Текст книги "Мирное время (СИ)"

Автор книги: Ольга Куранова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Наверное, Вернер тоже это понимал:

– Можешь просто сказать, что я охрененный.

Наверное, главная героиня мелодрамы в такой ситуации долго бы отнекивалась, а потом приняла подарок со слезами на глазах. Но Йеннер в тот момент больше волновали маячившие на горизонте элементы хоррора:

– Я хочу, чтобы вы использовали этот щит сами. Хотя бы пока я не разберусь с Фелиз.

Вернер не удивился, просто пожал плечами, словно давно уже для себя все решил:

– Я сделал его для тебя. Так что или ты его надеваешь, или я его выкидываю.

Возможно, будь на ее месте героиня мелодрамы, она стала бы уговаривать. Просить и объясняться.

– Если вы откажетесь использовать щит, я суну вас в автономную спасательную капсулу и запру ее в изоляторе. Так вы точно будете в безопасности.

Этого Вернер не ожидал. Он почему-то всегда думал о Йеннер лучше, чем на самом деле:

– Какого хрена? Это вообще-то злоупотребление властью.

– У меня дипломатическая неприкосновенность.

Всплеск раздражения симбионт почувствовал даже сквозь энерго-скафандр.

– Сейчас ты действительно меня бесишь.

– Могли бы уже и привыкнуть, – Йеннер подошла ближе. Знала, что не стоило этого делать, и все же не сдержалась. И, наверное, впервые она позволила себе говорить так откровенно. – Верьте или нет, но вы стали мне очень дороги. Очень для меня важны. Я за вас боюсь, и этот страх намного опаснее Фелиз и всего, что она может сделать. Если вам хоть немного не все равно, вы используете щит.

Вернер сделал шаг вперед, и они оказались почти вплотную друг к другу. На таком расстоянии отчетливо ощущалось, насколько он все-таки выше:

– Знаешь, что меня бесит больше всего? То, что после всего дерьма, которое было, за все эти месяцы ты ни разу не попыталась нормально со мной поговорить. Объяснить, в чем твоя проблема и какого хрена с тобой происходит. И вот теперь, когда ты месяц присылала мне сраные схемы и диаграммы, я должен стоять и слушать, как я тебе охрененно дорог. За этот месяц я не получил от тебя даже вонючего «извини».

– Сейчас действительно не время для этого разговора.

– Конечно, не время. Было бы время, ты бы не пришла. Ты и дальше пряталась бы от меня по углам и накручивала бы себя. И я получал бы только твои ценные указания, где устанавливать плазмопушки. Так что возьми сраный щит. И когда ты закончишь с этой своей подружкой, приходи ко мне поговорить.

Он взял руку Йеннер и насильно вложил в нее треугольник щита.

Скорее всего, она действительно отправила бы Вернера в капсулу. Потому что не умела по-человечески, и хотела, чтобы он выжил.

Она просто не успела это сделать.

Прогремел взрыв, и станцию тряхнуло.

***

В тот первый момент, когда отключилась искусственная гравитация, и Йеннер бросило вперед, она подумала, что – все. Что Фелиз решила просто взорвать станцию целиком, и что вот именно это – смерть. Глупая и абсолютно нелепая. Что спасутся все – все, кого она предупредила, и что умрет только Йеннер, потому что она безответственная дура, которая не успела активировать собственный энерго-скафандр.

Головная плеть рванулась в сторону словно сама по себе, впилась острым наконечником имплантата в пол, стабилизируя. И Йеннер нажала на браслете энерго-скафандра кнопку активации.

Энергетическое поле окутало фигуру теплом и автономной атмосферой, глаза защипало, как всегда при активации, а потом гравитация на станции включилась снова.

Йеннер снова почувствовала вес своего тела, едва успела перехватить Вернера плетью, затормозив падение.

В воздухе зажглись виртуальные экраны аварийной системы.

Йеннер успела заметить «взрыв в шлюзовом отсеке», предупреждающие сообщения и «несанкционированный доступ».

Она активировала окно оповещения, как только почувствовала пол под ногами:

– Внимание персоналу! Внимание всему персоналу! Говорит наблюдатель Йеннер. На станции аварийная ситуация. Протокол безопасности два-ноль. Повторяю, протокол безопасности два-ноль.

Поставив запись сообщение на повтор – протокол безопасности два-ноль обязывал сотрудников собраться в главной технической зоне: рядом с сердцем станции, в самом безопасном отсеке и неподалеку от аварийных челноков – Йеннер активировала схему станции.

– Эй, – Вернер окликнул ее и указал на собственный виртуальный экран. – Они здесь.

На схеме трехмерными голограммами летели уменьшенные проекции боевых беспилотников. Хотела бы Йеннер знать, где Фелиз их достала.

Точка для первичной атаки казалась странной – слишком удачной. Взрыв случился в секторе, в котором еще не были установлены модули новой системы безопасности.

– Она знает слабые места станции, – сказала Йеннер, отслеживая маршрут беспилотников.

– Херня, – Вернер приблизил проекцию к себе. – Просто без вариантов. Только три человека знают.

– Безопаснее думать, что теперь четыре.

Йеннер включила сканирование, пытаясь обнаружить сигнал самой Фелиз, и не смогла.

Обычно сканер неплохо справлялся с определением если не посторонних на станции, то хотя бы боевых симбиотиков.

Или Фелиз не появилась на RG-18, или нашла способ скрыть собственный сигнал, или – что было значительно хуже – смогла вмешаться в систему слежения напрямую. Тем не менее, откуда-то же она должна была управлять своими беспилотниками.

– Сможете отследить, откуда идет управляющий сигнал? – спросила Йеннер.

– Я механик, а не компьютерщик. Мой максимум это «горячо-холодно» да и то, если ты поймаешь беспилотник, и он останется в рабочем состоянии.

Йеннер попыталась отправить запрос в службу компьютерного обеспечения станции, но запрос даже не прошел, как будто конечная точка связи оказалась недоступна.

– Поняла. Значит, будем искать «горячо-холодно».

– Ты всерьез?

– А у меня есть выбор?

Йеннер пошла к двери в техблок, на ходу активируя части системы безопасности и блокируя те зоны станции, которые все еще могла защитить.

Схема активных зон превращалась в своеобразный коридор – от Фелиз до Йеннер. В конце концов, они обе хотели встретиться.

Фелиз не любила бить в спину.

Йеннер тоже.

Вернер двинулся следом за ней, на ходу вытаскивая оружие.

– Оставайтесь здесь. Я подключу служебный сканер к беспилотнику и пришлю вам данные.

– Я буду полезнее там. Да и определять источник сигнала смогу точнее, – он, наверное, действительно думал, что она так просто выпустит его размахивать плазмоганом навстречу Фелиз. Иногда Вернер мог быть редкостным идиотом.

– Вернер, вы гражданский.

– Потом пришлешь мне штраф за нарушение аварийного протокола.

Йеннер позволила ему поравняться с собой, перехватила нижней плетью поперек талии и отшвырнула назад, почти к ремонтному столу.

На секунду мелькнуло воспоминание – разорванный комбинезон, стиснутые на металлической поверхности пальцы. Йеннер столько раз за последний месяц это вспоминала. На сей раз переключиться было легко. Йеннер не чувствовала за собой никакой вины.

Она нажала индикатор на стене, и массивная дверь техблока начала медленно опускаться вниз, отгораживая Вернера. Он еще только поднимался, а нижняя часть с глухим звуком вошла в пазы сцепления с полом и застыла. Наконечник имплантата разбил панель замка так, словно та была игрушечной, заблокировав механизм открытия.

***

Служебный скайлер был припаркован неподалеку, но Йеннер все равно перешла на бег, не желая терять время. Она отпустила контроль над симбионтом, и плети помогали ей двигаться – цеплялись за стены и потолок, придавали дополнительное ускорение. Приятно было наконец-то перестать бояться, перестать одергивать себя и просто действовать. Ей этого не хватало.

Разумеется, Вернер позвонил почти сразу. Йеннер перевела режим связи в аудио-формат и ответила:

– Не отвлекайте от работы.

– Выпорю, – мрачно пообещал ей Вернер. – На развилке возле энерго-блоков сверни к конденсационным платформам. Там есть технический транспортный проход, можно добраться до беспилотников быстрее.

– Сделаю. Спасибо.

Йеннер поправила маршрут на собственной навигационной схеме, и заложила скайлером крутой вираж, сворачивая направо.

Конденсационные платформы, заполненные голубым неоном конденсата, матово светились и едва не сливались в сплошные полосы – Йеннер выжимала из скайлера все, что могла.

– Вернер, пока я лечу за беспилотником, попробуйте найти Фелиз сами. Может быть, что-то появится на датчиках системы безопасности.

Разумеется, показания датчиков выводились и на виртуальный экран перед Йеннер, она получила бы предупреждение, если бы система засекла Фелиз. Но Вернер мог не просто следить за уведомлением, мог лично проанализировать мелкие нестыковки в показаниях сканеров, если Фелиз от них пряталась.

– Пока ты летишь, я тут пытаюсь выбраться из собственного блока. Спасибо большое, что расхерачила дверь, к слову.

– Вернер, это я вас выпорю. Сидите смирно и займитесь полезным делом.

– Да поищу я твою подружку, расслабься. Одно другому не мешает.

На визоре вспыхнуло красным уведомление о еще одном взрыве, на сей раз в сейф-блоке, где хранились все игрушки Вернера, и Йеннер едва подавила желание застонать:

– Вернер, скажите мне, что это не вы.

– Это не я, это мой боевой дроид.

– Я вижу. «Автономный модуль YNR-2»?

– Ну да, я назвал его в честь тебя.

В фильмах подобное всегда воспринималось романтичнее. Или же под угрозой Фелиз Йеннер просто не могла оценить широту жеста.

Справа мелькнул технический проход, и она направила скайлер туда. Проход – широкая круглая шахта уходила на следующий ярус станции и действительно могла существенно сократить путь.

Подобные технические проходы строили ремонтники – модульное устройство ремонтных блоков позволяло тасовать пространство по желанию, расширяя одни отсеки и сужая другие. Изменения отображались только на схемах ремонтников и службы безопасности.

Откуда-то Фелиз тоже о них знала – беспилотники сменили курс и нырнули в проход с другого конца. Йеннер видела на схеме, как они приближались.

В узком транспортном туннеле у них было преимущество перед скайлером, и Йеннер опустила машину вниз.

Несколько секунд ушло на то, чтобы выскочить наружу и раскидать виртуальные окна вокруг себя так, чтобы они не загораживали обзор.

– Ты с ума сошла? – судя по голосу, Вернер был в ярости. – Там пять беспилотников. Вали оттуда!

– Не отвлекайте, – отозвалась Йеннер. Плети рванулись вверх, имплантаты-наконечники впились в стены туннеля, и ее дернуло вверх. Напряглись нити симбионта под кожей, компенсируя перегрузку мышц.

Во время войны Йеннер привыкла перемещаться так, рывками. Используя симбионт больше, чем собственные руки и ноги.

Боевые плети были пластичными, могли переходить в развернутую форму – так их длина составляла четыре роста носителя. При этом они, разумеется, теряли в толщине и прочности, но для перемещения это не имело критического значения.

Йеннер укрепилась двумя плетьми и освободила остальные, застыв в воздухе.

Беспилотники появились через пять секунд.

Их действительно было пять – обтекаемых белых модулей, с агрессивно светящимися прицелами портативных дезинтеграторов. Где бы Фелиз ни достала их, там не экономили на качестве.

Плети рванули Йеннер в сторону, выдергивая из под первого заряда, хлестнули наружу, совсем немного не дотянувшись до ближайшего беспилотника, и бросили в сторону. Сбоку просвистел серебристый оружейный заряд, потом еще один и еще.

Было так просто довериться симбионту и позволить ему делать все, для чего он был предназначен. Эйфория была почти наркотическая – и от возможности размять плети на полную, и от скакнувшего вверх синхрона. Всего шестьдесят, но как же классно.

Беспилотники перестроились в боевую формацию клином и дали еще один залп.

Йеннер увернулась, проскальзывая внизу, ударила плетью вверх, пробивая белое механическое брюхо имплантатом.

Следующий беспилотник зашел справа, дал залп из бокового оружия, и заряд прошел в нескольких сантиметрах от лица Йеннер.

Она отпустила плети, почувствовала, как искусственная гравитация потянула ее вниз, воздух зашумел в ушах.

Оставшиеся четыре беспилотника перестроились у нее над головой – обтекаемые крылатые тени.

Йеннер ударила плетьми вверх, пока беспилотники еще не начали маневр и не успели развернуть орудия. Четыре плети – одновременно. Остриями имплантатов вверх.

Инерция бросила Йеннер вперед, закрутила в воздухе.

Беспилотники рухнули вниз, утягивая за собой, и пришлось уцепиться нижними плетьми, чтобы освободиться. Спину неприятно дернуло – мышцы отвыкли от использования симбионта.

Йеннер опустилась на пол, рядом с грудой, в которую превратились боевые машины – имплантаты били без промаха, всегда в управляющую плату – и активировала сканер.

– Вернер, вы здесь? Можете определить, куда мне?

– Ты нормально? – его голос звучал напряженно, словно он ожидал, что Йеннер как минимум окажется при смерти.

– Да, – Йеннер подошла к ближайшему беспилотнику, дернула пробитую защитную пластину на себя, поморщившись – металл был горячим. – Вы ловите сигнал?

Основной процессор был мертв, разумеется, но маячок и приемник сигналов на таких машинах делали автономными – чтобы можно было потом обнаружить сбитый беспилотник и получить доступ к черному ящику дистанционно.

– Слабо. Можешь его повернуть? Давай сначала в сторону главных доков, где был взрыв.

Йеннер сделала, как он просил.

– Холодно. Похоже твоя подружка уже на станции. Пройдись по кругу, только медленно.

Вернер остановил ее, когда она повернулась в сторону ремонтных техблоков:

– Горячо.

И Йеннер поняла, что Фелиз было нужно:

– Вернер, убирайтесь оттуда.

Связь оборвалась.

***

Запрыгивая в скайлер, Йеннер пыталась понять, откуда Фелиз узнала. Не только о Вернере – как раз о нем мог рассказать и информатор со станции. О транспортном проходе ремонтников, о том, куда направить беспилотников Йеннер на перехват.

Ответ в голову приходил только один – очень неприятный.

У Фелиз был прямой доступ к управлению новой системой безопасности. Ко всей сразу – к камерам, протоколам поведения модулей, частотам маячков и схемам станции. К линиям связи.

И к оружию.

На повороте у ближайшего прохода Йеннер резко ушла вниз, и плазмозаряд прошил воздух в том месте, где секундой назад был скайлер.

Ей повезло, что модуль безопасности в проходе был всего один – так близко к защищенным центральным блокам станции усиливать систему безопасности дополнительно не имело смысла.

Фелиз наверняка об этом знала, намеренно увела Йеннер к беспилотникам, изначально понимая, что они не справятся с боевым симбиотиком.

Фелиз было мало просто убить. Хотя это как раз Йеннер не удивляло. Фелиз ненавидела предателей.

«Она не убьет его сразу, – сказала себе Йеннер. – Так не интересно. Так не весело. Она захочет сделать больнее».

Почти все ее каналы связи отрубились, но еще оставался аварийный механизм оповещения. Фелиз наверняка слушала и его.

– Четыре-шестнадцать вызывает Десятую. Повторяю, четыре-шестнадцать вызывает Десятую.

Голос разнесся по станции, отразился от стен, и Йеннер порадовалась, что успела вовремя отправить персонал в защищенные отсеки. Оставшиеся агенты службы безопасности должны были к ним присоединиться.

По крайней мере, так они меньше рисковали.

– Сестренка, а я все ждала, когда же мы снова пересечемся.

Голос Фелиз возник в эфире внезапно, без оповещения о сеансе связи. И звучал как обычно – немного ломко и протяжно. Когда-то Фелиз получила травму голосовых связок, и восстановительная камера так и не регенерировала их до конца.

– Скоро, – ответила ей Йеннер, переключая схемы в визоре и пытаясь отследить Фелиз хотя бы логически. Найти наиболее оптимальный маршрут до тринадцатого техблока. – Где ты?

– Совсем рядом с твоим берлинцем, сестренка. Скажи, ты всерьез? С федерантом? С врагом? Помнишь, сколько таких мы убили? Здорово было, да?

– Помню.

– Врешь, сестренка. Если бы помнила, не полезла бы плетьми одному из них между ног. Только представь, я пытаюсь узнать, чем там занимается моя драгоценная шестнадцатая, а драгоценная шестнадцатая вовсю ебется с берлинцем. Ты ничего не делаешь наполовину, да, сестренка? Предавать так полностью.

– Вернер гражданский.

Не было смысла в их разговоре, Йеннер не собиралась ничего Фелиз доказывать, ни о чем с ней договариваться. Йеннер собиралась ее убить. Она просто тянула время, тратила его на разговор, выдавая фразы-зацепки, на которые Фелиз могла среагировать.

Фелиз это тоже понимала, но реагировала – значит, чувствовала себя уверенно:

– Ты пытаешься скормить это дерьмо мне, сестренка? Правда? «Гражданские не виноваты»? Кто, по-твоему, платил налоги, чтобы суки в бронекостюмах пришли нас убивать? Или что, твой конкретный кусок мяса лучше остальных? Осуждал войну?

Йеннер было абсолютно все равно, чем Вернер занимался во время Войны Режимов, и платил ли налоги. Осуждал боевые действия или нет. Она не обвиняла его в том, что Федерация сделала с Ламией, и вообще не горела идеей мести.

Йеннер просто хотела жить спокойно на RG-18.

– Он не такой, как остальные.

Она сказала это только, чтобы продолжить разговор с Фелиз.

– Переигрываешь, шестнадцатая. Не надо так. Давай без дерьма.

– Хорошо, – согласилась Йеннер. – Давай. Ты хочешь решить все лично, и Вернер тебе нужен – как способ наказать меня, или как вариант повеселиться. Ты еще не решила. Вернер, конечно, не выбраковка, но и обычные берлинцы достаточно хороши, когда им больно. Я тебя разочарую, как наказание он не годится.

Фелиз улыбалась, Йеннер чувствовала это даже по молчанию на линии связи:

– Да?

– Если ты убьешь его сразу, я буду в ярости. Но мы обе знаем, как работает боль. Чтобы стало по-настоящему больно, нужно, чтобы прошел первичный шок, нужно успеть осознать. Я доберусь до тебя раньше. А там или ты умрешь и не успеешь увидеть, или я умру и не успею пожалеть. Ты знаешь меня, Фелиз. Знаешь, что я приду. А я знаю тебя, и не верю, что ты убьешь Вернера сразу. Тебе это не интересно. Книгоед.нет

– Ты всегда была всезнайкой, шестнадцатая. Так и подмывает убрать твоего героя прямо сейчас.

– Ты его еще не поймала. Это я знаю. У меня есть способ следить за Вернером в обход основных систем, – разумеется, она лгала. У нее не было никаких других способов. Разве что она получила бы уведомление, если бы взорвалась дверь тринадцатого техблока – оповещения об авариях дублировались на ее личный номер связи.

– Если хочешь, Фелиз, можем сделать иначе. Ты убьешь Вернера, я уберу сигнал своего маячка и спрячусь. Ты не найдешь меня сразу, тебе придется улететь. И уже я буду охотиться за тобой. Я, и Боргес, и все, кого я впутаю в наши личные дела. Мне бы этого не хотелось.

– Самоуверенность убивает, сестренка.

Йеннер переключила скорости на панели скайлера и снова сменила маршрут – так было проще избегать систем безопасности:

– Я не вмешиваю в личные дела посторонних. И ты этого не хочешь. Ты хочешь, чтобы я жалела, хочешь, чтобы просила. У тебя не очень много времени на месть. Собираешься тратить его на Вернера?

Появилось уведомление о взрыве в тринадцатом техблоке. Дроид или Фелиз, или сам Вернер – кто-то нашел способ открыть дверь.

– Кис-кис-кис, – сказала Фелиз, и Йеннер точно знала, кому это было сказано. Не ей.

– Мы встретимся очень скоро.

***

В тринадцатом техблоке было тихо и жутко. Вывороченная дверь валялась рядом с обломками дроида. Механические манипуляторы, разбитые на сегменты и неестественно перекрученные, устилали пол, как будто Фелиз потрошила дроида плетьми прямо на ходу.

Никого живого в секторе не было. Иначе Йеннер почувствовала бы эмоциональный фон или хотя бы присутствие другого симбиотика.

Ремонтный стол поблескивал в свете голографических ламп. Кровь на нем казалась неестественно яркой.

На столешнице лежало только глазное яблоко с тонкой ниточкой нерва. Голубая радужка казалась выцветшей.

Красные буквы на металлической поверхности казались неразборчивыми, смазанными.

Если Йеннер хоть немного знала Фелиз, писать их пришлось Вернеру. Десятая любила такие игры.

17-22.

Семнадцатый сектор, двадцать второй блок.

Смотровая площадка на самом верхнем ярусе станции. В общем-то, ничего удивительного – оттуда легко можно было добраться до шлюзового отсека и до главных доков, и – при желании, даже до аварийных челноков. С площадки полностью просматривалось пространство вокруг.

Помимо прочего, это было бы просто драматично.

Что-то не стыковалось, что-то царапалось неправильностью.

Глазное яблоко на столе, координаты кровью, дуэль один на один – это все было очень в стиле Фелиз. Слишком, как будто она пыталась отвлечь Йеннер от чего-то другого.

От чего?

Почему Фелиз появилась так рано? Откуда у нее доступ к системам безопасности? Как давно? Где она достала боевые беспилотники?

Йеннер не удивилась бы, если бы за Фелиз кто-то стоял, но ни одна организация не стала бы так глупо светиться нападением на RG-18.

Если у Фелиз был доступ ко всем системам, зачем было устраивать взрыв в шлюзовом отсеке? Только из-за провокации с карантином?

Будь у нее чуть больше времени, Йеннер смогла бы выяснить, но именно времени Фелиз ей не оставила.

В техблоке наверняка было оружие, но Йеннер не стала его искать – в битве с симбиотиком плети были намного полезнее.

На ладони застыл черный треугольник – разумный металл впитался в тело, но Йеннер не знала, сработал бы щит при атаке. Не собиралась проверять. И ее больше волновало, как передать щит, а не как его использовать. С Фелиз она собиралась справиться сама.

Три минуты – ровно столько пришлось лететь до двадцать второго блока.

Йеннер оставила скайлер внизу. Смотровая платформа у нее над головой казалась игрушечной на фоне космического купола.

Вокруг было очень тихо. Разве что едва различимо гудела вентиляционная система.

На то, чтобы подняться по лестнице на площадку, у Йеннер ушло еще пять минут. Она шла не спеша, демонстрируя, что действительно не привела с собой никаких сюрпризов. Перед глазами висел виртуальный экран, цифры часов все время отвлекали, но не хотелось тратить время на то, чтобы их отключить. Пять минут на то, чтобы разобраться в устройстве автономного щита было ничтожно мало, но Йеннер и не интересовало само устройство. Только как его передать другому носителю.

Черный прямоугольник разумного металла то возникал, то пропадал с ладони. Никак не удавалось его удержать. На последних десяти ступенях Йеннер позволила ему снова впитаться в кожу.

Фелиз ждала ее наверху. Йеннер посмотрела на нее и на многие вопросы получила ответы – и почему Фелиз появилась так рано, и почему действовала настолько напоказ.

Фелиз почти не изменилась – светлые волосы были собраны в хвост под головными плетьми, униформа карателей сидела как влитая. Разве что под глазами залегли тени.

И по лицу вились тонкие зеленоватые нити – некроз тканей. Организм отторгал симбионта.

Йеннер видела такое раньше. Фелиз оставалось не очень долго. Месяц, может быть, год – если бы она постоянно лежала в восстановительной камере.

– Привет, сестренка.

Фелиз Манн пришла не мстить. Она пришла к Йеннер умирать, и, пожалуй, это было намного опаснее.

Фелиз Манн была не из тех, кто собирался умирать тихо.

***

Вернер стоял рядом с Фелиз, и в его эмоциях вопреки всему почти не было боли – адреналин, злость, желание действовать, но не боль. И не страх. Как будто он принял обезболивающее или даже армейский стимулятор.

Фелиз не стала его связывать, даже не контролировала плетьми, но в этом и не было смысла. Без имплантатов и бронекостюма, даже без энерго-скафандра – скорее всего, тот отобрала Фелиз – Вернер все равно ничего не смог бы ей сделать.

Видимо, даже он сам это понимал.

Или его останавливали мигавшие по краям платформы индикаторы портативных бомб.

Йеннер намеренно на него не смотрела. Боялась, что сорвется, если рассмотрит поближе, что сделала Фелиз. Поддастся на провокацию.

Йеннер знала эти приемы. Использовала их сама, когда была в Карательном.

– Какая стадия? – спросила она, подходя ближе. Не видела смысла держать дистанцию.

– Предпоследняя, чтоб ее, – Фелиз склонила голову, с любопытством оглядывая Йеннер. – А ты округлилась, сестренка. Мир тебе к лицу.

Все-таки странно было вдруг ловить себя на том, что все они были так или иначе похожи – и Йеннер, и Фелиз, и Боргес. Мыслили одинаково.

Только кто-то сумел приспособиться к мирной жизни, а кого-то она убивала.

– Мир всем к лицу.

– Не всем.

У Фелиз тоже не было оружия, только имплантаты на концах плетей.

– Отпусти Вернера. Он здесь лишний, – предложила Йеннер, делая еще один шаг вперед. И еще один. Она вымеряла дистанцию. Фелиз тоже это делала.

Йеннер не могла чувствовать эмоции другого симбиотика, но могла ощущать присутствие – льдистое, как будто вытягивающее тепло из воздуха. Фелиз часто ассоциировалась у Йеннер с пустотой, вакуумом.

– Я найду ему применение, сестренка.

– Ты прилетела ко мне. Не трать время на посторонних.

– Меня тут вообще никто не спросит? – поинтересовался Вернер почти скучающим тоном. Злость его окрашивала мир красным, казалась горячей и заполняла всю платформу целиком.

Йеннер хотелось бы попробовать на вкус.

Наверняка и Фелиз тоже.

– У меня, сестренка, на тебя большие планы. Не умирать же не отомстив, правильно? Можем устроить дуэль, – она запрокинула голову вверх, к звездам в куполе и фыркнула. – Это точно будет как в фильме.

– В фильмах злодеи всегда умирают.

Впрочем – они обе это знали – иногда герои умирали вместе с ними.

Фелиз чуть наклонила голову, улыбнулась, рассматривая Йеннер, как будто что-то искала в ее лице, а потом приказала:

– Отключай скафандр.

Она не стала ни разбрасываться угрозами, ни объяснять, что у Йеннер все равно не было другого выбора.

Йеннер нажала сенсорную кнопку на браслете, и скафандр отключился.

Искусственная атмосфера и автономное поле исчезли, и вернулись запахи – запах крови Вернера и едва уловимый аромат гниения, исходящий от Фелиз. Некроз был действительно очень неприятной болезнью.

А ведь Боргес – если бы Фелиз не была военной преступницей, если бы сумела обратиться к нему на ранней стадии – Боргес мог бы это вылечить.

– Мы с тобой устроим дуэль, шестнадцатая. Все как в фильмах, красиво и глупо. Вот только я не в лучшей форме. Хуже ела, меньше спала, чем ты. Мне нужна фора.

Йеннер уже даже догадывалась какая.

– Эй, герой, – Фелиз повернулась к Вернеру, подмигнула, – сейчас твой выход. Сейчас ты подойдешь к этой суке, возьмешь ее за имплантат и будешь резать так, как я тебе скажу. Или мы все тут взорвемся от счастья.

Чувства Вернера вспыхнули сначала страхом – всего на секунду, а потом яростью.

– Нахуй иди.

У него всегда были проблемы с тем, чтобы просто исполнять приказы.

Фелиз досадливо поцокала языком:

– Ты плохо его выдрессировала, сестренка. Совсем растеряла сноровку.

– У него всегда были проблемы с субординацией. Если тебе нужна фора, я обеспечу ее сама.

Йеннер покачала в воздухе наконечником имплантата, заставляя себя дышать размеренно, провела острием по плечу, по ключице.

Симбионт упирался, не хотел причинять вред носителю, но Йеннер все равно могла контролировать свои плети.

Почему-то именно в тот момент ей вспомнился давний разговор с Боргесом. Тогда она только перевелась в Карательный.

«Рано или поздно все ломаются, доктор. Рано или поздно, все говорят», – Йеннер тогда только начинала проводить допросы. Считала, что знает все.

Очень забавляла этим Боргеса:

«Не льстите себе, четыре-шестнадцать. Это миф. Не все ломаются. Есть те, кто умирает раньше».

– Нет, сестренка. Так не пойдет. Мне этого мало. Я хочу настоящую драму. Поэтому ты, герой, – она подмигнула Вернеру, – сейчас подойдешь к этой мрази и будешь ее резать. Как я захочу, и сколько я захочу.

– Обойдешься, сука. Я не стану этого делать. Мне похер на твои угрозы.

Он, разумеется, верил в то, что говорил. Не понимал до конца, что такое Фелиз, и еще не научился ее бояться. Одного вырванного глаза ему было явно мало.

Йеннер его понимала, понимала и никогда, ни при каких обстоятельствах не хотела бы поменяться с ним местами. Но в тот момент речь шла о выживании.

– Вернер, не жалеете себя, хоть меня пожалейте, – сказала она. – Я не хочу здесь умирать. Если Фелиз нужна фора, пусть у нее будет фора, – она заставила себя говорить мягче, – пожалуйста, просто доверьтесь мне в этом.

Фелиз несколько раз демонстративно хлопнула в ладоши:

– Впечатляет. Я даже знаю, как назвали бы наш фильм, сестренка. «Благородство предательницы». Эй, герой, давай я открою тебе секрет: вот эти штуки, которые растут из сестренки, должны ее защищать. Это такой инстинкт. Так что, кто знает, может быть, она сама тебя убьет, когда ты начнешь ее резать.

Фелиз была права, и симбионт действительно мог выйти из под контроля, но Йеннер почему-то не боялась. Почему-то чувствовала, что справится.

Хотя игра была очень в духе Фелиз – она отлично корежила окружающим психику.

– Все будет в порядке, – сказала Йеннер. – Вернер, делайте, что она говорит. Я справлюсь.

Он вздрогнул, словно она его ударила:

– Я не хочу этого делать.

– Я знаю. Но мы не выбираем, если хотим выжить. Я – хочу.

– Отлично сказано, сестренка, – Фелиз улыбнулась и легко подтолкнула Вернера плетью. – Вперед, герой. Будь мужиком.

Он все-таки подошел, встал напротив Йеннер.

Она потянулась плетью вперед, протянула наконечник имплантата.

– Режьте и ничего не бойтесь. У меня высокий болевой порог.

Когда Вернер взялся за плеть, пальцы у него подрагивали. Йеннер стоило большого труда не дернуться.

– Отлично, герой, – похвалила Фелиз. – Теперь давай немного оголим эту суку. Разрежь униформу на груди, прямо по центру.

Вернер подошел вплотную, неловко взялся за воротник.

Йеннер перехватила руку:

– Подождите.

У нее было не очень много времени, чтобы передать щит – и она только надеялась, что это сработает. Ощущение металлического треугольника в ладони появилось и пропало. Йеннер смотрела Вернеру в лицо и надеялась, что он все поймет правильно. Не выдаст себя перед Фелиз.

Он дернулся, но промолчал.

– Вернер, – Йеннер заставляла голос звучать мягко, словно говорила с ребенком, – соберитесь. Чем точнее вы режете, тем меньше крови я теряю.

Фелиз рассмеялась:

– Да, сестренка, ты в этом настоящий профи. Ты рассказывала своему герою, как мы резали берлинцев? Знаешь, герой, вы, берлинцы, визжите как свиньи, если правильно взяться за дело.

– Мне это нихрена не интересно, – огрызнулся он и все же провел наконечником, разрезая униформу.

– Ниже, герой, ниже. Здесь все свои, незачем стесняться. Может быть, я даже разрешу тебе пощекотать эту суку между ног. Вряд ли тебе раньше это доводилось. Сестренка такая жадная.

Вернер стоял к Фелиз спиной, и в его чувствах злость мешалась со страхом. Не за себя. За Йеннер.