Текст книги "Lady Покер"

Автор книги: Олег Селиверстов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

Лифт плавно скользил вверх. Я стоял в окружении мужчин и женщин в деловых костюмах. Серое, синее, черное, белое. Ничего лишнего или броского, все должно безукоризненно вписываться в обстановку офисов. Мой расклеившийся ботинок (я заметил это слишком поздно, уже в лифте), казалось, привлекал всеобщее внимание и вызывал чувство неловкости – как затяжка на женских чулках.

Лифт остановился и бесшумно распахнул полированные двери. С верхнего этажа высотного билдинга, где располагался офис банка, открывался роскошный вид на щетинистую громаду мегаполиса. Серо-коричневый, закованный в сталь и бетон, город простирался до самого горизонта и пропадал в утренней дымке, которую еще не успел разогнать ветер. С такой высоты это порождение урбанизированной цивилизации выглядело смирно: крепко привязанное к земле лентами проспектов и бульваров, надежно проклепанное тысячами чугунных люков канализации.

– Дух захватывает, правда? – произнес охранник с восторженным придыханием. Его гладко выбритые пухлые щеки сияли, как свежеиспеченные сдобные булки.

– Да и птиц видно не снизу, а сверху, – ответил я и протянул ему пропуск в банк.

Секретарь, улыбчивая блондинка в короткой юбке, проводила меня в кабинет банкира. Банкир, не прерывая диалога по телефону, жестом предложил сесть. Я попросил блондинку принести чай с молоком и печенье, уселся в кресло и стал разглядывать мощный, облицованный под дерево сейф в углу. Ничего достойного интереса в кабинете больше не было. Две картины в стиле «кубизм» я бы, не стесняясь, выбросил в окно.

Банкир, высокий и поджарый, напоминал породистую борзую. Он стоял возле изящного антикварного столика, на котором лежала шахматная доска с незаконченной партией. Рядом приятно поблескивал хрустальный графин с коньяком под охраной двух пузатых бокалов.

Мы познакомились с банкиром на турнире «VIP poker», где он развлекался с коллегами. Его банк, зарегистрированный на тропическом острове, оказался очень удобным для финансирования определенного рода сделок, а моя фирма – для оформления некоторых его инвестиционных дел. Мы стали партнерами и приятелями, иногда вместе обедали. Возможно, мы бы даже стали друзьями, но я не люблю шахматы.

В глубине души я слегка завидовал банкиру и восхищался его манерами. Всегда одетый в приталенный темный костюм, белоснежную рубашку и неброский галстук, он был воплощением строгих правил и незыблемой власти денег. Носил тонкое кольцо из платины с бриллиантом в несколько карат и, конечно же, золотые швейцарские часы. Но больше всего меня поражало отсутствие на его огромном полированном столе каких-либо бумаг – только планшет для записей и подставка для карандашей, сияющих остро заточенными грифелями. От всего этого веяло жесткой логикой, нерушимыми правилами и немного скукой.

В свои тридцать с небольшим банкир еще не был женат.

Секретарь подала чашку чая. Ее стройные ноги торопливо прошествовали по блестящему паркету кабинета. Слишком стройные и слишком длинные, они, казалось, смущались чужих взглядов. Я спрятал расклеившийся ботинок под стол.

Банкир закончил телефонный разговор, переместил фигуру на шахматной доске и вернулся в «боссовское» кресло. Поправил часы на запястье и осведомился, все ли в порядке. Я ответил, что к чаю не хватает молока и овсяного печенья. Он предложил взамен рюмку коньяка. Я вежливо отказался. Тогда он положил на планшет лист бумаги, вынул из подставки карандаш и попросил еще раз кратко повторить суть сделки. Во время рассказа тонкий грифель чертил на листе угловатые фигуры, похожие на клювы хищных птиц.

Когда я закончил, банкир заявил, что сделка представляется ему довольно рискованной, поэтому он готов дать деньги под залог покупаемых акций и моей квартиры, и только на месяц. В центре листа появилась цифра «150 000» с жирным знаком «Э». В случае невозврата кредита в срок банк забирает и акции фабрики, и квартиру. Рядом с цифрами на листе появилось слова «АКЦИИ + КВАРТИРА».

Условия кредита были неожиданно жесткими.

Я молча пил чай. Без молока и без печенья.

– Выше риск – выше цена денег, – банкир вернул карандаш на место и откинулся на спинку кресла. – Правила есть правила, мистер Джек, ты сам это знаешь.

– Месяц – это очень мало, – угрюмо сказал я.

– Все, что могу, – банкир встал и протянул руку. – Извини, дружище, у меня следующая встреча. Не забудь, предложение действительно ровно сутки.

– Как всегда, – ответил я, зная, что спорить и торговаться бесполезно.

Лифт бесшумно вернул меня на землю. Я сел в «Шевроле» и начал, сложно маневрируя, выруливать с парковки. Делая очередной вираж, заметил стоящий в одном из рядов красный «Форд Мустанг» – точно такой же, как у Элизабет. Я хотел позвонить, но передумал, боясь показаться назойливым. Тем более что это, возможно, был вовсе и не ее автомобиль – номер я не разглядел.

«Шевроле» выбрался на кольцевой автобан. Я решил заехать в торговый центр, купить новые ботинки.

В обувном отделе мне быстро подобрали пару итальянских остроносых туфель. Они казались жестковатыми, но девушка-продавец, шустрая и голубоглазая, уверила меня, что после первой же прогулки я буду парить в них, как в летних штиблетах. «Это последний шедевр итальянских модельеров!» – убедительно воскликнула она. Я надел обновку, а старые запихал в коробку и забрал с собой. Чуть прихрамывая, спустился на первый этаж в ресторанчик: выпить чай, выкурить сигарету и подумать.

Сомнения раздирали мою душу. И все из-за удушающих условий кредита. Купить акции, провернуть сделку, со всеми договориться – и все за один месяц! И еще заложить квартиру! Я как будто чувствовал холодные пальцы банкира на своей шее. Вот тебе и приятель! Хотя, с другой стороны, его тоже можно понять: месяц – как раз тот срок, по истечении которого все станет ясно: или мне удастся вырвать у фабрики свою долю имущества, или мы втянемся в долгую войну между акционерами. Адвокаты, суды, претензии, разборки – кто победит в этой войне, неизвестно. Поэтому банкир страховался: если у меня ничего не выйдет, он заберет акции и продаст их по дешевке, а убытки покроет за счет продажи квартиры. Очень жестокие условия! Но бизнес есть бизнес: не нравится – не соглашайся.

Бизнес – всегда насилие, и настоящие бизнесмены – те, кто готов к ежедневному насилию над собой, над работниками, над партнерами. Хочешь заработать – будь готов, что будут давить и пытаться отнять, что придется защищаться и обороняться.

Авторы занимательных книжек по менеджменту сильно лукавят, когда проповедуют, что бизнес – это созидание и любовь к ближнему. Они просто придумали красивое оправдание насилию. Что-то мало я замечал любви к ближнему в арбитражных судах и на переговорах о сделках! Прибыль – вот цель, остальное – лукавый блеф. Почему бы банкиру не проявить любовь и не простить долг, когда ты взял кредит, заложил дом, но тебя постигла неудача? Ты честно работал, хотел проявить свой талант, но обстоятельства были выше тебя. И вот банкир пришел забирать дом, где живут твои дети и добрая собака. Какая несправедливость – ты не украл, не пропил, не растранжирил деньги, ты делал свое дело с любовью, вкладывал в него душу. Но оказалось, что твоя душа никому не нужна, и теперь ты под мостом со всей семьей и собакой. Где любовь? Непонятно… Любовь в бизнесе – это когда к тебе приходят просить в долг, а не ты. Тогда ты можешь, сидя за огромным полированным столом, на котором только подставка с карандашами, рассуждать про любовь и созидание. Кстати, сколько было карандашей на столе у банкира? Я закрыл глаза, напряг зрительную память. Семь – пять светло-коричневых и два черных. Память не подвела.

Ладно, нечего хандрить. Кто не рискует, тот не пьет дорогого виски. В крайнем случае продам свои ценные бумаги на бирже.

Я позвонил брокеру.

Брокер подтвердил, что ценные бумаги стоят почти восемьдесят тысяч, но чтобы получить за них наличные, потребуется около недели. На всякий случай я поинтересовался у брокера, сколько он сможет дать взаймы, если срочно понадобятся деньги.

«Не больше тридцати тысяч, – ответил брокер с фальшивой добротой в голосе. – Сам понимаешь, а вдруг обвал или кризис?»

Он не любил давать в долг. А кто, собственно, любит? Долги напрягают: берешь с уверенностью, что отдашь через неделю, потом неделя превращается в месяц, месяц – в год, а отношения превращаются в дерьмо.

Я допил чай и позвонил Алесандро.

– Вот злодей! – воскликнул он, когда узнал об условиях банкира. – Я всегда говорил, что все банкиры – ростовщики и кровопийцы, недаром их во времена революций первыми казнили! Голову отрубил – и никаких долгов. Ха-ха!

– Думаю, до ближайшей революции мы не дотянем, – ответил я. – Разузнал что-нибудь про Нового Босса и фабрику?

Алесандро доложил, что NB нигде не состоял. Не привлекался. Наркотиками не торговал. По картотекам не проходит. Долгов за фабрикой не числится.

– Так что, мой друг, акции надо срочно покупать, пока Бывший Директор не передумал, – решительно заявил сыщик. – А когда бумаги будут у нас в кармане, я уверен, мы без проблем договоримся поделить имущество. Будут упираться – возьмем за горло или еще за что-нибудь… Риск – благородное дело.

«Благородное, но чертовски убыточное», – усмехнулся я, поблагодарил сыщика за информацию и пообещал позвонить, когда приму решение.

За соседним столиком примостилась молодая парочка в джинсах и кроссовках, заказала колу и картофель-фри. Девушка достала из рюкзачка толстую пачку фотографий и стала показывать парню. Первые пять минут он с интересом их разглядывал, потом заскучал – рассеянно кивал и косился на подружкины колени. Мне вспомнилась Элизабет. Ее восторженное, яростное желание заработать деньги. Она бы ввязалась в эту авантюру, не раздумывая. Храбрая. Интересно, а что скажут небеса? Играть или бросить карты? Я достал монетку. Подбросил. Орел: «Играем»! Набрал номер телефона Бывшего Директора. Договорились встретиться в шесть вечера в офисе. Затем оповестил СМС Алесандро, чтобы не опаздывал, и позвонил банкиру. Сказал, что принимаю его условия. Он пообещал приготовить деньги к пяти часам.

Без десяти пять я был в кабинете банкира. Он вызвал юриста – им оказалась миловидная женщина, одетая в строгий темно-синий костюм. Юрист принесла подготовленные договоры и протянула мне: «… Кредит – сто тысяч евро… Залог – сорок девять процентов акций фабрики и квартира… Возврат – через тридцать дней…» Когда я закончил изучать документы, банкир достал ручку с золотым пером. За ним водилась некоторая театральность – например, подписывать долговые обязательства настоящими чернилами. Это придавало особую торжественность таинственному акту перехода денег от одного человека к другому. А дальше – неизвестность и ожидание на тридцать дней… Моя рука с легкой дрожью поставила подпись.

Юрист забрала документы, внимательно посмотрела на меня и вышла. Банкир открыл сейф и достал деньги – всего три пачки бледно-малиновых купюр по пятьдесят тысяч евро в каждой. Новенькие и хрустящие, еще не залапанные. Я рассовал пачки по внутренним карманам, ощущая, как тут же стал солиднее и важнее.

Хозяин кабинета налил в бокалы французского коньяка.

– За твою удачу, мистер Джек, – бриллиант загадочно сверкнул на длинном пальце.

– За нашу удачу, – обреченно кивнул я.

Мы выпили по глотку. Знакомый добротно-дорогой аромат и вкус, похожий на солидную мебель в кабинете. Я отметил вслух достоинства коньяка, но умолчал, что шотландский виски мне ближе: в нем меньше благородства, но больше жизни.

Мы сделали еще по глотку коньяка и расстались.

Хорошо, когда люди умеют обставить свои ежедневные скучные обязанности дорогим и подходящим реквизитом, превратить рабочую рутину в маленький праздник и театр. И гостям приятнее: чувствуешь, что вляпался, но вляпался красиво, с французским коньяком и ручкой с золотым пером!

* * *

Бывший Директор подъехал в офис в точно назначенное время, в той же серой куртке и галстуке родом из прошлого века. Без лишних разговоров, но с некоторым сожалением я положил перед ним три бледно-малиновые упаковки новеньких евро.

– Надо бы пересчитать, – Бывший Директор протянул руки к деньгам.

– Не доверяете? – ухмыльнулся я, глядя, как портфель снова начал беспокойный танец на его коленях.

– Никому нельзя верить, – хмуро произнес он. – А уж доверять и подавно. Особенно когда дело касается наличных.

– Тогда пересчитывайте, а я пока посмотрю в окно, чтобы вас не смущать, – мне не хотелось видеть, как он будет разрывать банковскую упаковку и трогать каждую купюру руками. К новым банкнотам у меня какая-то нездоровая страсть, не хочется их тратить. Лежит такая упакованная пачка в сейфе, и ощущаешь себя свободным независимым человеком!

– Вы не будете меня смущать, я не девушка, – возразил он.

Ветер за окном играл разноцветными листьями клена, и казалось, тень дерева на земле вся в дырках. «Дырявая тень», вспомнилось вычитанное где-то выражение. Когда ветер и дождь окончательно оборвут листья, оставив ветви обнаженными, тень станет не дырявой, а полосатой. Завтра пятница, раньше в этот день мы всей семьей ходили в гости. А теперь приходится придумывать, чем себя занять. Я поморщился, но не от нахлынувшей грусти, а оттого что новые итальянские штиблеты натирали ноги.

– Все правильно, сто пятьдесят тысяч, – Бывший Директор закончил проверку, запихал разорванные пачки в портфель и, не читая, подписал документы о продаже акций.

Я проверил правильность подписей и напомнил:

– Вы обещали дать телефон женщины, которая владеет тремя процентами.

Зажав портфель под мышкой, он молча написал на бумажке номер и имя – «Барбара».

– Благодарю, был рад нашей сделке, – сказал я. – Если пожелаете, мой друг из охранного агентства вас проводит, он ждет в приемной.

– Только до такси. До свидания.

– До свидания, – я пожал протянутую руку. – Прошу сохранять коммерческую тайну.

– Не волнуйтесь, – ответил Бывший Директор, а теперь и бывший владелец акций. – Я никому ничего не скажу.

Дверь громко хлопнула, словно извещая, что путей отступления нет. Мосты сожжены.

Когда Алесандро проводил Бывшего Директора и вернулся, я протянул ему бумажку с телефоном Барбары:

– Вот женщина, у которой три процента акций. Надо разузнать все про нее. И очень прошу, аккуратно, без фанфаронства и выпендрежа.

– Обижаешь, амиго!

Алесандро переписал телефон Барбары и уже собрался уходить, но остановился и спросил: – Слушай, мистер Джек, а у тебя сколько градусов?

– Каких градусов? – не понял я.

– Между животом и членом! – заговорщицки прошептал Алесандро. – Ты журнал, который дал мне вчера, читал?

– Читал.

– Ну и что, померил, сколько градусов?

– А, ты про статью в журнале! – наконец догадался я. – Нет, не успел. А ты?

– Тоже не успел, но сегодня купил угломер. Вечером замерю. Тебе принести потом угломер?

– Даже и не знаю… – пробормотал я, сдерживая смех и глядя на серьезно-озабоченный вид потомка испанских грандов.

– С этим шутить нельзя. – Алесандро поучительно погрозил указательным пальцем. – А вдруг ниже нормы? Надо тут же менять диету, пока не поздно.

– Если это так важно, тогда принеси.

– Договорились.

Алесандро вышел.

* * *

Стемнело. Я закрыл офис и покатил домой. Особой радости от того, что купил акции, я не испытывал. Как раз наоборот, пока «Шевроле» пробирался по загруженным проспектам, я несколько раз пожалел, что ввязался во все это. Зарабатывал бы понемногу, играл по-мелкому и жил себе спокойно. А теперь ставки сделаны, придется играть до конца.

Добравшись до дома, я принял душ, переоделся и отправился в казино, где по четвергам традиционно собиралась небольшая компания для игры в покер. Покер был для меня не просто развлечением, но и маленьким праздником: разменять двести-триста евро, иногда выиграть, иногда проиграть. На другие вечеринки теперь приглашали редко: большинство друзей были друзьями бывшей жены, и выходило, что я там лишний.

За покерным столом, кроме завсегдатаев – толстого Гарри и долговязого в свитере – играли еще трое незнакомцев: двое парней в джинсовых куртках и симпатичная леди в коротком красном платье. Ее лицо показалось знакомым. Леди сидела, закинув ногу на ногу. Тонкая ткань платья бессовестно облегала ее маленькую грудь, а высокий разрез сбоку откровенно выставлял напоказ рисунок на колготках – ползущую ящерицу.

Я сел напротив леди и вступил в игру.

Прошел почти час. Игра не шла. Не помогла даже вторая порция виски. Крупье в очередной раз раздал по две карты, ловко метнув их на зеленое сукно. Казалось, возьми он немного выше и брось чуть сильнее, острый край прорежет горло, словно оружие японских ниндзя. Я потрогал свое небритое, но пока целое горло и взглянул на противников, точнее, на одного из них – леди в красном платье. Стрижка – короткое прямое каре. Сжатые губы подчеркнуты помадой, в некоторых местах стертой сигаретой. Усталый, отрешенный взгляд. Интересно, сколько ей лет? Наверное, от тридцати до тридцати пяти, скорее, ближе к тридцати. Очень вкусный возраст, когда тело чувственное и податливое… Облик леди никак не давал сосредоточиться на игре. Особенно отвлекала черная жемчужина в серебристой оправе на шее и край ажурного белья на плече, выглядывающий из-под платья.

Стук фишек вернул меня к реальности. Толстый Гарри удвоил ставку. Я в раздумье посмотрел на десятку и валета червей у меня на руках. Карта не сильная, но многообещающая, как брошенная украдкой улыбка женщины. Я «прошелся», то есть поставил те же деньги, что и Гарри.

Последнее слово оставалось за леди в красном платье. Она нехотя проверила карты и медленно подняла глаза. Этот взгляд сытого хищника несколько смущал. Я улыбнулся, не в силах оторваться от пальчика с изящным ноготком, двигающегося вверх-вниз по шее и оставляющего чуть видимый след на гладкой коже. «Рейз» – бросила она короткое слово и вместе с ним – несколько фишек на игровое поле.

– Господа, под вас банк. Леди удваивает ставку, – прокомментировал крупье.

Жестко играет. В начале кона сразу двойной банк – это опасно, неизвестно, какие карты потом раздадут. Кто знает, как повернет судьба. Два туза вначале проигрывают трем двойкам в конце.

Я усмехнулся про себя, вспомнив правила покера: найди слабые места противника! Какие слабые места у этой хищницы? Если только за ушком.

Я решил не нервничать, определив для себя, что она скучающая бизнес-леди и ей просто не хватает развлечений. А раз так – значит, она часто блефует.

– Добил, – я поправил на пальце перстень с рубином и подвинул ставку к центру стола.

Остальные игроки бросили карты, сказав «пас». Через пару минут банк достался мне. Она не стала уравнивать следующую ставку, а бросила карты. Я выиграл: что ж, это вдохновляло.

Ближе к полуночи, когда мой выигрыш уже составлял почти четыреста евро, среди трех карт, которые вскрыл крупье, выпала дама пик.

– О, а вот и она, злодейка! – воскликнула леди в красном и удвоила банк.

Другие игроки вышли из игры, мы опять остались вдвоем. «И все-таки зачем она так броско и вызывающе одевается?» – вертелось в голове.

– Пиковая дама – моя любимая карта, – леди произнесла это насмешливо, заметив мою нерешительность. – Вас случайно зовут не Герман?

– Нет, и я не суеверный.

– Восхитительно! Тогда, если вы ничего не боитесь, предлагаю «all in» – сыграть на все деньги, у нас с вами их осталось примерно поровну. Но при одном условии: если я проиграю, вы угостите меня бокалом вина?

– А если проиграю я, то вы оплатите мое такси, – согласился я, хотя понимал, что поддаюсь на обычную женскую провокацию.

Она кивнула и взглядом указала крупье на свои фишки. Он повиновался и аккуратно подвинул их в банк, потом, положив туда же и мои фишки, вскрыл последние две карты.

Леди вздохнула и бросила карты:

– Я проиграла. Что ж, так бывает. – Она с улыбкой оглядела присутствующих. – Извините, господа, но я вынуждена похитить у вас партнера. Он при свидетелях обещал угостить меня вином.

– Давайте лучше я вас угощу шампанским! – воскликнул толстый Гарри.

– Как-нибудь потом. Удачи.

Пальчик с изящным ноготком с легким сожалением коснулся стола, прощаясь с игроками. Она выжидающе протянула руку. Я помог ей подняться. Ящерица на колготках уползла вверх, под платье.

– Любите Пушкина? – спросил я, намекая на пиковую даму.

Мы сидели за барной стойкой. Марго (так представилась леди) разглядывала цвет вина в бокале.

– Моей истерзанной душе гораздо ближе Федор Михайлович.

– Достоевский? – на всякий случай уточнил я, чтобы не оказаться в идиотской ситуации.

Она рассмеялась.

– Когда держишь в руке бокал с вином, всегда хочется поднести его к глазам и посмотреть через темно-красную плоть на мир вокруг – вдруг он окажется другим? – Марго чуть склонила голову и подмигнула мне через стекло бокала.

– Да? – я тоже поднял бокал к глазам, взглянул на собеседницу и в очередной раз смутился, заметив, как она водит по ножке бокала пальцами вверх-вниз. Меня соблазняют или со мной играют? Мы сидели за стойкой бара и пили красное бордо с сыром. Марго сама выбрала бутылку. По реакции бармена стало ясно, что это не простое французское вино и далеко не дешевое. На скромной этикетке было нарисовано сердце.

– Мое настоящее имя – Мария, но с детства все зовут меня Марго. Это прозвище дал мне отец, который был неисправимым романтиком и любил историю.

– У Александра Дюма есть роман «Королева Марго». В нем, кажется, королеве отрубили голову в конце?

– Голову отрубили ее любовнику… или его четвертовали, не помню точно. А из королев обезглавили Марию Стюарт, шотландскую королеву. – Марго стала загибать пальцы. – Французскую – Марию-Антуанетту, а еще…

– Достаточно, – запротестовал я. – Что-то мне везет последнее время на королев.

– Не поняла. Что ты сказал?

– Это я о своем. И как мне тебя называть – Марго или Мария?

– Конечно, «Марго». И я тоже буду называть тебя «мистер Джек», а не по имени. «Мистер Джек»… Звучит романтично. – Она достала из розовой пачки тонкую сигарету с золотым ободком и замерла. Зажигалка лежала на стойке между нами.

– Извини, отвлекся, – осознав свою оплошность, я взял со стола зажигалку и поднес к сигарете.

– Почему ты играешь в покер, мистер Джек? – спросила Марго.

– Просто нравится. Динамичная и увлекательная игра. Можно блефовать. Интересно и…

– А я люблю покер за таинственность, – прервала мои рассуждения «королева». – Или, лучше сказать, непредсказуемость. Пока не вскрыта последняя карта, неизвестно, кто выиграет и как повернет судьба. Это же здорово – неизвестность, когда ты не знаешь, что там, за поворотом дороги, что тебе готовит новый день или новая ночь.

– И ночь нежна…. – блеснул я эрудицией.

– Это Фицджеральд. Кстати, он играл в покер?

– Не знаю, – честно признался я, – а вот Пушкин играл. Только не в покер, а в какую-то другую игру, и даже проиграл однажды свой роман.

– Не роман, а вторую главу «Евгения Онегина». – Марго подняла бокал. – За тех, кто умеет рисковать!

– Повинуюсь! – поддержал я в легком смятении: когда женщина, сидящая рядом, знает литературу, играет в покер и пьет дорогое вино – добра не жди.

– Еще покер раскрывает характеры людей, – продолжала Марго. – За карточным столом сразу видно, кому не хватает решимости, кто не умеет рисковать, кто жмот, а кто щедрой души человек – как Гарри.

– А зачем щедрость в картах? – возразил я.

– Причем здесь карты? – улыбнулась Марго. – Я говорю про жизнь.

Я пробормотал что-то невразумительное в ответ и запихал в рот последний кусок сыра. Вина в бутылке оставалось еще больше половины. Марго почти не пила.

– Принести еще сыра? – спросил бармен, убирая тарелку.

Марго отрицательно покачала головой и посмотрела на часы.

– Спасибо, нам уже пора. Поедем, мистер Джек, я тебя подвезу.

– Хорошо, сейчас рассчитаюсь и выйду.

– Это вино неправильно хранили, из-за этого оно горчит, – бросила Марго на прощание бармену и направилась к выходу.

Бармен пожал плечами и предъявил мне счет. Триста евро! Я с нескрываемым сожалением посмотрел на недопитую бутылку и вытащил из кармана деньги.

На улице нас ждала серебристая «Хонда» последней модели, с хищным разрезом фар. Я проявил галантность и открыл Марго дверцу. Ящерица на колготках снова вынырнула из-под платья, когда она садилась за руль.

– Можно, я на заднее сидение? – невольно вырвалось у меня.

– Нет! Пожалуйста, сядь вперед. Это меры безопасности – вдруг ты захочешь меня ограбить?

Ее смех привел меня в замешательство: осталось только, чтобы меня пригласили домой на чашку кофе.

«Хонда» утюжила проспект на приличной скорости. Широкие колеса на литых дисках отлично держали дорогу.

«Надо будет тоже купить такие диски, «Шевроле» будет рад», – промелькнуло в голове.

– Мне кажется, тебе трудно зарабатывать деньги, мистер Джек.

– Почему?

– Галантным и скромным мужчинам всегда нелегко в бизнесе.

– Да вообще-то нет. Бизнес у меня небольшой – консультационная фирма по инвестициям.

Я достал визитку, положил в углубление на передней панели и с гордостью начал описывать свою профессиональную деятельность.

Она молча вела машину. Когда ее правая нога нажимала на педали, ящерица на колготках извивалась всем телом.

– А чем занимаешься ты? – поинтересовался я, закончив рассказ. Спрашивать «кем работаешь» у женщины с такой машиной было бы глупо.

Марго не ответила, а начала совсем о другом:

– Знаешь, в каменистой пустыне Калифорнии живут удивительные пятнистые ящерицы. Самки ящериц серенькие, неприметные, под цвет окружающей среды, а вот самцы с ярко окрашенной шеей. Причем у одних самцов шея синяя, у других – оранжевая. «Синие» самцы – обычные, они ухаживают за самками, живут с ними и склоняют их к спариванию. Но в самый ответственный момент иногда появляются «оранжевые», одинокие и сильные донжуаны. Они вступают в борьбу и, как правило, побеждают – тогда самка достается им.

– Хитро придумано: один возбуждает, а другой пользуется!

– Это еще не все. Самое удивительное в другом. Когда завязывается борьба между обычным «синим» самцом и донжуаном, приходит самец с желтой шеей, и пока те выясняют отношения, он незаметно спаривается с самкой, причем она не только не против, а даже с радостью ему отдается.

– Поразительно.

– А знаешь, почему она это делает?

– Может, она легкомысленна? – предположил я.

Марго не удержалась от смеха:

– Потому что боится остаться одна.

Тормоза заскрипели, и машина встала как вкопанная перед светофором перекрестка. Я не мог не заметить, как непристойно изогнулась ящерица.

– Хорошие колготки? – Марго прищурилась.

– Да, нестандартные.

Когда подъезжали к моему кварталу, я попросил остановиться на проспекте, чтобы пройтись пешком. «Хонда» плавно затормозила. Марго включила свет в салоне и неожиданно сказала:

– Может быть, заедем ко мне выпить по чашке кофе? Здесь недалеко.

Прощальный комплимент застрял у меня в горле. Она снисходительно рассмеялась, не дожидаясь ответа.

– Я шучу, никогда не знакомлюсь с мужчинами в казино и тем более не приглашаю их в постель после первого бокала вина. – Она вдруг стала серьезной. – Казино – мир личностный, здесь есть только ты и игра. Игра – все: друг, любовник, дети. Это другая жизнь, в которой порой хочется остаться навсегда. Увидимся в следующий четверг.

– Предлагаю созвониться, – ответил я, ожидая, что она оставит номер телефона.

Но Марго ограничилась обещанием:

– Обязательно.

Через минуту «Хонда» скрылась из виду.

Ночь пахла опавшими листьями и мокрой травой. Я застегнул плащ, надвинул шляпу и свернул в темноту. Шаги гулко отдавались в пустынном переулке. «А как герой Достоевского убил старуху – обухом топора или лезвием?» – подумал я и невольно обернулся. Не было никого, кроме равнодушных фонарей, пригнувших к земле головы-светильники.

* * *

Проснувшись, я вспомнил вчерашний день и Марго. Перед глазами отчетливо всплыл ночной город, ящерица на колготках и колеса на литых дисках. Необычный вечер, окрашенный в темно-красный цвет – цвет опасности и любви. Почему люди присвоили любви красный цвет? Потому что любовь – это всегда опасность? Или потому, что любовь часто заканчивается кровоточащими ранами?

Я невольно сравнил Элизабет и Марго и с ужасом понял, что если б мне сейчас предложили выбрать, с кем из них провести ночь, я бы растерялся: тут изящная грудь, там – коленки… Везет мусульманам: можно иметь гарем.

Я рассмеялся собственным глупым мыслям, вылез из-под одеяла и пошел умываться. Размечтался! У одной есть бой-френд, а вторая вообще не оставила телефона. Может, я ее больше и не увижу никогда?

Утро было бархатно-солнечное, чирикающее неугомонными воробьями. «Шевроле», не обращая внимания на красоток в проносящихся мимо автомобилях, степенно ехал по знакомому маршруту. И только единственный раз чуть не сбился с намеченного курса – когда обогнал вишневое «Пежо» с беззаботно болтающей по телефону девушкой за рулем. У нее были длинные светло-русые волосы. Мы пристроились впереди «Пежо» и всячески пытались обратить на себя внимание, но безуспешно. На очередном перекрестке я почувствовал, что «Шевроле» от возбуждения вот-вот резко тормознет, чтобы девушка стукнулась лбом о стекло и обратила внимание на нас. Ее спасло то, что наш путь сворачивал направо. Мой верный друг с сожалением повернул колеса.

Беззаботность – лучшее лекарство от старости.

В приемной Ирен угощала сыщика кофе и круассанами, а он рассказывал ей свежий анекдот. У его ног стояла спортивная сумка, из которой торчал объектив фотоаппарата.

– Буэнос диас, амиго! – воскликнул Алесандро. – Почему у тебя такой невеселый вид? Похмелье?

– Привет. Ты что без звонка, в такую рань? – я внутренне напрягся, понимая, что сыщик прискакал столь неожиданно не просто так.

– Одно дельце подвернулось здесь неподалеку, вот и решил заглянуть к тебе на чашечку кофе.

– Угу, – недоверчиво буркнул я. – На чашечку кофе…

Мы прошли в кабинет. Судя по красным усталым глазам, идальго провел бессонную ночь, выслеживая и фотографируя очередную жертву неверности. Кому-то из мужчин не поздоровится, когда компрометирующие фото будут готовы.

Алесандро скинул кожаную куртку, снял солнцезащитные очки и подошел к зеркалу.

– Ну и вид. Хорошо, что меня не видит мама.

Он распустил волосы и начал заново заделывать их в хвостик. Я терпеливо ждал. Алесандро не терпел неаккуратности во внешнем виде.

– Вот черт, опять вылез седой волос, – сокрушенно вздохнул Алесандро, рассматривая прическу со всех сторон. – Мне же еще только сорок!

– Сорок один, – поправил я его. – Так что случилось?

– Ничего особенного. – Сыщик еще раз вздохнул, глядя на свое отражение, затем неспешно проследовал в кресло и уселся, вытянув ноги. – Уф, подустал я что-то. Пора заводить помощников. За этими молодыми кобелями не угонишься – таскаются всю ночь с дискотеки на дискотеку. Родители невесты захотели узнать, как проводит время их будущий зять. Сдается мне, свадьбу придется отложить.