Текст книги ""Приют менестреля": Портрет четы Дэй (СИ)"

Автор книги: Ольга Алишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Рэйка помахала указательным пальцем перед носом Эльдана.

– А я и не говорила, что унесли все восемь картин. Пропал только портрет Илоны и её несговорчивого друга.

– Ничего себе, – присвистнула я. – Может, воры чего-то испугались и вынуждены были бежать, схватив первую попавшуюся картину?

– Ага, так испугались, что цапнули самую большую, – скептически хмыкнула Рита. – Нет, определённо, воры знали, что брать.

– Картины в хранилище скорее всего были упакованы. Как же воры могли знать, что там нарисовано? Вдруг на огромной доске красуется очередная Пузоглазка?

– Решили, что чем больше, тем ценнее.

– Измеряют ценность произведения искусства в килограммах?

Рэйкиниэль схватилась за свою цветную голову.

– Неужели не ясно?! Воры знали, что это за картина! Они её знали и пришли за ней! Для статьи в газету я сделала три снимка пейзажей, о том, что среди найденных работ есть портрет сказано одной единственной фразой. И тем не менее, кто-то, прочитав мою статью, узнаёт, что в музее появились новые интересные работы и желает их украсть. Он идёт в музей днём, где выясняется, что полотна не будут вывешены в зале, пока эксперты не узнают имя автора. Этот кто-то не желая оставлять картины в музее пробирается туда ночью, проникает в хранилище и...забирает огромную, о которой ничего не слышал!

Эльфийка окинула нас победоносным взглядом.

– Значит, вор или воры был в курсе, что рядом с найденными пейзажами должен быть и портрет? – подытожил Эльдан.

Рэйка вновь хлопнула по гладкой поверхности стойки.

– В точку! Они знали! Осталось только выяснить, откуда. Если предположить, что автором работ является человек, он давно мёртв, как мертвы и те, кто мог быть свидетелем создания шедевров. Значит, это точно не кто-то из них.

– Ну почему же? – не согласилась я. – Свидетелем могли быть эльфы. Для вас сто семьдесят лет – пустяк. Да и гномы живут прилично.

– Эльф не стал бы воровать, – сказала Рэйка. В голосе её я услышала обиженные нотки. – Мы слишком ценим красоту, чтобы скрывать её от других. Есть в мире вещи, которые должны быть показаны как можно большему количеству зрителей. Другое дело гномы, эти любят обладать чем-то прекрасным единолично. Но и они не стали бы утруждаться воровством. Тем более, гномы, знавшие художника лично. Они бы просто попытались заявить права на картины, и при условии предъявления доказательств, не исключено, что дело было бы решено в их пользу. Нет, здесь определённо что-то другое. Только я никак не могу понять, что именно.

Журналистка принялась раздражённо барабанить пальцами по стойке.

– Не одна ты не понимаешь, – желая приободрить эльфийку сказала я. – Полиция, уверена, тоже в замешательстве. Я тут три года живу и ни разу не слышала о грабежах и кражах.

– Вот именно! – буркнула Рэйкиниэль. – Это моя сенсация, мой билет в Аленваль, на стажировку в «Сияние звёзд». Если бы только мне удалось найти этих воров. Тэлинэл не отвертелся бы.

Она взяла свой фотоаппарат, рассеянно перебросила его в другую руку и обратно.

– Рэйкиниэль, искать преступников дело полиции, – нравоучительно заметил Эльдан. – Ты не должна вмешиваться в это дело. Вполне может оказаться, что преступники умеют не только воровать картины. Ты же понимаешь, как опасно хвататься за дело, если ничего в этом не смыслишь.

– Почему это я ничего не смыслю? – вновь обиделась Рэйка.

Эльдан, однако, и бровью не повёл.

– Напомни, как много преступников ты нашла и задержала?

Эльфийка упрямо вздёрнула подбородок.

– С чего-то ведь нужно начинать. В общем, я у вас тут засиделась. Мне пора в редакцию, да и вам открываться.

– Рэйка, Эльдан прав, не надо лезть куда не просят, – сказала Рита. – Полиция разберётся, а твои музейные друзья подскажут, когда следует появиться, чтобы получить качественную информацию.

Когда за Рэйкиниэль закрылась дверь, я тяжело вздохнула.

– Мне кажется, она нас не услышала. Рэйка – и этим всё сказано. А ведь у меня было дурное предчувствие из-за этих картин. Надо как можно быстрее избавиться от нашей, пока и нас тоже не ограбили.

Однако, вопреки предчувствиям ничего дурного в течение дня не произошло. Гости приходили и уходили, Кариса не уронила ни одного подноса и жалобную книгу заводить вновь не пришлось. К Рите на зов о помощи отозвалось целых четыре творчески одарённых эльфа, однако, стоило им взглянуть на картину, желание творить мгновенно куда-то исчезало. Эльфы как сговорившись, утверждали, что при написании картины использовалась какая-то специфическая магия, и как бы они ни старались закончить работу, ничего из этого не выйдет. Ибо, если маг взялся что-то делать, должен завершить сам. Мы все поначалу недоумевали, ведь сразу отмели вероятность создания картин эльфом, но после ухода четвёртого творца приуныли. Разумеется, эльф не оставил бы работу незавершённой, тем более, эльф, обладающий магическими способностями. Но ведь с ним вполне могло случиться что-нибудь нехорошее. Эльфы, конечно, обладают огромным резервом времени, но во всех мирах и среди всех народов никто не застрахован от случайной гибели. И если так случилось, что художник действительно эльфийский маг, которого уже нет в этом мире, картине по всей видимости суждено остаться незавершённой. Тогда, следовало бы отвезти её в музей, где ей самое место. Лично я не хотела бы, чтобы этот незаконченный шедевр оставался в «Приюте менестреля» дольше, чем требовалось. Остальные согласились, решено было дать картине последнюю возможность найти своего художника и оставить её в ресторане до конца недели. Хотя, после утверждений редактора «Поздней весны» Тэлинэла и четырёх художников я, признаться, потеряла всякую надежду увидеть картину в завершённом виде.

На следующий день Рита и Вера укатили любоваться местными произведениями искусства, а моим рабочим местом стал бар. Мне уже приходилось несколько раз заменять барменшу и ничего страшного в этом я не видела. К тому же, из-за стойки очень удобно было следить за залом. До открытия оставалось ещё полчаса, я занималась наведением порядка в баре, когда в ресторан вошла Лиза.

– Привет, – бодро поприветствовала я. – Как вчера погуляли? Элис понравились картины?

Лиза рассеянно кивнула.

– Хотя, больше ей приглянулись побрякушки гномьей работы. Всю дорогу домой просила купить ей такие же украшения. А Влад сдуру возьми да брякни: «Вырастешь, замуж выйдешь – муж тебе всё купит». Как бы она теперь при первом удобном случае не пристала с подобной просьбой к Эльдану.

– О, Элис вполне способна, – усмехалась я. – А что, серьёзный разговор не дал результатов?

Девушка поморщилась.

– Честно говоря, не знаю даже, что там Эльдан ей вообще наговорил. Вроде бы притихла и даже обещала извиниться перед Рэйкиниэль. Но что-то мне не верится, что она вот так возьмёт и оставит свои притязания. Не в её стиле... Катя, ты знаешь, у нас в доме кто-то был.

– Ну да, Элис девочка настойчивая... В каком смысле, кто-то был?

Лиза чуть дёрнула плечом.

– Мы вчера после музея решили заглянуть в наш новый дом, проверить, как он там. Так вот, в доме определённо кто-то побывал.

– Как вы это поняли?

– Разбитое окно подсказало.

– И что, взяли что-нибудь?

Лиза рассмеялась.

– Если бы! Да я бы даже приплатила, лишь бы этот хлам кто-нибудь украл. Нет, все вещи как и прежде валяются на своих местах. Просто они разбросаны. Словно в этом хламе рылись, что-то разыскивая.

– Гоблины? – почему-то предположила я.

– Вряд ли, – с сомнением произнесла Лиза. – Гоблины не ограничились бы разбитым окном, а вырвали бы вдобавок и дверь.

Что верно, то верно, если гоблины ломают, то от всей души и на совесть. То, обо что они чесали руки, потом очень сложно починить.

– Как ты думаешь, – Лиза посмотрела на меня внимательно и напряжённо, – что они искали?

Мне бы очень хотелось сказать какую-нибудь глупость, типа «Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртка замшевая... Три. Куртки». Однако, вместо этого я в полголоса проговорила:

– Картины.

Он вошёл в зал без двадцати семнадцать и сразу же привлёк моё внимание. Гости «Приюта менестреля» в большинстве своём были заняты либо едой, либо разговорами, если кто-то из них и посмотрел на вошедшего, вряд ли этот человек их заинтересовал. Я же по какой-то причине не могла оторвать от него взгляда. Причём, дело определённо было не только в том, как выглядел гость. А выглядел он, надо сказать, великолепно. И это при том, что передо мной точно был не землянин. Но я никогда не видела таких людей на Альмарне. Это был молодой мужчина возможно, чуть старше меня, среднего роста, хорошо сложенный, одетый в чёрные брюки, белую рубашку, поверх которой был повязан матово-золотистый шейный платок, и пиджак. В добавок к этому, на нём были начищенные до зеркального блеска туфли и, самое интересное – у него в левой руке была трость. Она вовсе не предназначалась для помощи в передвижении – с походкой у мужчины всё было в высшей степени в порядке. Такой осанкой могли похвастаться разве что эльфы. Трость из какого-то темного материала с золотистым набалдашником в виде розы носила функции аксессуара. Мужчина не стал осматривать зал, а целенаправленно шагнул к бару.

– Добрый день, – поприветствовал он меня. Я на мгновение зажмурилась, чтобы, наконец, прекратить на него пялиться, и улыбнулась:

– Добрый день. Что будете пить? У нас широкий ассортимент напитков.

Мужчина даже не взглянул на бар.

– Воды, пожалуйста. – Молча дождался, когда я выполню просьбу. И только когда перед ним появился стакан воды, вновь заговорил: – Скажите, Маргарита, ваше объявление – на него кто-нибудь уже отозвался?

– Объявление? – Не сразу сообразила я. Затем посмотрела на приклеенное к полке с бутылками сочинение Риты и совсем невпопад брякнула: – Маргариты сегодня нет. Я – Катя...Екатерина, администратор. Просто временно её заменяю.

Мужчина заметно напрягся. И он по-прежнему не притронулся к своей воде.

– Простите, я думал... Дело в том, что я художник. Имя моё не гремит по Альвенталии, но, поверьте, я кое-что умею. Мы с супругой путешествуем, в городе проездом, остановились в гостинице «Первоцветы». Там до меня и дошёл слух, что в ресторане «Приют менестреля» бармен Маргарита, – он с бумажки зачитал фамилию, – Вельская ищет художника, который смог бы закончить некую картину. Мне стало любопытно взглянуть. Но видимо, я пришёл не вовремя. Скажите, Екатерина, Маргарита будет работать завтра?

– Будет, – кивнула я. – Но вам не стоит ждать до завтра. Я покажу вам картину, она здесь.

Я установила на стойке табличку «Перерыв» и мы с гостем отправились в подвал, где небольшое помещение было отведено под кабинет.

– Я не представился, – произнёс мужчина, когда мы спускались вниз. – Моё имя Дамиан. Дамиан Дэй.

– Дэй? – Я открыла дверь в кабинет и хотела впустить гостя, но он жестом дал понять, что дама вперёд. – Где-то я эту фамилию определённо слышала...

Мужчина чуть улыбнулся.

– Ещё две сотни лет назад эти земли принадлежали фамилии Дэй. Но моих предков прогнали их более сильные в плане вооружения соседи, а спустя некоторое время продали землю эльфам. Может быть, вы слышали эту историю.

– Может быть, – кивнула я. – На самом деле, историю эту я слышала несколько дней назад. Но фамилии рассказчик не называл. Так что, скорее всего, это было намного раньше. Кстати, вы ведь художник. Возможно, я слышала о ваших картинах? Или даже видеть вас в газетах? Вы кажетесь мне знакомым.

– Исключено, – проговорил Дамиан Дэй. – Я уже триста лет не выставляюсь.

Он вздрогнул и как-то странно посмотрел на меня, словно ожидая, что я сейчас начну придираться к его словам. Но я решительно не понимала, что было сказано не так. Чтобы разрядить обстановку, я подошла к стоящей у стены картине и принялась снимать бумагу.

– Вот. – Отошла в сторону, позволяя Дамиану как следует рассмотреть портрет. – К нам уже приходили художники. Эльфы. Они смотрели на картину и отказывались с ней работать. Говорили, что художник при написании использовал магию.

Дамиан Дэй смотрел на картину так, словно ничего прекраснее в жизни не видел. Впрочем, я понимала его чувства. Картина обладала почти той же притягательностью и реалистичностью, что и другие восемь найденных работ.

– Они были правы – это без сомнения магия. Магия таланта художника, магия чувств, которые он вложил в картину. Это высшая степень волшебства.

– Хм, эльфы имели ввиду несколько другой вид магии, – непонятно зачем ляпнула я.

Дамиан Дэй снисходительно улыбнулся.

– Эльфы. Эльфы безусловно великий народ. Люди Альмарны, к коим я отношусь, им в подмётки не годятся. Но есть у этого народа очень серьёзный недостаток. Они слишком долго живут.

– Разве это недостаток? – Я, как и Дамиан Дэй, рассматривала картину, медленно погружаясь в пронизывающую её тоску. – Иметь возможность жить так долго, что перестаёшь обращать внимание на время.

– Как вы думаете, почему люди на этой картине изображены спиной к зрителю? – неожиданно сменил тему Дамиан.

– Они уходят в закат, – выдала очевидное я.

– Они явно молоды, хоть я не вижу их лиц, рискну предположить, что они красивы и любят друг друга. Так зачем им уходить в закат? Не лучше ли было бы им остаться в солнечном дне или даже в занимающемся утре?

Мне стало как-то неуютно. Захотелось немедленно закрыть бумагой картину, чтобы никогда больше не смотреть в спину уходящим от света прекрасным и влюблённым людям.

– Вы считаете, на картине изображена смерть? Но они слишком молоды чтобы умирать.

Дамиан Дэй не ответил. Он подошёл к картине и принялся закрывать её бумагой.

– Я возьмусь завершить эту работу. Вы позволите?

– Я? Конечно же позволю! Но...неужели вас ничего не смущает? Эльфы отказывались...

Дамиан флегматично пожал плечами, при этом старательно и профессионально упаковывая работу.

– А как насчёт оплаты? – вспомнила я. – Сколько будет стоить ваш труд?

Мужчина закончил перевязать картину верёвкой и обернулся ко мне. На губах и в глазах его была лёгкая улыбка.

– Как насчёт романтического ужина для меня и моей супруги в вашем чудесном заведении?

Я моргнула. Определённо, сказывается регулярное общение с хитрыми наглыми гномами, которые то и дело пытаются найти способ вытрясти из клиентов как можно больше денег. Потому, что Дамиану я не поверила.

– И всё?

– Я думаю, что этого вполне достаточно. В конце концов, я получу гораздо больше – возможность закончить начатый воистину талантливым художником шедевр.

Мужчина при этом как-то особенно улыбался. Мне показалось, что улыбка эта была насмешливая, но я не поняла, над чем или кем он смеётся.

– Вас мои расценки не устраивают?

– Нет, что вы! У вас и вашей жены будет незабываемый вечер, обещаю. Мы обо всём позаботимся...

– После того, как я верну вам готовую картину, – решительно закончил Дамиан Дэй. – А теперь, не могли бы вы пригласить грузчика, чтобы он помог отнести картину в автомобиль?

– Вы заберёте её сейчас? – удивилась я.

– Ну да, зачем тянуть. Сегодня же приступлю к работе. Снаружи у меня арендованая машина. Я словно чувствовал, что возьмусь за эту работу.

Тяжкостук легко, безо всякой помощи, вынес картину из ресторана и погрузил в кузов небольшого грузовичка. Я так же вышла проводить Дамиана к машине. По пути мы обсудили гостиницу, в которой проживает чета Дэй, и возможность кого-нибудь из нас, нынешних владельцев картины, заходить в гости, дабы убедиться, что с ней всё в порядке, хотя лично я твёрдо знала – несмотря на то, что картина даже в незавершённом виде прекрасна, скучать по ней не буду. Дамиан разрешил приходить когда нам будет угодно, клятвенно обещая закончить работу как можно скорее. Как раз в этот момент к ресторану подъехал маленький круглофарый Мини Купер. Из водительского места вывалилась хохочущая Рэйка, место пассажира покинул улыбающийся Захар. Я удивлённо уставилась на парочку, недоумевая, что это они делали вместе такое, что Рэйкиниэль задыхается от смеха. Эльфийка выпрямилась, посмотрела в сторону грузовика в то мгновение, когда Дамиан закрывал дверь водительского места. В какой-то миг в боковом зеркале отразилось лицо мужчины и острого эльфийского зрения хватило, чтобы его разглядеть. Рэйкиниэль изменилась в лице, перестала смеяться, застыла, как вкопанная. Дамиан завёл двигатель.

– Это же он... – прошептала эльфийская журналистка. А затем повторила громко: – Это он! Остановите его!

Крик возымел обратный эффект. Вместо того, чтобы попытаться остановить Дамиана, я отшатнулась от тронувшегося с места грузовика.

– Стой! – закричала Рэйкиниэль. – Остановись!

Она бросилась вдогонку набирающему скорость автомобилю, прежде чем тот успел выехать на дорогу, умудрилась его настигнуть. Под нашими с Захаром ошарашенными взглядами Рэйкиниэль вцепилась в кузов и с лёгкостью перемахнула через невысокий борт. Грузовик выехал на асфальт и скрылся за соседствующим с «Приютом менестреля» жилым домом, увозя и картину, и Рэйкиниэль, а я всё продолжала тупо пялиться им вслед.

Захар метнулся к Мини Куперу, посмотрел на место водителя и раздражённо хлопнул дверью.

– Забрала ключи... Катя, не стой! Зови Эльдана!

Я скорее по инерции, чем осознанно, кинулась выполнять приказ. Не особо заботясь о том, что подумают гости ресторана, я промчалась по залу и вбежала в кухню. Не дав возможности Сильвио наорать на меня за столь резкое появление, я прямо с порога выдала:

– Эльдан, Рэйку похитили...

Никогда бы не подумала, что мне в лучших традициях старых добрых голливудских боевиков придётся запрыгивать во внедорожник на ходу. Но жизнь в принципе любит подбрасывать сюрпризы.

Ленд Ровер Дискавери 3 нёсся по дороге Ардлаира, с трудом вписываясь в скоростные рамки, однако, грузовик мы всё-таки потеряли. Я не без усилия смогла заставить заторможенный мозг работать и выдавать информацию, которая могла бы помочь в поисках. Но, самое ужасное ждало меня после того, как я поведала Эльдану и Захару имя того, кого нам нужно было найти. Эльдан был непоколебим в своей уверенности – Дамиан Дэй умер, давно и безвозвратно. Близ гоблинского посёлка сохранилось старое кладбище бывших владельцев земли и их слуг. Гоблинам разрушать могилы строго настрого запретил местный шаман, который боялся возможной кары от духов того места. Кладбище благополучно заростало травой и медленно разрушалось самостоятельно. Но всё-таки там ещё можно найти склеп, в котором уже более четырёхсот лет покоится умерший в тридцатишестилетнем возрасте князь Дамиан Дэй. Сам эльф эту информацию почерпнул недавно – заинтересовался после обсуждения в доме Лизы и планировал блеснуть перед нами знаниями при первом удобном случае.

– А может быть, это был зомби? – предположил Захар. – Как он выглядел?

– Как обычный человек! – нервно бросила я. – Проклятие, я никогда не видела местных зомби! Мне не с чем сравнить!

– Не кричи, – осадил мужчина. – Лучше вспоминай. Внешность, поведение. Что-нибудь показалось подозрительным?

Эльдан подрулил к «Первоцветам» и мы всей толпой кинулись к администору. Минуты хватило, чтобы узнать, никакого Дамиана Дэя и его жены здесь не было и нет, да и человека, подходящего под описание – тоже. В машину мы трое возвращались так же бегом, правда, не особо понимая, что нам теперь делать.

– Именно эту гостиницу Дамиан Дэй или кто он там, назвал не просто так, – стал рассуждать Захар. – Он действительно поехал в этом направлении. Вряд ли, чтобы нас запутать. Он украл картину и ему некогда петлять, нужно сматываться.

– Поправка, – сказала я. – Картину он не крал. Я сама её отдала.

– Я имею ввиду картину из музея.

– Думаешь, это сделал он?

– Не сомневаюсь. Рэйка, перед тем, как броситься в погоню, сказала «Это он». Наверное, каким-то образом ей удалось что-то разузнать о грабителе.

– Я же её просил, – процедил Эльдан. Я впервые видела его таким раздражённым. Наверное, следовало бы сказать что-то ободряющее, но так уж случилось, что мне самой не помешала бы рюмка валерьянки. Или водки.

– Эта дорога ведёт из города, а гостиница единственная на этом промежутке. Более того, она единственная на промежутке отсюда, до музея. Дамиан Дэй назвал её потому, что часто видел, но не жил, – продолжал Захар.

– Выходит, он вообще не жил в городе, – подключился к рассуждениям эльф. – «Первоцветы» – гостиница при въезде в город. Дальше до музея нет ни одной. И если он никогда не жил в городе, значит где-то неподалёку. Ведь нужно было приезжать в Ардлаир несколько раз, может быть даже на дню.

Эльф завёл двигатель и Ленд Ровер припустился из города. Я сидела на заднем сиденье ни живая, ни мёртвая. В голову настырно лезли мысли о маньяках родного мира, которые подбирают на дорогах голосующих девчонок, отвозят их в укромное местечко, где в лучшем случае держат до момент внесения выкупа, после чего отпускают, велев помалкивать. Худший случай взбесившееся воображение тоже пыталось обрисовать, но я всячески старалась взять себя в руки и успокоиться. Автомобиль мчался вперёд, скоро будет развилка. Одна из дорог ведёт в Вестерстэд и дальше, другая к реке, ею же и оканчивается. Нужно будет выбирать, куда ехать. Мы и так потеряли слишком много времени впустую.

– Приём! Эльдан, приём! – тяфкнула автомобильная рация голосом Рэйкиниэль. – Эй, меня хоть кто-то слышит?

Нужно отдать должное выдержке эльфа. Я бы точно съехала в кювет после такой заявочки.

– Рэйкиниэль? Приём, слышу тебя! Где ты? С тобой всё хорошо?

Рация разразилась противным треском и щелчками, а потом в салоне раздался насмешливый голос Рэйки:

– Ну наконец-то! Я уж подумала, что вы решили меня не спасать. Со мной всё прекрасно. Я вам такое покажу... На перекрёстке сворачивайте к реке и езжайте в гоблинский посёлок. Ищите двухэтажный дом в конце посёлка, дальше всех от воды. Ребята, вы не поверите! Это сенсация!

5

Спустя тридцать восемь минут дезориентированные до состояния бандерлогов, которым старина Каа велел подойти ближе, я, Захар и даже Эльдан стояли в небольшой, но вполне просторной гостиной и от удивления не могли произнести ни слова. Стены помещения, а так же лестница, ведущая на второй этаж, были увешаны картинами. Пейзажи и натюрморты – разнообразие, способное составить конкуренцию экспозиции в музее Ардлаира. Да и столичный, уверена, не отказался бы заполучить всё это великолепие.

– А? Как вам?!

Рэйкиниэль скрестив на груди руки победоносно взирала на нас, стоя под недавно украденным портретом Илоны и её спутника. Компанию эльфийке составляли вполне себе реальные персонажи картины. Дамиан Дэй и красивая молодая женщина не были просто похожими на изображённых. Это были именно они – люди с картины, написанной не менее ста семидесяти лет назад.

– Ваша подруга оказалась очень быстрой, – усмехнулся Дамиан Дэй, обращаясь, видимо ко мне. – А ещё у неё прекрасная память.

Камень, вполне заслуженно брошенный в мой огород. Теперь стало ясно, где я видела мужчину. Конечно же, на картине. Но в отличие от Рэйкиниэль, я очень быстро забыла лица с найденного портрета.

– Я работаю в газете, обращать внимание на детали – моя прямая обязанность, – не без удовольствия произнесла Рэйка.

– Чьи это картины? – спросил Захар, рассматривая гостиную. – Ваши?

Несмотря на то, что выглядели и Дамиан Дэй, и его спутница немногим старше нас, не только у одной меня не возникло желания обращаться к ним на ты.

– Мои, я ведь художник, – кивнул мужчина. – Видимо, теперь придётся всё вам рассказать. Потому, что насколько я вижу, вам пока совсем ничего не понятно. Но сначала я хочу представить вам мою супругу – Илону Дэй.

– До замужества Илона Вернвен, по первому мужу Илона Флаен, – выдал Эльдан. – Умерла четыреста восемнадцать лет назад в возрасте двадцати восьми лет. А вы Дамиан Дэй. Ваше княжество занимало территории, граничащие с Альвенталией. Умерли вы четыреста восемнадцать лет назад и было вам на тот момент тридцать шесть лет.

Я ошарашенно уставилась на эльфа, потому, что ничего подобного услышать не ожидала. Мужчина и женщина, однако, вроде бы даже обрадовались осведомлённости вечножителя Альмарны.

– Могли бы мы узнать ваши имена?

Я, Захар и Эльдан покорно представились, Рэйка, видимо, сделала это чуть раньше. Илона Дэй пригласила нас присесть и поинтересовалась, не хотим ли мы чаю. Чаю никто не попросил, и женщина так же разместилась в кресле напротив сидящих на диване нас. Стоять остались Дамиан Дэй и Рэйка.

– Итак, – проговорил мужчина, – ваша замечательная подруга, – благодушный взгляд на эльфийку, -пригрозила, что не уйдёт, пока не узнает, что на самом деле происходит вокруг найденных вами на днях картин. Я расскажу, тем более, что вам уже кое-что известно. Началось это давно, четыреста восемь лет назад, когда жизненный уклад людей Альмарны несколько отличался от нынешнего. Каждый богатый человек имел свою армию и мог воспользоваться ею, чтобы истребитель слабейшего собрата. Вооружённые стычки тогда были обычным делом, и, наверное, это и погубило наш род. Людей на Альмарне теперь едва ли больше эльфов. Но, вернусь к рассказу. В то время я познакомился с Илоной Флаен – дочерью князя богатого княжества по соседству с владениями моей семьи. Ей было восемнадцать, мне двадцать шесть. Надо ли говорить, что мы полюбили друг друга. Но люди Альмарны не очень-то беспокоятся о чувствах даже в нынешнее время. Тогда же о такой ерунде, как любовь, не могло быть и речи. Илону ждал выгодный брак, да и у меня намечалась хорошая партия. Несмотря на соседство, фамилии наши враждовали, а причиной вражды были как раз те территории, на которых сейчас расположен Вестерстэд и его окрестности. Земля принадлежала семье Дэй, но Флаен имели на неё виды, о чём не раз вполне доходчиво намекали. Жгли лес и расположенные здесь деревни, устраивали вооружённые набеги, убивали скот, уводили в плен крестьян, даже пытались отравить реку. В результате, люди стали отказываться жить в подобных условиях, спорная территория пришла в запустение. Мой отец понимал, что именно этого и добивался сосед, но уступить уже по сути бесполезный участок отказывался принципиально наотрез. В подобных обстоятельствах не могло быть и речи о какой-то там любви детей противоборствующих сторон. Илона вышла замуж, я женился и вскоре уже мы, наследники фамилий, под руководством неугомонных родителей и с поддержкой супругов продолжили вражду за пустующую землю.

– Монтекки и Капулетти, – пробормотал Захар. – Хотя, нет, тут хотя бы понятно, в чём суть ссоры.

Я ткнула мужчину локтем в бок, чтобы не перебивал. Но если Дамиан Дэй и обратил на слова Захара внимание, вида не подал.

– Я не мог принять происходящее, – продолжил он. – Всё это вызывало злость и отвращение не только по отношению к зачинщикам конфликта – нашим родителям, но и к самому себе. Я мог распоряжаться жизнями людей своего княжества, но только не своей собственной. Тогда я принялся искать способ освободиться и освободить любимую, чтобы мы, наконец, могли быть вместе. Моя жена стала подозревать меня то ли в какой-то лишающей разума болезни, то ли в одержимости. Мне было всё равно. Я пробовал договориться с отцом и мужем Илоны о прекращении вражды, пробовал убедить своего отца отдать эти проклятые территории, пробовал самостоятельно передать их соседям. В конце концов, отец запретил мне даже близко подходить к документам на землю, а нашим управляющим – вообще со мной разговаривать. Мне ничего не оставалось, как уехать вместе с женой из дома и поселиться где-нибудь подальше от людей. Мы купили небольшой дом и участок земли неподалёку от приграничного эльфийского города, и приготовились провести здесь всю оставшуюся жизнь. Мне было тридцать два года, Доре двадцать четыре. Недовольная сложившейся ситуацией, она, однако, не пыталась упрекать или убеждать меня, видимо считая, что спорить с сумасшедшим бесполезно и даже опасно. Как бы то ни было, я благодарен ей за её молчание. Она не мешала мне заниматься тем, что я любил лишь немногим меньше, чем Илону – писать картины. Я мог сутки напролёт проводить у холста и мне ничего не было нужно. Возможность заниматься любимым делом – это счастье. К тому же, у меня очень неплохо получалось. Недостатка в средствах мы не испытывали: отец, несмотря на мою несговорчивость, не бросил меня на произвол судьбы и помогал деньгами. Мне кажется это было сделано с расчётом, что увидев, насколько он терпелив и милосерден, я приму, наконец, его взгляды на жизнь. Однако, несмотря на отсутствие нужды, меня посетила мысль писать картины на заказ для соседствующих с нами эльфов. Именно это моё решение и стало по-настоящему судьбаносным. Спустя год в городе я познакомился с эльфийской колдуньей. Она была наслышана о моих способностях к живописи и предложила написать её портрет. Я согласился и почти год работал над картиной. Результат понравился заказчице настолько, что она решила отблагодарить меня по особенному. Эльфийка спросила, чего я желаю всем сердцем, но, возможно, в силу обстоятельств или по какой-либо другой причине не могу получить. Я честно рассказал ей свою историю. Эльфийка выслушала, после чего пообещала найти меня, когда ей будет что сказать, и ушла. Я уже не смел надеяться на какой-то хороший для меня исход и не ждал. Однако, эльфийка вернулась и вернулась не одна. С ней был гоблинский шаман – очень недовольный, однако, не возмущающийся. Эти двое дали мне вот это, – Дамиан показал нам сосуд, на мой взгляд, объёмом около стакана, на дне которого плескалось немного прозрачной жидкости. – Они сказали, что этот эликсир – результат соединения двух видов магии: эльфийской и гоблинской. Такое возможно, хотя случаи, когда магические способности эльфов гармонировали с шаманизмом гоблинов можно пересчитать по пальцам рук. Слишком много факторов должно быть учтено, иначе ничего не сработает. Предназначался эликсир только для меня и без третьего компонента абсолютно бесполезен. Третьей же составляющей являлся мой талант к живописи. Эльфийка назвала его моим личным магическим даром. Так вот, несколько капель эликсира нужно добавить в момент смешивания красок перед работой и все эмоции, желания, мечты, которые я испытываю, полностью отразятся на полотне. Но не в этом была его основная задача. Я должен был изобразить наш с Илоной портрет. Такими, какими я хотел бы видеть нас в жизни: влюблёнными и счастливыми, при этом обязаны быть соблюдены два условия. Во-первых, на портрете мы должны изображаться держащимися за руки, во-вторых, обязательный атрибут картины – восходящее солнце. Эльфийка и гоблин пояснили, что когда я закончу работу, эльфийская магия остановит возраст изображённых на картине людей, а гоблинская – сделает их неуязвимыми. Так мы с Илоной получим столько времени, сколько будет нужно для того, чтобы воссоединиться и прожить вместе сколь угодно долго. И я написал эту картину.