Текст книги "Дефиле над пропастью"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 3
Васко

Руки тряслись. Да так сильно, что, пока пил, полстакана расплескал.

– Девушка, еще минералки! – крикнул он официантке. Та кивнула и унеслась к барной стойке.

В этот неприметный ресторанчик он не зашел бы, так как предпочитал проверенные если не им, то хотя бы знакомыми заведения, если бы не нуждался в воде, виски и супе. Пить он хотел, потому что много говорил на допросе, алкоголя, чтобы снять стресс, а горячего требовал его пустой, да еще ноющий после ночных возлияний без закуски желудок.

Принесли второй стакан воды. Его Васко выпил целиком. Руки уже не тряслись, а чуть подрагивали. После ста граммов виски и этот тремор пройдет.

Васко снял с себя полупальто, повесил на спинку стула. В заведении имелся гардероб, но он не пожелал там раздеваться, поскольку озяб. Теперь ему стало тепло. Сидел Васко возле колонны, на которой висело зеркало. Он бросил взгляд на свое отражение и внутренне содрогнулся. Вид ужасный. И это исправить не сможет даже чудо-сыворотка.

Васко пересел, чтобы не видеть свою помятую рожу.

– Ваш виски, – услышал он голос официантки. – И отдельно лед, как просили.

– Что там с моим харчо? – спросил Васко, добавив в «Джек Дениэлс», а скорее, его контрафактный аналог, два кубика льда.

– Через пять минут будет готово.

Васко кивнул. Пока он будет расправляться с виски, суп приготовится и настоится.

Зазвонил телефон. Васко потянулся было к карману, в котором он лежал, но передумал вытаскивать сотовый. Пусть звонит, в ближайшие двадцать минут его ни для кого нет.

Алкоголь подействовал быстро. Васко почувствовал приятное тепло в желудке. Оно разливалось по телу, неся с собой покой.

Телефон, замолчав, вновь затренькал через несколько секунд. Васко сунул руку в карман и, не вынимая аппарата, отключил у него звук.

Когда принесли суп, стакан опустел. Васко заказал второй.

«А неплохое местечко, – подумал он. – Оно бы понравилось Коко…»

Коко…

Мысли о ней не оставляли Васко.

Виктория… Его королева.

Сколько лет он любил ее? Элена бы сказала, – почти полвека. Но она ошибалась…

Да, Васко питал к Коко чувства долгое время. Сначала любил, надеясь. Потом – упрямясь. После – оправдываясь перед самим собой. Легче было сказать: у меня не получилось создать семью, потому что я любил всю жизнь одну-единственную…

Пожалуй, он так бы и умер с этими мыслями, если бы не один человек, внезапно появившийся в его жизни. Он все расставил по местам. И Васко понял, что не любит больше Коко. Причем настолько охладел к ней, что ему все равно, жива она или мертва…

Коко, естественно, об этом не узнала. Как и Элена. Обе продолжали думать, что для Васко не существует никого, кроме его королевы.

Отбросив мысли о Коко, он принялся за харчо. Суп оказался на удивление вкусным, наваристым. В тарелке лежал кусок баранины на косточке. Васко оставил ее на «десерт». Он всегда съедал сначала жижу, потом картофель, крупу, капусту, в зависимости от того, какой суп, а под конец – мясо.

Поев и расплатившись, Васко покинул ресторан. Почти у входа он поймал такси и поехал к себе в студию. Прошли времена, когда под нее была оборудована одна из комнат его квартиры. Чудом он умудрился купить небольшое помещение и разместить в нем мастерскую. Тогда просто все удачно совпало: он получил хороший гонорар, и тут же ему подвернулась жилплощадь по бросовой цене.

До студии он доехал за полчаса. Через неплотно закрытые жалюзи пробивался свет, значит, его ассистент (он называл его учеником) занят делом.

– Леша, у нас клиент? – крикнул Васко, войдя в помещение.

– Да, – откликнулся парень. – Но мы почти закончили…

– Я могу войти?

Ответ был утвердительным, и Васко толкнул дверь непосредственно студии. Спросил он, можно ли войти, не просто так. В последнее время стало модным сниматься обнаженными и дарить фотографии в стиле ню мужьям или любовникам на незначительные праздники типа Дня всех влюбленных. Бывало, что мужчины снимались голыми для своих дам. Реже они же, но для кавалеров – геи обычно пользовались услугами «своих». Васко обнаженку снимать не любил. Поэтому поручал ее ученику. Но первое время процесс контролировал и замечал, как некоторые стесняются. Вроде и решились обнажиться, а как дошло до дела, зажались. Скованность мешала женщинам правильно себя подавать. Только привыкнув к фотографу, они расслаблялись. Как говорил Леша, ловили волну. Но не всем удавалось. Была пара клиенток, так и не справившихся со смущением и ушедших без фотографий. Не дай бог сейчас на площадке такая. Умчится, как испуганная лань, завидев постороннего мужчину, и не видать им гонорара.

Но на сей раз перед объективом фотокамеры была женщина одетая. Причем полностью. На ногах высокие сапоги с оторочкой. Тело погребено под мехами. А на голове – совершенно невозможная шляпа из голубой норки.

– Последний кадр, милая, – обратился к ней Леша. – Сделай его красивым…

Женщина послала в камеру воздушный поцелуй. Леша сделал вид, что он в восторге.

Закончив съемку, парень проводил клиентку до двери и велел приходить завтра. Вместе они выберут удачные кадры, он их отредактирует, а нужные отпечатает.

– Что это за меховой стог? – спросил Васко у ученика, когда за женщиной закрылась дверь.

– Хороша, да? – улыбнулся тот. – Ни за что раздеваться не захотела.

– Может, у нее под овчиной, чернобуркой и норкой копыта, хвост и рога?

– Все гораздо проще: женщина получила страховку, ухнула ее всю на те вещи, о которых мечтала в годы своей молодости, но не могла купить. Фото сделала на память. А еще – чтобы отослать родственникам и подружкам юности в провинцию. Дабы завидовали.

Васко усмехнулся и покачал головой.

– Тебе Оскар звонил, – сказал Леша, усевшись за компьютер.

– Сюда?

– Ну да. Ты по сотовому не отвечаешь.

– Точно! – Васко хлопнул себя по лбу. Звук отключил и забыл.

Достав телефон, он обнаружил пять неотвеченных вызовов, три – от Оскара. Стал набирать ему, но у сына Элены телефон оказался отключенным. Наверное, тот, как всегда, забыл поставить ночью на зарядку.

– Ох уж эти современные аппараты, – проворчал Васко. – Так быстро разряжаются…

У него самого был респектабельный «Верту» трехлетней давности. И солидный, и энергоемкий. А что функций мало – так и хорошо, не запутаешься. Когда Васко нахваливал свой аппарат, Оскар смеялся и обзывал его старичком. По его мнению, равнодушие к техническим новинкам больше выдает возраст, чем седина или морщины.

– Посмотри, как наша мадам получилась, – окликнул Васко Леша.

Тот подошел к столу, за которым он сидел, и глянул на монитор.

– Она так вспотела в своих мехах, что лицо свекольное, – заметил он.

– Ничего, сделаю цветокоррекцию. Зато как кокетливо мадам смотрит из-под полей. Можно отличный портрет сделать…

Что Васко нравилось в Леше, так это его увлеченность. Он любил то, чем занимается. И видел красоту там, где другой не заметит. Он напоминал ему себя в молодости, поэтому Васко и взял в ученики именно Лешу.

Их знакомство состоялось год назад в агентстве Элены. Васко забежал поздороваться с подругой и узнать, нет ли для него работы. В коридоре столкнулся с парнем дикого вида: голова выбрита по бокам и на затылке, а на макушке длинные волосы, заплетенные в косу, спускающуюся до лопаток, в носу несколько сережек, в ухе дыра, в которую палец можно засунуть, а руки все в цветных тату. Васко неплохо относился к людям неформального вида, сам выделиться любил, но во всем же нужна мера. Достаточно косы. Или тоннеля в ухе. Или татуировок. Молодые же люди так увлекались всем и сразу, что становились похожими на инопланетных монстров.

Впоследствии оказалось, что парень работает в журнале Оскара графическим дизайнером. Увлекается фотографией. Делает отличные снимки природы. А вот с людьми работать не умеет, иначе его бы взяли в штат еще и фотографом. Васко, посмотрев работы парня, оценил их высоко. А так как на тот момент остался без ассистента, предложил Леше попробовать себя в этом качестве. Тот с радостью согласился.

– А тут у тебя что? – спросил Васко, увидев, что один из пластмассовых контейнеров, в которые они кладут распечатанные фотографии, полон. – Вроде всем клиентам все раздали.

– Это я свои снимки распечатал.

– Можно взглянуть?

– Конечно. Мне важно твое мнение.

Васко вынул фотографии и стал просматривать. На всех была изображена одна и та же девушка. Весьма симпатичная, но уж очень ярко накрашенная. Леша снял ее со стеклянным шаром размером с мяч. Ракурсы были разными, и на снимках он был то больше, то меньше, то закрывал часть лица модели, то отражал его, то забивал в кадре, то возвеличивал, а на одном обожествлял – походил на нимб.

– Отличные работы, Леша, – похвалил ассистента Васко.

– Я назвал эту серию фотографий «Космос».

– Голова – планета, а шар – ее спутник?

– Земля и луна.

– Хорошая идея. Но ты ошибся с выбором модели. Надо было взять девушку иного типа: блондинку, а лучше русую, с прозрачными глазами, тонкой кожей, через которую просвечивают вены, и не красить ее так ярко.

– У меня не было выбора, – усмехнулся Леша. – Модель – моя девушка. Эту сессию я сделал для нее.

– Какое-то лицо знакомое. Мы с ней когда-то работали?

– Нет. Но ты можешь ее знать, Сью – подруга Алисы Карповой, главной звезды агентства Элены.

– Точно, я видел их вместе.

– Она нас и познакомила. Я, правда, сомневался, что у меня есть с ней шанс, уж очень Сью шикарна, но мы поладили…

Васко удивился, услышав эти слова. Девушку можно было назвать какой угодно, но не шикарной. Или современная молодежь вкладывает в это прилагательное какое-то другое понятие? Искажает его смысл по незнанию? Коко была шикарной: роскошной, изысканной, изящной, модной, светской. Элена ею и остается. А Алиса стремится к тому, чтобы стать, но, на взгляд Васко, пока не дотягивает до уровня своих покровительниц.

Васко собрался вернуть фотографии в ящик, но тут увидел, что вынул из него не все. Несколько штук были меньшего формата, и он их не заметил.

– Да, я хотел спросить, когда ты сделал эти кадры? – спросил Леша, увидев в руках Васко те самые снимки.

– Я?

– Ну да.

– Это не я, – сипло прошептал Васко, пересмотрев все четыре снимка.

– Это же твоя подруга. Коко, кажется. И стиль твой.

Тут дверь в студию распахнулась, и на пороге возник Оскар. Взгляд его тут же устремился на фотографии Коко, которые Васко все еще держал в руках.

– Эти снимки сделал ты? – спросил он хрипло.

– Да вы сговорились, что ли? – возмутился Васко. – Нет, это не я фотографировал Коко. Хотя это, бесспорно, странно, поскольку последние годы, сложившиеся в десятилетия, она только мне доверяла это делать.

– Тогда откуда они у тебя?

– Я нашел их тут… – Он указал на ящик. – А что, ты тоже их видел?

Он кивнул.

– Знаешь, что это?

– Да, конечно, это портреты моей подруги Виктории, – терпеливо ответил ему Васко. Оскар определенно сегодня не в себе.

– Это ее посмертные портреты!

Васко с ужасом посмотрел сначала на Оскара, затем на них и растерянно спросил:

– И как эти фотографии могли попасть к нам в студию?

– Значит, их сделал кто-то из вас двоих. Вот только кто: ты или твой ученик?

Глава 4
Дэн

Она опаздывала! Впрочем, как всегда.

Хоть бы раз явилась вовремя. Так нет, хотя бы на пять минут, но задержится. «Женщине положено опаздывать!» – жеманно отвечала она на упреки Дэна и шлепала его по руке.

Кто бы знал, как ему это не нравилось. Это, а еще много чего…

Но Дэн все равно ее любил.

Подошла официантка. Кокетливо улыбаясь, предложила еще кофе. Дэн отказался от него и попросил принести воды.

Когда девушка удалилась, он повернулся к окну и стал смотреть на собаку, что сидела, грустно моргая, под фонарем. Судя по гладким бокам и ошейнику, животина потерялась. Дэну стало жаль ее. Но не настолько, чтобы взять к себе. Хотя когда-то он именно так и поступил бы. Ребенком он тащил в дом кошек, собак, ежей, раненых птиц, а повзрослев, привел бездомную девушку…

Ему было двадцать три. Он уже больше года жил в Москве, работая со своим бывшим тренером Митяем. Тот как афганец, уйдя в отставку, получил сертификат на приобретение жилья. Думал дом себе купить с участком, да чтоб дом в два этажа, а участок в тридцать соток, но выделенной государством суммы на такие роскошества не хватило бы. Хотел Митяй умерить аппетиты, но тут его боевой товарищ в столицу позвал. Сказал: помощник надежный в одном деле нужен. Дело это денежное, и если Митяй поднапряжется, то за год заработает себе на вожделенные хоромы.

Поехал Митяй. А Дэн за ним увязался. В деревне для него занятий не было, а дед вроде сам справлялся.

Оказалось, держит однополчанин Митяя спортзал, в котором нелегальные бои проводят. А так как доход этот бизнес ощутимый приносит, то решил он расшириться. Но один побоялся не справиться, вот на подмогу проверенного боевого товарища и позвал.

Митяй за дело взялся рьяно. И Дэна пристроил. Парень то ставки принимал, то выпивку разносил, то ринг от крови отмывал. Хотя мог бы на нем кулаками махать – ему хозяин предлагал неоднократно. Но Дэн твердо решил: никаких больше боев, и довольствовался ролью мальчика на побегушках.

Жили они с Митяем сначала в зале, потом тренер квартиру купил. Маленькую, жалкую, зато в Москве. Понял он, что не хочет в деревне барствовать, лучше в столице остаться и заняться делом. До старости-то еще далеко!

Дэну тоже в Москве нравилось. Тем более он стал букмекером и теперь занимался только принятием ставок и выдачей выигрышей. И перспективы имелись. Когда босс откроет третий бойцовский клуб, в первом, самом маленьком, освободится место главного, поскольку Митяй станет во втором управлять. И тому и другому это было обещано. Оставалось подождать год-другой.

Как-то Дэн, уходя из зала последним, заметил у мусорного бака человека. Он рылся в нем, но как-то брезгливо. Брал двумя пальцами пакет, рассматривал на свет, затем аккуратно возвращал на место.

– Вы что-то нечаянно выбросили? – обратился Дэн к человеку.

Тот, вздрогнув, обернулся, и Дэн увидел девичье лицо…

О, что это было за лицо! Огромные глаза с длиннющими ресницами. Носик пуговкой. Румяные щеки. Пухлый рот. Дэну девушка напомнила повзрослевшую Аленку с обертки шоколада. У нее даже платок на голове имелся. А из-под него короткая волнистая челка торчала.

Дэн так загляделся на лицо красавицы, что не сразу заметил, как она грязна. Руки черные, одежда в пятнах, явно с чужого плеча, на ногах рваные валенки размера сорок пятого. «Аленка» несколько секунд стояла, испуганно глядя на Дэна, потом сорвалась с места, чтобы убежать, но Дэн остановил.

– Не бойся меня, – сказал он, схватив девушку за руку. – Не обижу…

– Пусти, – прошептала она и попыталась вырваться.

– Ты есть хочешь?

Она закивала головой.

– Пойдем, покормлю тебя.

Но девушка вцепилась в бак, не желая идти в зал.

– Да что с тобой такое?

– Ты меня изнасиловать хочешь. А может, и убить! Нет, не пойду. Я лучше с голоду умру.

– Хорошо, сиди тут, я еду вынесу. Но ты же грязная вся. Неужели хотя бы руки помыть не хочешь?

– Хочу, – грустно сказала девушка.

– Как тебя зовут?

– Аленка.

– Брось.

– Правда. Лена по паспорту. Но папа Аленкой называл всегда…

– А где он?

– Умер.

– И больше у тебя никого?

– Мать. Но она меня из дома выгнала, когда мужика нового привела. Побоялась, что уведу.

– Пьет?

Алена тяжело вздохнула.

Она все же дала себя уговорить зайти в помещение. Пока Дэн грел воду для чая и резал бутерброды, девушка была в душе. Вышла оттуда чистая, с мокрыми волосами, вот только в том же тряпье.

– У меня нормальная одежда была, – сказала она. – Но с меня ее сняли.

– Кто? – испугался Дэн, решил, что девушку изнасиловали.

– Бомжи. Приютили меня, потом напились и раздели. То, что сейчас на мне, нашла в подвале и на помойке.

– Я не понимаю, почему ты по подвалам с бомжами шарахалась? У тебя что, нет знакомых?

– Я на вокзале ночевала сначала. Потом меня приметили и прогнали. А знакомых нет. Я не москвичка. Приехала из Ярославля на электричках. Думала, тут как-то устроюсь. Хоть посудомойкой, хоть уборщицей.

– И что же?

– У меня паспорт украли. Никто без него не берет.

Она еще долго рассказывала Дэну о своей несчастливой жизни. И он, слушая историю Аленки, думал, что ему в принципе не так уж и не везло. По крайней мере, всегда рядом были люди, готовые помочь.

– Значит, так, – сказал он, когда девушка наелась и напилась. – Тут я тебя оставить не могу, но пущу в подвал. Принесу туда маты, подушку, плед. Переночуешь в тепле и безопасности. Утром приеду, покормлю тебя, и будем решать, что делать.

На следующий день он чуть свет уже был в зале. Привез Аленке не только еду, но и одежду. Пусть она была мужской и большой для нее, но чистой. Магазины утром закрыты были, он не смог ничего купить, поэтому одолжил девушке свои штаны, толстовку, куртку, а кроссовки у Митяя позаимствовал, у него нога только до сорокового размера выросла, Данила же сорок четвертый носил.

– Надо в Ярик тебе ехать, – решил Дэн. – Восстанавливать паспорт.

– Как же я в таком виде? – и подтянула штаны, держащиеся на тесемке.

– Одежду я тебе куплю сегодня. Денег на билет дам. Завтра можно отправляться.

– Я не хочу туда возвращаться! – чуть не плача, выкрикнула Алена. – Мать меня на порог не пустит. Родственников нет! А знакомые что? Долго у себя меня продержат? Кому посторонние нужны?

– Тебе необходим документ, удостоверяющий личность. Получишь – вернешься.

– Ты прав… Но можно я не завтра поеду? Тут так хорошо, тепло. Хочется немного в себя прийти…

– Конечно, оставайся, только веди себя тихо. Я тебе журналов вечером принесу, будет чем заняться. А пока поспи.

– Да, – пробормотала она, свернувшись калачиком на мате. – Я так давно нормально не спала…

Дэн хотел оставить Алену дня на три, а получилось – на две недели.

Поначалу они проводили вместе от силы два часа. Он забегал к ней утром, а в самом конце дня, когда в зале никого не оставалось, открывал подвал, давая девушке возможность принять душ, постирать, посмотреть телевизор. Но как-то Дэн поймал себя на мысли, что чувствует себя не благодетелем, а тюремщиком. Загоняет ее в подвал и держит там, как пленницу. Неправильно это! Но и оставить ее в самом здании он не мог. Вдруг кто явится в неурочный час? Ключи от зала есть у многих. И решил тогда Дэн ночи с Аленой проводить! Митяю врал, что познакомился с девушкой с квартирой и у нее ночует, а сам на работе оставался.

То, что он любит Аленку, Дэн понял, когда впервые поцеловал. А случилось это на четвертый день их знакомства. Он уже и одел Лену, и денег ей дал, и ничего не мешало ей ехать в родной город.

– Завтра я провожу тебя на вокзал, – сказал он, доведя ее до двери в подвал. «Прогулка» закончилась, пора было возвращаться в «камеру».

– Хорошо… – покорно проговорила она.

– Но я буду тебя ждать.

– Не будешь.

– Хочешь сказать, я обманываю?

– Нет. Сейчас ты думаешь так. Но пройдет время, и ты меня забудешь.

– Ты же не на годы уезжаешь!

– Все равно… – едва слышно выдохнула она.

Он не знал, что еще сказать, чтобы убедить ее. Поэтому поцеловал.

– Я буду тебя ждать, – повторил он, с трудом оторвавшись от ее губ. – Теперь ты мне веришь?

Она кивнула и, засмущавшись, уткнулась в его грудь носом.

Дэн обнял девушку, прижал к себе, погладил по волосам. Другую бы он уже раздевал, потому что возбудился. И не слушал бы возражений – девочки всегда ломаются, но сами хотят того же, что и парни. А к этой, любимой, относился с трепетом.

– Хочу побыть с тобой еще день, – услышал он. – Пожалуйста…

И он согласился. Тоже не хотел расставаться.

Прошла неделя. Началась вторая. Дэн стал оставаться в зале на ночь. И вскоре от поцелуев они перешли к ласкам более горячим и интимным, пока не занялись любовью. О да… именно ею, а не сексом. У Данилы душа парила, когда он проникал в Алену, и в этом было главное удовольствие.

– Вот пройдет большой бой, я возьму отгулы и поеду с тобой, – сказал Дэн Аленке накануне финального поединка каратистов.

– Здорово! – она захлопала в ладоши. – А давай завтра устроим романтический ужин при свечах?

– Давай, – улыбнулся Дэн.

– С шампанским? – Она знала, что Дэн его не любит. Он говорил ей, что от этого напитка его сразу клонит в сон.

– С чем захочешь.

Аленка кинулась на Дэна обниматься. Ее было так легко и приятно радовать!

Романтический вечер удался. Они пили шампанское, ели обожаемые обоими персики, слизывали с губ друг друга сок, занимались любовью, танцевали обнаженными под «Энигму». Уснули совершенно обессиленными.

…Пробудился Дэн от удара. Кто-то с силой пнул его под ребра. Парень вскочил, но тут же получил еще и по лицу. Самое странное, что бил его Митяй.

– Эй, ты чего? – вскричал Дэн, вставая в стойку. – С дуба рухнул?

– Сейчас ты у меня рухнешь, гаденыш! – Митяй снова выбросил кулак, но Данила смог увернуться. – Ты кого сюда водил?

– Никого.

– Да? То есть бабки ты украл?

– Какие еще…?

И не договорил, рухнул на пол, сраженный ударом в челюсть.

Очнулся Дэн от того, что ему на лицо лили воду. Закашлявшись, он перевернулся на живот.

– Вставай, – услышал он голос Митяя. – Одевайся.

Дэн натянул на себя штаны и кофту. Пока делал это, оглядывался. Алены нигде не видно. Как и ее одежды. Услышала, что отпирается дверь, и спряталась? Вот умница!

Когда Дэн оделся, Митяй, уже более-менее спокойный, поманил его за собой. Они зашли в кабинет управляющего. Тренер молча ткнул пальцем в распахнутый сейф. В нем еще вчера лежали деньги, Дэн сам их туда убрал, приняв ставки. А сейчас… сейф был пуст!

– Нас ограбили?

– Сейф не взломан. Входная дверь – тоже. Сигнализация не сработала. Деньги украл свой. Но так как я знаю тебя, предположу, что кто-то из твоих дружков, которых ты, оказывается, сюда водишь, каким-то чудом выведал у тебя код и утащил бабки.

– Я не вожу сюда дружков, – запротестовал Дэн.

– Кого тогда?

– Девушку одну… Но я всегда с ней. Одну не оставляю…

– И где она сейчас?

– Спряталась, наверное.

– Какой ты дурачок еще, – покачал головой Митяй. – Ну, пойдем ее искать, коль так.

Естественно, Алены в здании не оказалось. Как и ее новых вещей (старье так и валялось в углу подвала). Зато в мусорном ведре обнаружился пустой пузырек из-под клофелина.

– Ты где эту бабу нашел? – ужаснулся Митяй.

– У мусорного бака, – честно признался Дэн.

– Молись, чтобы девчонку нашли, а деньги вернули, иначе долг на тебя повесят.

– Я верну все до копейки! Буду даром работать…

– Биться ты будешь даром, – вздохнул Митяй. – Тебя сразу на ринг выгонят. Потому что только на нем ты сможешь быстро заработать и отдать. Но будем надеяться на лучшее, рассказывай, что знаешь о своей клофелинщице.

Дэн выложил все без утайки. Алену, подключив криминальные связи, начали искать.

И, как это ни странно, отыскали довольно быстро, и двух суток не прошло.

Ее на самом деле звали Леной-Аленой…

На этом правда заканчивалась!

Лена родилась и прожила до шестнадцати лет в ближайшем Подмосковье. Отец ее был жив, но из семьи он ушел давным-давно. Мать не пила и хахалей не водила, была добропорядочной женщиной строгих правил. Дочке под ее крылом было нестерпимо скучно, и она постоянно сбегала из дома. Пока была несовершеннолетней, ее возвращали. Отмывшись, отъевшись, пролечившись (цепляла многое: от банальной простуды до гонореи), Алена снова покидала родное гнездо.

Паспорт у нее не крали, она его оставила в залог, когда занимала крупную сумму.

Промотав ее, девушка связалась с каким-то гопником. Заманивала одиноких прохожих мужского пола в подворотни, где их поджидал ее дружок. Иногда направлялась с ними домой и тогда опаивала их клофелином. Парня вскоре прирезали, Алена осталась одна, но ненадолго. Благодаря своей внешности она легко знакомилась с парнями, а актерский талант помогал ей с ними сблизиться. С одним она была сексуальной пустышкой, с другим – своей в доску, с третьим – рассудительной и мудрой. Она притворялась такой, какой ее хотели видеть. Ей бы побольше ума и терпения, могла бы многого добиться. Но Алена была беспутной, жадной до денег и удовольствий дурой. Поэтому в свои двадцать четыре (не девятнадцать, как она говорила) Аленка не имела даже своего угла. Моталась по мужикам, ни у одного надолго не задерживаясь.

Последний, с кем Лена провела несколько дней, ее чуть не убил. Это у него остались ее вещи. Выбежала за порог в одних трусах и лифчике. Она, в принципе, сама собиралась от него слинять. Но – прихватив из квартиры деньги и золото. Чтобы сделать это беспрепятственно, Лена добавила в водку любовника клофелин. Но то ли у него был очень крепкий организм, то ли она слишком мало капнула, но мужик отрубился не сразу. Сначала чуть не удушил Аленку, поняв, что она его опоила. Пришлось, чудом вырвавшись, бежать вон из квартиры, слушая его вопли о том, что он вызывает полицию.

Так Аленка оказалась на улице без одежды и денег, в белье и с пузырьком клофелина, засунутым в лифчик. Полуобнаженной и босой она добежала до мусорного бака. Увидела, что на его ограждении висит старое, но крепкое шерстяное пальто. Накинула на себя. Стала искать обувь. Но, как назло, ничего, кроме дырявых валенок, не обнаружила. Пришлось в них ноги сунуть и давать деру.

…А через трое суток Дэн увидел Аленку возле бака их спортзала. Она рылась в нем, надеясь отыскать замену стоптанным валенкам.

Девушка «прочитала» Дэна быстро. И поняла, что с ним ей нужно быть беззащитной, доброй, наивной и бесконечно несчастной. То, что на момент знакомства она была в рванье, сыграло на имидж как нельзя лучше. Дэн пожалел ее, как когда-то жалел бездомных котят и кутят, и притащил, условно говоря, в дом.

Она не собиралась надолго задерживаться. Отогреться, откормиться, отмыться, приодеться, и только. Но потом подумала, что неплохо еще и отсидеться, поэтому и задержалась. Манипулировать Дэном было легко, ведь он не на шутку влюбился. Но вскоре Лене надоело вести жизнь затворницы. Без алкоголя, легких наркотиков и приключений она заскучала. И когда Данила сообщил ей о своем намерении отправиться с ней в Ярославль, решила: пора валить. Вот только не с пустыми руками же!

Когда она открыла сейф, код от которого знала, так как подглядывала за Дэном, когда он набирал его, то чуть не завизжала от восторга. Она не рассчитывала на удачу в несколько сотен тысяч рублей. На эти деньги можно и паспорт выкупить, и приодеться, и уехать куда-нибудь на курорт. Не важно, что зима на носу, все равно у Черного моря приятнее тратить шальные деньги.

Но не успела она осуществить свои планы. Поймали ее и… наказали. Вновь отобрали паспорт и отправили в бордель отрабатывать то, что успела потратить. Дэн пытался помочь девушке, но ему сказали, что с ней по-божески обошлись. Могли бы и покалечить. Больше он об Аленке не слышал.

… Когда Дэн стряхнул с себя безрадостные воспоминания, собаки за окном уже не было. «Буду думать, что она нашлась!» – сказал себе Данила, отвернувшись от окна.

Сделал он это как раз вовремя, потому что та, кого он ждал вот уже двадцать минут, улыбаясь, шла к его столику.

Высокая, статная, но не худая. Одета по-спортивному. Длинные мелированные волосы забраны в хвост, а густая челка доходит до глаз, закрывая веки. Из-под нее выглядывают озорные глаза зеленого цвета. На носу россыпь мелких веснушек. Верхняя губа чуть приподнята, отчего лицо выглядит немного удивленным.

Женщине на вид лет тридцать пять – тридцать семь, на самом же деле – пятьдесят.

– Привет, милый! – поздоровалась она с Дэном, наклонившись и чмокнув в щеку. В нос ему ударил аромат классических духов «Мисс Диор». Это он подарил ей их, решив, что те, которыми она пользовалась до этого, слишком вульгарны.

– Здравствуй, Нина. Ты, как всегда, опоздала.

– А ты, как всегда, ткнул меня в это носом.

Она щелчком подозвала официантку.

– Пятьдесят граммов клюквенной «Финляндии».

– К сожалению, у нас в баре ее нет… – начала было оправдываться официантка, но Нина не дала ей договорить:

– Так сбегайте в магазин, он через дорогу, купите и налейте мне пятьдесят граммов клюквенной «Финляндии». Не слышали разве, что желание клиента – закон?

– Мама, перестань, – одернул ее Дэн. И обратился к девушке: – Клюквенного морса принесите, пожалуйста. И меню.

– Сколько раз я тебя просила не называть меня мамой, – капризно протянула Нина. – И я не хочу просто морса. Закажи мне еще водки, пусть и обычной.

– Ты слишком часто пьешь.

– Неправда! Я замерзла, хочу согреться…

Он протянул руку и накрыл ею ладонь матери.

– Горячая. Так что не ври. Ты просто желаешь выпить.

– Перестань разговаривать со мной, как с алкоголичкой, – возмутилась Нина. – Если ты трезвенник, то это не значит, что все должны стать такими же.

– Все не должны, а вот язвенники – да. Забыла про свою болезнь?

– Ты разве дашь, – проворчала та.

– Мам, ну, правда, не надо тебе…

– Да знаю! Но мне так скучно, сил нет. Эта диета дурацкая. Сидя на ней, я не только тощей стану, но еще и разговаривать начну с английским акцентом.

– Не понял?

– Овсянка, сэр, у меня и на завтрак, и на обед. А ужинать мне ею уже не хочется. Так что не нуди, малыш, дай маме оторваться. Она потом таблеточку выпьет, и все будет хорошо.

И Дэн, как всегда, уступил ей. Потому что любил.

…Нина вернулась в жизнь Дэна неожиданно. В детстве он мечтал об этом. На каждый день рождения загадывал одно и то же желание. «Хочу, чтоб мама была со мной!» – шептал он перед тем, как задуть свечи. Но годы шли, а мама не возвращалась. Устав ждать, Данила выкинул из головы все мысли о ней. И став взрослым, не попытался отыскать блудную родительницу. Дед его в этом поддерживал. Но как-то позвонил внуку и спросил:

– Ты с матерью своей познакомиться не хочешь?

– Нет, – ответил Дэн, не задумываясь.

– Вот и я так думаю, не надо…

– Дед, а с чего ты вдруг спросить решил?

– Да письмо она мне прислала.

– Мама?

– Твоя мама, моя дочь. Нинка.

– И что в письме?

– Слезы, сопли… сказки.

– Это как?

– Ну, как? Прощения просит, раскаивается во всем…

– Это, я так понимаю, слезы и сопли. А что за сказки?

– Не сбегала она от нас. Отправилась на поиски счастья, чтоб им поделиться с тобой и со мной.

– Как поэтично! Только, судя по всему, поиски затянулись, а скорее зашли в тупик, и с пустыми руками, без счастья то есть, возвращаться ей было стыдно?

– Может, и нашла, раз написала. Телефон свой оставила. Просила звонить. Я не стал. А ты, если хочешь, свяжись с ней. Продиктовать тебе номер?

Данила медлил с ответом.

– Нет так нет, – принял за него решение дед. – Пока, малой.

– Подожди, – поспешно выпалил Дэн. – Дай все же номер.

Дед продиктовал его, внук записал.

Бумажку с заветными цифрами Дэн кинул на подоконник и несколько дней старательно делал вид, что не замечает ее. Но как-то вечером решительно взял и, пока не передумал, набрал мамин номер.