Текст книги "Малиновая шарлотка"
Автор книги: Олег Селиверстов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Совсем не смотрят на дорогу, – не успела забеспокоиться Натали, как из машины выскочил перепуганный папаша и бросился их собирать, награждая тумаками и подзатыльниками.
Хорошо, когда дети здоровы, – улыбнулась Натали и стала размешивать остатки белой пенки, которые никак не хотели тонуть в кофе. Ложка плавно двигалась по кругу, изредка стукаясь о стенки бокала. Тихо и печально.
Нет, сегодня она будет жизнерадостной и бодрой, – поправила непослушную челку Натали. – Тем более что надо еще проехать в другой район города, чтобы все-таки найти и купить специальный словарь для технических переводов.
Она допила кофе и, вздохнув, съела еще кусочек пирога. Совсем небольшой.
А такую хрустящую корочку, как у этой шарлотки, она обязательно научится готовить. Даже если десять раз придется ходить на рынок за яблоками.
* * *
Усталость и растерянность. Вот что увидел Валентин в глазах Дианы, когда она в субботу поздно вечером вернулась от матери. Он пытался разглядеть в них еще что-нибудь, но мешали паутинки красноватых прожилок, появившиеся от долгого напряжения.
Она подала ему мокрый зонт и промолвила:
– Привет. Как дела? – и, не дожидаясь ответа, оперлась о его плечо, сняла туфли. – В этих высоких каблуках так неудобно водить машину. Ноги отваливаются. Забыла переобуться в тапочки без каблука.
– Привет.
Капли дождя, извиваясь, стекали на пол.
– Ну и дорога мне сегодня выпала. Хуже не придумаешь. Диана встряхнула волосы. – Все время моросил дождь. Мелкий-мелкий, противный-противный. Ничего не видно. А уже перед самым городом вообще чуть не попала в аварию. Представляешь, какой-то бешеный грузовик так неожиданно выскочил на встречную, что я еле-еле успела увернуться.
– Будешь ужинать? Я приготовил рыбу.
– Спасибо. Ты такой чудесный. Заботливый. – Она прижалась к нему на мгновение и проскользнула мимо. – Ты простишь меня, если я выпью только бокал вина и лягу? Дорога и дождь меня так измотали… Есть совсем не хочется.
На полу остались следы от ее мокрых ног.
Валентин раскрыл зонт и поставил в угол, чтобы он до утра высох.
– Ты купил моих любимых профитролей! – донеслось до него с кухни. – Я их завтра возьму на работу. Ты не против?
– Нет, не против. Как мама?
– Ой, не спрашивай. Эти пожилые люди… Чуть что – сразу в панику. И эти доктора… – начала рассказывать Диана, потом вдруг ее голос надломился и замер.
– Диана, – ответа не последовало. – Диана… Что случилось?
– Ничего страшного, – услышал он в ответ, когда вошел в кухню. Она сидела за столом как-то прямо и неестественно. – Просто мама сильно постарела. Как летит время. Быстро-быстро-быстро…
– Да, – скомкано получилось у него.
– И незаметно. Представляешь, мне уже скоро тридцать, а ты ведь гораздо старше меня.
– На целых восемь лет.
Он сел напротив, налил в бокалы вина и взял ее руку.
– Все будет хорошо. Главное, что я тебя люблю. – Он поцеловал ее пальцы. Холодные и безжизненные.
– Я знаю. Я тоже тебя люблю. Прости еще раз, что не составлю тебе компанию. Пойду лягу. Приходи, побудь со мной, пожалуйста, пока я не усну, а то мне что-то зябко. Плохо засыпать одной.
Диана уснула, крепко сжимая под простыней его руку. Он сидел рядом, ощущая пальцами ее теплую кожу. Странно. Почему ему постоянно хочется эту женщину? Даже сейчас, когда она усталая и расстроенная, он все равно думает о ее теле. Валентин почувствовал, что напрягся и занервничал. Надо пойти выпить вина и что-нибудь съесть. Высвобождая руку, он нечаянно провел по шраму на ее правом запястье. Глубокая полоса, с неровными краями. Диана встрепенулась во сне.
– Что случилось?
– Все хорошо. Спи, спи.
Ужин остыл. Холодная рыба стала жесткой и невкусной. Сыр заветрился. На буро-желтой поверхности выступили масляные слезы-капельки. Только вино, налитое в бокалы, смягчилось и расцвело. Вот уж кому время на пользу – хорошему вину. Валентин взял бокал и сел у окна.
Ветер, обрушивая на землю гроздья дождя, набрасывался на дома и деревья. Казалось, небо хочет мокрым, порывистым языком слизать что-нибудь и поглотить. Ну и погода. Стояла такая жара, а теперь почти ураган. Валентин поежился, представив, как мерзко и сыро на улице. Да, хорошо, что Диана вернулась. На трассе сейчас, наверное, ужас что творится – одни аварии, а она всегда так гоняет на своей «Мазде». Он улыбнулся, представив, как она спит, допил вино, достал сигареты и закурил, стараясь выпускать дым в вытяжку над плитой – окна были закрыты. Диане не нравилось, когда на кухне оставался сильный запах дыма.
А ему не нравилось, когда она уезжала. Однажды, еще в самом начале их отношений, Диана неожиданно пропала на двое суток, оставив только сообщение: «Не волнуйся. Все в порядке. Вернусь через несколько дней. Целую». У матери ее тогда тоже не оказалось. Он не удержался и позвонил, чем очень взволновал пожилую женщину.
«Я улаживала кое-какие дела… Зачем тебе знать подробности. Это все уже в прошлом… Прости» – всё, что она произнесла после возвращения.В ту ночь тоже моросил дождь.
…Мальчик, в кроссовках и неимоверно широких штанах, стоял у огромной витрины кондитерской, не в силах оторвать взгляд от кусочков, кусков и даже кусманищ всевозможных тортов, разложенных на круглых серебристых подносах.
«Мокко». Кофейно-молочный. Посыпанный крошкой белого шоколада.
«Дижонский сюпрем». С желе из черной смородины. Розовый, с темно-красными веснушками ягод.
«Сент-анж». Бананово-карамельный. С причудливым вензелем, возвышающимся на бледно-желтой глазури.
Ну и, конечно, его любимый! «Яблочный флан». С золотистыми дольками запеченных яблок. Украшенный горкой взбитых сливок.
И она. Продавщица. Высокая блондинка в короткой юбке. Такой короткой, что когда она нагибалась, протягивая через прилавок покупку, были видны ее трусики. Белые, с тугой резинкой. Казалось, они весело забавлялись, то исчезая, то появляясь, как будто приглашая мальчика к какой-то неизвестной ему игре.
И бабушка, которая берет его за руку и говорит.
– Пойдем, Валентин. Тебе ничего этого пока нельзя. Вот вырастешь, тогда тебе будет можно все.
«Можно все… можно все… можно все».Валентин повернулся на бок и окончательно проснулся. Усмехнулся, вспомнив сон. Да, все было именно так. В детстве родители не позволяли ему есть много всяких вкусных вещей из-за аллергии. Но бабушка иногда украдкой от них покупала кусок яблочного флана или пирога с клубникой и малиной. Они заваривали чай с мятой и пировали. Хорошая она была, бабушка. Добрая.
Кожа. Какая она неодинаковая на разных частях человеческого тела. Шелковистая на груди и животе, крокодильчатая на костяшках рук, упруго-кожаная на локтях, ранимая под глазами и возбуждающе-целомудренная на внутренней стороне женского бедра.
Валентин растер ладонями отражающееся в зеркале лицо и потом долго плескал на него холодной водой, пытаясь разгладить распустившиеся под глазами за ночь морщины. «Резные узоры старости». Последнее время он стал сам себе не нравиться. Похудел, осунулся, как-то сдал. Раньше переживал от того, что полнел, теперь наоборот. Надо бросать курить и всерьез заняться здоровьем, – укоризненно подумал он, расчесывая волосы. – Иначе где-нибудь потеряешь сознание, как в пятницу, и попадешь, чего доброго, под машину. Грустно умереть в расцвете сил.
Простояв еще полчаса перед зеркалом и приведя себя в порядок, Валентин поехал на рынок, чтобы купить свежих фруктов и овощей.
Он быстро добрался до центра, припарковал машину и окунулся в бойкую базарную толкотню.
Помятые лица продавцов, похмельные взгляды грузчиков, бессонные глаза студентов-дворников – рынок пробуждался. Все суетились, пихались и мешались под ногами. Все таскали ящики, коробки и громыхающие тележки. Все возбужденно готовились. Воскресенье – самый торговый день.
Валентин добрался до рядов с фруктами. Сначала надо купить яблок. Диана любит на завтрак стакан свежеприготовленного морковно-яблочного сока. Прохладного и тягучего, похожего на детское пюре.
Он подошел к прилавкам и стал выбирать. Яблоки должны быть сочными, но не кислыми. Вот как эти, или лучше вот те, где стоит молодая женщина в больших очках. Очки показались Валентину очень знакомыми. Неужели это она, та женщина-призрак из кафе, похожая на гречанку? Только без платка. Валентин забыл про яблоки и стал разглядывать женщину, пытаясь угадать, ее он видел в кафе или нет.
Прямые русые волосы, зачесанные набок. Правильный овал бледного лица. Платье с оголенными плечами.
Незнакомка подняла глаза и, увидев его взгляд, тут же зашагала прочь.Она или не она? Валентин хотел пойти за женщиной, но случайно задел прилавок, и яблоки посыпались на землю. Они скользили между рук и, больно ударяясь об землю, раскатывались в разные стороны. Да, какая неудача! Вокруг зашумели. Кто-то стал ругаться, кто-то собирать, кто-то смеяться. После того как все закончилось и воцарилось на свои места – незнакомка уже исчезла.
Когда он вернулся домой, Диана сидела перед зеркалом в спальне и причесывалась. В легкой футболке, нога на ногу.
– Доброе утро. Куда ты пропал? – повернулась она к нему.
– Ездил на рынок. – Колыхание футболки заставило Валентина быстро проследовать на кухню. – Сейчас приготовлю тебе сок.
Ему стало неловко за вспыхнувшее желание тут же наброситься на нее. Утреннюю. Только что из душа. Еще не хватало, чтобы она заподозрила в нем сексуально-неуравновешенного типа, думал он, освобождая яблоки от кожуры, нарезая на четыре части и складывая в соковыжималку. Хотя чему удивляться? У нее такая соблазнительная грудь. Почему она ее стесняется? Таким формам позавидовала бы любая молоденькая девчонка.
Валентина очень привлекала в Диане именно какая-то непропорциональность. Как в изображениях нимф на древнегреческих амфорах. Тонкая талия и сильная округлость бедер. Женственность и воинственность. Наверное, именно такими были амазонки. Недаром она регулярно занимается шейпингом и два раза в неделю ходит в танцевальную студию. Такую фигуру надо беречь и держать в тонусе.
– Спасибо! – с восторгом воскликнула она, когда он появился в спальне, торжественно держа перед собой поднос с бокалом сока. – Ой, какая прелесть!
Откинув волосы и зажмурив глаза, Диана начала медленно пить сок, раскрываясь с каждым глотком, как цветок на встреч у солнцу. Сначала чуть запрокинула голову, потом освободила ноги, развела колени.
– Как вкусно…
Она казалась лесной богиней, случайно проснувшейся в городской квартире. Волосы, отливая черным шелком, спадали на плечи, футболка задралась, приоткрыв бархат внутренней поверхности ног. Валентин поставил поднос на столик, опустился на одно колено и поцеловал этот «бархат». Диана продолжала пить сок, не открывая глаз. Валентин поцеловал еще и еще.
– Ты мне мешаешь. – Она, хихикнув, опустила руку, пытаясь прикрыться. – Перестань.
Но пальчики дрогнули, выдавая хозяйку и ее сокровенное.
Закончилось все неожиданно быстро. Не успел Валентин почувствовать, какая она восхитительная, мягкая и податливая – там, внутри, – как вдруг тихо простонал и обмяк.
Слабак, обозвал он внутренне сам себя. Слабак и ничтожество.
Ему захотелось вскочить, сбежать, спрятаться. Но ее руки крепко обвили его, не дав сделать это.
– Тихо. Полежи просто так. Не двигайся.Она гладила его по спине. Без слов, без рассуждений. Просто водила пальцами вверх и вниз. И он был благодарен этому молчанию.
Можно ли насытиться женским телом, его теплом, его запахом, его вкусом? Вряд ли, если ты, конечно, не импотент, но аллергию получить можно. Валентин, сидя перед телевизором, пытался стереть из памяти постельные события утра. Понятно, все так быстро получилось только потому, что он перевозбудился, разнервничался и никакого удовлетворения не получил. Как будто перед тобой стоял накрытый стол с изысканными яствами, а ты взял и наспех набил желудок одним хлебом. Теперь внутри тяжело и противно от сожаления и безвозвратности.
У них же было все прекрасно в постели все два года, как они знакомы. Что случилось? Появилось какое-то напряжение и нервозность.
– Я уехала в салон, – донесся до него голос Дианы из прихожей. – Как закончу, позвоню.
– Хорошо.
По телевизору начался очередной воскресный сериал, прерываемый блоками рекламы, сплошь содержавшей эротические картинки и намеки. Хорошо, что йогурт пока не начали засовывать в трусы. Валентин со злостью нажал на кнопку «Of». Почему женщинам надо обязательно в выходной на целый день уезжать в салон?
Диана практически всегда носила распущенные волосы, иногда делая несложную укладку, и объясняла это тем, что пара прошлых экспериментов с короткой стрижкой не принесли желаемых результатов. «Ты же сам говорил, что без ума от моих длинных волос, с которыми постоянно заигрывает ветер…» – с кокетливой улыбкой говорила она.
Да, ему нравились ее волосы. Особенно когда в минуты волнения она начинала заправлять их рукой за ухо. Или когда писала маме письма, почему-то делая это по старинке ручкой на бумаге, а не на компьютере. Или когда в постели они занимались любовью и она оказывалась сверху. Тогда волосы спадали вниз, закрывая ее лицо и плечи и напоминая Валентину сказку про принцессу и волшебный гребень. Улыбка тронула его губы.А почему бы и ему не сходить в парикмахерскую, а потом, постриженному и неотразимому, не пригласить свою амазонку поужинать? Недавно в центре отрылся недорогой китайский ресторанчик.
Ножницы парикмахера щелкали острым металлическим клювом туда-сюда уже почти час. Даже надоело, раздраженно подумал Валентин и внимательно посмотрел на свое лицо. Зеркало. Тот, кто отражается в нем, даже не догадывается, что порой становится нашим лучшим собеседником. Молчаливым и поддакивающим. Валентин улыбнулся, отражение криво улыбнулось в ответ.
Наконец волосы были вымыты, высушены и уложены. Можно было встать и осмотреть себя с ног до головы. Льняные брюки, туфли-сандалии, рубаха навыпуск, под которой угадывались рельеф остатков мышц и загорелые руки. Все немного широковатое, но ему нравился свободный стиль. И хотя с его высоким ростом и крупным телосложением такие вещи делали его еще более бесформенным, узкие джинсы он терпеть не мог. Все натирало, потело. Как только девушки носят тесные, обтягивающие джинсы? Гораздо удобнее пуловеры, ветровки и широкие брюки клеш, как у английских моряков в эпоху королевы Виктории.
Валентин набрал номер Дианы.
Телефон не отвечал.
Еще раз улыбнувшись отражению в зеркале, Валентин вышел на улицу.
Диана тоже не любила джинсы. «Я не модель, но у меня хватает ума и денег носить одежд у, которая подчеркивает достоинства и скрывает недостатки, – шутливо доказывала она. – Мою пухленькую попку мужчина должен увидеть только в постели, а не разглядывать на улице. Для этого больше подходят платья и юбки. И потом, «под юбку» всегда кому-то хочется «залезть», а в узкие джинсы даже руку не просунешь. Только болваны думают, что мода – это когда ты одет как все. Мода – это подчеркивание своих достоинств. А не наоборот. Скажи, пожалуйста, ну какой соблазнительно кружевной чулочек можно надеть под джинсы? Никакой».
Валентин безоговорочно доверял ее профессиональному мнению в одежде и вообще перестал носить джинсы и узкие пиджаки, когда однажды она похвалила его свободный стиль.
Телефон Дианы опять не отвечал.Валентин ругнулся про себя, почувствовав неприятную боль в грудной клетке. Опять?.. Спокойно. Надо вернуться домой, лечь на диван и смотреть телевизор. Пусть даже всякую дрянь. Он выкурил сигарету, сел в машину и, увидев, что указатель топлива приближается к критической отметке, решил заехать на заправочную станцию. Включил частоту «Радио-рок» и услышал протяжную волну органных аккордов, в которую врезалось гитарное соло, выводя надрывный рисунок. Мелодия поднималась все выше и выше, становилась мощнее и мощнее, пока не превратилась в гигантское разрушительное цунами.
You reached the secret too soon,
You cried for the moon.
«Shine on You Crazy Diamond» – «Пинк Флойд», определил Валентин песню и свою любимую рок-группу. У него уже имелся в машине этот диск.
Пес стоял на задних лапах, сложив передние на животе, и смотрел на Валентина доверчиво и умоляюще. Точнее, жадно взирал на его покупку. Потом сделал несколько характерных движений одной лапой и скромно отвел взгляд в сторону, как будто стесняясь своего попрошайнического вида. Но пушистый рыжий хвост с золотистыми разводами все-таки выдавал его нестерпимое желание сожрать хот-дог, который человек держал в руке.
– На, лопай. Хитрюга.
Половина хот-дога шлепнулась на асфальт. Собака быстро схватила добычу зубами и скрылась за углом.
Валентин часто заезжал на эту заправку, которая была в стороне от проспекта, рядом с чудом уцелевшей рощицей. Здесь всегда было мало автомашин и имелась закусочная, где подавали кофе, чай и могли поджарить сандвич или хот-дог.Пса он встретил впервые. Необычный. Интересно, он ко всем так артистично относится? Валентин решил понаблюдать.
Из закусочной вышел мужчина с упаковкой пива. Пес из-за угла не появился. Потом вывалилась компания молодежи с пакетами. Он опять не вышел. Но когда из двери появился парень в бейсболке с сандвичем, пес тут же выскочил и, встав на задние лапы, стал забавно просить с ним поделиться, кивая то рыжей мордой, то передней лапой. Делал он это настолько вдохновенно, что казался актером на сцене. Как же он различает тех, кто покупает именно хот-дог или сандвич? Он же не может уловить запах, прячась за углом.
Валентин решил поэкспериментировать. Зашел в закусочную. Постоял для вида минуту перед прилавком, ничего не купил и вышел. Собаки у порога не было. Тогда Валентин вернулся, купил хот-дог и, как только распахнул дверь, то уперся в рыжую морду пса, который уже ждал его. Пришлось протянуть лохматому актеру «добычу».
– Пожалуйста, не кормите эту бездомную собаку, – крикнул появившийся откуда-то работник заправки, парень, похожий на несостоявшегося студента. – Хозяин очень ругает нас за это.
– Извините, я не знал, что он бездомный. У него ошейник и вид приличный, – почувствовал себя неловко Валентин. Парень, видимо, был новеньким, так как обычно дежурил толстый пузатый мужик с лысиной.
Пес, поняв, что речь идет о нем, схватил остатки бутерброда и, свесив длинные уши, засеменил прочь.
– Да, вы правы. Выглядит он прилично. Но при этом постоянно приходит сюда и клянчит у клиентов что-нибудь, особенно хот-доги. Наверное, живет неподалеку, но хозяева его совсем не кормят.
– Извините еще раз, – Валентин направился к своей машине.
– Да ничего. Если честно, я тоже его иногда кормлю, пока никто не видит, особенно мой сменщик. Пес умный, только заброшенный и голодный. Жалко его.
«Заброшенный и голодный…».
Валентин надавил на педаль акселератора, и машина послушно тронулась.
Впереди на придорожном рекламном щите в ритме танца слились красавица с веером и драгун с саблей. Красные складки вскинутого платья и темно-малиновый военный мундир. В длинных черных волосах цыганки яркий цветок, похожий на розу.
Опера «Кармен». Вечная история любви и измены. Но в рассказе цыганка дарит солдату цветок акации, а не розу, – промелькнуло в мозгу Валентина. – Хотя какая разница, это же опера. Надо обязательно сходить.Он никогда не смотрел настоящей оперы.
– Что случилось? – голос Дианы в трубке звучал напряженно и прерывисто.
– Ничего. Просто ты опять куда-то пропала. Я пытаюсь дозвониться до тебя уже два часа, чтобы пригласить в ресторан.
– Слава богу. А то я уже испугалась, увидев бесконечное количество твоих вызовов. Ресторан – это отличная идея. Я скоро буду, и все обсудим, только заскочу по дороге к одной знакомой за последними обзорами «Италмоды», хорошо?
– Буду ждать…
Ему еще хотелось добавить с сарказмом «Что делать?», но это означало показать раздражение. Лучше сдержаться. Он хорошо запомнил ее слова: «Ревность разрушает. Не люблю ревнивцев».
Через полчаса под окном раздался звук неисправного глушителя «Мазды». Валентин выглянул и, увидев, что Диана с трудом вытаскивает из машины стопку журналов, спустился ей на помощь.
За последние два месяца их двухкомнатная квартира превратилась в склад журналов о моде, книг по дизайну и прочей литературы, которую внимательно изучала Диана, чтобы найти (даже не найти, а откопать) новую промоушн-идею коллекции женской одежды для выставки в Милане.
– А ты стал таким привлекательным с новой стрижкой, – отметила Диана, когда они оказались в квартире. Она два раза поцеловала его. За терпение и ожидание.
– Спасибо, – смутился Валентин и рассказал ей о китайском ресторанчике.
– Давай лучше поедем не в китайский, а в итальянский ресторанчик, – предложила свой вариант она, выслушав его. – Звонил Леонид. Они с Изи будут там сегодня вечером. Или ты хотел, чтобы мы были только вдвоем?
«Конечно, вдвоем», – вздохнул про себя Валентин, но вслух ответил: – Итальянский – это тоже неплохо…
– Я знаю, тебе не очень нравится Леонид, но ты поболтаешь с Изи. Вы же с ним всегда находите тему для разговора. Мой желудок изнывает по настоящему спагетти, после маминой еды, – перебила его Диана, раскладывая на диване журналы. – Столько всего надо прочитать, просмотреть и проанализировать, просто кошмар.
– Хорошо. Я согласен.
Он обнял ее.
– Осторожно, не испорти маникюр. Смотри, какие иероглифы нарисовали на ногтях.
На перламутрово-вишневом фоне золотые иероглифы казались тонкими веточками ивы.
– Этот обозначает страсть, этот силу, этот власть. Нет, перепутала. Этот – страсть, а этот – власть. Тебе нравится?
– Очень. А где их нарисовали? Я заезжал в салон, но администратор сказала, что ты не приезжала сегодня.
– Мой мастер заболела, поэтому пришлось ехать в другое место. На площади. Помнишь, там рядом есть симпатичное бистро с фонтаном, где мы однажды ели запеченные груши с миндалем.
Груши он помнил. Особенно желто-зеленую попку с хвостиком, торчавшую из поджаренного золотистого безе, посыпанного лепестками нарезанного миндаля.
Диана снова нагнулась над диваном, перебирая журналы.
– А почему ты не отвечала?
– Я была в покрывале и руки держала в ванночке.
Она подняла голову и с укоризненной насмешкой бросила на него уничижительный взгляд.
– Там, кстати, появился новый парикмахер – интересный парень. Представляешь, у него точеная накачанная фигура, широкие плечи, и при этом почти женские руки. И пальцы такие тонкие-тонкие. – Она смешно изобразила движение, как будто играла на фортепиано. – Большая редкость для мужчин. Этот парень неплохо делает укладку. Хочешь, я тебя к нему запишу, когда ты в следующий раз соберешься в парикмахерскую, а то тебя как-то слишком простовато постригли сегодня. Шарм не чувствуется, – последние слова Диана произнесла уже из спальни, куда она перенесла несколько журналов.
– Согласен, – ответил он, одновременно восхищаясь ее способностью, как творческой натуры, подмечать художественные нотки в обычных явлениях и досадуя на ее увлечение пластикой человеческого тела, особенно мужского, которое она называла более совершенным, чем женское. Ему захотелось поцеловать ее в шею. Крепко и долго, чтобы остался след, чтобы губы почувствовали вкус косметики и кожи.
– Ты что, хочешь оставить печать собственника? Не будь эгоистом. Как я буду ходить в открытых платьях? – Ее руки легонько отпихнули его. – Все! Теперь уходи в зал и терпеливо жди, пока Золушка не превратится в красавицу. Чтобы насладиться, мужчина должен уметь ждать.
Двери спальни закрылись пред ним, как театральный занавес.– Не скучай… – донеслось из-за них.
В ресторан они поехали на «Мазде». Диана любила водить машину и даже часто лихачила, умудряясь при этом непринужденно болтать. Вот и сейчас, придерживая руль одной рукой, она пересказывала Валентину всякие истории, вычитанные из журналов мод, в то время как он рассеянно слушал, пытаясь внутренне расслабиться и настроиться на предстоящий ужин с ее друзьями.
Леонид и Изи. Начальник и его работник. Они были из «прошлой жизни» – так Валентин называл все то, что было у Дианы до их встречи. Это «прошлое» вызывало в нем чувство раздражения и даже ревности. В том числе и ее детство. Она ведь явно была влюблена в кого-то другого тогда, или кто-то был влюблен в нее. Такая женщина не может оставаться ни на минуту без друзей. А где друзья, там и поклонники. Так часто происходит. Жил-был просто друг, и вдруг стал любовником.
– Валентин, как ты думаешь, когда появилось знаменитое выражение «Новая мода – это всего лишь хорошо забытая старая»? – оторвал его от раздумий вопрос Дианы.
– Не знаю. Наверное, в двадцатом веке, может быть, в девятнадцатом. Не раньше. Разве мода существовала в средние века?
– В четырнадцатом [1] . Представляешь?! Уже в четырнадцатом веке люди вовсю увлекались модой. А ты говоришь, в девятнадцатом. И кстати, наши предшественники были гораздо более экстремальными модниками, чем мы. Например, они носили остроносые ботинки длиной до шестидесяти сантиметров, – весело объясняла Диана, придерживая руль правой рукой с широким браслетом на запястье.
– Не может быть, – откликнулся Валентин, наблюдая, как она управляет машиной, наклоняя голову в сторону поворота, как ребенок, который играет в «машинки» и урчит. И как ей только удается следить за потоком транспорта на дороге и ни на секунду не забывать о внешности, пользуясь даже минутной остановкой, чтобы поправить прическу или золотые серьги с каплевидными рубинами?
– Все-таки рубины чуть великоваты, не находишь? – перехватила она его взгляд, когда тормознула на перекрестке. – Что молчишь?
– Любуюсь своим неподражаемым водителем.
– А почему такие глазки? Лукавые-лукавые…
Загорелся зеленый свет, и «Мазда» тронулась. Серьги задрожали. Казалось, еще немного и рубиновые капли упадут на сиденье, оставив на нем нестираемый кроваво-золотистый след. Это украшение прислал в подарок на день рождения отец Дианы. Он занимал пост менеджера в крупной компании и неплохо зарабатывал. Еще одним его подарком была подержанная, но шустрая «Мазда», на которой они ехали.
Диана называла его «папочка», а когда хотела уязвить – «папулик». Это был властный, крупный человек, с седеющими волосами и правильными чертами лица. Валентин виделся с ним всего несколько раз.
– Может быть, ты недолюбливаешь Леонида за то, что он богат? – неожиданно спросила Диана, когда они подкатили к ресторану и стали выходить из машины.
– Мне наплевать на его деньги.
– Я пошутила, не сердись. Леонид очень галантный и благородный человек. И ты знаешь мое отношение к деньгам. – Она прижалась к нему. – Улыбнись, пожалуйста, Валентин. Сдвинутые брови тебя старят, а улыбка молодит лет на десять.Это он знал.
– Изи, будь так добр, попроси, пожалуйста, чтобы нам подали еще бутылочку кьянти, – обратился Леонид к своему другу и подчиненному, когда с приветствиями было покончено и все сели за стол. В светлом летнем костюме он напоминал итальянского дона из сериала про мафию. Зачесанные назад седеющие волосы, подтянутая плотная фигура, безупречный животик – в сорок пять лет лучше выглядеть невозможно. – Мы, пока вас ждали, так увлеклись обсуждением фильма Бертолуччи «Мечтатели» [2] , что одну бутылку белого соаве почти допили. Диана, ты выглядишь, как всегда, бесподобно.
– Я бы сказал, аппетитно… – вставил Изи и громко засмеялся, потирая узкую бородку.
– И что Бертолуччи? Чем вам не угодил этот итальянец? Или это просто в тему: ресторан итальянский – кино итальянское? – сразу поймала нить разговора Диана, с улыбкой глядя на них.
– Нет, просто тема очень подходит под ужин, – ответил Изи, разливая остатки желтоватого вина в бокалы гостей. – Как по-вашему, зачем режиссер ввел сцены, когда герой, извините за подробности, писает в умывальник, живя в доме друзей, которые его приютили? Нормальный, культурный англичанин по-скотски ссыт на зубные щетки гостеприимных хозяев. Почему?
– Потому что все мужчины – невоспитанные и неблагодарные создания.
– Я понимаю, что вы шутите, милая Диана, – голос Леонида звучал добродушно-благосклонно. – По мне, так Бертолуччи хотел показать, что человек, оказавшись в сложной психологической ситуации, ищет выход своему напряжению и невольно совершает безумные вещи. Эти кадры обостряют восприятие, подчеркивая состояние героя. Первый секс, первая свобода. Вот она – жизнь.
– А мне кажется, что автор доказывает, что в каждом из нас живет большой и добрый человек, и одновременно маленький и мерзкий. И если за нами никто не смотрит, мы обязательно творим гадости.
– Браво, Валентин. Ты, как историк, всегда находишь особую глубину. Жаль, что я не биолог, а не то бы предложил версию о том, что наш молодой англичанин в фильме ведет себя как кобель и метит территорию, – сострил Изи, и после того, как все за столом громко рассмеялись, добавил: – Нет, гениальный режиссер не мог опуститься до банальностей морали и философии.
– О чем вы, господа? – возмутилась Диана. – Это же протест. Протест против обычных устоев. Внутренний бунт молодого организма.
– Точно. Бунт в туалете, – засмеялся Изи и увернулся от полетевшей в него скомканной салфетки.
Официант принес заказанные блюда и бутылку кьянти.
– Предлагаю сменить тему, – воскликнула Диана.
– Нет, позвольте, Бертолуччи – гений, давайте доберемся до истины, – запротестовал Изи, поправляя свои взъерошенные волосы и потирая лысину. – Вспомните другие эпизоды…
Все начали оживленно обсуждать фильм, кроме Валентина, который плохо помнил содержание, поэтому, съев спагетти, отошел к стойке бара, чтобы выкурить сигарету.Стороннему человеку всегда сложно поддерживать беседу в компании, где все друг друга хорошо знают. Где все обмениваются взаимными шуточками, остротами и постоянно всплывает фраза «А помните…». Так и сегодня вечером: Валентин вдруг почувствовал себя тяжеловесным рыцарем, случайно попавшим в ряды быстро скачущей легкой кавалерии. И вообще, ему всегда казалось, что настоящий мужчина должен быть сдержан, молчалив и суров, как капитан военного фрегата. Хотя бабушка говорила, что молчание может сделать человека угрюмым. Бабушка была права. Но ведь должен кто-то слушать, что говорят другие.
Изи – любовник Дианы? Этого не может быть! Это – исключено. Длинный, худой, с козлиной бородкой и круглой лысиной. Ему только пенсне не хватает, для полного аристократического набора. Валентин криво усмехнулся и зло повторил про себя слово «любовник». Он стоял у барной стойки и докуривал сигарету, наблюдая, как Изи что-то шепчет на ухо улыбающейся Диане. Изи даже старше Леонида. В нем, конечно, много энергии, задора, пошлых шуточек, но чтобы она легла с ним в постель, представить трудно. Хотя говорят, что у длинных и тощих особо крупное мужское достоинство?
