Текст книги "Самое справедливое убийство"

Автор книги: Ольга Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

За два месяца до смерти Клемма

Мария Ивановна сидела в своем кабинете за письменным столом и просматривала черновики диссертаций Геворкяна и Корнийца. Что ж, Ашотик молодец, практически готовая работа, еще немного подправить – и можно писать чистовик. А вот с Толиком опять проблемы. В последнюю встречу вроде все разобрали, все разложили по полочкам – и опять ошибки. Не дано мальчику быть великим ученым, а он этого не понимает. Ну да ладно. Желание служить науке должно поощряться. Клемма сделала несколько пометок на полях и протянула руку к телефонной трубке, собираясь звонить Корнийцу. Если только паршивец не убежал на танцы, можно сегодня еще поработать с ним. Женщина уже набирала номер своего аспиранта, как вдруг услышала звонок в дверь. Недоуменно пожав плечами (сегодня она никого не ждала), Мария Ивановна направилась к входной двери.

– Кто? – спросила она в домофон.

– Ваш лечащий врач Анна Петровна Белозерова, – услышала Клемма знакомый голос. – Мне нужно с вами поговорить.

– Поднимайтесь, – разрешила Мария Ивановна.

Сияющая Белозерова возникла на пороге буквально через полминуты, держа в руках коробку с тортом. На недоуменный взгляд хозяйки врач ответила:

– Не пугайтесь, моя милая. Я не по поводу гинекологии. Я совсем по другому вопросу, поэтому и принесла торт. Думаю, разговор наш не будет коротким. Какая у вас большая квартира!

– Проходите на кухню, – пригласила Клемма. – В комнатах у меня беспорядок.

Женщина не могла объяснить своего нежелания видеть тут Белозерову. Эта дама всегда была ей неприятна, и при первой же возможности она перестала бы общаться с ней. Но что поделать, участковая врач, говорят, довольно толковая, вот и приходилось прятать антипатии в кулак.

Анна Петровна бойко прошагала на кухню, попросила хозяйку поставить чайник и, пока он закипал, без умолку трещала на отвлеченные темы. Мария Ивановна молчала, ожидая момента, когда нежеланная гостья сама назовет причину своего визита. Эта минута настала во время чаепития.

– Милая Мария Ивановна, – проворковала Белозерова, заглядывая в глаза Клемма, – вы знаете, скоро вам предстоит серьезная операция. Нет, я ни в коей мере не хочу пугать вас, я просто уверена: все будет хорошо. Мой разговор о другом, – она сделала глоток чая. – Видите ли, послеоперационные больные нуждаются в особом уходе, и горе одинокому человеку! Он испытывает такие мучения, потому что вынужден многое делать сам.

– Кстати, об этом я подумала, – прервала ее Мария Ивановна. – Мы с Натальей Михайловной Бронниковой договорились помочь друг другу.

– Я знаю о вашей чудесной дружбе, – голос врача был слаще сахара, – и только порадовалась бы за вас, однако Наталья Михайловна должна ухаживать за вами не менее месяца, а ей самой предстоит пройти то же самое. Что же, вы посоветуете подруге отложить операцию? Этого нельзя делать ни в коем случае. То есть получится, что Бронникова ляжет к нам, когда вы сама еще будете нуждаться в заботе. Это во-первых. Во-вторых, ваша подруга выйдет, когда вы еще не окрепнете, и у вас не хватит сил помочь ей.

Клемма задумалась. Такого расклада они с Наташей не ожидали.

– Мне кажется, – продолжала Белозерова, – Наталье Михайловне следует вызвать дочь. К чему этот героизм и нежелание огорчать близких? Кто тогда поможет, как не дети? Я обязательно буду говорить с ней на эту тему и, уверена, уговорю. Что же касается вас, моя милая, я предлагаю такой вариант: за вами поухаживает моя дочь Элла. Девушка учится в медицинском, и в ее лице вы найдете профессионального помощника. Она даже может пожить у вас какое-то время, если вы не против. Согласны?

– Все это очень заманчиво, – Клемма вздохнула. – Однако, как я понимаю, не безвозмездно. В наше время нет ни комсомольцев, ни пионеров, и редкая молодежь делает что-то бескорыстно.

Врач покраснела. Реплика Клемма попала в цель.

– Алчность, корысть, – произнесла она, – зачем же такие громкие и несправедливые слова? Разве нельзя назвать наше соглашение коммерческой сделкой? Эллочка предоставит вам прекрасный уход и не возьмет за это ни копейки, а вы завещаете ей свою квартиру. У вас ведь все равно нет наследников. Какая разница, отойдет ли жилплощадь государству или ее получит человек, который до конца вашей жизни, какой бы долгой она ни была, будет мчаться к вам по первому же зову? – Доктор с надеждой посмотрела на хозяйку.

Клемма встала.

– Я так полагаю, разговор окончен, – констатировала она. – Мне очень жаль, что вы проделали этот путь зря. Насчет своей квартиры у меня другие планы.

Анна Петровна вздохнула:

– Ничего другого я от вас не ожидала. Однако я и не требую немедленного ответа. Прикиньте, подумайте. Такие решения враз не принимаются.

– А мне показалось, я сообщила вам свое решение. – Мария Ивановна направилась к входной двери.

– Я его не понимаю и не принимаю, – уже на пороге заявила Белозерова. – Для меня этот разговор не последний. Всего хорошего.

Закрыв за ней дверь, Мария Ивановна почувствовала облегчение и улыбнулась. Надо же, она жива-здорова, а стервятники уже налетели на ее добро. Первым ее желанием было рассказать обо всем Бронниковой, но Наташка такая эмоциональная, этот рассказ нарушит ее сон и аппетит, а дело не стоит выеденного яйца. Пусть Белозерова хоть двадцать раз заговаривает о квартире – решение уже принято, и она не собирается его менять.

Глава 5

Вернувшись на работу, Павел подробно пересказал разговор с Бронниковой.

– Смотри ты, – усмехнулся Скворцов, – наш покойничек, оказывается, без пяти минут кандидат, в физике кумекает, а мы-то приняли его за специалиста в совсем другой области. Не иначе порнуха – нормальное хобби для ученого.

– Теперь бизнесмена, – поправил его Киселев, – пойдем-ка поговорим с Игорьком Мамонтовым, поспрашиваем, какие выводы он из всего сделает.

Игорь Мамонтов с нетерпением поджидал приятелей. Он страшно не любил расследовать убийства бизнесменов и политиков, рассчитывая напороться на самый обыкновенный «глухарь», и поэтому какие-либо соображения оперативников для него всегда были манной небесной.

– Как я тебя понимаю, – произнес он, выслушав Павла, – твоя версия – месть за Клемма.

Киселев пожал плечами:

– Знаешь, я размышлял об этом всю дорогу и не пришел ни к какому выводу, – заметил он. – Безусловно, данная версия сама идет к нам в руки. Однако возникают вопросы: кто мог так скорбеть по поводу смерти академика? Наталья Михайловна отпадает, ей и в голову такое бы не пришло. Кто-то из сподвижников Клемма, борец за справедливость? Я думаю так: ученый – не профессиональный убийца и он обязательно нарисовался бы на горизонте еще при жизни Марии Ивановны. Однако она никого среди сторонников не выделяла. Ну а предположение о мести со стороны французских родственников – по-моему, просто бред. Мне кажется, никакого племянника не было и в помине. Просто Клемма никак не могла отвязаться от Белозеровой, хотевшей завладеть квартирой. Никто из вас ведь не сомневается, что это звонила именно она? Наверняка Анна Петровна еще и удостаивала хозяйку своим посещением, просто та не говорила об этом подруге. Вот на горизонте и возник мифический француз – племянник. Будь он реальным, об этом бы узнала Бронникова.

– Знаешь, все равно мы должны проверить запросы Клемма во Францию и ответы на них, – протянул Скворцов.

– Обязательно проверим, – кивнул приятель. – Правда, я сомневаюсь в их существовании.

– Ну, кое-что нам просто необходимо проверить, – проговорил Мамонтов. – Тут, по всей вероятности, из одного преступления выплыло другое, которое прямо-таки жаждет раскрытия. Каким образом квартирой Клемма завладела Белозерова? Шлите, друзья, ей повестку.

Глава 6

Анна Петровна Белозерова оказалась высокой полной рыжеволосой дамой, безвкусно и крикливо накрашенной и так же одетой. Она по-хозяйски уселась на предложенный ей стул и заговорила грубым сиплым голосом:

– Признаться, я сгораю от любопытства. Куда-куда, а в милицию меня еще не вызывали. И что же от меня хотят доблестные органы правопорядка?

– Мы хотим получить от вас информацию относительно Клемма Марии Ивановны, – спокойно произнес Игорь. – Не будете же вы отрицать, что знали ее?

– Естественно, не собираюсь. – Доктор не пошевелила и бровью. – А в чем дело?

– Нас интересует, от чего умерла Клемма, – продолжил допрос Мамонтов.

– От сердечной недостаточности, – уверенно сказала Белозерова. – И для этого вы меня вызывали? Могли бы наведаться к нам в больницу, ее медицинская карта еще в целости и сохранности.

– Знаете, многие из друзей Марии Ивановны подвергают ваш диагноз сомнению, – следователь сделал пометки на листке бумаги.

– Догадываюсь, какие, – усмехнулась врач. – Вы слушаете эту истеричку Бронникову, которая с упоением рассказывает вам про пробежки до реки, в то время как мнение компетентных людей вас, видимо, не интересует. Кстати, если Бронникова действительно не принимала наш диагноз, могла бы просить о вскрытии.

– А вы не сделали вскрытие? – удивился Игорь.

– Конечно, не делали. – Щеки дамы стали пунцовыми от возмущения. – У бригады оперирующих не возникло никаких сомнений по поводу смерти Клемма. А ваша дорогая Наталья Михайловна могла бы настоять.

– Ладно, оставим этот вопрос. – Мамонтов понимал: здесь прижать Белозерову не удастся. – Давайте поговорим о ее квартире. Как она перешла к вам?

– Самовольно захватила, – Анна Петровна громко рассмеялась. – Однажды пришла к ней в гости, мне понравилась жилплощадь, и я сказала себе, что так просто с ней не расстанусь. Вы так и напишете?

– Мне непонятен ваш цинизм. – Мамонтова бесила эта женщина. – Это во-первых. Во-вторых, вы, вероятно, забыли, где находитесь. Здесь не цирк и не театр, а у вас не пробы.

– Извините. – Лицо его собеседницы все равно оставалось уверенным и наглым. – Естественно, квартира перешла к моей дочери по завещанию.

– Но Наталья Михайловна говорит: ее подруга собиралась завещать квартиру ее детям, – вставил следователь.

– Представьте себе, я знаю, – ухмыльнулась посетительница. – Клемма сама мне об этом говорила, и я не собираюсь скрывать от вас данный факт. Однако мне удалось ее переубедить.

– Как, если не секрет? – поинтересовался Мамонтов.

– Да уж какой тут секрет! – Женщина поправила и без того идеальную прическу. – Я, как врач, подробно растолковала ей, почему они, почти одновременно прооперировавшись, не смогут полноценно ухаживать друг за другом, и предложила в помощницы свою дочь, студентку мединститута, – так сказать, квалифицированная помощь до конца жизни в обмен на право наследования жилья.

– К счастью для вас, ваша дочь не приложила никаких усилий. – Игорь пристально посмотрел в глаза Белозеровой. Та не отвела взгляда.

– Ну, тут уж она не виновата.

– А кто виноват?

– Если хотите откровенный ответ – пожалуйста, – дама по-прежнему не чувствовала смущения. – Виновата сама пациентка. Надо предупреждать о болезнях сердца.

– И когда же она написала завещание? – Мамонтов продолжал неотрывно смотреть на собеседницу.

– В больнице и написала, – не задумываясь ответила та. – За день до операции.

– Почему же она ничего не сказала навестившей ее Бронниковой?

– Полагаю, надо было спрашивать об этом ее, как вы считаете? – Толстые красные губы расплылись в улыбке.

Мамонтов еле сдерживал себя, чтобы не нагрубить этой беспардонной женщине.

– И вы можете показать нам завещание?

– Естественно, – опять ни тени смущения. – Как бы я, по-вашему, получила квартиру?

Задав приглашенной еще несколько вопросов, Игорь отпустил ее, распахнул настежь окно и глотнул свежего воздуха.

Глава 7

Полковник Кравченко внимательно выслушал донесения своих подчиненных.

– Полагаю, у вас и без меня намечен курс разыскных мероприятий, – заметил он.

– Разумеется, Алексей Степанович, – кивнул Киселев. – Надо бы получше присмотреться к этой дамочке – женскому врачу.

– И узнать, – продолжил начальник его мысль, – какая контора присутствовала при составлении завещания.

– Это нам Мамонтов сказал, – включился в беседу Скворцов, – частная нотариальная контора во главе с нотариусом Биленко Светланой Ивановной. Прохоров уже поехал к ней.

– Пусть потом обязательно доложит о результатах беседы, – Кравченко тяжело вздохнул. – Все думаю: если Клемма загубили… Такой ум, такого титана науки…

– К сожалению, преступники на это не смотрят, – вздохнул Павел.

Петя Прохоров топтался под вывеской «Част– ная нотариальная контора», от души желая, чтобы нотариус оказалась молодой женщиной. С ними ему было легче находить общий язык, чем с пожилыми, хотя друзья и коллеги говорили, что возраст здесь неважен. Пожилая честная женщина, готовая помочь следствию, сама пойдет на контакт в отличие от молодой преступницы. Но, как бы то ни было, Петя оставался при своем мнении. Открыв массивную дверь, парень оказался в просторном коридоре двухкомнатного офиса.

– Вы к Светлане Ивановне? – спросила его стоящая у окна с сигаретой симпатичная девушка. – Тогда вам налево.

Светлана Ивановна Биленко оказалась красивой молодой блондинкой. Она недоуменно взглянула на удостоверение Прохорова.

– Не понимаю, зачем я вам понадобилась. В моей деятельности до сих пор не было ничего противозаконного.

– Скажите, это вы оформляли завещание Марии Ивановны Клемма? – спросил Петр.

– Я, – улыбнулась женщина. – Представляете, давно мечтала увидеть ее, как говорится, вживую, – и вот… Знакомство произошло, правда, при печальных обстоятельствах.

– В каком состоянии была Клемма при оформлении завещания? – поинтересовался оперативник.

– Естественно, в нормальном, – хорошенькое личико исказила гримаса недоумения, – иначе я бы ничего не стала оформлять.

– Вы бы не могли припомнить, что она говорила? – Петя видел, как его собеседница снова поморщилась.

– Боже мой, да обычные для такой процедуры слова! – махнула рукой Биленко. – Дескать, ей предстоит серьезная операция, после которой понадобится постоянный и квалифицированный уход, мол, уход этот будет осуществлять Эльвира Борисовна Белозерова, студентка медицинского института, дочь ее лечащего врача, за что, грубо говоря, и получит квартиру. Поверьте, я оформила сотни разного рода завещаний, и в данном документе не было ничего необычного.

– Можно взглянуть на документ? – попросил Петр.

– Конечно, – Светлана Ивановна открыла шкаф, несколько секунд перебирала папки и наконец достала нужную. – Вот, пожалуйста.

Прохоров внимательно прочитал документ. Да, на первый взгляд в нем не было ничего странного. Впрочем, странным тут могло быть только одно, то, что ему сейчас никак не разглядеть.

– Я забираю его у вас, – сказал он, – вот постановление об изъятии.

Биленко побледнела.

– Я что-то сделала не так?

– Вам скажут об этом чуть позже, – заверил ее оперативник.

Глава 8

Вызванный Станиславом Михайловичем графолог сличал подписи Клемма на завещании и документе, который Киселев принес с места ее работы.

– Явная подделка, – заметил он, указав на завещание.

– Значит, хорошая подделка, – улыбнулся Киселев. – По мне, так они ничем не различаются. Вы прямо волшебники, если умудряетесь что-то увидеть.

– Могу кое-чему научить, – рассмеялся специалист, протягивая оперативнику чистый лист бумаги. – Кто тут у вас мастер по подделыванию?

– Это вы милиционеров спрашиваете? – рассмеялся Константин.

Графолог усмехнулся:

– Каждый в своей жизни хоть играючи пытался скопировать чью-либо подпись.

– Каюсь, – Павел шутливо схватился за голову, – я как раз один из тех: подделывал подпись классного руководителя, когда собственноручно ставил себе отличные оценки по поведению.

– Вот и отлично, – констатировал специалист и обратился к Скворцову: – Распишитесь.

Константин поставил автограф на листе бумаги.

– А теперь ваша очередь, – мужчина передал лист Киселеву, – подделайте.

Оперативник трудился несколько секунд.

– Ну, Пашка, даешь! – восхищенно протянул приятель. – И не отличишь. Слушай, мне с тобой теперь страшно работать.

Графолог взял в руки лист.

– Хорошая работа, – похвалил он Киселева. – Теперь приступим к разоблачению. Сколько времени вы потратили на автограф?

– Не более двух секунд, – отчеканил Константин.

– А сколько ушло на подделку?

– Секунд девять-десять, – ответил Павел.

– И что из этого следует? – поинтересовался мужчина. – А из этого следует, что вы орудовали неуверенно, а ваша неуверенность обязательно отразится на бумаге. Вот, пожалуйста, первая погрешность, – он указал на букву «С». Хозяин подписи, прежде чем начертать ее, некоторое время задерживает ручку в верхней точке, и получается крохотное жирное пятнышко. Видите?

Оперативники кивнули.

– Это первое. Есть также второе, третье и четвертое. Самая простая работа – рассмотреть росчерк под микроскопом. У оригинала будет сплошная линия, а у подделки – прерывистая: преступнику ведь нужно провести ее под определенным углом. Первая буква подделки фамилии Клемма сплошь прерывистая, как и росчерк в конце. И это не все. Есть огрехи, действительно не заметные непрофессиональному глазу.

Сыщики с восхищением смотрели на графолога.

– Вы нам очень помогли, – Константин пожал ему руку, – что ж, потребуем отчет у Светланы Ивановны Биленко.

– И довольно строго потребуем, – согласился Павел. – Петька кое-что узнал об этой дамочке. Угадай, как ее девичья фамилия?

– Не томи, – отмахнулся Скворцов.

– По-моему, не так уж и трудно сообразить, – улыбнулся оперативник. – В девичестве наша Биленко – Корниец Светлана Ивановна, родная сестричка покойного Анатолия Ивановича.

– Обалдеть! – присвистнул приятель.

– И это еще не все! – с пафосом произнес Киселев. – Петька по моей просьбе копнул глубже. Я задумался: «К чему какой-то Биленко, пусть она и бывшая Корниец, брать на себя такую ответственность, как подделка документа для какой-то Белозеровой?» Прохоров раскрутил и этот вопрос. Представь себе, фамилия матери Корнийца в девичестве – Белозерова, то есть она приходится родной сестрой мужу врача, который два года назад развелся с нашей подозреваемой докторшей (на развод подавала дама по причине хронического алкоголизма супруга, в свое время тоже неплохого врача) и прошлой зимой, будучи мертвецки пьяным, возвращаясь с работы, поскользнулся, потерял сознание и замерз в детском парке.

– Обалдеть! – повторил Константин.

Глава 9

Вызванная в управление Светлана Ивановна Биленко громко рыдала, размазывая косметику и не боясь казаться некрасивой. Сначала женщина пыталась отпираться и оспаривать доводы оперативников, однако ей объяснили, что суд доверяет экспертизе куда больше, чем показаниям подозреваемых.

– Я все расскажу, – всхлипывала нотариус. – Да, подпись Клемма подделана. Об этом меня попросила Белозерова. Но, клянусь, я ничего не знала!

– Не знали чего? – задал встречный вопрос Павел.

– Что она лжет, – захлебываясь слезами, продолжала нотариус. – Я говорила Анне: «Вы толкаете меня на преступление, ведь Клемма уже нет в живых», а она отвечала мне: «Будь Мария Ивановна в живых, твоя помощь не была бы столь щедро оплачена, потому что профессорша и так собиралась оставлять квартиру Элечке за хороший послеоперационный уход».

– И сколько же они вам заплатили? – поинтересовался Скворцов.

– Две тысячи долларов! – давясь рыданиями, проговорила Светлана.

– И вас не смутила такая сумма?

Слезы у допрашиваемой полились как из крана.

– У меня маленький ребенок и муж не работает, – с отчаянием произнесла она.

– И тем не менее вы смогли себе позволить частную контору, – заметил Павел.

– Это подарок Толика на двадцатипятилетие, – пояснила Биленко. – Вы же знаете, он занимался бизнесом и мог себе это позволить. Однако, сделав такой щедрый подарок, брат сказал мне: «Теперь крутись сама». А как тут раскрутишься, если меня в городе никто не знает и люди ко мне почти не идут, а проклятая аренда съедает все, что удается заработать!

– Почему же не работает муж? – спросил Константин.

– Потому что не хочет. – Женщина постепенно успокаивалась, как бы смиряясь с судьбой. – Он экономист и постоянно твердит: «Я буду вкалывать только на себя, а не на какого-то дядю». Вот устраивай его начальником – и все тут!

– Зачем же вы с таким живете? – удивился Павел.

– Я его люблю, – тихо произнесла Светлана. – У нас сын. И вообще, кому я буду нужна после развода?

– К сожалению, такие мысли привели вас на скамью подсудимых, – заметил оперативник. – Кстати, я не удивлюсь, если человек, ради которого вы пошли на должностное преступление, узнав об этом, сам подаст на развод.

Женщина в отчаянии опустила голову.

Скворцов подал ей листок бумаги:

– Распишитесь здесь. Вас выпускают под подписку о невыезде.

Светлана расписалась.

– А теперь идите и не вздумайте скрыться, – напутствовал ее Павел. – Тогда вы окончательно сломаете жизнь себе и своему ребенку.

Биленко кивнула и на негнущихся ногах вышла из кабинета.

– Как ты думаешь, дамочка ничего от нас не утаила? – спросил Константин приятеля.

– Думаю, нет, – Павел вытер лоб. – Бьюсь об заклад, она вообще не вдумывалась в то, что делает, видя две тысячи долларов. И, согласись, если бы не убийство братца и не твой разговор с Бронниковой, ей все сошло бы с рук.

Друг кивнул.

– А вот Белозерова окажется крепким орешком. Иначе нельзя: ведь обвинение, предъявленное ей, будет куда серьезнее.

– Убийство на операционном столе? – поинтересовался Павел.

– Ты сам прекрасно знаешь.