Текст книги "Путешествие в Алмазные горы"

Автор книги: Ольга Багнюк

Соавторы: Михаил Багнюк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Ольга БАГНЮК, Михаил БАГНЮК
ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛМАЗНЫЕ ГОРЫ

Ночь – прекрасное время суток. Время для желаний, стремлений и возможностей, которые скрываешь при свете дневного светила. Время пробуждения потаенных страстей и внутренней жажды. Не зря нечисть предпочитает именно это время для утоления голода, для сотворения себе подобных и мщения за старые обиды живым. Прекрасно отсыпаясь днем или прикидываясь селянами и горожанами. Чародеи тоже предпочитают ночь для удовлетворения своих потаенных желаний власти и могущества, ставя эксперименты с прохождением в другие миры и за грань бытия. Даже обычные люди не в силах сдерживать рвущиеся ночью на волю желания. Уважаемый учитель, днем влюбленный в своих малолетних учениц, ночью снимает самую моложавую шлюху. Законопослушный гражданин, жаждущий денег при свете дня, ночью воплощает свои стремления и становится вором. Весельчак селянин, завидующий урожаю соседа, ночью становится поджигателем плодородного поля. Но нельзя всех грести под одну гребенку, большинство людей и нелюдей ночью отдыхают, мечтают о прекрасном, сочиняют стихи своим обожаемым вторым половинам и, конечно, любят. Я же, послушница Чародейского монастыря, ученица школы магов и целителей, прячущая днем свой талант оборачиваться птицей, мечтаю о свободе. О свободе быть собой. О свободе полета, который днем мне не доступен. Ночь покровительствует и мне в этом желании. И в страсти познать запретное, неизведанное доселе. Заглядывая с этой целью везде, куда могу достать во время полета. Мое неуемное любопытство – не порок, это болезнь, излечиться от которой не суждено.

Этой ночью я уже в четвертый раз облетала башню, а вход никак не хотел открываться. Неужели придется летать до утра? Очень не хотелось бы! А вдруг один из стрелков в замке захочет домой чучело совы привезти. Очень, кстати, подозрительной совы, летающей все время вокруг одной из башен. На меня вообще могли не обратить внимания – мало ли магов используют почтовых сов для посланий. Но место в данном случае неподходящее – девятая Закатная башня монастырской школы чародеев полностью отведена для старейшин Имперского Совета магов. Если чучелом стать не хочется, придется вести себя осторожнее. (Стрелки могут сильно удивиться, увидев вместо тела белой совы девичье тело, к тому же совсем не блондинки.) Вот еще и дождь начинается, на мою голову! Когда же откроется этот проход?! И самое интересное – кто, когда и зачем его строил? Ну, с последним понятно: люди и не совсем люди всегда мечтают подслушивать и подсматривать за другими людьми или не совсем людьми. А вот кто и когда – над этим я думаю с того момента, как нашла это потайное помещение.

А случилось это так.

Последние пару месяцев все преподаватели ходят какие-то мрачные и недовольные, защиту от чтения мыслей ставят усиленную и в кабинеты к себе не пускают. А месяц назад к нам стали съезжаться со всей империи старейшины Имперского Совета магов. На прошлой неделе приехал последний – семнадцатый. На моей памяти, а я учусь здесь уже девять лет, такого еще не было. Да, старейшины приезжали к настоятелю школы-монастыря в гости, даже иногда занятия проводили, но чтоб в полном составе, да еще такая таинственность, нет, такого не было. И что только послушники не пытались сделать, чтобы узнать, в чем дело: подбрасывали в карманы учителям заговоренный на подслушивание жемчуг; наливали в графины вместо воды настой «я твой лучший друг – поговори со мной»; целой группой попытались взломать защиту самого молодого препода, за что потом так же целой группой драили школьную конюшню и зверинец. Но успеха не добились. И вот я решила-таки обернуться в свою вторую сущность, полетать, усилив слух простым заклятием, известным еще с первого курса. То, что я маг-оборотень, никто не знает, настоятель только недавно что-то в ауре разглядел и предупредил, что к годам двадцати пяти у меня может появиться способность менять свою суть человека на суть какого-нибудь животного, в этом случае нужно обязательно обратиться к Совету, чтобы предотвратить превращение в оборотня. Мне сейчас пятнадцать, и оборачиваюсь я уже лет семь.

Вот так я летала около часа, в окна заглядывала, и вдруг на последнем уровне совсем под крышей появилась ниша, которой раньше не было. Я не страдаю отсутствием любопытства, поэтому, конечно, в нее влетела, перекинулась обратно в человека и стала осматриваться. Ниша вела в огромную многоугольную комнату, в каждом углу колонна голубого мрамора, стены, пол и потолок тоже мраморные, только белого цвета. В комнате явно чувствовался непонятный мне магический фон. Причем магические лучи тянулись из углов, как будто в каждом из них был свой магический Источник. Я по очереди обошла каждый угол и выяснила, что в каждом из них могу слышать происходящее в кельях башни, несмотря на защиту от прослушивания.

И сейчас я летаю в надежде, что проход откроется и мне удастся подслушать что-нибудь интересное. Если бы еще не этот дождь, было бы терпимо, а так глаза с непривычки вода заливает, перья мокрые, лапки холодные. Интересно, в моем человеческом обличье я подхвачу простуду или обойдется совиным гриппом?

Ну вот! Наконец-то четыре верхних камня сдвинулись! Открылся! Сейчас обсохну, и охране не успела примелькаться.

Отряхнув мокрые перья, я опустилась на пол и начала трансформироваться. Почему же это так неприятно?! Суставы выворачивает наизнанку; мышцы выкручивает, как стираное белье; голову, кажется, разрывает на тысячи частей.

Все, отмучилась. Пора приниматься за дело, а то могу к ночной проверке спален не успеть.

В первой тишина, наверное, нет никого. Во второй тоже. И в третьей, и в четвертой, и в одиннадцатой! Да что же это такое? Куда они все подевались? Обойду комнату еще раз, может, я что-то упустила из виду или плохо настроилась.

А здесь что-то слышно, видимо, это зал для общих собраний. Я сосредоточилась, прошептала скороговорку улучшения слуха, стараясь не пропустить ни одного слова. Собрание, видимо (или, скорее, слышимо), было в самом разгаре.

– Дорогая Оливия, почему вы считаете, что их нужно уничтожать, даже не пытаясь договориться, к тому же они еще не сделали никому ничего плохого? Если мы будем с ними сотрудничать, то они смогут делать за нас много различной работы, например дежурить на болотах, горных дорогах, уничтожая нежить. Да мало ли еще что, – говорил мягкий, но уверенный мужской баритон.

– Не смешите меня, Августе! Одна нежить будет уничтожать другую нежить. Бред! Их необходимо искоренить всех, только война спасет людей. Они физически сильнее нас, но у нас больше боевых единиц. Есть шанс на победу, – дребезжащий каркающий голос явно принадлежит главной чародейке Иленкара госпоже Оливии Иленкарской.

– Прекратить пререкания! – Знакомый голос, по-моему, это сам настоятель. – Нам действительно никто войны не объявлял! Все, что мы имеем на данный момент, это пара тысяч беженцев из Милителии, где из-за затяжных дождей сильнейшее наводнение. Чрезвычайный и полномочный посол владыки Варга просил объяснить жителям Софинии, что они пришли с миром, просят помощи и готовы на любые условия временного проживания – пока не сойдет вода и не отстроят новые жилища. Сейчас они, кстати, находятся в предгорьях Алмазных гор и не идут дальше, чтобы не испугать местное население.

– Очень гуманный поступок! Ха-ха! А мы с вами будем сидеть и ждать, пока эти вампирюги будут разгуливать по Софьянграду и Иленкару! Да они за ночь все население перегрызут, мы даже ойкнуть не успеем! Эльфы и орки будут держать нейтралитет. Поэтому, если выступим сейчас, их поддержат только гномы и тролли, в горах мы их быстро задавим! Настаиваю на объявлении войны! – Снова эта каркающая дама.

– Милая наша Оливия! Мы все прекрасно понимаем вашу ненависть к вампирам и отлично помним историю о вашем романе с одним из них. Только вы нынче, извините, состарились, несмотря на все чародейские ухищрения, остались брошенной, а он как и был – молодой и красивый. Будьте благоразумны! Нельзя втравливать в войну все человечество из-за собственной старой обиды, – тот же мягкий баритон сказал это с явным удовольствием. Жаль, что я могла сейчас только подслушивать и не видела лицо этой самой Оливии.

– Итак, теперь все в курсе последних событий. Прошу голосо..

Чем закончилось собрание, я так и не узнала. Сильный удар по затылку тяжелым тупым предметом оторвал меня от подслушивания и погрузил в забытье.

Очнулась я привязанной к одной из колонн, около которой так беспечно подслушивала собрание Совета. Руки были вывернуты назад, а ноги крепко связаны одна с другой. Это ж надо было быть такой дурой, чтобы не поставить самую элементарную защиту или хотя бы сигнальный маячок! Вот и получила за свою беспечность, неизвестно, чем еще все это закончится, хорошо, если только отлучением от монастыря.

Надо оценить шансы на успешное освобождение. Судя по тому, что руки и ноги затечь не успели, в таком положении я недавно. Я подняла голову и увидела перед собой ухмыляющегося во весь рот темноволосого мужика, из одежды на нем было лишь полотенце, обернутое вокруг бедер. Если учесть, что у меня не было и этого, то он был вполне прилично одет. Убивать меня он явно не собирается, да и настоятелю если бы хотел, то уже сдал бы. Лучший вид защиты – это, кажется, нападение, так?

– Что ухмыляешься? Голых баб не видел! А ну развяжи меня! Идиот!

Он чуть приподнял бровь, посмотрел на меня как на малое дитя и решил все-таки ответить:

– Во-первых, не надо меня обзывать, кто из нас умнее, а кто идиот – это еще вопрос. Во-вторых, голых баб я видел, ты до них еще не доросла. А в-третьих, мне с тобой разговаривать удобнее так, а то я тебя отвяжу, а ты неизвестно чего отчебучишь. Итак, начнем нашу дружескую беседу. Ты кто? Как и зачем сюда попала?

– Хельга я. Попала сюда вон через ту нишу в стене. А ты зачем меня по голове огрел и привязал? Мне больно и неудобно. Дружеские беседы так не ведут!

– Хм… Хельга. Ты с островов или из Шаурана?

– Да не знаю я! Меня, как и всех здесь, забрали еще в младенчестве у родителей, едва проявился магический дар. С тех пор живу в монастыре. Сейчас на девятом курсе, факультет Боевой магии. Ну, ты доволен? Развяжи меня, пожа-а-а-алуйста! А вдруг хозяин заявится, что мы ему скажем? Чем тут занимаемся?

– А я и есть хозяин, – снова хмыкнул мой пленитель. – Нерканном зовут, для друзей просто Нерк. Я построил этот зал и в строительстве башни тоже принимал участие.

А вот и настала моя очередь смеяться.

– Не считай меня за дурочку. У меня «отлично» по истории Софийской империи. Тебе на вид лет тридцать, не больше, а монастырь построили еще пятьсот лет назад, и строили его гномы из старого Карлага. Не ври, Нерканн, ты тогда еще не родился! – Я откровенно смеялась над его выдумкой. Ишь, хотел показать себя этаким крутым магом, спецом по строительству.

Смеялась я недолго. Посмотрела на него, и мне стало по-настоящему страшно! Нерканн стал выращивать клыки-иглы, кривя при этом рот в подобии улыбки. Теперь все стало понятно – вампир! Они живут тысячи лет, и парень вполне мог участвовать в постройке монастыря. Но ужаснее всего то, что теперь я поняла, зачем он меня привязал – не хотел, чтобы его ужин вдруг сбежал! Сейчас он начнет меня есть или сначала прирежет, а может, высосет кровь через вену на шее? Странно, я – будущий боевой маг, а до сих пор не знаю, как убивают и питаются вампиры. В зверинце монастыря есть множество различных тварей: василиски, мантикоры, волколаки, саблезубы, грифоны, сколопендры, гарпии, несколько высших и множество низших демонов всех мастей и разновидностей, да много еще всякой гадости. Нас учили их чувствовать, различать и, конечно, убивать. Вот упырей и вурдалаков не было. Руководство монастыря считало, что на их содержание нечего тратиться, этого «добра» и так было в избытке на Старых урочищах, куда нас и возили на практику ежегодно. И вампиров тоже не было ни в зверинце, ни на практике. Пока я размышляла, Нерканн уже вырастил иглы, которым позавидовал бы даже саблезуб, глаза его налились красным огнем, жаждущим крови! О боже! Я же без своих мечей толком ничего и не могу! Только бы не очень больно и не долго! В эту секунду вампир мгновенно приблизился ко мне (я даже не заметила его перемещения), нагнулся к самому уху – шею обдало теплым мятным дыханием. И прошелестел, словно шорох сухих падающих листьев:

– Ну, какие тебе еще нужны доказательства?

Доказательств мне больше не нужно было никаких, я дрожала, как листок на осеннем ветру. Уже попрощалась с друзьями и корила себя за несусветную глупость и любопытство. Приготовилась достойно встретить свою смерть и выкрикнула:

– Чего ждешь, давай начинай жрать!

Нерканн очень искренне удивился, отошел на пару шагов в сторону и уставился на меня немигающим взглядом, словно увидел привидение. Иглы сами собой втянулись обратно, глаза приобрели нормальный черный цвет.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь тебя есть? – В его голосе уже появилась ирония. – Вас что, в школе не учили, что уже много тысяч лет вампиры не кушают людей? Кровушки я, конечно, попить могу, но только с настойчивого требования девицы, находящейся со мной в одной постели. Так сказать, для остроты ощущений. Коли вас так плохо учат, я обязан восполнить данный пробел в знаниях послушников: человечину мы не употребляем ни в сыром, ни в приготовленном виде. Ты, наверно, перепутала меня с упырем или волколаком. Будут еще вопросы – задавай, я с удовольствием отвечу. А для того чтобы ты не считала себя моей ночной трапезой, я тебя развяжу, но только если ты обещаешь вести себя хорошо, спокойно присесть и обсудить сложившуюся обстановку.

Я отчаянно закивала головой, не в состоянии произнести ни слова и не веря в такое легкое освобождение от вампира. Он не спеша развязал веревки. За время нашей беседы руки и ноги уже затекли, и некоторое время я стояла, разминая их и массируя запястья.

– Давай присядем, – предложил Нерканн, указывая рукой на пол из-за отсутствия чего-либо похожего на мебель.

– Давай, – спокойно согласилась я, присела на колени, нагнула пониже голову и начала ускоренную (намного более болезненную) трансформацию в птицу. Став снова большой белой совой, я два раза моргнула, привыкая к новому видению вещей, затем, недолго думая, вцепилась когтями в шею и лицо вампира и стала старательно долбить его клювом, пытаясь выклевать глаза. Сейчас я сильнее – любой зверь сильнее человека, еще чуть-чуть, и у меня получится. К моему сожалению, этого чуть-чуть вампир ждать не стал. Схватив за загривок, он рывком оторвал меня от своего лица, оставив в моих лапах куски плоти с капающей кровью и небольшой клок волос. Глаза его снова горели красным огнем, иглы были видны, но лишь наполовину. Ну вот, теперь точно оторвет мне голову и насладится потоком свежей горячей крови. Нерканн держал меня на расстоянии вытянутой руки от своего лица, и я отчетливо видела, как рваные моими когтями и колотые клювом раны постепенно затягивались, не оставив даже шрама на вампирьем лице, или, сказать точнее, – морде.

– Вот и стало ясно, как зал информации впустил тебя, – наконец сказал он, потирая расцарапанный лоб, – видимо, он почуял в твоей совиной сущности скрытую сущность человека. А я-то думал, что в монастырь оборотней не принимают. Если все так сильно изменилось, то, может, через пару сотен лет и моих сородичей будут учить? – Он строго смотрел на меня уже спокойным, но недовольным взором. – Послушай, Хельга, или как там тебя? Думаю, ты уже поняла, что убить меня не сможешь, я же, наоборот, уже дважды доказал, что мне не составит труда убить тебя. Перестань испытывать мое терпение. Я уже отдал команду, и зал не выпустит тебя без моего разрешения. Сейчас я отпущу тебя, и ты медленно, повторяю – медленно перекинешься обратно, и мы поговорим. Поняла?

Конечно, я поняла всю плачевность своего положения, но на этот раз кивать и изображать искренность не стала. Трансформировалась обратно и ощутила голым задом все прелести неприятно холодного мрамора.

– Оборотней у нас не учат, а про меня никто не знает, – ответила я скорее от обиды, чем для поддержания разговора. – Я даже за территорию монастыря вылететь не могу – слишком сильный магический щит. Настоятель с настоятельницей сами его каждый день проверяют и обновляют.

– Щит – не проблема, если имеешь правильное заклинанение и амулет, способный выдержать нагрузку щита и заблокировать сигнал тревоги на время формирования небольшого портала. – Он показал небольшое колечко на мизинце левой ноги.

– А почему на ноге? – невольно вырвался у меня вопрос.

– А как ты думаешь, когда я превращусь в летучую мышь, куда я смогу его надеть?! – Этот вампирюга снова смеялся надо мной. – Сейчас важно другое, – он вновь стал серьезным. – Что ты слышала о решении Совета старейшин? У меня не было точной информации, когда он начнется, я опоздал, а тут еще ты! – Его лицо стало совсем недовольным.

– Да почти ничего я не слышала. – Я старалась вспомнить услышанный, казалось, целую вечность назад разговор. – Там Оливия Иленкарская агитировала за войну с милительскими вампирами, а настоятель говорил, что он против войны, и еще кто-то хотел, чтобы люди жили совместно с милительцами, пока вода не сойдет. А потом ты меня «слегка отвлек», и я не слышала, чем закончилось голосование. Все. Что же на самом деле случилось? – Мое неуемное любопытство в сей плачевной ситуации смогло проснуться.

– Ах, Оливия… Оливия, – мечтательно протянул Нерканн, – когда-то она была милейшей, добрейшей и красивейшей чародейкой…

Казалось, он вспомнил старинную легенду о доброй Золушке. И тут меня осенило!

– Так это ты тот самый гад, который ее бросил? После чего она стала злобной, мерзкой и пакостной ведьмой! Значит, тебе твои собратья будут обязаны войной на истребление! Как ты им на глаза-то покажешься, – во мне горел огонь мщения за всю мою немощь перед Нерканном.

– Все не так просто, как ты думаешь. – Мечтательностью во взгляде уже и не пахло. – У милительского наводнения отнюдь не стихийный характер, в нем явные магические следы, но, чтобы это доказать Совету старейшин или императору, владыка Милителии Варг должен появиться в Софьянграде, чего пока сделать не разрешают. Кто-то упорно подталкивает к войне обе стороны. Только люди не знают, что владыка Варг на случай войны договорился о поддержке с вождем Урук-Тхада, владыкой Эллании, королями Тошала и Карлага, а еще с правителями Ночных островов.

Острова назвали Ночными, потому что по непонятной даже самым сильным чародеям причине найти их днем не представлялось возможным. Корабли могли годами кружить по Элладанскому морю с нулевым результатом, но стоило капитану корабля около полуночи выйти на палубу и мысленно попросить владыку островов впустить его корабль для торговли или иных целей, как корабль сам ложился на нужный курс, и его несло к островам с бешеной скоростью, так что на рассвете он причаливал к месту назначения.

После повествования Нерканна о договоренностях владык почти всех нечеловеческих государств о совместном вступлении в войну против людей мне стало жутко. Я представила себе «мясорубку» людей и других разумных существ. У нас просто не будет не единого шанса на выживание: вампиры с севера; эльфы с востока; ночники с юга; орки с запада; и подземелья троллей и гномов, проложенные не только под горами, но и леший знает где еще.

– Ой! – только и смогла я из себя выдавить.

– Теперь ты понимаешь, насколько права с «войной на полное истребление», только истреблять будут не нас, а вас – людей, – торжества и злорадства я на лице Нерканна не заметила. Поэтому решилась спросить:

– И что, разве вы против такой войны? Я хотела прояснить ситуацию.

– Видишь ли, Хельга, война – дело мерзкое, и чистых победителей в ней не бывает. Скажи мне, отличница по истории, когда была последняя война? – Он тоже сел на пол, приготавливаясь к долгому разговору. Я начала припоминать подробности той войны.

– Последняя война велась между горными карлами и гномами на территории Алмазных гор около тысячи лет назад. Когда к гномам присоединились тролли, в войне наступил переломный момент. Двойственный Союз вытеснил карлов из гор. Между предгорьем Алмазных гор и Дриадским лесом Восхода произошло последнее сражение, где горные карлы были уничтожены, все до последнего ребенка, – отчеканила я.

– Все правильно, а ты знаешь, что численность гномов в результате войны уменьшилась впятеро, а троллей – вдвое и ни у тех, ни у других так и не восстановилась? Погибли лучшие из лучших: мужчины и женщины. В горах все сражаются наравне. По этим и многим другим причинам война невыгодна, тем более что серьезных причин для нее нет. Мы все разумные существа и способны уживаться вместе. Если бы я не показал тебе клыки, ты бы и не знала, кто я такой, и меньше бы боялась. Сейчас, надеюсь, ты поняла, что я тебя не трону? – Обида сквозила в его словах, и мне стало совестно.

– Да, поняла, – нехотя призналась я в своем невежестве. И только сейчас вспомнила, что ночная проверка спален скорее всего уже была! Меня наверняка ищут и не для того, чтобы по головке погладить.

– Упырь тебя раздери! – Я вскочила на ноги. – Ты мне тут зубы заговариваешь, а настоятельница уже знает о моем отсутствии, и как я его объясню? «Болтала с вампиром о предстоящей войне!» За самовольный уход из спального корпуса от монастыря отлучат, я диплом не получу, а если узнают, что оборотень, – то в зверинец посадят как экспонат и не посмотрят, что разумное существо. – Я подошла поближе к нише и собралась трансформироваться.

– Была бы разумная, не искала бы приключений на свою… шею, – поучительно заметил Нерканн. – Ладно, если выгонят, прилетай в постоялый двор «Три копыта» в Сторожилах, спроси меня, придумаем, что делать. А если выкрутишься, прилетай завтра после отбоя, поговорим, чем можем помочь друг другу, если, конечно, не боишься. – Ему не пришлось сворачиваться клубком, как мне, чтобы принять свою вторую сущность. Когда мы вылетали, на горизонте уже начало светать. Огромный нетопырь с колечком на когте левой лапы полетел к монастырской стене, белая крупная сова – к спальному корпусу послушниц факультета Боевой магии. Полотенце осталось лежать на полу.

Окно в туалетной комнате нашего корпуса вопреки всем инструкциям закрыто не было – спасибо разгильдяйству дежурной. Я аккуратно протиснулась в узкую щель и скорее влетела в одну из кабинок. Закрывать защелку клювом не очень удобно, но перекидываться обратно с незапертой дверью опасно. После приложенных усилий защелка поддалась, и я опустилась на пол. Пара минут мучений, и я снова человек. Ну почему пол всегда такой холодный! Осталось вынуть из вентиляции спрятанную там пижаму, и можно показываться людям. Чьи-то голоса привлекли мое внимание. Похоже, я все-таки влипла! Может, мимо пройдут по своим делам и обратно спать?

– Где это Хельга запропастилась? Через десять минут внеплановая проверка, а я ее найти не могу. Сам настоятель будет что-то проверять. Всем послушникам и послушницам приказано построиться на Главной площади. – Я узнала высокий и оттого слегка писклявый голос своей подруги Юстинны. – Ну, ты иди, а я пока окна закрою и в душевую загляну, а то попадет тебе – плохо дежуришь!

Пристыженная моей подругой дежурная послушница почти бегом удалилась. Юстинна, полное имя Юстиннианна, полезла закрывать окно, а я решила использовать свой последний шанс.

– Юська! – яростным шепотом позвала я. Юстинна вздрогнула, потеряла равновесие и шлепнулась с подоконника. Поминая все слова, которые нам запрещалось произносить на территории монастыря, и потирая ушибленный бок, она встала и таким же яростным шепотом откликнулась на мой зов: – Кто здесь?!

– Это я – Хельга. – Я открыла дверь кабинки и махнула рукой. – Помоги!

– Где тебя леший носит?! Ты что голая! – возмущалась подруга. – Я уже с ног сбилась, тебя по корпусу ищу. Что-то ночью случилось. Настоятельница по женской половине монастыря бегает, кого-то ловит. Проверку внеплановую объявили!

– Подожди, не тараторь, принеси мне лучше форму сюда, я замерзла, – взмолилась я, глядя на подругу несчастными глазами.

– А что случилось? Ты где была? И почему голая? – не унималась Юстинна.

– Я тебе потом все расскажу, а то на проверку не успеем, и опять заставят зверинец драить! – Я попыталась воззвать к голосу Юськиного разума. – Не могу же я так идти?

– Да, точно можем опоздать, но потом во всех подробностях, обещаешь?

– Обещаю! – пообещала я и вытолкала подругу в коридор.

Через минуту Юстинна принесла мне форму, а еще через две мы со всех ног бежали к Главной площади монастыря, боясь опоздать. По дороге я лихорадочно соображала, что могло стать причиной данного построения. Может быть, меня все-таки заметили, ведь среди старейшин есть специалисты по оборотням, и они могут чувствовать природную магию и Источник ее потребления. Тогда нужно перекидываться и улетать прямо сейчас, но как одолеть щит, ведь у меня нет маленького серебряного колечка, как у Нерканна. Стоп! Может, это Нерканна заметили, поймать не смогли, а сейчас будут выяснять, кто из послушников причастен к проникновению постороннего на территорию. Главное, чтобы не устроили поголовное считывание памяти. Закрыться от считывания преподавателей, когда не знаешь домашнего задания, это одно, а закрыться от настоятельницы или настоятеля – совсем другое. От старейшин послушник вообще закрыться не может, не тот уровень знаний и умений. И старейшин как назло сейчас полным-полно! А может, я зря волнуюсь, и построение вызвано будущей войной. Как жаль, что я не услышала, чем закончился Совет. Пока есть шанс остаться неразоблаченной, паниковать рано. Нужно встать в строй и узнать, что же случилось.

Пока мельтешили мысли в голове, мы с Юстинной добежали до места построения и успели занять последний ряд в группе нашего курса.

На возвышение в начале площади, которое служило и трибуной, и эшафотом, и сценой – в зависимости от требований конкретного мероприятия, поднялся сам настоятель. За его спиной маячили настоятельница, старшие магистры-преподаватели и несколько старейшин. Рассветное солнце коснулось только шпилей башен, медленно выплывало из-за горизонта и не торопилось порадовать послушников своим присутствием. На левой стороне площади построили все курсы послушниц, то есть нас, а напротив нас построили послушников. Жизнь в монастыре во всех отношениях была поделена пополам: женская и мужская. Женской управляла настоятельница, мужской – настоятель. Сплетники говорили, что они муж и жена, некоторые считали их любовниками, преподаватели по истории рассказывали, что они дают обет безбрачия, вступая в должность, но в это никто не верил. Глобальные вопросы обеих половин монастыря решал настоятель, по магической силе он также превосходил настоятельницу. Его основной стихией был огонь, у нее – земля. Послушников мы видели очень редко: на вот таких, как сейчас, общих проверках; на празднике Летнего Солнцестояния – под бдительным контролем магистров и обоих настоятелей; во время выездов на практику, но там мальчикам было не до девочек и девочкам не до мальчиков. Главной заботой было сохранение собственных жизней, конечностей и уничтожение тварей, которые на все это с голодухи покушались. Некоторые послушники и послушницы все же умудрялись устраивать свидания, но при поимке их могли отлучить от монастыря или устроить внеплановую вылазку на Старые урочища без защиты магистра, все зависело от того, за каким занятием застукали влюбленных. Одних даже вывезли в Живий лес на ночь. Настоятельница так и сказала:

– Раз вам так хочется настоящей жизни, Живий лес для вас самое место.

Мальчик вернулся оттуда евнухом, девочке всего лишь отгрызли уши и четыре пальца на руке, которой она пыталась делать пассы, чтобы защититься. В это время магистр сжалился и порталом выдернул их оттуда. Поэтому охотников до свиданий было мало.

Некоторое время настоятель молча смотрел на нас, видимо, оценивая построения, затем начал свою обвинительную речь. Голос его загремел над площадью, подобно громовым раскатам: даже если заткнешь уши, все равно будет слышно:

– Сегодня ночью произошло событие, равных которому не происходило уже более двухсот лет. Тем более в нашем монастыре. Это случай вопиющего нарушения дисциплины, естественно, он не останется безнаказанным, но я смягчу наказание и даже не буду называть имя послушника, который это совершил, если в течение пяти минут он сам подойдет к главному магистру своего курса и признается в содеянном. – Настоятель сделал внушительную паузу, чтобы виновник, то есть я, мог подумать и добровольно сдаться. – Если же виновный сам не признается, – продолжил он после паузы, – то будет проведено общее сканирование на обнаружение остаточных магических следов произведенного деяния. Для этого нужны трое старейшин, и они любезно согласились оказать нам такую услугу. Наказанием будет прилюдная порка на этом самом месте, где я сейчас стою, с обязательным присутствием всех послушников и оглашением имени виновника и деяния им совершенного. – От этих слов мне захотелось стать маленькой, незаметной, а лучше невидимой. Порка обычно назначалась с одиннадцати утра до четырех часов дня. Мало того что пороли лозой, смоченной в отваре черносмерча, чтобы усиливал боль, да еще все послушники проклинали провинившегося за пятичасовое пребывание на палящем солнце по стойке смирно под услаждающие слух вопли самого наказуемого. Не говоря уже о возвращении к обыденной жизни и тыкании всеми по поводу и без повода и без того настрадавшегося послушника. Может, сдаться? По крайней мере обо мне никто не узнает, отбуду честно наказание, настоятель ведь обещал, что смягчит его, покаюсь, скажу, что все получилось случайно. Может, простят и позволят учиться дальше?! Но голос разума вопил: «Ага, как же! Позволят оборотню! Для них это будет подарок судьбы, Звероводы давно мечтают оборотня для опытов отловить – все никак не получается».

А настоятель во время моих душевных сомнений продолжал речь:

– Вы были избраны благодаря своему магическому дару. Его нужно совершенствовать и учиться управлять им. Не растрачивайте время, выделенное вам судьбой для учебы, на всякие глупости и баловство! Выйдя за эти стены, вы попадете во взрослую и жестокую жизнь, и она не простит вам ошибок! Нарушая дисциплину сейчас, вы закрываете себе дорогу в будущее. В вашей душе горит магический огонь стихий, на вас будет лежать ответственность за жизни тысяч людей! Совершенствуйтесь, пока вам дается эта возможность. Пока мы с вами общались, – (мне лично это показалось монологом, а не общением), – время на добровольную сдачу провинившегося истекло! – Наставник поднял голову и посмотрел на освещенные рассветным солнцем куранты Звездной башни. – Магистры курсов, у вас есть что мне сказать? – Он спустился с трибуны и обратился к ждавшим его магистрам.