Текст книги "Самое справедливое убийство"

Автор книги: Ольга Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Сережа, ты не забыл…

– Он ничего не забыл, – раздался насмешливый голос. – Это ты забыла, как ведут себя приличные девочки.

Журналистка похолодела: она узнала бы этот голос из тысячи.

– Готов поспорить, мне нет нужды представляться, – продолжал Заметов. – И, держу пари, ты меня ждала.

– Что вам от меня нужно? – Ладони покрывались противным липким потом.

– Чтобы ты заткнулась, – спокойно ответил полковник. – Но не сразу. Сначала принесешь публичные извинения через газету и обелишь мое имя. Не мне тебя учить, как это делать.

– А если я откажусь? – спросила Катя.

– А если ты никогда не увидишь мужа? – рассмеялся Заметов.

Зорина похолодела:

– Не смейте его трогать! Он не в курсе моих дел! Не смейте!

– Это будет зависеть только от тебя, – проговорил собеседник. – По твоей последней статейке я понял: ты откопала нежелательных мне свидетелей. Но я их не боюсь. Они молчали до сих пор, будут молчать и дальше. Без тебя, видно, их храбрость равна нулю. Итак, что тебе известно?

– Все, – еле слышно ответила девушка.

– Прекрасно! Значит, мне не придется тебя запугивать, ты знаешь: вид крови меня не страшит.

– Если я выполню вашу просьбу, где гарантии, что муж вернется домой? – уточнила журналистка.

– Я честный игрок, – усмехнулся полковник. – Однако не смей больше экспериментировать. В следующий раз просьб и разговоров не будет.

– Но сегодня это невозможно сделать! – Катя в отчаянии ломала пальцы. – Завтрашняя газета уже в наборе.

– Значит, состряпаешь материальчик на послезавтра, – согласился собеседник. – Только помни: время работает не на тебя.

– Хорошо, – Зориной не хватало воздуха.

– Вот и ладушки. Завтра позвоню.

В трубке раздались короткие гудки. Девушка положила ее на рычаг и направилась к компьютеру. Мысли путались, голова тяжелела с каждой секундой. Она поняла, что в таком состоянии вообще не способна что-либо написать и, открыв дверцу кухонного шкафа, достала бутылку водки и налила полную рюмку. Однако спиртное оказало не то действие, какого она ожидала. Безумно захотелось спать, и Катя решила не сопротивляться. Журналистка объективно оценила свои сегодняшние возможности: что ни делай, она не напишет ни строчки. Правда, у нее есть еще завтра. Как там у Шелдона? Если оно наступит, не для нее, для Сергея.

Телефонный звонок, раздавшийся так неожиданно, сначала был воспринят ею как нереальный. Огромным усилием воли Зорина подняла с кровати непослушное тело. Трубку надо было поднять во что бы то ни стало: могли звонить от Заметова. Вопреки ожиданиям девушка услышала голос Константина:

– Как дела, подруга? Не разбудил? Впрочем, время еще детское, а у тебя наверняка куча работы.

– Костя… – Катя пыталась сказать хоть слово, но непослушные губы отказывались помогать.

– Что с тобой? Тебе нехорошо? – забеспокоился приятель. – Ты одна?

Зорина что-то промычала в ответ. Голова закружилась вдруг с неимоверной быстротой и, теряя сознание, журналистка рухнула возле телефона, сильно ударившись виском об угол тумбочки.

Сейчас, лежа в постели, оба вспоминали: эта сцена все поменяла в так четко спланированном сценарии Заметова. Если бы Катя не потеряла сознание, а Скворцов не почувствовал неладное и не рванулся к ней домой, возможно, их последующий разговор никогда бы не состоялся. Действия оперативника спутали бандитам все карты. Схватив первое попавшееся такси, он помчался по адресу, предусмотрительно выясненному у подруги, некоторое время звонил в дверь, потом сильным ударом распахнул ее и влетел в квартиру. Увидев лежащую Катю, Скворцов поднял ее на руки, бережно перенес на диван и побежал на кухню. Намочив водой полотенце, парень приложил его ко лбу журналистки, потом вытер кровь на рассеченном виске. Рана оперативника не беспокоила – обыкновенный порез, никак не могущий вызвать у его приятельницы такое состояние. Катя застонала: она постепенно начинала приходить в себя. Открыв глаза и увидев возле себя Константина, Зорина нисколько не удивилась.

– Дай мне чаю.

Услышав ее голос, Скворцов улыбнулся:

– Сию минуту, мадам. Вот только где он у вас?

– Не надо, – Катя дотронулась рукой до гудевшей головы. – Что со мной было?

– Полагаю, ты потеряла сознание, разговаривая со мной по телефону.

– Почему?

– Я примчался выяснить это.

Девушка вздохнула:

– Сергей! С ним беда. Он в руках у Заметова. Полковник требует оправдательной статьи в обмен на его жизнь.

– И ты согласилась? – Константин схватил ее за плечо.

– А как бы ты поступил на моем месте? – Катя со злостью смахнула его руку. – И вообще, на эту тему я не хочу говорить. Мой муж ни в чем не виноват, он даже не подозревал, какую тему я раскручиваю в данный момент. Что бы ты сейчас ни сказал, я сделаю так, как хочет Заметов. Он обещал отпустить Сергея, увидев статью в газете.

– Катюша! – Константин опустился возле нее на колени. – Вспомни, подумай, порассуждай – и ты согласишься со мной: полковник никогда не играет честно. Даже если твой муж до сих пор жив, он не вернется домой. Заметов расправится с вами обоими, как только нужный ему материал появится в прессе. Скорее всего, это будет прекрасно организованный несчастный случай.

– Я объяснила ему, что Сергей ничего не знает! – крикнула девушка.

– Да, но он не поверил тебе. То, что твой муж не в курсе твоих дел – по меньшей мере странно. Ты известная журналистка, твои статьи регулярно украшают газетные полосы, твои интервью показывают по телевизору. Неужели Сергей не читает газет?

Зорина покраснела. Муж действительно никогда не проявлял интереса к ее работе.

Скворцов понял ее без слов.

– Это нонсенс, – он вытер пот со лба, – поэтому тебе никто не поверит. Заметов уничтожит вас обоих. Бомба замедленного действия в твоем лице ему не нужна.

Щеки Кати побелели: в словах приятеля она услышала долю истины.

– Что же делать?

– Вот это другой разговор, – обрадовался оперативник, – а посему еще раз спрашиваю: где у тебя чай? Возможно, спать нам сегодня не придется.

На следующий день полковник позвонил журналистке поздно вечером.

– Я хотел бы узнать, как продвигаются наши дела, – ласково поинтересовался он.

– Статья готова, – ответила Зорина, – но у меня к вам встречные просьбы. Во-первых, я хотела бы поговорить с мужем, чтобы убедиться в его хорошем состоянии и в том, что я трудилась не напрасно. Во-вторых, мне необходимо встретиться с вами, и как можно скорее.

– Зачем? – удивился Заметов.

– Петр Васильевич, вы ведь не отпустите Сергея, не прочитав статью. Вдруг в ней вы увидите какие-то намеки или двусмысленности, о которых я и понятия не имела. Это вполне может послужить оправданием невыполнения данного вами слова. Для этого мне и нужна встреча. Я принесу статью, вы ее прочитаете и, если она вам понравится, поставите на ней резолюцию: мол, все нормально. В противном случае я отказываюсь от сделки.

Заметов усмехнулся. Да, придется потратить время на свидание с девчонкой, но ему позарез нужна ее заметка, делающая его белым и пушистым. Разумеется, любимый муженек не вернется домой, да и ей осталось недолго: Самуил сообразит премилый несчастный случай, какую-нибудь симпатичную автомобильную аварию. Кстати, ее остолоп проболтался, что у них юбилей совместной жизни. Это ли не повод, чтобы погулять на природе, например, возле скалы Парус, выпить за крепкую любовь и в возбужденном состоянии сесть за руль. Молодой муж не справился с управлением – и какая трагедия для города! Он лично возьмет расследование гибели журналистки, гордости города, под свою ответственность. Конечно, сейчас он готов к встрече, к их последней встрече на земле.

– Назначайте время и место, – миролюбиво промолвил Заметов, – я подъеду.

Впоследствии Катя и Константин рассуждали, как полковник мог так опростоволоситься. Опытный волк должен предвидеть ловушку и хоть как-то к ней подготовиться. Но, вероятно, упоенный властью и безнаказанностью, Заметов был уверен в Екатерине на все сто процентов. Сейчас он диктует условия, он ведет игру. Девчонка просто не посмеет никого предупредить. Впрочем, так Катя бы и поступила, если бы не неожиданный визит Скворцова.

Они договорились встретиться в одном из городских парков через час. Заметов еще раз описал свою машину, которую знал любой в городе, и журналистка, прибыв на место, сразу отыскала ее и юркнула на переднее сиденье.

– Очень рад вас видеть. – Полковник галантно приложился к ее руке. Зориной показалось, что ее ужалила змея. – Несмотря на наши разногласия, всегда был поклонником вашего таланта. На днях даже подумал: может, после всего случившегося зароем топор войны и объединимся?

«Черта лысого!» – подумала девушка, но вслух ответила:

– Сначала я проверю, умеете ли вы держать слово.

– Нечестные игры не в моих правилах, – усмехнулся Заметов и достал мобильный: – Звоним вашему дорогому муженьку, – он нажал кнопку набора.

– Артем, это ты? Со мной в машине сидит наша очаровательная журналистка, скучающая по мужу. Дай-ка ему аппарат, – он поднес трубку к Катиному уху. Сначала девушка услышала шипение и грохот, а потом – взволнованный голос Сергея:

– Алло! Алло!

– Сереженька, миленький, – по лицу покатились слезы, – с тобой все в порядке?

– Катя, это ты? Я ничего не понимаю! Что это за люди? Почему я здесь?

– Дорогой мой, ты завтра будешь дома, даю тебе слово, – Зорина размазывала косметику.

– Но объясни мне…

Заметов нажал на кнопку отбоя.

– Объяснения излишни. До завтра вы что-нибудь придумаете. Итак, вы убедились, что ваш благоверный жив и здоров. Теперь давайте статью.

Журналистка достала бумажный сверток, обвязанный ленточкой.

– Зачем вы так замотали? – рассмеялся Заметов и стал развязывать узел.

– Можете не трудиться.

Мужчина вздрогнул и посмотрел на собеседницу. Прямо ему в лицо упиралось дуло пистолета.

– Я повторяю, можете не трудиться. Никакой статьи там нет и никогда не будет.

Голос Кати окреп, в нем чувствовался металл. Заметов похолодел:

– Вы соображаете, что делаете? – вскричал он. – Стоит мне нажать на эту кнопку (мужчина потряс мобильным) или не вернуться домой, ваш Сергей пропал.

– Я прекрасно соображаю, – парировала журналистка. – Надеюсь, и вы не потеряли способность логически мыслить. Где сейчас ваш внук?

Лоб полковника покрылся холодным потом.

– Вы хотите сказать…

– Не беспокойтесь. Его никто не похищал. Минут двадцать назад ваша дочь уложила его спать, и он мирно дремлет, а его родители смотрят телевизор, не подозревая, что на крыше соседнего дома ждет своего часа снайпер. Если с моим мужем что-нибудь случится, ваш внук разделит его судьбу. Надеюсь, это поможет нам договориться. Вы всегда говорили, что обожаете мальчика. Вот сейчас мы это и проверим.

– Ваши условия? – Зорина блефовала, но на полковника было жалко смотреть.

– Вы отпускаете моего мужа, но не завтра, а сию же минуту. Это первое. Второе: мы действительно разойдемся друзьями. Никакой обеляющей вас статьи в газете не будет. И очерняющей тоже. Я долго думала над этим. Вы все равно выкрутитесь: так наверняка захотят более высокие чины, с которыми вы делились капиталами. Поэтому слушайте дальше: вы просто покинете пределы нашего города, подав в отставку.

Лицо мужчины просветлело:

– И все? И вы не тронете моего мальчика?

– Я не отмороженная, – констатировала Катя, – в отличие от вас. Только отморозки просто так убивают детей.

– Я был пьян! – Собеседник умоляюще посмотрел на нее. – Поверьте, в другом состоянии…

– Это отягчающее обстоятельство, – усмехнулась Зорина, – и вам это прекрасно известно. Ну да ладно. Мой муж сказал, что хочет домой. Давайте выполним его желание.

Заметов послушно набрал номер:

– Артем? Выпускай нашего арестанта. Произошло изменение соглашения. Что? Да, меня устраивает.

Он повернулся к девушке:

– Не знаю, когда вы прижмете любимого к груди, потому что подвозить до дома его никто не будет, но вы это сделаете, я ручаюсь головой.

– Верю. – Все это время Катя не выпускала из руки пистолета. – Но не вздумайте попытаться осуществить свои замыслы. Только тупой не понял бы, что вы собирались после опубликования статьи гулять на моих похоронах. Если со мной что-нибудь случится, в вашей семье тоже произойдет трагедия. В отличие от меня один мой знакомый – бывший член банды Кажарского, и у него не дрогнет рука, когда он выстрелит в вашего внука. Кстати, это он снабжал меня криминальным материалом: с организацией у него имелись счеты.

– Можете мне верить.

Зорина, держа полковника под прицелом, вышла из машины, покидая врага удовлетворенной. Данное мероприятие они досконально обсудили с Константином и пришли к выводу: других способов убрать Заметова нет – слишком велики его связи. Конечно, Катя могла бы выпустить разгромную статью с показаниями Виктории, но опять же, могла бы… Захочет ли Виктория выступать свидетелем в газете? Впрочем, даже если и захочет, пресловутый тренер по фитнесу наверняка сдрейфит и станет от всего отпираться, боясь разозлить богатого папу, на чьи денежки он уже нацелился. Возможно, ему удастся отговорить и возлюбленную. Тогда у Зориной против полковника не будет ничего. Нет, лучше синица в руках…

Лежа в объятиях Константина, она еще раз пересказывала ему ту встречу, хотя он давно уже все знал наизусть, и призналась в том, чего он не знал: именно после этого инцидента муж развелся с ней.

Сергей пришел домой почти под утро. Усталый и злой, он оттолкнул жену, бросившуюся ему на шею, и отправился в ванную. Потом приготовил себе кофе, и все это – в полном молчании. Девушка суетилась возле него, не понимая, что делать, чем помочь. Наконец муж промолвил:

– Как ты это объяснишь?

– Объясню что? – спросила Катя.

– То, что случилось со мной. – Он нервно дернулся. – Какие-то люди похищают меня, находящегося в полном неведении относительно твоих делишек, бьют, мучают и смеются, когда я говорю: мол, не в курсе деятельности своей жены.

– Сейчас я тебе все расскажу. – Журналистка придвинула табуретку к столу и облокотилась на него, приготовившись к долгому разговору, но Сергей грубо оборвал:

– А я ничего не хочу знать. Так, знаешь, спокойнее живется. И вообще, завтра я подаю на развод.

Катя похолодела.

– Ты мне назовешь причину?

– Я узнал, что представляет собой моя жена, – сказал мужчина, отпивая кофе, – и не собираюсь жить с такой женщиной. Почему ты не поведала о себе раньше? Я бы никогда не женился ни на милицейском работнике, ни на журналистке, расследующей криминальные дела.

Зорина рассмеялась:

– Вот уж не могла предположить, что ты вообще не читал ни строчки из написанного мною. О тематике моих статей знает весь город. Как оказалось, кроме тебя. Это нонсенс, Сережа! Не прочитать ни одного материала собственной жены! Как, должно быть, смеялись подонки, издевавшиеся над тобой! Они и то знакомы с моим творчеством. К сожалению, ты действительно женился вслепую, зная: Катя Зорина – известная журналистка. Так ты представлял меня своим знакомым? И при этом не видел ни одной моей статьи!

– И, самое главное, теперь не хочу о них и слышать, – Сергей поднялся, – сейчас я пойду спать, а утром поедем в ЗАГС.

Катя так устала за сегодняшний день, что не почувствовала отчаяния и желания во что бы то ни стало сохранить их брак.

– Как скажешь, – вздохнула она.

Наутро ничего не изменилось. Они подали заявление о разводе, и Зорина засобиралась к родителям, но Сергей оставил ей квартиру, не желая иметь ничего общего и не фигурировать в качестве бывшего мужа в газетах. Так закончилась ее семейная жизнь.

– Жалеешь о нем? – спросил Константин, гладя ее руку.

– Жалеют, когда неизвестно куда девается любовь, – философски изрекла подруга. – А когда ее изначально не было, а было желание обзавестись известной женой…

Скворцов кивнул.

– Хорошо, что я не женился, – улыбнулся оперативник. – Представь: ни к одной женщине меня не тянуло настолько, чтобы связать с ней свою жизнь. Наверное, я знал: мое счастье еще впереди. Ты выйдешь за меня?

Катя кивнула, прижавшись к его плечу.

– Нам не придется узнавать друг друга. Сколько лет мы уже знакомы? Кстати, тебе не пора на работу?

Оперативник встрепенулся, но тут же облегченно вздохнул:

– А ведь действительно, чуть не забыл! Сегодня воскресенье, и мы можем посвятить друг другу этот день. Поедем куда-нибудь? Я не огорчу тебя, если попрошу рассказать мне про твои взаимоотношения с Вариным-старшим?

– Тогда давай останемся дома, – предложила Катя. – Почитаешь статьи, они собраны в отдельной папке.

– Твое желание – закон, – Константин крепко обнял и поцеловал девушку. – Иду готовить завтрак. Не суди строго.

Катя чувствовала себя счастливой впервые за долгие месяцы. Как хорошо, когда рядом с тобой человек, который понимает тебя с полуслова, с которым у тебя много общего и которому ты нужна такая, какая есть. Она накинула халат. Дело Варина хранилось в розовой папке в шкафу. После завтрака (Константин приготовил фирменный омлет с сыром) влюбленные уселись на диван и раскрыли папку.

– В принципе мне нечего рассказывать, – заметила Катя. – Чем он привлек внимание правоохранительных органов, ты знаешь. Однако вы прекратили дело, а я занялась журналистским расследованием.

– Почему? – поинтересовался Скворцов.

– Потому что ко мне шли и шли люди, утверждавшие: Варин сделал их инвалидами. И я стала прощупывать его коллег. Остальное – в моих статьях.

Оперативник углубился в чтение. Первый материал об урологе назывался «Черный квадрат» и начинался с подзаголовка: «В урологическом отделении горбольницы № 7 сделано 400 операций, в результате которых многие люди стали инвалидами. Но теперь их необходимость поставлена под сомнение». Далее Катя вкратце рассказала о своих статьях на медицинские темы, опубликованные в «Вестях Приреченска»: «В них шла речь об одном – невиданная вспышка гнойных заболеваний почек в Приреченске, преимущественно у молодых женщин, поразившая исключительно наш город. Акцент делался на ухудшение обстановки и некий загадочный провоцирующий фактор, вызывающий карбункулез. Недаром совместно с медицинским институтом в Приреченске был организован научно-исследовательский проект «Аквамарин», деятельность которого заключалась в изучении данной проблемы. В августе приехала первая министерская проверочная комиссия, результаты которой были известны скорее по выступлениям местных оппонентов, нежели из первоисточника. В декабре город навестила вторая проверка того же уровня, но другого состава. Впрочем, в обоих случаях комиссии состояли из профессоров с мировыми именами и обширнейшей практикой. Вы видели результаты? Они до сих пор не обнародованы, хотя комиссии очень на этом настаивали. Это страшные цифры, для кого-то обернувшиеся трагедией. Вглядитесь повнимательней: их язык достаточно красноречив.

1998 год. Количество поступивших с гнойными заболеваниями почек – 33. Из них беременных – 10. Оперировано 13, одна из них беременная.

1999 год. Всего поступивших – 50, беременных – 20. Оперировано 18, из них беременных шесть, одна умерла.

2000 год. Поступило 120, беременных – 60. Оперировано 118, из них 40 беременных.

2001 год. Всего больных – 180, беременных – 90, оперировано 160, их них 30 беременных.

2002 год. Его можно назвать переходным периодом. С его начала и по сей день не проведено ни одной операции по поводу гнойных воспалительных процессов почек. Что же произошло? Поменялась к лучшему экологическая обстановка? Исчез некий таинственный фактор, который разгадать под силу только спиритологам? К сожалению, нет. Экология лишь ухудшается, и больные продолжают поступать в стационар. Если сложить два и два, напрашивается один вывод: главный врач урологического отделения Георгий Аркадьевич Варин, персональный пенсионер, но еще практикующий, ушел на заслуженный отдых. Случилось это еще перед приездом второй комиссии. Видимо, не привыкнув работать в одиночку, уволился по собственному желанию и его сын Даниил. После их ухода начались настоящие чудеса. Больные научились выздоравливать без оперативного вмешательства с предварительным прерыванием беременности. У кого под рукой калькулятор, ради интереса суммируйте предыдущие цифры. Что, много получилось прооперированных? А вот теперь – ни одного! Как же сами урологи, кроме Вариных, конечно, объясняют сей факт?»

Далее Катя писала о разговорах с врачами больницы и их комментариях случившегося.

«Оперировали в основном ночью, – рассказывал Окунев Геннадий Владимирович. – В отделении была установка: в течение трех часов больная с подозрением на карбункулез должна быть прооперирована (обратите внимание – с подозрением). Под эту установку попадали люди с незначительным повышением температуры, беременные из роддомов, молодые женщины с болями в спине. Никакая терапия больным не проводилась: их сразу готовили к операции.

Странно, правда? Когда я бывала в других отделениях больницы, мне говорили: даже пациентов с диагнозом «прободная язва» часами готовят к операции! Здесь же действовали только одним методом – оперативным, хотя противовоспалительное лечение, возможно, привело бы к выздоровлению, пускай, даже и не всех.

– Однажды я отказался оперировать, – продолжал Геннадий Владимирович, – конечно, проинформировал об этом Варина. Больная была беременной и не нуждалась в прерывании беременности и в операции. Георгий Аркадьевич обложил меня нецензурной бранью, пригрозив увольнением, и отправил домой (дело было вечером). А придя утром, я узнал: операция все-таки состоялась. Как вы думаете, кто ее провел? Даниил Георгиевич».

– Ужасно! – Скворцов на минуту оторвался от чтения. – Как твои нервы выдерживали сбор такого материала!

– А как твои выдерживают при виде трупов беззащитных и ни в чем не виновных людей? – спросила журналистка. – Наверное, крепчают. Возникает желание покарать преступника. И эту грязь разгребаешь дальше.

Константин прочитал о найденном Катей заключении обеих комиссий, признавших избранный в отделении метод оперативного вмешательства неправильным, и подумал: сколько детей потеряли шанс родиться живыми и здоровыми! Недаром заведующая роддомом № 2 уволилась по собственному желанию: знать о творившихся бесчинствах и о возможности загреметь за решетку оказалось выше ее сил. Скворцов понимал, почему после нескольких Катиных статей и их собственного расследования уролог не попал под следствие. Все истории прооперированных больных бесследно исчезли из больничного архива, как и операционный журнал, и результаты гистологических анализов. Именно поэтому письма, написанные больными и врачами, коллегами Георгия Аркадьевича, в газету, милицию, даже в Министерство здравоохранения, говорившими не только о неправильном лечении в отделении, но и об угрозах в их адрес, остались без ответа. Нет, безусловно, у уролога были и защитники, например, главный врач горбольницы № 7 Совкова Елена Петровна, которая, выйдя на заслуженный отдых, открыла сеть магазинов в центре города. Поистине для нее дело стоило того. Оперативник вспомнил, какие слухи ходили по городу относительно такого огромного количества операций без особых на то причин. Большинство горожан придерживалось модной тогда теории: несомненно, доктор продает за границу здоровые почки. Зорина проработала и эту версию. Не имея единомышленников в коллективе и необходимого оборудования в больнице, сделать это просто невозможно. Георгий Аркадьевич своим поведением потерял уважение коллег. Кто-то ушел в другие больницы, кто-то затаился в оппозиции. Короче, ни на кого из работающих бок о бок врачей Варин не мог положиться, кроме сына Даниила. Но раскручивать такое вдвоем также немыслимо, так что красивая версия отпала сама собой, и все статьи Зориной – «Черный квадрат-2», «Черный квадрат-3» (этот заголовок, по мнению девушки, как нельзя больше подходил к ним: разве можно было найти достойные фотографии или иллюстрации произошедшего? Работы такого содержания может украсить только репродукция картины Малевича) – оставались с большим знаком вопроса в конце: зачем, почему? Впрочем, люди благодарили ее и без того. Чета Вариных, конечно, и не помышляла возвращаться в отделение, а это для жителей Приреченска было самым главным. Как и полковник Заметов, Георгий Аркадьевич пытался обелить свое имя, поместив опровержение под названием «Черный квадрат под номером. Спасибо, что не в черной рамочке». Врач сокрушался: он отдал тридцать пять лет жизни отделению урологии, взрастил целое поколение учеников, нагло клевещущих на него: «Всю свою жизнь я посвящал спасению чужих жизней, и что же теперь… Мне стыдно за тех людей, которых я считал своими учениками, вырастил их как специалистов, дал им путевку в жизнь. Вы, госпожа Е. Зорина, писали, что «с таким учителем так, как они, не расстаются без причин». А как, по-вашему, зовутся люди, плюющие в лицо «учителю своему»? Как зовутся люди, которые пишут кляузные письма во все инстанции у тебя за спиной? Готовые очернить тебя перед всем белым светом? Знаете, назвать их «порядочными и квалифицированными» у меня язык не поворачивается, потому что я всегда считал: доносительство и клевета несовместимы с теми качествами, которые вы перечислили. Думаю, я могу ответить на один из вопросов, вылезающих между строк ваших статей, госпожа Зорина: почему коллектив, которому я отдал столько сил, предал меня? Да, они не хотят моего возвращения на должность заведующего отделением, и объясняется это довольно просто. Я всегда стоял на страже порядка и пресекал тот беспредел, который начинал твориться при мне, а сейчас расцвел, как экзотический цветник. Каким образом больные научились выздоравливать? Да очень простым. Не знаете анекдот про зарубежного врача, называющего цену за операцию, что приводило к моментальной поправке здоровья? Жаль, у меня нет настроения его пересказывать. Впрочем, думаю, смысл его и так ясен. Никогда не интересовались таксой за хирургическое вмешательство того же благородного Окунева? Я скажу: пятьсот долларов. Называть же остальные цифры и фамилии не хочу. Эти люди потеряли мое уважение. Кроме того, госпожа Зорина, я регулярно читаю ваши статьи о медицине города и не перестаю удивляться как вашей некомпетентности в этом вопросе, так и легкомыслию вашего главного редактора, господина Блескова. Данную область должен анализировать медик. Если у вас нет подходящей кандидатуры, хотя бы читайте медицинские справочники. В них черным по белому написано: при гнойном пиелонефрите показана срочная операция, и вмешательства такого рода проводились в больнице и после моего ухода. По показаниям моих бывших коллег, я проводил их с сыном чуть ли не подпольно, сжигая истории болезни. Какая чушь! Да будет вам известно, операционная бригада включает в себя хирурга с ассистентами, операционных сестер, санитарок. И всем им я угрожал? Помилуйте, госпожа Зорина, это даже не смешно! Что касается несчастных погибших у нас в отделении беременных женщин… Я не отрицаю данный факт. Их не удалось спасти из-за крайней степени гнойно-некротического процесса в почках, перешедшего в генерализированный сепсис. Этих трех женщин должны помнить не только в урологии, но и в реанимации, где они погибали от тяжелой болезни. Оперативное вмешательство, выполненное по показаниям и в нужные сроки, к сожалению, не спасло им жизни. Кстати, ни у одной из них беременность не прерывалась. Хотя при такой клинике это необходимо, обратитесь опять же к источникам.

Кроме того, вы никогда не думали, госпожа Зорина, что уменьшению операций способствовали хорошо организованные профилактические мероприятия, проводимые мною и моим сыном? Конечно, думали, но ваша статья преследовала совсем другую цель.

И еще. Вы слышали о клятве Гиппократа? Если, по-вашему, я ее нарушил, почему же мои бывшие коллеги, так сказать, шли у меня на поводу? Поверьте: ни одного врача (если он находится не в криминальной больнице и не выполняет подпольную операцию, а коль вы считаете таковой больницу № 7, весь ее коллектив скажет вам спасибо, вы опорочили не только меня и наше отделение) нельзя насильно заставить взяться за скальпель: он сам обязан принимать решения». Далее Варин писал о якобы пропавших документах, подтверждающих его бесчинства: «Я демонстрировал их комиссиям и понятия не имею об их пропаже. Если это случилось, то без моего ведома и присутствия. Мне безумно жаль, что так случилось. Иначе бы вы своими глазами увидели подписи моих бывших коллег и их записи о том, сколько карбункулов они вытащили из прооперированных почек.

Почему же после моего ухода научно-исследовательский проект «Аквамарин» свернул свою деятельность за отсутствием надобности – не знаю. Думаю, кому-то это было выгодно, кому-то, не желавшему моего возвращения. Я настаивал и продолжаю настаивать на имеющихся в городе неблагоприятных факторах, вызывающих гнойные заболевания почек. Иначе действительно, зачем столько операций? Спасибо, не раскрутили версию, долгое время обитавшую в городе: семья Вариных продает их за границу. Наверное, все же подумали: кому нужны пораженные почки? Притом я всегда с уважением относился к своим больным и никогда не считал их такими болванами, которые от нечего делать ложатся на операционный стол, дабы подарить загранице свои почки». Заканчивал врач статью очень патетически: «Я рад, что мои ученики способны работать без меня, я благословляю их! Уважаемые коллеги! Вы зря подняли такую панику, не стесняясь в выражениях и средствах, боясь моего возвращения на работу. Успокойтесь! У меня и в мыслях не было возвращаться в отделение. Я задаю вопрос дорогим коллегам: с кем вы собираетесь вести борьбу и за что? Если за власть, то деритесь между собой и оставьте меня и моего сына в покое. Вы можете добороться до того, что больные предпочтут умирать в собственных постелях, нежели обращаться к вам за помощью. Вам же, госпожа Зорина, я прощаю столь несуразные статьи, учитывая вашу молодость. Дорогие приреченцы! Тридцать пять лет своей жизни я отдал лечению больных. Я такой же человек, как и вы все, у меня тоже могли быть ошибки, как и у всех, но я всегда стремился быть справедливым и помогал всем своим коллегам как мог. И никогда не думал, что на старости лет, когда я ослабну, отдав свое здоровье отделению, буду унижен, растоптан, оклеветан своими учениками».

– Ловко шпарит! – с восхищением заметил Константин, дочитав до конца эти высокопарные строки. – Только до тебя ему далеко. Аж жалко старичка. Ты, конечно, не оставила его в покое.

– Разумеется, – пожала плечами Катя. – Мои статьи били только по нему, его – по всем врачам урологии и нашей газете. Я не могла оставить это без ответа.

– Здесь, я вижу, ты опираешься на показания больных, – Скворцов читал очередной «Черный квадрат».