Текст книги "Бал-маскарад (СИ)"
Автор книги: Ольга Демина-Павлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Этот жест не понравился Хмелю. Он резко встал из-за стола и вышел, громко стукнув дверью. Валерия уставилась на дверь ничего не понимающим взглядом. Она посмотрела на Флору и увидела в ее глазах укор. Борщевский сделал вид, что ничего не заметил. Иваницкий самодовольно посмеивался в крученые усы. Борис злорадствовал. Он был доволен тем, что ему удалось вывести Ивана из себя и одержать над ним победу. Пусть вот такой нечестной игрой. Все равно! Главное, он доказал свое превосходство над этим неотесанным мужиком.
Вечером того дня Иваницкий решил пойти в наступление. Все домочадцы собрались в гостиной у камина и мирно беседовали. На дворе была вьюга, ветер зло завывал на крыше, барабанил в стекло и навевал тоску. Несмотря на свирепый вид Ивана, Борис назойливо вертелся возле Валерии, корча из себя знатного кавалера. Он веселил ее всякими смешными историями, исполнил два романса, аккомпанируя себе на гитаре. Если дама случайно роняла платок на пол, Борис, галантно став на одно колено, вручал платочек ее владелице. При этом кавалер страстно вздыхал и выразительно смотрел на объект обожания. Со стороны это казалось немного наивно и смешно. Можно было бы вообще не предать этому значения. Если не брать во внимание тот факт, что Валерия была замужем, и ее муж находился тут же в комнате.
Старик Борщевский дремал в своем кресле после сытного ужина, Флора увлеченно раскладывала пасьянс, Ивану решительно не с кем было перекинуться словом. Он сидел в глубине гостиной в высоком кресле и молча наблюдал за тем, как Валерия флиртует с Иваницким, грациозно обмахиваясь веером. На душе у него скребли кошки, было тоскливо и неуютно.
Иван не сводил очей с Валерии весь вечер. Боже, какой она казалась ему прекрасной. Она была похожа на фарфоровую статуэтку в своем легком голубом платье с обнаженными белыми плечами. Тонкая талия схвачена атласной лентой. Золотые волосы подняты в высокую прическу. Непослушные локоны ниспадают на грациозную шейку. Вся – порыв, движение, Валерии трудно было усидеть на месте, она то и дело нетерпеливо постукивала ножкой в атласном башмачке, готовая в любую минуту вспорхнуть с места как легкокрылая бабочка. Все дни он избегал ее, стараясь не возобновлять разговоров о поездке в Петербург. Собственно, из-за чего они и начали ссориться. Вечерами Иван допоздна засиживался в библиотеке, утром ни свет, ни заря поднимался и уходил из спальни. Иван устал от размолвки, он более не сердился на жену, рассчитывая на скорое примирение. И тут как снег на голову свалился непрошеный гость – Иваницкий. «Черт его принес на мою голову! Что ему других барышень в округе мало, что он за моей женой волочится? А она, Валерия, смеется ему в ответ. Сегодня за весь вечер ни разу не глянула в мою сторону, будто бы я ей не родной человек! Ишь расщебеталась перед ним и крылышками хлопает словно райская птичка», – говорил в сердцах Хмель, зло косясь в сторону Иваницкого.
Устав от созерцания неприятной ему сцены, Хмель встал и решительно направился к выходу. Валерия бросила удивленный взгляд на уходящего супруга. Она была слегка растерянна. Ей хотелось встать и догнать Ивана, объясниться с ним, сказать ему, что ее невинный флирт с Иваницким ничего не значит, что она, Валерия, по-прежнему любит только одного Ивана. Валерия даже привстала с уютного диванчика, чтобы последовать за мужем. Но тут ее размышления прервал Иваницкий. Он осторожно взял ее за руку и посмотрел на Валерию томными глазами:
– Валерия, вы покидаете нас? Ах, не уходите! Без вас этот вечер потеряет свое очарование.
– Ах, Борис, неужели вы не видите, что мне надо уйти? Мой муж сердится на меня, я должна догнать его и объясниться с ним.
– Право дело, какие это пустяки! Вам показалось, что супруг на вас слегка зол. В народе говорят, милые бранятся, только тешатся. Вот увидите, вы помиритесь.
– Ах, я такая ветреная. Зачем я так глупо себя вела. Я заставила мужа ревновать, он может обо мне бог весть что подумать! – от отчаяния Валерия взялась руками за голову.
– Но как вы не понимаете, дорогая Валерия, – говорил вкрадчиво Борис, что это легкое недоразумение, которое возникло между вами, так легко разрешить. Вот увидите, все наладится.
– Вы думаете?
– Ну конечно! Ну, разве примирению может помешать то, что вы придете на пять минут позже. Раз уж вы решили примириться, ничто не может этому помешать. Вы говорили, что ссора возникла из-за того, что ваш супруг не хочет ехать с вами в столицу?
– Представьте себе, да! Это такая жалость. Я не виделась с маменькой и папенькой несколько месяцев, они так скучают, потом они хотят познакомиться с зятем. А Иван, он не хочет ехать со мной в столицу. Как он не понимает, что этим огорчает меня! – Валерия упрямо топнула ножкой, этим движением показывая, какую досаду вызывает у нее решение мужа.
– Ах, столица! Как я бы хотел там сейчас оказаться, – мечтательно проговорил Иваницкий. – Надо признаться, Петербург всегда манил меня бурной светской жизнью. Жизнь бьет ключом, там есть, где поразвлечься. Скачки, игорные дома, хорошенькие женщины, шампанское льется рекой… – мужчина осекся, увидев, что его слова привели собеседницу в замешательство. Он даже поперхнулся от ее колкого взгляда: – К-хе-хе. Ой, простите, что-то в горло попало, – сказал Иваницкий, элегантным движением поправил галстук и продолжил свою тираду: – Ну, так вот, я говорю, что в столице жизнь протекает более насыщенно, чем тут у нас в глуши. Я так давно не был в театре. У нас в провинции что, охота, вот, пожалуй, и все развлечение. Да еще разборки с управляющим. Воруют все! От рабочего до управляющего. Если не следить за делами, могут за год разорить даже богатое имение.
– А что, разве в провинции балы не проводят? – спросила Валерия, не скрывая разочарования в голосе.
– Милая барышня, ну разве провинциальные балы можно сравнить с балами, которые проводятся в столице! У вас там блеск, роскошь, дорогие экипажи, изысканные туалеты дам.
– Но, я была в Киеве на большом балу, который давал киевский генерал-губернатор Милорадович, мне там очень понравилось. Бал-маскарад давался в честь вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Должна признаться, там было собрано блестящее общество. Местная знать, дворяне, чиновники, офицеры, все – в парадных мундирах и при орденах. Ну, и конечно, дамы. Столько хорошеньких барышень и милых дам я не видела даже в столице! И туалеты ничуть не хуже, чем у нас в столице. Правда, они слегка отличаются от французской моды. Но все равно, очень премиленькие платьица.
– Но вот видите, нам далеко до французской моды, – развел руками Иваницкий. Всем своим видом показывая, что провинции, вообще, во всем далеко до столицы. – И на балу, конечно же, произошел какой-нибудь курьезный случай?
– Представьте себе, вы угадали, Борис, – улыбнулась Валерия. – Кто-то из генералов дал распоряжение не запрещать юнкерам входить в бальную залу. Юнкерский полк располагался в саду, там был накрыт стол для военных. Музыка, яркий свет и мелькающие силуэты прекрасных дам в проемах окон, привлекли внимание военных. Через несколько минут они заполнили бальную залу, так, что танцующим парам стало трудно передвигаться по паркету. Дамы были слегка напуганы, а кавалеры посмеивались в усы, наблюдая, чем кончится сей конфуз, бал чуть не был сорван. Но это замешательство длилось всего несколько минут. По распоряжению генерала Милорадовича, юнкера покинули зал в считанные секунды и очень организованно.
– Ну вот, у нас, у русских, даже на балу случаются курьезы! А вот – французы настолько изысканны, что могут все преподнести в наилучшем свете. Наполеон даже военную науку сумел превратить в мастерство.
– Но помилуйте, что хорошего в том, что люди тысячами убивают друг друга на поле брани. Когда читаешь учебник истории, ты не видишь истинной картины человеческих потерь, это сухие цифры. Но если представить, что в ходе войны на полях сражений гибнут твои соотечественники, близкие и родные люди, эти потери кажутся чудовищными. И никакая цель их не может оправдать.
– Валерия, вы рассуждаете как женщина. Вся история человечества сопряжена с войнами. Ее можно так и назвать – история войн. Люди всегда воевали друг с другом, вначале сталкивались противоборствующие племена, затем целые народы, страны вставали друг против друга. Разница происходит только в тактических изменениях ведения боя и усовершенствования оружия от простой дубинки до огнестрельного оружия и артиллерии.
– Давайте вернемся лучше к балам, – попросила Валерия. – А то от ваших слов мне становится грустно. Вы говорили, что французы изысканны во всем. Не спорю. Но и они не застрахованы от случайностей. Насколько я знаю, во французской столице – в Париже, на одном из балов случился пожар. И там, кстати, был Наполеон. Поднялась паника, и там даже погибли люди.
– По всей видимости, это был чуть ли не единственный досадный случай в истории французского государства.
– Ну конечно, если не считать французской революции 1789 года, когда были свергнуты и казнены король и королева.
– Ах, вы об этом, – поморщился Иваницкий. – Ну что за манера у современных женщин переводить разговор на грустную тему. Современные женщины стали так эмансипированы, что это уже им вредит.
– Борис Сергеевич, вы против эмансипации женщин? – засмеялась Валерия.
– Нет. Я против всего того, что женщину превращает в мужчину. Борясь за равные права с мужчинами, женщина неизбежно потеряет свою женственность и привлекательность.
– Ой, думаю, это не скоро случится. Мужской шовинизм нам, женщинам, не позволит этого. Мужчинам трудно будет расстаться со своими правами в угоду слабой половине человечества.
– Валерия, а надо ли это вообще женщинам?
– Кто знает, Борис Сергеевич? Кто знает?
Иваницкого стал раздражать этот пустой ничего не значащий разговор. Он хотел более близких отношений, хотя бы поцеловать Валерию в щечку. Борис оглянулся и досадливо поморщился. В гостиной было много людей. Старый Борщевский мирно дремал в кресле, но он мог в любую минуту проснуться. Княжна Флора была занята пасьянсом. Она не смотрела в их сторону, но и не уходила, не желая оставлять подругу наедине с ее кавалером. Намедни Борис случайно узнал от управляющего, что Валерия очень богата. Кузьма Егорович не придал особого значения своим словам, он просто высказался вслух в присутствии Иваницкого: «Надо же, как повезло нашей Валерии. Еще полгода назад она была обедневшей дворянкой знатного происхождения. Семья не имела экипажа для выезда в свет, драгоценности были заложены в ломбард. А нынче как фортуна переменилась в сторону Красновских. – Что же произошло? – спросил с неподдельным интересом Иваницкий. В последнее время его интересовало все, что касалось Валерии. – Неужто, клад нашли?! – Э, мил человек, какой клад! Анна Петровна – матушка Валерии в любимицах самой вдовствующей императрицы ходит. Он, на какую высоту сиганула, почти до небес! – Кузьма Егорович выразительно махнул рукой вверх. – Сам император Александр проявляет неподдельный интерес к семье Красновских. А все почему? – Почему?! – Потому что Валерия лучшая подруга Флоры. А княжна – возлюбленная Александра… Э-э, дурья моя башка, – управляющий треснул себя по лбу. – Фу ты, черт, проболтался. Тебе, мил человек, про это знать не надобно. – А я, собственно говоря, ничего и не понял из услышанного, – соврал Иваницкий».
В голове Иваницкого копошились мысли, он задумал не хорошее дело. Порой, он сам страшился самого себя. Борис задумал соблазнить Валерию, тем самым, компрометируя ее в глазах мужа, расторгнуть ее брак с Иваном Хмелем, признав разнородный брак не действительным. И все это для того, чтобы вскорости самому жениться на богатой Валерии Красновской, чья мать ходит в любимицах Марии Федоровны. Иваницкому позарез нужны были деньги, имение в последнее время не приносило никакого дохода. К тому же, он был игрок, мот и прожигатель жизни. Но еще Борис мечтал о столице. Брак с Валерией давал возможность навсегда поселиться в Петербурге и пользоваться благами столичной жизни. То чего так страшился Хмель, к этому всей душой стремился мелкий дворянин Иваницкий.
Иваницкий посмотрел на собеседницу выразительным взглядом:
– Наш разговор, милая Валерия, беспредметный. Я хочу вам что-то показать. И тогда все станет на свои места.
– И что же? – кокетливо спросила Валерия.
– Одну книгу…
– Ах, книгу… – разочарованно проговорила женщина.
– Да, книгу. Необычную книгу, которую написала женщина. На страницах своего романа автор раскрывает тему, которую мы сегодня затронули.
– И кто же автор?
– Французская писательница – Жермена де Сталь.
– Вы читали книги мадам де Сталь? – изумилась Валерия. – Но она, в основном, пишет для женщин.
– Не только. Так вы пройдете со мной?
– Куда?
– В библиотеку. Я покажу вам эту книгу.
– Да.
– Так пойдемте же скорей, – сказал Борис, увлекая женщину в коридор.
Княжна Флора слегка удивилась, когда оглянулась по сторонам и не увидела подруги и Иваницкого. Раскладывая пасьянс на ломберном столике, она задумалась о предстоящем венчании. Княжну пугала неизвестность и то, что венчание пройдет тайно ночью. Вчера Флора получила письмо от Александра, в котором он назначал место встречи. Это была сельская церквушка, расположенная в пяти верстах от Яблунивки. До венчания оставалось еще неделя. Семь долгих мучительных дней ожиданий и томлений.
«Купание» в ледяной проруби
Глава 8
«Купание» в ледяной проруби
Валерия беззаботно влетела в кабинет, где находилась библиотека. В кабинете было темно. Она прошла на середину комнаты и остановилась, вопросительно посмотрев на своего спутника. Иваницкий закрыл за собой дверь и щелкнул затвором, закрывая замок.
– Борис, зачем вы это делаете? – испугалась Валерия.
– Чтобы нам никто не мешал, – притворным голосом сказал мужчина.
– Но сейчас уже поздно, нам никто итак не будет мешать. И вообще, кто может помешать читать книги?
Иваницкий промолчал и вплотную подошел к женщине. Валерия услышала его тяжелое дыхание. Ей стало страшно.
– Немедленно зажгите свет, – приказала женщина. – Здесь темно, я ничего не вижу.
– Ах, какая досада, я забыл взять из гостиной канделябр.
– Так найдите здесь свечи и зажгите их. Не будем же мы разговаривать в темноте.
– Но почему? – сказал самодовольным голосом Иваницкий. – Темнота мне ничуть не мешает.
Валерия почувствовала, что попала в ловушку. Она ринулась к двери. Но Борис схватил ее за плечи. Он обнял ее и поцеловал в губы. Этот поцелуй обжег Валерию, она ужаснулась от отвращения:
– Что вы делаете?! Борис, пропустите меня немедленно! Я хочу уйти отсюда.
– Но куда же вы пойдете сама? – цинично заметил Борис. – Сейчас поздно, в доме все уже спят. Вы не боитесь в темноте самой идти по темным коридорам?
– Я вижу, что мне надо одного человека бояться, это вас!
– Милая Валерия, еще минуту назад вы были так приветливы со мной. Вы сами дали мне повод.
– Никакой повод я вам не давала. И вообще, настоящий джентльмен не станет так вести себя с беззащитной дамой. Пропустите меня, я прошу вас.
Иваницкий тесней прижался к Валерии и страстно зашептал:
– Валерия, прошу вас, не отвергайте меня. Я полюбил вас с первого взгляда. Мы будем так счастливы вместе в столице. Ваш муж не хочет ехать с вами в Петербург, а я поеду с вами хоть на край света.
– Что вы говорите, я замужняя дама, я не могу быть с вами!
– Это такие пустяки. Вы разведетесь. Ваш Иван не ровня вам. Ваш брак посчитают не действительным. В Кодексе Наполеона в статье 113 как раз говорится о расторжении браков.
– Но я не хочу этого! Отпустите меня! Я не ваша пленница!– закричала отчаянно женщина. Она что силы отталкивала от себя Бориса. Но он был намного сильнее ее. И он не хотел отпускать Валерию от себя, крепко удерживая за плечи.
– Чего вы добьетесь своим криком? – цинично спросил Борис. – Переполошите весь дом и окончательно себя скомпрометируете. Хотя, честно говоря, мне это на руку. Если нас застанут вместе, ваш муж точно вас бросит. Я давеча заходил сюда, здесь есть уютный диван, мы вместе хорошо проведем время. И главное, никто не узнает. Я буду нем как рыба.
Валерия не слушала более Бориса. Она поняла, что ждать от него пощады бессмысленно, его циничные слова ранили ее душу, наглое поведение оскорбляло.
– Пустите меня! Я вас ненавижу! Вы за это дорого заплатите! – молодая женщина сопротивлялась из последних сил, она ударила кулачками по груди своего обидчика.
Борис засмеялся. В темноте его смех казался зловещим: – Милая моя, вы надеетесь, что к вам на помощь придет ваш дорогой муженек?! Не ждите от меня пощады, я вас не пощажу, ибо вы мне слишком нравитесь.
– Боже, я погибла, – прошептала дрожащими губами Валерия. Вдруг она услышала, что в глубине кабинета что-то шевелится. В темноте не видно было, кто это. Женщина подумала, что скорей всего, это кто-то из слуг заснул в кабинете и теперь проснулся, когда услышал возню и крики. «Боже, какой позор, теперь огласки не избежать. Я погибла! Слуги в сплетнях придумают даже то, чего не было. И Ивану все станет известно. Он не простит меня! Разве такое можно простить».
Борис молчал, напряженно выжидая. Приглядевшись к темноте, Валерия увидела, что какой-то мужчина встал с кресла и пошел им навстречу. В темноте послышался неприятный скрипящий голос:
– Так ты, Борис, очень хотел меня видеть. Ты думал, что эту бедную глупую овечку, мою женушку, некому защитить.
– Боже, это мой муж! – Валерия узнала голос мужа и от пережитого волнения упала в обморок. Она пробыла без сознания долго. Она не видела, как Иван набросился на Бориса как хищник, как мужчины дрались. Борис был не робкого десятка, и все же он уступал более сильному противнику. Если бы на шум не прибежали слуги и не разняли дерущихся, то Иван в ярости мог убить Бориса. А так тот отделался избитой физиономией и двумя сломанными ребрами.
После случившегося Иваницкий не мог оставаться более в доме Борщевских. Игнат Петрович указал ему на дверь. И хотя внучатый племянник что-то долго объяснял деду, пытаясь объяснить свое поведение, Игнат Петрович был непреклонен. Он не изменил своего решения даже из родственных побуждений, и Иваницкий тихо покинул дом, никто не вышел его даже провожать в дорогу.
После всего, что случилось в библиотеке, Хмель хотел уехать из дома. Ему трудно было находиться вместе с женой под одной крышей. Он не мог простить Валерии ее легкомысленного поведения. И хотя сам лично видел, что супруга вела себя в высшей степени достойно, он считал ее виноватой. Своим поведением, кокетничая и флиртуя с Борисом, она непроизвольно дала ему повод думать о себе превратно.
Хмель случайно оказался в библиотеке, и это спасло Валерию, иначе дальнейший ход событий было бы трудно предугадать. Он корил себя потом, что не заступился за Валерию сразу, как только увидел грязные приставания Бориса к жене. Но Иваном в тот миг завладели уязвленное самолюбие и мужской эгоизм. Его оскорбляли постоянные выпады в его адрес со стороны Иваницкого и деланное безразличие Валерии. Он лично хотел удостовериться в верности или измене жены. Поэтому до поры до времени не раскрыл себя, желая увидеть все своими глазами. Естественно, он не позволил бы наглецу Иваницкому одержать верх над бедной женщиной. Даже если бы Валерия поддалась на уговоры Иваницкого. Но об этом Хмель уже подумал после. А в тот миг, когда в вошедшей в темный кабинет женщине он узнал Валерию, ему стало страшно, он понял, что жизнь кончена.
Флора упросила Хмеля остаться в имении Борщевских, приводя разумные доводы, что сейчас было бы глупо бросать Валерию, когда она доказала свою невиновность. Иван никуда не уехал, но попросил ему предоставить отдельную комнату. С этого момента супруги ночевали раздельно.
Валерия Красновская всегда была девушкой здоровой и жизнерадостной, она не отличалась привычкой падать в обморок по всякому поводу, до чего страсть как охочи были сентиментальные барышни серебряного века. Когда Валерия лишилась чувств в библиотеке, все подумали, что причиной этому стало сильное нервное потрясение. Тут же был вызван доктор, чтобы микстурами и пилюлями поставить больную на ноги. Доктор Иван Иванович был лучшим другом семьи Борщевских. Он был старым приятелем Игната Петровича, жил неподалеку. Вместе они частенько засиживались вечерами за карточным столом и бутылкой доброго вина. Невзирая на поздний час и разыгравшуюся метель, Иван Иванович поспешил в дорогу, как только его вызвали к больной.
Валерия очнулась от сильного запаха нашатыря. Он неприятно ударил в нос, от чего у нее еще сильнее закружилась голова. Женщина оглянулась по сторонам, припоминая, как она здесь очутилась. Стараясь что-то вспомнить, больная приподнялась на постели, комната поплыла у нее перед глазами, и она бессильно упала на кровать. Доктор поспешил ей навстречу. Он решительно замахал руками:
– Бога ради, не вставайте! Вы еще очень слабы!
– Доктор, где я? Что со мной? – слабым голосом спросила Валерия. С трудом приподнимая тяжелые веки, она посмотрела на врача.
– Милая барышня, вам стало дурно, вас перенесли в вашу комнату.
– А-а-а, я что припоминаю, мы сидели в гостиной, беседовали с …
– Да вы беседовали в гостиной с Флорой и Борисом, – ласковым голосом увещевал больную Иван Иванович.
– Боже, какой стыд. Я припоминаю… Там был Борис, он пригласил меня пройти с ним в библиотеку, там он стал ко мне приставать, и нас застал муж. Какой ужас! – Валерия от отчаяния закрыла лицо руками.
– Милая барышня, вам не надо так расстраиваться. Вам нужно поправляться. Сейчас я дам вам лекарство, и вам сразу же станет легче, – монотонно говорил доктор, протягивая больной ложку с микстурой. – Выпейте, дитя мое, вы поспите, а утром все пройдет, и вам станет легче.
Валерия с благодарностью посмотрела на сухонького старичка, который уговаривал ее как маленького ребенка. Она послушно открыла рот и выпила лекарство. Горькая микстура обожгла гортань, она закашлялась. Доктор протянул стакан с водой:
– Вот, запейте водой. К сожалению, лекарства бывают горьки, – извиняющимся тоном сказал Иван Иванович.
– Горче чем сама жизнь ничего не может быть, – с видом оракула произнесла Валерия, тяжело вздыхая. – Я собственными руками из-за своей ветрености разбила собственную семью.
– К чему эта философия? Поверьте мне, старику, все еще наладится. Вы найдете общий язык с мужем, со временем, все, что произошло, забудется. Я знаю вашего мужа, он порядочный добрый человек, он простит вас.
– Наверное, Иван уже уехал? После всего случившегося он, наверное, не хочет оставаться со мной под одной крышей, – с болью в голосе предположила Валерия.
– Нет, он не уехал.
– Но где же он? Позовите его, пожалуйста.
– Иван…как бы вам это …эм-м, – Иван Иванович запнулся, не зная как объяснить поведение Хмеля, – в общем, я хотел сказать, что Иван не хочет пока вас видеть.
Валерия отвернулась к стене и заплакала.
– Не переживайте так, пожалуйста, все обойдется, – успокаивал ее врач.
– Доктор, как вы не понимаете, это конец, – всхлипывая, проговорила Валерия. – Он не простит меня, я должна была об этом сразу догадаться. Я так больно его обидела…
– Но в вашем положении нельзя расстраиваться…
– В каком положении?
– Я хотел сказать, что у вас скоро будет ребенок, вы беременны. Поверьте мне, дитя, когда ваш муж узнает, что он скоро станет отцом, его сердце оттает. Это я вам говорю с позиции своего жизненного опыта.
– Значит, я беременна! И мой обморок, мое недомогание в последнее время связано с беременностью?
– Да, – доктор утвердительно кивнул головой.
– Доктор, прошу вас, не говорите об этом пока никому…
– Но почему? Это очень приятная новость…
– Я хочу сама, наедине, обо всем рассказать мужу. Думаю, что в этом залог нашего примирения.
– Как знаете, воля ваша. А мне здесь больше делать нечего, прощайте! Если что понадобится, сразу же дайте знать.
Доктор учтиво откланялся и покинул комнату больной, осторожно притворив за собой дверь.
Валерия заснула умиротворенная, с единственным желанием утром пораньше проснуться и все рассказать мужу. «Иван обязательно меня простит, когда узнает, что у нас будет ребенок» – шептала, счастливо улыбаясь, Валерия, уже засыпая.
Но встала она очень поздно. Валерия чувствовала себя совершенно разбитой после сильного нервного стресса. Ее знобило. Она плохо себя чувствовала, ее мучила страшная тошнота и головокружение. Сильная слабость не позволила Валерии бежать за мужем, она провела в своей комнате почти весь день. Флора ухаживала за подругой как могла, отвлекая от грустных мыслей. Иван не пришел проведать жену, от того Валерия сильно страдала.
…Хмель не сомкнул глаз всю ночь. Он без сна лежал на жесткой постели в маленькой комнате в левом крыле дома, удаленной от жилых комнат. Иван сам выбрал комнату, Игнат Петрович уговаривал подыскать себе, что-то получше, в правом крыле, где располагались комнаты для гостей. Но Иван отказался, ему важно было сейчас быть как можно дальше от Валерии. Он корил себя, что поддался на уговоры княжны, и не уехал сразу же. Возможно, дорога и смена места позволили ему как-то отвлечься от неприятных воспоминаний. Всю ночь его преследовала одна и та же картина, которая предстала перед ним в кабинете: его Валерия в объятиях ненавистного Иваницкого под покровом кромешной тьмы. Чтобы представить, что могло случиться потом, не окажись Ивана в тот миг там, на месте, не надо было большой фантазии. Адские муки ревности терзали душу Ивана. Он ненавидел Валерию, ненавидел Бориса, он сам себя ненавидел за те мысли, которые раздирали его. Любимая женщина, которую он боготворил, так вероломно предала его, предпочла компанию другого мужчины, более знатного происхождения. Хмель ощущал все свое ничтожество. Он – холоп, бедняк, вздумал полюбить такую благородную и прекрасную девушку как Валерия Красновская, и теперь страдает за свою дерзость. Конечно, куда ему со свиным рылом в калашный ряд! Неужели, такие как Богдан Борщевский и Борис Иваницкий всегда будут правы, указывая ему, холопу, его место. Что он мужик, крестьянская косточка, задумал породниться со знатной дворянкой. Но дело в том, что Иван никогда не думал о корысти, не стремился извлечь выгоду из союза с аристократкой Валерией Красновской. Он любил Валерию, и только потому женился на ней. Хмель страшился поездки в Петербург, справедливо ожидая выпадов в свой адрес со стороны столичных снобов и светских львиц. Но оказалось, что для того, чтобы тебя ткнули носом в свиное корыто, не обязательно ехать в столицу. Нашлись «добрые» люди и в провинции. Было от чего взяться руками за голову, брак Ивана и Валерии трещал по всем швам. Чуда было ждать неоткуда.
Утром Иван вскочил с постели ни свет ни заря. От бессонницы башка трещала, как будто там играл полковой оркестр. Не зная, чем себя занять, он взялся за лопату и принялся расчищать на улице возле дома снег, выпавший за ночь. Работа пошла на пользу. Он с аппетитом позавтракал, правда, немного удивился, когда в столовой не оказалось Валерии. Но Иван решил проявить характер, и не спрашивать, почему жена не вышла к столу. Он сытно поел, вышел на улицу и снова взялся за лопату. От работы стало жарко, пот катился градом, тогда Иван скинул тулуп и шапку, чтобы было вольней двигаться. Валерия наблюдала за мужем со второго этажа из окна своей спальни. Она вскрикнула: – Флора, посмотри, что он делает! Он разделся на морозе, Иван может заболеть! Боже, он, наверное, специально хочет застудиться и умереть. Он так рассержен на меня, – заплакала Валерия.
Флора поспешила успокоить подругу, она увела ее от окна, усадила на кровать и дала успокоительное.
Как это произошло, потом никто не мог вспомнить. На том краю села, где лежала река, началась паника. С самого утра мальчишки катались по льду на замерзшей реке. Морозы в начале зимы стояли не очень крепкие, лед плохо схватился и не везде был прочный. В одном месте лед проломился и мальчишка провалился под лед. Он шумно барахтался и просил о помощи. Друзья тонувшего перепугались на смерть, они боялись близко подходить к полынье и стали громко кричать на помощь. Иван услышал крики и первым кинулся на помощь. Добро, он находился неподалеку. Он с разбегу плюхнулся в прорубь, ледяная вода обожгла все тело. Иван за шиворот схватил тонувшего мальчонку и что силы выбросил его на уцелевший лед. Одна баба подхватила мальца и сразу же укрыла его теплым тулупом. Мальчик дрожал от холода, выстукивая зубами дробь. Он был похож на испуганного мокрого хорька, он смотрел перепуганными глазами на сбежавшихся односельчан. Но главное, он был спасен. Мать с плачем кинулась к сынишке, целуя его в мокрый нос. Бабы, которые прибежали на крик, сокрушенно кивали головами, следя за разыгрывавшейся драмой.
Самому выбраться из проруби у Ивана не получалось. Лед крошился под тяжестью его тела, увеличивая размер полыньи. На выручку уже бежали деревенские мужики. Они тащили с собой деревянную лестницу и веревки. Один из мужиков осторожно подполз к краю проруби и протянул конец деревянной лестницы Ивану. Иван ухватился за дерево и стал осторожно выползать на уцелевший лед. Он подтягивался озябшими руками, ноги уже его не слушались, от холода их свела судорога. Мужики вытащили Ивана из проруби. Все сошли со льда на берег, от греха подальше. Один из них довольно заулыбался. Он по-приятельски толкнул Ивана в плечо:
– А ты молодец, паря, не испугался.
– Да потише ты, Гришка, – зацыкали на него мужики. – Человек только из ледяной купели выбрался, а ты его в плечо толкаешь. Дай хоть отдышаться.
– Молодец, барин, не побоялся в ледяную воду сигануть, – хвалил Гришка Ивана. Спас пацана, а то не видать сыну Мотри белого света, как пить дать – не видать. Еще несколько минут и все, в холодной воде сразу устаешь и коченеешь.
– Да чего ты ерунду мелешь, Гришка, – возразил односельчанину мужик, похожий на цыгана с черной бородой и кудлатой шевелюрой.
– А то и говорю, Цыган, если бы не барин, то погиб бы мальчонка, ушел бы под лед, тут сильное течение, я знаю. Барин первый услышал и прибежал, а мы прибежали опосля, а в этом деле каждая минута дорога.
– Это точно, – кивали бородами мужики.
– Теперь первое дело, водочки или бражки б испить, чтобы не заболеть, – предложил Панас, работник из дома Борщевского, который вместе со всеми прибежал на реку.
– Да это верно, – согласились другие мужики. Было видно, что мысль о водке приятно будоражила их головы.
– Мужики, всех угощаю! – сказал Хмель. – Айда в кабак, каждый будет пить, сколько захочет! Да еще ставлю закуску.
