Текст книги "С праздником! Новогодние рассказы о любви (сборник)"
Автор книги: Олег Рой
Соавторы: Екатерина Неволина,Арина Ларина,Елена Нестерина,Наталия Миронина,Наталия Полянская,Галия Мавлютова,Александра Милованцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Из-за странного волнения – вот как, оказывается, колотит судьба, когда лепит твое будущее чужими руками, – Володя не успел прочитать, что написано на борту автобуса. Название фирмы ведь, скорее всего. Но какой? Куда выбрал его офисный красавец?
Закрытый автобус уже вез по московским улицам притихшую рабочую силу, которая сидела сейчас в удобных креслах – через одного с работниками службы охраны.
Володя оторвал взгляд от окна с красивой решеткой – убежать было нельзя.
* * *
В этой школе учили на господ. Желающие обучаться платили за долгосрочные или ускоренные курсы – и прилежно подъезжали на занятия, паркуя машины на удобной стоянке рядом со зданием школы. Дорого стоило такое обучение. Но еще дороже обходилось нанять настоящих слуг, которые обучались в этой же школе. Дорого это было, да, но престижно.
Сюда-то и попал Володя. Вернее, его добровольно-принудительно завербовали, отметив его стать, определенно симпатичное лицо и прочие явные достоинства.
Слуг давно было можно. И даже нужно – они помогали людям справляться с жизнью. Еще никто не смог внятно доказать, что эта профессия нарушает гражданские права и попирает основы демократии.
Так что вот уже неделю с лишним геодезист Володя учился быть профессиональным слугой. Он пока еще сам не мог понять, хорошо это или плохо, и в основном занимался исследованием путей возможного бегства. Охранялось тут все на славу, мышь, казалось, не прошмыгнет. Однако на второй же день после долгого тренинга почтения и угодливости Володе удалось усыпить бдительность двух преподавателей и, проскочив мимо многочисленной охраны, позвонить с городского телефона, стоящего на столе в кабинете, Юле на мобильный.
Юля была жива и свободна. Она услышала, что Володя попал мимо всех заводов, – и курсы слуг показались ей раем и избавлением.
Да и Володе сразу же тоже.
– Я вырвусь, Юля, я постараюсь! – быстро говорил он в трубку, внимательно следя за дверью. – Ты береги себя и будь на связи! Потому что я тебя точно люблю.
Володя говорил чистую правду. Да и к чему было врать из несвободы на волю?
* * *
Луиза Мардановна давно жила госпожой. Учиться ей было не надо. Жизнь ее складывалась весьма удачно. Ей вовремя был куплен хороший русский муж, так что из женской половины богатого родного дома она с успехом переселилась в центральную мужниного. Дома менялись, увеличиваясь в размерах, рождались дети – две дочери и сын. И всем сейчас было хорошо – старшая дочка вышла замуж в Англию, средняя жила дома. Тут же, в Москве, находился и девятилетний сын.
Луиза Мардановна беспокоилась: последний, самый новый дом был всем хорош. Но приближались новогодние праздники, а с ними визиты гостей. А какой господский дом без прислуги? Хотя бы человек десять – и не приглашенных людей на время проведения праздников, а постоянных домашних работников, преданных хозяевам душой и телом. Вот это было стильно, вернее, это было так и надо. Тех четырех человек, которые прислуживали сейчас, оказывалось явно недостаточно. Луиза Мардановна планировала заняться подбором вплотную – а потому поручила его специалистам.
Но главное – Луизе Мардановне был необходим личный камердинер. Такие были у жен ее братьев. Имел камердинера даже муж Луизы. А у нее не было.
И вот теперь его тщательно учили – ведь именно Володя приглянулся Луизе Мардановне после того, как она посмотрела на компьютере кусочек его урока, а затем демо-версию домашнего слуги Владимира, который еще не должен был выставляться на продажу. Недоучился. Но госпожа Луиза Мардановна остановила выбор на стройном белокуром красавце – и менять своего решения не собиралась.
– Оформите мне вот этого, – махнула ручкой Луиза Мардановна, ощутив прилив радости жизни. Она всегда чувствовала эту радость, когда выбирала что-то для покупки, и ее выбор ей нравился.
Пока оформляли документы, Володя смотрел на свою первую хозяйку – на маленькую черноглазую женщину с кудрями, длинной жилистой шеей и тощим лицом, которое, и это явно было заметно, постоянно подвергалось тщательному, но непоследовательному уходу.
«Лучше бы купила себе новое лицо, а не меня», – с неприязнью подумал Володя, и глупую женщину, для которой игра в госпожу была важнее, чем игра в молодую красавицу, жалеть не собирался. Тихая Луиза Мардановна была противная.
И скоро Володя начал служить, не оставляя попыток найти путь для побега. В доме господ все было спокойно. Хозяин бывал там редко, с позднего вечера до утра. А в основном по комнатам бродили Луиза Мардановна, двое ее детей и слуги.
Главное, как дали понять Володе, который был теперь вынужден тоже таскаться по дому вслед за госпожой, – хорошо прислуживать хозяйке, и тогда через месяц ему купят регистрацию и начнут платить жалованье.
Остальные слуги отнеслись к Володе без особого интереса, не звали к объединению против угнетателей – не подговаривали на бунт, не подсмеивались над тем, что взрослый мужчина работает служанкой. Это в сериалах прошлых лет слуги шумно тусовались в кухне и подсобных помещениях, обсуждали хозяев, судьбоносно вмешивались в их жизнь и даже иногда имели счастье пробиться в господа. Сейчас люди держались за рабочие места так, что не позволяли себе ничего лишнего. Или это они были так хорошо образованны – решил Володя: ведь в отличие от него самого все окончили учебное заведение для слуг и имели безупречное профильное образование. В то время как он сам успел получить лишь основные навыки. И теперь был вынужден учиться без отрыва от производства.
Володя качественно производил услуги. Даже супруг хозяйки, вызвав к себе, похвалил его – таким тоном, как хвалят хорошего сотрудника. Ведь сотрудник – равный всем прочим, тогда как слуга уже нет. Володя был уверен, что хозяин будет пытать его на предмет выявления того, оказывает ли Володя своей хозяйке интим-услуги или не оказывает. И составлял в уме речь, объясняющую, насколько это невозможно. А параллельно думал, как ему придется себя вести, если Луиза Мардановна этих услуг возжелает. Но наверняка подобное или жестоко каралось этим миром (Володя так пока еще и не выяснил), или, что более вероятно, для этого привлекались более квалифицированные специалисты. Так что он успокоился, а выслушав похвалы, еще и обрадовался. И проникся симпатией к хозяину дома, но больше ни разу не попался ему на глаза.
Зато госпожа Луиза Мардановна наслаждалась. Жизнь ее стала окончательно счастливой, осмысленной и обставленной правильно. Она встречалась с подругами, подруги хвалили выбор и говорили Луизе, что завидуют, – хотя на самом деле понять их было трудно. Молодые женщины, обсуждающие своих взрослых детей, пугали Володю. Как общаются с ними мужья? Как проявляют уважение? Спокойный супруг Луизы Мардановны был тих и галантен. А мужья подруг, интересно, какие? Находясь всегда возле хозяйки, Володя слышал разговоры о том, как страдали когда-то жены, удачно прорвавшиеся замуж и запертые в рабстве подобных богатых домов. Бедные!.. Дома со временем стали из богатых знатными, а дочери тех страдалиц – достойными невестами, выгодными партиями. И вот они, эти дочери, перед Володей. С ужасом ахали подруги Луизы Мардановны, вспоминая страдания своих матерей: ведь их самих совершенно невозможно было обидеть, бросить или даже игнорировать, променяв на любовницу. Семья следила строго. Пойти поперек семьи Луизы вряд ли кто-то бы решился (хозяйка не раз повторяла это с гордостью), ее подруги также отличались родовитостью и статусом своих семей – так что мужья знали, на что шли, когда выбирали в супруги столь ценных невест. А значит, заключали подруги, жизнь их дочек будет еще более лучезарной. Вот что значит вовремя завоеванные права!
Володя слушал-слушал, удивлялся – впрочем, не забывая держать на лице выражение угодливой мужественности. Он терпел, просто терпел, уверенный, что при первой же возможности сбежит из холуев. Терпел, как терпели, наверное, разведчики в тылу врага, вынужденные надевать самые разные, в том числе и такие, личины. Так думал про себя прислужник Володя. Продолжая прислуживать.
Звонить Юле удавалось редко. Володя вспоминал ее милое лицо – и еще труднее ему было переносить презрительную физиономию хозяйской дочки по имени Джульетта. Пугали длинная, жилистая, как у матери, шея молодой девушки, большой рот, который почти никогда не двигался, что бы Джульетта ни говорила, только толстые губы чуть смыкались и размыкались, пропуская звуки. И особенно пугали длинные ресницы – обычная девичья гордость. С ними у господской дочки был явный перебор. Если с бровями бороться было можно – выдрать, и все дела, то с ресницами сложнее. Черные и мохнатые ресницы казались Володе шевелящимися на лице Джульетты глазными усами…
И сегодня с самого утра он то и дело видел ее возле себя. Прислуживая госпоже Луизе – то следуя за ней, когда она демонстрировала свой дом приехавшей в гости старшей дочери и ее мужу, то подавая шаль, когда она сидела за письменным столом и зябла, не согревшись хорошо сваренным кофе, поднося чулки и меняя ей обувь, – хороший слуга Володя то и дело натыкался на Джульетту. Она разговаривала с сестрой и матерью на их родном шерстяном языке, чего-то требовала, плакала.
Когда после очередной порции разговоров Джульетта выскочила из комнаты мамаши и убежала прочь, госпожа Луиза на что-то наконец решилась.
– Владимир, подойди, – велела она Володе. – Я хочу поговорить с тобой. Сядь.
Она махнула костистыми пальчиками в сторону козетки.
Речь пошла о том, чего Володя и подозревать даже не мог. Начинался театр жизни.
Без предварительной пригласительной открытки, которую обычно в лучших домах Москвы присылают со слугой, Джульетту прозвали в гости. Просто позвонили и пригласили. Порядочная девушка ни за что не отправилась бы по такому приглашению. Но все дело в том, что это были почетно богатые родственники мужа Луизы, которые находились в Москве проездом. Всего лишь три дня они планировали пробыть в бывшем родном городе – и затем лететь на Южный полюс: в этом году это было самым модным местом для встречи Нового года. И следующий их визит в Москву планировался не раньше чем через несколько лет. Сегодня, в последний день пребывания в Москве, они устраивают вечеринку для своей дочери – девушки, которая на несколько лет младше Джульетты. Она горит желанием повидать сестричку и повеселиться по-московски.
Но нужен кавалер, с которым девочка Джульетта могла бы появиться на этой вечеринке. Такой кавалер, которого смело можно было бы представить родственникам под видом жениха. Джульетте давно пора замуж, жениха так до сих пор и не подыскали, но выдающиеся родственники об этом знать не должны. Когда же жениха наконец найдут и эти родственники, приехав на свадьбу, увидят, что он не тот – страшного ничего не случится. Будут знать, что девочка недостатка в претендентах в мужья не испытывала. Того отвергла, согласилась на предложение этого. Жизнь.
В общем, Володя должен был сыграть роль будущего отвергнутого жениха. А о том, что он простой слуга, никто из собравшихся не узнает. Ведь все они до этого его никогда не видели. Вызывать парня из эскорт-услуг нецелесообразно: а вдруг его кто узнает, вдруг кто-то из знакомых тоже пользовался подобными услугами – всякое может случиться. И тогда репутация Джульетты… Эх…
– Я заплачу тебе, – сказала Луиза Мардановна Володе и назвала сумму. – Ты самый… ну… симпатичный из слуг, Джульетта тебя знает. И ты, я надеюсь, оправдаешь мое доверие. Я знаю, что это не входит в твои обязанности. Но просить тоже не буду. Это мое распоряжение.
Володя представил, как целый вечер рядом с ним будут шевелиться щетинистые ресницы Джульетты, и… согласился!
Да. Потому что решил – он сбежит! Это будет отличный, практически единственный шанс. Не будет Луиза Мардановна просить! Ну и не надо! Игра в господ заканчивается.
– Во что я должен быть одет? – спросил Володя. Он взялся играть расчетливо-делового мужчину. Да, пусть расчетливого – но именно такому и будут доверять. – На чем мы поедем? Кто шофер? Так, мне обязательно нужно иметь с собой паспорт. Паспорт, сами понимаете, с самой лучшей московской регистрацией. Это не лично мне – это для безопасности вашей же дочери. Я не знаю, можно ли сделать регистрацию в течение этого дня. Если нет – то, госпожа, лучше, не подставляя девочку, отправить Джульетту одну.
– Да-да, – кивала, соглашаясь, Луиза Мардановна. И вертела головой: – Нет-нет! Одна никак! Я сейчас позвоню.
Она позвонила супругу. Тот телефонировал Луизе Мардановне через полчаса. Шофер с Володиным паспортом отправился в путь: в этом удобном и спокойном мире для человека мелких административных проблем не существовало. Да и с женихом вышла неувязка временная. Такой восхитительной невесте подходящий жених обязательно сыщется. Просто вот такая накладка…
Устранимая.
– И деньги – дайте мне всю сумму вперед, – улучив момент, Володя обратился к Луизе Мардановне, натянув на лицо сладенькую улыбочку дамского угодника. Сейчас нужно показаться негодяем – это разозлит госпожу хозяйку и… тут же усыпит ее бдительность. – Сами понимаете, дочка у вас не топ-модель – так что за моральный и эстетический ущерб…
Госпожа Луиза Мардановна взвилась до потолка. Мальчик-раб критикует ее дочку! В глубине души она понимала, что Володя прав. Красота стоит денег. А ее видимость тем более. А потому согласилась – когда Володин паспорт с регистрацией вернулся, выдала стопку наличных.
Теперь Володе нужно было дождаться вечера, прибыть на вечеринку, улучить момент – и бежать!
Весь остаток дня он слушал инструкции госпожи-матери. Джульетта в предвкушении триумфального вечера моталась туда-сюда по дому, а с обеда заперлась в своих комнатах с создателями красоты и очарования.
Володя тоже был пострижен под господина, одет, для бодрости напоен рюмкой коньяка, надушен, в меру напомажен и…
Подъехала машина. Под ручку с меховой Джульеттой кавалер и раб Владимир вышел из дома.
Госпожа Луиза Мардановна, ее сын, старшая дочь и зять смотрели на него из окон второго этажа. Конечно, они больше любовались чернокудрой Джульеттой, которая очень даже ничего смотрелась рядом со стройным спутником. Она сама это понимала, а потому была весела. И даже миловидна.
За тонированными стеклами угадывалась Москва – темная в ярком свете предновогодней радости. Володя улыбнулся Джульетте, вытащил специальный хозяйский мобильный телефон, посмотрел на экран. Тридцатое декабря, семнадцать двадцать пять. Отсчет времени начался.
* * *
В это же время Юля, милая Володина Юля, тоже смотрела на экран мобильного телефона. Помимо времени и числа на экране было сообщение о том, что сегодня – срок нового платежа. Месяц прошел. Срок действия карточки заканчивался. Если деньги не внести, номер заблокируется. А новая карточка для приезжих – о-го-го какая дорогая. Так что оптимальнее продлить действие старой карты, то есть внести деньги на счет. Такой уж был тариф – иных, более удобных, приезжим, как уже говорилось, теперь специально не продавали. Деньги Юля собрала, но не все. Оставалось всего-то сто рублей найти – и можно идти в сервисный центр.
Но ста рублей не было. Всего-то ста рублей…
Весь этот месяц Юля очень надеялась, очень старалась, очень работала. Все католическое Рождество она трудилась: стояла на улице перед входом в супермаркет внутри оленя, запряженного в санки Санта-Клауса. Юля была маленькой, юркой, а потому легко умещалась там и управляла игрушкой: в передние ноги она забралась своими ногами и переступала ими, била копытом, попрыгивала. А к задним ногам оленя тянулись рычаги. Юля дергала за них – бодрый олень взбрыкивал и задними конечностями. Дети и взрослые были довольны. Санта-Клаус раздавал подарки и поздравления. А в редкие минуты, когда никого поблизости не было, заменитель Деда Мороза, отчаянно мерзнувший в хлипком красном костюме, грелся со своим оленем водкой: заливал ее прямо оленю в голову через раскрытую пасть – где-то там, в недрах этой тяжелой рогатой головы, была Юля. Она протягивала из головы пластиковый стаканчик, ловко выпивала налитую туда водку – и олень бил копытами сразу как-то бойчее.
Это была хорошая работа. А через две недели наступало следующее Рождество – тоже костюмированное. В прошлом году Юле довелось быть деревянной куклой, имитирующей Божью Мать в декорациях, изображающих вертеп на площади. Это было трудно, но прибыльно: никто больше не мог так убедительно дергать руками, изображая механическую куклу, как пластичная Юля. И слякотным днем, и приморозившей ночью она качала колыбель рукой в деревянном костюме.
А вот сейчас, пожалуйста, олень. Спасибо хорошему человеку, организатору городского декоративного счастья! Юля была старательным и активным оленем. Дети смеялись, взрослые умилялись.
Так продолжалось три дня. Отстояв на улице до закрытия магазина, рождественские артисты выпили вместе, попрощались до завтра и разошлись в разные стороны. Деньги за все это должны были заплатить тридцать первого декабря. После заключительной смены. Много – за все четыре дня, но тридцать первого.
А Юле нужны они были сегодня, тридцатого. Брать в долг не у кого. Санта-Клаус был не местный, а такой же, как она, охотник. В долг не дал. Он имел две крупные купюры – и не мог ради Юли разменять их. Юля поняла.
Но…
Юля не хотела терять связи с Володей.
Деньги. Как и где угодно нужно было найти недостающие деньги. Которых и надо всего-то сто рублей. Всего сто…
Юля шла вдоль центральной радости. Центральной улицы, предпраздничной радости. Именно здесь, на стекающихся к главной площади улицах, казалось, успешная блестящая радость была самой концентрированной. Она не отпускала того, кто попадал в нее, нужно только было быть кредитоспособным. То есть своим.
Деньги. Раз кредитоспособным, значит, деньги. Неужели она всю оставшуюся жизнь только и будет думать, что про деньги? От этой мысли Юля даже остановилась, хотела заплакать от жалости к себе, но усмехнулась. И снова задумалась, глядя перед собой. По асфальту гнало ветром суетливый окурок. Он дергался, подпрыгивал, докуренный или самостоятельно догоревший до фильтра, никчемный, бессмысленный. Он, наверное, и сам чувствовал свою полную ненужность на земле, потому так и несся.
Юля, стараясь не проводить никаких параллелей, следила за бегом окурка. Взгляд ее натолкнулся на рассыпанные возле урны, что стояла у входа в клуб, цветные призывные флаеры. Какая-то развлекательная акция проводилась в этом клубе для желающих, а эти флаеры давали возможность нежелающим тоже стать желающими прийти на эту акцию, заплатить деньги… То есть реклама, обычная реклама: приходите к нам – и при предъявлении данного листка получите скидку на веселье.
Юля снова усмехнулась. Яркие листки с большими буквами АКЦИЯ сверху, очень мелкими надписями ниже и какими-то солнышками, внутри которых были нарисованы лампочки, вселили в ее сердце решимость. Она присела возле урны и принялась подбирать цветные бумажки. Она еще не знала, зачем они ей пригодятся, просто красивые, а раз в мусоре, значит, ничьи… Подбирала долго, стараясь слиться с местностью, – мимо проходил полицейский. Когда он шел совсем рядом, даже замерла, уставившись в землю. На глаза ей вновь попался знакомый окурок. Он уже лежал ровно, перестал дергаться, остепенился.
Увидев полицейскую спину, Юля поднялась и быстро пошла в другую сторону. До конца дня время еще есть. А значит, она что-нибудь придумает. Вокруг были места, где можно как-нибудь заработать денег. Главное – найти их, эти места.
Юля шла, минуя платные пешеходные переходы. Дворами – так было удобнее всего.
* * *
Грузовая машина с украми и елками дерзко прорвалась в центр столицы клятых москалей. Хлопцы и сами не ожидали, что так бодро все получится. Оставив машину с елочным запасом в тупиковом повороте улицы, хлопчики отправились торговать новогодними деревьями по дворам. У всех у них были заготовлены недорого купленные на границе у специального человека недолгие московские регистрации. Не бумажки – настоящие, только рассчитанные всего на двое суток действия карты-индикаторы. При проверке дают отличный результат. Но только двое суток. Успеть – нужно постараться во что бы то ни стало успеть до окончания их срока действия. И с деньгами мчать домой.
Только у Семена не было ничего.
Он и сам не знал, как, встретив святое Рождество, оказался вдруг в пахнущей и колющей елками подпрыгивающей темноте. Подпрыгивала не темнота, а грузовая машина, которая мчалась по ледяным дорогам в сторону Москвы. Постепенно из мрака выплыли лица хлопцев, которых Семен знал без году неделя – то ли пили вместе, то ли мимо друг друга прошли разок-другой. Они объяснили Семену, как он оказался в машине: Семеновы лучшие друзья, услышав, куда направляется мимо проходящая машина, аккуратно подсадили туда пьяного Семена и отправили в Москву – назло русским.
Перепугавшийся поначалу Семен постепенно убедил себя, что он сам по своей воле едет к москалям сшибить с них грошиков на Новый год. Где ехали, что проезжали по пути с родины в Москву, Семен не видел – сначала он спал, потом была ночь, потом утро, потом похмелье. Да и знание местности ничего бы не изменило: все равно нелегальный Семен прятался в елки. Он исколол лицо, руки и опух – стал почти неузнаваем. Но сверить его личность с подтверждающим документом было нельзя – этого документа у Семеновой личности не было в наличности, остался он в хате ридной мати.
Хлопцы-торгаши не сразу узнали об этом. А когда узнали, хотели Семена из машины выкинуть. Но доброта победила – надо же кому-то было оставаться товар сторожить.
Так вот и сидел сейчас Семен под невысоким брезентовым тентом. Темно было среди елок, считай, как в лесу. И холодно. Ждал Семен хлопцев, которые ушли с утра, а уже стемнело, прислушивался к улице, представлял, что там сейчас москали в их хваленой Москве выкаблучивают. И ничего не мог представить.
И тогда Семен решил выглянуть. Стараясь не помять, не подавить елки-гроши, он пробрался к краю, где брезент не был закреплен – оттуда дрожала полоска света. Сначала Семен приник к щели только глазом – и сразу закатил его вверх.
На темно-прозрачном небе сияла полная луна. Семен долго смотрел на нее, родную, вынужденную светить сейчас на кацапскую столицу, и боялся перевести взгляд куда-то еще: вдруг там все такое другое, что и смотреть-то нечего, тьфу! Но постепенно Семен скосил глаз вниз, увидел мелькнувшие фонари, угол дома и снег. Ровный, видимо, с утра упавший. Семен раздвинул лицом брезент и поднял на небо оба своих глаза. Теперь под луну подкатилась пышная серая тучка, и казалось, что луна уселась на нее как на подушку.
Семену стало спокойнее, тревога чуть улеглась. Он старался не думать о том, зачем же его принесло в этот треклятый холодный кацапский городишко! В жизни Семен вообще думал редко, а чего зря думать? Вот и сейчас – начни он думать – да хоть обдумайся, изменить-то уже ничего нельзя, надо сидеть ждать. И все.
Семен уже собрался поясно высунуться на улицу и обследовать то место, где стояла машина. На предмет еды – может, продают где. У Семена было сто русских рублей – хлопцы на крайний случай ему оставили. Поэтому вполне можно выйти, купить съестного – и снова на пост к елкам! Ведь сейчас наверняка только непоздний вечер, так что…
Но с улицы послышались шаги – и Семен отскочил от щели. А вдруг это полиция, которой нужно было бояться, как беса! Машину умные хлопцы поставили так, что номера ее можно было увидеть только специально приглядываясь: задом она почти упиралась в стену, а носом смотрела в мусорный бак. Только так удавалось разглядеть, откуда прибыл грузовик, только если присматриваться… Но все равно – бойся, Семен, злых полицеймаков!
А кто его знает, кто там по улице идет?
Долго лежал Семен, пережидая свой страх. Сколько долго, непонятно: часов-то у него не оказалось с собой, а хлопцы оставить не удосужились.
Семен опять подумал о еде. Очень хотелось есть, очень. Надо идти. Что ему говорили: можно отлучаться от машины или как? Семену было очень холодно, и он не помнил. Холодно и поесть, холодно и поесть… Елки грели все хуже, хотя им-то какая разница, но грели они точно хуже. Или это у Семена кончалось, что ли, жизненное топливо.
Он смело выглянул, снова одним аккуратным глазом. О-о-о, все было уже не так. Никакой луны в небе не оказалось. На ровный старый снег газона падали тени нового снега. Новый снег шел на крышу машины – Семену показалось, что у него на глазах от падающих теней снега становилось больше и больше… Интересно – это в самом деле так или нет? Как понять? Просто надо в другую сторону посмотреть!
Семен перелез к другому углу, еле сгибая замерзшие пальцы, отстегнул и отогнул от борта продубевший брезент – и смело выглянул всей головой. Что-то там было за поворотом, люди, наверно, жизнь, еда, магазины, рынок…
А там большие снежинки косо падали – сначала посылали вперед себя тень, а за ней и сами приземлялись. Фонари подсвечивали – яркие, ух, яркие, Семен и не помнил, были ли такие у него на родине. Нет, там, конечно, фонари тоже были лучше.
Но пойти поесть хотелось прямо сейчас. Только как же быть – ведь вдруг он вернется, а машины нет как нет, угнали. Или вокруг полиция поджидает, чтобы хватать?!
И Семен, думая и теряя эти думы свои, думы, сидел и смотрел, как падает снег. Он уже давно убрал голову внутрь кузова, брезент сомкнулся, наступила темнота. Но Семен все равно смотрел на падающий снег, потому что и в темноте видел его.
Падая и падая, снег тихо кончился. И усилился, да, – усилился мороз.
К Семену подобрался ледяной и голодный сон. Спать – спать под неслышную музыку снега, под успокаивающее тепло. Вот что хотелось Семену. Семен замерзал.
* * *
А Володя блистал. Ему говорили об этом и родственники Джульетты, и их дочь, и другие гости. Он танцевал с девушками, он перебрасывался вежливыми фразами с молодыми людьми и их отцами, говорил комплименты маменькам – благо отцов и матерей на вечеринке было мало, и они предпочитали общество друг друга, не мешая молодежи. Володя вполне вписывался в интерьер и атмосферу – как и предполагала Луиза Мардановна. Под вечеринку был снят банкетный зал гостиницы, танцпол, а также примыкающие к ним помещения, так что праздник был прекрасным. Володя от пуза наелся, умело делая вид, что ест совсем чуть-чуть. Этому он быстро научился. Вкусно было, что и говорить, а господа ели мало. Ну и он мало – уж таким артистом Володя стал или спецагентом. Что, казалось ему, почти одно и то же.
И, главное, он ни на минуту не отпускал от себя Джульетту. Это все с большой приязнью отметили. Поэтому получилось так, что Джульетта, а не ее кузина оказалась в центре внимания.
– Вы прекрасная пара! – заявил отец кузины. – Джульетта, ты сделала правильный выбор.
Проинструктированный Луизой Мардановной, Володя умело обходил разговоры о своих родителях и их бизнесе, ничего не рассказал и о себе – и образ малоразговорчивого, спокойного и мужественного героя пришелся всем по вкусу. Всем и так было понятно – плохого жениха родители Джульетты не одобрят. А потому – все в порядке. Володя даже услышал о себе уважительное: «Порода…» Здорово!
Молодой герой танцевал и с кузиной – ясноглазой белокурой малышкой примерно шестнадцати лет. В отличие от Джульетты девочка была проста и добра.
Володя даже пожалел, что не она хозяйская дочка.
Что? Он уже спокойно может размышлять, что бывают дочки хозяйские, а бывают нехозяйские?! Он спокойно мирится с тем, что у него есть хозяева, ХОЗЯЕВА!!! А у хозяев дочки???
Подумав об этом, Володя остановился посреди танца, какая-то пара натолкнулась на него. Ясные глазки девочки в недоумении уставились в его глаза – беспокойно забегавшие.
Юля. Что делает Юля? Где она? Уже давно он не звонил ей, не удавалось – а она ждет звонка. Наверное, на телефоне кончились деньги. Или… ее схватили. Задержали. Увезли. Володя представил, как среди гостей появилась бы сейчас Юля – и любое из платьев, что он видел на здешних девушках, смотрелось бы на ней гораздо красивее… Володя усмехнулся, вспомнив, как на днях припрятывал для нее то, что выкинули господа: купили Джульетте маечку, а той она не понравилась. Полетела в мусор, а Володя подобрал. Как отбракованную хозяйским сыном мочалку в виде бегемотика схоронил под кроватью – новую, в упаковке, Юле пригодится… Нет, не пригодится – если Володя сегодня прямо отсюда бежать собрался. Ерунда – эти милые мелочи он купит Юле на собственные деньги.
Хорошая, любимая Юля! Где она живет сейчас? Мерзнет, нет? Что ест? Конечно, она ждет его. И Володя ждет ее. И он к ней убежит. Он все продумал, он все проверил, он все здесь помнит. Хорошо, что это гостиница.
– Извините, мне надо позвонить, – улыбнулся Володя девчушке, едва смолкла музыка.
– Ага, – кивнула она согласно.
Добрая хорошая малышка. Пусть у нее все будет хорошо.
Володя подвел виновницу торжества к столику, усадил на стул, вытащил хозяйский мобильный телефон. Собрался набрать Юлин номер.
Но подскочила Джульетта.
– Пойдем, я хочу мороженого, – тихо приказала она.
– Но я хотел позвонить… – начал Володя.
– С нашего телефона? Кому это? – Джульетта чуть притопнула ножкой и так на Володю посмотрела, что на миг ему даже показалось, что перед ним сама Луиза Мардановна. Ну вылитая мамаша была сейчас юная Джульетта. Дернула жилами длинная шея, зашевелились длинные мохнатые ресницы-гусеницы…
Володя элегантно взял хозяйскую дочь под руку и направился к мороженому.
Вокруг ничего не изменилось. Все по-прежнему верили, что он из благородных, заводили с ним разговоры как с равным. Девушки болтали с Джульеттой, окружив ее, бросали завистливые взгляды на Джульеттиного «жениха», даже кокетничали с ним, но он вел себя преданно – и это им нравилось еще больше. Да, Володе приходила мысль о том, как отреагируют те, кто придет в гости к Луизе Мардановне или скорее к Джульетте – и увидит его, домашнего слугу Владимира. Ему-то плевать, а остальное – проблемы госпожи-затейницы. Володе даже весело стало, когда он представил скандал в благородном семействе. А пока он продолжал элегантно мелькать среди гостей.
И ведь чем, подумал Володя, он хуже всех этих людей? Ведь когда-то кто-то из их предков тоже начал с нуля! Тоже начал подниматься. Шаурмой торговать, палатки по Москве ставить, рынки осваивать. Поднялся, вышел в люди – и вот теперь весь этот блеск для его потомков. Почему бы ему, Володе, не постараться? Не подсуетиться и не выбиться? А способы – способы могут быть любыми. Ведь зачем-то он приехал в Москву?!
А сейчас… Сейчас ему просто дается шанс! Не воспользоваться им нельзя. Пусть он, конечно, никогда и не станет мужем длинношеей Джульетты из знатной богатой семьи (да и на фиг эта Джульетта!). Но ведь шанс! Шанс!!! А девочки есть очень симпатичные – вот хоть кузина! Она уедет, но останутся другие. Регистрация у него уже имеется. Ничего, что он слуга. Судьба специально заслала его в лакейскую школу! Вот оно, провидение, показало ему жизнь и возможные подступы к ней! Не воспользоваться этим шансом – преступление…
