Текст книги "Оборотень (СИ)"

Автор книги: Ольга Чигиринская

Соавторы: Галина Липатова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Надо все-таки встретиться, надо договорить… И когда Валера в очередной раз позвонил, она не стала отклонять звонок, а ответила.

– Ты где? – спросил он сразу.

Ему даже в голову не пришло, что она может пойти на работу. Смешной.

– Тебе не нужно это знать, – суровым голосом ответила она.

– Таня… Танечка, нам очень-очень нужно поговорить.

– Я сейчас не могу. Приходи в половине седьмого в сквер за кинотеатром, где трамвайное кольцо.

– А раньше – никак?

– Нет.

– Хорошо, я буду… Только, Таня, ты если что – сразу звони мне, хорошо? Сразу же.

– Если – что?

– Что угодно. Неважно.

– Ладно, пока, – она отключилась, положив телефон в карман.

И тут её словно холодной водой окатили. Чувство было, словно кто-то пристально смотрит ей в спину.

Она повернулась к забору и увидела незнакомого мужчину. Он стоял, подпирая дерево, на другой стороне пешеходной дорожки, проходившей мимо забора детсада. И смотрел на неё как-то странно. Пристально, словно изучал. Уличные приставалы так не смотрят, они ищут контакта глазами. А этот его специально не искал, но и взгляда не отвел, когда Татьяна посмотрела в упор. Улыбнулся и сделал рукой движение у головы, словно хотел отдать честь, но тут же передумал. И продолжал стоять, смотреть, не переменяя позы.

Лицо у него было… вот ведь, обычное самое лицо, а все-таки какое-то неприятное. Недоброе. Словно он пустой изнутри.

Настроение мгновенно испортилось. Таня, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, позвала:

– Дети! Дети! Идем в группу! Построились, давайте!

– А почему? – задал вопрос щекастый Петя, заслуженный почемучка. Таня вздохнула:

– Дождик будет. Идем.

– Татьяна Иванна, а почему тот дядя на нас смотрит? – вопросил Петя, заметивший мужчину. Таня вздрогнула. Мужчина, услышав громогласный вопрос малыша, отлип от тополя и неторопливо пошел по дорожке прочь.

– Не знаю, Петя. Может, просто решил постоять отдохнуть, – Таня подняла корзинку с игрушками, куда дети уже ссыпали все мячики, ведерки и совочки. – Идемте. Я почитаю вам сказку.

– А какую? – спросил кто-то из девочек.

– Про Красную Шапочку, – механически ответила Таня.

– Да ну-у, – разочарованно протянул Петя. – Я её и так знаю. Там в конце пришел охотник и освободил бабушку и Шапочку.

– Да-да, – хором согласились несколько девочек. – Татьяниванна, а можно про Аленький цветочек?

– Можно… – убедившись, что все дети построились и все игрушки оказались в корзине, Таня направилась ко входу в здание. На всякий случай огляделась, но мужчины нигде в пределах видимости за забором не было.

* * *

Первое, что бросилось в глаза при входе в автомастерскую – это решетка из водопроводных труб с кранами. Ярослав настолько не ожидал увидеть нечто подобное здесь, что даже моргнул. Секундой позже осознал, что это не просто решетка – это «кенгурятник», установленный на белый фургон «мерседес». Его собственный фургон – судя по номеру. Собственно, свой фургон Ярослав только по номеру и опознал. Потому что кузов чьи-то очумелые ручки расписали аэрографией на сантехническую тему, на крыше торчали большие фары, как на джипе, ну, конечно, «кенгурятник» и обтекатели с рассекателями.

Ярослав повернулся к механику:

– Захар Захарыч, это… это что вообще?

Тот, широко улыбаясь, развел руками:

– Сюрприз! Твой друган сказал, что это тебе на днюху подарочек. Полный фарш с рекламой.

– Какой ещё друган? – нехорошо прищурился Ярослав, впрочем, он уже догадался, кто этот «доброжелатель».

– Ну, он не назывался. Такой молодой, прилизанный, носатый.

Ярослав обошел фургон, зачем-то попинал колесо и мрачно спросил:

– Сколько я должен?

– Да ты чё, всё оплачено, я ж сказал, – удивился механик. Ярослав пристально на него посмотрел:

– Точно оплачено?

– Мамой клянусь, – стукнул себя в грудь механик. Ярослав вздохнул, отпер дверцу и забрался на водительское сиденье:

– Ладно. Спасибо. Ну, счастливо…

И вырулил на улицу.

Рядом на сиденье возник призрак матери.

– Это те сволочи заплатили, – сказала она, разглядывая «обновку» – ароматизатор на торпедо в виде императорской короны.

– Я понял, – сквозь зубы сказал Ярослав.

– Куда теперь? Домой?

Ярослав кивнул.

– Вещи собрать, – сказал он. – Помогу пацану жену вывезти – и ноги моей не будет в этом городе.

* * *

Из детского сада выйти можно было либо через ворота, либо через калитку. Таня обычно ходила через ворота – так к остановке ближе. Но сегодня у ворот мог дежурить тот странный человек – ведь не просто так он приходил. Таня сама не понимала, почему боится его, но боялась. И она пошла через калитку.

Сделав крюк, она вышла не к той трамвайной остановке, где садилась обычно, а к следующей. Сквер на кольцевой, в котором сейчас её должен был ждать Валера, был удобной перевалочной точкой: четвертым троллейбусом оттуда можно поехать домой, а седьмым трамваем – к маме.

С мамой она поговорила, но бегло, ничего не уточняя. Мама Валеру не одобряла – деревенский парень с аграрным техникумом за плечами не был зятем её мечты, но ей хватало такта принимать его, и сейчас хватило такта не язвить на тему «А я тебе говорила!» Таня ещё не знала, что скажет ей вечером – это зависело от Валеры.

Подъехал трамвай. Таня заняла место поближе к задним дверям, ехать-то всего три остановки. На конечной кто-то протянул ей руку, совсем как Валера, и она приняла эту руку, не задумываясь; лишь когда пальцы сжались капканом, поняла, что это не Валера, а тот сегодняшний соглядатай – но было уже поздно.

Таня попыталась сопротивляться, но куда там: незнакомец держал крепко и упорно волок её к скамье, что терялась в зарослях сирени. Усадил, сунул в руки сумку и стал напротив, колено в колено, чтобы ей не подняться.

– Добрый вечер, Татьяна.

Приветствие прозвучало буднично-вежливо, будто случайно старую знакомую встретил – и от этого сделалось совсем страшно. Затравленно оглянувшись, она поняла, что бежать некуда: справа и слева от скамейки густые кусты, прямо перед ней стоит этот мужик, позади – кирпичная стена, ограждающая трамвайные пути… Таня вцепилась в сумку и, стараясь, чтобы голос не дрожал, сказала:

– Кто вы такой?

– Неважно, – ответил мужчина. – Не бойтесь. Если вы послушаетесь, вам ничего не будет.

– Я не понимаю… чего вам надо? – Таня снова посмотрела по сторонам. Как назло, в сквере никого не было. Мужчина спокойно продолжил:

– Ничего особенного. Меня, собственно, интересует ваш муж.

«Бандиты… – мелькнуло у Татьяны, и она похолодела. – Это бандиты. Валера наделал долгов или у него захотели отобрать дело, или…».

– Я не знаю, где он, – поспешно сказала она. – Я от него ушла.

– Правильно сделали, – рассудительно сказал незнакомец. – Вы уже в курсе, что он чудовище?

– Что?

– Оборотень. Волк в человечьей шкуре.

«Они все сошли с ума», – тоска и ужас разливались по солнечному сплетению.

– Что вы несете? – проговорила она.

– Я понимаю. В это трудно поверить. Да можете и не верить, главное – донесите до него мысль, что он должен убраться из города. Кстати, вы беременны от него?

Таня рефлекторно прикрыла живот рукой.

– Это не ваше дело.

– Мое. Я поставлен следить, чтобы животные в облике людей не засоряли город. Если вы собираетесь родить щенка, то вам придется убираться тоже. Но мой вам совет: сделайте аборт. Даже если родится девочка, она передаст заразу потомкам.

– Вы с ума сошли?

– С ума сошли вы, если хотите выносить и родить щенка, – теперь этот человек был по-настоящему страшным, он говорил кошмарные вещи самым будничным голосом, как будто справку о составе семьи выписывал или накладную диктовал. – Если уже поздно для аборта, можно ещё сделать искусственные роды. Или дождаться обычных и придушить выродка подушкой. Я могу вам помочь в этом, если хотите. Я понимаю, сантименты, гормоны, но русская женщина не должна плодить выродков.

– Вы ненормальный! – Таня хотела встать, но незнакомец сильным толчком отправил её на скамейку.

– Вы уйдете отсюда, когда я это позволю.

Таня всхлипнула от ужаса.

За оградой прогрохотал очередной трамвай. Таня поняла, что если закричит – то вряд ли кто-то придет ей на помощь…

– Эй, ты, – послышался голос в конце аллеи. – А ну, отвали от моей жены.

Между зарослями сирени стоял Валера. Слегка сутулился, сжатые кулаки оттягивали карманы пиджака. Очень грозным и сильным выглядел он, однако незнакомец лишь улыбнулся, и что-то щелкнуло в его руке.

Валера сначала шатнулся назад, потом попытался сделать шаг вперед – и сложился пополам. Таня почувствовала запах пороха и увидела в руке незнакомца пистолет с глушителем.

Крик родился в ней сам собой, завибрировал в горле, но кто-то легко перемахнул через забор и, приземлившись сзади, стиснул Танино горло наманикюренной рукой.

– Тц-тц-тц, нехорошо так шуметь в общественном месте, – промурлыкали у неё над ухом. Таня почувствовала приторный запах духов, и от этих двух запахов, пороха и духов, её стошнило.

– Фу-у! – руки немедленно отпустили, Таня упала на колени на гравий. – А под оборотнем лежала – не блевала?

Валера не умер. Он ворочался, пытаясь подняться, и гравий хрустел под ним, подплывая кровью. Одна рука вытянулась вперед и сжималась судорожно, взрывая в пыли и щебенке борозды.

И Таня видела ясно, как в бинокль, что эта рука покрывается густой шерстью и на ней отрастают когти.

* * *

– Кошмарить оборотней? – Лидия кисло усмехнулась.

– Ну да. Генрих обещал, будет весело. Они с Гретой задержат блохастого и его сучку до темноты, а потом мы немножко поиграем.

Лидия поморщилась. Это времяпрепровождение казалось ей идиотским. Ради него не стоило просыпаться засветло, глотать подогретую консервированную кровь и тащиться куда-то на другой конец города. Это для глупого молодняка вроде Жанны, а не для неё, солидной ведьмы с двухсотлетним стажем.

Но для вампиров в зачет идет только стаж, отсчитанный с начала обращения. А этого стажа у Лидии было – без году неделя. От неё ожидали подчинения, и она, скрепя сердце, подчинялась.

– Я только ванну приму, – сообщила она, и Жанна, кивнув, завалилась в кресло, приготовилась ждать.

* * *

Валера не умер. И не превратился в волка. Он сделался кем-то вроде питекантропа, какими их рисуют в книжках – кряжистый, черный, лохматый, длиннорукий.

Он вскочил и швырнул пулю обратно в незнакомца. Потом бросился вперед, сшиб чужака с ног, выбил из рук пистолет, швырнул об стену приторную когтистую тетку, перехватил Таню за талию, одним движением забросил себе на спину и помчался прочь огромными скачками. Немногочисленные прохожие шарахались во все стороны, пока он не нырнул в лабиринт гаражного комплекса.

Таня не успела разглядеть, каким стало его лицо. Заметила только черную шерсть, белые клыки и яркие изжелта-зеленые глаза.

Что самое удивительное – она так и не выпустила сумку. Зато уронила туфлю.

В первые секунды этой скачки она не чувствовала ничего, кроме огромного облегчения и дикой радости, что Валера прибежал, успел, спас, и что он жив, не застрелен, и что он… да, что он оборотень, такой замечательный оборотень, сильный и ловкий, и от него так чудесно пахнет псиной!

Но прошло совсем немного времени – и у неё заболел живот, упирающийся в Валерино плечо, и она поняла, что дышать ей трудно не от радости и не от страха, а от дикой тряски.

– Валера! Валер, отпусти меня, я сама побегу! – она похлопала его по спине и он остановился. Широкие бока ходили ходуном, и вроде бы Валеру слегка пошатывало.

Они находились между гаражами на спуске; справа высилась опора ЛЭП, слева сбегали с холма корпуса вагоноремонтного завода.

– Опусти меня, – вновь попросила она, и Валера опустил. Отвернулся, чтобы она не видела его лица.

– Да брось ты, – Таня взяла его лицо в свои руки, поцеловала в черный собачий нос. – Дай я посмотрю, куда тебя ранило.

Найти маленькую входную дырочку под рубашкой и шерстью было непросто. Тем более, она почти заросла. Даже перевязка не нужна.

– Свинцом стреляли, – речь Валеры была ещё не совсем внятной, челюсти ещё не приняли прежний вид. – Попугать хотели, сволочи.

– Валерчик, кто они? – отняв руку, Таня увидела на пальцах шерсть – Валера начал стремительно линять.

– Упыри. Вампиры. Танюха, нам сматываться из города надо.

– Конечно, конечно, – она снова погладила мужа по лицу. Снова между пальцев осталась шерсть.

– Сейчас один мужик подъедет и увезет нас, – Валеру крупно трясло. – Только надо до Семеновской трассы добраться.

Таня кивнула. Семеновская трасса проходила по набережной, только балку пересечь. И эта дорога между гаражами была самой короткой, напрямик. Однако ей мгновенно пришло в голову – и, поглядев Валере в лицо, она поняла, что он о том же думает, – что эта же дорога и является самой пустынной, пролегает через заросли незастроенной и ничьей земли под ЛЭП.

– Солнце уже низко, – сказал Валера. До полного заката осталось ещё много времени, но в балке между холмами уже залегла плотная тень.

Но, с другой стороны, босая женщина и заросший, залитый кровью мужчина – тоже, кстати, босой – неизбежно привлекут к себе внимание на людных улицах, а обход балки займет не меньше получаса.

– Все равно лучше напрямик, – сказала Таня. – Побежали!

Они бросились вниз под гору – с той скоростью, на какую только были способны раненый и беременная, босые, по выщербленной бетонке. Потом бетон кончился, бежать по утоптанной земле стало легче. Таня, правда, наступила на бутылочный осколок, но обошлось, кожу он не пробил.

Внизу балки протекал загаженный ручей. Валера перенес Таню через него на руках. Дальше дорога пошла в гору, и довольно круто. Таня запыхалась, матка превратилась в какой-то напряженный шар, словно туго надутый мяч запихали в живот. Что-то толкалось внутри, но были это первые толчки ребёнка или кишечник шалил с перепугу – она не могла понять.

Потерпи немного, маленький, тихо просила она. Потерпи, солнышко, бедный мой щеночек. Ты ещё и родиться не успел, а тебя уже так ненавидят…

Когда грунтовка сменилась асфальтом, а вдоль дороги появились фонарные столбы, Таня решила, что они уже спасены.

И тут им заступили дорогу…

* * *

– Далеко ещё? – спросила Жанна в мобильник. Он что-то прошелестел в ответ, и Жанна передала Лидии:

– Тут на кольце свернем, нужно Генриха подобрать.

Лидия повела плечом. Генриха так Генриха. Подобрать так подобрать. Она, что называется, спала в оглоблях, куталась в глухую черную шаль и никакого энтузиазма насчет травли оборотней не испытывала.

Генрих, к её удивлению, оказался человеком. Хотя чему тут удивляться, как бы вампир выслеживал оборотня днем?

– Объезжай по второй Колхозной, – сказал он Жанне. – Эти красавцы рванули напрямик через балку, Грета жмет их сзади, а мы выйдем наперерез.

В руках у Генриха был пистолет с глушителем. Лидия отметила также некоторый непорядок в одежде – куртка надорвана и запылена.

Жанна засмеялась и, не щадя поворотного механизма и подвесок, погнала машину по разбитым улицам.

Свернув на Семеновское шоссе, Жанна вырулила на еле заметный поворот: пешеходная дорожка в балку. Это, конечно, запрещалось правилами, но когда вампиры считали, что правила писаны для них?

Узкую дорожку машина закупорила почти полностью. У Лидии это даже пожатия плечами не вызвало: какой смысл, вервольфа ведь хлебом не корми, дай побегать по пустоши. Но когда жертвы показались в конце тропы, задумка стала понятна: женщина хромала и вдобавок была беременна.

– Повеселимся! – Жанна вышла из машины и захлопнула дверь. Лидия нехотя последовала её примеру.

Из кустов появились ещё вампиры – одетые в темные глухие «дневные» костюмы, на ком – понтовые мотоциклетные кожанки с закрытым шлемом, на ком – нелепые треники и худи с большими капюшонами… Они окружили пару вервольфов со всех сторон.

– Ну что, – снизу по тропинке неспешно поднималась кудрявая блондинка в готическом платье, – возобновим беседу об аборте?

За спиной блондинки двигались ещё трое. Вервольф пригнулся и глухо зарычал. Он не собирался сдаваться без боя, но Лидия оценила его шансы как нулевые. Вампиры ненавидят оборотней, не в последнюю очередь потому, что оборотни лучшие бойцы. Но против восьмерых вампиров и вооруженного человека (себя Лидия не посчитала, потому что драться не собиралась) вервольф никогда бы не выстоял.

Двое вампиров бросились к женщине и схватили её за руки. Вервольф рывком повернулся к ним – но когти вампира сжались на горле его жены, и он умудрился остановиться посреди прыжка. Женщина попыталась кричать, ей зажали рот.

– Это будет не больно, – продолжала блондинка. – Нет, я соврала, больно. Но быстро. Один пинок – и все, – она засмеялась, ещё несколько вампиров с ней.

Лидия не разделяла пристрастия к тупым шуткам. Ей не нравилась эта девица. Но вервольф оказался тоже не особенно умен.

Он полностью трансформировался, одним прыжком достал до вампирки и зубами вырвал ей горло.

* * *

Вампиры тут же оставили Таню и кинулись на помощь компаньонке. Таня, упав на задницу, быстро отползла к краю дорожки, попыталась встать, но ноги не слушались.

Вампиры набросились на волка, размахивая цепями и дубинками. Таня закричала, вторя вою Валерия.

Драка кончилась быстро: вампиры просто задавили числом, а Валера не успел выпутаться из обрывков рубашки. На него с гадким гоготом надели строгий ошейник, а конец поводка привязали к фонарному столбу. Он пытался вырваться, но шипы впивались в шею. Таня бросилась к нему, обхватила его за лохматое туловище и попробовала держать так, чтоб он не рвался и не причинял себе боли, но он был слишком силен. Вампиры сгрудились кругом, свистя и улюлюкая, тыкали палками в его морду и туловище. Таня попыталась закрыть собой Валеру, но он извернулся и подмял её под себя, припал на окровавленные лапы и утробно зарычал.

А потом…

Так обычно бывает в кино – в самый беспросветный и черный момент на помощь приходит кавалерия, и солнце бьет в глаза воинству Тьмы, и орки бегут, роняя щиты и копья.

Ну, поначалу примерно так и вышло. Белый фургон, расписанный разноцветными трубами, с треском проломил подлесок и пнул «кенгурятником» машину, загородившую выход. Машина кувыркнулась вниз по склону, какая-то вампирка заверещала, придавленная, остальные шарахнулись в стороны.

Ярослав, не заглушая двигатель, выскочил из кабины и сделал четыре выстрела по вампирам, окружавшим Татьяну и её волка. Освященная соль надолго вывела тварей из игры. Ещё один попытался напасть сзади, перепрыгнув фургон, но Ярослав поймал его в полете за ногу и приложил о все тот же кенгурятник. Остальные вампиры замерли, окружив фургон, а Татьяна принялась, ломая ногти, развязывать брезентовый поводок, которым Валеру привязали к столбу.

Ярослав медленно поводил стволом перед собой, прижавшись спиной к стене фургона и прислушиваясь к тому, что происходит за машиной. Вампиры умели двигаться тихо и рады были считать себя выше всякого закона – но законы физики для них никто не отменил: взрослый человек не мог бы вспрыгнуть на крышу без звука и сотрясения.

– Таня, в машину, быстро, – скомандовал Ярослав. Кто-то из вампиров дернулся было к ней, но охотник рыкнул:

– Стоять!

Завывания четверых, вкусивших освященной соли, и пятой, придавленной своей же тачкой, придавали дополнительный вес его словам и тону, хотя, казалось бы, куда уж.

От вампирки, которой Валера вырвал горло, осталось только готическое платье с капюшоном и пара летних ажурных сапожек, присыпанных прахом. А, да, деятель с пистолетом оказался не вампиром, а человеком. Впрочем, заряд соли и человека из строя прекрасно выводит…

– Я знаю, о чем вы думаете, – Ярослав запустил левую руку в карман и нащупал горсть патронов. – Вы думаете, что это за дробовик и сколько в нем осталось зарядов. А вы лучше поду…

– Один! – взвыл Генрих. – Один заряд, гандон! Взять его!

И вампиры бросились на Ярослава все одновременно.

Он разрядил последний патрон в чью-то оскаленную рожу, а дальше пришлось орудовать стволом и прикладом.

Это было нелегко, избитое тело слушалось плохо, и, хотя спину прикрывал фургон, пятеро упырей вышли из игры, а трое сильно тормозили из-за своих травм, все шло к тому, что история повторится в худшем варианте – на сей раз его серьезно искалечат, а если он сдохнет постфактум, так Сильвестр лишь руками разведет: о том уговора не было, верно?

Ярослав уже света белого не видел, отбиваясь из последних сил, как вдруг стало просторнее. Когда в глазах прояснилось, он увидел, что оставшиеся вампы валяются кто где, а Валера в состоянии полутрансформации, с окровавленной пастью и полными горстями чьих-то кишок, корчится в двух метрах от машины.

Кишки в руках Валеры рассыпались прахом.

– Таня, тащи его в фургон! – заорал Ярослав, перезаряжая «Байкал». Нужно было смываться как можно быстрей, пока вампиры не пришли в себя для второго раунда.

– Десять лет, – проворчал он, забив последний патрон. – Десять лет мечтал процитировать «Грязного Гарри», а вы все испортили, суки. Ненавижу.

Таня втащила мужа в фургон и захлопнула дверь. Ярослав влез боком на водительское место, переложил дробовик в левую руку и собрался было тронуть машину с места, когда услышал из зарослей, уже почти полностью погруженных в темноту:

– Погоди.

Он узнал голос Сильвестра и скрипнул зубами.

– Чего тебе, сволочь? Ещё не наигрался?

– Успокойтесь, прошу вас, – главупырь медленно выступил из тени. – Я здесь для того, чтобы остановить миньонов и объявить, что передумал. Вервольф и его щенок могут жить в городе. Все слышали?

– П… почему? – прохрипел Генрих.

– Я так решил, – пожал плечами Сильвестр. – Расходитесь.

– Он Грету убил! – заскулил кто-то. – Убил, псина вонючая! И Толика!

– У вас был шанс, – жестко сказал Сильвестр, и Ярослав ощутил давление его воли. – А теперь все прочь. Вечер ещё молод, восстанавливайтесь.

Вампы рассосались. Ярослав усмехнулся глупому каламбуру.

Сильвестр остался.

– Зачем ты здесь? – спросил он, подходя почти вплотную. – Тебя же попросили уехать.

Ярослав подумал, прежде чем ответить. Было несколько причин, но Сильвестру имело смысл назвать не главную, а лучшую.

– Ты меня напугал, – сказал он.

Сильвестр чуть двинул бровью, обозначая удивление.

– Ты меня напугал, – повторил Ярослав. – Я от мысли, что меня могут всерьез искалечить, приссал, извини мой французский. И настолько сам себе не понравился, приссавший, что понял: лучше быть искалеченным, чем запуганным. Передай своим жополизам, что они могут мне ноги переломать, могут почки опустить – но пока я жив, я за ними приду, с дробовиком и колом. А не смогу идти – приползу. Понятно?

– Понятно, – вампир улыбнулся, и Ярославу немедленно захотелось высадить в эту улыбочку заряд освященной соли. – Ну, а настоящая причина?

– Да пошел ты, – Ярослав положил дробовик на колени, хлопнул дверью и дал задний ход.

В перегородку робко постучались.

– Давайте… давайте поедем к нам! – попросила Татьяна.

– К вам, конечно. Куда ж ещё, – и Ярослав вывернул руль.

* * *

Потом они сидели на кухне. Таня обрабатывала свежие ссадины Ярослава и заново бинтовала ребра эластичным бинтом. Раны Валеры зажили сами собой, ему только душ осталось принять.

– Может, все-таки уедем? – спросила Таня. – В Вовчуги ваши. Я придумаю что-нибудь. Научусь картошку сажать…

– Нет, – Валера хотел грохнуть кулаком по столу, но, спохватившись, разжал ладонь и опустил её на стол медленно, хоть и твердо. – Никуда мы не поедем. Не будут эти бледные поганки мне указывать, где жить.

– Ты опять не головой думаешь, а… хвостовой частью, – тихо проговорил Ярослав. – Весь на эмоциях: мне запрещают, а я буду назло. У вас ребёнок должен родиться, думай, как он жить будет, если тебя искалечат или грохнут.

– А ты меня не учи! Сидит тут, понимаешь, весь в бинтах, и учит осторожному поведению.

– У меня нет ни жены, ни детей! Потому что не место на войне женщинам и детям! Послушай жену первый раз в жизни, вот засунь свою гордость мужицкую в карман и послушай женщину, которая твоего ребёнка носит! Женщину, которую из-за этого упыри сегодня чуть не затравили!

Валера опустил голову и сидел так молча примерно с минуту. Потом подошел к жене и обнял её.

– Как ты скажешь, так и будет, Таня. Решай.

Татьяна поцеловала его. Потом поверх его плеча посмотрела на Ярослава.

– Я передумала. Остаемся мы.

Ярослав закатил глаза и сам зарычал не хуже волка.

– Таня, сейчас не тот момент, чтоб мужу приятное говорить…

– А я и не ему говорю! – Таня выступила вперед. – Я люблю его, да. И я напугалась сегодня. Но когда этот… Когда он сказал, что я ношу не ребёнка, а щенка… Да не буду я жить по его указке! И дети мои не будут! А детей у меня будет – много! Ну и пусть они волки наполовину – не шакалы ведь, не гиены! Мы им ещё покажем, где раки зимуют!

Она замолчала и перевела дыхание. Потом продолжила своим обычным тихим голосом:

– А вы, если хотите, живите с нами, Ярослав. У нас комната свободная есть. Небольшая, но ведь лучше, чем та каморка, что вы снимаете. И место есть во дворе для фургона…

Ярослав покачал головой.

– Спасибо, но… я не один.

– Как? Вы же сами сказали, что ни жены, ни детей у вас…

Из тени медленно проступила Ольга. Видимо, решила, что после оборотней и вампиров Татьяну уже ничто не вышибет из седла, но здесь вышла осечка.

Таня упала в обморок.

* * *

Совместными усилиями вампиры вытащили машину из оврага и поставили на колеса. Она осталась на ходу – вот только задняя дверь несла на себе мощный отпечаток «кенгурятника», и окно вылетело.

К Сильвестру подковылял раненый Генрих.

– Почему? – спросил он.

– Потому что я просил закошмарить вервольфа, а не беременную женщину.

Генрих задохнулся от всей нелепости этого объяснения. В его – и, насколько он знал, Сильвестра – системе убеждений жена вервольфа не могла быть беременной женщиной, только щенной сукой. Разве что она по неведению дала вервольфу, но тогда она должна раскаяться и избавиться от выродка, а раз нет, так о чем разговор? Вервольфы – извечные враги, их кровь безвкусна и бесполезна, они не поддаются гипнозу, и, что хуже всего – могут биться с вампирами на равных. Как таких тварей терпеть, если не загнав в самые дальние бебеня в резервации?

Ну и самое главное: любому ясно, что вернейший способ закошмарить хоть человека, хоть вервольфа – это давить на близких. И баба с пузом ещё лучше, чем просто баба, а если дети есть – то и совсем хорошо. Чего вдруг Сильвестр так размяк?

Генрих чувствовал, что это звенья одной цепи – сначала Сильвестр сам перестал пить кровь до смерти клиента, потом заставил так же воздерживаться весь клан, а теперь вот миндальничает с вервольфами…

Он не стал спорить. Он работал, как все ренфилды, за обращение, за бессмертие, принятие в клан. Ссориться с мастером в таком случае – поступок неразумный до крайности.

Но если мастер внезапно спятил – то стоит ли добиваться карьеры именно под его началом? Как опытный ренфилд, Генрих знал, что новообращенный утрачивает значительный кусок свободы воли – он не может сознательно нарушить запрет мастера или покуситься на его жизнь.

За одним исключением: если мастер не собирался его обращать. Если цель вампира была убить тебя, но ты вырвался и сам испил его крови – тогда ты наследуешь все. Его силу, его клан, его территорию. По праву победителя.

Эта простая и ясная мысль накрыла Генриха с силой откровения. Он был настолько ею захвачен, что даже боль от разъедающей раны соли отступила на время: пока он ренфилд на службе вампира, он может уступать ночным в силе, скорости и выносливости – но сохранять свободу воли. А значит, добиваться своих собственных целей.

Не целей Сильвестра Сиднева.

* * *

День прошел ужасно.

Нет, со стороны все выглядело нормально – она приняла двух клиентов и провела скайп-сессию, денежка вовремя капнула на счёт, и если бы кому-то из сегодняшних клиентов сказали, что терапевт в это время думает «гнать меня ссаными тряпками из профессии», те бы сильно удивились.

Но терапевт именно так и думала – и ничего не могла с этим поделать. Даже хороший чай не помогал.

«Раз не разбираешься, то и не надо было лезть во всю эту чертовщину», – зудело Суперэго.

«Умереть! Уснуть! И видеть сны!» – хныкало Ид.

Эго материлось сквозь зубы и отбивалось на два фронта, умудряясь одновременно вести сеансы.

Когда за последним клиентом закрылась дверь, Инга послала СМС Вале – приходи, чаю попьем.

Валя ответила: «Не могу, клиент».

Все один к одному. Инга заварила улун со вкусом молока и земляники.

Она знала, что для оборотня все закончилось относительно хорошо. Что Ярик разогнал тварей, а Сильвестр отменил свой приказ о преследовании…

И что если бы не она – семья не подвергалась бы опасности, а Ярославу не пришлось бы в очередной раз рисковать жизнью.

– Да ладно тебе париться, – в клиентском кресле возникла Ольга. – И на старуху бывает проруха. Дай чай понюхать.

Инга застонала про себя. Стоило наедине с собой немного отпустить тормоза самоконтроля – и на тебе, черти принесли призрака.

– Откуда вы знаете, по поводу чего я «парюсь»? – она чуть отодвинула чашку от себя и, призрак погрузил лицо в прихотливую вуаль пара. Прикрыв глаза, Ольга издала короткий стон наслаждения. Вот кто «парится» на самом-то деле.

– Да у тебя все на лбу написано, – Ольга откинулась в кресле. – Ну правда, не переживай ты. Он сейчас придет.

– Кто?

– Ну, Ярик же. Ты, кстати, видела, как ему машину отремонтировали? Ой, посмотри. Цирк приехал, называется.

В дверь постучали.

– Войдите, – устало сказала Инга.

Ярослав перешагнул порог. Выглядел он лучше, чем вчера, хотя цветовая гамма на лице стала вроде бы даже ярче.

Ольга мгновенно исчезла.

– Добрый день. Я… я тут нахамил вам вчера. Извиниться пришел.

– Да нет, ничего такого страшного вы мне не сказали…

«Ничего такого, что я не сказала сама себе…»

– Я сказал вам глупость. Потому что глупо от вас требовать компетентности там, где её по определению быть не может. Об этом мире мало кто знает – кроме тех, кто в нем живет. Ну и нас, охотников. Если мы не делимся знаниями, то как можно требовать знаний от других…

– Так вы пришли, чтобы… поделиться знаниями?

Ярослав кивнул.

– Что, прямо сейчас? – по правде говоря, Инга не готова была вести конспекты вот тут же, не сходя с места.

– Нет… то есть, как хотите.

Инга достала с нижнего яруса столика ещё одну чашку.

– Садитесь, поговорим.

Телефон проиграл первые такты заставки к сериалу «Кости». Инга внутренне похолодела, но на вызов ответила.

– Инга Александровна? – сказала трубка голосом Сильвестра.

– Да, я вас слушаю.

– Я понимаю, как звучит эта моя просьба, но… давайте возобновим наши сеансы. Я пришел к выводу, что был неправ. Я велел оставить оборотня в покое…

– После того, как ваши… горлохваты угрожали его жене?

– Это была ошибка.

Инга вскочила, чуть не опрокинув столик и чай на Ярослава.