Текст книги "Окоцвет"

Автор книги: Олесь Бердник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Слава вспомнил морщинистое лицо бабушки Соломии, услышал её размеренный, немного хриплый голос. Сидит она на лежанке, прядёт белую шерстяную нитку, и течёт, течёт невесть куда бесконечная сказка о призрачной жизни мифических существ. Правда и Кривда. Бедные и богатые. Умные и глупые. Огненный конь, что превратил Иванушку-дурачка, над которым все насмехались, в прекрасного рыцаря. Многоголовые змеи, которые уничтожают молодых девушек и юношей, жгут сёла и издеваются над людьми. Всё это не то. Хорошие сказки, но не любимые… Ага, вспомнил! Самая лучшая сказка – о спящей царевне. Бабушка Соломия рассказывала её сотни раз, и всегда она казалась мальчику новой, свежей, неповторимой. Может, понравится старухе эта сказка? В ней есть молодая девушка! И судьба её необычная…

– Вспомнил, – сказал, наконец. Слава. – Хорошую сказку могу рассказать. О спящей царевне. Начинать?

– Начинай! – кивнула старуха. – Только подожди минутку. Нанти!

Мальчик оглянулся. Значит, тут, кроме старухи, есть кто-то ещё? Она не одинокая?

Из-за цветка выскочил вдруг перламутрово-голубой клубочек огня, упал на пол, покатился по зелёному коврику к старухе, вспрыгнул к ней на колени и остановился, ласково мурлыча.

– Что это? – шёпотом спросил мальчик.

– Моя дочка…

– А почему она такая?

– Какая?

– Не похожа на человека.

– Не спрашивай теперь ничего. Может, будешь знать о ней очень много. Слышишь? Но имей терпение. Всё остальное зависит от тебя…

– От меня? – недоверчиво переспросил Слава.

– Да! Нанти! Хочешь ли ты послушать сказку о спящей царевне? Взгляни на этого мальчика. Веришь ли ты ему, видишь ли его сердце?

Огненный клубочек радостно замигал. Слава почувствовал, как под сердцем у него что-то затеплилось. Что это с ним? Почему старуха обращается к клубочку, будто это и в самом деле живое существо? А, может, так оно и есть?

– Нанти хочет слушать, сынок. Мы ждём… Мальчик волнуется, но рассказ течёт плавно, свободно. Он хорошо запомнил сказку, потому что не раз чувствовал себя героем-рыцарем, который ищет свою царевну в лесных дебрях.

Так уж заведено издревле – чтобы найти свою суженую, надо пустить стрелу в широкий свет. Куда она полетит, туда и путь держать.

Стрелы летят, падают. И идут за своей судьбой братья. Старшие приводят в дом купеческих да боярских дочерей. Родители устраивают шумную свадьбу. И только самый младший брат не возвращается. Его стрела залетела в густой заколдованный лес. Он ищет дорогу среди буйных кустов, под толстыми вековыми деревьями. Ему преграждает путь дракон – он побеждает его, страшилища пугают рыцаря – он не сдаётся. Наконец юноша попадает в страну, где все спят. Спят звери, деревья, цветы, огонь и дым над ним. Остановилось время, замерла вода в реках и родниках. И чувствует рыцарь, что и он заснёт навеки, если не убежит из проклятого леса. И появляется у него такая мысль, да вспоминает он, что где-то там должна быть его суженая. Он ведь ещё не нашёл стрелы! Надо отыскать её, потому что стыдно возвращаться с пустыми руками!

На пути встречается ему избушка на курьих ножках, а в ней баба-яга…

Она рассказывает рыцарю, что край этот зачарован чёрным колдуном. Посреди леса, во дворце, лежит спящая уже много веков царевна. Она не захотела стать женой колдуна, и он так жестоко отомстил ей. Никто не может освободить царевну и её царство от злых чар, только рыцарь, суженый, который не побоится встретиться в бою лицом к лицу с врагом.

Рыцарь рвётся вперёд, но баба-яга ведёт его к огненному озеру, приказывает прыгать в пылающую воду.

Прыгнул юный рыцарь в озеро, нырнул в пламя, вынырнул прекрасным и сильным. Попрощался со старухой, поблагодарил её за помощь великую.

Так добрался он до дворца. Видит: люди стоят, лежат – кто где – и все спят. А во дворце на хрустальном возвышении – царевна. Белолицая, чернобровая, а на голове у неё веночек из цветов, и русая коса покоится на груди. И одета эта красавица в платье вышитое, а узоры на нём как живые. Глядь, а возле царевны стрела торчит, та, что рыцарь послал в белый свет.

Обрадовался юноша. Вот где его суженая! Краше во всём свете не найдёшь!

Но преградил путь рыцарю чёрный колдун. Собрался убить или усыпить героя. Не побоялся юноша. Схватил стрелу, положил на тетиву, натянул. Зазвенела стрела, упал лютый враг.

Тогда подошёл рыцарь к царевне и поцеловал её. И сразу же воскресло всё вокруг – деревья, звери, тучки, огонь. И поднялась царевна, увидела своего суженого, обрадовалась…

Глаза у старухи улыбаются, а возле губ скорбная чёрточка. Она слушает сказку тревожно, настороженно; притаился на её колене голубой клубочек.

– Ты слыхала, Нанти? Ты принимаешь сказку? Слава удивился. Что она говорит? Разве сказку можно принять или не принять? Послушала, вот и всё…

– Именно эту сказку мне и хотелось услыхать от тебя, мальчик, – сказала старуха, – Ты тот, кого мы ждали…

– Не понимаю…

– Я же сказала – подожди. Имей терпение…

Клубочек соскочил со старухиного колена, взлетел над головой Славы, коснулся его виска. Мальчик отшатнулся, почувствовав горячее прикосновение. Старуха улыбнулась.

– Это Нанти благодарит тебя. Очень хорошая сказка. Смысл её глубже, чем думает твоя бабушка. Когда-нибудь поймёшь её до конца. А теперь – пора. Тебе нужно домой…

Снова ничего нельзя понять. Какая-то тайна. И он, Слава, связан с ней.

Слипаются глаза. Вот так лечь бы на зелёный ковёр да и заснуть. Хорошо, уютно. Огненный клубочек лёг бы рядом и ворковал колыбельную песенку…

– Я заблужусь ночью, – пробормотал Слава. – Тут очень темно, густой лес…

– Не заблудишься, – успокоила старуха. – Только на прощанье одно условие…

– Какое? – удивился мальчик.

– Очень серьёзное. – Старуха нагнулась над Славой, тёмно-синие прекрасные глаза её заглянули прямо в душу. – Ты никому пока что не скажешь обо мне и Нанти…

– А почему?

– Так надо, мальчик. Всего нельзя сказать, пока кое-что не раскроется…

– А мы увидимся? – с надеждой спросил мальчик.

– Не знаю.

– А прийти можно?

– Спрашивай не у меня…

– А у кого же?

– Прощай, мальчик, – сказала старуха, не отвечая на вопрос. – Закрой глаза.

Он покорно выполнил её приказание. Что-то зашумело, пахнуло холодом. Где-то залаяли собаки.

Слава раскрыл глаза, удивился.

Впереди виднелся плетень, перелаз, большие головки подсолнухов, а немного дальше – за развесистой акацией – светились окна отцовской хаты.

Из хаты доносился шум, около сарая приветливо повизгивал пёс Каштан. Как же это? В одно мгновение он перенёсся из Чёртовой долины в село? А, может, почудилось? Закружило, поводило его по Карани… Рассказать Максиму Ивановичу? Нельзя… Сон или не сон, а он дал слово волшебной старухе, что не расскажет никому. И это слово он сдержит. Даже в снах нужно быть честным. А в Чёртову долину он снова наведается. Как она сказала? «Спрашивай не у меня»? А у кого же? Наверное, у своего сердца… Он хочет, очень хочет снова туда, – значит, пойдёт… Не забыть ему огненного клубочка, милой избушки, приветливой древней старушки с молодыми ласковыми глазами…

Сегодня – спать, а завтра надо идти в школу, давать отчёт Максиму Ивановичу…

СОМНЕНИЯ

Не успел Слава перешагнуть перелаз, как к нему из-за деревьев бросились Фри и Лина. Девочка теребила его за руку, ласково заглядывала в лицо, притворно сердилась.

– Я так переживала за тебя, так переживала! И родители твои волнуются! И бабушка Соломия…

– Уже успели разболтать! – буркнул Слава.

– А как же! – Фри хихикнул. Ему было неудобно, он хотел оправдаться. – Ведь мы хотели, как лучше!

– Чтобы было лучше, не надо бросать товарища в лесу!

– Мы не бросали, – капризно сказала Лина. – Это ты нас бросил. Убежал куда глаза глядят, в заросли, а мы потом блуждали по всей Карани…

– Я же ещё и виноват! – удивился Слава.

– А кто же? Ты знаешь лес, а я не знаю. Ну, да ладно! Я уже не сержусь. Ты что-нибудь нашел?

– А что?

– Максим Иванович ждёт! До двенадцати ждать будет! А кое-кто уже возвратился. Ждут нас. Ну, так как же – видел что-нибудь? Или нет?

– Может, видел… а, может, и нет, – загадочно сказал Слава, направляясь к школе.

Учителя они застали в обсерватории возле телескопа. Купол был раздвинут, над головой, густо усеянное звёздами, светилось огненное небо. Максим Иванович, услыхав шаги ребят, отвёл взгляд от окуляра, увидел Славу и его друзей и приветливо кивнул. Поднялся со стула и застучал костылём навстречу.

– Ну как? Может, хоть ты что-нибудь видел? Остальные уже вернулись, нигде никакого признака! Есть какая-нибудь яма?

– Нет ямы, – сказал Слава, чувствуя облегчение. Ему было страшно лгать учителю, уж лучше отвечать на его вопросы. – Ни большой, ни маленькой ямы я не видел…

– Может, сожжённое что-нибудь видел?

– Нигде даже признака пожара нет.

– Может, дым или запах гари?

– Ничего такого не слышно. Правда, Линочка?

– Не видели, не слышали, – радостно заверила девочка, благодарно взглянув на Славу.

– Гм, – огорчённо хмыкнул Максим Иванович, из-под прищуренных ресниц глядя на Славу. – А я на тебя так надеялся. По-моему, именно там, возле Чёртовой долины, упало. Потому и наметил тебе этот квадрат…

Слава потупился и молчал. Как ему выйти из трудного положения? Как не лгать и остаться честным перед старым учителем? Что бы ни случилось, а слову, данному старушке из сказочной избушки, изменять нельзя…

– А может, что-то необычное видел? – с надеждой переспрашивал учитель. – Ну, что-нибудь такое…

– Страшно было, – ответил Слава. – Там лес такой хмурый, густой… Всякие мысли… Может, мне что-то почудилось…

– Ну, галлюцинации науку не интересуют, разве что психиатров, – вздохнул Максим Иванович. – Мало ли что кому померещится. Нужно такое, чтобы проверить, пощупать можно было. Ну, что ж, идите!

Они вышли из обсерватории, Слава попрощался с Онуфрием. Провёл Лину домой. У калитки она тихонько прошептала:

– А ведь ты что-то видел.

– Откуда ты знаешь? – испуганно спросил Слава.

– По глазам заметила. Ты не умеешь лгать.

– Может, и видел. Что кому до этого?

– А почему молчал?

– Видение никого не интересует…

Они разошлись. Мальчик постучал в боковое окно, за стеклом появилась белая фигура матери, он тихонько сказал ей, что будет спать в риге на сене. Шмыгнул по лестнице на чердак, улёгся в душистом логове.

Сквозь прорванную стреху мигали звёзды, внизу спокойно дышала корова, где-то скреблись мыши. От колдобин, что возле болота, доносилась мелодичная лягушечья симфония, в саду что есть мочи заливался соловей.

Сон колышет Славу в гигантской колыбели, несёт в неведомое, к звёздам. И снится ему голубой ласковый клубочек и тёмно-синие глаза доброй бабы-яги, и кажется ему, что всё ещё впереди, что ещё ничего и не начиналось. Пусть сердится Лина, пусть завидует Фри, пусть ругает отец. Он хочет снова встретиться с чарами древнего леса. Там откроется что-то взлелеянное в мечтах, что-то страстно желанное, невероятное…

Очень рано, ещё задолго до рассвета, Слава взял корзинку – будто для грибов – и направился в лес. Пока рассветало, посидел на пеньке в Зароснях, слушая щебетанье утренних птиц. Как только на горизонте над стеной Карани запламенело небо, мальчик подошёл к болоту, искупался в глубокой колдобине. Вода была прозрачная, ледяная, она хорошо освежила Славу.

Перейдя через болото, он, не задерживаясь, зашагал к Чёртовой долине. Изредка срывал грибы-боровики, подберёзовики, складывал в корзину.

Чёртова долина встретила мальчика жуткой тишиной. Он постоял на круче, тревожно прислушиваясь. Интересно, видит ли его старуха? Ведь прошлый раз она увидела его издалека. Хочет она, чтобы пришёл он в гости, или нет?

Мягкий розовый луч скользнул по верхушкам деревьев, отблеск его упал вниз, замерцала на листьях орешника роса, самоцветами заиграли капельки на чудесной ткани паутины.

На сердце у Славы стало приятно, легко. Уже не колеблясь, он начал спускаться в долину. Ниже, глубже. Кое-где видны следы учеников, недавно ходивших тут. Ишь, как истоптали всё вокруг. Наверное, много их тут бегало.

Вот уже и моховые ковры, столетние дубы. Вот тут он прятался позапрошлой ночью. Отсюда увидел избушку. Где же она теперь? Слава выглянул из-за ствола. Нет! Даже признака нет…

Он, разочарованный, выбежал на поляну. Вот тут и стояла избушка. Направо – старая-престарая осина, налево – дуплистая верба. Всё сходится. А вот здесь должно быть сказочное убежище, ступеньки, ведущие к двери. Только почему же на зелёном мхе нет ни единой вмятины? Пушистый изумрудный ковёр, на который давно уже не ступала нога человеческая… А, может, он ошибся? Может, только местность похожа?

Слава отбежал назад, осмотрел то место, где он прятался ночью. Опустив голову, сел на пенёк. Вон следы от его ног, измятый мох. Тут он услыхал дивный дружеский голос. Почему же теперь не слышно его? Может, старушка исчезла, улетела в свой таинственный мир? А, может, она и сейчас тут, но невидима?

Мальчик прислушался. Ни звука…

Чуть слышно дышит древний лес. Вдыхает солнце, голубой воздух, а выдыхает дивные запахи цветов, земляники, крепкий дух грибов и мха, дурманящий аромат прелых листьев.

Уже не страшно, мальчику в Чёртовой долине, только боль в душе его, грусть, опустошение. Словно безвозвратно утратил он что-то дорогое.

Лёжа на влажном ковре, удивлённый, он заглушал в себе чувство горечи. Над ним на тонком стебельке склонился голубой колокольчик, на чашечку цветка сел золотистый мотылёк, сложил ярко расцвеченные крылышки. Слава осторожно положил его на ладонь, поднял руку. Мотылёк взлетел и круто устремился вверх. Кружился, кружился между старыми деревьями, пока не заблестел искрой в лучах солнца и исчез в вышине.

Вот так. Подобно тому мотыльку, исчезло и его видение. Ничего не было. Была усталость после продолжительной ходьбы, галлюцинации. Призрак. Просто он лёг на мох и уснул. И видел сон. А потом в полудрёме плёлся домой. Есть такая болезнь: человек спит и слоняется где-нибудь. Лунатиками называют этих людей. Может, и с ним такое? Шёл, шёл из Карани и очнулся возле самого плетня. А на ходу ему всё и почудилось. Хорошо, что никому ничего не сказал. А то смеялись бы, издёвок хватило бы на несколько лет!..

Слава зашагал назад, выбрался из долины. Шёл через Карань, утомлённый, пробирался через болото, утратив интерес к красоте, ласке летнего дня. Хрипло и резко вскрикивали над ним чайки, сидя на кочках, насмешливо таращили стеклянные глаза лягушки. Всё, на что бросал мальчик взгляд, казалось ему неприятным, всё бледнело перед волшебными чарами тревожащего видения, оставившего такой глубокий след в его сердце.

Надо забыть его, выбросить из памяти! Призрак призраком, а впереди учёба, седьмой класс, друзья, множество дней жизни, которая только начинается…

Выбросить? Слава вдруг остановился, словно поражённый молнией. А потом? Что вместо этого? «Разве из этих комет борщ сваришь?» Кто это сказал? Отец! Почему? Разве он сызмальства не слушал сказок? Или забыл их в повседневных заботах? «Нет большей силы, чем огненное, горячее сердце, да ещё такое, что любит сказку!» – вдруг услыхал Слава,

Вокруг его головы описала крутую спираль чёрная ласточка. Может, это она прошептала? Это же слова волшебной старушки! Как хорошо сказано. А он забыл. И готов был выбросить чары из головы, из памяти… Разве так поступали сказочные герои? «Кто прямо пойдёт – коня потеряет и сам погибнет!» И они шли прямо, туда, где всё погибало. Почему? Почему туда? Чтобы – настоящая сказка? Чтобы никакой надежды на обычное, удобное, известное?

Слава бросился бежать назад. Прыгал, как заяц, с кочки на кочку, срывался в болото, барахтался в воде, но это не тревожило его, он смеялся – весело и счастливо. Что-то случилось с ним, что-то неуловимо, как луч утреннего солнца в сумрак ночи, вошло в сердце. Он возвратится в лес и будет ждать. До самой ночи. Обязательно дождётся чуда! Оно должно произойти! Он хочет сказки! Пусть она придёт, пусть овеет его чело, как крылья этой нежной ласточки, что ни на миг не покидает Славу. Может, она тоже из сказки?

Почему всё вокруг так изменилось? И чайки уже не стонут, а бодро приветствуют его, и лягушки из уродин превратились в изумрудных красавиц. Они плавают на корабликах из широких листьев кувшинок, подмигивая мальчику, обещая ему успех на пути необыкновенного.

Стрелой пронзил мальчик заросли орешника, осиновые чащи Карани, спустился в Чёртову долину.

Старался успокоиться, сдержать биение сердца. Но сердце радостно трепетало в груди, что-то предчувствовало. Слава быстро отыскал знакомую поляну, остановился под ветвями дуба, оглянулся.

ОКОЦВЕТ

Среди зелёного мха он увидел цветок. Необыкновенный, небывалый. Он раскрыл три голубые лепестка, на изумрудном фоне похожие на прелестного мотылька. Слава никогда ещё не видел такого цветка. Он медленно приблизился к нему, стал на колени, хотел коснуться пальцем лепестков. Нежные крылышки встрепенулись, затрепетали, и цветок поднялся вверх. Он не давался в руки.

Мальчик оторопел от неожиданности. Летающий цветок? Где это слыхано? А, может быть, это не цветок, а чудесный мотылёк? Нет, под голубыми лепестками видны нежно зелёные листочки, длинный гибкий стебелёк. Вот она – сказка! Он, наконец-то нашел её. Старушка из волшебной избушки не встретилась с ним, а послала ему своё чудо. Надо поймать цветочек, рассмотреть его. Может быть, удастся принести его в село, показать Максиму Ивановичу. Тогда ему поверят. Поверят, что видел он избушку, бабу-ягу, огненный клубочек.

Слава погнался за цветком-мотыльком. А тот перелетал с куста на куст, с места на место. Вот он опустился на шиповник, среди пурпуровых ягод. Мальчик бросился к нему, исколол колючками руки. Цветок мелькнул над его головой, коснулся крылышками-лепестками щеки, словно хотел поиграть. Слава растерянно смотрел на него снизу вверх. Как же его схватить?

Послышался смех-звоночек. Откуда он?

Мальчик оглянулся. Неужели кто-нибудь его выследил? Нигде никого. Тишина над лесом. На Чёртову долину падают сумерки. Цветок начинает сиять нежным, чуть заметным светом. И снова слышится чудесный смех. Он доносится сверху. Неужели это смеётся цветок?

– Это я…

– Кто-то обращается ко мне, или это мне кажется? – взволнованно спросил Слава.

– Почему же кажется? – слышится ласковый ответ. – Ты ведь обращаешься ко мне, а я отвечаю…

– Это ты, цветочек?

– Я.

– А почему ты убегаешь от меня? – осмелев, радостно спросил мальчик.

– Я играю с тобой, – мелодично ответил цветок, опускаясь ниже. – Ты намеревался поймать меня, а я не хочу…

– Почему?

– Я не могу быть в неволе. Ты хотел отнести меня в село, чтобы показать людям. Это невозможно!

– Не понимаю…

– Небывалое нельзя поймать. Оно само приходит к тому, кто ищет. Ты поверил, ты захотел, пришёл сюда – и увидел. Зачем нести сказку тому, кто её не ищет?

Слава на мгновение задумался, в его глазах засветилась нежная улыбка.

– Я понял, цветочек. Не хочу нести тебя в село. Будь там, где тебе хочется. Но всё-таки скажи…

– Что, мальчик?

– Если бы кто-нибудь тебя поймал… насильно…

– Было бы горе…

– Кому?

Цветок молчал. Взмахнув несколько раз лепестками, опустился на зелёный ковёр. Мальчик присел рядом, боясь даже дохнуть. Голова кружилась от волнения и необычности происходящего. Он рассматривал удивительное творение или существо, ещё не понимая, как он слышит голос цветка, как отвечает он ему.

Лепестки засветились фосфорическим сиянием, раскрылись шире. Зашевелились серебристые тычинки, будто длинные ресницы. Славе показалось, что между лепестками цветка раскрывается глаз. Появляется блестящий белый ободок, на нём радужный кружочек и большой чёрный или тёмно-синий зрачок. Глаз мигнул несколько раз, взглянул на мальчика.

– Ты смотришь? – вскричал поражённый Слава, отодвигаясь от цветка.

– Почему это тебя удивляет? – сказал цветок. – Ты ведь смотришь на меня?

– Это непривычно… чтобы цветок смотрел…

– Вот видишь, – укоризненно произнёс цветок, – для тебя это непривычно… Вы – люди – хотите, чтобы всё было привычно, как у вас…

– Но так ведь не бывает, – пробормотал Слава. – Цветы не смотрят… и не разговаривают…

– А в сказке?

– Так это же в сказке…

– А ты теперь разве не в сказке?

– Твоя правда, – задумавшись, произнёс мальчик. – Сказать кому-нибудь – не поверит…

– А может, и поверит… – возразил цветок. – Сказка дремлет в сердцах многих людей…

– Бабушка Соломия поверит, – согласился Слава. – Она мне рассказывала такие истории…

– Ей и расскажи… Она не будет смеяться…

– Цветочек, а где ты вырос? Где ещё есть такие, как ты, цветы? – склонившись над ним, спросил мальчик.

Цветок снова промолчал. Впрочем, нет… Что-то слышится Славе. В глубине тёмного зрачка блестят золотистые искры, будто разгорается багряное пламя, колышутся тени. Нет, это не тени, это кони, а на них всадники. Развеваются флаги на копьях, слышатся ржание, крики. А потом песня… Рокочут-плачут струны бандуры, стонут высокие волны на море, на чайках несут рыцарей храбрых в край, далёкий, на смерть, на подвиг, на бессмертие. Искристо вспыхивает пламя, летят в голубом небе невиданные корабли. Не самолёты, не дирижабли, не ракеты, к которым привык глаз мальчика! Нет! Ясеневые корабли с гордо поднятыми резными носами, с узорчатыми парусами, что надувают на солнце цветистую грудь свою. И сидят на этих кораблях сказочные победители – народные герои. Нет для них ничего непреодолимого; ни драконы, ни змеи, ни коварство царей и вельмож – ничто не остановит подвига, на который благословила мать родная, земля любимая, сказка волшебная…

Слава вздохнул от волнения. Почему в глазе цветка он увидел всё это?

– Знакомо ли тебе, мальчик, то, что ты увидел? – спросил цветок.

– Да, милый цветочек. Это – наша сказка…

– В таком случае не спрашивай, откуда я. Прощай!

Он взмахнул лепестками и поднялся в нёбо, Слава рванулся за ним, протянул руки вслед.

– Постой, постой! Ведь мы так мало побывали вместе! Я ещё не налюбовался тобой!

– Сказка приходит неожиданно и так же исчезает, – засмеялся цветок, голубым огоньком скрываясь в чаще деревьев.

– Я ещё увижу тебя? – тревожно крикнул Слава.

– Пойдёшь – найдёшь! Посмотришь – увидишь! – пронеслось над лесом.

Мальчик возвращался домой задумчивый и грустно-счастливый. Мать о чём-то спросила его – он не услыхал. Отец отругал – Слава не ответил. Машинально хлебал то, что поставила перед ним мать, смотрел невидящим взором куда-то перед собой.

– Уж не сглазил ли кто тебя? – встревоженно спросила мать, прикладывая ладонь к его лбу. – Какой-то ты сам не свой стал! Ходишь куда-то по вечерам… Где ты бродил весь день напролёт?

– В лесу, – неохотно ответил сын.

– Я же говорил, – с иронией сказал отец, посыпая солью огромный ломоть хлеба и натирая его чесноком. Упали те небесные камни на нашу голову, а теперь к парню надо врача вызывать!

– Не надо мне врача! – буркнул Слава.

– Ясное дело, не надо, – согласился отец. – Я сам полечу. Сниму ремень, да такие припарки поставлю, что выдумки твои как рукой снимет.

– И скажешь такое, – вступилась за сына мать. – Напроказничал мальчишка, что ли? Что-то с ним стряслось, разве он виноват?

– Знает что-то наш Слава, – сказала бабушка Соломия. – По глазам вижу – что-то встретилось ему в Чёртовой долине. Правда?

– Правда, – выдохнул мальчик. – Я видел…

– Что же ты там видел? – недоверчиво спросил Отец, искоса поглядывая на сына.

– Цветочек…

– Какой ещё там цветочек?

– Волшебный. Такого никто не видел. Светится он, и три лепестка у него, и летает, – выпалил мальчик.

– Спятил! – стукнул ложкой по столу отец. – Определённо спятил! Где же это видано, чтобы цветок летал?!

– Правду говорю! – воскликнул Слава.

– Не кричи на ребёнка, – рассердилась на Славиного отца бабушка Соломия. – Он диво видел…

– И вы туда же…

– И я… Потому что знаю, – есть такой цветок!..

– Правда, бубушка? – обрадовался Слава и бросился к ней. Она обняла внука за шею, прижала к себе.

– Правда, внучек. Ты видел окоцвет!

– Окоцвет?

– Да!

– Что старое, что малое, – укоризненно вздохнул отец, облизывая после борща деревянную ложку. – Ну, пусть тешится, лишь бы не заболел…

– Это счастье, что сын твой диво увидел, – сказала бабушка, радостно улыбаясь. – Не всякому это даётся. Мало было таких людей, которые видели окоцвет. Когда-то его встречали чаще, а теперь что-то не слыхать…

– Потому что о глупостях забыли люди, – сказал отец, направляясь к дверям. – Стали заниматься реальными делами, а не басенками…

Хлопнув дверью, он вышел в сени. Вскоре послышалось тюканье топора. Бабушка погладила Славу по голове.

– Не слушай, что он говорит. Устал отец – не до сказки ему. Не обращай внимания, ты знай своё. Раз увидел окоцвет, то уже не отступай…

– От чего, бабушка? – не понял Слава.

– От сказки, – пояснила она. – От чего же ещё!

Окоцвет тому и открывается, кто сказку любит. Такой человек может много хорошего сделать для людей. Потому что окоцвет будет помогать ему…

– А правда, что кто-то имел его?

– А как же. Разве я не говорила тебе про цвет папоротника?

– Так это окоцвет?

– Он.

– Но ведь тот цвет люди искали для сокровищ, – недоверчиво сказал внук. – Чтобы золото найти под землёй…

– Это в сказке так сказано, чтобы не всякий понял. Для мудрого золото – чистое сердце да верные друзья. А злой человек ищет для себя проклятый клад, чтобы разбогатеть. Мудрому окоцвет даёт храбрость, силу, а то и славу. А злому – вечные муки, страх перед тем, что кто-то может отнять его богатство. Это великое знамение, Славик, что в нашем краю появился окоцвет…