Текст книги "Самое справедливое убийство"

Автор книги: Ольга Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 15

Киселев и Скворцов сидели в кабинете Павла и обсуждали план дальнейших действий. Собственно говоря, они не знали, что делать дальше. Белозеровой предъявили обвинение в мошенничестве (большего никто не мог доказать), а на убийстве Корнийца приходилось – временно или навсегда – поставить точку. Были опрошены все его знакомые, оперативники побывали в тех ресторанах и барах, завсегдатаем которых являлся потерпевший, и это не давало им никакой зацепки. Правда, одно обстоятельство казалось странным. Сыщикам удалось вычислить бизнес Анатолия Ивановича. Он имел долю в отеле «Золотое руно», не самом большом и дорогом в городе. При изучении недвижимости, принадлежавшей потерпевшему, и реальных доходов с доли получалась неувязка. Совладельцев отеля насчитывалось аж десять человек. Прибыль никак не давала потерпевшему возможности иметь три огромных загородных дома, две шикарные квартиры, не считая родительской, конечно, и почти миллионный счет в банке. Где погибший удесятерял состояние, оставалось пока неизвестным.

Глава 16

Он вышел из офиса и решительным шагом направился к стоянке автомашин. Сев на водительское сиденье, он нашарил кипу газет, лежавшую рядом, и включил свет в салоне, бегло просматривая прессу. На его счастье, о деле Корнийца уже давно не писали, разве только в связи с упоминанием какой-то его тетушки, совершившей с ним мошенничество с квартирой. Это его не интересовало. По его соображениям, милиция вообще не должна была выйти когда-либо на его след, и потому можно было безбоязненно приступать к следующему пункту намеченного плана.

Глава 17

Константин Скворцов уже готовился лечь спать, когда услышал ненавистный звонок. Определитель номера высветил мобильный Пашки Киселева.

– Надеюсь, ты еще не спишь? – ехидно спросил друг. – Собирайся. Кравченко выслал за тобой машину. У нас еще один труп.

Если имя Анатолия Корнийца ничего не говорило органам правопорядка, то второй потерпевший, Сергей Варин, был им хорошо известен. Нет, не то чтобы он сам совершил какое-нибудь порочащее его деяние. В этом смысле УВД не имело к нему претензий.

Однако его папаша, печально знаменитый врач-уролог Георгий Аркадьевич Варин, в свое время наделал в городе много шуму. С некоторых пор Варин-старший стал считаться светилом в области урологии. Люди с больными почками желали оперироваться только у него. Больные не давали ему покоя, день и ночь обхаживая врача как в больнице, так и дома, готовые заплатить любую сумму, которую доктор с такой же готовностью называл. Неприятности начались у Варина с приходом в редакцию газеты «Вести Приреченска» одной женщины средних лет, утверждавшей, что врач вырезал у ее дочери здоровую почку. Трагедия принимала двойной характер, потому что девушке из-за операции пришлось прервать беременность и личная жизнь ее покатилась под откос. Молодой муж, не желая жить с женщиной, которая вряд ли сможет иметь детей, тут же подал на развод. На работе ей постоянно грозили увольнением, объясняя это тем, что теперь она почти инвалид и не способна выполнять свои обязанности на все сто. Девушка впала в глубокую депрессию и грозила покончить с собой. Мать сначала отправилась в прокуратуру, но у нее не было никаких доказательств, кроме утверждений: да, дочь беспокоили почки, но это было обычное воспаление, перед замужеством ее смотрели в Санкт-Петербурге и ничего криминального не нашли. Вызванный Варин твердил свое: он обнаружил у пациентки другое заболевание – почечную ишемию, грозившую привести к смерти. Да, разумеется, он понимает, как тяжело матери смириться со всем этим, однако именно ему ее дочь обязана жизнью. Конечно, Варина отпустили. Но это был не первый случай обвинения врача. По городу поползли слухи. Скворцов хорошо помнил это время шестилетней давности. Он только окончил юрфак, и дело Варина стало его дебютом, причем ни к чему не приведшим. На одних слухах обвинения не построишь, и в органах махнули на него рукой. Константину поручили другое расследование, однако его не покидало чувство, что тут ничего не сделано и есть в чем покопаться. Но начальство считало иначе, тем более на месте Кравченко сидел полковник Заметов, уволившийся из органов по собственному желанию после совершения преступления. В управлении говорили: его не судили только потому, что он поступал умно и делился с кем надо. Возможно, и от Варина ему кое-что перепало. Естественно, в одиночку дела нормально не расследуются. Скворцов оставил врача в покое, с нетерпением ожидая фактов, позволивших бы возобновить начатое. Тогда лишь один человек был с ним солидарен: его соседка, журналистка «Вестей Приреченска» Катя Зорина. С этой девушкой Константин дружил с детства. Родители обоих ждали, когда детская привязанность перерастет в любовь, но ничего такого не случилось. Костю и Катю связывали другие интересы. Он всегда относился к ней как к своему парню, с которым можно разговаривать обо всем и который даст дельный совет. Порой Зорина восхищала Константина. Окончив журфак и поступив работать в «Вести Приреченска», девушка стала браться за самые сложные, однако самые животрепещущие темы. Именно благодаря ей милиция обезвредила маньяка-некрофила, работавшего санитаром в городском морге. Скворцов вспомнил, как милицию буквально наводнили письма от жильцов дома, стоявшего возле данного заведения: мол, ровно в полночь в морге устраиваются оргии. Заметов, читая послания, от души смеялся.

– Совсем из ума выжили, – сказал он как-то Пашке, – ну сходи проверь, как там дела, а то бабули не успокоятся.

Киселев направился туда. Все работники морга – от врача-патологоанатома до санитаров – уверяли: ничего такого у них не происходит. Ночью здесь дежурят санитары, вполне приличные молодые люди, собирающиеся поступать в медицинский институт, во время дежурства они готовятся к экзаменам, вполне нормально, что горит свет, но мертвецы спокойно почивают на своих лежаках. Павла это объяснение удовлетворило: он с трудом переносил покойников, умерших своей смертью, довольно спокойно разглядывая трупы убитых. Поэтому он сообщил результаты своего посещения Заметову, и тот приказал отправить жителям дома письмо, где написал: мол, спите спокойно, все проверено. Но те не успокоились и отправились в газету. За журналистское расследование взялась двадцатидвухлетняя Катя Зорина. С фотоаппаратом в руках она посетила морг ночью и стала свидетельницей страшной картины: молодой санитар, дежуривший в тот день, обклеил помещение порнографическими картинками, на полную мощность включил музыку, размалевал женские трупы и усадил с собой за стол, разыгрывая сцену ухаживания, а потом постелил на стол простыню и, кладя на нее мертвых женщин, принялся по очереди их насиловать, издавая стоны наслаждения. Фотоаппарат Зориной зафиксировал страшные кадры. Назавтра парня забрали, а в газете появилась заметка «Ничего святого».

Константин также вспомнил еще несколько Катиных статей. Одно время на пустырях города стали появляться безголовые трупы хорошо одетых мужчин. Станислав Михайлович по головам, которые валялись тут же и были отрублены каким-то острым предметом вроде шашки, и по общему состоянию тел погибших сделал заключение: это бомжи. Возникал вопрос: кто и зачем одевал их в модную одежду, стриг, брил, мыл и кормил, а потом по пояс закапывал в яму и отрубал голову? Сначала Заметов с остервенением взялся за расследование, гоняя подчиненных, как сусликов, потом почему-то поостыл, как-то заявив на оперативке:

– Ну их к чертям. Меньше бомжей – чище воздух.

– Но они люди, – попробовал возразить Павел.

– Уже не люди, – парировал начальник.

Вечером Константин обсуждал это с Катей, которая была в курсе происходящего: слухи порой распространяются по городу раньше, чем заводится дело.

– И вы это так и оставили? – удивилась девушка.

– А что нам оставалось, коль главный приказал? – пожал плечами Скворцов. – Мы не частные детективы, и у нас нет времени на самостоятельное расследование.

Зорину такой ответ не удовлетворил. Она затеяла свое расследование, закончившееся статьей «Сколько стоит жизнь бомжа».

«С недавних пор, – писала Катя, – на пустырях стали находить обезглавленные трупы бомжей, одетых, правда, в дорогие костюмы и тщательно выбритых. Это обстоятельство само по себе рождало интригу и звало к расследованию. Однако, немного посуетившись, наша доблестная милиция сложила оружие: мол, жизнь бомжа не стоит того, чтобы тратить на расследование его гибели силы и деньги. На это и рассчитывали организаторы подобных преступлений, решая таким образом свои проблемы и, возможно, приводя в оправдание те же аргументы: жизнь бомжа не стоит ничего. Однако перейдем к главному. Зачем эти существа все же кому-то понадобились? Каждый в своей жизни хоть раз, но одалживал деньги. Хорошо, если вам попался ответственный должник, вовремя возвративший все до копеечки. А если нет, а сумма более чем солидная? Кто первый придумал такой способ взимания денег – к счастью для него, не попадет в историю, хотя шанс попасть в места не столь отдаленные сохраняется. Так вот, берется обыкновенный бомж, которого уговаривают поучаствовать в маленьком спектакле. Естественно, он соглашается. Для таких людей, вечно дрожащих от холода, голода и вшей, данное предложение – просто послание небес. Однако организаторы преследуют другую цель. Несчастного приводят в надлежащий вид: ведут в баню, парикмахерскую, магазин, где покупают дорогой костюм и, наконец, в ресторан, чтобы подопечный наелся «от пуза», сажают в дорогую машину и везут на пустырь. Там их уже поджидает нерадивый должник.

– Вот, – говорят ему, указывая на бомжа, – срок его платежа истек давным-давно, наступил срок расплаты. Смотри внимательно, то же самое ждет и тебя, если не достанешь деньги в ближайшее время.

Ничего не подозревающего бомжа сажают в яму и на глазах у должника сносят голову. Должник, естественно, в ужасе. Деньги отдаются на следующий же день. А жизнь бомжа, получается, оценивается в стоимость костюма и обеда в ресторане. «Может быть, тут нет ничего из ряда вон выходящего? – скажет кто-то. – Без этих грязных, роющихся на помойках и потерявших человеческий облик созданий город станет чище?» Таким я отвечаю: «Побойтесь Бога». Только он вправе распоряжаться человеческой жизнью, только он знает ей настоящую цену».

Заметов был одним из первых, прочитавших заметку Катерины.

– Записывай, – кивнул он секретарше, – я даю опровержение.

Его опровержение опубликовали уже в следующем номере.

«Госпожа Зорина возомнила себя Агатой Кристи или ее героиней – мисс Марпл, – ехидно начинал полковник, – иначе она сначала бы посоветовалась с милицией, прежде чем публиковать подобную чушь. Не знаю, о чем думал главный редактор, публикуя такие опусы, но подозреваю, что о сенсации. Так вот, дорогие мои, никакой сенсации нет! Все написанное в статье от первого до последнего слова – чушь! Уважаемых граждан прошу успокоиться: мы продолжаем заниматься этим делом и вовсе не сложили оружие, как информирует вас доморощенный детектив. А госпожу Зорину я лично предупреждаю: еще одна подобного рода статейка – и вы будете привлечены к уголовной ответственности за клевету».

Константин, прочитав творение своего начальника, немедленно бросился к Зориной, ожидая увидеть ее по меньшей мере расстроенной. Ничего подобного! Катерина сидела за компьютером и готовила очередной материал.

– Тебя не смутила статья Заметова? – поинтересовался Скворцов.

– Смутила? Меня? – рассмеялась девушка. – Это его смутила моя заметка. Иначе он бы и не вспомнил, что умеет написать хотя бы две строчки.

– И ты не собираешься просить прощения через газету? – удивился оперативник.

– Ты что, рехнулся? – Катя удивленно посмотрела на собеседника. – Конечно, не собираюсь. Поверь, это не плод моего воображения. Об этом мне рассказал человек, лично присутствовавший на подобного рода мероприятиях. Пока по известным тебе причинам я не могу назвать его имя. Однако сведения абсолютно точны, и можешь копать в этом направлении. Постараюсь сообщить тебе место и время следующего убийства.

Катин информатор действительно был в курсе данных дел. Благодаря ему жизнь следующего бомжа удалось спасти, но Заметов не принес извинений госпоже Зориной за недоверие к ее материалу и оскорбления, а о раскрытии дела вообще умолчали. Помощь журналистки еще раз пригодилась Константину, когда родители некой Анастасии Ротовой, обменщицы пункта валюты, заявили о ее пропаже. После работы девушка заглянула в самую престижную в городе парикмахерскую, сделала прическу, звякнула с мобильного домой, мол, ожидайте, и исчезла. Ее многодневные поиски ни к чему не привели. Ротова как в воду канула. Намеченный Скворцовым план поисков неизменно тормозился Заметовым. Однажды позвонившая Катерина объяснила причину:

– Вы не найдете ее живой, Костя, – уверенно сказала она. – Настя Ротова была любовницей Киргиза, правой руки Кажарского, давшей ему слово хранить верность до конца жизни. На свою беду, она встретила человека, не имеющего отношения к криминалу и предложившего ей руку и сердце. Киргиз не потерпел этого. Кстати, он славится своей особой жестокостью и любовью к расчленению.

Скворцов доложил об услышанном Заметову. Тот, как водится, высмеял его.

– Почему вы не хотите потрясти Киргиза? – удивленно спросил Константин.

– Потому что все сказанное тобой – чушь собачья, – немедленно отреагировал полковник.

– Ваш Заметов, – пояснила оперативнику Зорина при очередном разговоре, – куплен Кажарским с потрохами. Разумеется, он при таких делах не поднимет задницу. А ты при желании можешь проверить мои слова. Криминальные сходки Кажарского, мафиози, державшего в страхе город, происходили в гостинице «Северная», и Киргиз наверняка брал туда Анастасию.

Скворцов не поленился и проверил предположения подруги. Официанты гостиничного ресторана, администратор и горничные опознали пропавшую и ее любовника по предъявленным фотографиям, о чем сыщик сообщил Кате.

– Моя информация более чем точна, – не удивилась журналистка, – а вот твоему полковнику рапортовать не советую. Иначе тоже будешь числиться в розыске.

Анастасию Ротову, вернее, ее голову, вскоре нашли на городской свалке.

Когда началась история с Вариным, журналистка была в первых рядах борцов за справедливость. Константин знал: даже несмотря на отсутствие доказательств, Катя продолжит борьбу, возможно, в одиночку. И он не ошибся. Урологу недолго пришлось ждать нанесения первого удара. Статья в газете называлась «Черный квадрат». Девчонка тогда здорово разнесла его, хоть он и пробовал давать опровержение. Оперативник помнил: в деле врача был замешан его старший сын Даниил, тоже уролог, кандидат медицинских наук. О существовании младшего средства массовой информации умалчивали, вероятно, потому, что тот не имел никакого отношения к делу. Почему же тогда его убили?

Глава 18

После заданного самому себе вопроса первым желанием Константина стало разыскать Катерину. Они уже два года как не общались, поскольку Зорина вышла замуж и переехала к мужу в другой конец города. Вскоре и Скворцов получил квартиру, однако это не означало, что подруга его юности потерялась навсегда. Ее родители до сих пор соседствовали с его стариками, и получить адрес бывшей подруги не составило труда.

Зорина жила в новой многоэтажке на восьмом этаже. Садясь в лифт, Константин с неудовольствием отметил его расписанные стены, запах мочи и фекалий. Поистине наша молодежь не имеет уважения ни к чему новому. Эх, дать бы им всем по шее или заставить драить помещение каждый день! Будь он здесь по другому поводу, обязательно разыскал бы местного участкового. А так… Пусть сам выполняет свои обязанности. Лифт, шумно выдохнув, остановился на восьмом этаже. Константин, покинув дурно пахнущую кабину, подошел к квартире Зориной. Он почувствовал, что не может сразу нажать на кнопку звонка: слишком много воспоминаний нахлынуло на него. Скворцов достал платок, вытер потный лоб и позвонил. Послышались быстрые шаги, и голос, нисколько не изменившийся за прошедшие годы, спросил:

– Кто там?

У оперативника стеснило дыхание.

– Катя! – выдохнул он.

– Костя!

Она сразу узнала его! Дверь распахнулась как по мановению волшебной палочки. Катерина бросилась на шею приятелю.

– Где ты пропадал?

Скворцов обнял девушку, отметив про себя, что журналистка ничуть не изменилась: такая же мальчишеская стрижка, стройная фигурка, та же милая улыбка с ямочками.

Обнявшись, они прошли в квартиру, и Катя, усадив приятеля на тахту, бросилась на кухню ставить чайник, на ходу рассказывая о своей жизни: с мужем она развелась – не сошлись характерами, в газете работает до сих пор.

– Ты же ведь по-прежнему читаешь мои статьи?

Константин замялся. За последние годы он не открывал «Вести Приреченска»: катастрофически не хватало времени.

– Не читал? И правильно: перестав общаться с тобой, я не написала ничего дельного.

Слушая щебечущую журналистку, оперативник подумал, как существовал без нее все это время. Зорина, по-видимому, подумала о том же, потому что, вдруг перестав говорить, села рядом с Константином, обняв его.

– Почему ты так долго не приходил?

Что он мог на это ответить? Что до сих пор не рассматривал ее как свою девушку и только сейчас понял, как ошибался? Взяв в свои ладони ее маленькое личико, он принялся покрывать его поцелуями, шепча нежные слова. Они не заметили, как оказались в постели, жадно срывая друг с друга одежду. Когда же, обессиленные от любви, они лежали в объятиях друг друга, Катя, нежно проведя рукой по щеке Константина, заметила:

– Мне было с тобой хорошо, Костя. По-моему, все это время я любила только тебя, хотя и не давала себе в этом отчета.

– Странно! – рассмеялся Скворцов. – Я хотел сказать то же самое.

– Однако могу поспорить, – Катя приподнялась на локте и пристально посмотрела ему в глаза, – ты пришел по делу.

– Да, ты угадала, – оперативник нежно обнял ее, – и нашел тебя. И понял, что не хочу с тобой расставаться.

– Кто же тебя выгоняет? – улыбнулась журналистка. – А про дело не вздумай забыть. Любовь любовью, однако мне тоже интересно, что заставило тебя появиться в моей жизни.

Скворцов рассказал ей все, начиная с убийства Корнийца, мошенничества его тетки Белозеровой и кончая убийством Варина-младшего.

– Значит, убийцу Корнийца вы еще не нашли? – поняла Катя. – А я-то думаю, почему ваша организация не дает материала нашей газете. Вот про гинеколога знаю почти все.

– У тебя нет никаких соображений? – поинтересовался Костя.

– Откуда, любимый? – захохотала Катя. – Время криминала вроде бы прошло, я пишу статьи о мирной жизни города и не имею информаторов со стороны.

– Значит, раньше у тебя был информатор?

Катя закрыла глаза и мысленно перенеслась на более чем десять лет назад.

Глава 19

Катя Зорина родилась в благополучной семье доцента филологического факультета университета. С Костей Скворцовым они не только являлись соседями по лестничной клетке, но и учились в одной школе. Их общение можно было назвать дружбой, хотя и с большой натяжкой. Костя сторонился девочек. С Катей ему нравилось общаться, однако, скрытный, скромный и стеснительный одновременно, произносящий за два часа общения не более трех слов, Скворцов раздражал свою подругу. Куда интереснее ей было общаться с другим соседом – по даче – Димой Инюшиным, являвшимся полной противоположностью интеллектуалу Костику. Жизнь Димы никто не назвал бы благополучной. Его мать Татьяна работала посудомойкой в столовой, и ее заработка, а также бабушкиной пенсии едва хватало на троих детей (кроме Димы, в семье росли еще две девочки, моложе него на два и три года). Инюшины ютились в однокомнатной квартире на окраине города и бедствовали в прямом смысле слова. Где их отец, Катя никогда не спрашивала у мальчика, подслушав однажды разговор родителей о Татьяне: мол, рожала от каждого, с кем встречалась, пока не взялась за ум. За свою дачу – участок в три сотки – эта семья держалась обеими руками, и неудивительно: он помогал им выжить. С началом тепла Инюшины безвылазно жили здесь, сдавая свою городскую квартиру. У одного из постоянных клиентов заведения, сначала именовавшегося столовой, а в более поздние времена выкупленного, подштукатуренного и названного рестораном «Витязь», Татьяна достала автомобильную будку, служившую семейству домом. Весь май и летние месяцы они копали, пололи, подрезали, поливали, собирали урожай и делали закрутки, составлявшие основной рацион их питания зимой. Дима сторожил окрестные дачи, имея скудный заработок, позволивший, однако, пристроить маленькую веранду, где по вечерам женщины пили чай. Единственный мужчина в чаепитии не участвовал. Он стучал в калитку соседней дачи, и радостная Катя выбегала ему навстречу. Они отправлялись к речке, протекавшей неподалеку, где Дима порой ловил рыбу, в лес за ягодами и грибами или просто сидели на полянке и разговаривали. Зориной нравились такие беседы. С Димой можно было говорить обо всем, его советы отличались мудростью и жизненным опытом, хотя мальчик был моложе ее на год. Они засиживались допоздна, и часто обеспокоенная Катина мама выходила искать дочку. Школу Инюшин не окончил, поступив после девятого класса в строительный техникум. Он рассчитывал после его окончания устроиться на хорошую работу и дать образование сестрам. Катя же, получив золотую медаль, поступила на журфак. Ее тихий интеллигентный сосед по лестничной клетке Костик направил стопы на юридический. Долгое время, вся погрузившись в учебу, она не виделась с обоими, чему способствовали еще и объективные причины: Скворцов переехал в квартиру, доставшуюся ему по наследству от дедушки, а Инюшин перестал появляться на даче. Однако Зорина не могла не заметить, как стало расти благосостояние этой семьи. Старую линялую будку снесли, а на ее месте бригада рабочих развернула строительство двухэтажного дома, огородив его внушительным забором из красного кирпича. Татьяна рассказывала ее матери, что Дима окончил техникум, устроился на высокооплачиваемую работу, и его заработная плата позволила не только выстроить хоромы здесь, но и купить трехкомнатную квартиру в центре, куда переехали она, бабушка и девочки. Димочка же остался в старой однокомнатной, сделав там прекрасный ремонт. Желание Инюшина дать образование своим сестрам начало сбываться. Старшая поступила в институт экономики и финансов и получила в подарок двухдверную японскую машину, на которой возила на дачу бабушку, мать и сестренку. Однажды Кате посчастливилось увидеть своего друга детства. И то, что она увидела, ужаснуло ее. По рассказам Татьяны Инюшиной, девушка представляла Димку солидным бизнесменом в костюме с красиво уложенными пшеничными кудрями, чинно въезжающим в поселок на «Ауди» или «БМВ». Парень въехал на более крутой машине – джипе «Чероки», всем своим видом напоминавшем бронированный танк. Его внешний вид также не соответствовал ее представлениям. Красивые кудри были начисто выбриты, мощная, накачанная фигура упакована в тонкую кожу. В ту пору Катя уже работала журналисткой в «Вестях Приреченска», и ей не составило труда предположить, где зарабатывал Дима такие большие деньги. Именно поэтому она не рванулась ему навстречу, а Инюшин, бросив беглый взгляд на соседнюю дачу, вытащил из машины пакеты и открыл калитку. Сделав такое неприятное открытие, Зорина думала, что встречи с соседом по даче прекратились навсегда, однако она ошибалась.

– Сегодня к нам заходил Дима, – сказала ей однажды мать, вернувшись с дачи, – просил номер твоего мобильного.

– И ты дала? – недовольно спросила Катя.

– А почему я не должна была этого делать?

Бедная мама! Она до сих пор жила прошлыми идеалами, и девушка понимала: объяснять ей бесполезно.

Дима позвонил через два дня.

– Мне надо поговорить с тобой, – голос его звучал умоляюще и никак не вязался с обликом, поэтому Катя не сказала «нет», – давай встретимся у вас на даче сегодня вечером, часов в одиннадцать.

– Ты что, сдурел? – журналистка опешила. – Мне завтра на работу. Как я, по-твоему, доберусь до дома?

– Об этом не беспокойся. Я все продумал. Только не отказывай.

Зорина согласилась. На предпоследней электричке она приехала в поселок и ждала, когда раздастся стук в калитку. Однако его не последовало. Дима возник перед ней бесшумно, как привидение.

– Выключи свет, – тихо приказал он.

Катя молча повиновалась, дрожащей рукой потянувшись к лампе.

– Да не бойся, дуреха, – ласково произнес Дима, – я никогда не обижу тебя. Иди ко мне.

Он крепко обнял ее и расцеловал в обе щеки.

– У нас мало времени. Поэтому я не спрашиваю о твоей жизни и не буду рассказывать о своей, разве что самую малость. То, что мне нужно, я знаю.

– А тебе нужно… – Катя сделала паузу.

– Сейчас ты все узнаешь, – Дима подошел к дивану и сел. Она примостилась рядом. – Ты неглупая девушка и наверняка сделала вывод по моему внешнему виду, ведь так?

– И по вашему благосостоянию, – кивнула журналистка, – я просто сложила два и два.

– Да, я состою в организации, – Инюшин достал платок и вытер потный лоб. – Мой шеф – небезызвестный Кажарский, моя работа – рэкет. Иногда приходится убивать…

Он махнул рукой. Катя с ужасом смотрела на бывшего друга.

– Знаешь, почему я стал таким? – спросил он, погладив ее руку.

– Ты обещал дать сестрам образование, – задыхаясь, ответила журналистка, – но разве это стоит того?

– Думаю, стоит, – Дима посмотрел ей в глаза. – Мои сестры получают высшее образование. В банке на их счетах лежат круглые суммы. Мама и бабушка на заслуженном отдыхе и имеют возможность посещать лучших врачей и принимать самые дорогие лекарства. О, я не транжирю в отличие от моих подельников все на шлюх и машины, хотя, так же, как и они, живу одним днем, – он снова вытер лоб. – Помнишь, ты пересказывала мне книгу Сидни Шелдона «Если наступит завтра»?

Зорина кивнула.

– Так вот, перед тобой человек, у которого нет завтра, нет будущего, есть только настоящее. И ничего уже тут не поделаешь.

Девушка не стала утешать его. Она знала: в данном случае действительно ничего сделать нельзя, мафия не отпустит живым.

– Чего же ты хочешь от меня? – поинтересовалась Катя.

– Я знаю: ты ведущий журналист «Вестей Приреченска», – Дима взял ее за руку. – Читал твои статьи. Ты молодец и могла бы с моей помощью наделать шуму в городе. Однако я не хочу подвергать тебя опасности.

Журналистка вопросительно посмотрела на него.

– Как поживает твой друг Константин Скворцов? – поинтересовался Дмитрий.

Катя мучительно вспоминала, где Инюшин мог видеть Костю. Конечно, она много рассказывала о нем, а однажды родители пригласили будущего милиционера на дачу, думая, что дочь скучает по одноклассникам. Вот тогда они и познакомились. Но откуда Дима может знать…

– Я знаю, что теперь он работник УВД, – словно читая ее мысли, проговорил Инюшин. – Как говорит мой шеф, врагов и друзей надо знать в лицо. Моя просьба такова: я буду помогать ему раскрывать убийства. С твоей помощью.

– Ты хочешь, чтобы я передавала ему? – догадалась Катя.

– Именно так. Зачем я это делаю? – Он вздохнул. – Мщу за свою будущую смерть.

– Но ты же сам выбрал… – Девушка посмотрела ему в глаза.

– И чувствую свою вину. – Он отвел взгляд. – Не верю, что Бог просто так возьмет и простит мне все мои деяния, хотя регулярно хожу в церковь. Так ты не ответила мне, ты согласна?

Катя вздохнула. По ее мнению, зло должно быть наказано, неважно каким путем.

– Да, – прошептала она.

– Вот и хорошо, – он поднялся с дивана. – Мне пора. Надо, чтобы нас никто не видел вместе. Я выйду первым, но ты за мной не иди, дождись звонка мобильного. Это послужит тебе сигналом. У твоих ворот будут стоять старые «Жигули». Водитель довезет тебя до дома.

Катя покидала дачу, испытывая странное чувство. Все равно она не понимала старого друга. Хотя… Она подумает об этом завтра. Зорина открыла дверь «жигуленка», терпеливо дожидавшегося ее у калитки, и опустилась на заднее сиденье. Сидевшая за рулем женщина, не говоря ни слова, нажала на газ. Кате показалось, что это была младшая сестра Димы, Ада, но она не окликнула знакомую: чутье подсказывало, что этого делать не надо.

После встречи с Инюшиным у журналистки действительно началась интересная, но не такая радостная, как она думала вначале, жизнь. На следующий день после всякого громкого убийства в ее ящике лежало письмо, сообщавшее подробности происшествия и его виновников. Катя немедленно звонила Константину.

– Не спрашивай, откуда я знаю, – говорила она ему, – но поверь: это правда.

Сначала Скворцов не верил. Потом, убедившись в достоверности информации, которой снабжала его подруга, вел расследование в нужном направлении. Иногда преступников удавалось бросить за решетку, однако чаще всего – нет. Зорину, справлявшуюся о результатах, это безумно злило.

– Что на этот раз? – интересовалась она у приятеля.

– Начальство, – уклончиво отвечал тот.

– Заметов, – догадывалась девушка. – Пока он ходит в твоих начальниках, порядка и справедливости не видать.

Ее так и подмывало состряпать убийственную статью о полковнике, но она держала слово, данное Диме: не лезть в дела самой.

– Разрешаю тебе тискать нейтральные статейки, – сказал он во время их последнего разговора, – но, ради бога, никаких фамилий. И, дорогая, намеков тоже.

Однако статьи Зориной все равно получались с намеками. Но никто из криминала ей даже не угрожал. Бесился один Заметов.

– Моя бы воля, – брызгал он слюной на совещаниях, – я бы ее повесил на первом же тополе.

И полковник тратил драгоценное время на ответы журналистке, обвиняя ее в клевете и фантазиях. Катя не удосуживалась реагировать на них.

– Пусть оттачивает перо, – говорила она, смеясь, – это занятие получается у него лучше ловли преступников.

Так пролетело несколько лет. Однажды, возвратившись с работы, Катя застала расстроенную мать.

– У Татьяны Инюшиной горе, – плача, проговорила та, – Диму убили. Сегодня ездила на дачу, а она там цветы рвет, к похоронам готовится.

Девушка, ничего не сказав, прошла в свою комнату. Смерть Димки обрушилась на нее как снежный ком, хотя она постоянно думала об этом, надеясь, что все еще обойдется. Обстановка менялась на глазах, становясь менее криминальной. Утихла стрельба на улицах, вся банда Кажарского, в том числе и Киргиз, во главе со своим главарем покоилась на новом кладбище. Кто-то еще оставался в живых. И этот кто-то… Нет, невозможно быть всегда готовым к таким вещам. Журналистка упала на кровать и горько заплакала. Ушел из жизни хороший друг.

А на следующее утро Зорина снова нашла письмо в почтовом ящике. Задыхаясь от волнения, она вскрыла его. При виде знакомого размашистого почерка из глаз полились слезы.