Текст книги "Чужие. Реквием по мечте (СИ)"
Автор книги: Олеся Егорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 17. Полина.
Мы ехали ещё несколько часов, и за это время, я даже успела немного поспать. Проснулась, укутанная в плед, и поняла, что даже не почувствовала, как меня им накрывали. Впервые я уснула настолько крепко, что даже за пару часов отдохнула больше, чем за всю ночь.
Наш путь окончился в небольшом частном аэропорту, где нас уже ждал самолёт, а спустя несколько минут подъехали и остальные машины. Всего нас оказалось двенадцать человек, включая меня и Артёма. Мужчины грузили в самолёт вещи, которые доставали из багажников машин, а Сергей Владимирович, Аня и Вадим остановились недалеко от нас. Нейт что-то обсуждал с Артёмом, отойдя в сторону. Тон их разговора с каждым мгновением становился всё выше, и теперь я уже чётко понимала, что они ругаются. Слов я разобрать не могла, но было понятно, что вся агрессия идёт от Артёма, а Нейт лишь огрызается. Я видела его напряжённые кулаки, сжатые в тонкую линию губы, и жёсткий взгляд. Они о чём-то спорили, и казалось, в любой момент готовы вцепиться друг другу в глотки. Артём резко обернулся в мою сторону, словно чувствуя на себе взгляд, вцепился в плечо Нейта, и повёл его за угол здания, напоследок посмотрев мне за спину и кому-то кивнув.
Я успела сделать лишь несколько шагов в сторону здания, когда меня за руку подхватила Аня.
– Он бы хотел, чтобы ты не слышала этот разговор. – Она не удерживала меня, но и давала понять, что её просили именно об этом. – Но, если хочешь, я не стану мешать.
– Спасибо.
Тихонько прокралась до конца стены, и выглянула за угол. Артём стоял ко мне спиной, и держал Нейта за ворот рубашки. Тот, в свою очередь цеплялся за руку Артёма, стараясь оттянуть её в сторону. Я и не сомневалась, что Нейту не справиться. Он не был подготовлен физически, так как Артём, ведь Джон ценил в нём совсем другие качества.
– Я просил тебя присмотреть за ней, а не соблазнять мою женщину. Как брата просил, но ты лишь в очередной раз доказал, что тебе не стоит доверять. – Металл в его голосе не предвещал ничего хорошего. Стоило вмешаться, но что-то останавливало меня. – На что ты рассчитывал? Ты же знал, что в кабинете камеры, и я всё равно узнаю. Рано или поздно.
– Знал. – Криво улыбнулся Нейт. – Думаешь я тебя боюсь? Она имеет право выбора! Или ты всю жизнь будешь решать за неё?! Ты, и только ты делаешь её несчастной. И ты, как бы ни банально это звучало, её не достоин.
– А ты значит достоин? – Зло выплюнул Артём.
– Не знаю. Но я бы постарался сделать её счастливой. Со мной она снова начала улыбаться. – Это было последним словом, что успел сказать Нейт, прежде чем упасть на землю от тяжёлого удара. Всё произошло в считанные секунды. Наклонился, чтобы ударить снова, но Нейт сбил его с ног ударом ноги. Артём этого просто не ожидал, и уже в следующее мгновение оказался придавленным к асфальту. Нейт занёс руку для удара, а Артём снова схватил его за ворот рубашки, собираясь сбросить с себя. – И знаешь, что?! Если ты сдохнешь, если ты не вернёшься с очередной личной войны, я останусь с ней! И сделаю всё, чтобы она о тебе забыла.
Нейтан кричал, уже не заботясь о том, что кто-то может его услышать. Словно в замедленной съёмке я наблюдала за тем, как Сергей Владимирович и Вадим бегут в нашу сторону, среагировав на крик. И как кулак Нейта впечатывается в скулу Артёма, не встречая сопротивления. Видела, как Артём безвольно опустил руки, встречая удар, и как смотрит на своего соперника остекленевшим взглядом.
– Ты прав.
– Что? – Опешивший Нейт опускает руки и поднимается на колени.
– Если я не вернусь, позаботься о ней. Больше мне некого просить.
Девочки, предупреждаю сразу, следующая прода содержит историю Ани, и она очень тяжелая. Самым впечатлительным, во избежание потери нервных клеток, рекомендую пропустить.
Нейт рассеянно кивает головой, а Артём уже поднимается с земли, подавая ему руку. Я останавливаю взмахом ладони Вадима, и снова поворачиваюсь в сторону мужчин.
– Только пока я ещё жив, и о Полине позабочусь сам. – Говорит в тот момент, когда их ладони соприкасаются, и резко поднимает Нейта, дёргая на себя. Говорит ему что-то ещё, но уже совсем тихо, так, что я просто физически не могу это услышать. Резко разворачивается, и даже не удивляется, обнаружив меня наблюдающей за ними.
– Пора взлетать. – Обнимает меня за плечи, и, не обращая внимания на собравшихся, тянет к самолёту. Я оглядываюсь на Нейта. На его пронзительный, болезненный взгляд в нашу сторону. Хочу вырваться, вернуться к нему, но не могу. Это было бы предательством. А я теперь слишком хорошо знала его цену. И хоть всё это было лишь искусной игрой Артёма, я прочувствовала его целиком. Пропустила его через себя, от корней волос, до кончиков пальцев ног. Лишь возле трапа Артём отпускает меня и, оставив в компании Ани, подарив ей на прощание выразительный злобный взгляд, удаляется к оставшейся группе мужчин.
– Он просил присмотреть за тобой в офисе, но это же не значит, что я должна выполнять все его указания. – Улыбается девушка, и подмигнув мне, подталкивает в сторону трапа. – Пора рассаживаться. Скоро взлетаем.
Мы с Аней размещаемся на соседних сидениях, небольшого частного самолёта, и только через два ряда от нас, остальные начинают занимать места. Артём, Вадим, и Сергей Владимирович сразу проходят в конец самолёта, и продолжают переговариваться так тихо, что нам их уже не слышно. Последним поднимается Нейт, и занимает одинаково далёкое место, как от нас, так и от Артёма, даже не глядя в мою сторону. Ещё несколько минут, и самолёт начинает плавно двигаться, отправляя нас в место, о котором знают лишь Артём, и пилот.
– Как себя чувствуешь? – Отвлекает меня голос Ани, и я старательно прислушиваюсь к себе.
– Хорошо. Спасибо. Как вы познакомились с Артёмом? – Задаю вопрос, понимая, что нужно отвлечься от собственных мыслей. В голове постоянно крутится диалог Артёма и Нейта, как заезженная пластинка. “Если я не венусь”. Нет, я не могу об этом думать. О чём угодно, только не об этом.
– Это не самая лучшая история для разговора двух девочек. – Аня усмехается, а я вспоминаю историю нашего с ним знакомства, рассказ Сергея и Вадима. Разве с Артёмом бывает просто? Иногда у меня складывается ощущения, что он притягивает к себе искалеченные судьбами души. Или собирает их в коллекцию, присоединяя к своей.
– С ним не бывает других историй. Расскажи мне про настоящую Аню. Я хочу знать, насколько сильно ты меня обманула. – Я улыбаюсь, в подтверждение того, что не испытываю обиду к ней, а Аня на несколько минут погружается в молчание, словно вспоминает, откуда стоит начать.
– Мне было двадцать три, когда я вышла замуж. Знаешь, всё как в сказке. Я – успешная спортсменка, муж – подающий большие надежды журналист, романтика, любовь. Я занималась биатлоном, и увлекалась снайпингом. Не самое подходящее занятие для девушки, но мне нравилось. Я бы даже сказала, что спорт, это моя первая любовь. А потом я забеременела. Не сразу узнала, сборы как раз были, и я даже не заметила задержку. Когда поняла, со спортом конечно же завязала, и начала готовиться к счастливому материнству. Только вот его не было. – Аня снова замолчала, собираясь с мыслями, а я пожалела о своём вопросе.
– Ты можешь ничего не говорить. Это не обязательно. – Погладила её по руке, но девушка отрицательно качнула головой.
– Иногда нужно вспоминать. Так я немного отпускаю себя. Я родила ребёнка с диагнозом. Врачи сразу предложили отказаться от ребёнка инвалида, сообщив, что он не доживёт и до трёх лет. Незачем привыкать, если всё равно придётся хоронить. Я послала их к чёрту. Муж кричал, что это я виновата, что если бы следила за здоровьем, если бы не мой спорт, всё было бы нормально. А в один прекрасный день он просто ушёл. Вернулась с прогулки, а там ни его вещей, ни его самого. Даже записку не оставил. А потом начались годы борьбы. Я вернулась в спорт, ребёнка оставляла с няней, а все заработанные деньги тратила на врачей, медикаменты, няню. Когда ему исполнилось четыре, я думала, что рубеж пройден, и с ним всё будет хорошо. Лечение продолжалось, обходилось всё дороже, но кажется ему становилось легче. А когда Ванечке исполнилось шесть, я получила травму, и вылетела из спорта. Родители на тот момент уже покинули меня. Я поздний ребёнок, и в двадцать осталась сиротой. К мужу несколько раз обращалась за помощью, но он отказался. Сказал, что это мои проблемы и мой ребёнок. Да и на тот момент он уже был женат, и имел двух здоровых детей. Я совсем отчаялась. Ване снова становилось хуже, фонд собрал копейки, а врачи не хотели работать бесплатно. Тогда-то бывшая коллега по спорту и посоветовала мне обратиться в эскорт. Она сказала, что спать с клиентами не нужно, только сопровождение. Обманула. Первые несколько клиентов были нормальными. Уже потом поняла, что они были подставными, чтобы посадить меня на крючок. В ту ночь я сопровождала одного бизнесмена. На встрече должна была изображать юную любовницу, на зависть друзьям. А потом он повёл меня в номер, чтобы отдать деньги, сказал встать на колени, и заслужить. Я отказалась. Он избил меня, и изнасиловал. Я не помню, как это случилось, но в какой-то момент стало так мерзко и противно, что схватила первый попавшийся предмет с полки и разбила об его голову. Он умер сразу же. Дальше пришёл один из его друзей, спас меня, спрятал, и обставил убийство как кражу. Это был очень влиятельный человек, и ты его знала. Оболенский. Оказалось, он ещё во время встречи пробил мою личность, и мои успехи в стрельбе его слишком заинтересовали. Собственно, это он и потребовал в оплату за помощь. Когда ему понадобится стрелок, я на него работаю. Оболенский оплатил лечение моего сына и несколько лет не обращался. Но я знала, что компромат на меня у него, и мне уже никуда не деться. А самое страшное, что чтобы я не сделала, это не помогло. Ванечка умер, когда ему было девять. Мне хотелось умереть самой в тот день. И я бы села, мне уже всё равно было, не смог бы меня уже удержать Оболенский. Я только ждала, когда настанет тот день. А потом появился Артём. Тесть как-то по пьяни ему хвалился “своими” людьми, в списке которых была и я. Холл выкупил у него компромат, вернул мне и отпустил. А два месяца назад попросил присмотреть за тобой. Вот, собственно, и всё. Теперь перед тобой настоящая Аня. Прошу любить и жаловать. – Горько засмеялась девушка, и из глаз хлынули слёзы.
Глава 18. Артём.
Я не мог оставаться в стороне от Полины. По несколько дней терпел, кусая локти, а потом доставал левую симку и новый телефон, чтобы позвонить очередному человеку, что сообщит о ней. Я знал всё, о каждом шаге, о проблемах и успехах. И я гордился своей малышкой. Я уверен был, что она со всем справится, но каждый её успех отзывался гордостью в сердце. Я ждал, что к ней придут люди Шамиля, и ожидание выматывало. Казалось, что мы стоим на одном месте, и совершенно не движемся. И я не мог двигаться дальше, пока не был уверен, что план выгорит, и её оставят в покое. Сколько бы мы с Элайзой не петляли, сколько бы не светились, нас не искали. Думаю, Каримов, итак, знал о каждом моём шаге, но я один ему нужен не был. Он готов был пролить не только мою кровь, но и человека, близкого мне, чтобы перед смертью я успел испытать всё, что почувствовал он, потеряв своего сына. И как бы не стиралось прошлое из моей памяти, тот день я запомнил навсегда. Каждую минуту, требовавшую моего выбора. У нас не было приказа делать чистку. Чем больше заключенных, тем больше это устраивало власти. Поэтому мы старались сохранить каждую жизнь, насколько это было возможно. Прочистили особняк, подобравшись к спальне Каримова, но на дороге встал его сын. Он был не один. Держал в заложниках девушку, молодую, беременную. Как позже я узнал, служанку, носившую его же ребёнка. Я видел кровь, тоненькой струйкой стекавшую с её шеи, в тот момент, когда нож входил глубже, вынуждая меня освободить путь Каримовым. Я орал через толстые дубовые двери, чтобы Шамиль вышел. Дом окружён, и даже если я и девушка сейчас ляжем, их всё равно не выпустят. Мне плевать было на обоих ублюдков, но её, я потерять не мог. Слишком живо стояли перед глазами картины прошлого, когда я сдирал простыни с окровавленного тела Айвар. Но её жизнь Каримовым была не нужна, а старая мразь была настолько труслива, что даже зная, чем рискует его сын, так и не вышел из комнаты. Девушку мне помог спасти Бес. Закинул в окно шашку, и мне хватило нескольких секунд видимости. Валид среагировал на звон стекла, ослабил руку, державшую нож, и упал на пол, с навсегда распахнутыми глазами и пулей во лбу. Девчонку ещё долго не могли оттащить от тела. Она билась в истерике, посылая проклятья. О том, что ей будут угрожать, как оказалось, они договорились заранее. Девочка верила, что нищую служанку сделают королевой. Позже, в больнице, она сделала аборт. Ведь королевой ей уже не стать, а без этого ребёнок не нужен. Когда Каримова уводили в машину, он остановился возле меня, глядя на лицо в маске, и сказал, что запомнил мои глаза. Когда-нибудь он заставит эти глаза извергать кровавые слёзы. А после восьми лет заключения, он сбежал из тюрьмы, и началась охота. На меня, и мою семью.
Два дня назад мне позвонила Анна. Она не из робкого десятка, не стала церемониться и подбирать слова. Сказала, что наш план провалился, что я скоро стану отцом, и что сейчас люди Шамиля уводят Полину из здания. Но у них всё в порядке, и к встрече они готовы. Она бросила трубку, и впервые в жизни я охуел. Не тогда, когда Айвар робко сказала, что беременна. И даже не в тот момент, когда Полина вернулась с чашкой чая, упёрто сообщая о том, что мне от неё не избавиться. А вот сейчас, когда понял, что я законченный идиот. Что не заметил за ней ничего странного. Что в своих гонках, возможно, упустил самое ценное, что у меня есть. Ведь Аня права. Наш план целиком и полностью провалился, и теперь в руках Шамиля может оказаться то, о чём он даже не мечтал. Мой ребёнок! Мой! Всё, что я воспринимал за страх раньше, оказалось хернёй по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас. К чёрту всю конспирацию, я звонил всем, кому только мог дозвониться до момента, когда сел в частный самолёт, всегда находящийся в относительной близости от меня. Я знал о каждом их шаге, каждую секунду. Мы расстались с Элайзой, и договорились, что встретимся во Франции через несколько дней, чтобы решить, что делать дальше. Сам же я рванул в Россию. И в тот момент, когда оказался рядом, когда увидел её, сидящую на корточках, с зажатыми ладонями ушами... Тогда я боялся даже прикоснуться к ней. Полина выглядела настолько хрупкой и бледной, что, казалось, дотронься до неё, и она рассыпится на ветру. Мне было страшно смотреть ей в глаза. Страшно и стыдно. За то, что не смог защитить, за то, что обманул, и всё равно ошибся. И страшно за то, что не простит. Потому что та боль, что увидел в её глазах, когда подняла голову, захлестнула меня с головой, и заставила задохнуться, и чтобы я не сделал дальше, “нас" уже не спасти.
*****
Сейчас, сидя в самолёте, и делая вид, что обсуждаю будущий план действий, я могу за ней наблюдать. Исподтишка, как влюблённый пятнадцатилетний подросток. Так глупо, но в тоже время безумно тяжело, смотреть, и не иметь возможности даже прикоснуться. Она ещё не простила меня, я это точно знаю, и стараюсь ей дать свободу. И это чертовски сложно. Смотреть как она поправляет выбившийся из хвоста локон волос тонкими пальцами, видеть, как прикусывает пухлую нижнюю губу, в попытке сдержать слёзы. Я догадываюсь о чём речь, понимаю это по сгорбленной осанке Ани, и её тяжёлому взгляду. Она рассказывает о своей жизни, и о своей боли. И Полина несмотря на то, что сама переполнена горечью, поддерживает её так, как умеет только она. Всей душой впитывая в себя эмоции, а в ответ возвращая лишь искреннюю доброту и сожаления. Она держит ладонь Анны в своей руки и поглаживает плечо, говоря ей что-то. Я не слышу, что именно, но знаю, что это самые нужные слова, самые верные, какие только могут быть. Чуть позже они замолкают, и остаток полёта проводят в тишине, погружаясь каждая в собственные мысли. Я так и не нахожу в себе сил вмешаться, да и понимаю, что сейчас правильнее дать Полине время прийти в себя.
В небольшом аэропорту близ Парижа, нас встречает поверенный человек, присматривающий всё это время за Мэри, и везёт нас по нужному адресу. Мы с Полиной находимся в одной машине, но она не делает больше попыток заговорить со мной. Всё больше смотрит в одну точку, теребя рукав своей блузки. Она растрёпана и выглядит уставшей, но от этого не становится менее красивой, менее желанной и родной. Я настолько сросся с ней за эти два года, что сейчас, каждый раз отрывая её от себя, чувствую, как выдираю кусок собственной плоти. Но по-другому не могу. Я сам впутал её в свою жизнь, заставил быть с собой, не думая, что всё зайдёт так далеко, а потом уже не смог отказаться, и прогнать её. Людям свойственно жить одним днём. Не думать об опасности, и предпочитать верить, что всё пройдёт мимо. И это наша главная ошибка. Ошибка, которая может стоить жизни.
– Мы едем к Мэри? – Наконец-то оборвала она тишину.
– Да.
– Она знает правду? – Полина беспокоилась за девочку, и это грело душу, ведь теперь они будут вместе, и она позаботится о Мэри лучше родной матери, в этом сомнений не было.
– Частично. Без подробностей. И она очень скучала по тебе. – Не знаю зачем добавляю это, ведь Полина, итак, знает, что малышка любит её всем сердцем.
Мы выходим из машины, остановившись недалеко от небольшого многоквартирного дома, и проходим к заднему входу. Поднимаемся по лестнице на третий этаж, когда слышим топот ног, и крик Мэри.
– Полина!! – Она подлетает к нам, бросив на меня мимолётный взгляд, и падает в не мои объятия. Это очень странно и непривычно. Сколько помню девочку в нашем доме, я был для неё главным человеком. Только меня она всегда ждала с придыханием, считая дни, и так же бежала по лестнице, встречая из поездки. А сейчас я для них словно пустое место. Я смотрю как Полина прижимает к себе Мэри, так крепко, будто не может надышаться ею, и представляю, как она будет вот так вот держать в руках нашего ребёнка. И ведь даже самый последний атеист в такие моменты вспомнит о Боге, и будет молить лишь об одном. Дать возможность увидеть это когда-нибудь, хоть одним глазком посмотреть на своих близких, знать, что они счастливы и здоровы.
– Девочка моя. – Дрожащим голосом шепчет Полина, украдкой вытирая слёзы. – Я так скучала по тебе. Как ты тут? – Говорит, а сама ощупывает маленькое личико, и всматривается в её глаза. – Всё хорошо?
Мэри кивает, и снова прижимается, а Полина осторожно смотрит на меня виноватым взглядом. Отнимает от себя малышку, и лёгким движением подталкивает её ко мне. Только она не пойдёт. Скупо здоровается, и снова отводит взгляд. Впервые в жизни, она не смогла найти в своём маленьком сердечке сил простить меня. Не за то, что подверг опасности, а за то, что разлучил её с женщиной, в которой моя сестра обрела мать. Полина замечает эту неловкость, и поднимаясь, берёт девочку за руку.
– Покажешь, где ты живёшь? – Мэри счастливо кивает и бежит по ступенькам, больше не оглядываясь в мою сторону. Они простят меня когда-нибудь, ну или хотя бы поймут, почему я так поступил. Не важно узнаю я об этом или нет, важно лишь одно. С ними всё будет в порядке, и ради этого я готов на всё.
*********
В квартире мы не задерживаемся, и уже к вечеру переезжаем в арендованный дом на окраине города. Мы специально выбрали здание, не имеющее соседей, и находящееся в максимальной глуши, в надежде переждать хотя бы ночь. Нужно дождаться Элайзу, перепрятать Мэри и Полину, и снова двигаться в путь. Рано или поздно Шамилю надоест играть в прятки, и он выдаст себя.
Я оставил Полину и Мэри наедине. Им нужно поговорить, и побыть вдвоём. В глубине души, конечно же надеялся на то, что Полина убедит девочку в правильности моего решения, но сейчас уже сам начал сомневаться. А верно ли я поступил? Стоило ли рисковать всем, чтобы дать Полине свободу? Что было бы, если бы Сергей и Вадим не справились? Я не знал этого. Не знал, и не мог рассчитать. И я, как и многие, имею свойственность ошибаться.
– Что ты будешь делать дальше? – Голос Билла прерывает мысли, и я не знаю, что ему ответить.
– Для начала дождусь Элайзу.
– Я не доверяю ей. Артём, ты хоть помнишь чья она дочь? От неё не стоит ждать ничего хорошего.
– Знаю. И не доверяю, так же, как и ты. Но у неё свои интересы, и Шамиль ей нужен не меньше моего. Она хочет вытащить отца.
– Ты же можешь помочь в этом. Почему они не обратились к тебе?
– Потому что я же его и посадил. Глупо было бы просить меня о помощи. А вот заключить взаимовыгодную сделку, это в духе Альфы. Даже если при этом он рискует собственной дочерью.
– Всё равно. Будь осторожнее. У волка может родиться только волк, а её отец предал в этой жизни слишком многих. В общем ты взрослый мальчик, и уверен, сможешь принять правильное решение. Просто знай, тебе мы всегда рады, и я клянусь позаботиться не только о твоей сестре, но и о будущем ребёнке и его матери. А сейчас лучше иди к своей женщине, и воспользуйся этой ночью. Другой может и не быть. Не рассказывай мне, что всё будет хорошо. Я слишком стар, чтобы верить в эту чушь, но и переубеждать тебя не стану. – Билл ставит недопитый виски на столик, и уходит в свою комнату, а я ещё долго сижу в полной тишине, перебирая все возможные варианты развития событий.
Дом небольшой, поэтому при размещении я решил остаться в кабинете, в котором имелся небольшой кожаный диван, мне этого было вполне достаточно. Ложусь спать, не раздеваясь, но сон не идёт. Спускаюсь на кухню, чтобы попить воды, и натыкаюсь взглядом на Полину. Она стоит возле кухонного шкафчика и тянется за стаканом, который стоит на верхней полке. Привстала на носочки, одетая в простую белую футболку, что мы купили по пути сюда в супермаркете. Большого размера, кажущаяся на тонкой фигуре безразмерным мешком, она не скрывает округлых бёдер, и нижнего белья, край которого виден под задравшейся майкой. Меня накрывает одновременно злостью, ревностью, за то, что сюда мог войти кто-то другой, и острой волной возбуждения. И хоть обещал себе не подходить, не провоцировать её на то, что оттолкнёт меня, буквально в несколько шагов оказываюсь рядом, расставляя ладони по обеим сторонам столешницы, блокируя хрупкое тело в кольце своих рук. Касаюсь грудью её спины и чувствую, как тело Полины вздрагивает, а затем она резко разворачивается. Лицо в непозволительной близости от моего, а я лишь вдыхаю её аромат, позволяя ворваться внутрь, заполнить лёгкие до дна. Мы стоим так несколько минут, в молчании разглядывая друг друга, и когда она поднимает голову, с намерением сказать что-то, я не выдерживаю, и касаюсь её губ. Кончиками пальцев веду по мягкой коже, не в силах оторваться взглядом от её лица, того, что мучило меня во снах долгие месяцы, заставляя просыпаться каждую ночь в поту, и с бешенным напряжением в яйцах. И она замирает, не спешит сказать то, что собиралась, разглядывая своё отражение в моих глазах. Поднимает ладонь, дотрагиваясь до волос, ведёт вниз, к затылку, заставляя зажмуриться и наслаждаться этими касаниями, словно верному псу, а затем касается мягкими губами моего рта, сметая все стены, между нами, и сжигая их до тла.
