Текст книги "Поваренная книга Бабы Яги (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Ольга Анатольевна Булгакова
Поваренная книга Бабы-Яги или Ведьмины кольца
– Тетя Тина! – ко мне, смеясь и весело перепрыгивая через лужицы, бежала девчушка.
– Племяшка Машка! – кричала я ритуальное приветствие, распахивая объятия. Уже через мгновение я обнимала племянницу. Вообще-то, она надеялась, что я ее подхвачу, покружу, как делала раньше. Но раньше ей не было восемь. Обаятельная обладательница двух кокетливых косичек прежде была полегче. Надорвать спину мне как-то не хотелось, так что Машке пришлось довольствоваться простенькими объятиями.
– Гляди, какие у меня сапожки! – похвасталась племяшка, демонстрируя голубые резиновые сапоги с желтыми цветочками. – А еще рюкзак! Новый!
Внимательно рассмотрев все обновки и расхвалив их, я получила высочайшее разрешение перевести свое внимание на брата и его жену.
– Привет, Виталя, – я обняла старшего брата, он царапнул мою щеку многодневной щетиной. – Кажется, папа учил тебя бриться.
– Учил, но наука впрок не пошла, – отмахнулся Виталька.
– У него три ночных подряд было, – окутав тонким ароматом липового цвета, сказала Аня.
– Понимаю, – кивнула я, выпуская из объятий невестку. – А ты день ото дня хорошеешь.
Она улыбнулась, чуть смутившись.
– Как ребенок?
– Растет, на меня такой жор временами нападает. Не знаю, что и делать, с Машкой так не было.
– Значит, пацан, – улыбнулся Виталик, притянул к себе жену, поцеловал в щеку.
– Надейся и жди, – усмехнулась я. – Будет, кто будет.
Я знала, что Аня с Виталей специально не узнавали пол ребенка. Сюрприз-сюрприз, любители неожиданностей.
– А ты кого больше хочешь? Сестричку или братика? – спросила я Машку, вцепившуюся в мою руку.
– А сразу двух можно? – явно ожидая 'да', выдала племяшка.
– Иногда можно, но, мне жаль тебя разочаровывать, не в этом случае, – улыбаясь, покачала головой Аня.
Вечер пятницы я люблю больше всего. Впереди выходные, целых два дня, когда я предоставлена сама себе. А раз так, то можно устроить себе небольшой праздник. Вот я и поехала к брату. Месяц его не видела, все на работе крутилась. И это при том, что до Чугуева час на электричке! По дороге к их дому болтали о всякой чепухе. Машка задавала уйму вопросов. Верный признак того, что соскучилась. Надо было раньше приехать. У меня хоть выходные всегда свободные, это Виталик с Аней в больнице зависают. Подневольные. Рабы от медицины.
Мы с Аней нанизывали на шампуры мясо, а Виталька возился с мангалом. Машка сновала туда-сюда между нами, сыпала вопросами, рассказывала о школе, о новой учительнице, показывала рисунки, пела песенки, которые разучивал хор. Через часик, когда устроившись на веранде, мы ели шашлыки, разговор зашел о завтрашнем дне. Собирались в лес по грибы.
Обожаю! Что может быть осенью лучше, чем бродить по красивому лесу, вдыхать запах чуть прелой палой листвы и грибной дух? Да ничего! Я втихомолку завидовала родителям, которые в молодости, еще во времена Советов, ходили на байдарках на Кольский полуостров. На фотографиях мама с папой, счастливые и довольные, держали в руках грибы-исполины или полные котелки морошки. Раньше осенью мне доставался только лесопарк. Лес, конечно, но немного ненастоящий. Ровные ряды деревьев портили общее впечатление. Но теперь осенью я гуляю в лесу под Чугуевом, в настоящем смешанном лесу! И все из-за 'ссылки' Витальки. После мединститута его распределили в Чугуев. Вначале он недоволен был страшно, меняться хотел, а потом встретил педиатра Анну Ярославовну. Там же, в Чугуевской больнице. И уже через пару месяцев вопрос о переводе обратно в Харьков отпал сам собой. Теперь брат даже рад, что они живут не в двухмиллионном городе. Говорит, экология получше, дочке это полезней. Что ж, прав, конечно.
За одиннадцать лет Виталька поднялся хорошо. Они дом купили. Да, на окраине города. Но, с одной стороны, там экология еще лучше, а с другой, – есть машина. Так что проблема транспорта остро не стояла. Зато шашлыки можно делать хоть каждый день. Красота.
– Я, когда за грибами пойду, буду только самые-самые красивые выбирать! Яркие и большущие-большущие! – вещала Машка, размахивая руками.
– О, а как же ты будешь грибы выбирать? – спросила я.
– А у меня раскраска есть, вот! – она выбежала из-за стола, кинулась в дом, чтобы через пару минут вернуться с тетрадкой. – Вот, гляди тетя Тина. Теперь я столько грибов знаю…
Я взяла протянутую раскраску. Племяшка забралась ко мне на колени.
– Какая ты умница, так хорошо все раскрасила, – Машка аж зарделась от похвалы. – И какой гриб тебе больше всего нравится?
– Вот этот! – девчушка ткнула пальцем в мухомор. Да, именно этого я и ожидала… Типично.
– А какой гриб самый полезный, знаешь? – то, что это наводящий вопрос, Машка поняла. Смешно нахмурилась, но все равно ткнула в мухомор.
– Самый красивый всегда самый полезный! – ответ прозвучал, как непреложная истина. Еще б чуть-чуть, и я бы усомнилась в своей правоте.
– А знаешь, как-то раз под одним деревом росли два грибочка. Мухомор и боровичок, – начала я сказочку. Такие простые истории племяшка любила и слушала очень внимательно. Я отыскала в раскраске боровик и показала девочке. – Мухомор давай хвалиться, какой он красивый, яркий, в белую точечку. Говорил: 'Ты погляди, как меня все любят! Даже мухи!', и посмеивался над простеньким боровичком. Тому, конечно же, было обидно. А потом к грибам спустилась белка, воскликнула: 'Надо же, какой замечательный боровичок здесь вырос!'. И забрала грибок к себе в домик. А на ядовитый мухомор даже не взглянула.
– Тетя Тина, неправильные у тебя сказки, – отмахнулась Машка. Обычная реакция, всегда так. Зато знаю, что мухомор в корзину не потянет. Она очень восприимчивая девочка. – Не умеют грибы разговаривать!
– Правда? Я всю жизнь думала, что умеют…
Машка рассмеялась:
– Нет, тетя Тина! Не умеют! Точно говорю!
– Ну, если ты уверена…
Спать легли пораньше. Машка капризничала и хотела спать вместе с тетей Тиной. Странно, раньше за ней такого не наблюдалось. Всегда была самостоятельная. Пришлось тащить раскладушку в детскую. Аня поцеловала дочку на ночь и, выйдя в коридор, поманила меня.
– Тина, – шепнула она. – Это хорошо, что ты с ней в одной комнате спать будешь. Ей последнее время снится один и тот же сон. Я не могу сказать, что он ее пугает… Скорей озадачивает.
– Что за сон? – спросила я.
– Странный… Я даже с тобой хотела посоветоваться, ты же все-таки психолог…
– Так что за сон?
– Я бы сказала, ей снится призрак мужчины. Он на нее просто смотрит.
– И ничего не говорит? – недоверчиво скривилась я.
– В том-то и дело, мне она не рассказывает, – посетовала Аня. – Я и узнала только потому, что она его нарисовала. Может, ты поговоришь?
– Конечно, – я ободряюще потрепала ее по руке. – Без проблем.
Она облегченно выдохнула 'Спасибо'.
Племяшка вначале о снах говорить не хотела, но на то я и великий семейный психотерапевт, чтоб из таких как она молчунов информацию вытягивать. Хм, таинственный 'призрак'… По рассказам это был высокий светловолосый мужчина, немного прозрачный. Он обычно появлялся у окна, стоял, смотрел, а потом исчезал. И действительно не говорил. Ничего себе у Машки сны… Но она его не боялась, это уже хорошо.
Утренняя свежесть, пьянящий запах осеннего леса… Обожаю… Мы гуляли уже довольно долго, моя корзина заполнилась наполовину, а Машкина была полна. С горкой. Гордая племяшка понесла добычу к машине, хвастаясь маме находками. Я только слышала их голоса, за густым подлеском ни машину, ни семейство видно не было. Замечательное утро. Ворчал только бродивший неподалеку Виталька, – на его вкус было слишком мало червивых грибов. Назавтра планировалась рыбалка с его приятелями, а дождевых червей брат накопать ленился. Я обошла огромный куст ежевики и тут увидела его, – очень большое и идеально круглое ведьмино кольцо. Но самым поразительным было не это. Его составляли равные по размеру белые грибы. Я всегда полагала, что в ведьмины кольца собираются поганки.
Недолго думая, встала в центр круга и стала считать грибы. Смешно будет, если их окажется двенадцать. Так, вот рядом с этим шишка лежит, этот будет первым. Два, три, четыре… двенадцать. Я посмотрела на следующий гриб, надеясь увидеть шишку. На меня, ухмыляясь всеми лепестками, глядел василек. Понимаю, выражение глупое, но это растение действительно ухмылялось. И раньше его в круге не было. Я рассматривала эту невидаль с изумлением и, наверное, минуты две мне понадобилось, чтобы заметить еще одну странность. Все пространство, ограниченное кольцом, сохранило цвета, а вокруг потеряло. За границами круга был черно-белый мир, на фоне которого насмешкой синел василек. Я подняла голову, взгляд скользнул по черным сапогам, серым старомодным брюкам, белой простой рубашке, почему-то напомнившей русские сказки, и остановился на очень хмуром лице незнакомого молодого мужчины. Выражение его глаз поразило меня больше, чем василек. Этот человек оценивал, примерялся и еще… он меня ненавидел. Именно эта медленно кипящая во взгляде ненависть, которую он пытался прикрыть пренебрежением, даже презрительностью, и не давала мне отвести глаза.
– Ну, здравствуй, Алевтина, – сказал он. Голос соответствовал взгляду. И от этого волосы на затылке зашевелились.
Он криво усмехнулся и протянул ко мне руку. Я словно окаменела, не в силах сдвинуться, только следила за тем, как его рука, вторгаясь в круг, обретает краски. Когда он коснулся меня, стало ужасно холодно, вздрогнув, отпрянула.
– Поздно, – прокомментировал человек.
– Что поздно? – почувствовала, как внутри все сжимается от ужаса.
– Значит, опоздала, Алевтина, – все еще ухмыляясь, сказал он.
– Тина, – автоматически поправила я.
Он нахмурился, словно не понял.
– Меня зовут Тина, – пытаясь взять себя в руки, уточнила я. Самоуверенность и немного наглости – вот, что мне сейчас нужно. – Так что поздно?
Он снова ухмыльнулся.
– Я успел тебя заклясть, – и, смерив меня пренебрежительным взглядом, добавил: – Алевтина.
– Заклясть? – пришла моя очередь хмуриться. Только бы не показать, что у меня от страха поджилки трясутся.
– Да… Алевтина, – черт, специально подчеркнул имя. – И теперь у тебя только два пути. Либо ты за тридцать три дня освобождаешь меня, либо составляешь мне компанию. И тогда мы вместе ждем, пока не подрастет твоя племяшка Машка. Хорошая девочка, сообразительная. И видит то, чего не видят другие.
Меня прошиб холодный пот. Почувствовала, как от страха за Машку холодеет сердце, встают дыбом волосы. И это меня безумно разозлило.
– Если ты, 'призрак', – оскалившись, прошипела я. – Хоть еще раз даже подумаешь о ней… Найду, где бы ты ни был, на части порву! И мне все равно, в каком мире это будет! Понял?
Он посмотрел на меня с удивлением, не ожидал такой реакции, был уверен, что не в моем положении торговаться, а тем более угрожать.
– Понял, – он заметно сбавил тон.
– То-то же! – напирала я. – А теперь внятно, быстро и четко рассказал, в чем дело!
– Хорошо, – с опаской поглядывая на меня, согласился собеседник. Но в мозгах у него еще не совсем прояснилось, потому что гад опять попробовал на меня орать: – Я заклял тебя! Теперь ты должна меня отсюда вытащить!
– Молчать, – процедила я, подходя к нему ближе. – Не смей повышать на меня голос!
Черно-белый собеседник побледнел и отступил на шаг.
– Я тебе что велела? Быстро и четко все рассказать! Ну, я слушаю!
'Призрак' заметно оробел.
– Не понимаю, почему ты на меня кричишь, – пробормотал он. – Я, между прочим, пострадавшая сторона.
– Пока не вижу, – отрезала я.
– Тем не менее, – он казался уязвленным. Насупился, сложив руки на груди, искоса поглядывал на меня. Во взгляде было столько обиды… Если б он не упоминал Машку, мне было бы его даже жаль.
– Это ты злобный колдун. И ты говоришь, что проклял меня. Уж извини, в твою 'пушистость' не верится, – саркастично заявила я.
– А ты вообще ведьма! – выпалил он. – Как и прапрабабка твоя! Одного поля ягоды.
– Причем тут она? – искренне удивилась я.
– Да притом, что именно она прокляла мою мать! И меня вместе с ней! – выкрикнул 'призрак'. В глазах полыхнул огонек знакомой ненависти.
– Когда, как и за что? Ты в состоянии перейти к конструктивной части разговора? – все больше распаляясь, не заметила, что подошла близко к границе круга. И неожиданно для себя стукнулась рукой о преграду, отделяющую мой цветной мир от его черно-белого. Больно, словно ударилась о стекло.
– В состоянии! – злобно рыкнул он.
– Ну так переходи! – не менее раздраженно ответила я, потирая ушибленные пальцы.
– Из-за твоей бабки я застрял в межмирье! Теперь ты должна меня вытянуть отсюда! – 'призрак' снова перешел в наступление.
– О, небо, – не выдержала я. – Похоже, имею дело с клиническим идиотом! Да что ж за жизнь такая! Мне что, пациентов мало? – я строго посмотрела на собеседника. – Слушай, давай ты просто будешь отвечать на мои вопросы? А?
Он бросил на меня неприязненный взгляд, но промолчал. Я восприняла это как знак согласия.
– Итак, как тебя зовут?
– Василий, – нехотя представился он.
– Василек стало быть? – усмехнулась я. – Ну, ладно… О какой прапрабабушке ты говоришь?
– По отцовской линии. Тикуса Владимировна, – буркнул собеседник. Создается такое впечатление, что это он мне одолжение делает… Хотя… если он действительно мог заклясть, то да. Но я в этот мистицизм не верю. Даже если именно он со мной и случился.
– Ладно. Что за проклятие?
'Призрак' молчал и лишь сверлил сердитым взглядом исподлобья.
– Ну же, – подбодрила я. – Такие вещи мне нужно знать.
Он вздохнул и начал рассказывать.
– Твоя прапрабабка и моя мама влюбились в одного парня. Две ведьмы, один мужчина… Тот еще любовный треугольник, сама понимаешь, – он неопределенно пожал плечами. – Моя мама была красивей и удачливей. Отец влюбился в нее, а не в твою бабку. Ну, мама вышла замуж за любимого, а твоя бабка прокляла их. Отца убила, а маму на тот свет отправить не смогла, потому что она уже была… ну…, – собеседник замялся. – Ну, в положении. Проклятье загнало ее в межмирье. Пятьдесят лет назад мама умерла. Так что последние годы я тут один…
Эээ…, ну, сказать, что я была в шоке, – ничего не сказать. Интересная история. Мистическая, колдовская… Если предположить, что я в нее поверила, то его злоба вполне понятна и объяснима.
– И что такое это твое межмирье? – полюбопытствовала я.
– Пространство между сном и явью. Настоящим миром и потусторонним, – вздохнул 'призрак'. – Место невеселое. Да тебе его сейчас видно. Оно везде такое серое и бесцветное.
Он снова вздохнул. Горько так. Я окинула взглядом серость вне круга… Мне стало парня по-настоящему жаль. Но не время поддаваться эмоциям!
– Допустим, – холодно сказала я. – Допустим, я тебе поверила. Как ты жил все эти годы? Так вот простенько, что кушал?
Вопрос Василия удивил.
– Нормальную человеческую еду. Домовые и лешие помогали. Им же во все миры можно.
– Домовые и лешие? – недоверчиво переспросила я.
– А ты думала, что это все сказки? – невесело усмехнулся он.
Я кивнула.
– А с кем же ты общался? Медиумы? Экстрасенсы? Или домовых хватало? – да, учитывая ситуацию, можно было и поменьше сарказма в голосе. Но как получилось.
– Нет, ну почему сразу медиумы? Они в большинстве своем шарлатаны. Есть пара толковых людей, но с ними скучно. Привидения – вот с кем действительно интересно, – поделился опытом Василий. – Они же тоже на некоторое время в межмирье застревают. С ними общался. А еще меня мама научила на настоящий мир смотреть.
– Ясно, – протянула я. Да, логично все, не прицепишься… Похоже, придется поверить.
– А почему тебе понадобилась именно я?
Он развел руками:
– Да тут все просто. Ты первая женщина в роду после Тикусы. До того три поколения только мужчины были. А колдовская сила от женщины к женщине идет.
– Интересная точка зрения, – задумавшись, пробормотала я.
– Не точка, а факт, – буркнул Василий. – Знаешь, сколько я тебя ждал? Сто десять лет! Да ты бы в межмирье и месяца не протянула!
Он опять зло зыркнул в мою сторону и отвернулся, не стараясь скрыть раздражение. Вот взял и испортил впечатление. Я уже почти его пожалела.
– Так, ладно, с проклятием разобрались, – строго сказала я. – А что это за тридцать три дня?
– Ну, я ж говорил. Если ты меня за это время из межмирья не вытащишь, то сама тут окажешься, – повторил он.
– Ну и кто из нас теперь злой колдун? – покачав головой, спросила я сама себя. Вздохнула, посмотрела на Василия. – Как тебя оттуда вытаскивать? Ты это знаешь? Потому, что если на меня рассчитывал, то зря. Я не в курсе совершенно.
– Знаю, – пренебрежительно ответил 'призрак'. – Тебе нужны вещи твоей прабабки.
Вот так новости!
– Ты с какого дуба упал? Сам же говоришь, сто десять лет прошло! Где я их тебе достану?
– Алевтина, меня это разве касается? – издевательски ухмыльнулся Василий. Уже за одну эту ухмылку хочется его удавить! И нельзя же показывать, что достал, а то он от Машки не отцепится… Холера рогатая!
– Ладно, сама буду думать… – буркнула я. – От тебя все равно кроме раздражения никакого проку.
– Подарочек прими, – он осклабился и, раскрыв ладонь, показал кольцо с малахитом.
– С какой стати?
– А вдруг тебе захочется со мной поговорить?
– Это вряд ли, – съязвила я. – Ты совершенно не в моем вкусе.
– Ну, мало ли. Вдруг помощь нужна будет. Сделай круг хотя бы из шести свечек и поверни кольцо на пальце, – с этими словами он наклонился и нацепил кольцо на василек. Едва оно коснулось земли, наваждение пропало. Мир снова обрел краски, а мой собеседник бесследно исчез.
Вот попала, так попала…
Кольцо я подняла и надежно запрятала в карман за змейку. До следующего утра лелеяла надежду, что мне все это привиделось. Но кольцо было на месте. Значит, не галлюцинации. А жаль… Весь день я активно думала, кто бы мог мне рассказать о давно покойной прапрабабушке. Спрашивать папу – гиблое дело. Он к семейным легендам и преданиям относится едва ли не пренебрежительно. Если бы ни мамины заботы, у него за всю жизнь была бы одна фотография – в паспорте. Дядя Костя… ну, у него с отношением к семейным ценностям лучше. Не зря же он историк. Может, действительно что-то знает…
– О чем задумалась, Каштанка? – спросил Виталька, сидевший рядом. Вопрос вполне оправданный, на поплавок обычно с таким лицом не смотрят. Я улыбнулась, всем видом показывая, что все великолепно.
– Да так… просто устала.
– Ага, а я поверил… Проблемы на работе?
– Нет, все в порядке, – это действительно было так.
– С парнем? Или по-прежнему с его отсутствием? – вопрос сопровождала лукавая улыбка. Уж Виталик как никто другой знает, что мама не теряет надежды выдать меня поскорей замуж. И не забывает об этом помногу раз напоминать. В первую очередь мне.
– В точку, – кивнула я. Да, правда, проблема с парнем. Только в этом случае он присутствует…
– Не переживай, найдется для тебя принц, – утешил брат.
– Обязательно. В белом кабриолете и с чемоданом акций Apple.
– Если это обязательные условия, то маме долго еще ждать твоего замужества, – рассмеялся Виталька.
В понедельник напросилась в гости к дяде Косте. Мой визит его не удивил. У нас вообще семья дружная, и отношения очень теплые, так что в гости друг к другу ходим регулярно. Долго не решалась завести разговор на интересующую тему, все не находила слов, да и атмосфера была не располагающая, слишком легкая для таких бесед. Дядя, как всегда, шутил, рассказывал о студентах. Пока готовили лазанью, прослушала занимательную лекцию об истории этого блюда. Потом что-то интересное о древнем Риме, об Италии древней и сегодняшней. Тетя Наташа и Пашка звонили ему из Пизы буквально за час до моего прихода.
После ужина устроились в гостиной рядом с электрическим камином. Дядя с удовольствием завел бы настоящий, но в квартире, даже в старом профессорском доме, это нереально. Поэтому пришлось ограничиться электрическим эрзацем. Дядя сидел в любимом кресле, пыхал трубкой, выпуская колечки ароматного дыма. Я забралась в другое кресло и смотрела на язычки пламени.
Тридцать три дня… Два уже прошло… Удивительно, но саму ситуацию я восприняла как задачку, которую необходимо быстро решить, и особенно не бесилась. Да, раздражения было, конечно, много, хотелось хотя бы влепить Василию пощечину. За то, что впутал в такую историю. Но я прекрасно понимала, что это неконструктивно. Межмирье… А если это не выдумки, если он действительно сможет утянуть меня туда?
– Коньячку к разговорчику? – предложил дядя, глянув на меня поверх очков.
– Можно, – кивнула я.
Он протянул руку к стоящему рядом столику, взял пузатый хрустальный графин, вынув пробку, щедро плеснул янтарного конька в бокалы. Протянул один мне.
– За веселые мысли, – серьезно сказал он.
Я улыбнулась.
– За них.
Хороший коньяк, да дядя Костя и не держит другого. Я покрутила бокал, наслаждаясь игрой света в благородном напитке. Красиво…
– У тебя какие-то проблемы, Тина? – тихо спросил дядя, тоже глядя на огонь.
– Нет, – я чуть покачала головой, выдавив улыбку. – Нет. Только вопросы.
– И какие же?
– Мне бы об истории семьи узнать. Про бабушек-дедушек я знаю, а дальше, так сказать, в глубь веков, нет… Может, ты что-нибудь расскажешь?
Конечно, вопрос дядю удивил. Мое отношение к семейным преданиям ему было известно. От папиного оно почти не отличалось. Но задавать неудобные вопросы дядя Костя не стал, за что ему отдельное огромное спасибо. Просто принес из кабинета три тяжеленных фотоальбома и положил их на журнальный столик.
– Ну, давай расскажу, раз тебе интересно.
Оказалось, что история семьи была очень занимательной. Об этом свидетельствовали не только фотографии, но и письма, так же заботливо сохраненные в альбомах. Перелистывая толстые страницы, дядя рассказывал о родственниках. Ту самую Тикусу Владимировну тоже упомянул, она нашлась на одной-единственной фотографии. Я задумчиво ее рассматривала. Прапрабабушке было на снимке лет шестьдесят. Высокая, стройная, с уверенным, проницательным взглядом. Определенно яркая личность, и в свои годы она все еще была очень красивой женщиной. И это мать троих сыновей, женщина пережившая голодомор и войну? Какой же неземной красавицей тогда была мама Василия, если неведомый мужчина, причина раздора, предпочел ее?
– Знаешь, о ней говорили, что она ведьма, – сказал дядя, заметив мой интерес.
– Правда? – притворно удивилась я.
– Да, и, как я думаю, не зря, – усмехнулся он. – Дед рассказывал, что во время войны к ее дому вся деревня жить перебралась. Немцы ходили близко, иногда так близко, что даже слышны были их голоса. Но ни дом, ни двор не видели. Словно их и не было.
– Выдумки, – нахмурилась я.
– Все может быть, – дядя отпил коньяка и не стал спорить. – Я только передал слова деда. Согласись, история романтичная.
– Есть такое, – согласилась я. – А что еще о ней знаешь?
Дядя улыбнулся:
– То, что я о ней знаю, больше всего похоже на сказку. Она была очень красива. Даже в старости. Прадед ее чуть ли не боготворил, на руках носил. И она его беззаветно любила. Поженились очень рано, лет в пятнадцать-шестнадцать. Прожили всю жизнь душа в душу, как говорится. Разве что умерли не в один день.
Я подумала о родителях, до сих пор любивших друг друга, как в первые годы знакомства. О дядиной семье, наполненной такими же чувствами. О семьях других родственников. Все браки были счастливыми. Хоть у киевской ветви, хоть у московской… Для меня это – норма, а не сказка.
– Не вижу ничего необычного, – пожав плечами, сказала я.
– Да ну? – усмехнулся дядя. – А о клиентах своих подумала?
Нет, о них я не подумала. Как-то так получается, что если говорят 'семья', то это только моя семья. Отношения многих других людей почему-то не укладываются у меня в этот ментальный 'ящичек'. Странно называть семьей то, что постоянно трещит по швам, рушится, погрязает в бестолковых ссорах, изменах… На этом фоне благополучие моей семьи выглядит неестественным в своей нормальности.
Заметила, что дядя с интересом наблюдает за мной.
– У тебя наверняка есть объяснение такой идиллии, – склонив голову набок, я ожидала ответа.
– Конечно, – подмигнул он. – Вот только это объяснение придумал не я. А деревенские жители. Это же они про Тикусу Владимировну говорили, что она ведьма.
– Очень логично, – хмыкнула я. – На основании чьего-то семейного счастья обвинять в связи с потусторонними силами…
– Ну, логики в таких словах было немало. Ведь были и другие причины. Например, она, якобы, дала каждому из сыновей амулет, когда те ушли воевать. Все трое вернулись живые. Прошли всю войну, у всех троих орденов и медалей столько было за храбрость, что не сосчитать. И все трое даже ни разу не были ранены. Только поседели.
– Серьезно? – удивилась я.
Дядя кивнул.
– Дед рассказывал о войне. Он не был склонен к мистицизму, но были такие случаи, когда его спасало просто невероятное везение, – дядя Костя снова пригубил коньяк. – Еще рассказывал, как к его матери, к Тикусе Владимировне, бегали девушки. Просили погадать, приворожить… А еще чаще деревенские просили рассудить споры.
– Натуральная ведьма, – задумчиво согласилась я.
– Ну, это они так считали, – откинувшись в кресле, дядя с удовольствием сделал пару затяжек.
– А ты после всех этих рассказов так не думаешь? – иронично улыбнулась я.
– В историю с немцами я не верю. А все остальное… думаю, она хорошо разбиралась в психологии, вот и все. А если так рассуждать, то теперь ты – наша семейная ведьма, – он задорно подмигнул.
– Вот еще, – фыркнула я. – Я психотерапевт, а никакая не ведьма!
Ночевать осталась у дяди. Можно было бы дойти и до дома, но в час ночи по темноте, пусть и в тихом центре, и всего два квартала, как-то не хотелось. Да, поболтали мы хорошо. Пищи для размышлений много, даже слишком. Значит, ведьма… Истории о прапрабабушке будоражили воображение. И самой даже захотелось обладать силой, способностью к настоящему колдовству.
Я растянулась на диване, но заснуть не могла. И почти не удивилась, когда в пробивающемся сквозь щель в портьерах свете фонаря увидела его. 'Призрак'. Просто стоял и смотрел на меня, заговаривать не пытался. Заметив, что я его вижу, он грустно улыбнулся, пожал плечами, словно извинялся за навязчивость, и пропал. Раздражения, что удивительно, не почувствовала. Мне стало его жалко…
Встала и снова полезла шерстить альбомы. Нашла письма, которые писали Тикусе Владимировне ее сыновья. Оказывается, она жила недалеко, село Крынычки, Харьковская область. Ну, название живописное, хотя где это, я не представляла.
Днем я слишком часто думала о семейной истории и еле дотерпела до окончания приема. Все-таки выслушивать семь часов подряд чужие проблемы, обиды, огорчения… Почему никто не приходит ко мне поделиться радостью? Ну, такая работа. Знала, на что шла, когда выбирала это направление медицины.
Дома залезла в интернет. Так, Крынычки… Боже мой! Часа три в одну сторону общественным транспортом и всего лишь час машиной! Машины, да и прав, у меня нет… А поездом, автобусом после работы не смотаешься… Тем более ехать искать то, не знаю что! Вздохнув, покосилась на лежащее на столе кольцо с малахитом. Этот наверняка знает, что мне нужно искать.
Через несколько минут я стояла в круге из шести зажженных свечек и, неодобрительно оглядев весь этот колдовской антураж, повернула кольцо.
– Ну, встань передо мной, как лист перед травой, – пробормотала я.
– Звала? – появившийся 'призрак' был удивлен. Но злобы в нем поубавилось.
– Ты хоть знаешь, что за вещи нужны? – разговаривать с ним дольше, чем это было необходимо, мне не хотелось.
– Знаю, – кивнул Василий. – Не так уж и много. Подсвечник, зеркало, котел и, самое главное, книга. В книге еще будет написано, что понадобится. Но что это будет, я не знаю.
– Спасибо. Свободен.
Он распахнул глаза и выдавил:
– Что, и это все?
– А ты чего хотел? – в свою очередь удивилась я, нахмурившись.
– Не знаю… Ну, может, ты со мной поговоришь хоть несколько минут?
В голосе появились жалобные нотки, а в глазах мольба. Наглость и пренебрежение, которые он не скрывал при первой встрече, куда-то исчезли. Теперь передо мной был растерянный и смущенный парень. Я глянула на появившийся за пределами круга обесцвеченный мир. Тусклое небо, черные стволы деревьев, серая пожухлая трава.
– Только пару минуток, – погрозила пальцем я. Доброта когда-нибудь меня погубит.
'Призрак' просиял. Но темы для разговора у него, видимо, были дефицитным товаром, потому что он молчал и смущенно улыбался. Я же воспользовалась моментом и рассмотрела собеседника. А он ничего, очень даже ничего. На вид чуть старше тридцати, правильные черты лица, живые глаза и располагающая улыбка.
– Ты уж прости, что я на тебя так набросился в субботу, – покаялся он. – Просто безвыходность положения… Ну, сама понимаешь…
Он снова улыбнулся, пожав плечами.
– Понимаю, – согласилась я. – Но и ты хорош, устроил мне безвыходное положение.
– Я не со зла, если бы у меня был выбор, я бы никогда так с тобой не поступил, – принялся убеждать Василий.
– Ну да, – смерив его недоверчивым взглядом, сказала я. – А вчера зачем приходил?
Собеседник, заметно смутившись, потупился.
– Меня кроме тебя и еще двух медиумов никто даже не видит… К девочке я ж теперь не сунусь… – тихо признался он. И добавил совсем уже шепотом: – Здесь очень одиноко…
Теперь я смутилась, обожгло жалостью к нему. У меня не было причин не верить Василию, хоть я на него и очень сердилась. А рассказанные дядей семейные легенды в некоторой степени подтвердили слова 'призрака'. Но я плохо представляла, как ему живется.
– Расскажи что-нибудь о себе, – предложила я уже куда мягче. – Есть ли у тебя там дом, например…
'Несколько минуток' растянулись на два с половиной часа. По рассказам межмирье было преотвратительным местом. Жил Василий в землянке, еду и одежду передавали лешие и домовые, потому что вырастить в межмирье хоть что-нибудь было невозможно. Он много наблюдал за настоящим миром, интересовался всем. Когда выпадала возможность, общался с призраками, медиумами… Но последние его не жаловали, боялись. К концу разговора я была о прапрабабушке очень невысокого мнения. Настоящая злая колдунья… Прямо Баба-Яга…
Пролетели среда и четверг. Наконец, наступила пятница. Я уговорила Володю, давнишнего приятеля, отвезти меня в Крынычки. На его закономерный вопрос 'зачем?' я вначале соврала, мол, по грибы. Он недоуменно поднял бровь и, подобно Станиславскому, заявил: 'Не верю!'. Поскольку вероятность того, что он поверил бы в настоящую историю, была ничтожно мала, я выдала другую ложь. Могилы предков.
– Ты что, серьезно? – опешил приятель.
– Вполне, – кивнула я и, невинно захлопав ресницами, добавила. – А после можно и по грибы.
