Текст книги "Рапсодия любви"

Автор книги: Ольга Худякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Ольга Худякова
Рапсодия любви

1

Растаял последний призрачный звук, и пальцы пианистки нехотя отпустили клавиши, словно ей было жаль расставаться с тем волшебным миром, который создала музыка Дебюсси. В небольшом зале повисла тишина, будто зрители надеялись, что прекрасные чарующие звуки еще вернутся, и боялись спугнуть их. Наконец кто-то робко произнес: “Браво!”, захлопал, и волна аплодисментов покатилась по залу, заполняя все пространство. Пианистка медленно поднялась из-за рояля. Щеки ее раскраснелись, на губах играла застенчивая, но довольная улыбка. Слегка обозначив поклон, девушка покинула сцену.

Она зашла в артистическую.

– Саша, будь человеком, выйди еще разок! – запричитала неизменная ведущая всех студенческих концертов Катя Симонова. Аплодисменты не смолкали. – Ведь не отпускают!

– Не хочу, – коротко бросила Саша.

– Не обижай людей, они к тебе со всей душой. Ну что тебе стоит?

– Ничего, не обидятся. Надоело мне все. Понимаешь? На-до-е-ло!

Саша торопливо сняла черное концертное платье и надела костюм из тонкой шерсти. Она спешила, потому что не хотела встречаться с заведующим кафедрой Александром Васильевичем Гуриным. Саша знала, что именно он ей скажет, и еще она знала, что как раз сегодня может не сдержаться, и тогда на Гурина выплеснется все, что накопилось у Саши за годы учебы в консерватории.

Затолкав платье комом в сумку, Саша выскочила из артистической и лицом к лицу столкнулась с Александром Васильевичем.

“Поймал все-таки!” – со злостью подумала она.

– Молодец, Ерохина! – загудел завкафедрой. – Конечно, есть недостатки, но в целом… Я всегда говорил, что импрессионисты – это твое.

– Александр Васильевич, в прошлый раз вы говорили, что мое – это классика, а в позапрошлый – романтика, – напомнила ему Саша.

– Неужели? – искренне удивился Гурин. – Не помню. Ну, тогда ты у нас просто гений получаешься, – ухмыльнулся он.

– Как вы думаете, Александр Васильевич, подавать мне заявку на отборочный? – прямо спросила Саша.

– На отборочный? Ах, ну да, конкурс… Почему бы и нет? Только, сама знаешь, талантливых у нас много. – Он издевательски подмигнул Саше и двинулся дальше по коридору.

Подавив желание догнать завкафедрой и высказать ему все, что она о нем думает, Саша в бессильной ярости стукнула кулаком по стене. Потом закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не наделать глупостей. Она ничего не добьется, обвинив Гурина в том, что он проталкивает на конкурсы только собственных учеников и учеников своих друзей. Об этом знал весь факультет, но протестовать никто не осмеливался. Все делали вид, что ли студенты заслужили право участвовать в международных конкурсах, хотя, конечно, многие удивлялись, что Александра Ерохина опять не попала в число конкурсантов. То, что Саша была самой талантливой пианисткой не только на своем четвертом курсе, но и на всем факультете, тоже знали все и сочувствовали ей, всякий раз сетуя на необъективность отборочной комиссии. Но зато, когда надо было заткнуть “дыру” в каком-нибудь концерте, Александр Васильевич первым делом бежал к Ерохиной, зная, что она не откажется от возможности выйти на сцену.

Однако сегодня Саша поняла, что чаша ее терпения переполнилась. Она чувствовала, что способна на большее, нежели пятнадцатиминутное участие в студенческих концертах, и решила во что бы то ни стало попасть на международный конкурс.

Придя домой, Саша наполнила ванну, добавила будузан с ароматом персика, с удовольствием погрузилась в теплую воду и попыталась расслабиться. Нежно розовый цвет кафеля, которым были отделаны стены, успокаивал. Саша вдохнула в себя волнующий запах персика, прикрыла глаза, и перед ее мысленным взором тут же предстал Гурин. Да что же это?! Нигде он не дает ей покоя! Мысли ее помчались по прежнему замкнутому кругу. Она обязательно должна поехать на конкурс. Но как? Конечно, можно сыграть на отборочном, но что толку? Ждать, что Гурин вдруг проявит к ней благосклонность и отправит на конкурс вместо своего ученика, по меньшей мере, глупо. Есть другой вариант: минуя консерваторию, послать заявку и ехать на свои средства. Но на это нужно около пяти тысяч долларов. Где взять столько денег? Помощи ждать не от кого: мама умерла два года назад, а отца Саша вообще не знала – мать воспитывала ее одна. Саша, конечно, подрабатывала, давала частные уроки, но этого едва хватало на жизнь.

Александра с неприязнью подумала о своих учениках. Она любила детей, тонко чувствовала их и понимала, да и дети тянулись к ней. Но эти… Просто маленькие изверги! Найти учеников Саше помог Сергей Петрович, с которым у нее были теплые отношения. Когда Саша, любимая ученица, оказалась в затруднительном материальном положении, он первый пришел ей на помощь. Найти хорошо оплачиваемых учеников в Москве было нелегко, так же, как и устроиться на любую престижную работу. Без связей никак не обойтись. Поэтому, когда Александр Петрович дал Саше два адреса, она сразу же согласилась. Ездить приходилось из одного конца города в другой, но ведь и платили неплохо. В семье, той, что жила в роскошном кирпичном доме на Щукинской, Саша занималась с шестилетним мальчиком. Митенькин отец постоянно разъезжал по загранкомандировкам, хорошо обеспечивая семью. На том, чтобы мальчик занимался музыкой, настояла заботливая мамаша. А Митеньке было абсолютно все равно. Он подчинялся молча и безропотно. Сначала Саша даже порадовалась, какой послушный и спокойный ребенок ей достался, но уже после первого занятия поняла, что мальчик просто тупенький и радоваться тут нечему. Ей стоило огромных усилий научить его играть несколько несложных упражнений. Но Митенька быстро все забывал, и приходилось начинать сначала. За час занятий Саша выматывалась так, будто отыграла подряд три концерта. Но даже эти мучения не шли ни в какое сравнение с тем, что ожидало ее во второй семье. Там она занималась с двумя малышами. У Симоны и Тимура отец был президентом крупного банка. Родители наградили детей такими редкими именами, будто хотели этим подчеркнуть их неординарность. Саша решила называть учеников по-своему – Симой и Тимой, но дети не желали откликаться на эти, как они выразились, “собачьи клички”. Двойняшкам было по семь лет, но, в отличие от Митеньки, они оказались крайне сообразительными. Музыку ненавидели оба и пускали в ход всю свою выдумку, чтобы сорвать очередной урок. Родители прощали им любые шалости, а Саша каждый раз выслушивала в свой адрес сомнения по поводу своих педагогических способностей. Она сперва боялась, как бы от ее услуг не отказались, но со временем поняла, что, очевидно, была у этих детей не первой учительницей музыки и дело вовсе не в ней. Саша с трудом сдерживалась, чтобы не послать все к черту, но не могла позволить себе упустить возможность подработать, поэтому продолжала мучить себя и детей.

Саша тряхнула головой, пытаясь отделаться от неприятных мыслей. Господи, где же взять деньги на поездку? В голову полезли всякие глупости: надо кого-нибудь ограбить или найти богатого любовника. Действительно, почему бы и не найти?

Александра вылезла из ванной и, вытираясь махровым полотенцем, стала разглядывать в большом зеркале на двери свое отражение. Раньше она не придавала особого значения тому, какая у нее фигура, и потому сейчас это занятие развлекло ее. Саша критически оглядела узковатые для довольно высокого роста бедра, которые выделялись только благодаря осиной талии. Ноги показались ей слишком длинными и слишком худыми. Грудь только недавно окончательно оформилась, но была маленькой. Саше не давала покоя мысль, что у ее подруг третий-четвертый номер, у нее же – еле-еле второй, а то и вообще первый. На узкие мальчишечьи плечи мягкими волнами опускались светлые волосы. Слегка вытянутое лицо, небольшой аккуратный носик. Александра вздохнула: самая заурядная внешность! Ну кто на такую польстится?

Она надела желтый махровый халат и отвернулась. Да, идею с богатым любовником придется отбросить. Но что же тогда остается?

После ванны Сашу так разморило, что она едва добралась до кровати, какое-то время лежала в полудреме, пытаясь найти ответ на свой вопрос: “Что же тогда остается?”, но мысли путались, и вскоре она провалилась в глубокий сон.

Сначала Саше приснился Гурин, почему-то голый. Он нагло смотрел на нее, гадко ухмылялся и, похлопывая по плечу, приговаривал: “Вот если бы, Ерохина, ты стала моей любовницей…” Сашу даже затрясло от омерзения: да она скорее умрет, чем ляжет в постель с таким типом! Потом Гурин стал совать ей деньги, и Саша вдруг поняла, что это уже не Гурин, а ее отец. “Откуда же я знаю, что это мой отец, если я его никогда не видела?” – подумала она во сне. А отец протягивал ей пачку долларов и ласково уговаривал: “Возьми, доченька, у меня их много. Мне они не нужны, а тебе пригодятся”. Саша протянула руку, взяла пачку и увидела, что это не деньги вовсе, а сложенная газета. Она хотела спросить отца, зачем он так пошутил, но отец исчез. Тогда Саша развернула газету, и оттуда посыпались стодолларовые купюры. Саша бросилась их собирать, но они разлетались в разные стороны. От отчаяния Александра рухнула на колени и в бессильной ярости принялась стучать кулаками по полу.

Саша открыла глаза, почувствовала, как болит рука, и сообразила, что во сне молотила кулаком в стену. Сквозь темно-зеленые шторы в комнату настойчиво пробивался дневной свет. Словно желая помочь ему, девушка быстро вскочила, раздвинула шторы, и в комнату ворвались солнечные лучи. Может оттого, что это был первый солнечный день после трех тоскливых пасмурных недель, у Саши вдруг возникло странное ощущение, будто сегодня должно произойти что-то необычное.

Тут она вспомнила свой сон. Фу, какая гадость – голый Гурин! Саша даже взмахнула рукой, словно пытаясь отогнать неприятное воспоминание. И все-таки, что означает этот сон? Ей приснился отец. Говорят, если увидишь во сне родственника, надо обязательно запомнить его слова. Саша помнила, что сказал отец, но не могла понять, какой тайный смысл кроется во всем этом. Может, сегодня она встретит мужчину, который даст ей денег? Да ну, глупость! Что же еще там было, во сне? Газета! Газета, из которой сыпались деньги!..

С Сашей на одном курсе училась Анжелика Сергеева. У Анжелики был удивительный голос, и все говорили, что ее сцена – в «Ла Скала». Анжелика мечтала поехать учиться в Италию, но, как и Саша теперь, столкнулась с проблемой: где взять деньги на поездку? Тогда-то ей и пришла в голову мысль найти спонсора, дав объявление в газете. Девчонки-однокурсницы, и Саша в том числе, подтрунивали над ней, не веря в эту затею. Но однажды Анжелика объявила им, что через неделю улетает в Рим. Все просто рты пораскрывали от удивления. А Анжелика так и осталась потом в Риме, вышла замуж за итальянца и работает в каком-то театре.

“Может, и мне попробовать? – подумала Александра. – Шансов, конечно, маловато, но вдруг? В любом случае вариантов больше нет”.

Саша быстро оделась, собрала волосы в пучок, схватила сумочку и выскочила из дома. Она торопилась так, словно боялась, что спонсор устанет ее ждать и облагодетельствует кого-нибудь другого.

Восемнадцатое. Уже восемнадцатое!

Володя Редькин мрачно смотрел на большой настенный календарь, с которого ему игриво подмигивала японка в бикини. Черными цифрами на календаре, как водится, обозначались будни, а красными – выходные. Но вот число 30, обведенное красным фломастером, было для Редькина хуже самых мрачных будней.

“Теперь уже, наверное, бесполезно искать”, – подумал он с тоской.

Неделю назад в его конторе обчистили сейф. Деньги предназначались для оплаты партии фруктов, которую Редькин закупил у своего постоянного поставщика – фирмы “Фрутс инвест”. В этой фирме Редькина знали и поэтому согласились немного подождать. Но только немного. Володя догадывался, что деньги украл кто-то из своих. Но с этими ребятами он проработал уже два года, и ему трудно было подумать на кого-то конкретно. Редькин обратился в милицию. Однако сержант, которому поручили вести дело, вместо того чтобы искать вора, начал выяснять, были ли вообще в сейфе деньги, платит ли Редькин налоги и не затеял ли он всю эту кутерьму, чтобы скрыть какие-нибудь свои махинации. Владимир доказывал, что налоги он платит, документы – в полном порядке, иначе он не стал бы просить помощи у милиции, хотя мысленно уже тысячу раз пожалел, что связался с ментами.

Между тем поставщики напомнили, что тридцатое мая – последний срок. Казалось, до красного фломастерного кружка еще далеко, японка по-прежнему игриво подмигивала, а дело с мертвой точки не двигалось. Редькин уговаривал себя, что время еще терпит. Может, все-таки удастся найти вора. Если нет, придется брать кредит. Или продать “форд". Это не так уж сложно – все рекламные газеты пестрят объявлениями. Да вот хотя бы “Из рук в руки"…

Редькин открыл газету.

* * *

У Володи Редькина была самая заурядная внешность, а из-за своего маленького роста он страдал сколько себя помнил. В детстве кто-то подсказал ему, что можно подрасти, если подолгу висеть на перекладине, и Володя старательно болтался на ней каждый день по часу, но, к великому сожалению, напрасно. Он так и не понял: то ли над ним пошутили, то ли надо было дольше висеть. Как бы там ни было, Редькину пришлось смириться со своим ростом.

Когда в седьмом классе девочки стали заглядываться на мальчиков, Володя заметил, что на него никто не обращает внимания. Было ужасно горько сознавать, что природа поступила с ним так несправедливо. С тех пор его постоянно преследовала мысль, что он какой-то ущербный. А к противоположному полу тянуло все сильнее и сильнее.

Природа обделила Редькина внешностью, но две-три забавные истории, услышанные когда-то от приятелей, да несколько анекдотов иногда позволяли Володе ненадолго завладеть вниманием какой-нибудь девушки, скучающей в баре. Но стоило ему намекнуть, что он не прочь продолжить общение в более интимной обстановке, как девушка начинала смотреть на часы, ссылаться на позднее время, недописанный конспект и строгих родителей или – что еще обиднее – откровенно смеяться. Сначала Редькин переживал, потом привык. К тому же он понял, что женщину можно просто купить, причем необязательно за деньги. У него появился свой маленький бизнес, а вскоре кое-какие средства. В газетах, в рубрике “Знакомства”, он находил подходящее объявление и звонил, представляясь крутым бизнесменом. Пачка купюр и довольно приличная машина отвлекали девушек от его маловыразительного лица. На эту нехитрую приманку без особого труда ловились молоденькие дурочки, мечтающие заполучить “денежный мешок”. Правда, их ждало разочарование, поскольку вместо золотых гор и хрустальных дворцов они получали дешевую безделушку: Редькин был скуповат и к тому же мстителен.

Редькин нашел в газете нужный раздел. Да, машину можно продать без проблем. Он быстро проглядел другие объявления. Какая-то молодая талантливая пианистка просила откликнуться человека, желающего стать спонсором будущей “звезды”.

До тридцатого время еще есть. Почему бы и не поразвлечься? Редькин посмотрел на календарь, подмигнул японке и взял трубку радиотелефона.

Саша уже битый час тщетно пыталась овладеть сложнейшим пассажем. Сергей Петрович, ее педагог, предупреждал, что с этим пассажем могут возникнуть сложности. Если бы он не предупредил, все получилось бы само собой, как бывало раньше. Саша с остервенением колотила по клавишам, не обращая внимания на струйки пота, стекающие по лицу. Сейчас она была готова обвинить в своих ошибках кого угодно. Наконец, разозлившись на собственную беспомощность, девушка резко встала, с грохотом захлопнула крышку старенького “Бехштейна” и в сердцах стукнула по ней кулаком. Внутри гулким стоном отозвались струны, а в соседней комнате зазвонил телефон.

– Слушаю! – раздраженно буркнула Саша в трубку.

– Простите, я звоню по объявлению, – произнес вежливый мужской голос.

– Что? По какому объявлению? Ах, да, извините! – Александра суетливо поправила растрепавшиеся волосы, будто собеседник мог ее увидеть.

– Это вы молодая талантливая пианистка, которая ищет спонсора? – спросил мужчина.

– Да, это я. То есть… Да, я давала объявление. Ну, и… вот. – Саша не знала, что говорить дальше.

К счастью, незнакомец пришел ей на помощь.

– Мне кажется, я тот человек, который вам нужен. Я президент компании, которая занимается поставками… – мужчина сделал паузу, – …компьютерной техники. Вероятно, я смогу вам помочь.

– Правда? Ой, как здорово! – Саша чуть не уронила трубку от радости.

– Я думаю, нам надо встретиться и обговорить все условия.

– Условия? – ошарашенно спросила Саша, продолжая по инерции улыбаться. Она как-то не подумала, что в этом мире ничего не делается просто так. Он, конечно, потребует большие проценты с премии, которую она получит на конкурсе. Возможно, и с других – будущих – премий. Что ж, она к этому готова. Ничто не сможет остановить ее, когда она уже так близка к заветной цели. – Да, конечно, я согласна на ваши условия.

– Согласны? Но ведь вы их даже не знаете! – удивился мужчина.

– Я догадываюсь.

– Тем лучше. Когда мы сможем встретиться?

– Сегодня! – выпалила Саша и тут же поняла, что ведет себя просто неприлично: у солидного человека, президента компании, наверняка каждая минута расписана на неделю вперед. – Если у вас, конечно, есть время, – добавила она смущенно.

Собеседника, похоже, не смутила такая спешка.

– Хорошо. Я заеду за вами вечером, скажем, в пять. Я посигналю трижды, и вы спуститесь. Где вы живете?

Саша продиктовала адрес.

– Послушайте! – вдруг воскликнул собеседник. – Мы ведь даже не познакомились. Вот это да! Меня зовут Владимир. Владимир Памирский.

– Какая красивая фамилия! – искренне сказала Саша, тут же представив себе, что мужчина с такой фамилией должен быть высоким, широкоплечим брюнетом с пронзительными, чуть насмешливыми карими глазами.

– А меня зовут Александра. Можно Саша.

– Александра? Шурочка, значит. Очень хорошо. Ну тогда, Шурочка, до встречи. Я буду вас ждать внизу. У меня темно-вишневый “форд”.

– До свидания. – Саша положила трубку и поморщилась, вспомнив, как назвал ее Владимир. Ей почему-то не нравилось имя Шура. Родственники и друзья, зная это, никогда так ее не называли. Но если уж этому Памирскому хочется обращаться к ней именно так, в интересах дела можно и потерпеть.

Редькин собирался на свидание с особой тщательностью. Он принял душ и побрился. Волосы после душа торчали в разные стороны. Пришлось воспользоваться гелем, и Володя, посмотревшись в зеркало, в который раз с отвращением подумал об “овощном” происхождении своей фамилии: с прилизанными волосами голова приобрела форму редиски – какая-то приплюснутая макушка, широкие скулы и маленький подбородок.

Костюм долго выбирать не пришлось – он был у Редькина единственным. Вообще-то Володя предпочитал джинсы и клетчатые рубашки, но иногда строгий костюм был просто необходим, поэтому полгода назад Редькин приобрел в Коньково довольно дорогую “тройку”. Конечно, не “от кутюр”, но “молодая талантливая пианистка” вряд ли разбирается в таких тонкостях.

Облачившись в костюм, Редькин потуже завязал галстук и побрызгался туалетной водой “Черный дракон”. Еще раз посмотревшись в зеркало, он наконец остался доволен своим видом. Из верхнего ящика стола он достал пачку денег, отсчитал несколько купюр и сунул во внутренний карман пиджака, а остальные положил обратно. Уже на пороге он задумался, вернулся, опять открыл стол и запихал в карман всю пачку. Надо произвести впечатление, а то дуреха не поверит в его состоятельность. Редькин поморщился при мысли, что с частью этих денег он вынужден будет сегодня расстаться – девица наверняка захочет в ресторан. Он попытался утешиться, нарисовав в своем воображении картины любви, которая ожидала его в недалеком будущем.

Подъехав к дому, где жила пианистка, Володя трижды посигналил и, выйдя из машины, стал ждать. Дверь подъезда довольно скоро открылась, и на улицу выкатилась круглая, как колобок, молодая краснолицая бабенка с заплывшими жиром узкими глазками. Она хмуро посмотрела на Редькина и решительно направилась в его сторону. Володя обомлел. Только не это! Неужели судьба сыграла с ним злую шутку?

Бабенка была уже совсем близко, и Редькин выдавил из себя некое подобие улыбки, быстро соображая, как выкручиваться из ситуации.

Но бабенка, похоже, не разделяла его фальшивой радости. Она мрачно уставилась на Редькина и хрипло гаркнула:

– Выключи мотор, придурок! Встал под окнами и дымит. Дышать нечем!

Редькин опешил, но все же послушно заглушил мотор и отвернулся. Он уже подумал было сесть обратно в машину и подождать Шурочку там, но тут услышал за спиной голос:

– Что, досталось вам?

Редькин обернулся и увидел девушку в темно-синем плаще, сильно приталенном и пышном в бедрах. Блестящая материя плаща мягкими складками спускалась почти до самых полуботиночек на тонких каблучках. Девушка улыбнулась.

– Не обращайте внимания! У нее не все дома. Она и соседей достает: то у них кран гудит, то кто-то по ночам в стенку колотит…

Володя рассеянно слушал девушку, любуясь ее точеной фигуркой.

– Вы Владимир Памирский? – спросила девушка.

Редькин вздрогнул: он почему-то не понял сразу, что это и есть Шурочка. Володя с облегчением вздохнул. Кажется, на сей раз ему необычайно повезло.

– Да, это я, – наконец вымолвил Редькин. – А вы… Вы – Шурочка?

– Почему у вас такое удивленное лицо? Вы, наверное, решили, что я – это она? – Девушка кивнула на подъезд, за дверью которого исчезла краснолицая бабенка.

– Нет-нет, что вы! – поспешно сказал Редькин. – Я просто такой вас и представлял. То есть… Такой, какая вы есть.

Испугавшись, что сейчас запутается и ляпнет глупость, Володя торопливо открыл дверцу машины, приглашая Сашу сесть на переднее сиденье.

– Куда поедем? – спросила Александра, когда Редькин уселся за руль и включил зажигание.

– Как насчет прогулки по Серебряному Бору?

Предложение Саше не понравилось. Она рассчитывала только на посещение какого-нибудь кафе. Уединяться на природе с незнакомым мужчиной не входило в ее планы. Но отказываться вроде бы неудобно. К тому же день был таким дивным, а воздух просто пьянил запахами весны!

– Поехали! – согласилась Александра и, улыбнувшись, взглянула на сидевшего рядом “спонсора”. Не красавец, конечно, но, наверное, хороший парень, раз согласился помочь. Несмотря на дорогую машину, Памирский не производил впечатления человека, который купается в роскоши, но раз обещал деньги, значит, они у него есть.

Всю дорогу Саша не могла отделаться от резкого запаха, пропитавшего салон “форда”. Должно быть, какой-то дорогой одеколон. Она неожиданно вспомнила Гурина и поняла почему: от него всегда пахло примерно так же. Но он-то со своей нищенской зарплатой не мог позволить себе покупать дорогой одеколон. Так и не сумев сопоставить эти два факта, Саша решила, что не стоит думать о таких мелочах.

Наконец они приехали. Владимир остановил “форд”, Саша, спустив ноги на прогретый солнцем асфальт, выбралась из машины и вдохнула пропитанный запахами хвои и сырой земли воздух. Она даже зажмурилась от внезапно переполнившего ее счастья.

Закрыв машину, Редькин присоединился к девушке, и они неторопливо зашагали по асфальтированной дорожке.

Владимир предложил свернуть на узенькую тропинку, ведущую в глубь зеленого массива, но Саша отчаянно замотала головой.

– Нет-нет, лучше прямо. – Заметив обиду в глазах спутника, она виновато улыбнулась и объяснила: – Боюсь, каблуки начнут застревать в земле. – На самом деле она подумала, что ей будет спокойнее среди людей. Саша быстро взглянула на Владимира, испугавшись, что он догадался о ее мыслях, но он лишь кивнул, и Александра с облегчением вздохнула. – Можно пойти к реке, – предложила она. – Там очень красиво.

Владимир согласился, и через пять минут они уже стояли на берегу. Саша, спустившись к воде, смотрела, как белокурая девчушка лет пяти брала из рук матери кусочки белого хлеба и кидала их в реку, а к угощению наперегонки бросались дикие утки.

– Жаль, у меня с собой ничего для них нет, – вернувшись к Владимиру, сказала Саша.

– Их и так тут закармливают, – с неожиданным раздражением буркнул тот. – Вон какие жирные!

Они прошлись немного вдоль берега и, найдя свободную скамейку, сели.

– Ну, Шурочка, – наконец начал Владимир, – может, поговорим о делах?

– Конечно, – обрадовалась Саша.

– Вы сказали, что догадываетесь, о каких условиях идет речь. Я вас правильно понял?

– Да, я согласна отчислять любые проценты.

– Какие проценты? – опешил Редькин. – Я совсем не это имел в виду.

– Да? А что же? – удивленно спросила Саша и тут же почувствовала, как холодеют кончики пальцев, а недавняя радость улетучивается, как улетучиваются из воздуха все запахи весны, хвои и солнца. Теперь вокруг резко пахло только одеколоном.

– Шурочка, мы взрослые люди. Вам наверняка больше двадцати. Зачем же строить из себя наивную девочку?

– Я вас не понимаю, – растерянно произнесла Саша, хотя прекрасно поняла, что хочет от нее этот человек, но все еще надеялась, что ошибается.

– Милая моя, взять хотя бы “звезд” нашей эстрады. Вы думаете, они пробились благодаря своему таланту?

– Вы сомневаетесь, есть ли у меня талант?

Редькин тяжело вздохнул и закатил глаза, что означало: “До чего же ты глупа, девочка!”.

– Я не сомневаюсь, что он у вас есть, но мне до этого, откровенно говоря, нет никакого дела. Вам нужны деньги, и я готов их вам дать, но не просто так.

Редькин сделал паузу, ожидая вопроса. Но Саша смотрела на него во все глаза и молчала.

“Правда не понимает или прикидывается?” – со злостью подумал Володя.

– Видите ли, – попробовал он объяснить еще раз. – Вы мне нравитесь… в некотором роде… И я хотел бы вас… Я хотел бы, чтобы вы… В общем, чтобы вы провели со мной три вечера. Ну, вы, наверное, поняли, в каком смысле.

Саша сидела неподвижно. Она поняла, в каком смысле. Да никогда в жизни! Ее даже затошнило, когда она представила себе, как эти короткие волосатые руки прикасаются к ее телу. Александра вскочила и бросилась прочь.

Редькин догнал ее и сунул в руку визитную карточку.

– Если надумаешь – позвони, – хмыкнув, сказал он.

Саша с негодованием швырнула карточку на землю. Редькин вновь ухмыльнулся.

– Тогда я сам позвоню. Вдруг надумаешь?

Он еще долго стоял, прислушиваясь к легкому цоканью каблучков.