Текст книги "Lady Покер"

Автор книги: Олег Селиверстов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Он достал из кармана пачку миндальных орехов и протянул мне:

– Будешь?

Я отрицательно покачал головой.

– Зря. Очень полезно. – Алесандро не спеша доел орехи, смял пустую пачку и бросил в корзину для мусора.

– Барбара – это жена Бывшего Директора, – наконец выдал Алесандро то, ради чего пришел так рано.

– Еще раз повтори, кто чья жена?

– Женщина, которая владеет тремя процентами акций – если помнишь, ее зовут Барбара, – это ЖЕНА Бывшего Директора.

– Понятно, – пробормотал я, пока еще не осознавая, хорошая это новость или плохая. – Так вот почему ерзал замызганный портфель: Бывший тоже блефовал. Точнее, не блефовал, а не договаривал. Вот пройдоха! Прикидывался униженным и оскорбленным, а сам туда же! Но подожди… – я вопросительно уставился на сыщика. – Если Барбара – жена Бывшего Директора, то как его смогли уволить? У них же на двоих контрольный пакет!

– Просто! Очень просто! – хитро заулыбался Алесандро. – Барбара – любовница NB, Нового Босса!

– Ну вот, начинается… – пробормотал я.

– Что начинается? – переспросил сыщик.

– Так, ничего, – я развел руками. – Сначала появляются бывшие мужья, затем выясняется, что все друг с другом любовники, потом, как пить дать, объявятся гангстеры и кого-то обязательно застрелят.

Видимо, мой вид был настолько жалок, что Алесандро громко расхохотался.

– Не вижу ничего смешного! – разозлился я. Мой план рушится, как карточный домик, а он куражится и ржет. – Ты понимаешь, что для нас это значит?

– Не знаю. Но вижу только одно: важные сеньоры режутся друг с другом, думая, что у них на руках сильная карта, а козырный туз припрятан в декольте у сеньориты!

– Да мы вляпались! – воскликнул я, вскакивая. – Нам теперь ни за что не купить три процента!

– Почему? – сыщик удивился настолько искренне, что я даже опешил.

– Как почему?! Ты же сам сказал, что Барбара любовница NB!

– Ну и что? Ей всего сорок с небольшим.

– Да пошел ты со своими… – вспылил я, вышагивая взад-вперед по кабинету. Неужели меня так легко обыграли? Сам виноват! Нужно все проверять и перепроверять самому, всегда только самому, а не поручать кому-то!

Алесандро попросил Ирен принести кофе и чай.

– Успокойся, мистер Джек, – заявил он. – Если Барбара до сих пор не продала акции ни мужу, ни любовнику, значит, здесь что-то не то! У меня нюх на женские штучки. Поэтому нужно действовать, как мы решили.

– Это как? – недоуменно спросил я.

– Надо соблазнить Барбару, а потом выкупить у нее акции. И поручить это мне. Я же тебе еще в прошлый раз это предлагал.

Мой нервный смех чуть не заставил Ирен уронить чашки и поднос. Она боязливо поставила кофе и чай на стол.

– Ну да, ты же у нас специалист по обманутым женам и брошенным любовницам! – воскликнул я, когда помощница вышла.

– А для надежности Барбару и Нового Босса сначала надо поссорить, – продолжал Алесандро, игнорируя мои колкости. – Подошлем к нему проститутку с шикарным бюстом. Она его соблазняет, мы делаем пару непристойных снимков – и все шито-крыто. Любовь прошла, завяли помидоры, а нам – акции! Конечно, план нуждается в финансовой поддержке, поскольку подразумевает шампанское, икру, цветочки… Думаю, пара тысяч евро покроет расходы.

– Может, три тысячи – чего уж мелочиться? – я снова посерьезнел. – Мне кажется, что если Барбара действительно подставила своего мужа, то она точно знает, что делает. А ты про бюст!

– Знаешь, почему мы с тобой так долго работаем вместе, мистер Джек? Потому что каждый из нас профессионал в своем деле. Ты разбираешься в цифрах, а я – в женских сердцах. Доверься мне, и все будет в ажуре.

– А вдруг у них настоящая любовь? И что тогда?

– Деньги и секс – вот что правит миром! Это куда надежнее любви.

– Надежнее, но скучнее.

– Ладно, – Алесандро обреченно махнул рукой. – Как хочешь. Если тебе не нравится мой план, можешь предложить свой. Мне пора. Ты инвестор, тебе и решать.

– Возможно, ты прав, – я обессилено опустился в кресло. – Но ты же знаешь, что я терпеть не могу все эти полузаконные методы. Надо подумать. Может быть, удастся договориться по-хорошему.

– Ты бы сам отдал «по-хорошему»?

– Не знаю… – пробормотал я, хотя в душе был уверен, что нет: когда на кону большие деньги, «по-хорошему» не бывает.

– И кстати, – добавил Алесандро, надевая куртку и темные очки. – Барбара съехала от мужа пару месяцев назад. С любовником она тоже не живет. И на звонки не отвечает – похоже, шифруется. А ты говоришь, любовь! Так что думай скорее, мистер Джек, время – деньги, денег нет. Вечером позвоню.

– Лучше завтра. Сегодня я вряд ли что-нибудь надумаю.

– Тогда до понедельника. Мне надо за выходные починить крышу на фазенде (так он называл свою дачу).

– Хорошо, – согласился я. – Все равно за субботу и воскресенье ничего не произойдет. Только будь осторожен, не свались с крыши, вдруг что-нибудь сломаешь.

– Не волнуйся. Меня будет кому поддержать. – Алесандро подхватил сумку с фотоаппаратом и направился к двери. – Надеюсь, двух дней тебе хватит, чтобы придумать что-нибудь стоящее.

Этот любитель круассанов еще подкалывал.

– Сколько градусов? – язвительно спросил я вдогонку. – Лучший друг в порядке?

Он развернулся и просиял:

– Шестьдесят восемь градусов! Как у тридцатилетнего! Несколько раз замерял – все точно, как в аптеке. Так что будь здоров и береги печень: виски для нее гораздо вреднее, чем водка и красное вино. Пока, амиго. И кушай гречневую кашу, в ней полно пиридоксина и цинка.

Алесандро вышел. Через минуту из-за двери послышалось хихиканье Ирен. У Алесандро всегда имелась в запасе парочка шуток и приколов.

За окном белые ребристые полоски облаков, похожие на следы от гусениц танков, тянулись через все небо. От всей этой истории с женами-любовницами мне стало грустно и захотелось повидаться с дочкой. Как там она? Наверное, играет в детском саду, а после обеда пойдет с няней гулять в парк. Я вздохнул, еще раз посмотрел на небесные колеи и, сказав себе «На войне как на войне», попытался сосредоточиться и проанализировать ситуацию. Но мозг отказывался повиноваться. Я тупо смотрел, как перетекает песок в колбах песочных часов, и рисовал на листе какие-то иероглифы. Наконец, поняв, что разложить в мозгах пасьянс из любовницы, NB и акций не удастся, решил позвонить Элизабет. Вдруг она свободна сегодня вечером и составит компанию выпить виски?

– Кто это? – послышался в трубке ее голос.

– Это мистер Джек, – неуклюже ответил я.

– А, добрый рыцарь! Привет! Пока не узнаю твой голос, извини. Как дела?

– Нормально. У меня сегодня неожиданно освободился вечер, и мы можем провести второй урок, если хочешь…

– Конечно, хочу, но сразу предупреждаю: в девять часов должна буду тебя бросить, у меня есть одно важное дело, а потом, сам понимаешь, – пятница. Такой вечер и ночь – один раз в неделю.

– Понимаю. Но у нас же не любовное свидание, а всего лишь урок покера.

– Давай встретимся в казино, часов в семь, – предложила Элизабет.

– Договорились.

В трубке раздалось пиканье, похожее на участившийся пульс. «Это всего лишь урок игры в карты, почему ты разволновался?» – спросил я сам себя и вспомнил «партизанский» берет, в котором Элизабет расхаживала по казино в прошлый раз. Улыбнулся. Интересно, а как бы смотрелась в берете Марго?

Элизабет опаздывала. Я ждал ее в казино больше получаса, обсуждая с барменом достоинства виски с острова Айла на юге Шотландии. Два пустых бокала уже стояли передо мной на барной стойке. В тот момент, когда я начал объяснять бармену, что для настоящего виски нужна вода исключительно из горных источников, в зал влетела запыхавшаяся ученица. Она обругала пробки на улицах, извинилась за опоздание и заказала сок со льдом. Мы прошли за игровой стол.

– Давай повторим комбинации карт, – я протянул ей колоду. – Это было твое домашнее задание.

– Я все выучила, дорогой учитель, – она расстегнула жакет и стала раскладывать карты на зеленом сукне. На ее запястьях тускло поблескивали браслеты под бронзу.

– «Двойка», «две пары»… – Элизабет начала бойко перечислять комбинации. Сегодня берет не скрывал ее длинных волос, а карие глаза не прятались за темными линзами очков. Она и выглядела более расслабленно, чем в нашу прошлую встречу, – не вертелась и не озиралась. Жакет из светло-коричневой замши подчеркивал ее талию. Две верхние пуговки на белой блузке были расстегнуты ровно настолько, чтобы угадывались очертания груди. Глядя на пуговки, я вдруг представил, какая у нее кожа на вкус – как сливочное пирожное, в голову даже пришло слово «лакомство»… Жаль, что ей нравятся сверстники. Лакомство можно оценить по-настоящему лишь тогда, когда оно редко достается. Наверное, самые мудрые женщины – те, которые в любом возрасте умеют находить ценителей лакомства.

– Все правильно? – Элизабет постучала пальцем по столу, привлекая мое внимание.

– Молодец, ты способная ученица. Ставлю за домашнюю работу высшую оценку. Теперь задача. Кто из игроков выиграет: тот, у кого две дамы и три десятки, или тот, у кого две двойки и три валета?

– В покере выиграет тот, у кого три валета, а в жизни – у кого две дамы.

– Почему?

– Если тебя любят две дамы одновременно, значит, ты превосходный мужчина, – пояснила Элизабет. – И не смотри голодными глазами на мою пуговичку на блузке, вечером я занята.

Искры в ее больших глазах, казалось, сейчас устроят пожар. Чтобы не воспламениться, я, потупив взор, начал перемешивать карты.

– И не задавай мне слишком простых задачек, – продолжила ученица, допивая остатки сока. – Я, как-никак, учусь в юридическом колледже и подрабатываю в адвокатской конторе. Когда тебя так откровенно задирают, ничего не остается, как не обращать внимания. Я сделал серьезное лицо, раздал карты и стал объяснять дальше:

– Суть в том, что когда на столе вскрыты три карты,[5]5
  Разновидность игры в покер – Техасский Холдем


[Закрыть] ты можешь просчитать вероятность комбинации у противника, а он может просчитать, какие комбинации могут быть у тебя. Но при этом ты не знаешь две его карты, а он – твои. Получается одновременно и расчет, и неизвестность.

– Здорово! Расчет и неизвестность одновременно! – восторженно повторила Элизабет. – Слепая неизвестность пугает, а тупой расчет скучен. Но когда и то и другое, это возбуждает, правда, мистер Джек?

– Может быть… – неуверенно согласился я, в очередной раз пораженный способностью девушки придумывать оригинальные метафоры. – Но не забудь: пять карт на столе вскрываются не сразу. Сначала три, потом одна и затем еще одна. Таким образом, до самой последней карты судьба в руках Фортуны. Это она распоряжается пятой картой.

– Мы с ней подруги, – уверенно заявила Элизабет и достала мобильный: ей пришло sms-сообщение. Прочитала и тут же стала набирать ответ, на лбу ее нарисовалась тонкая складка.

– Подожди минутку, я сейчас отвечу, и продолжим. Кстати, как твой бизнес?

– Как в «Санта-Барбаре», – грустно усмехнулся я, припомнив последние новости про «жену-любовницу».

– Какая Санта-Барбара? – она оторвалась от экрана телефона и уставилась на меня в упор.

– Телесериал, где все герои были любовниками друг друга.

– А-а, сериал… – она снова склонилась к мобильному. Наконец с sms было покончено.

– Элизабет, а как твои успехи в изучении юриспруденции?

– Ой, не спрашивай – штудирую нудные параграфы и статьи. Но без этого нельзя: многие знают законы, однако мало кто умеет грамотно ими пользоваться. Кстати, я бросила курить, – добавила она, видя, что я закуриваю.

Элизабет снова пришло сообщение. Прочитав его, она тут же обернулась и оглядела зал. Похоже, опасалась, что кто-то увидит ее. Я тоже невольно оглянулся, но ничего странного не заметил.

– Давай закончим на сегодня, – сказал Элизабет, убирая телефон в сумочку. – Мне уже пора, да и ты, какой-то печальный и усталый. Все в порядке?

– Нормально, – натянуто улыбнулся я. – Пятница, а мне некому преподать урок кулинарного искусства в хорошем ресторане.

Во мне тлел слабый огонек надежды: вдруг Элизабет согласится продолжить вечер.

– Я бы с радостью, но сегодня никак не могу, – она отрицательно замотала головой. – Звони на следующей неделе. Кто откажется выпить бутылочку вина в компании с умным, добрым и обаятельным мужчиной?

– Договорились, – как-то слишком быстро получилось у меня.

– Я побежала, не провожай. Пока! – она заторопилась к выходу.

Взгляд невольно цеплялся за ее стройные ноги, обтянутые вельветовыми джинсами цвета молочного шоколада. Когда ученица была уже у самых дверей, в зал вошел широкоплечий парень в черной кожаной куртке. На рукаве – эмблема белоглавого орла. Элизабет по-приятельски поцеловала его, что-то сказала и, не оборачиваясь, вышла.

Парень неторопливо огляделся, закурил и затесался среди играющих на рулетке. Меня заинтересовало его поведение. Он делал вид, что увлеченно следит за игрой, на самом же деле постоянно крутил головой и пристально разглядывал всех, кто входил и выходил из зала. Он явно кого-то поджидал.

Я подошел поближе. Парень бросил на меня беглый взгляд и снова углубился в наблюдение за шариком. Я несколько минут стоял за рулеткой, наблюдая, как шумная толпа пытается отгадать, куда упадет шарик. Почему некоторые считают, что игра хуже любого другого способа добывания денег – например, торговли или биржевых спекуляций?

И там, и здесь цель одна – нажива. Все только и стараются друг друга обмануть, обыграть, обобрать.

Вот и меня, похоже, обжулили с акциями фабрики!

Парень в кожаной куртке отошел от рулетки к барной стойке и оттуда следил за происходящим в зале. Я еще несколько минут понаблюдал за ним и покинул казино. Зачем лезть в чужие тайны, когда своих проблем хватает?

* * *

Вечер пятницы. Мегаполис продавал спиртное, презервативы и цветы – готовился к уикенду. Впереди целая безумная ночь. Мне стало тоскливо. Надо научиться придумывать какие-нибудь развлечения в пятницу вечером. Может, завести любовницу или собаку?

Чтобы убить время, я решил устроить бездельный шоппинг одинокого мужчины.

В огромных окнах торгового центра отражались блестящие витрины, улыбки приветливых продавцов и эскалаторы, движущиеся вверх-вниз. Кругом роскошно упакованные товары и впечатляющие ценники. Отовсюду доносится жадное жужжание кассовых аппаратов, пожирающих наличные и слизывающих кредитные карточки. Грусть незаметно затерялась среди вечного праздника торговли. Недаром сыщик постоянно повторял: хочешь поднять настроение женщине – дай ей много денег и отправь в торговый центр. Интересно, что значит для женщины много денег? Мы с женой так и не нашли разумный компромисс по этому поводу.

Я купил пару носков и белую рубашку, даже померил костюм, но вовремя вспомнил, что надо сменить резину «Шевроле». В отделе косметики внимание привлекла маленькая девочка, сосредоточенно разглядывающая разноцветные упаковки. Она склоняла голову то вправо, то влево – по всей видимости, пытаясь разобрать абстрактный рисунок на коробке ультрамодных духов. Так как картинка не имела смысла, а девочка еще не знала, что во многих вещах смысла и не стоит искать, она махнула рукой и пошла к женщине, увлеченно читающей аннотации на баночках с кремами и увлажняющими средствами.

Я вспомнил, что забыл предупредить няню (жена в пятницу вечером всегда отсутствовала дома) о том, что завтра утром заберу дочь на прогулку. Позвонил. Трубку взяла Люси.

– Пап, ты завтра за мной приедешь?

– Обязательно, мой львенок.

– А во сколько?

– После завтрака.

– Почему после? Ты приезжай на завтрак, пожарим тостики, – предложила Люси.

– Ты же знаешь, что это очень рано, мама еще будет спать, а мы начнем шуметь и можем ее разбудить, – объяснил я.

– Хорошо, тогда приезжай сразу после завтрака.

– Договорились. Няня тебя соберет и позвонит мне.

– Только смотри, не опоздай.

– Не опоздаю, не волнуйся. До завтра, львенок… – мне хотелось сказать еще какие-то теплые слова, но я не знал, какие.

– До завтра, большой слон.

Почему все-таки слон?

Ужинать я отправился в ирландский бар.

В баре было не протолкнуться. Музыка, шум, гам. Все места оказались занятыми. Я уже хотел развернуться и уйти, но вихрастый бармен узнал меня и провел за резервный столик. По пути он похвалился, что раздобыл редкий сорт виски: купажированный в стиле «ретро». Как утверждали производители, такой виски пил знаменитый американский гангстер Аль Капоне. Я пообещал, что обязательно его опробую, и снова попросил пожарить омлет по-нормандски, с яблоками. Бармен с сожалением развел руками – их повар не готовил такое блюдо. Пришлось взять отбивную. От пива я отказался: завтра нужно встать со свежей головой. Предстоит за выходные принять важное решение: с чего начинать битву с противником, пусть даже заведомо обреченную на провал. И к тому же утром меня ждала дочь.

* * *

– Привет, папочка.

– Привет, львенок.

Маленькая ладошка уютно грелась у меня в руке. Приходилось делать шаг короче, чтобы в него поместилось два детских шажка. Мы часто останавливались поговорить с проходящими мимо собаками и кошками. Пришлось пообещать дочке новый наряд для куклы Барби, чтобы не просила добавки мороженого и не устроила скандала в кафе. Пять раз с замиранием сердца я смотрел, как высоко поднимается детская карусель, и делал многие другие вещи, свойственные, наверное, всем отцам, когда они гуляют со своими шестилетними дочерьми. И все ради того, чтобы оказаться в ласковых объятиях и услышать слова: «Папочка, я тебя очень люблю». Почувствовать особое тепло в сердце и не знать, что сказать в ответ…

Ее детская любовь отличалась от любви взрослой женщины искренностью и бескорыстием. Люси не могла и мысли допустить, что я ее не люблю! И главное, ей не надо было доказательств этой любви, разве что купить какую-нибудь игрушку или сходить в зал игровых автоматов.

В конце дня мы собрали в парке букет из ярких осенних листьев.

– Папа, можно я передам это маме от тебя?

– Можно.

Когда подходили к «Шевроле», который в честь особого случая стоял намытый и улыбающийся глазами-фарами, я случайно поймал позднюю бабочку. Большая! Черные бархатные крылья переливались ярко-оранжевыми кругами и белой каймой.

– Какая красивая! – восхитилась дочь, но трогать побоялась.

– Давай ее засушим, – предложил я. – Заберешь домой и будешь вспоминать этот день.

– Нет, отпусти ее, пожалуйста.

– Она же все равно умрет – скоро наступят холода. Лучше засушим, будешь ею любоваться.

– Нет, отпусти, пусть поживет еще немного. А вдруг ей повезет и случится чудо?

* * *

Мелкий дождь размывал изображение в окне, из-за чего город выглядел продрогшим и хмурым. Какое сравнение дать этим краскам? Свинцовые? Банально. Молибденовые? Необычно, но мало кто знает, какого цвета молибден. А нарисовать было бы здорово: берешь две краски – черную и белую, смешиваешь в разных пропорциях, наносишь на холст, и картина готова. Целый мир из двух красок! И в правом верхнем углу рисуешь позднюю бабочку, с белой каймой на больших крыльях. Вспомнилось, как на вчерашней прогулке дочь просила отпустить бабочку, и внутри потеплело. Дети верят в чудо всей душой, а вырастая, отчего-то начинают думать, что чудеса покупают за деньги.

Капли выбивали на подоконнике мелкую дробь. «Воскресное утро, испорченное дождем», – я вздохнул, допил чай и решил заняться домашними делами. Погладил белье, два раза собрал и разобрал кран в ванной, но причину неисправности так и не нашел. Долго разглядывал старые ботинки: отнести в ремонт или нет? Новые итальянские «штиблеты» так и не хотели разнашиваться и натирали ногу. Вспомнились слова мамы: «У настоящего парня ботинки, часы и ремень всегда должны быть новыми». Что ж, придется старые ботинки выбросить.

Мама до сих пор регулярно присылает мне смородиновое варенье. Она живет в небольшом городке, где прошло мое детство. Городок находится всего в двух часах езды от мегаполиса, но я наведываюсь туда редко – видимо, потому что, когда встречаю на его улицах повзрослевших (и потолстевших) друзей детства, сердце разрывает беспричинная грусть и жалость, и сразу хочется напиться до потери пульса. Детство должно жить вдали от старости, чтобы оставаться звонким и веселым.

После полудня я пошел в супермаркет за продуктами. Наброшенный на голову капюшон куртки укрыл от дождя и спрятал от людей. Я давно обратил внимание на эту особенность: надеваешь капюшон – и проходящие мимо женщины перестают тебя замечать. Наверное, потому монахи и ходили в таком безликом одеянии, чтобы женские взоры не тревожили их благочестивые души.

В супермаркете я долго бродил, разглядывая витрины и продавцов, но в конце концов купил овсяного печенья, ветчины и молока. Когда вернулся домой, уже стемнело. Посмотрел телевизор, выпил виски, с полпальца на донышке бокала, и уже собирался лечь спать, как позвонила жена и вместо того, чтобы пожелать «спокойной ночи», отругала за то, что вчера позволил дочери есть мороженое: «Ребенок утром кашлял…»

Я слушал ее голос и почему-то совсем не чувствовал стыда. Не мог же отец, редко видящий дочь, запретить ей съесть один клубничный айс-крим, тем более что при мне она совсем не кашляла!

Сон как рукой сняло. И почему люди не могут ругаться утром, а вечером говорить друг другу одни лишь добрые слова?

Не успела телефонная трубка остыть после разговора с женой, как раздался еще один звонок. Элизабет просила как можно скорее забрать ее из ночного клуба. Я записал адрес клуба, поднялся с теплого дивана, разбудил дремавший под окном «Шевроле» и с мыслью «Зачем мне все это?» вырулил в мокрый лабиринт запутанных улиц. Хорошо хоть дождь перестал!

* * *

«Шевроле» не любил парковаться около ночных клубов. Кто знает, что у этой современной молодежи на уме? Устроят драку, бросят пустой бутылкой, разобьют стекло – неуютно и боязно, особенно когда вокруг мотоциклы, как стаи стервятников с хромированными клювами и когтями: только покажи слабость – разорвут на куски!

Толстое стекло дверей сдерживало музыку, гремящую в клубе, не давая ей вырваться наружу. Элизабет ждала меня у входа. Кожаная куртка с металлическими клепками, свитер под горло, джинсы, заправленные в высокие сапоги на каблуке, сумка через плечо… «Опять новый наряд, – с любопытством отметил я. – Она как хамелеон, меняющий окраску под цвет окружающей среды. Что это: тонкий вкус или глубокий страх?»

– А, вот и мой добрый рыцарь! Привет, – она нетвердой походкой направилась мне навстречу.

– Что случилось? – сердито спросил я, наблюдая, как из клуба вышли несколько парней и покосились на мой плащ и шляпу. Видимо, наряд казался им вызывающим.

– Ничего особенного, просто подумала – вдруг тебе скучно, – весело ответила Элизабет, хотя и голос, и выражение ее лица говорили обратное.

– Я уже собирался спать.

– Спать? Так рано? – она пьяно хохотнула. – И опять один?

Ответить я не успел. Стеклянные двери снова распахнулись, выпустив на улицу ржавые аккорды тяжелого рока и широкоплечего парня в черной кожаной куртке с нашивкой белоголового орла на рукаве. Парень бросил грозный взгляд в нашу сторону. Я узнал его: тот самый тип с серьгой в ухе, которого я видел в казино. Мышцы живота напряглись, заныл правый бок. Оставить теплую квартиру, проделать длинный путь, и все ради того, чтобы нарваться на драку!

– Элизабет, ты куда? – крикнул он.

Элизабет, не оборачиваясь, показала ему «американский» палец, взяла меня под руку и потащила к машине. Каждый мой шаг пронизывало ожидание нападения, спина горела, словно в нее впились хищные когти орла. Но обошлось, за нами никто не погнался.

– Вот, бл… – вырвалось у меня, когда «Шевроле» с облегчением оставил позади сияющий огнями клуб и помчался по проспекту.

– Не матерись! Не люблю, когда при мне ругаются!

– Извини, случайно получилось.

Еще одергивает! Чуть не втравила в историю, а теперь недовольна. Некоторое время мы ехали молча. Я изредка поглядывал назад, опасаясь преследования. В динамиках тихо звучало:

 
Midnight lady, love takes time?
Midnight lady, it's hard find,
Midnight lady, I call your name…
 

– Спасибо, что приехал за мной…

Теплые пальцы девушки коснулись моей руки на руле. В этом жесте было и извинение, и сожаление, и то, что невозможно передать словами, а только прикосновением. Мне стало стыдно, что веду себя, как обиженный мальчишка.

– Да ладно… Тебе опять нельзя домой?

– Ты такой проницательный! А может, мне просто захотелось увидеть тебя, дорогой учитель?

– Врешь?

– И да, и нет, – с горькой улыбкой проговорила ученица. – Домой в таком состоянии можно, но не хочется, а у тебя такой уютный диван…

– Так все-таки что случилось?

Вместо ответа Элизабет отвернулась к окну, несколько минут молчала, затем резко повернулась ко мне.

– Я поссорилась с бойфрендом. Он почему-то считает, что я его собственность, но я свободна! – Ее слова, как разрывные пули, гулко ударяли в панель приборов, рикошетом отдаваясь в моих утомленных мозгах. – Свободна! Понимаешь, мистер Джек, я не хочу быть и не буду ничьей собственностью. Другом, женой, любовницей – пожалуйста, но собственностью – никогда!

– Парень с орлом на рукаве?

– Да.

– Хищных птиц тяжело приручать…

– Если делаешь это впервые.

– Понимаю, – я не смог удержаться от язвительного выпада.

– Что ты понимаешь, добрый рыцарь? – вздохнула Элизабет. – Давай остановимся, хочется пройтись. Смотри, какая красивая липовая аллея.

Я остановил машину. Мы вышли.

Матовый свет фонарей падал на мокрые ветвистые липы, превращая желтые листья в золотые монетки. Они призывно покачивались и тихо шелестели, словно деревья торговались о чем-то с ночью.

Мы пошли по аллее.

– Не сердись, что вытащила тебя из дома: когда плохо, не хочется оставаться одной, – Элизабет крепко держала меня под руку, прижавшись всем телом.

– Ничего страшного.

– Нет, правда, не сердись. Там, у клуба, у тебя был такой сердитый голос…

– Все в порядке, уже не сержусь. Тем более что вокруг такая ночь.

– Я знала, что ты настоящий мужчина.

(Что-то последнее время мне перестала нравиться роль благородного рыцаря Ланцелота.) Элизабет вдруг остановилась:

– Мистер Джек, ты веришь в сказки?

– Наверное, нет.

– Что значит «наверное, нет»? Можно или верить, или не верить. Вот я верю! Верю всем этим рассказам из глянцевых журналов. Верю в розово-сиреневую мечту, в сказку с добрым принцем и счастливым концом. Но, чтобы такая сказка сбылась, нужны деньги, много-много денег.

– Может быть, – кивнул я. Спорить не хотелось.

– Деньги – это свобода и независимость. Но когда постоянно твердят, что надо долго и упорно пахать, чтобы обрести богатство, меня охватывает жуткое уныние. Прямо депрессняк какой-то. Ну зачем мне деньги в старости?

– Не знаю. Завещать в монастырь, например.

Ее громкий смех звякнул о золото листвы.

– А сколько ты хотела бы заработать? – спросил я.

– Тысяч сто-двести евро – на них уже можно начать свое дело, например, открыть ресторанчик.

– У тебя же, вроде, перспективная профессия, адвокаты неплохо получают…

– Некоторые – даже очень неплохо! – воскликнула Элизабет. – Но, если честно, я не горю желанием всю жизнь сидеть в судах и разбираться в исках, это так нудно. Бизнес – гораздо интереснее. И быстрее. Как у тебя: акции, инвестиции… Думаю, у меня бы получилось.

Аллея закончилась. Мы развернулись и пошли обратно. По дороге слева от аллеи с ревом пронеслись несколько мотоциклистов. Элизабет вздрогнула и еще крепче прижалась к моей руке.

– Я обязательно добьюсь успеха – если не в этот раз, то в следующий, и не к старости, а очень скоро, вот увидишь.

– Конечно, добьешься.

– Нет, мистер Джек. Ты даже не представляешь, на что я готова пойти ради денег! – яростно прошептали ее губы, обжигая мою щеку горячим дыханием.

– Пошли скорее, что-то холодно, – мне почему-то стало немного жаль Элизабет и захотелось погладить ее по голове.

– Извини, что я опять напросилась к тебе в гости, но у меня нет родителей. Давно умерли. – Она вздохнула. – Я живу с дядей. Он хороший, но иногда мы не ладим.

Мы сели в машину. Автомобиль тронулся. Золотая аллея осталась позади, скрытая бетонными коробками зданий. «Шевроле» осторожно пробирался по ночным улицам, избегая больших площадей. Город притих, пытаясь выспаться перед понедельником. Элизабет задремала. Свет фар встречных авто отражался в клепках кожаной куртки и угасал, запутавшись в ее волосах, раскинувшихся на спинке сиденья.

Когда мы подъехали, я помог сонной девушке выйти из машины. До подъезда она дошла сама, но на лестнице пришлось поддерживать ее. Она обвила мою шею руками и пробормотала что-то про деньги и про покер. От ее волос пахло духами и табачным дымом. Мы поднимались по ступенькам. Я, словно голодный волк, чувствовал близко кровь, разогретую алкоголем и танцами. И был уверен, что стоит повернуть девушку и впиться губами в губы, она не станет сопротивляться. Я сжал до боли связку ключей в кармане плаща.

– Можно, я лягу прямо в джинсах? – сказала Элизабет с полузакрытыми глазами, когда мы добрались до квартиры и вошли внутрь.

– Как вам будет угодно, миледи.

Она сняла сапоги и куртку и прошлепала в зал. Повесив на вешалку плащ, я пошел за ней.

– Если деньги не вернут, я их выиграю… Выиграю в покер… Ты меня научишь… – бормотала она, лежа на диване и проваливаясь в сон. – Научишь, как блефовать?

– Да. Спи.

Я принес одеяло и укрыл ее. С улицы донеслось приглушенное урчание, похожее на звук подъехавшего мотоцикла. Вот черт, не хватало еще разборок с ревнивым бой-френдом… Я досадливо поморщился и выглянул в окно. Вдоль вереницы машин, уткнувшихся бамперами друг в друга, брел одинокий прохожий. Больше никого. Элизабет на диване заворочалась, что-то пробормотала и затихла. Я поправил сползшее одеяло, достал из серванта виски и прошел на кухню.

Надо что-то решать по сделке с акциями, а я, как глупый мальчишка, гоняю по ночным клубам и спасаю пьяных девиц.

Вторая раздача.

Руки не слушались и нервно подрагивали, ставя две тысячи евро в банк. Я выпил глоток виски. Знакомый сладковато-дымный вкус ободрил. Дно моего бокала с неаккуратной громкостью вернулось на стол. Бокал с шампанским и ярким следом от губной помады – ЕЕ бокал – неслышно опустился на сукно напротив. Наши взгляды на мгновение соприкоснулись, и тут же расстались. ОНА закурила.

Крупье сдал карты. Мне снова мелочь. Фортуна явно шлялась где-то далеко. Я в сердцах громко воскликнул «пас!» и сбросил карты.

На столе появились король, дама, валет.

– Какой интригующий расклад, – промолвила ОНА и атаковала.

Толстый Гарри и «математик» не сдавались.

– Гарри, а есть коньяк под названием «Лолита»? – спросила ОНА после того, как «на ривере» выпал второй валет, и Гарри двинул в центр стола половину своих фишек.

– Мне не встречался, – ответил тот.

– Жаль, – задумчиво промолвила ОНА и сбросила карты.