Текст книги "Стоит только расхотеть (СИ)"
Автор книги: Ольга Андреева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
21
Димка сидел в кабинете отца и уже два часа слушал про экономические показатели компании. Ему было скучно. Так и не увлекся за эти годы сухой экономикой. Внимание его, мало-помалу, стало рассеиваться, и он сам не заметил, как ушел в свои мысли. А мысли его все вертелись вокруг Вики. Он понимал, что времени немного: всего каких-то две недели до возвращения Женьки, да месяц до свадьбы. Черкасов был в растерянности. Он не знал даже с чего начать. Если бы она только согласилась его выслушать! Димка же ясно видел, что Вика к нему неравнодушна. Только как же пробить тот щит холодной вежливости, которым она защищалась от всех его попыток сблизиться? Очевидно, она не просто так тогда ушла. Знать бы, что ей наговорил отец, но ведь не скажет… Стоп! Если не скажет Вика, можно выпытать у папочки. Димка кинул быстрый взгляд в сторону Черкасова-старшего. Тот сидел во главе длинного стола, как всегда спокойный и сосредоточенный. Димка так и не смог примириться с ним за время, что они работали вместе. Да, он стал «путевым сыном», да Виктор Григорьевич все чаще и чаще посматривал на него с гордостью. Но в глубине души, Димка так и не смог его простить. И даже, смешно сказать, все еще мечтал уйти от него и работать с кем-нибудь другим, а то и вовсе на себя. Однако, он отдавал себе отчет, что пока это было невозможно. Счастье еще, что еженедельные ужины в таком неуютном и уже чужом для Димки доме не вменялись больше ему в обязаность. Теперь ему приходилось появляться там не чаще раза в месяц. И он был этому несказанно рад.
Однако, придется, наверное, принебречь своим удобством и навестить старика в его родовом замке. Димка вздохнул и тряхнул головой, отгоняя непрошенные размышления. И вовремя. Потому, что Черкасов – старший, уже некоторое время наблюдавший за сыном, неожиданно спросил:
– Дмитрий Викторович, а что там с нашими инвестициями? – поинтересовался он. – Будет, в конце-концов, принят проект комплекса отелей, или нет?
– В данный момент, Виктор Григорьевич, мы конструктивно работаем с компанией «Колизей» в этом направлении. Думаю, к концу недели, все трудности будут улажены… Завтра у меня назначена встреча с архитектором.
– Очень хорошо. Вот господа, вам пример того, что будет, если бездумно инвестировать в фонды. Если бы не наше оперативное вмешательство, заслуженных прибылей пришлось бы ждать до Второго Пришествия. Ну что ж, а теперь перейдем к обсуждению плановых показателей на второе полугодие…
После собрания Димка дождался пока все выдут из кабинета отца, прикрыл дверь, и, почему-то сильно волнуясь под его вопросительным взглядом, попросил разрешения прийти сегодня вечером на ужин. Черкасов старший вопросительно приподнял бровь. Он, явно, не ожидал такого поворота событий. Чтобы вечно обиженный, до черта гордый и упрямый Димка сам попросился на ужин? Однако взгляд его заметно потеплел. Неожиданно для Димки Виктор Григорьевич тепло улыбнулся и ответил:
– Конечно можно, сынок. Я тебя жду.
– Тогда до вечера. Я буду у тебя в восемь.
Роскошная столовая в особняке Черкасовых ничуть не изменилась. Димка сел за стол и оглядывался в ожидании отца и мачехи. «Хоть бы госпожа Черкасова ремонт затеяла, что ли»– с раздражением думал он – «Ведь чем-то она должна была заниматься все это время».
Горничная еще расставляла на столе приборы, когда в столовую вошел отец. Он выглядел уставшим, и Димка, против воли, даже пожалел его. Однако не дал себе возможности жалеть слишком долго. В конце-концов, папа сам виноват. Он сухо поприветствовал Черкасова-старшего.
– Мариша, сегодня накрой на двоих – кивнул Виктор Григорьевич горничной. – И да, принеси вина. Сын не часто балует меня своими посещениями, так что у нас, в некотором роде, праздник – слова прозвучали с грустной иронией.
– А где же Снежанна Владимировна? Почивать изволят? – холодно поинтересовался Димка
– Нездоровится ей, Дима. Не выйдет она сегодня к ужину. – покачал головой отец
– Тем лучше. Тогда я бы хотел с тобой поговорить об одном давнем деле…
– О, а я – то думал, сыновье прощение на меня снизошло… А ларчик-то просто открывался – ухмыльнулся Виктор Григорьевич. Димка предпочел проглотить эту шпильку. Все-таки отец был прав, да и не время поддаваться эмоциям.
– Я хотел поговорить о Вике
– А, зазнобу свою повстречал? Уж не она ли тот самый архитектор, с кем вы так конструктивно ммм… работаете?
– Не понимаю твоих намеков. Мы с ней, действительно работаем, безо всяких «ммм». – Димке едва удалось взять себя в руки. Я бы, знаешь, и рад был «ммм», да ты наговорил ей что-то тогда. И видеть теперь она меня не желает
– И правильно делает, сынок. Вика – умная девушка. А ты тогда был остолопом. Но сейчас исправляешься семимильными шагами. Я горд тобой – отец вдруг серьезно посмотрел на Димку.
– Спасибо, пап. И все же… Что ты ей тогда сказал?
– Сказал, что ты, пока, мальчик. Чтобы подумала как следует, прежде, чем замуж за тебя выходить. Точно не помню, но что-то в таком духе….
– И больше ничего? – подозрительно покосился Черкасов
– Сказал, что у тебя семь пятниц на неделе, и сегодня ты хочешь жениться, а завтра бросишь…
– Спасибо тебе, отец, душевное…
– Да что я в конце-концов такого страшного сказал? Если девушка тебя действительно любит, то никакие предупреждения ее не остановят. А она ушла. Значит, не любила…
– А ты у нас, значит, образец надежности и мужественности? Ты никогда не предашь и не обманешь? – разозлился Димка
– На что ты намекаешь, Дмитрий? – отец тоже начинал закипать
– Когда умирала мать…
– Когда умирала мать, я повел себя как жалкий трус! – Неожиданно рявкнул отец. Димка даже вздрогнул от неожиданности. – Я не мог беспомощно смотреть, как болезнь отнимает у меня единственную женщину, которую я любил… Я сделал ошибку, и вместо того, чтобы скрасить ей последние дни, сбежал в работу… И я себя никогда не прощу – отец говорил тихим сдавленным от бешенства голосом. – Если бы только было возможно ее вернуть, я бы все отдал, но…
– Пап – тихо позвал Черкасов
– Вон! – Виктор Григорьевич опустил голову на скрещенные кулаки
– Что?
– Я сказал, убирайся вон! – крикнул отец, и Димка не заставил себя долго уговаривать…
На следующий день Димка снова предпринял попытку поговорить с Викой. Они закончили обсуждение спорных вопросов, и Вика уже встала из-за стола, намереваясь уходить, но Димка поймал ее за руку:
– Не отпущу, пока не поговоришь со мной…
– Я уже тебе все сказала, Дим.
– Нет, я не заставляю тебя говорить, просто выслушай.
– Я не собираюсь ничего слушать. Сейчас мое рабочее время, и мне деньги, знаешь ли, не за разговоры платят… Отпусти меня, или…
– Что «или»? Закричишь? – насмешливо дернул бровью Черкасов. – Валяй, кричи, только когда сюда сбегутся все сотрудники из близлежащих кабинетов, не забудь рассказать, что я тебя изнасиловать пытался, а то не ровен час сплетни пойдут – раздраженно прошипел Черкасов.
Только этого Вике и не хватало. Ощущая себя обдуренной, она демонстративно опустиласьь на стул и, выдернув свою руку у Димки проговорила:
– Я вся внимание…
– Вик – голос Черкасова стал нежным и мягким – то, что тебе сказал тогда мой отец…
– Я знаю, что это чепуха, Дим – кивнула Вика головой
– Знаешь? – удивленно выдохнул Черкасов – Тогда почему?…
– Потому, что «звезды никогда не сходят со своих орбит» – процитировала она заключительные слова памятной пьесы. – Я-то об этом всегда помнила, а Вы, господин Черкасов, похоже, забыли. Что-то еще? – она снова встала.
Димка смотрел на нее в бессильном раздражении. Упрямая гордячка! Возомнила, что она ему не пара и сидит теперь, холоднее январского мороза. Что за…
– Нет, я все понял. До свидания, Виктория. – Он тоже поднялся со своего места.
В тот день Вика пришла домой своя не своя. В квартире было пусто и царил полумрак. Камилла задерживалась на работе. У нее сегодня были поздние занятия в фитнес-клубе. «Ну вот, даже поделиться не с кем» – устало подумала Вика. Она разделась и отправилась в ванну. Но и это ей сегодня не помогло. На душе было как-то неспокойно. Стараясь гнать от себя тревожные мысли, она запахнула халат и расчесала мокрые волосы. Надо было приготовить ужин, а то Милка придет с занятий голодной, как волк. Она открыла холодильник и постояла в задумчивости, прикидывая, что лучше приготовить. Ее размышления прервал звонок в дверь. «Милка!» – пронеслось у Вики в голове, и она бросилась к двери. Даже не спросив, кто там, она открыла, и… И очень пожалела о своей опрометчивости. На пороге, покачиваясь, стоял пьяный Черкасов. Он шагнул было в квартиру, но Вика, плохо понимая, что делает, захлопнула дверь перед самым его носом.
Однако это мало помогло. Димка стал ломиться в квартиру, причитая на всю лестничную площадку: «Вика, открой!». Она стояла под дверью, сжавшись в комок, и молила Бога, чтобы Димке это занятие надоело. Однако, он похоже только входил в раж. Вика перепугалась, что Черкасов поднимет на ноги всех соседей, и нехотя открыла дверь. Димка мгновенно затих. С минуту они молча смотрели друг на друга. Наконец, Вика спросила:
– Что тебе нужно, Дим?
– Пусти меня к себе – выдохнул он. Вике ничего не оставалось, как посторониться, пропуская его в квартиру, после чего она закрыла дверь.
Димка рассматривал ее жадными глазами и внезапно, Вика осознала, что из одежды на ней только халат, который в случае чего… Понял это и Черкасов. Кровь ударила ему в, и без того пьяную голову, и он потерял последние остатки разума. Димка просто шагнул к застывшей Вике и прижал к себе. Она хотела было вырваться, но тело перестало повиноваться. Так и стояла, позволяя Черкасову сжимать себя в объятьях, и вдыхала исходящий от него запах дорогого парфюма и крепкого алкоголя. Странно, обычно Вика не выносила запаха спиртного, а тут даже голова закружилась, до того он был приятный. Димка зарылся Вике в волосы, скользнул губами по лбу и начал целовать лицо.
– Викуся моя – горячо шептал он в перерывах между поцелуями, – родная, любимая… Никому тебя не отдам… Не позволю забрать даже лучшему другу… – задрожавшая Вика ощутила, как тело отзывается на его поцелуи давно забытой дрожью вдоль позвоночника. Она понимала, еще немного – и произойдет непоправимое. Разум готов был отключиться в любую минуту. Она хотела было отстраниться, но он не дал. Еще крепче (хотя куда уже!) прижал ее к себе и страстно поцеловал.
– Такая нежная, – выдохнул он, – такая пьяная, как хорошее вино… – Вику словно ударили. Она вырвалась из его объятий и потуже запахнула халат.
– Ну почему же вино, Дим? – с горечью спросила Вика. – Давай уж лучше, как виски. Целый ящик. «Талмор Дью», например. Хороший вискарь. Элитный… По четыре косаря за бутылку. – Она стояла перед ним размазывая по лицу злые слезы, которые, почему-то, никак не хотели останавливаться. Черкасов застыл. Весь хмель мгновенно соскочил с него. Разум затопила волна жгучего стыда. Он побледнел, потом покраснел. Так вот оно что…
– Откуда ты занешь? – выдавил из себя он. – Кто тебе сказал?
– Я сама слышала – всхлипнула Вика… Как ты тогда на балконе с кем-то… И про Матрешку слышала, и про проститутку… – продолжала, все больше скатываясь к истерике. – Уходи Дим, и больше не возвращайся…
– Вик, я врал тогда… Я хотел позлить… Я врал. – только и достало сил сказать ему.
– Уйди, пожалуйста – прорыдала Вика.
– Да, конечно, Вик, я уйду. Прсти меня, пожалуйста… – он закусил губу и вышел.
22
Димка закрыл дверь и побрел вниз по лестнице. В голове была звенящая пустота. В эту минуту он едва ли соображал, что делает. Черкасов не помнил, как спустился вниз и вышел из подъезда. Очнулся он лишь через какое-то время и обнаружил себя сидящим в соседнем дворе на лавочке рядом с детской площадкой. Сколько он там просидел, неизвестно. Да это уже было и неважно. Над головой полыхало Питерское небо. Совсем как тогда, на ночной прогулке, три года назад…
Димка помотал головой, силясь скинуть с себя отупение. В мозгу вдруг отчетливо раздался его собственный голос: «Ну что, Диман, доигрался в мачо? Вика теперь ни за что тебя не простит». После этих слов будто плотина прорвалась: на Черкасова хлынул целый поток боли, злости на себя, стыда, отчаяния… Придурок! Какой же он придурок! Что ему стоило тогда отменить это глупое пари? Ведь ничего, ничего хорошего оно ему не принесло, не говоря уже о Вике… Захотелось поиграть в сердцееда. Репутацию поддержать… Урод! Как же это гадко. Все гадко… И ведь было же чувство, что все это-не глупый спор, что начиналось у него что-то настоящее с такой девчонкой! И сам-же, сам все профукал. Упустил девушку, без которой ему было теперь очень плохо. Вспомнились слова отца «Если бы только можно было ее вернуть, я бы все отдал…» Димка горько усмехнулся. Отдал бы, да некому отдать. Не повернуть время вспять. И самому себе пендаля не отвесить.
А Вика… Как ей было больно слушать всю ту грязь, что он нес Игоряну! Слепой дурак… Черт, ясно же было, как день, что нельзя так о девушке с которой все серьезно. Нет же… Не смог удержаться, поиздевался над приятелем… А получилось, что над собственной любовью…
Димке вдруг захотелось напиться до бесчувствия, чтобы хоть на время заглушить весь тот кромешный ад, что творился внутри. В клуб… Нет. Там топа народу. Не хотелось чтобы перед глазами мельтешили люди. Значит – домой. В одиночестве, как последний алкоголик. Димка собрался уже сесть в машину, как вспомнил, что машина-то осталась на парковке, рядом с офисом отца. Он просто пошел после работы в бар неподалеку. Плохо ему было, видите ли… Вика с ним холодно разговаривала. Не знал, болван, ЧТО такое плохо. А сейчас, вот, узнал. Хотя, ему ли жаловаться? Вике три года назад, наверняка, намного хуже было… Потом появилась сумасшедшая идея пьяного мозга: поехать к ней и все выяснить. Безо всяких недомолвок… Вот и выяснил. Придурок. Он взял такси и поехал к Женьке домой. А увидел Вику, и голову потерял. Лучше бы им и не встречаться было. Совсем. Авось, и прошел бы он по жизни без этой ненужной ей любви. А теперь? Что теперь?
Димка оглянулся по сторонам в поисках адреса, на который он мог бы вызвать такси. «Звездная 20» – значилось на ближайшем доме. Он нарал номер и через пару гудков услышал голос оператора:
– Здравствуйте, Вы позвонили в службу заказа такси. Ваш адрес пожалуйста…
Камилла вернулась с работы в начале десятого. Дверь в квартиру была не закрыта, свет не горел, а посреди гостиной на полу сидела заплаканая Вика в халате и смотрела в стену отсутствующим взглядом. Мила сильно испугалась: воображение рисовало картинки одну страшнее другой. Она подбежала к подруге и начала трясти ее за плечи.
– Вика, Вика! Ты меня слышишь? Что тут у тебя…
– Он приходил – все также глядя в стену, ровным голосом ответила та
– Черкасов? – сразу догадалась Мила – Вот… гад. Он тебе что-то сделал?
– Нет, нет… Он просто приперся сюда пьяный и начал обнимать… целовать… говорил, что никому не отдаст…любимой называл…
– Придурок! Никита Джигурда ему– любимая. А ты что?
– А что я? – подняла глаза Вика. – Я ему рассказала, что все слышала. О пари… Сказала, чтобы больше не приходил.
– И? – округлила Мила глаза
– Ушел…
– Что ж ты тогда меня пугаешь? Сидишь тут впотьмах, зареванная, лохматая дева-мечта Эдварда Каллена? – фыркнула Мила. – Приперся и руки распускал – это, конечно, наглость. Но ничего же больше не было. Или я ошибаюсь? – прищурилась она.
– Нет… но… Понимаешь, Камилл – решилась, наконец Вика. – Самое ужасное, что я-то была совсем непротив, пока про пари не вспомнила. Страшно подумать, что бы случилось, не ляпни Димка мне пошлый комплимент о том, что я как вино… Сразу ящик вискаря вспомнился.
– Вика! – обняла подругу Вельская. – Ну не раскисай. Ведь ты же его прогнала? Прогнала. Он ушел? Ушел… Ты-умничка. Все хорошо… Скоро свадьба с Женькой. Уедете в Хорватию, забудешь ты своего упыря как страшный сон…
– Такими темпами я до нее не доживу, Солнце! Я, ведь, не выдержу, если он продолжит мельтешить рядом со мной…
– Ты его еще любишь? – жалостливо посмотрела на Вику Милка
– Я не знаю… Я Женьку люблю… Люблю. Все было просто и понятно, пока Черкасов не появился. С Женькой мне спокойно, надежно, хорошо… Но с Димкой, я как с ума схожу… Я даже простить его готова была, когда он появился. Если бы не эти его приставания… Я похожа на шизофреника, да? – вымученно улыбнулась Вика
– Нет, подруга, ты похожа на человека, который вконец запутался. – рассмеялась Вельская– только вот, что я тебе скажу. Неизвестно еще, что там у Черкасова за душой. Может играет, а может, и вправду, любит. Время покажет. Если играет, больше ты его рядом с собой не увидишь. Не дурак твой гоблин на белой «Тойоте». Не будет комедию ломать если увидел, что ты все знаешь. А, вот, если любит, то ты, Вичка, попала… Такие от своего не отступаются. Только слабину дай. А тебе слабости показывать нельзя. Женька такого предательства не заслужил. Так что буду я теперь при тебе, как верная дуэнья с тяжелой клюкой. Пусть только Димка к тебе сунется. Я ему живо накостыляю! – сделала Мила воинственную мину
– Тоже мне, дуэнья – развеселилась Вика. Она в очередной раз подумала, что с подругой ей очень повезло.
Димка поднялся к себе, закрыл дверь и, не разуваясь, пошел в гостиную, где у него был бар с выпивкой. Как на грех, кроме шампанского, пары бутылок вина да проклятого «Талмор Дью» у него ничего не оказалось. Димка горько рассмеялся. Ирония судьбы! Вином он никогда не напивался, шампанское и подавно не подходит. Придется, видно, справлять поминки по любви памятным вискарем. Смех перешел в стон. Димка вдруг выхватил бутылку из коробки и со всей силы швырнул ее на пол. Стекло разлетелось вдребезги с глухим звоном. Черкасов стоял и смотрел, как по ламинату бесформенной кляксой растекается темно-янтарная жидкость. За первой последовала вторая, потом третья… Димка опустился в кресло и закрыл лицо руками. Даже напиться не получится… Вика-Вика! Если бы ты только могла простить… Нет, не простит она. Такое трудно простить, если вообще возможно… Идиот! Как же он тогда не догадался? Ведь мог бы увидеть, что ей плохо! Как не сложил два и два? Не могло ее внезапное исчезновение быть вызвано только разговором с отцом…
Димка начал биться головой о спинку кресла. Ну почему? Почему он тогда не пожелал отменить пари? И ведь прав был Игорян, когда ему врезал. Мало врезал! Надо было сильнее, чтобы мозги на место встали… Чтобы понял, урод, как на любимых девушек спорить. А ведь могло быть все иначе… Если бы он тогда не позвонил Игоряну, если бы только хватило ума смолчать, Вика уже, наверное, была его женой. Такая нежная, такая желанная… А так… Чем он лучше отца, которого пол жизни ненавидел? Потерял любимую так глупо! И не вернет. Даже другом никогда ей не станет… Стоп! Черкасов открыл глаза и потер переносицу. Другом. Просто другом. Друг ее будущего мужа, друг семьи, которому большего и не надо… Идея была дурацкой. Бесперспективной практически, но он ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Это была его последняя надежда. Но он будет бороться до конца! «Нет, Викуся, я от тебя просто так не отступлюсь…» – он стукнул кулаком по подлокотнику.
23
Вика боялась, что Черкасов начнет доставать ее звонками и караулить за углом. Но нет. После того вечера он будто в воду канул. Уже два дня от него не было ни слуху, ни духу. Она чувствовала облегчение. Слава Богу, теперь он не будет маячить в ее такой счастливой и спокойной жизни. Она выйдет замуж за Женьку, у них будет двое или трое детей… Однако нарисованная идиллия уже не так радовала. Более того, Вика в глубине души ощущала разочарование от того, что Черкасов снова явно показал, что она никогда не была ему нужна. Когда он вломился к ней пьяный и начал приставать, она сильно испугалась. Не его. Нет. Саму себя. Испугалась, что вновь поверит в его страстную любовь и останется в итоге ни с чем. Вика ругала себя предательницей. Женька ее очень любил, а она? Она его тоже. Только почему же тогда так замирало сердце, когда Черкасов был рядом?
Мила сказала, что это просто «остаточный эффект» от ее такой неудачной первой любви.
– Это происходит потому, что ты до сих пор не простила и не отпустила его. Если бы ты тогда переварила свою любовь полностью, то сейчас бы только отмахивалась от Черкасова, как от назойливой мухи. А так… А так придется переваривать уже по ходу дела. – тоном психоаналитика втолковывала она Вике
– Ну и как это сделать? – недоумевала та – Легко сказать: «перевари». А если не получится?
– Хо! Не получится – значит станешь ты госпожой Черкасовой. А Женька останется с носом – с деланным равнодушием протянула Камилла.
– Вот, за что я тебя люблю, так это за то, что поддержать ты умеешь! – нахмурилась Вика.
– Ай, красавица, всю правду скажу: что было, что будет, чем дело кончится, чем душа успокоится – пропела Камилла. – А будет у тебя выбор непростой: либо стабильное счастье с надежным Женькой, либо американские горки с Димкой. Причем, если стабильное и ровное счастье никуда не денется, то американские горки вполне надоесть могут…
– Не будет горок. Будет госпожа Тихомирова – покачала головой Вика.
– Ну вот и умничка. Тем более, что Черкасов уже два дня признаков жизни не подает. Значит, я была права: Димка опять с тобой поиграть хотел.
В пятницу состоялось итоговое совещание по проекту отелей. На нем присутствовали Максимов, Томашевский, Димка и Вика. Строго говоря, это была уже формальность: все вопросы, по которым возникали разногласия, были уже урегулированы. Томашевский и Максимов были в приподнятом настроении. Они постоянно шутили. Вика и Черкасов, напротив, сидели друг напротив друга хмурые и упорно смотрели в стол.
– Я вижу, наши специалисты порядком друг другу надоели – хохотнул Томашевский. – Уже глядеть друг на друга не можете.
Вика неловко улыбнулась. А Черкасов вдруг разозлился:
– Если бы мой предшественник, не затянул со сроками приемки проекта, то нам с Викторией Александровной не пришлось бы друг другу надоедать, Валерий Евгеньевич – голос Черкасова против воли прозвучал резко. Томашевский стушевался. Он понимал, что Димка намекает на его протеже – Опарина. И счел за благо проглотить шпильку.
– Мы с уважаемым архитектором урегулировали все вопросы – продолжил тем временем Черкасов. – Так что, Вы, Борис Алексеевич, и Вы, Валерий Евгеньевич, можете считать сделку состоявшейся.
– Большое спасибо – кивнул Максимов. – Мы не зря доверились таким профессионалам, как вы с Викторией. – Ну что, теперь это дело можно и обмыть. – он позвонил секретарше. – Тамарочка, принесите нам шампанского, пожалуйста.
– Да, Борис Алексеевич…
Пока секретарша расставляла на стол бокалы, Вика украдкой поглядывала на Черкасова. Тот был предельно собран, отстранен и никак не показывал, что ее присутствие рядом с ним как-то его волнует. «Ошиблась» – решила Вика. Он такой же, каким был всегда. Ну и ладно, тем легче ей будет забыть всю эту историю. А врал-то, врал! Соловьем разливался… Глаза, почему-то, защипало. Что это с ней? Ведь только вчера радовалась, что никто больше не достает пьяными визитами, лапает и выбивает из душевного равновесия. Вике такой ход собственных мыслей очень не понравился. Она совсем потерялась в себе за этот бесконечно долгий месяц. Вся та счастливая жизнь, что она строила весь последний год, вдруг стала зыбким миражом. Реальным оставался только Женька. Он каждый вечер звонил из Москвы, и, слушая его обычный несерьезно-пренебрежительный тон, Вика чувствовала, что обретает опору под ногами. Но, к несчастью, это длилось только блаженные двадцать минут разговора. Потом она клала трубку и ее мир снова начинал терять очертания. Чертов Черкасов! Появился в ее жизни непрошенным гостем, разбередил старые раны…
Она задумалась, и совсем не услышала, как Максимов что-то спросил у нее. Пришла в себя, только когда Генеральный повторил свой вопрос:
– Виктория Алксандровна, Вам нездоровится? – Вика отрицательно покачала головой.
– Нет, что Вы… Все в полном порядке – подняла она глаза на Максимова. Тот только недоверчиво хмыкнул, но расспрашивать больше не стал. Совещание подошло к концу, и Генеральный с Томашевским уже вышли за дверь. Черкасов тоже поднялся было из-за стола, пробормотав дежурное «Приятно было с Вами поработать», и собрался уходить.
– Женя хочет сделать тебя свидетелем на нашей свадьбе – неожиданно для себя проговорила Вика. – Ты согласишься?
Черкасов был уже около двери, но услышав ее вопрос, обернулся и пристально посмотрел ей в глаза.
– А ты бы хотела, чтобы я был свидетелем? – спокойно поинтересовался он. Одному Богу было известно, чего ему стоило это кажущееся спокойствие, но права на ошибку у Димки уже не было.
– Откровенно говоря, это последнее, чего бы я хотела – передернула плечами она. – Но Женя расстроится, если ты откажешься.
– В таком случае, я соглашусь. Он-мой друг, все-таки. – Все так же бесстрастно кивнул Черкасов.
Это спокойствие вывело Вику из себя. Двуличная, подлая скотина!
– Друг? Дмитрию Викторовичу Черкасову знакомы такие понятия, как дружба и любовь? – Вика повысила голос. – Так значит это было по-дружески: заявиться в отсутствие Жени к нему в квартиру и начать приставать к ЕГО невесте? Как у тебя вообще язык повернулся говорить мне о любви после всего того, что произошло?
– Извини, Вика. Этого больше не повторится. Знаешь, три года назад я был просто болваном. Сейчас бы мне и в страшном сне не приснилась такая глупость: заключать пари на девушку. Это было подло. И я тебя не достоин, после всего случившегося. В тот вечер я это осознал. Но ты, по крайней мере, нашла свое счастье, и я рад за тебя и за друга. Вы будете очень хорошей парой…
– И это все, Дим, что ты можешь сказать? Рад за нас? – Вика все больше злилась, не осознавая, в какое глупое положение себя ставит, позволяя своим эмоциям взять верх.
– А ты хотела бы, чтобы я попросил прощения? – скрестил руки на груди он.
– Нет. Но я бы очень хотела услышать, зачем тебе это было надо? – она прикусила губу.
– Прямо здесь? – он обвел взглядом конференц-зал
– А почему бы и нет? – нахмурилась она
– Ну что ж, валяй, если не боишься сплетен. – Он вернулся к столу и устроился в кресле рядом с Викой.
– Сейчас обед. – посмотрела та на часы– И все уже ушли. Так что, я слушаю
– И что ты хочешь услышать? Что один разбалованный мажор поспорил о невзрачной девушке на ящик вискаря скуки ради? Ты права: все так и было. – он едко усмехнулся. Но увидел, как Вика прикусила губу, стараясь не расплакаться, и почувствовал, как дыхание перехватывает, а сердце начинает гулко отдаваться где-то в висках. Захотелось наплевать на все, сбросить с себя образ устало-равнодушного мачо и крепко обнять. Но нельзя. Иначе она никогда больше ему не поверит. Поэтому он просто поморщился и продолжал:
– А что ты еще хотела услышать? О том, как я расскаиваюсь? О том, что я изменился? А ты в это поверишь? – она отрицательно покачала головой, стараясь не ронять слезы. – Вот поэтому, я и не хочу больше мучить тебя. Я увидел тебя и потерял голову. Не скрою, то, что ты сейчас превратилась в красавицу, сыграло далеко не последнюю роль. Но там было не только влечение к красивой девушке. Там было и осознание того, что потерял нечто большее, чем просто красивые глаза… Но ведь ты понимаешь, что простить меня уже не сможешь. Так что, я тебя потерял. А жалеть попусту об утраченном счастье – занятие бесперспективное. Глупо это. Пытаться тебя вернуть, заведомо зная, что ничего не выйдет. Как видишь, я могу быть честным, и даже, местами, порядочным… – он горько улыбнулся. – И если Женя пожелает, чтобы я был его свидетелем, я с удовольствием им стану… Только приглашение мне пришлите. Твоим другом мне уже не сделаться, а вот Женькиным я был и остаюсь. Так что, больше домогаться не стану. Всего тебе хорошего, Вика – он кивнул ей, встал из-за стола и вышел.
А она еще долго сидела за длинным столом в пустом зале и глотала слезы. Вместо того, чтобы окончательно «переварить Черкасова», Вика все острее чувствовала, что есть что-то неправильное в том, как она относится к Жене…
