в очень сжатом виде, недоступном нашему пониманию, дал жизнь этой пустыне. – Под рукой Хозяина в безжизненной местности начали происходить изменения: проклюнулась трава, ветер уже носил семена, а не пустую пыль, Летали насекомые, появлялись звери, люди. – Голоса всегда находили Хозяина, чтобы тот охранял мертвую воду, ибо ни один смертный не мог перенести простого контакта с ней. Точнее, охранял все живое от соприкосновения с высшей информацией. Мы просто неспособны понять очень многое из того, что там содержится, и тем более принять. Человек видит, что небо – голубое, солнце – светит, земля – твердая. Он не может принять к осознанию, что не везде так. Что где-то земля – жидкая и живые существа дышат ею, что вода – живая и может съедать камни, чтобы жить дальше, что солнце – холодное и светит так, что днем все замерзает, а ночью оттаивает… И такой информации невероятно, просто непостижимо много. А коснувшись мертвой воды существо получает доступ ко всей этой информации – мозг начинает работать в настолько усиленном режиме, словно очнувшись, человек понимает – он пользовался лишь очень малой его частью. И в какие-то доли секунды информация начинает перерабатываться. Изначально противоречивая, она сводит с ума каждого. Кто-то раздирает себя в клочья, чтобы прекратить эту агонию, кто-то просто падает замертво. Ни один Хозяин, избранный голосами, не выдержал более десяти лет. Он постепенно отравлялся парами мертвой воды, что витают в пещерах. Так было долгое время… до тебя. Думаю, голоса невероятно удивились такому феномену.
