Текст книги "Чужие. Реквием по мечте (СИ)"
Автор книги: Олеся Егорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Глава 25. Полина.
– Здравствуйте, Полина. Спасибо, что согласились посетить мой скромный дом. – Мужчина, возрастом около шестидесяти вошёл в мою комнату, и за ним сразу же закрылась дверь. Кто-то явно остался снаружи.
– А разве мне предоставили выбор? – Спросила, с горечью сглатывая слёзы, чувствуя себя неимоверно слабой, рядом с этим невысоким мужчиной. Он был стар, но обладал таким тяжелым взглядом, который способен пригвоздить к полу.
– Был. Уверен, Артур подготовил для вас пути к отступлению. Но вы ими не воспользовались. Вы решили, что способны пойти против меня. Способны контролировать ситуацию. Вы ошиблись. На данный момент всё в моих руках. И мне, наверное, в какой-то степени вас жаль. Но так получилось, что вы являетесь тем ценным орудием мести, которым я мечтал обладать целых восемь лет. Так что простите, но отпустить я вас не могу. Не волнуйтесь, ваш ребёнок останется невинным, и попадёт в рай. Девочку, сестру Артура, я не трону, обещаю. – Он испытывающе посмотрел на меня, словно ждал слов благодарности, но говорить их было глупо и смешно. Шамиль слишком увяз в своей жажде мести, так сильно, что принимал всю окружающую его действительность за правду. Считал себя богом, способным карать и миловать. Он не дождался от меня ответа, и поэтому продолжил. -Тюрьма, это место заключения сделок. Мне удалось провести несколько особенно удачных. О некоторых вы знаете, но не обо всех. Иначе не были бы сейчас здесь. Вас, наверное, интересует почему мы не бежим с острова, зная, что сюда придут солдаты? Мик Сандерс алчный, и завистливый человек. Он так же, как и все, любит золото, и так же, как и многие, ненавидит человека по прозвищу Чужой. Это он помог мне бежать. Он сообщил о вашем прилёте. И он помог мне вас забрать. Так что, как вы понимаете, за вами никто не придёт. Точнее они придут, но в назначенный час, и в нужное место. К тому времени вы все будете мертвы, а я покину остров. За каждого из группы, что он сюда приведёт, Мик получит весьма приличную сумму. Я бы даже сказал, что это грабёж, но возможности спорить у меня не было. Поэтому, боюсь, убитых будет на одного больше. Я не привык расставаться с такими суммами. – Он замолчал, внимательно разглядывая моё лицо. Кажется, ему это приносило удовольствие. А я... Я падала в пропасть. Теперь меня наконец-то накрыл страх, и вся реальность последствий. Я не только не смогла защитить себя, но и оставила Мэри сиротой, не выполнила обещания, данного ей. Я лишила Нейта жизни, ведь теперь я понимала, что за ним никто не придёт. Он просто истечёт кровью. Я лишила жизни своего малыша, невинного ребёнка, не успевшего прийти в этот мир. Я вложила в руки Каримова самое страшное оружие, которым он уничтожит Артёма. Это всё сделала я! Шамиль прав. Я позволила себе думать, что способна всё контролировать, и это была моя главная ошибка. Я всех подвела. Горло наполнилось привкусом желчи, а по щекам побежали слёзы. Наверное, именно до этого момента я надеялась, что нас успеют спасти. И мой маленький песочный замок надежды смыло волной слов Шамиля.
– Не делайте этого, я прошу. Мне искренне жаль, что вы потеряли своего сына, но его уже не вернёшь. Артём не мог поступить иначе. – Всё это я говорила, глотая слёзы, собрав последние силы, смотря прямо в глаза Каримову.
– Твой мужчина мог стать бухгалтером, экономистом, водителем, да кем угодно, только не тем, кому периодически приходится спускать курок. Он знал, на что шёл. Знал, что рано или поздно кара настигнет его, даже если он казнит виновных. Знал, что близкие ему люди всегда находятся в зоне риска. Да и ты знала, на что шла, связывая свою жизнь с подобным человеком. Не трать понапрасну слёзы, ими меня не разжалобить, иначе я не был бы тем, кто я есть. Лучше помолись хорошенько этой ночью. За себя, и своего младенца. Завтра всё закончится для вас. Я обещаю, что вы не будете мучиться. Физически. – Он встал, коротко кивнул, и вышел из комнаты.
И я молилась, как он и сказал. Ровно до того момента, как моя дверь открылась. За окнами уже занимался рассвет, а значит время пришло.
Меня вели медленно, словно особый подарок, и когда моему взору открылась та самая поляна, скрытая от берега деревьями, я окончательно поняла все грани сумасшествия Шамиля. Он не просто хотел отомстить, он создал особые декорации, превращая казнь в представление. В пиршество для своего ущемлённого самолюбия. Ведь он мстил не за смерть сына, которого сам же выставил на передовую, защищая лишь собственную жизнь. Он мстил за то, что Артём одержал верх, в той войне, случившейся восемь лет назад. Он мстил ему не за годы, проведённые без сына, а за отсутствие свободы. И для своей мести он выбрал самое кровавое оружие. Лезвие, с рядом загнутых крюков, которыми он будет постепенно вскрывать его плоть. И каждый из этих крюков, это близкий человек Артёма.
Клеток здесь больше не было, они были сдвинуты почти к краю поляны, и уже пустовали. Вместо этого здесь были люди. Все, кто сидел в этих паршивых клетках, словно собаки. Каждый из них был на коленях, с закованными за спиной руками, и такими же скованными ногами. И это даже были не наручники, а самые настоящие кандалы. Ряд людей, которых я никогда раньше не видела замыкали две до боли знакомых фигуры. Маленькая, хрупкая Ани, и широкая, покрытая татуировками Беса. Он был обнажён до пояса, и даже отсюда я видела, насколько он сейчас напряжён. Ни один из них не опустил голову. Они смотрели вперёд, гордо задрав подбородки. Смотрели на своего командира, которому отвели особое место. На краю поляны был возведён постамент, простой, деревянный, похожий на те, что показывают в фильмах. С которых короли наблюдают за турнирами. Шамиль сидел на кресле, а рядом с ним, практически плечом к плечу, стоял Артём. Так же, как и все, на коленях, с заведёнными за спину руками. Разница была лишь в том, что из-за спины тянулись две цепи. Их держали двое мужчин, стоявших рядом. Одного из них я узнала, тот самый человек, что забрал меня с острова. Шамиль что-то говорил Артёму, и он слушал его с выражением лица, не отражающим ничего, кроме скуки. Всё изменилось в одну секунду. После очередной фразы Каримова, взгляд Артёма резко метнулся в мою сторону, а его крик разлетелся по острову. Я никогда ещё не слышала, чтобы так кричали. С надрывом, болью, разрывающей грудную клетку на мелкие клочки. Настолько обречённо, что кровь заледенела в жилах, отказываясь двигаться к сердцу. Артём попытался встать, но мгновенно получил удар от помощника Шамиля. Кандалы помешали удержаться на ногах, и он упал, но лишь на несколько секунд. Снова поднялся, и ударил лбом, бросившегося к нему второго мужчину. Он взвыл от боли, хватаясь за разбитый нос, из которого тут же заструилась кровь. Вместо него, из рядов людей с оружием, окружавших поляну, сразу же встал другой. Помощник Каримова же занял место за спиной Артёма, прижимая кинжал к его горлу. Артём лишь немного дёрнулся вперёд, а по его шее сразу же потекла струйка крови. Каримов вскочил, ударил своего подручного, и выхватил кинжал. Что-то сказал ему, и тот опустился на колени, перехватывая горло Артёма рукой, согнув в локте. Тот, что ранее поднялся на помост, и тот, что поднялся следующим по взмаху руки Каримова, держали моего мужчину за руки. По их напряжённым лицам было видно, что это трудно. Им едва хватает сил, чтобы удержать его не пошатнувшись. Артём же всё это время смотрел только на меня, и лишь подойдя ближе, поравнявшись с Бесом, и Аней, я смогла рассмотреть всю глубину его глаз. И я захлебнулась от них. От той боли и ненависти, что плескалась на дне. А всполохи заката за моей спиной, отражались в его зрачках горящим пламенем.
Меня не оставили среди тех, кто стоял на коленях, повели дальше, к постаменту, остановившись лишь в нескольких шагах.
– Я не зверь, и позволю вам попрощаться. Только без глупостей. – Меня подтолкнули в спину, и я упала перед Артёмом на колени. Так близко, что смогла обхватить его лицо ладонями.
– Прости... – Всё, что я смогла прошептать, чувствуя, как глаза наполняются слезами, и всё вокруг становится расплывчато мутным. Всё, даже его лицо.
– За что?
– За то, что я здесь. – И я не позволю отобрать эти последние мгновения у нас. Прижалась к нему всем телом, коснулась губами его губ, целуя жадно, и глотая слёзы. Кажется уже не только свои, но и его. Впиваясь так неистово, что вскоре к слезам мешается металлический привкус крови. Сжимаю его ладонями, до боли, до царапин, словно так смогу его удержать, но в голове словно счётчик. Раз... Два... Три... И резким движением меня отрывают от него.
– Я люблю тебя. – Шепчу одними губами, и мне сейчас страшно смотреть на него. На то, как искажается лицо, на то, как глаза переполняются яростью и болью, такой острой, что меня на лоскуты режет, а оскал становится нечеловеческим.
– Не трогай её. – Говорит, не глядя в глаза Шамилю, только на меня смотрит, ни на секунду взгляд не отводит. – Хочешь сам себя убью? Хочешь, на куски меня можешь порезать, по живому. Отпусти её, я не буду сопротивляться. – Чеканит жёстко, выделяя каждый слог, но говорит так тихо, чтобы слышали только мы. И я начинаю задыхаться. От этой бесконечной сумасшедшей любви, что из меня выплёскивается, чтобы мы оба в ней утонули. Чтобы он знал, как дико я боюсь остаться без него. Но он так твёрдо на меня смотрит, что не остаётся сомнений, он на всё готов, лишь бы дать мне эту чёртову жизнь, от которой я так бездарно отказалась, потому что она без него будет!
– Довольно. – Шамиль делает жест, и меня поднимают, под руки волокут, и усаживают на колени рядом с Бесом.
– Мне очень жаль. – Слышу его шёпот, и зачем-то шепчу в ответ “прости”.
– Итак, Артур! Кого мне убить первым? Твоих сослуживцев? Друга? Эту милую девочку, что так отчаянно тебя защищала? – Кивком показывает на Аню, и Артём сжимает челюсти, до скрипа и хруста, так сильно, что я будто слышу этот жуткий скрежет. – Или может твою женщину и твоего будущего сына? – Артём снова пытается подняться, и получает удар в скулу. – А давай-ка я посчитаю. Как у вас в России. Ты же на половину русский. Эники, бэники ели вареники. – Переводит палец с одного солдата на другого, с таким безумным блеском в глазах, что меня трясёт от страха и ярости одновременно. От презрения, потому что он сошёл с ума! Его это забавляет абсолютно искренне. – Эники, бэники съели метлу! – И останавливает палец на мне. На этот раз вздрогнули все, даже Бес рядом дёрнулся в мою сторону, за что сразу же получил удар от стоящего рядом мужчины.
– Нет. – Тянет Шамиль, с жутким смехом глядя на Артёма. – Это у нас десерт. Пожалуй, начнём с тех, кто был рядом с тобой в тот день. – Он делает ещё один взмах рукой, и я понимаю, что даже эта чёртова считалочка была в сценарии. Всё продумано заранее, и ему не нужно даже говорить, чтобы его команду выполнили.
Перед нами два бойца. Тот, что слева, поднимает оружие, целится в одного из нас, кого-то из середины ряда. Ещё пару секунд, и он нажмёт на курок, но в этот момент раздаётся выстрел, а в середине его лба образуется точка. Боец падает на землю, так и не успев выстрелить, и Шамиль вскакивает с кресла, оглядываясь по сторонам.
********
А дальше началось то, что я видела раньше только в фильмах, и никогда не думала, что попаду туда, где будет столько крови. Один за одним, бойцы Шамиля падали на землю, и оставались там уже на всегда. Били прицельно, не планируя оставлять в живых. Песок вокруг тел пропитывался кровью, а у меня, глядя на это, к горлу подступил комок желчи. Мне не было их жаль, так же, как и им не было жаль ни одного из нас. Весь ряд наших людей как по команде упали лицом вниз, не сговариваясь, сразу же после первого выстрела. На коленях оставались только Аня, я и Бес. Мы с ней никогда не были на войне, и не имели такой привычки. Не знали, что делать в подобных ситуациях. Я озиралась по сторонам, пытаясь понять откуда стреляют в тот момент, когда почти одновременно прозвучали два крика. Бес кричал, что нам нужно лечь на землю. Он обернулся к Ане, и просто плечом толкнул её вперед, не заботясь об удобстве девушки, а затем повернулся ко мне, чтобы сделать тоже самое. До меня он не мог ни дотянуться, ни докричаться, пришлось ползти. В момент его крика, я слышала только Шамиля.
– Девку убей. Я разберусь с этим. – Кивнул на Артёма, и достал кинжал. Почему именно кинжал, я не знала. Но этого было достаточно, чтобы сердце разорвалось на миллиард осколков. Артём связан, он просто не справится. По постаменту не стреляли, там были не только враги, скорее всего боялись зацепить своих. Помощник Шамиля спрыгнул с помоста, и прицелился, чтобы выстрелить в меня. В такие моменты невозможно собраться или сгруппироваться. Ты просто, как завороженный смотришь в лицо смерти, в чёрное дуло пистолета, и тебя туда засасывает внутрь, как гипнозом. Уже потом я вспомню крик Артёма, вспомню, как Бес неуклюже полз ко мне со связанными ногами. Всё словно замедлилось на часы, хоть и прошло меньше минуты. За секунду до того, как прозвучал выстрел, меня всё же толкнули. Я лежала на спине, вращая глазами от ужаса, страха и паники. Не могла даже пошевелиться, словно меня парализовало. Прибитая тяжёлым телом Беса, я могла лишь повернуть голову в сторону помоста. Помощник Шамиля снова поднял оружие, но выстрелить ему было не суждено. Пуля попала в грудь, и он рухнул на песок. Артём смотрел на меня, жаждуще, пытаясь понять, жива ли я, ведь с расстояния это невозможно было увидеть, а повернуться я не могла.
– Бес. – Позвала его, продолжая всматриваться в Артёма. Мне никто не ответил.
Шамиль занёс нож, и бросился на Артёма, но он ловко увернулся. Людям Каримова уже было всё равно. Они боялись. Они поняли, что им не победить. На помосте остались лишь Каримов и мой мужчина. Снова выброс руки с ножом, но Артём уворачивается, и толкает Шамиля, отчего тот отскакивает, и не успевая сохранить равновесие, падает. Артём больше не ждёт. В считанные секунды подползает к краю помоста, и кубарем катится вниз, пытаясь подняться, и ползти дальше. Именно в тот момент, когда Каримов снова встаёт на ноги, он выбрасывает нож, и достаёт оружие. Гремит выстрел, и я зажмуриваю глаза. Я не могу смотреть, мне до детской дикости страшно это делать. И я снова зову Беса.
– Стив. – Он не отвечает, а на лицо мне капает капля жидкости. Только открыв глаза и посмотрев вверх, я понимаю, что на его виске рана, и это кровь оттуда капнула мне на лицо. Упираюсь ладонями в его грудь, пытаясь приподнять, но тело Беса безвольно скатывается вниз. Он, кажется, мёртв. Последнее, что я помню, это второй выстрел Шамиля, но на этот раз случайная пуля, своих или чужих, уже не важно, попадает ему в руку. От боли он роняет пистолет, а я погружаюсь в темноту, не в силах больше выдержать всё то, что происходит вокруг.
ЭПИЛОГ
Я рассеяно моргаю, щурясь от яркого света, бьющего в глаза. Вокруг меня темно, но чуть дальше маленький прямоугольник света. Даже смешно на секунду стало. Это и есть пресловутый свет в конце тоннеля? Нет, пошевелилась, и почувствовала боль от затёкших конечностей, а ладонь сжали. Так крепко, что даже больно немного стало. Память вернулась резко, ослепительным столбом ударив в мозг. Последние воспоминания промелькнули в голове, и я дёрнулась. Бес с окровавленной и запрокинутой головой, Артём, который ползёт под выстрелами Шамиля, и куча мёртвых тел вокруг.
– Тшшш... Не шевелись, я позову врача. – Ласковый спокойный шёпот почти у самого лица, и я окончательно распахиваю глаза, впиваясь взглядом в его лицо. Я ещё не понимаю, где мы, и даже не смотрю вокруг, ощущая лишь то, что в комнате темно, а свет, что я увидела сначала, льётся из коридора.
– Не уходи! – Выкрикиваю, всхлипнув, сглотнув непрошенные слёзы, и ещё крепче цепляюсь пальцами за его ладонь.
– Не уйду. Как ты себя чувствуешь? – В его глазах тревога и океаны боли, которые просто невозможно не заметить. Я прислушиваюсь к своим ощущениям, и понимаю, что чувствую себя нормально. Так, словно ничего и не произошло. Ослеплённая вспышкой провожу второй ладонью по округлому животику, и нащупав его, немного успокаиваюсь. Артём всё понимает без слов. – Ему ничего не угрожает.
– Как я здесь оказалась? Что произошло?
– Всё хорошо, малыш. Теперь всё будет хорошо. Ты в местной больнице. Нас всех сюда привезли. Почти все в порядке. – Я цепляюсь за это “почти”, и вдруг понимаю этот источник боли в его глазах.
– Бес? – Я не могу больше выдавить из себя ни слова. Ком застрял в горле так, что не то, чтобы сказать хоть что-то, дышать тяжело и больно. Он спас мне жизнь. Если бы не загородил собой, я бы сейчас не открыла глаза. Артём сжимает кулаки, до хруста и скрипа, которые слышны в мёртвой тишине комнаты, и выдыхает.
– Пуля прошла по касательной, но раздробила висок. – Я закрываю ладонью рот, лишь немного приглушив свой всхлип, и прижимаюсь лбом к груди Артёма. Я знала, что Бес для него значит. Он его брат. Он, можно сказать, часть его самого. – Его оперируют до сих пор, вынимают осколки. Их слишком много, и они мелкие, а этот упёртый баран постоянно пытается ускользнуть от нас в свой чёртовый загробный мир. Час назад диагностировали клиническую смерть, но его вытащили. Я сделал всё, что было возможно, привёз лучших врачей, но кажется этого недостаточно. – Последние слова он выплюнул с такой ненавистью, что меня она накрыла и впиталась в каждую клеточку не только кожи, но и всего тела. Словно меня окатили водой из грязного мутного болота, и от неё уже не отмыться.
– Прости меня. Это я во всём виновата. Если бы он меня не закрыл, если бы я услышала его, и выполнила команду лечь... – Я шептала беспорядочно, пытаясь подобрать слова, но Артём меня перебил.
– В тебя бы всё равно выстрелили, и Бес бы всё равно закрыл тебя. Некоторые события нельзя изменить, Полина, как бы ты не старалась. – Он говорил это особенно обречённо. Мирился, но при этом мечтал всё изменить, если бы это только было возможно.
– Но те люди, они упали, как только начали стрелять.
– Только для того, чтобы не мешать стрелять своим. Мы не знали в какой они стороне, не знали, насколько сильно загораживаем цели. Мы даже не знали свои ли это. В тебя стреляли точечно. Шамиль знал, что обречён, но хотел успеть забрать хотя бы тебя. – Я хотела спросить, что с ним, но одновременно с этим не хотела слышать ни одной буквы из этого проклятого имени. После того, что случилось с Бесом, после всего, что прошёл каждый из нас, я ненавидела его особенно сильно. И я боялась, что услышу, как его вернули в тюрьму. Это жестоко, но он опасен, пока жив, а его ненависть к нам возросла в сто крат. – Шамиль мёртв. – Словно услышав мои слова, добавил Артём. – Его зажали на помосте, когда он пытался стрелять в меня. Знаешь, и ведь не попал ни разу. Он понял, что всё кончено, и ему придётся снова вернуться в тюрьму. Пустил себе пулю в глотку. – Артём тяжело вздохнул, и прижал меня к себе, перебирая волосы на затылке, лаская и успокаивая тёплой ладонью.
– Ты злишься на меня? – Говорю тихо, и мой голос заглушает ткань его одежды, потому что он не позволяет отстраниться, вжимая меня в себя до боли в суставах.
– За что?
– За то, что не послушалась. И прилетела сюда.
– Вы с Мэри чем-то похожи. Две маленькие воительницы. Не злюсь. Придётся признать, что, если бы ты не приехала, я бы не дожил до утра. Все мы. Ты спасла восемнадцать жизней.
– И одну угробила.
– Ещё нет. Пусть только попробует ещё раз. Придётся его за шкирку с того света вытаскивать. – Он горько усмехнулся, а глаза наполнились влагой и страхом. Артём знал, что ничего не сможет сделать. Даже если перевернёт этот мир вверх ногами, жизнь Беса сейчас не в наших руках.
Мы так и просидели ещё несколько часов, просто рядом, согреваясь в тепле друг друга. Артём забрался ко мне на кровать, и прислонил спиной к своей груди. Поглаживал большим пальцем запястья, успокаивая, убаюкивая, и отвечал на мои вопросы.
Оказывается, Федерик догадался о предательстве Мика. Составил ещё множество фактов после того, как мы вылетели в Бангкок, и выслал к нам ещё одну группу. Он знал, что меня попытаются похитить, и не стал препятствовать. Старый лис использовал живца. И, наверное, поступи он по-другому, это был бы уже не тот Федерик, которого я успела узнать. Я не винила его. Знала, что, если бы он не отпустил меня с ними, Шамиль бы обо всём догадался, и всех, кто был на острове, нам бы пришлось похоронить. И даже Артём понимал это в глубине души, но ничто не помешало сломать нос своему бывшему начальнику. Он и не протестовал. Кстати, он тоже был здесь, вылетел почти сразу же за нами.
А потом к нам пришёл врач. Пожилой мужчина, с почти белыми от седины волосами, смотрел в сторону, старательно пряча глаза. В фильмах в этот момент врачи говорят “мы сделали всё, что было в наших силах, но мы его потеряли”. Я сжалась в комок, и хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать эту нелепую фразу. Он сказал почти все те же слова. Кроме окончания. Бес всё ещё был жив. Состояние значилось, как стабильно тяжёлое, и пациент, по словам врача, пребывал в коме. Он не знал, сколько это продлится, и сможет ли он когда-нибудь к нам вернуться. Осколки зацепили важные участки мозга, и шансы сейчас были примерно шестьдесят на сорок. Если включить в голове математику, то шестьдесят, это больше, чем сорок. Это ведь хорошо, правда? Но когда эти проценты делят жизнь близкого человека на “до” и “после”, этого чертовски мало. Даже девяносто девять оставляют шанс случиться самому худшему. И я не хотела в это верить, как и не хотел каждый, кто знал Стива.
Мы забрали его к себе, на остров. Наш дом первое время вообще напоминал царство покалеченных, и ущемлённых. Нейт получил достаточно лёгкое ранение, но всё ещё боялся оставить меня одну. Аня тоже осталась с нами. Такая бойкая и бесстрашная, она сломалась через несколько дней, всё больше проводя время на берегу, наблюдая за закатом. И как ни странно, Нейт, с которым они цапались почти всегда, с начала их знакомства, всё чаще составлял ей компанию. Они говорили часами, спорили о чём-то, и всё чаще улыбались друг другу. А я не лезла, только радовалась, что друг для друга они внезапно стали зоной комфорта, которым больше никто не нужен.
Для нас же с Артёмом история не закончилась. Он так и не вернулся домой, и сейчас находился под арестом. Тюремная бюрократия никак не могла разобраться, насколько уместными были его действия во Франции, и до сих пор не было решено, стоит ли его наказывать. Они не понимали, что уже это делают. Каждый день нашей разлуки разрывал на части. Я так устала быть без него, что сейчас задыхалась каждую секунду. Хуже было только наблюдать за Бесом. С ним ничего не менялось. Абсолютно. А ещё у нас недавно уволилась сиделка. Внезапно. Несмотря на хорошую оплату, проживание, она вдруг решила, что должна уволиться. Нужно было срочно искать кого-то нового, потому что Стивену нужен уход. А мне, с моей боязнью всего связанного с медициной, притом ухудшившейся из-за беременности, сложно было ухаживать за ним самой. Мы пересмотрели огромное количество личных дел, но служба безопасности браковала почти все, а те, кто оставались, отказывались сами. Передо мной лежало последнее. Элена Батлер, студентка четвёртого курса медицинского колледжа, двадцать один год. Далее следовали грамоты, свидетельство о прохождении практики в одной из клиник Нью Йорка, копия удостоверения волонтёра, сертификаты о прохождении дополнительных курсов. Массаж, различные терапии. Она идеально подходила Стиву. Не только на период комы, но и на период восстановления. А то, что он очнётся, лишь вопрос времени. Я уверенна, что он справится. А ещё Элена, это невеста Рика. Это меня и смущало. Совершенно не хотелось, чтобы она покинула остров, если что-то пойдёт не так. Но девушка так отчаянно просила меня об этой работе, то я не выдержала, и согласилась. Элена потеряла своих родителей несколько лет назад, а имеющихся денег хватило лишь на четыре года обучения. Сейчас она получила академический год, и это работа для неё идеальное решение. Я согласилась. Если бы я тогда имела хоть малейшее представление, насколько фатальным окажется моё решение... Но я лишь смотрела на голубоглазую девушку, с кудрявыми волосами, россыпью веснушек, и очень доброй улыбкой. Я смотрела, и думала, что сделала правильный выбор.
Сегодня должен был состоять суд над Артёмом. Через два часа они должны решить, вернётся ли он домой, или нас ещё ожидают месяцы, или годы разлуки. Мы сидели с Мэри в гостиной, когда я почувствовала первые схватки, и первую волну страха. Почему страх? До дня, когда я должна была родить, оставались ещё две недели, но боль усиливалась, а время между схватками сокращалось с огромной скоростью.
– Полина, ты в порядке? – Мэри заглянула мне в лицо, как всегда, почувствовав моё состояние словно ментально. И с момента, как я ответила, началась такая неразбериха, что ни один из нас не понимал, что происходит, и что нужно делать. Ни один, кроме Элены. Только она сохраняла самообладание и раздавала команды так, словно была врачом всю свою жизнь. Именно она выпроводила Рика, отправив его за врачами в город, именно она держала меня за руку, объясняя, как правильно нужно дышать. При этом успевала успокаивать маму, Мэри, и Артёма, который звонил уже несколько раз.
Мы успели. Элена была со мной до последнего. И когда я впервые взяла на руки своего сына, меня накрыло такой волной любви, и нежности к этому маленькому, сморщенному комочку, что слёзы покатились из глаз, а желание сотворить для него целый мир, усилилось в сотни тысяч раз. Мир, в котором его будут любить, в котором не будет места предательству и лжи, в котором он будет счастлив.
– Как вы назовёте мальчика? – Спросила Элена, глядя на моего сына с такой щемящей нежностью, что моя благодарность ей приобрела новое значение.
– Стивен. – На долю секунды её глаза потемнели, а кулаки сжались, до побелевших костяшек. Тогда я не придала этому значения, не заметила. Тогда я была слишком счастлива.
– Красивое имя. – Девушка оставила нас, и вернулась на остров. А через несколько часов в палату ворвался Артём.
Он ворвался, как смерч, но как только увидел нас, замер, делая осторожные маленькие шаги к кровати. Присел на колени, одной рукой сжимая мою ладонь, а другой накрывая макушку нашего сына. Он вглядывался так сосредоточенно и серьёзно, словно пытался найти каждую деталь, связывающую их воедино. Наклонился, поцеловал мою ладонь, и еле слышно прошептал: ”спасибо”.
– Что вынес суд? – Я вспомнила о самом важном. О последнем кусочке пазла моего личного счастья.
– Я дома, Поль. И больше никогда вас не оставлю. Обещаю.
И в тот момент мой маленький рай закрыл свои двери, запирая нас внутри. Меня, любимого мужчину, и самое ценное, что могла подарить судьба, нашего сына. Ради этого стоило бороться. Стоило пройти то, что прошли мы. Ведь теперь у нас всё будет хорошо, в этом я не сомневалась.
– Я люблю вас. – Прошептала, промакивая слёзы уголком покрывала, и услышала тихое эхо в ответ.
– И мы тебя. Всегда.
