Текст книги "Сборник рассказов"

Автор книги: Олеся Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Ермакова Олеся Евгеньевна
Сборник рассказов

Последний танец

Танцуют не только из радости, танцуют еще и из боли, когда тебе не остается ничего кроме танца, чарующего, сводящего с ума…

Бал! – пронзительно визгнул

кот, и тотчас Маргарита

вскрикнула и закрыла глаза.

«Мастер и Маргарита».

Яркие вспышки стремительных пылающих красок, буря чужых эмоций, множество человеческих лиц: и смеющихся, и грустящих, и радостно-счастливых, и уныло-печальных, сотни чарующих слух непередаваемых звуков складываются в одну неповторимую мелодию.

Музыка играет в огромных залах дворца, внося радость и веселье под мрачные стены, знавшие и кровавые восстания, и тайные заговоры. Ведь сегодня в королевском дворце бал. Скромно стоят в уголках юные прелестницы, впервые пришедшие на бал, в тайне боясь, что их так никто и не пригласит танцевать. С достоинством скучают важные господа аристократы, для которых всеобщее внимание давно стало нормой. Стреляют глазками из-под вееров с переливающимися всеми цветами радуги птичьими перьями сплетницы-фрейлины, отмечая про себя наряды столь же блистательных и обворожительных соперниц. Улыбается иностранным послам королевская семья и красавец молодой король. Но все взгляды обращены на тебя, потому что бал в твою честь.

Легким морским ветерком, ярким волнующим пламенем, трепыхающейся змейкой ты проносишься в завораживающем танце. Вьется в воздухе прозрачная ткань накидки, летит вместе с тобой по бальному залу воздушное бирюзовое платье. Кажется, что оно соткано из эфира, света далеких утренних звезд и водной глади реки. А ведь это почти так: его подарили тебе лесные нимфы, платья которых затмевают своей красотой даже эльфийские.

Пусть кривят хорошенькие губки фрейлины – это же они просто от зависти, потому что они никогда не научатся танцевать и в половину того, как это делаешь ты. Пусть хмурятся вальяжные королевские министры, потому что ты танцуешь не с ними, а с небогатым невзрачным пареньком, который пока не имеет даже титула, но ты всегда плевала на внешность и титулы и смотрела лишь на сердце и душу, а оно у него золотое. Ты подаришь ему улыбку, и пусть он все-таки будет счастлив, хотя бы в этот вечер.

Танцуй, ведьма! Ведь ты любишь танцевать.

Вьются густой копной твои черные как смоль локоны, сверкают колдовским огнем озера пронзительных светло-голубых глаз. Ты по-прежнему молода и прекрасна, и ни одна дама в этом зале не может с тобой сравниться. Да и кто захочет тягаться с блистательной чародейкой, о которой слагают баллады талантливейшие из менестрелей? Только какое тебе дело до славы? Она никогда тебя не привлекала своим заманчивым блеском. Ты слишком долго живешь в этом мире, чтобы придавать значение глупым человеческим условностям.

Танцуй, чародейка! Пусть этот бал войдет в легенды, ты достойна этого.

Вот робко вступает в зал твоя последняя ученица и воспитанница, принцесса Эвелина. Она не первая красавица в этом зале, но в танцах она уступает только лишь тебе. Ты залихвацки подмигнешь ей, и огонь молодости и беззаботности загорится в ее глазах, как когда-то загорался в твоих. Пусть она будет счастлива со своим кавалером, чернооким рыцарем, которого ей суждено полюбить. Пусть ее счастье продлится дольше твоего, а Грань разлучит не слишком рано с тем, кто был дорог. Это слишком больно терять любимого, видеть, как он умирает на твоих руках, чувствовать в сердце лишь пустоту и горечь утраты.

Одно чуть заметное движение твоей руки и тысячи сверкающих бабочек взметнулись к потолку, создавая ошеломляющее зрелище. Это, конечно, просто слишком реальная иллюзия и через пару минут бабочки распадутся фейерверком из золотистой пудры, какой нет ни одной красавицы в королевстве. А пока: впервые за много лет искренне улыбается надменная баронесса, весело хохочет маленькая внучка графа, усмехается в усы королевский министр, даже самые хмурые из гостей радуются этому вечеру. Ты подарила им чудо, а люди всегда мечтают о чудесах, даже мимолетных. Ведь магия – это не только грозные заклятия и странные ритуалы. А сейчас в воздухе запахло жасмином, твоим самым любимым цветком. Хотя нет, каждый уловил здесь свой запах – кто-то розы, кто-то ванили, а кто-то свежести горной реки. Твои заклинания всегда отличались нестандартностью и разнообразием, впрочем, как и ты сама.

Танцуй ведьма! Дари им радость и веселье.

Ты ведь не всегда была такой: блистательной колдуньей с мудростью и печалью в глазах, которую не берет старость. Когда-то ты была наивной, беззаботной, жизнерадостной и талантливой молоденькой ведьмочкой и была у тебя Сила волшебная, богами данная, был белогривый преданный только тебе конь, эльфами подаренный за сердце твое доброе, и надежный меч, а еще были друзья верные и любовь страстная, пламенная. Даже ты не можешь вернуть прошлое или изменить давно свершившееся.

Девятьсот лет – это слишком много для человека или ничтожно мало для меня, потому что я умею ждать, как никто из смертных. Девять веков ты живешь в этом мире вечно молодая и вечно прекрасная ведьма. Ты пережила своих врагов, клеветников, когда-то невзлюбивших тебя, завистников. Ты пережила менестрелей и бардов, слагавших о тебе легенды. Ты воспитывала поколения правителей, возводила их на престол и укладывала на вечный покой в фамильный склеп, ты знала все дворцовые тайны и интриги, до которых тебе никогда не было дела, если только они не приносили опасности установленному тобой порядку. Давно ушли за Грань твои друзья, самые надежные, самые верные, самые дорогие и самые близкие. Не осталось тех, кто знал тебя девять веков назад, даже среди эльфов, которых щадит время.

Пусть удивляются люди, как удалось тебе не состариться ни на год. Они не знают твоей Цены, которой ты заплатила за это. Зачем им знать, что почти девять веков назад ты проклинала богов и молила о смерти, потому что не хотела больше жить? Но боги понимают мольбы по-своему – они дали тебе слишком долгую жизнь и молодость.

… Как легко и просто плакать. Просто плакать, погружаясь в бездну отчаянья. Легко, но неимоверно больно. Слезы солеными дорожками бегут по щекам, пытаясь хоть как-то спасти разум от безысходного отчаянья. Кажется, что тебе вырвали из груди сердце, но боли нет, только пугающая пустота внутри. Глупый, ненужный вопрос: Зачем? За что? Хочется сорвать в голос в диком, неистовом, безумном крике. Проклиная богов, судьбу. Настоящее и будущее, чтобы только поверить, что этого не было. Это было не с тобой. Не сейчас. Никогда. Не правда. Дурацкий и бессмысленный страшный сон. Только ты уже не проснешься. Тебе не укрыться от этого за мнимыми иллюзиями и самоубеждением. Зачем тебе после этого жизнь? Зачем тебе выжженная горем душа и эта проклятая Сила?! Чем они были хуже тебя. Почему? Почему ты осталась жива, когда они ушли? Навсегда.

Рассвет никогда не дает ответов. Он просто прогоняет ночную мглу, слушавшую твои слезы. Ты всегда ненавидела темноту, но сейчас она для тебя верная и молчаливая подруга, которая знает все твои тайны.

Ни звука, ни шороха листьев. Мир вокруг действительно вымер.

Проклятая память все еще хранит их лица. Смеющиеся, шутящие, счастливые. Ты никогда не познаешь счастья. Единственное твое желание – это умереть на этой промерзшей земле. Лечь и не встать уже никогда. Пусть сгинут во Тьму жестокие Боги, если они даже не могут дать тебе смерти! Единственного, о чем ты их просишь.

Ты отомстила. И что? Враг не принес тебе самого желанного подарка – смерти.

Говорят, что месть облегчает душу. Лгут. Потому что тогда тебе было просто все равно. Ты стала на миг Наместницей Смерти, сметя противников безжалостным смерчем. Не стало Великой армии Тьмы, будто не существовало вовсе. Но отчего, тогда не проходит боль на месте, где когда-то было сердце? Впивается сотней ледяных иголок, грудой битых осколков. Чувства. Память. Долг. Верность. Надежда. Вера. Любовь и дружба. Пустые слова для души полной отчаянья.

Никто не упрекнет тебя в трусости и слезливости. Никто не скажет, что плакать не к лицу ведьме. Никто не станет подкалывать и издеваться. Никто не будет смеяться над твоей пролетевшей мимо цели стрелой и недостаточно успешным заклинанием… Никто не коснется твоих губ поцелуем. Ты никогда не почувствуешь ласкового тепла родных и любимых глаз. Не утонешь в омуте пламенных объятий. Не проснешься от мягкого поглаживания по щеке. Никто не будет охранять твой сон, защищая от опасностей даже ценой собственной жизни.

Ты бы все сейчас отдала, чтобы все было иначе. Жизнь. Силу. Продала бы душу дьяволу. Но, видимо, даже бесам нет до тебя сейчас дела. Ведь большая часть тебя уже умерла. Сейчас. Тогда. Когда невыразимо медленно начали падать на дышащую зимней прохладой землю тела, из которых медленно выходила Жизнь. Когда ты не успела. Всего один единственный раз.

Только он оказался последним.

Не изменить. Не исправить. Не переписать заново судьбу.

Где-то живут и радуются своей доле мелочные и порой жадные до денег люди. Они не самые худшие, но и не самые лучшие. Стоило ли спасение этого ничтожного мира их смерти?

Отгремят барабаны и горны победы. Порадуются людишки своей «смелости» и «доблести». Только выиграли эту войну не они. Нет в этом их заслуги и никогда не было.

Отгорят прощальные огни костров погребальных. Зацветет вереск на бескрайних холмах Памяти. Тысячи лиц. Тысячи глаз. Тысячи судеб. Но для тебя остались в памяти только три. Самых дорогих, самых верных. И еще одно любимое до безумия.

Сладкоголосые Менестрели сочинят об этой битве легенды и песни, передавая их своим потомкам. Они помянут и Колдунью, совладавшую в одиночку с целой армией. Ее смелость и огромную, данную Богами, Силу. Не забудут и верных друзей, погибших в бою. Расскажут красивую сказку о неземной любви ведьмы и великого воина. Только одного не сможет передать волшебная музыка лютни. Твоей Боли и Отчаинья. Зачем им знать, что чувствуют победители?..

Танцуй, ведьма!

Сердце твое бьется, мечется, плавится в будоражащем ритме танца в свете оплывающих свечей. И хочется тебе полететь, взметнув руки крыльями, в вихре чудесного напева. По краю пропасти, по кромке обрыва, по лезвию кинжала, на грани меж сном и былью, когда не существует ничего, кроме танца, чарующего, манящего, сводящего с ума. Ты пляшешь искренне, как любила, как дышала, как колдовала, как жила – стремглав, неистово, на ощупь, на удачу, как в последний раз. Ты никогда не знала, что такое ограничения и чувство меры. Зачем они ведьме? Ты всегда и всему отдавалась до конца, всем сердцем и всей душой, не думая о последствиях твоих поступков. Просто жила, танцевала и любила. И не желала для себя ничего другого.

Нет на свете танца, который ты не сможешь исполнить. Ты сказочно-прекрасно кружишься в ритме вальса, исполняемого королевским оркестром, который по праву считают одним из лучших, и сгораешь в страстных танцах народов жаркого юга. Не гнушаешься ты, в отличие от многих надменных аристократов, и плясками простого народа, не столь грациозными и изысканными, но всегда веселыми и задорными. И здесь тебе тоже нет равных.

Танцуй, ведьма! Ведь сегодня ты танцуешь в последний раз.

А на рассвете, с первыми лучами солнца, ты уйдешь. Навсегда. Без боли и крика, без слез и горечи, без пышных похорон и церемоний ты перейдешь призрачную Грань между жизнью и смертью, которой так страшатся люди. Но ты покинешь этот мир без сожаленья и страха, да и меня ты, в отличие от многих, давно не боишься. Потому что там, уже очень давно, тебя ждут по ту сторону Грани белогривый конь, верные друзья и тот, кого ты всегда любила.

Цена времени

Чем ты готов заплатить, чтобы вернуть утраченное, переломить исход? Что ты отдашь за возможность обернуть время вспять?…

Любой зашедший вечером в парк вечером мог наблюдать радующую глаз картину: молодая пара удобно устроилась на лавочке, обнявшись. Они удивительным образом подходили друг другу. Она невысокая, голубоглазая, с подстриженными чуть ниже плеч русыми волосами и отросшей челкой, с заметно округлившимся животиком и улыбкой на смешливо вздернутых губах. Он высокий брюнет с темными кудрявыми волосами и чуть смугловатой кожей, серьезный, но очень обаятельно улыбающийся. Его рука нежно обнимала ее за талию, а она облокотилась ему на плечо и оживленно щебетала:

– А кого ты хочешь: мальчика или девочку? – Наталья задала мужу вопрос, ставший у них уже риторическим.

– Не знаю, – улыбнулся Дима и поцеловал любимую в щеку. – Главное, чтоб у него были такие же красивые глаза, как у тебя.

– И твои темные кудри, – добавила Наташа, положив голову мужу на колени. Но через пару минут русая головка встрепенулась и задала извечный женский вопрос:

– А ты меня не разлюбишь, когда я стану толстой и некрасивой?

Дима лишь засмеялся такому предположению, ласково потрепал жену по встрепанной шевелюре:

– Натуська, я не разлюблю тебя, даже если ты будешь старой, толстой и некрасивой.

– Я не буду старой, толстой и некрасивой! – обиделась девушка, возмущенно сверкнув глазами.

– Хорошо, – быстро согласился с супругой Дима. – Я не разлюблю тебя Н-И-К-О-Г-Д-А. А знаешь почему? – он наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Судя по улыбке девушки, ответ ей понравился.

Мужчина вздрогнул, увидев неслышно подошедшую цыганку, и встал, оставив жену за спиной. Конечно, ни в какую мистику, но мало ли, говорят же про дурной глаз, да и смущало его что-то в этой цыганке – не походила она на обычную побирушку.

Звянькнули браслеты на ее руках, и неожиданно молодой голос произнес:

– Чем ты готов заплатить, чтобы вернуть утраченное, переломить исход? Что ты отдашь, за возможность обернуть время вспять?

– Чего ты хочешь от меня? – сурово отбрил цыганку Дмитрий.

– Ничего, – мужчина впервые в жизни испугался чужого взгляда, черных, как бездонных провалы глаз. – Подумай, просто подумай над этим…

Цыганка исчезла так же быстро, как и появилась, да и Наташка ничего не сказала про цыганку, будто не видела ее, словно время в тот момент замерло лишь для него…

Дмитрий проснулся в какой-то странной тревоге, посмотрел на циферблат часов и удивился – стрелки по непонятной причине остановились, хотя он только вчера отдавал их в мастерскую. «Чертовщина какая-то!» – решило подсознание и затихло – мужчина никогда не был суеверным…

– Натусь, может, не пойдешь сегодня на работу? – не утихала почему-то неясная тревога.

– Дим, ну мы же тысячу раз об этом говорили, – отговорилась Наталья, собирая сумку. – Я последний день иду на работу перед декретом.

– Нат, давай я за тебя схожу и получу эти деньги? – с готовностью предложил муж.

– Димка, ты со мной как с хрустальной вазой носишься! – упрекнула его Наташа.

– Солнц, я ж люблю тебя, – обнял жену за плечи Дима.

– Ну, Димка! – притворно возмутилась Наталья, выскальзывая из объятий. – Меня ж девочки на работе сегодня провожать в декрет будут, они ж старались, готовились, торт, небось, купили вкусный…

– И жутко калорийный, – ехидно продолжил Дима.

– Да ну тебя! Мне один килограмм больше, один меньше – не видно, – отмахнулась Наташа, перетряхивая тумбочку в поисках ключей.

– Ну, тогда я тебя хоть после работы встречу, – безапелляционным тоном высказался Дмитрий.

– Неужели наш ребенок будет таким же нудным? – риторически вздохнула Наташа.

– Неужели наш ребенок будет таким же упертым и вредным? – передразнил ее муж.

Дмитрий стоял на противоположной стороне дороги и смотрел, как Наталья выходит из здания фирмы. Вот она прощается со сплетницами-коллегами по работе, в тайне завидующими Наташкиному счастью. Вот своей чуть неуклюжей, но милой походкой спускается по лестнице, переходит дорогу и улыбается, завидев, букет белых лилий в его руках. Делает шаг и…

Лязг тормозов ножом проходит по сердцу, словно острая бритва…Залюбовавшись женой он не заметил приближавшегося лихача на дорогой иномарке…

– НАТА!!! – вырывается отчаянный крик из груди. Удивленно-вопросительное лицо, обернувшееся на его голос. Поздно. Неимоверно, безнадежно поздно. Ей уже не успеть…

Глухой звук удара, так похожий на последний удар остановившегося сердце. Чуть полноватая фигурка с испуганными голубыми глазами медленно падает на асфальт. Близкое, самое дорогое в целом свете существо. Дурашливая, смешливая девушка, которая так любила улыбаться…Капли крови на белой ткани свободного летнего платья с алыми, алыми розами…Две в один миг оборвавшиеся жизни…

– НЕТ!!! – это даже не крик, а выплеск боли, разбивающей душу на острые осколки…Руки в бессильной ненависти поднимаются к небу…

Миг. Замершее, как по волшебству, время. Остановились прохожие и исчезли все звуки. Хотя не исчезли – замерли. Повинуясь. Замолкла на полувскрике милицейская сирена, замер в воздухе бегущий по улице ребенок…

Они обретают свою Силу через Боль, через Ненависть…Ибо только познав истинную ценность мгновения, можно научиться управлять Временем…Великий Дар, могущественный Дар, так похожий на проклятие…

Время. Могущественное и беспощадное время течет меж его пальцами, словно податливый песок…Время готово подчиниться его Дару, но ему все равно…Потому что мир для него умер всего мгновение назад.

Голос. Бесстрастный, но и беспощадный…

– Чем ты готов заплатить, чтобы вернуть утраченное, переломить исход? Что ты отдашь за возможность обернуть время вспять?

Тишина. Она говорит – решай. А губы уже шепчут ответ:

– Всем…

– Даже Жизнью? – словно усмехается Время…

– Даже отдать свою Жизнь… – отвечает тот, кого в мире людей звали Дмитрием…

Миг. И Великая Река изменяет свое русло. Это не похоже на кино в обратной прокрутке, как предполагают многие. Это не описать, ибо у увидевшего нет слов… Выцветают краски, чтобы снова обрести яркость. Рассыпаются слова, чтобы вновь собраться во фразы. Исчезают строчки в Великой Книге Судеб, чтобы быть записанными заново…Жутко, но красиво…Красотой подобной красоте Смерти…

Реальность. Она снова начала свой отсчет…

Наталья вернулась в офис за забытой сумкой. Дмитрий побежал через дорогу, надеясь успеть, предупредить…Снова визг тормозов…Время не делает бесплатных подарков, даже своим Избранникам…

Не боль и не страх – холодная решимость в темных глазах. Он умел платить по счетам. Две жизни взамен одной – это ведь уже не мало…Особенно, если отдаешь жизнь ради тех, кого любищь…

Дима открыл глаза в недоумении, очнувшись на обочине…

– Повезло тебе, милок, прям перед тобой на миг притормозил…И как ты успел-то? Не иначе чудом… – посочувствовала ошарашенному мужчине сердобольная бабушка.

– Но почему? – спросил он пустоту…

– Родиться сын – назови Данечкой, – произнес молодой, но смутно знакомый голос.

Цыганка Радмира, когда-то побоявшаяся заплатить за упущенное время, любила счастливые финалы…Потому что однажды не смогла предотвратить свершившееся…Потому что она каждый раз вздрагивает от наивного детского «мама»…Но история эта давно затерялась в Книге Судеб…

…Быть Хранителем Времени – это честь, это Дар, это благословение…Я не желаю никому этой судьбы, потому что Боль и горечь утраты – Цена власти над Временем…

А вы готовы заплатить?…

Когда умирает вера

Это грустная сказка, которую едва можно разобрать в шелесте листьев…Это сказка о лесе и хрупкой людской вере…глупой и наивной Вере в чудеса…

Птицы тихими тревожными трелями ознаменовали приход в лес Гостя. Этот лес не привык еще к чужим, не превратился в подобие многочисленных городских парков. Не пострадал от губительных следов человеческой цивилизации. Он оставался таким, каким был много веков назад: неприступным, дремучим, неизведанным. Лес пугал людей своей опасностью, но она-то и делала его таким притягательным.

Деревья и травы хранили больше тайн, чем может познать человек, какой бы долгой не была его жизнь. Сущностью леса уже давно стала память об ускользающем быстрой змейкой прошлом. Она всегда тяжела и соединена с болью, способной разрушить душу. Тысячи лет люди приходили в лес, чтобы забыть. А он всегда умел слушать, утешая шелестом листьев.

Лес оберегали от чужих причудливо переплетающиеся тропинки, которые никогда не найдет тот, кто пришел незваным и нежеланным. Так было всегда и будет вечно, пока лес еще хранит Жизнь.

Лес насторожился, но пропустил Гостя, потому что Она его ждала. Трудно получить право войти, но тем, кто смог, лес уже никогда не чинит препятствий. Таков Закон. Вечный и непоколебимый.

Незнакомец ступал уверенно, безошибочно находя верную тропу. Он уже бывал здесь не раз. Непроходимая чаща доверила ему часть тайн и секретов.

Она как всегда сидела на стволе старого, поваленного ветром дерева, подобрав под себя длинные босые ноги. Ее глаза были переменчивы как облака, дающие свету проникать сквозь ажурное кружево вечнозеленой листвы. Они меняли свой цвет в зависимости от настроения, становясь то шаловливыми золотистыми, то глубокими медовыми, то серьезными темно-ореховыми. Каштановые волосы лежали спокойными волнами на изящных и хрупких плечах. На ее ладони безбоязненно расположилась золотисто-черная бабочка, подставив солнцу хрупкие крылышки.

Ее одеяние, казалось, было соткано из зелени ароматных луговых трав, лепестков диких лесных цветов, бескрайнего ковра разноцветной листвы. Плачущая холодными слезами осень, усыпляющая своим спокойствием зима, оживающая первыми цветами весна и расстилающее плодородный ковер лето – все нашло отражение в ее легком платье.

Дриада. Дочь леса. В этом не могло быть никаких сомнений. Вся ее фигура казалась частью этого бескрайнего простора своевольной чащи, имеющей свой непоколебимый нрав, отточенный тысячей сменяющихся друг за другом суровых зим. Она не была красива, в обычном людском понимании – она была необыкновенна. Неповторимость порой ценится гораздо больше увядающей с годами красоты. У Леса не могло быть другой хранительницы, как и дриада не могла жить где-то кроме этого леса. Так было предначертано всей сущностью мироздания, с которой редко удается поспорить.

Она выглядела еще совсем молодой девушкой. Внешность обманчива. Девушка была ровесницей этого древнего Леса, если не старше его. Дриадам неведома старость, они молоды и полны жизни, пока живет еще их лес. До тех пор, пока последняя веточка векового дуба не пойдет на костры, разжигаемые корыстолюбивыми людьми…

Девушка окинула Гостя изучающим взглядом и улыбнулась ему. Только дриады вправе решать, кого допускать в свою обитель. Пришедший молодой парень свое разрешение получил уже давно и никогда не нес в лес дурных намерений и помыслов.

Лучик солнца солнечным зайчиком шаловливо скользнул по коре старого дуба и спрятался в сверкающей зелени сочной и свежей луговой травы. Красиво и удивительно.

Дриада вдруг резко поднялась с места и, взяв мужчину за руку, устремилась куда-то вперед, в самую глубь чащи. Максим едва успевал за легкими и быстрыми шагами девушки. Казалось, что лес расступается перед ней, создавая для любимой своей дочери новые тропы. Может, это было действительно так. Люди не склонны замечать чудес.

Птицы едва слышимо щебетали, радуясь каждому дню своей жизни, в их пение стал вплетаться новый, но такой знакомый звук. «Вода», – догадался Максим, вслушиваясь в приближающееся журчание. Близко. Совсем чуть-чуть.

Дриада остановилась на очередном переплетении троп, вслушиваясь.

Ручей. Самый обыкновенный. Таких множество и за городом, вот только…Вода действительно пела. Тонким серебреньем невидимых колокольчиков, яркой трелью лазоревого неба, шелестом листьев, дыханием ветра. Волшебно, сказочно, завораживающе.

Максим хотел воскликнуть от удивления и восхищения, но дриада опередила его, коснувшись пальцем губ.

«Слушай», – прошептали ее золотисто-медовые глаза.

Слушай. Ты больше никогда не услышишь и не увидишь подобного. Вода не часто поет для людей. Вдумайся, насладись всей тонкостью и изменчивостью оттенков, легкостью настроений, чувств и эмоций. Этот ручей живой, и сейчас он поет. Разве это не чудесно? Смотри…

Сотни, тысячи, миллиарды хрустально прозрачных капелек воды парили в воздухе, отражая причудливую игру солнечных лучей. Каждая капелька обратилась в сияющую жемчужинку, едва колыхаемую ветром. Вся поляна заволоклась тончайшей кружевной пеленой серебристого тумана. Небо вдруг стало бездонно синим, без малейшего следа от недавних грязно серых городских туч. От воды начало исходить чуть заметное голубоватое свечение не похожее ни на что в этом мире. «Сказка, иллюзия», – шептал разум городского жителя, тщетно пытаясь найти природному волшебству научное объяснение. Люди боятся непривычного, пряча удивление и восторг за сухими научными теориями и гипотезами. Словно страшась действительно поверить в чудо…

Достаточно лишь коснуться, почувствовать влагу зависших в невесомости крупинок воды на ладонях, чтобы понять – природа не умеет лгать…Не сказка, не бред и не дивный сон. Что же это тогда? Ответ слишком прост – Чудо…

Мы привыкли утверждаться в любом обмане, но разучились просто верить…

Максим не мог отвести глаз от дивного зрелища. Он взглянул на дриаду: в ней тоже жила крупица Чуда, прячась в глубине тягучих как мед глаз. Бесконечно мудрая и насмешливо наивная, растворяющаяся в Лесу, но повелевающая им. Только сейчас он смог понять, как мало в ней от людей. Не симпатичная девушка с каштановыми волосами, а именно Дриада. Дочь и владычица Леса. Изменчивая радужка сейчас играла золотом, словно предупреждая его: «Осторожно! Помни, она не человек! Не пытайся понять непостижимое, даже тебе, странствующему художнику, никогда не понять душу Леса»…

– Когда-нибудь я напишу твой портрет, – прошептал он.

– Нет.

– Почему? – искренне удивился Максим.

– Этот портрет не принесет тебе счастья. Только горе и беды, – в голосе прорезалась необъяснимая печаль.

– Что может сделать всего лишь одна картина? Ты прекрасна, я просто перенесу на бумагу то, что вижу.

– И люди снова станут приходить в мой Лес, жечь костры и искать Чудо, так и не сумев в него до конца поверить? – он ошибся – в ней говорила не печаль, а горечь многовековой Памяти.

– Я никогда никому не скажу, кто ты, – горячо заверил ее Максим.

– Что значат для людей обещания? Когда-то они клялись не нарушать границ Леса и не причинять ему вреда. Я исполняю свое слово: ни один Зверь не нарушил границы, – она на миг задумалась. – Но ты никогда не желал Лесу зла…тебе я верю…пока.

Слышишь: в чаще закричала иволга?…Протяжно, тревожно, будто в последний раз…

* * *

– Ты долго не приходил, – в звонком голосе дриады прозвучала нотка укоризны, но золотистые глаза улыбались.

– Я был занят, – попытался оправдаться он.

– Так оставайся здесь, – смеясь, предложила девушка. – Лес укроет тебя…Если тебе одиноко, то можешь забрать с собой сестру или любимую.

Щедрое предложение. Не многие удостоились подобной чести от Владычицы Леса.

«Пойдем», – по-детски ярко усмехнулись ее глаза.

Пойдем со мной, я покажу тебе, как ветерок играет тончайшими, причудливо освещенными солнцем, нитями паутинки. Как пересмешничает эхо и весело галдят птицы. Я покажу тебе Чудеса, порожденные магией Жизни. Научу различать птичьи голоса и шелест кружащихся в осеннем танце листьев. Тебе будем ведома каждая лесная травка, каждый кустик, каждое дерево. Лес снова научит тебя улыбаться и смеяться, каждый день познавать новое и находить Чудеса в повседневности. Ты никогда не познаешь рутины и скуки. Решайся…

– Что-то не так? – горечь миндаля проснулась в ее взгляде.

Почувствовала. Поняла. Еще не поздно передумать, попытаться обмануться, отсрочить роковые слова. Но всесильное Время уже не остановит свой бег, не спасет от страшных слов. Всего одна фраза, брошенная с кажущимся безразличием:

– Я больше не верю в сказки…

«А твои картины?» – испуганно блекло золото ее глаз.

– Я больше не рисую картин…Я разучился во что-либо верить…

Тревожный перезвон колокольчиков. Замолкнувшие птицы. Лопнувшая струна лесной арфы. И тишина. Давящая, сметающая, загоняющая в клетку безмолвия. Тишина. Разве это так страшно? Тишина. Мертвая…

Уходи, – прошелестели листья. С детской обидой и разочарованием. С горечью, закравшейся в колыхание вереска на далеких холмах…

Никогда ее глаза не приобретали пугающий оттенок темного дерева. Никогда раньше.

Ветер, готовый с корнем вырвать деревья, разорвать любого в клочья. Яркая вспышка молнии. Гром в рассерженном небе. Гроза. Надвигается. Стихия, от которой не убежать.

Ужас просыпается в человеческом сознании.

Максим побежал что было сил, понимая, что пока ему еще отпущено время для бегства, но вскоре и его не останется. Разбушевавшаяся Стихия сметет его, погребет под собой…

Прочь! – слышалось в причудливых сплетеньях веток. – Ты такой же, как все люди. Уходи и больше никогда не возвращайся…

Максим выбежал из Леса, когда первая капля дождя легла на ладонь. Успел. Но рад ли он этому? Не лучше ли было умереть там, где когда-то жили его мечты и надежды?

Дождь. Ливень, хлынувший с траурно мрачного неба. Молнии. И гром, который может заглушить любой крик…Будь-то разочарование или горе…

Стихия захватила власть, словно пытаясь забрать чью-то горечь…Где-то в глухой чащобе умирала душа хрупкой темноволосой дриады. Умирала, чтобы потом вновь возродиться. Природа умеет залечивать раны…

Широко распахнутые ореховые глаза казались почти черными. Ни слезинки. Дриады не знают человеческих способов выражения эмоций. Они не умеют плакать…

Чувства ее – бушующая Стихия и Лес, утешающие свою дочерь, слезы ее – капли дождя, стекающие по щекам, наряд ее – траурный венок из веток вереска и платье из осеннего листопада, а слуги ее – волки, подвывающие голосу бури, поющие песнь свободы и вечного одиночества…

…Старики не помнили такой грозы. Родители испуганно озирались и заводили детей в дом, с опаской поглядывая на лес, откуда и пришла Стихия. Автолюбители, звучно ругаясь, стремились скорее покинуть скользкую, зеркальную от воды трассу.

Ливень не прекращался ни на минуту. Казалось, что вода смоет город, унеся его за собой. Старые тополя смотрелись темными молчаливыми великанами, грозными сторожами и слугами бури. Ветер рвал рекламные щиты и зловеще грохотал открытыми окнами. Молнии возникали острыми вспышками и прорезали беспросветную черноту.

Небо плакало…потому что где-то умерла Вера…глупая и наивная Вера в Чудеса…