Текст книги "Измена. Я тебя (не) прощу (СИ)"

Автор книги: Ольга Игонина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Бедная девочка... Даже представить страшно, что она пережила

– Глядя на этот зоопарк, который ее всю жизнь окружал, даже придумать не могу, что там могло твориться. Она сильная, справится.

– Попробую к ней прорваться. Скажу срочно, по ксиве не могут не пропустить.

Иван уходит. А у меня какое-то радостное чувство, как будто теперь я могу быть уверен, что все с Линой будет хорошо.

Буквально через минуту Ванька появляется вместе с врачом, которая ведет.

– Когда я смогу увидеть дочь, – вскакивает мать Линки.

Иван отодвигает ее рукой.

– Как только мы поймем, что вы непричастны к похищению вашей дочери. И ваше нахождение рядом не несет угрозы ее жизни.

Смотрю на Светлану Леонидовну – мать Артура, на ней лица нет. В отличие от матери Лины, она молча сидит в углу, что-то просматривает в телефоне. На глазах слезы.

– Олег, я понимаю, что вы хотите посадить Артура. – Ага, сейчас начнет манипулировать материнским сердцем. – Знаете, я сейчас подумала, что может, это единственный шанс, чтобы он еще куда не влез и не натворил еще больших дел. Может, это единственный шанс, чтобы он остался жив?

Как же больно даются ей эти слова. Мать Лины поворачивается к ней.

– Света, ты рот свой закрой. Если Артура посадят, не дай Бог, мужики наши рассорятся. Мы с тобой как жить будем?

– Может, по-людски начнем? – поднимает уставшие глаза на родственницу. – Деньги и власть в Глебе убили человека, уже давно. А сейчас и в сыне нашем. Я дам показания, расскажу, все, что было.

Закрывает лицо руками, хочу ее обнять, но не делаю этого. Это сильный поступок со стороны матери. Пожертвовать свободой ребенкой ради его спасения.

Выходит врач. Ивана еще нет.

Глава 46. Показания

Врач сказала под капельницей лежать почти сутки, толком не двигаться, если я хочу, хотя бы дать шанс своему малышу. Я готова до самых родов беспрекословно выполнять любые рекомендации.

– Лина, вы как себя чувствуете? – возвращается доктор. Она раздражена, щелкает пимпочку на ручке, но со мной ведет себя обходительно. С ней заходит один из моих спасителей, Ванек, как бабушка Настя его называет.

– Ангелина, я должен задать вам несколько вопросов. Вы сейчас в состоянии побеседовать? Мне нужны ваши показания, пока кое-кто не подсуетился и не выкупил сына из тюрьмы, – Иван кивает на дверь, понимаю, что разговор идет об отце и свёкре.

– Да, я могу всё рассказать, – немного встаю, врач поправляет мне подушку. Она смотрит на пузырек, от которого трубочкой идёт лекарство ко мне, в капельнице что-то подкалывает.

– Если что, ты всегда можешь прекратить беседу. – Доктор кладет свою ладонь мне на руку. – Я понимаю, что у вас тоже работа, и что вы хотите, как лучше – тоже знаю, но девочка еще слаба, столько всего у нее за последнее время произошло. Давайте побережем ее.

Врач гладит меня по голове, видимо. выгляжу я совсем ужасно, что вызываю даже не призрение, а жалость.

– Я понял, буду максимально внимателен. А вы можете выгнать вот этот балаган под дверями. Ну невыносимо слышать этот галдеж, ругань.

– Всех выпроводить? – смотрит на меня.

– Пусть бабушка потом зайдет, если она еще здесь. Кажется, я слышала ее голос.

– О да, она тут два раза чуть драку не устроила, хорошая она у вас. Как только таких родителей вам смогла воспитать.

Иван улыбается. Вытаскивает из портфеля пол литровый кефир, два яблока и булочку или пирожок. Кладет мне на тумбочку.

– Я не знал, что тебе можно. Вдруг у тебя вообще нет еды. – быстро переключается. – Да, баба Настя у нас огонь. Только это не ее бабушка.

– Это моя соседка по съемной квартире. Просто... она человек такой, не может остаться безучастной.

Доктор уходит, слышу, как она отправляет всех ожидающих домой.

– Лин, ничего не бойтесь, я понимаю, что сейчас родственники начнут призывать вас, – странно, что снова переходит на "вы", – к совести, говорить о каких-то бонусах. Будут рассказывать, как ваш прекрасный муж изменится, превратится в другого человека. Ну, поверьте мне, я почти десять лет в полиции. И если мужчина хоть единожды поднял руку на женщину, он сделает это еще и еще. А дальше будет только хуже, каждый день на подобные вызовы приезжаем. Дети страдают. Пожалуйста, не оставляйте Артуру место и время для маневра. Он не стоит этого.

– Иван, я все расскажу. Из любви к своему ребенку. И я прекрасно понимаю, что это шаг в одну сторону, как только я поставлю подпись на показаниях, мои родители от меня открестятся. Я готова. С какого момента начинать?

– А давайте со съема квартиры, вы же не просто так ушли из хорошей квартиры или дома в съемку, крохотную и с мебелью, как из комиссионного магазина.

Господи, как же стыдно рассказывать об всем. Это успехами похвастаться легко, приятно. А слова про пощечину, больше минуты собираюсь, чтобы произнести эти слова. Как будто раньше это было не со мной, а теперь эту боль нужно принять, примерить на себя.

Иван все фиксирует и на диктофон, и пишет от руки. Вижу, как ему неприятно слушать об издевательствах и предательстве. Человек так долго работает во всем этом, а до сих пор не привык. Может, это и оставляет в нем человека?

– Расскажите, в каких отношениях вы с Олегом Демьяновым? – голос чуть изменился в интонации, как будто дрогнул.

– Олег мой знакомый, которого я втянула в свои передряги. Накануне мы случайно познакомились, Олег искал какую-то другую девушку, дал мне визитку. А когда мне нужна была помощь, так оказалось, что мне больше некому было позвонить. Только сейчас я осознаю, что вся моя жизнь – антураж, который растворили родители и родители Артура. Оказывается, вокруг меня нет людей, которые бы не были как-то связаны или не заинтересованы в союзе Чернышов-Белецкий. И мне самой не к кому обратиться. Мне нужно было с собой кого-то взять на подстраховку на встречу с мамой и Артуром. И перебирая телефонную книгу,я никого не нашла, кому могу доверять. А в сумке наткнулась на визитку Олега. Ну дальше вы знаете, мы с бабушкой Настей к вам приходили с заявлением о том, что Олег арестовали. Это как раз после нашей встречи с моими родственниками.

Рассказываю, как Макс меня привез в этот поселок. Иван морщит лоб, трет переносицу.

– Меня свекровь специально вывезла коттеджный поселок, чтобы Артур со мной там разделался? А мне показалось, что я могу ей доверять.

– Нет, кстати, – он поднимает голову, смотрит мне в глаза. – Ваша свекровь готова дать показания против сына. Не думаю, что она это делает, чтобы обелить себя или чтобы как-то перед тобой вину загладить. Боится, что на воле его или прибьют, или сдохнет под чем-нибудь в сугробе. А за денежку изолируют его в нормальных условиях, пока мозги не появятся. Сдал тебя Макс, он тоже уже в отделении.

– Вот это да, Светлана Леонидовна не перестает меня удивлять. Что будет дальше, – смотрю на него с надеждой. Жду, что Иван скажет, что все проблемы рассосутся, родители поумнеют и начнут ко мне относиться по-человечески...

– Ангелин, – он на секунду замолкает. – Будет очень сложно, правда. Я не хочу врать и обнадеживать, что все будет быстро и безболезненно. НО! Дело громкое, пресса уже под окнами. Никаких интервью, комментариев. Олег договорился, что у тебя у палаты будет охрана, когда станет чуть получше, мы тебя в другую клинику перевезем. Инкогнито, конечно. От родственников тоже пока изолируем, думаю, что будет давление и манипуляции с их стороны. Для тебя главное – сохранить свое здоровье и ребенка. Остальное наше трио, которое пока без названия, я, Олег и наш идейный вдохновитель-баба Настя – решим все остальное.

У меня слезы градом. Гормоны, лекарства или усталость вызвали такую реакцию. А как будто больше не бездомная собака, а у меня появляется дом. Пусть он пока в моей голове. Но люди, которые меня “погладили”, покормили, потом не выгнали в поле, а забрали домой и подстилку ближе к батарее положили.

– Я сейчас все зафиксировал. Если ты не против, я завтра приду еще. Но уже не как сотрудник полиции при исполнении, а как знакомый, что ли.

Иван немного тушуется, на щеках едва заметный розовый румянец. Взгляд блуждает по палате. Стесняется?

– Конечно. Вань, ты часть моей новой семьи. Я не знаю, чтобы без вас всех делала.

Он аккуратно обнимает меня. Замечаю, какой он высокий, и как будто взрослый. Когда я его впервые увидела, когда бабушка Настя нахрапом брала полицейский участок, мне показалось, что он едва не подросток, худой и нескладный. Вот, что значит, когда на тебя давят, даже у окружающих меняется картинка восприятия.

– Береги себя, пожалуйста.

За дверью тишина, все разошлись или просто замолчали. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Дикая усталость, низ живота спокоен, хочется есть и спать. Отпускаю ситуацию и погружаюсь в сон. Снова рядом Артур, он тянется к моей шее. Вздрагиваю, чувствую чьи-то руки на мне. Кто-то решил довести дело, которое начал Артур? Неужели даже в больнице я не в безопасности? Кто-то тяжело дышит и шмыгает носом. Может, надо закричать? Боюсь открыть глаза, тели разум парализовал страх.

Глава 47. Ночные посиделки

Приоткрываю глаза, чтобы тот, кто рядом не понял, что я не сплю.

Старые морщинистые руки поправляют мое одеяло.

– Я тебя разбудила, доченька? Я руки твои цапнула, а они как лед, вот и решила укрыть тебя.

В комнате сумрак. Сейчас день или ночь? Силуэт человека рядом видно плохо, он выглядит, как призрак. Но по голосу понимаю, кто здесь

– Баб Насть, я так испугалась. Мне такой сон страшный снился, что Артур меня душит, а тут вы. Как я вам рада. Сейчас какое время суток? – хочу встать и приобнять бабушку, но капельница и обещание врачу меня сдерживают.

– Час ночи почти. Мужика своего бывшего не бойся. Да кто ж этого Артура к тебе пустит. Тут ребята такую деятельность развели, я на Ванька смотрю, а он из парня прям мужиком становится. Посадят Артура.

– Посадят..? У него же ребенок будет.

– Он возможность стать отцом посрал, какой он отец, когда беременную жену гонял? Никакой, вот и выбросить его из головы, не нужен он там.

– Не только моего ребенка. У Артура любовница беременная.

– Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Ты и о ней думать успеваешь. Она-то о тебе не думала, еще пожалей ее.

– Она могла и не знать обо мне. Да и ребенок ни при чем. Вы-то как в гуще событий оказались?

– А как без меня-то. Знаешь, я и в молодости бойкою была, и никуда это от меня не делось. Я за доброе дело не боюсь пострадать. И, знаешь, девонька, я бы тебя к родителям твоим больше не отпускала. Запретить я тебе не могу, но то, как они себя сейчас ведут, даже мне стыдно. Ты не слушай их, что никому не нужна будешь, что нужно, во что бы то ни стало семью сохранить. Ничего у вас там сохранять. Тем более, тут у нас такие претенденты. Потом про женихов, отдыхай. Тебя-то хоть покормили?

– Мне Иван что-то принес, но я пока не ела. Не знаю, можно или нет.

– Иван? Это прям хорошо. Ты к нему присмотрись потом, как полегче станет. Он, конечно, не Олег, денег столько у него нет. А может и никогда не будет.

– Я деньгами уже наелась, хочу тихой и спокойной жизни, без всего вот этого. А семьи у меня теперь нет... при живых родителях – сирота, – эмоции притуплены. Видимо, мне что-то дают или вкололи для спокойствия.

– Как это нет, что ты придумываешь. Да, прошлой семьи нет, но есть новая. Ты, ребенок, я в конце концов. Олег с Иваном. Сестра тут твоя была, тоже счастливым человеком не выглядит. Я там краем уха слышала, что ее мать тоже на детоубийство натолкнула.

– Я только недавно об этом узнала, тогда еще подростком была, не понимала, почему Алина к Севе ушла. И меня беспокоил вопрос, как она из сытой и достаточно обеспеченной жизни ушла к парню, у которого толком ничего не было. Квартирка крохотная, машины тогда не было. Ну.. по меркам моей семьи, Алинка ушла к нищеброду. А теперь я очень понимаю, как и почему это произошло. И все эти шмотки, деньги ушли не просто на второе место, они даже не в десятке ценностей.

Бабушка садится рядом, достает пучок спиц и серый моток ниток. Быстро набирает петли.

– Ты молодец, что за ребенка борешься. Не волнуйся, все у твоей дочки будет. Я ей пинеток навяжу, сначала, конечно, тебе вот носки. А то ноги ледянючие, а должны быть в тепле.

– Дочка... я пока не уверена, что беременность сохранилась. Кровило сильно. И что теперь непонятно, завтра сделают узи. И будет видно.

– Все там сохранилось. Поверь, если бы надежды не было или все было бы печальнее, чем нам кажется, то тебя бы уже выскаблили. – Баба Настя морщится на этих словах. – Конечно, дочка. Господь не дает дебильным отцам сыновей, чтобы род по мужской линии не рос. Вот у твоего отца две дочери.

– Может, это совпадение. Артур же как-то у Глеба Михайловича появился.

– Ой, он вообще не от него мог быть, – бабушка заговорчески подмигивает. – Свекровка твоя меня удивила. Представляешь, на сына заявление написала. Плакала, как на похоронах кричала, но писала. Сильная женщина, спасения и твоего хочет. И за сына болит душа.

– Они ее теперь со света сживут. Светлана Леонидовна и до этого в тихом аду жила. А теперь свекор ей не простит произошедшего. Думаю, что вылезет и то, что она меня спрятала. И про то, что мужчина у нее есть.

– Справится, она сильная. Может, начнет жизнь с нуля, не старуха ведь еще. И с внучкой тебе сможет помогать. Все перемелется, и мука будет.

Заурчало в животе. Есть хочется, но боюсь даже кусочек булки съесть, вдруг потом наркоз или что. Для поддержания сил капают глюкозу, но желудку от нее никак не легче.

– Да не мучай ты себя, кефира попей, чаю? Ты ж не на пытках.

Снова заходит врач.

– А вы тут что делаете? Ночь на дворе! – говорит, как будто шипит, не могу понять – злится или нет.

– Дочка, – баба Настя привстает, смотрит на доктора. – Я же старая, у меня бессонница. Дома я буду на продавленном диване крутиться, я ж все равно не усну. А тут польза. Полы помыть могу, судно принести или вынести. Вы на возраст не смотрите, я еще крепенькая.

– Спасибо, – врач смягчается. – На таких, как вы мир держится. Девочки, есть хотите?

– А можно? – кажется, мой желудок прилип к спине. Я бы и сухарю была рада.

– Можно. И вам можно. Вы же у нас не по ОМС лежите.

– По чем мы лежим? – бабушка сдвигает очки на нос, скашивает глаза, как будто это поможет в понимании фразы.

– Вы в платном отделении. И здесь другие условия – посетители могут находиться круглосуточно, еда, телевизор, если надо.

– О как. – Баба Настя от неожиданности крутит головой. – Неужто отец хоть что-то сделал для Лины.

– Нет, контракт на Олега Демьянова составлен. Ужин вам скоро принесут Лин, вы, пожалуйста, сильно пока на еду не налегайте. Организм на терапию хорошо отзывается, но выдыхать пока рано.

Врач что-то нажимает на планшете, отсматривает на мониторе показатели.

– Да дочка у нее будет.

Врач заинтересованно улыбнулась.

– Если вы не против, я с вами немного посижу. А про дочку вы серьезно? Еще даже по Узи ничего не понятно.

– Да зачем мне ваши узи. Я в них ничего не понимаю . Мне сон снился, мы с Линкой по лесу ходим, и она только лисички в корзину складывает. Я у нее спрашиваю, а большой гриб, почему пропустила. Она мне – для дочки только лисички нужны. Мои сны всегда сбываются. Я даже поспорить согласна на...– бабушку осматривает палату. – На два мотка шерсти. Вам потом из них носки свяжу.

Женщины смеются, а у меня уходит тревога.

Если у меня будет дочка – она будет Анечка. Мы с тобой все сможем. Теперь мне есть ради кого жить, бороться. А еще у нас есть Ба! Хоть она по крови и не наша, но кому это важно.

Тихонько стучат в дверь, девушка заносит еду в контейнерах. Мне омлет и овощной салат. У бабушки меню разнообразнее, но для меня, что неважно, сейчас я и огурцу очень рада.

– А ваши родственники без скандала жить умеют? – доктор смотрит на меня. – Ваш, как я понимаю, свекор – высокий такой, с залысинами и высокой линией роста волос. С какой-то роженицей поругался. Ее по скорой привезли, кто из них первый набросился, не знаю. Она на него кидается, он что-то орет.

– Ну и ну, стыдоба.

– Вот это да! Это, наверное, любовница моего мужа рожать приехала. Неожиданно. Если на Глеба Михайловича кинулась, значит, знает – кто он.

– Санта Барбара у вас тут, не иначе.

– А в какой она палате? – бабушка хитро щурится. – Пойду, хоть одним глазком гляну, на кого нашу Лину эта тварь поменяла.

– Женщина, вы что такое говорите. Ничего я вам не скажу. Еще одной драки и скандала мне не хватало. Да и в предродовой она, потом после родов, ее на другой этаж отправят.

Интересно, свекровь знает? Нужно будет ей потом сообщить, вдруг это для нее тоже важно.

Глава 48. Мой отец – Глеб Чернышов!

– Артур Глебович, на выход!

– Куда вы меня тащите? Вы ничего не перепутали, руки от меня прочь! – эти твари надели на меня браслеты. Ледяной металл неприятно касается кожи. – Подождите, отец денег везет. Иван!

Мы так не договаривались! Я не планирую смотреть на солнце через решетку, и иметь “небо в клеточку, а друзей в полосочку”. У меня другое будущее – красивые телочки, отдых где-нибудь на море, хороший алкоголь рекой, гонки на авто. А не вот это все.

– No money, no honey (нет денег, нет меда), – паршивый мент меня обмануть решил. – Сумма вроде оговорена, не волнуйся, мы тебя пока не в камеру, где таких очень любят.

Мент специально тянет “ооо”, чем бесит меня еще больше.

– Сука, ты не жилец! Ты не знаешь, с кем ты связался. Мой отец – Глеб Чернышов! Ну что, представляешь, что тебе будет за то, что ты сейчас делаешь? Где Иван? – делаю рывок вперед, если бы не браслеты, то надрал бы всем задницу.

Этот второй стоит и ржет мне в лицо.

– Что мне за это будет? Благодарность и похвальная грамота, – мерзко хихикает в лицо.

Меня толкают в какую-то каморку. Какая уже она по счету за сегодня. А может, это план, чтобы никто его ни в чем не заподозрил, отыгрывают свою роль.

Два стула, лавка, снова допрос? Да что у меня спрашивать, я ни в чем не виноват.

Зачем я во все это влез? Пелена начинает сползать. Отличная у меня жизнь, половину я пробухал, прожил в свое удовольствие, а теперь осталось присесть на подольше. Борзых на зоне не любят, а ходить я не под кем не буду. Да и отец вряд ли разрешит меня, куда-нибудь в Магадан отправить. Может, под домашний арест? Фигня это все, не могут меня – Артура Чернышова посадить.

Заходит мент. Следом за ним отец.

– Выйдите, пожалуйста, ну никогда этот щенок не денется. Нам нужно с ним, как мужчина с мужчиной поговорить.

Мент еще раз осматривает меня с ног до головы, потом переводит взгляд на отца. Следит за его реакцией.

– Ну, что, сын, поздравляю! Ты сегодня отцом станешь. На меня в больнице твоя Карина-Катерина напала, она там, где твоя жена. Как я понял, со схватками приехала.Выглядит шикарно, при макияже, прическе. Ну если любишь ее, так бы и шел к ней, с ней жизнь строил. Вот это все зачем?

– К ней шел? А как же бизнес твой? Не мы ли с Линкой разменная монета в ваших с Белецким бизнесовых отношениях? А про Каринку прикольно. Это у нее скоро бебик появится. Блин, жалко, хороша была девка. Пап, а секс после родов такой же, а то может и не надо ее бросать? Чуть ачапается и вперед?

– Значит, у нее бебик, а у тебя кто? – отец стоит, как царь. Напыщенный гусь! – Она сказала, что ты ее обманул. Денег шантажом выманил, ничего рассказать не хочешь? Это статья, между прочим.

– Мне бабосы нужны, ты, папочка, меня из этого дерьма не торопился вытащить.Так? Значит, надежда только на себя. А Карина мне в этом помогла. Для нее это не очень большие деньги, она с меня больше вытянула, – развожу руками. – Да и не мой это бебик. Мы поначалу предохранялись. И сроки там что-то не сходятся. Я у нее по мелочи взял, пару-тройку миллионов.

– Откуда у бедолаги такие деньги? Не уж-то с ума сошла и в кредит влезла, хотя... кто ей даст.

– Она дает... всем, кто правильно попросит. И не поскупится на благодарность.

– Значит, это не наш внук? – отец таким серьезным не был никогда. Брови нависли над глазами, нижняя губа закусана.

– Да откуда я знаю. Я же не инкубатор внуков вам поставлять, может, ваш, а, может, еще чей-то. Каришка денежек просила? Это она умеет, а еще знаешь, что она хорошо делает? Ртом работает, – облизываю губы, чем сильно бесшу отца. – И не сплевывает. Ты ж ей не бесплатно денег дашь, правильно, вот я тебе сразу ее скилы расскажу. И матери тебя не сдам.

Отец делает вид, что его все это мало интересует, сморщив нос, как будто какашку ему положили.

– Кстати, а маман -то по твоим стопам пошла. Сынок ее хахаля мне сдал, где она Линку прячет. Конечно, не бесплатно.

Отец делает шаг, через секунду горит щека. Пощечина?

– Рот закрой! Тебя никто в наши с матерью отношения лезть не просил, она твоя мама, остальное между нами. Понял? Может, тебе и правда лучше немного посидеть, мозги появятся.

– Что? Мне посидеть? Пап, я ж и тебя за собой уволоку, думаешь, я дам тебе жить спокойно? В кошмарах сниться буду! И баланду будем вместе хлебать. А Белецкий-то как обрадуется. Думаю, для него это будет отличная новость.

Открывается дверь. Заглядывает молодой, совсем юный мент, наверное, сразу после учебки.

– Где Иван? Я буду только с ним разговаривать, – скалюсь, как волк. Пусть суки знают, с кем разговаривают.

– А его смена закончилась. Я вместо него, в курсе всего, – подмигивает.

Отец выкладывает конверт на стол, пухлый, очень пухлый конверт.

– Что это? – мент заманчиво улыбается, делает вид, что это для него неожиданность.

– Это Ивану передать, – подмигиваю. – Он все знает. Мы когда-то у него денег занимали, вот отдаем.

И тут... маски шоу. Открываются двери, начинаются. Репортеры, полицейские.

– Чернышов Глеб Михайлович, вы задержаны за передачу взятки должностному лицу при исполнении.

– А нет, никакой взятки. Это долг. И я, как порядочный мужчина, обязан вернуть деньги, которые когда-то брал. Возможно, у вас другие принципы.

Отец держится молодцом, ни один мускул на лице не дрогнул. Смотрит перед собой, подбородок приподнят.

– Адвокат за дверью. Мы будем разговаривать только в его присутствии.

Менты открывают конверт, а там какие-то копейки.

– На метро мне когда-то не хватало, вот я у вашего коллеги занял. Время отдать.

Ай да папа! Вот это он провернул, обвел всех вокруг пальцев.

Все столпились, не могут понять, что происходит.

Мент закрывает камеру рукой. Второй подходит к отцу, на него тоже надевает браслеты.

Глава 49. Иван...

– Угроза миновала, но я рекомендую до двенадцати недель у нас под наблюдением находиться. Узи сделаем, все необходимые анализы соберем. Можем, и кровь взять на определение пола, вдруг вам важно, – врач, как всегда, мила. – И контракт на всю беременность пописан. По умолчанию я вашим врачом числюсь, но вы всегда можете поменять.

– Спасибо, для меня пол не важен. И как врач, да и как человек – вы мне очень приятны. Только я про контракт ничего не знаю. А кто оплатил?

Первые дни пребывания оплатил Олег, но зачем ему оплачивать контракт на всю беременность? Хотя.... есть маленькая надежда, что кто-то из моих, ну было бы логично.

– А кто плательщик?

– Понятия не имею, я же врач, бухгалтерия никаких данных нам не говорит.

Я уже неделю в больнице. За это время ко мне дважды приходила мама, но разговор с ней был только в присутствии бабушки Насти или доктора. Они боятся, что мама сможет мне как-то навредить.

– Лин, прости, что лезу в личное, но так интересно, просто сил нет, – врач улыбается во весь рот. – Олег или Иван за тобой ухаживает? Давно не видела, чтобы от мужчин столько заботы в принципе было, а тут, ну прости, женщина в положении от другого мужчины, а они все равно рядом. И, кажется, что они оба положили на тебя глаз.

– Да ну, они теперь мои спасители, старшие братья, что ли.

– Ты присмотрись. Они оба хороши. Я бы вот Ивана выбрала, если бы я была моложе лет на сорок, – заливисто смеется.

– Мне нужно о себе думать, а потом обо всем остальном. С утра мама звонила, у нас первое заседание по разводу должно скоро быть.Родственники недовольны, что я решила разводиться и никого не уведомила. Отец там рвет и мечет, а мне все равно. А уже думала, фамилию поменять, чтобы ни к Чернышовым, ни к Белецким никакого отношения не иметь. Бабушкину вон фамилию возьму и стану ей внучкой. Почти, как Снегурочка.

– Не торопись с фамилией. мне со стороны виднее. Чернышов младший как там?

– Иван говорит, что в следственном изоляторе. Глеб Михайлович тоже там, боюсь, что и папу скоро привлекут.

– И будет это трио думать о том, как исправить ошибки молодости.

– Переживаю за отца. Но Чернышов его за собой точно потянет, другого варианта нет. Я раньше наивной была, многое не видела, а сейчас понимаю, что там и криминал, и гибель людей. Там, наверное. на пожизненное наберется, так отец и внука или внучку не увидит.

– Лин, да он и не горит желанием увидеть. Ты еще Артура оплакивать начинай, что за “вьетнамские флешбеки”. Эти люди тебя едва не угробили. Даже если виноват только Артур, то с молчаливого согласия родителей. Выбрасывай их из головы, пусть всем достанется по заслугам. Настраивайся на новый лад, все будет хорошо.

– Доброе утро, не помешаю? – голова Ивана появилась из дверного проема.

– Проходите, молодой человек. У вас есть около получаса?

– Найду чем помочь, – Теперь уже Иван полностью появляется в палате. В руках букет хризантем и большой пакет. – Я тут запеканку приготовил. Не знаю, любишь ли ты изюм, я его в контейнер положил, а то я с ним не особо в ладах.

– А выйдете с Линой погулять, хоть на чуть-чуть. Пусть воздухом подышит, вы ей что-нибудь увлекательное про запеканку или изюм расскажите, чтобы настроение на высоте было. Справишься?

– Так точно, – Иван становится в выправке, стучит пятками, как солдаты на параде. – А в кино нам можно?

– В кино? – голос врача становится слащавым, похоже, у них с Иваном какой-то заговор. – Ну только если на комедию или мультики. Кофе и газировка, ну и алкоголь естественно, под строгим запретом.

– Конечно, морковку и яблоко подготовлю.

Доктор уходит, а мы остаемся наедине.

– Моего отца посадят? – смотрю Ивану в глаза, не хочу, чтобы он мне врал. – Я выдержу, только скажи правду.

– Я не знаю. У него очень сильный адвокат. Есть вероятность, что они с Чернышовым-старшим получат или условный, или выйдут в зале суда. Я не знаю, что там по доказательной базе. Обвинительная сторона тоже очень сильная, доводов много. Но посадят очень вряд ли. Там медицинская история какая-то серьезная, кажется. Я толком не знаю.

– Да, у папы некомпенсированный диабет, есть проблемы с сердцем. Не хочу, чтобы его посадили.

Я понимаю, сколько всего отец мне сделал, и то, что я сейчас в таких условиях тоже его в чем-то вина. Но тюрьмы ему точно не желаю.

– Ты одевайся, а я к тебе спиной повернусь, буду новости рассказывать, – поворачивает стул спинкой к себе. – Светлана Леонидовна приходила, показания давала. Прикинь, она не отказалась от своих слов. Просит, Артуру или колонию-поселение, или домашний арест, под браслет. Правда,на ней лица нет, мне кажется, она вполовину похудела. И постарела лет на десять за последнюю неделю.

– Сильная женщина. Очень сочувствую ей. Мы и пока жили, она, как я сейчас понимаю, одна из моих родственников ко мне по-человечески относилась. Печально, что с этим нам пришлось столкнуться.

– Прости, врачу обещал только хорошие новости и прекрасное настроение, а сам все испортил. Лин, пойдем погуляем.

Накидываю куртку, в которой меня привезли. Выходим на больничную территорию. Листья почти осыпались, было почти лето, а сейчас поздняя осень.

– Все хорошо, я же все равно не могу не думать о родных людях. Даже после всего.

Сильный порыв ветра, пыль и песок несутся в потоке.

Иван быстро обнимает меня, подставляя свою спину под ветер.

– Прости...

– Не надо так делать, – отодвигаюсь от него.

– Как? Я просто закрыл тебя от ветра, в этом не было никакого другого подтекста. Тебя мне доверили, сказали вернуть в целости и сохранности, вот, и защищаю, как умею.

Неудобно, что налетали на Ивана ни за что. Это все врач со своими намеками.

– Ты когда с бабой Настей ко мне в участок пришла, ну когда Олега спасали. Я подумал, что ты хабалка деревенская, уж прости. Ты так громко возмущалась, выпячивала себя и горланила, что Чернышова Ангелина жива и это ты. А потом, там в недостройках, я увидел тебя другую. Тихую, одинокую, что ли. А какая ты?

– Нормальная. Не хабалка, я и голос редко повышаю, может, потому, что меня всегда подавляли близкие. Но и не социофобушек. Говорят, – мечтательно улыбаюсь, – когда-то я была веселой, неунывающей, умной. а потом что-то покатилось не в ту сторону. Но я себя соберу обратно, теперь я в этом уверена. Странно, что уже в больнице, я посмотрела на наши отношения со стороны – проняла, как со мной нельзя. Теперь мои границы крепки, никому их не сломать.

Глава 50. Разговоры по душам

– Вы Лина? – стройная, на вид сильно замученная девушка заглядывает в палату. – Нам с вами нужно поговорить.

Интересно, кто это? Ко мне уже и журналисты за комментариями под видом и младшего персонала проскакивали, и какие-то люди, которым свекры занесли денег, пытались мне внушить, что Артур – хороший человек.

– Мы с вами не так давно встречались. В детском магазине.

Девушка смотрит на меня огромными, но такими уставшими глазами.

– Я тут с вами по соседству лежу, правда, в социальной палате. На контрактные роды у меня были деньги, но ваш муж их украл. В очередной раз обманул, и три миллиона фьють – и как и не было.

– Вы Карина? – не пойму, стоит ли ждать от нее агрессии в свою сторону, или она просто зашла поделиться со мной информацией, что не только со мной Артур пробил дно.

– Что сильно изменилась?

– Не знаю, я не рассматривала вас при нашей встрече. А что касается Артура, то он мне бывший муж. Все его косяки вы можете ему в СИЗО отправлять или любимым родителям.

Девушка проходит в палату, садится на стульчик у холодильника. И закрывает голову руками.

Как мне на это реагировать? Подойти обнять, попробовать помочь или гнать поганой метлой?

– У вас все нормально? Вы ребенка на кого оставили?

– Ребенок в реанимации, он родился немного недоношенным и сильно незрелым. Легкие не раскрылись. Мне нужны деньги на лечение и реабилитацию сына.

– Это ребенок Артура? – может, если и подключить Светлану Леонидовну, то можно что-то сдвинуть.

– Нет. Родители Максима, я сына Максимом назвала, поругались и развелись. А он теперь мой.

– Не поняла, ты суррогатная мама? – вот так поворот. У меня челюсть отвисла, потом упала с грохотом.

– Не совсем. Я познакомилась с возрастной парой, они хотели ребенка. Но у жены что-то там со здоровьем, я не сильно вдавалась в подробности. Вот они меня уговорили, что мы поживем немного странной семьей, пока не забеременею от ее мужа. Ну и я забеременела. Артура в это же время нашла. Мне он сначала внимательным показался, заботливым. А потом начал проявляться. Тут еще пара будущих родителей разругалась и меня под зад. Беременную, без денег, договора и каких-то гарантий. Я в клинику – а все сроки уже прошли. Артуру говорю, что беременная – он ни туда и ни сюда. Я же не знала, что у него есть ты. Не думаю, что меня бы это остановило. Мне деньги нужны были, так что совести меня призывать не надо.