Текст книги "Придорожная трава"

Автор книги: Ольга Денисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Только одна деталь резанула глаз – на въезде, рядом с рекламным щитом, стояла почерневшая, вросшая в землю халупа, напоминающая о нищете крепостных крестьян при плохом помещике. Непрезентабельность эта не ускользнула от мужа – он скривился и насупил брови. Вот уж действительно, неужели нельзя было убрать столь безобразное сооружение с глаз долой? Даже строительные вагончики и то выглядели приличней, во всяком случае, все понимали, что рано или поздно их отсюда увезут. При взгляде же на халупу казалось, что она нарочно зарылась в землю, чтобы остаться тут навсегда.

На въезде их встречал приятный молодой человек – наверное, это был менеджер по продажам, с которым они договаривались. Ирина не ошиблась. Юношу звали Андреем, он предложил им выйти из машины и прогуляться по «Долине» пешком, чтобы как следует все рассмотреть и, может быть, выбрать участок.

Муж недовольно пожал плечами, но согласился, Ирина же радостно вылезла на асфальт и вдохнула чистый запах леса. Но стоило ей ступить на землю «Долины», как в душе ее немедленно поселилось какое-то неприятное, свербящее чувство. Как воспоминание, о котором хочется забыть, и никак не получается. Ирина зябко повела плечами и машинально оглянулась по сторонам.

– А что это за грязная хижина дяди Тома? – начал с наезда на менеджера ее муж.

– А, этот домик сейчас служит теплой бытовкой для работяг, но мы планируем его снести в ближайший месяц-два. Здесь будет здание для охраны поселка, двухэтажное, оборудованное видеонаблюдением, все по последнему слову техники. Ну, и в общем стиле «Долины», конечно. На въезде будет шлагбаум.

Муж скептически пожал плечами, но проглотил.

– Обратите внимание, все деревья в долине сохранены, мы вырубили их только там, где планируются пятна под дома и хозпостройки. С одной стороны – густой лес, он тянется на два десятка километров, а с другой – река. Мы с вами еще сходим посмотреть пляж, там все отсыпано песком, есть лодочная станция и причал для моторных лодок и скутеров. Пляж огорожен, так что людно на нем не будет.

Муж снова пожал плечами – про это он читал в рекламном буклете.

– А почему нет участков с выходом к реке? – снова недовольно спросил он.

– Видите ли, берег небезопасен для строительства. Мы решили, что общий пляж с причалом будет лучше для всех, чем два-три участка с риском затопления берега.

– Я бы предпочел участок с выходом к реке, – буркнул муж.

Андрей вел их по долине от участка к участку, а Ирина чувствовала себя все хуже и хуже. День был теплым, но, несмотря на яркое солнце, она замерзала. У нее кружилась голова, но не так, как это бывает от свежего воздуха, а наоборот – как будто она надолго засиделась в душной комнате. Может быть, она простыла и начинает заболевать?

Когда они подошли к участкам в третьем от дороги ряду, муж внезапно оживился, глаза его загорелись, и он показал вперед пальцем, как невоспитанный ребенок:

– А это что?

– Это дом первых, так сказать, поселенцев «Долины». Не правда ли, очень хорош?

Муж восторженно покрутил головой и приоткрыл рот:

– Если я и хочу загородный дом, то именно такой! Это потрясающе! Эти каменные особняки с офисной мебелью всем уже надоели. Он полностью деревянный?

– Да, кроме цоколя. В нем четыре уровня и около четырехсот метров жилой площади. Я думаю, хозяева не будут возражать, если мы попросим их показать дом поближе. Он срублен по европейским стандартам качества, вы не найдете ни одной щели. Разумеется, без единого гвоздя. Бревна толщиной не меньше тридцати пяти сантиметров, его не надо ни утеплять, ни конопатить – зимой он будет теплым, а жарким летом сохранит прохладу.

Ирина вдруг почувствовала раздражение: этот Андрей походил на низкосортного коробейника, втюхивающего втридорога посредственный парфюм незадачливым покупателям. Но муж, похоже, ее точки зрения не разделял.

– Нет, мне это определенно нравится! Если это удобно, я бы очень хотел взглянуть на него изнутри.

– Сейчас я попробую договориться, – Андрей достал из кармана мобильный.

Они сделали несколько шагов по направлению к воротам в бревенчатом заборе, и тут Ирина ясно уловила запах гнили. Так пахнет застоявшееся болото, из трясины которого время от времени выкатываются пузыри. И по ночам над ним плавают зеленые огоньки. Ирина отлично знала, что зеленые огоньки эти зачастую связаны с незахороненными мертвыми телами, будь то люди или животные. Запах был не очень сильным, скорей, еле слышным. Но мысли ее помимо воли зацепились за гниющие мертвые тела, сваленные в кучу. В детстве она не знала ночных ужасов, а уж став взрослой, и вовсе не придавала значения подобной ерунде. Но озноб ее усилился, и страх прочно осел на дне души.

– Тебе не кажется, что тут чем-то пахнет? – спросила она у мужа, оживленно расспрашивающего Андрея о деревянных домах.

Муж глянул на нее, как на надоедливое насекомое, но принюхался:

– Черемухой пахнет, только и всего. Если тебе не нравится, то это всего на несколько дней.

Он снова повернулся к Андрею.

Ворота поднялись, и навстречу им вышла высокая, красивая женщина – скорей всего хозяйка дома, для прислуги она была слишком хороша собой и ухожена. Ирина почувствовала себя рядом с ней не в своей тарелке. Но вскоре выяснилось, что это лучшая подруга Людмилы, Вероника, о которой Ирина слышала много как плохого, так и хорошего, поэтому неловкость ее быстро прошла. Хозяйка извинилась, что принимает их не с парадного въезда, а с задворок – гостей обычно пугают ее собаки, которые заперты у центральных ворот.

Они подошли к дому, и Ирина по пути несколько раз обернулась – кроме болотного запаха, ей померещился чей-то взгляд в спину, со стороны въезда в «Долину». Когда же пришлось переступить через порог, Ирина с испугом глянула наверх – ей почудилось, что сверху на нее что-нибудь упадет. И только дойдя до двухуровневой гостиной, удивительно уютной и вместе с тем отделанной со вкусом и чувством меры, она вспомнила, как Людмила рассказывала о гибели своего возлюбленного кота. Забавная штука – подсознание, в нем эта история отложилась и всплыла непонятными страхами. Однако страхи почему-то не исчезли, а наоборот, усилились.

Ирина снова глянула наверх – гостиную украшала грузная бронзовая люстра в готическом стиле: на двух четырехугольниках из сплошного металла, расположенных один над другим, стояли массивные подсвечники, венчающиеся маленькими лампочками в форме свечей. Люстра имела в поперечнике не меньше полутора метров, и весить должна была как минимум полтонны. Ирина поежилась и отошла в сторону, чтобы это сооружение не висело у нее над головой.

Через пять минут осмотра дома Ирина поняла, что не может больше здесь находиться, внутри нее нарастала паника, как у клаустрофоба в тесном лифте.

Хорошо, что менеджер был тактичным человеком, и не стал долго обременять хозяйку своим присутствием. Муж же пришел в еще больший восторг, посмотрев на дом изнутри и пощупав стены руками.

– Нет, определенно, я хочу именно такой дом! Вы должны оставить мне телефоны архитектора и подрядчика.

– У нас есть второй, похожий. Он срублен под крышу, и через год, после просушки, будет отделан и сдан под ключ. Мы можем взглянуть на него, это тоже участок около леса, только с другой стороны.

– Прекрасно! Я посмотрю. Я, конечно, хотел бы строиться по своему проекту, но, чем черт не шутит, может быть мне подойдет и готовый.

Ирина вышла из дома первой, пожалуй, чересчур поспешно, и только хотела вздохнуть с облегчением, как под ноги ей подвернулся облезлый, наверняка нездоровый кот, полосатый и худой. Она с отвращением отшатнулась – если ночные страхи ее не тревожили, то инфекции она всегда боялась панически.

– Фу, какая мерзость, – прошипела она себе под нос. Никто, кроме нее, на кота внимания не обратил.

Хозяйка проводила их до ворот и пожелала приобрести участок поблизости – они могли бы стать добрыми соседями. Ирина рассеянно кивнула и поскорей вышла со двора. Но только они вновь оказались на асфальтовой дорожке, между деревьев мелькнула почерневшая халупа, стоящая под рекламным щитом. И Ирина поняла, что за взгляд преследовал ее на участке – это лачуга смотрела на нее двумя темными окнами. У нее были голубые глаза, цвета неба, только на дне их плескалась тьма, глубокая и мрачная. Глаза-окна смотрели на нее как из-под земли, как из могилы.

Ирина тряхнула головой, но все равно не смогла избавиться от навязчивого взгляда. Он жег ей спину, мешал думать, ей хотелось стряхнуть его с себя, как паука, ползущего по одежде, и она пару раз так и сделала, совершенно машинально. И хотя они удалялись от въезда в «Долину», и деревья скрыли лачугу из виду, взгляд все равно никуда не исчезал, и Ирина догадывалась, что избавиться от него она не сможет, даже если зароется в землю. Мысль о том, что лачуга ползет за ней, прячась за деревьями, заставила ее похолодеть.

Муж и менеджер беседовали увлеченно и горячо, когда подошли к недостроенному дому, но Ирина не слушала их разговора. Ей хотелось только одного – немедленно покинуть это место. Здесь пахнет болотом, здесь холодно и сыро, здесь на голову рушатся потолки, здесь дома наблюдают за тобой из-за деревьев, здесь под ноги кидаются больные животные. Бежать, бежать немедленно!

Ирина на секунду представила, как она садится в машину, а машина не заводится, и почувствовала себя героиней фильма ужасов. Паника подкатила к горлу, как недавно в доме.

– Мне здесь не нравится, – сдержано сообщила она мужу.

– Погоди, – отмахнулся он от нее. Они обошли сруб и увидели человека с топором, колдующего над толстенным бревном. Человек был одет в спортивные штаны с пузырями на коленках и вытянутую грязную майку, однако, когда он выпрямился навстречу гостям, Ирина не могла не отметить, что он удивительно нравится ей. У него была грустная, чуть виноватая улыбка, но все равно ей показалось, что это сильный и мужественный человек, который просто не догадывается об этом. И, между прочим, очень симпатичный. Когда же его взгляд скользнул по лицу Ирины, она заметила, как глаза его стали встревоженными и сочувствующими, будто он прочитал на нем ее страхи.

– День добрый, – поздоровался муж, – так это вы рубите эти чудесные дома, так сказать, непосредственно?

Человек неуверенно кивнул и ответил:

– Я делаю только срубы. Фундамент, кровля и отделка – это не по моей части.

– Ну, кровлю у нас все умеют делать, – подмигнул ему муж, – а вот такие срубы я вижу в первый раз.

Человек снова пожал плечами, но нисколько не удивился, будто привык слышать подобные комплименты в свой адрес.

– А если я захочу построить такой же дом, срубите его мне?

– Срублю, – ответил человек, – только не здесь.

– Почему же не здесь? – опешил муж.

– Здесь жить нельзя, это плохое место, – просто сказал плотник. На этот раз он не пожимал плечами и не сомневался в том, что говорит.

– Ты… ты… – задохнулся Андрей, – ты чего несешь?

– Я сказал, то, что есть, – человек нисколько не смутился.

И Ирине захотелось закричать вслед за ним, что он прав, здесь нельзя жить, и она никогда не согласиться еще раз приехать сюда, не то, что поселиться. Что надо немедленно бежать отсюда, пока не случилось ничего непоправимого.

– Да ты понимаешь, что делаешь? – Андрей выставил вперед грудь и воинственно пошел на плотника. Это было смешно – человек, держащий в руке тяжелый топор легко, словно дирижерскую палочку, явно мог за себя постоять.

– Погоди-ка, – остановил Андрея муж, – вы разберетесь, когда я уеду. Ну-ка, объясни мне, что это ты имеешь в виду?

– Да что он может иметь в виду, он же просто работяга здесь, кого вы слушаете! – менеджер чуть не сорвался на визг.

Плотник глянул на него спокойно, поднял и опустил брови, как будто удивился такой эмоциональности, и спросил:

– Неужели вы сами не видите? Долина не пустит сюда никого. Разве вы не чувствуете, как кто-то на вас смотрит? И смотрит, между прочим, вовсе не по-доброму.

И паника Ирины, в итоге, прорвалась сквозь умение держать себя в руках, выплеснулась наружу и понесла ее в совершенно неведомую стезю – истерику.

– Да, я чувствую! Это плохое, плохое, плохое место! Я хочу уйти, немедленно, заберите меня отсюда, скорей, Саша, пойдем отсюда! Я умоляю, я больше не могу здесь находиться! Ну что же ты стоишь, тебе же сказали, что здесь жить нельзя, что еще тебе надо, каких объяснений? Пожалуйста, пойдем отсюда!

Слезы хлынули из глаз, рыдания сдавили горло, и дальше она смогла выдавать только нечленораздельные звуки – про кота, про живые дома, про болотный запах. Вряд ли кто-то смог разобрать, что она говорила. Ноги подогнулись сами собой, и она ничком опустилась в пахучие опилки, толстым слоем покрывшие землю, стискивая и разжимая кулаки, содрогаясь от рыданий и пытаясь спрятаться от невыносимого взгляда, сжаться в комок, слиться с окружающим ландшафтом.

– Ну, что же вы стоите, – услышала она голос плотника, – вы что, не видите? Ей же плохо. Сейчас, я воды принесу.

Ирина посмотрела вокруг, увидела мужа, стоящего как истукан с открытым ртом и Андрея, досадливо морщившего лицо. И эта его досада вызвала новый приступ рыданий, как у ребенка, истерику которого питает все вокруг.

Чьи-то руки разжали ее судорожно искривленный рот, слегка запрокинули голову, и в него влился глоток воды. Ирина закашлялась и глотнула – судорога рыданий на секунду отпустила ее, но она воспользовалась этим только для того, чтобы прокричать:

– Саша, Сашенька, забери меня отсюда, пожалуйста, скорей, я больше не могу здесь, оно смотрит на меня!

Еще один глоток воды снова успокоил ее лишь на секунду.

– Ну что же вы, уведите ее, зачем же так над ней издеваться, – робко сказал плотник.

– Вы думаете, это серьезно? – недовольно спросил муж.

– Не знаю. Но она плачет…

– Но я хотел поговорить с вами о домах…

– Давайте уведем ее отсюда, и поговорим где-нибудь в другом месте. Может быть, не стоит сегодня? Я оставлю вам телефон.

– Ну хорошо, хорошо… Как ее вести, такую? Ирина, поднимайся давай.

– Да помогите же ей, вы же ее муж…

Ирина схватилась за руку плотника, сидевшего рядом с ней на корточках и держащего пластиковую бутылку с водой перед ее носом.

– Я сама, я могу сама, – она оттолкнулась от его руки вверх, пытаясь подняться, – только скорей, пожалуйста, скорей отсюда…

Плотник поддержал ее за локоть, иначе бы она точно упала, и только тогда муж, наконец, взял ее под руку. Она уже не рыдала, просто слезы бесшумно текли из глаз ручьем. Ирина прижалась к мужу, дрожа всем телом, пытаясь спрятаться за ним от невыносимого взгляда. Впрочем, ей было все равно, за кого прятаться.

Андрей, рассерженный и раздраженный, сохранил лицо и взял ее под руку с другой стороны. Плотник угрюмо побрел за ними – она несколько раз обернулась, чтобы убедиться, что он идет сзади. Проходя мимо черной лачуги, ей снова стало невыносимо страшно, и она закричала и забилась в их руках. Андрей попытался ее удержать, а муж, наоборот, оттолкнул в испуге.

– Не бойтесь, – кто-то положил руку ей на плечо, и она догадалась, что это плотник, бредущий сзади, – не надо так бояться. Сейчас вы уедете, и все будет хорошо. Она вас не тронет. Сейчас не тронет.

Она закивала, часто-часто, как маленькая девочка, и ей и вправду стало немного спокойней. Вот стоит их машина, им осталось пройти всего несколько шагов… И что будет, если она не заведется?

Муж усадил ее на заднее сидение, а на переднее пригласил плотника, оставив незадачливого менеджера по продажам на дороге. На ее счастье, машина завелась сразу.

Илья распрощался с занудой-продюсером и вернулся на сруб. Если честно, то он сам испугался того, что сделал. Наверное, не стоило вот так в открытую высказывать свою точку зрения. Но когда он увидел затравленный взгляд этой несчастной женщины, озирающейся по сторонам, то не смог удержаться. А с другой стороны, никогда бы он не стал втихую нашептывать кому-то свои соображения – это было бы низко.

Шум теперь поднимется невообразимый, Кольцова непременно приплетут, и, может быть, вправду выгонят, да и Илье мало не покажется. Хорошо если просто попробуют уволить, а то и ноги переломают к чертовой матери. Он бы на их месте тоже сильно разозлился.

Не успел он взяться за пилу, как увидел решительного менеджера, направляющегося в его сторону. Похоже, менеджера звали Андреем, но поручиться за это Илья не мог.

– Ты что, больной? – не доходя до Ильи шагов десять, убежденно начал парень.

– Ага, – кивнул Илья, ухмыляясь.

– Да тебя уроют, придурок! Ты понял, что ты сделал вообще? – менеджер подошел почти вплотную, развернув плечи и гордо подняв голову. Он был крепким парнем, наверняка пару раз в неделю ходил в тренажерный зал, и чувствовал себя вполне уверенно.

– Понял, понял, – снова кивнул Илья.

– Ты мне клиента сорвал! Какого черта ты вообще суешься? Ты, пролетарий! Пилишь тут и пили себе, и не лезь, куда не просят!

– Мальчик, – Илья осторожно нагнул голову в сторону и сжал губы, – я понимаю, что ты расстроился, но тебе не кажется, что ты несколько невежлив?

Менеджер фыркнул:

– Меня тут работяги учить будут? Да ты вылетишь отсюда завтра же, и, будь моя воля, на скорой помощи!

– Вали-ка ты отсюда, – скривился Илья.

– Ты мне еще и указываешь? – парень еще сильней развернул плечи и приблизился на шаг – не иначе, хотел подраться.

Илья щелкнул кнопкой и дернул ручку пилы. Едва мотор зарычал, менеджер отпрыгнул в сторону, как заяц, не дожидаясь, пока цепь начнет крутиться. Илья демонстративно повернулся к нему спиной и продолжил работу. Парень кричал что-то ему в спину, но из-за рева пилы Илья ничего не услышал.

Да, нехорошо получилось… Как после этого разговаривать с Вероникой? Если она еще не знает о происшествии, то скоро обязательно узнает. А ведь он хотел поговорить с ней непременно сегодня, когда ее мужа не будет дома, и ему обязательно надо это сделать. Какая бы она не была, скоро должны приехать ее дети, а рисковать жизнью детей она не будет, это не вызывает сомнений. Теперь вместо нормального разговора он нарвется на скандал.

А может быть, все это полная ерунда? Может быть, ночь на лесной поляне привиделась ему? Илья ходил на следующий день на то место, но не нашел ни Каменного лика, ни выложенного камнями круга, ни поляны – лес стоял стеной. И только вялые белые лилии, разбросанные повсюду, говорили о том, что это то самое место и галлюцинации его не посещают.

А еще Илья провел две бессонные ночи – ему грезилась Мара, их сплетенные воедино тела, ее прохладная кожа и белый саван-сарафан. Он не мог прогнать от себя видение, не мог заставить себя не думать о ней – едва он смежал веки, как она появлялась перед глазами и терзала его несбыточными желаниями. И только на исходе второй ночи он вспомнил, что Леший советовал потереть ранку от ее укуса золой из печки. К тому времени Илья настолько устал от вожделения, что готов был последовать любому, самому несерьезному совету. И, надо сказать, совет оказался вполне серьезным – после этого он упал на кровать, вырубился, как только голова его коснулась подушки, и проспал почти до обеда.

Крикливый менеджер ушел, так и не вылив злости до конца. Илья подождал, пока он скроется из виду, выключил пилу и сел на бревно, чтобы подумать. Можно, конечно, отложить разговор с Вероникой на какой-нибудь другой день. Но какое-то неясное предчувствие томило его и не давало покоя. Что-то должно было случиться, недаром эта женщина билась тут в истерике, и уж Илья-то точно знал, что вовсе не его слова послужили ее причиной.

Он огляделся по сторонам, поднялся и решил прогуляться – ему не сиделось и не думалось. Он, похоже, оказался между молотом и наковальней, причем наковальней была Долина, а молотом – те, кто желал ее продать. Глупо предупреждать молот о том, что он расплющится, если попробует нанести удар, и еще глупее попытаться молот от этого удара защитить. Но, например, женщина, которая приезжала сегодня, ни в чем не виновата. Откуда им знать, что здесь нельзя жить? Этого на рекламном щите у въезда не написано. И, похоже, ее муж никогда бы не принял ее мнения в расчет. Она почувствовала опасность, а он – нет. Он вообще отнесся к жене, как к наскучившей вещи, которая по недомыслию создает ему неудобства.

Илья свернул от сруба в сторону леса – лес всегда успокаивал его. И сегодня это успокоение требовалось ему как никогда. В животе противно шевелился страх – он и вправду боялся, что хозяева участков не оставят его выходку безнаказанной. И противно было в основном от того, что он не собирался менять своей точки зрения, отказываться от своих слов, и даже не жалел о сделанном, но им, вообще-то, ничего не стоило заставить его и пожалеть об этом, и отказаться от своих слов, и, наверное, поменять точку зрения.

А с другой стороны, предчувствие несчастья толкало его к тому, чтобы не оттягивать разговора с Вероникой, пойти к ней самому, попробовать все объяснить. Он заранее представлял себе всю безнадежность этого разговора, тем более после разговора с продюсером. В лучшем случае, она наорет на него и выставит вон. В худшем – спустит собак, на своей территории они будут менее уступчивыми.

Лес встретил его тихим перешептыванием деревьев. Ему даже почудилось, что он различает отдельные слова. Его влекло на то самое место, где он провел ночь с обитателями долины, и не было никаких причин не следовать этому влечению. Вот и опушка, где он любил «птичку»: упругий мох, конечно, не сохранил следов их пребывания здесь. Илья почувствовал, что на него кто-то смотрит, и огляделся – с балкона второго этажа за ним наблюдала Вероника. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Вряд ли она могла разглядеть его улыбку, так же как и он не мог видеть, как сжались ее губы, когда она развернулась и покинула балкон, сильно хлопнув стеклянной дверью. Илья на это пожал плечами и пошел дальше.

До самой поляны, верней, до того места, которое было поляной, он не дошел: посреди толстой зеленой кочки, на теплом солнышке, свернувшись калачиком, лежал кот и сладко жмурился. Илья остановился и скептически посмотрел на кота сверху вниз.

– Ну, что уставился? – спросил кот, приоткрыв один глаз, – да, это я.

– Здорово, – Илья пожал плечами, нисколько не удивившись этой встрече.

– И тебе.

– Ты так просто или по делу?

– Даже не знаю, – кот потянулся, – хотел поделиться впечатлениями о твоих сегодняшних подвигах. Мы, конечно, пришли в восторг оттого, что хозяин избушки такой отважный и принципиальный человек…

– Издеваешься?

– Ага, – ответил кот.

– Ну и?..

– А что «и»? Хочу сразу сказать: в Долине тебе ничто не грозит. Здесь никто не поднимет на тебя руки, можешь не сомневаться, ты под защитой. Но за пределами Долины они могут сделать с тобой все, что захотят.

– А захотят?

– Захотят. Может быть не сейчас, а позже. Ты же не собираешься прекращать начатое, ты же будешь гнуть свое, чтобы тебе не говорили, разве нет?

Илья пожал плечами. Наверное, кот прав.

– Если хозяйка дома что-нибудь предпримет в этом направлении, – продолжил тот, – мы ее достанем. Поверь, если эту женщину сейчас не остановить, она зайдет слишком далеко, и нам всем придется пожалеть о том, что мы этого не сделали.

– Погодите. Не надо. Я поговорю с ней, я попробую ее убедить.

– Да она и слушать тебя не станет. Нет, попробуй, конечно… Ты обаятельный. Но не верю я, что твое обаяние чего-то стоит в ее глазах. Так что удачи.

– Спасибо, конечно.

– Всегда пожалуйста. Счастливо оставаться.

Кот поднялся, встряхнулся как собака, и шустро побежал в лес. Илье показалось, что он скрылся из виду до того, как его заслонили кусты и деревья.

Илья хмыкнул и понял, что в лесу ему делать нечего. Надо идти к Веронике, чем бы этот визит для него не обернулся. Если кот не преувеличил, его недаром терзают предчувствия. Не то чтобы ему было жалко Веронику, нет. Вздорная женщина, плохо воспитанная к тому же, уверенная в том, что ее снобизм – единственно правильная позиция человека с чувством собственного достоинства. Но причем здесь смерть? Разве смертью надо наказывать неумение себя вести? Это, с его точки зрения, было слишком. Ведь она мешает Долине только тем, что живет здесь. Если она поселится в каком-нибудь другом месте, инцидент будет исчерпан сам собой.

Илья вышел к ее забору и увидел, как со двора выезжает ее зеленая машинка. Он выругался про себя. Но, по крайней мере, за пределами Долины с ней ничего не случится.

Андрей был не столько разозлен, сколько расстроен и подавлен. Ему не простят потери такого клиента. Все шло отлично. Клиенту не сильно нравилось место, он имел претензии, зато жена его пребывала в полном восторге. Конечно, этот продюсер не из тех, кто будет слушать жену, но все же. И вот, наконец, ему предъявили главный козырь – дом. Андрей неоднократно наблюдал, как люди, мечтающие о каменном замке, на глазах забывали о своей мечте и приходили в неописуемый восторг. Еще бы! Клиент привык, что деревянный дом – это дача, обшитая сучковатой вагонкой, с допотопной печкой и удобствами во дворе, которую местные плотники срубят за триста баксов. Андрей знал, как повезло им с Кольцовым – по вполне сходной цене он создавал действительно европейское качество. Плотников, которые умеют делать такие срубы, по всему городу можно по пальцам пересчитать. И реакция клиентов вполне оправдывала все сложности работы с ним, взбрыкивания и срывы сроков.

Вот и на этот раз скептически настроенный продюсер не устоял. Вполне возможно, его устроил бы законченный сруб, но Андрею хватило бы и продажи участка с последующим договором на строительство дома. И надо же было этому плотнику оказаться на рабочем месте именно в это самое время! И клиент сразу сообразил, что заключать договор нужно напрямую, это, может, не проще, но значительно дешевле. Он же сразу потребовал телефон архитектора и подрядчика. Ну, а на ловца, что называется, и зверь…

Кто тянул плотника за язык! Жена продюсера и так всю дорогу была чем-то недовольна. Только муж ее мнения в расчет принимать не стал бы, это же ясно. Дамочка просто искала повод, чтобы устроить истерику, и она его получила! Она как будто ждала хоть какой-нибудь негативной детали, чтобы лечь на землю и начать стучать по ней руками и ногами. Видимо, других способов воздействия на мужа у нее нет. Конечно, мужа это не впечатлило. Но к словам плотника продюсер почему-то прислушался. А ведь нес плотник абсолютную чушь! Какое плохое место? Это потому что кота балкой задавило, что ли? Но такие истории хороши для истеричных женщин, ни один нормальный человек на такое не купится.

Андрей пришел в фирму «Сфинкс» два года назад, до этого он работал агентом по загородной недвижимости. Он стоял у самых истоков проекта, но показать себя в наилучшем свете ему до сих пор не удавалось. Это был единственный проект «Сфинкса», связанный с продажей участков и загородных домов, остальные казались Андрею неинтересными и непонятными, тем более что менеджер по продажам на них не требовался – какие продажи при строительстве завода или торгового комплекса? Все давно продано, остается бегать по чиновникам, следить за генподрядчиками и контролировать смету. Андрея тошнило от проектной документации, ГБРов, ПИБов, районных администраций, их очередей и зажравшихся служащих. Оклад у него был небольшой, поэтому он с нетерпением ждал, когда же, наконец, пойдут продажи, и начнут капать комиссионные.

Но его ожидало разочарование – за два месяца ни один участок продан не был. Хозяин «Сфинкса» один дом купил себе, как и планировал, но его примеру почему-то никто не последовал. Андрей удивлялся и негодовал: он проработал в загородной недвижимости пять лет, он знал, что эти участки должны отлететь за месяц, максимум – за два, несмотря на высокий ценник. При тех деньгах, которые вложили в рекламу, сюда ежедневно должны были приезжать покупатели. Однако, ничего подобного не случилось.

Когда участок согласился посмотреть этот продюсер, Андрей подпрыгнул от радости. Он был уверен, что, увидев, какое это чудесное место, клиент не сможет от него отказаться. Тем сильней оказалось его разочарование. Понравившийся дом можно срубить где угодно; если Кольцову нечего будет делать здесь, он найдет своей бригаде клиентов на стороне. И, похоже, его плотник такого клиента уже нашел, самым наглым образом отобрав его у «Сфинкса». С точки зрения Андрея это выглядело неэтично. Конечно, «Сфинкс» не был его нанимателем, но работали они бок о бок два года. Разумеется, если клиент желает договориться напрямую – это дело клиента, понятно, он сэкономит на этом немалые деньги. От такой ситуации никто не застрахован. И плотнику все равно, нанимает его Кольцов, или клиент, или генподрядчик, или «Сфинкс» – он все равно получит свои деньги. Но зачем же убеждать клиента в том, что не стоит покупать участки? Ему-то что? Какое его дело? Перебить клиента – не этично, а вот так сорвать продажу – это просто подлость. Подлость и предательство. В конце концов, долина кормила этого плотника два года, мог бы не делать этого хотя бы из чувства благодарности.

И ведь никому не объяснишь теперь, что Андрей ни в чем не виноват! В его способности и так никто не верил, и за глаза сотрудники «Сфинкса» называли его бездельником и дармоедом. Начальство, скорей всего, считало точно так же, потому что за два года он не только не продвинулся по служебной лестнице, но ему ни разу не повысили оклада, в то время как остальным индексировали зарплату регулярно. Когда освободилось место начальника отдела рекламы, никому и в голову не пришло, что Андрей в ней неплохо разбирается, имеет связи с рекламными агентствами и опыт проведения рекламных кампаний. Нет, человека взяли со стороны. Сегодняшняя встреча с продюсером никому не покажется странностью, на счет Андрея запишут еще один провал, только и всего.

Андрей, конечно, позвонил директору «Сфинкса», так как о результатах встречи с продюсером должен был доложить ему лично, и рассказал о выходке плотника. И о том, что он отговаривал клиента покупать участок, и о том, что довел женщину до истерики, и о том, что не забыл договориться с продюсером о рубке дома в другом месте. Судя по реакции босса, рассказ его не впечатлил, похоже, он просто не поверил Андрею. А, может быть, просто был человеком сдержанным и хотел обдумать его слова. В любом случае, он пообещал с этим разобраться.

Андрей шел к машине мимо дома хозяина «Сфинкса» и предавался жалости к себе, когда увидел хозяйку, выезжающую со двора. Женщина остановилась рядом с ним, опустила окошко и поинтересовалась:

– Ну как, им понравился какой-нибудь участок?

Андрей угрюмо покачал головой.

– А почему? – удивилась и расстроилась женщина, – он с таким энтузиазмом смотрел дом, и я подумала, что все в порядке.