Текст книги "Записки из тайника"

Автор книги: Олег Пеньковский

Соавторы: Фрэнк Гибни
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

«Другими словами, процесс оснащения армии новыми видами оружия, который сейчас происходит, можно охарактеризовать следующим образом: основываясь на опыте прошлого и учитывая последние достижения военной науки, вооруженные силы, готовясь к войне, оснащаются ракетно-ядерным оружием».

«Это закономерный процесс, предопределенный опытом прошлого».

«Решение проблем, в значительной степени неисследованных, пользуясь эмпирическим подходом, основанным на опыте прошлого, – процесс закономерный. Такой подход, не только приемлемый, но и единственно возможный в военной науке капиталистических государств, никоим образом не годится для вооруженных сил социалистических стран, чья военная наука основывается на марксистско-ленинском учении о войне. Совершенно очевидно, что мы должны идти гораздо быстрее и дальше как в создании ракетно-ядерного оружия, так и а теории его применения».

Приняв надлежащий политический тон, он – вот мошенник! – для того, чтобы объяснить, почему пользуется в своей работе данными американцев, напускает вокруг себя туман серьезности и научной объективности: он не может получить доступ к подобным данным, касающимся нашего собственного советского вооружения!

В чем суть рассуждений Горюнова? В том, что высокий уровень радиоактивных осадков теперь следует рассматривать как достижение военной науки. После многочисленных ссылок на американские источники он провозглашает: «…Радиоактивное загрязнение местности после взрыва бомб мощностью в несколько мегатонн может считаться важным фактором боевых действий».

Вот другая цитата из той же статьи: «…из вышесказанного явствует, что ядерные бомбы большой мощности как нельзя лучше подходят для радиоактивного заражения обширных территорий со всеми вытекающими отсюда последствиями».

Существует различие между западной логикой и марксистской диалектикой. Американцы всегда старались снизить уровень радиоактивных осадков, а генерал Горюнов, основываясь на результатах американских же исследований, пришел к выводу, что количество осадков должно быть максимальным! Продолжая развивать эту идею, он пишет: «Химический состав почвы и грунта на месте взрыва также очень важен с точки зрения эффективности ядерно-го взрыва. Такие элементы, как натрий, железо, кремний и другие, могут значительно повысить радиоактивную массу частиц, которые загрязнят воздух. Точное знание метеорологической обстановки в предполагаемой для поражения местности имеет огромное значение для более эффективного использования мощных бомб. Поэтому прежде, чем нанести ядерный удар, следует заранее выяснить, какие погодные условия ожидаются в данной местности…»

Исходя из этих заявлений, нетрудно догадаться, какие задачи предстоит решать ГРУ. Скоро некоторые мои коллеги, возможно помощники военных атташе в Вашингтоне, Лондоне или Париже, начнут закупать труды тамошних геологов и почвоведов, геологические карты наиболее густо населенных регионов и промышленных центров с тем, чтобы Горюнов и его лаборанты смогли определить тип ядерного оружия, его мощность и точную высоту, на которую должна подняться радиоактивная пыль, чтобы максимально заразить данную местность. Горюнов отдает предпочтение использованию бомб, мощность которых исчисляется мегатоннами, то есть более мощных, потому что при их взрыве радиоактивному заражению подвергаются огромные площади. Он даже называет количество и мощность бомб, необходимых для нанесения эффективного удара по США. По его расчетам, для этого потребуется около 120 бомб по двадцать мегатонн. Далее Горюнов задается вопросом: «Возможно ли в век ядерного оружия одержать победу?» – «Да, – отвечает он сам себе, – но в условиях затяжной войны сделать это трудно».

И вот самое важное положение его статьи: «Победа одной из воюющих сторон зависит от ее готовности и способности закончить войну в кратчайшие сроки».

Смысл такого утверждения предельно ясен.

Для Запада важно знать и понимать, что представляет собой советская военная доктрина. Точно так же важно знать, как военную доктрину Запада воспринимает Советский Союз. По моему мнению, наше военное руководство истолковывает ее в корне неверно. Для советских лидеров военная доктрина Запада должна находиться в строгом соответствии с марксистской концепцией природы капитализма и исторического развития. Если объективные факторы (к примеру, разведывательные данные) не совпадают с этой концепцией, то задача диалектического материализма исказить и переиначить их так, чтобы они в конце концов вписались в ее рамки. Горюнов дает позиции Запада «политически правильную» оценку:

«Как эти новые условия отражаются на интересах и идеологии враждующих между собой классов?

Прежде всего, следует иметь в виду, что ни один нормальный человек не заинтересован в гибели всего человечества. Однако правящие классы, которые сходят с исторической сцены, считают иначе».

«История уже не раз подтверждала, что умирающий класс, умирающий социальный порядок создает теории и утверждает догмы, которые характеризуются такими фразами, как «после меня хоть потоп» и «лучше быть мертвым, чем красным». Реакционные силы, которые самим ходом истории обречены на гибель, готовы прибегнуть к любым средствам, даже к таким, как затяжная война. Более того, подготовка к такой войне сулит некоторым монополистическим кругам огромные прибыли».

«На подготовку к продолжительной войне расходуется гораздо больше средств, чем на подготовку к краткосрочной, и поэтому прибыли капиталистов здесь намного выше».

«Исходя из экономических причин, а также из-за стремления группы лиц, связанных с производством вооружения, и тех, кто желает сохранить за собой высокие посты, в таких государствах, как США, насаждается теория о неизбежности глобальных войн. Эта теория как нельзя лучше соответствует желанию Запада удержать под своей властью колониальные и развивающиеся страны путем угрозы или даже развязывания войны».

«У прогрессивных сил всего мира к вопросу о войне совсем иной подход. Материальные предпосылки победы социалистической системы над капиталистической мирными средствами уже созданы. Поэтому прогрессивное человечество не заинтересовано в войне. Но если война станет неизбежной, то новый мир обязан свести потери в ней к минимуму и, не дав загрязнить всю атмосферу Земли радиоактивной пылью, закончить ее в кратчайшие сроки!»

Пытаясь быть политически правильным (с марксистской точки зрения), автор статьи часто сам себе противоречит. Так, например, он утверждает, что капиталистические государства предпочитают «блицкриг», так как боятся, что в случае затяжной войны в их странах произойдет революция. Однако буквально на следующей странице Горюнов говорит, что капиталистам выгодна длительная война, потому что она сулит им значительно большие прибыли, чем быстротечная. Здесь, у себя в стране, я опасаюсь за судьбу советского человека, который осмелится заявить, что народные массы в капиталистических странах, получив на время войны оружие, революции не устроят или что капиталисты предпочтут кратковременную войну даже ценой потери прибыли. Думаю, никто так и не указал Горюнову на эти несоответствия в его статье, поскольку, сделав это, можно было навлечь на себя большие неприятности.

К сожалению, не могу процитировать здесь все, что напечатано в «Специальном выпуске». Один экземпляр его я переправил моим иностранным знакомым из службы разведки. Тем не менее я постоянно буду ссылаться на этот сборник, так как в нем наглядно излагается советская военная доктрина, явившаяся результатом кропотливого труда нашей политической и военной верхушки.

Прежде всего, хотелось бы заметить, что фактически все авторы, печатающиеся в сборнике, признают важность нанесения по противнику упреждающего термоядерного удара.

По их общему мнению, победу в войне одержит тот, кто ее начнет.

С помощью ракет с ядерным зарядом, которые в начальной стадии боевых действий играют важнейшую роль, можно достичь желаемых стратегических целей за максимально короткий срок.

Все военные прекрасно понимают, что окончательное решение нанести по противнику удар остается за политическим руководством страны, то есть за ЦК КПСС и лично Хрущевым. Участвуя в совещаниях, советские генералы, естественно, всячески стараются доказать Хрущеву свою компетентность в военном вопросе и заслужить похвалу.

Новая военная доктрина, в которой подробно говорится, как следует действовать в случае начала боевых операций, должна стать, или, возможно, уже стала, неким руководством по подготовке армии к новой войне.

Будущая война начнется с нанесения внезапного ядерного удара по территории противника. Так что никакого объявления войны не будет. Более того, все будет сделано для того, чтобы оно даже не последовало и позже. Когда Советский Союз сочтет обстоятельства для нанесения первого удара благоприятными для себя, он незамедлительно обрушит ракеты на головы своих противников. Мотивация этих действий – защита от агрессии. Именно так будет перехвачена инициатива в предстоящей войне.

Именно в этом ключе и разрабатываются стратегические планы нашего военного командования. Однако это не означает, что планам ведения так называемых локальных войн внимание не уделяется. Напротив, Хрущев ратует за развязывание локальных конфликтов, видя в них прелюдию к «большой» войне. А к ней подготовка уже идет полным ходом.

Зная цену хрущевским призывам к «мирному сосуществованию» и «борьбе за мир», военное руководство страны все свои усилия направляет на подготовку к будущей войне, хотя многие среди военных совсем ее не хотят. Их больше устраивает мир, но, будучи солдатами и членами Коммунистической партии, они просто вынуждены работать на войну. Наличие в карманах партбилетов обязывает их исполнять директивы Президиума ЦК КПСС и личные указания Хрущева. Кроме того, своими высокими постами они обязаны все тому же членству в партии. А каждому из них, как говорится, «хочется вкусно пить и есть».

Несмотря на то что все авторы «Специального выпуска» согласны с важностью нанесения упреждающего ядерного удара, некоторые из них, будучи реалистами, предлагают внести в военную доктрину следующую формулировку: «Стараться добиться победы одним молниеносным ударом, но в то же время быть готовым к ведению затяжных военных действий».

Советский Союз не хочет вести затяжную войну. Победить в ней он не в состоянии из-за развала экономики страны и в связи с тем, что его граждане долгих лишений просто не вынесут. В статье Гастилови-ча говорится: «Нельзя заменить искусство стратегии требованиями особых моральных качеств у народа, и никто не сможет разработать правильную стратегию, основываясь на заранее рассчитанной вероятности риска и жертв, с ним связанных.

Как офицер Генерального штаба, как истинный борец за мир и солдат новой армии, сражающейся за свободу и демократию, я имею свое собственное мнение по поводу новой советской военной доктрины и не хочу, чтобы мои соотечественники и те, кто живет на Западе или на другом конце планеты, думали, что я в своем мнении одинок. Я попытался обосновать все сказанное выше о новой военной доктрине СССР, о намерении моей страны нанести упреждающий удар, опираясь на факты и материалы, с которыми знаком по роду своей службы. Уверен, что и другие наши военнослужащие, подобно мне, уже передали западным разведслужбам соответствующую информацию, которая полностью подтверждает мои слова.

Хрущев в своем «стремлении» к мирному сосуществованию двух политических систем зашел настолько далеко, что в период с 1962-го по 1963 год «…сможет принять решение завершить производство требуемого количества стратегических ракет с ядерными боеголовками и в дополнение к уже существующим видам оружия массового поражения оснастить ими армию и нацелить их на все страны НАТО и их военные базы». (Такие ракеты уже нацелены на Англию, Италию и США; баллистические средства доставки ядерных снарядов приведены в полную боевую готовность. Огромное количество пусковых установок, держащих под прицелом Западную Германию, размещено в Карпатах.)

Раз и навсегда предпочтение в Вооруженных Силах Советского Союза отдано ракетным войскам, которыми командует Москаленко. Он будет действовать автономно, вне какой-либо связи с войсками Варенцова. Пехоте и танкам уже не будет уделяться такого внимания, как в 1960 году. Их бюджет будет сокращен. Численность ракетных войск Москаленко быстро возрастет, ассигнования на них резко увеличатся. В ближайшем будущем количество стартовых площадок значительно возрастет. Считается, что имеющегося на сегодняшний день количества танков и вооружения пехоты вполне достаточно, и теперь необходимо весь материальный и технологический потенциал использовать для оснащения ракетных войск Москаленко. Однако это не означает, что производство снарядов и оружия для пехотных войск будет полностью остановлено. Нет, оно лишь сократится.

Хотя в настоящее время Хрущев предпочитает мировой войне небольшие вооруженные конфликты, тем не менее он и члены Президиума Центрального Комитета КПСС приняли военную доктрину, ориентирующую на внезапное нанесение удара с помощью атомных и водородных бомб. Теперь вся экономика страны сориентирована в эту цель, а в армии в срочном порядке проводится реорганизация. Поскольку вооруженные силы США и Англии, а также НАТО достаточно сильны, чтобы нанести мощный ответный удар, в противовоздушных войсках страны проводится спешная реорганизация. Для этого и создан Штаб гражданской обороны.

Потерпев фиаско в вопросе о Берлине и в других международных спорах, – и это несмотря на крики и угрозы в адрес Запада, – Хрущев теперь всеми силами старается выиграть время. Его он использует для того, чтобы и впредь стремительно наращивать ракетно-ядерное вооружение.

Так что, люди мира, будьте бдительны!

Предисловие к главе VII

До революции на центральной аллее Цветного бульвара старушки торговали цветами. Сейчас тоже торгуют. Этот бульвар, живописное место с двумя рядами деревьев, находится в самом центре Москвы между Трубной площадью и Самотечной, неподалеку от старого Птичьего рынка, который с любовью описал Чехов в своем очерке «На Трубной площади».

На том бульваре безоблачным сентябрьским днем 1961 года ближе к вечеру трое симпатичных английских детишек играли в песочнице под присмотром сидевшей рядом на скамейке матери. Добротно одетый прохожий, прогуливавшийся по зеленому оазису в центре города, остановился возле песочницы и с улыбкой посмотрел на детей. Затем он что-то им сказал, достал из кармана коробку с конфетами и протянул ее детям. Один из ребят принял сладости от прохожего, и тот с улыбкой медленно зашагал дальше. Ребенок, как это обычно делают дети, отдал коробку с конфетами матери.

Именно так передал Олег Пеньковский очень важный пакет с фотопленками, помещенный в коробку из-под драже, миссис Джанет Эн Чизолм, супруге атташе британского посольства.

Пеньковский познакомился с миссис Чизолм во время своей второй поездки в Лондон. Тогда представители западных разведслужб и предложили ему такой вариант передачи секретной информации. Месяцем раньше в Москву с целью посетить открывшуюся здесь французскую промышленную выставку вновь приезжал Гревилл Винн. Пеньковский встретился с ним, как обычно, в гостинице. В номере «Метрополя» Пеньковский передал англичанину отснятую пленку, несколько информационных материалов и вышедшую из строя камеру «Минокс», которую он уронил на пол во время ночного фотографирования документов. Взамен Винн дал ему новый фотоаппарат, небольшую коробку с драже, в которой предстояло передать секретные материалы миссис Чизолм. Кроме того, он сообщил Пеньковскому, как и где встретиться с женой британского атташе. В коробке из-под конфет спокойно могли уместиться четыре ролика фотопленки.

Для Пеньковского миссис Чизолм стала вторым московским связным после Винна. В Москве, где иностранные граждане находятся под неусыпным контролем советской разведки, к такому варианту передачи западные службы еще не прибегали, и в условиях тотальной слежки за сотрудниками посольств западных стран и членами их семей он оказался наиболее безопасным. С Винном же, приезжающим в Москву, Пеньковский мог встречаться, не вызывая ни у кого подозрений, практически так часто, как требовалось. Надо сказать, что и сам Винн представлял для ГРУ повышенный интерес – советской спецслужбе хотелось завербовать британского бизнесмена, чтобы использовать его в качестве агента. Таким образом, для ГРУ внешне все выглядело так, будто Пеньковский «обрабатывает» англичанина. Когда в августе Пеньковский встретился с Винном, он сообщил ему, что готовится во главе очередной торговой делегации выехать в Париж на проводимую там советскую промышленную выставку.

20 сентября 1961 года Пеньковский прилетел во Францию. В аэропорту Ле Бурже, что под Парижем, его встретил Винн и на своей машине отвез в гостиницу. Не зная точную дату прилета советской торговой делегации, англичанин ездил в парижский аэропорт к прибытию каждого московского рейса. Западные спецслужбы высоко ценили активность своего советского агента. На этот раз Пеньковский привез с собой не менее пятнадцати катушек с фотопленкой, на которой были запечатлены техническая документация, описание засекреченных технологий, чертежи ракет, сверхсекретные докладные записки и различная научно-техническая информация, которые на судебном процессе Пеньковского фигурировали под общим названием «шпионские материалы».

Спустя три дня после прибытия Пеньковского в Париж Винн привез его к мосту через Сену. Там на берегу реки состоялась встреча Пеньковского с одним из англо-американских разведчиков. На протяжении целого месяца представители западных спецслужб часто встречались с Пеньковским. Для этого использовалось время, когда тот был свободен от посещения советского посольства или выставки, которая явилась удачным поводом для его выезда за границу.

Во время своей третьей заграничной командировки Пеньковский хорошо поработал с агентами западной разведки. Он не только обсудил с ними привезенную им информацию, но и договорился о наиболее безопасных способах передачи своих последующих сообщений. Вот как советский суд коротко охарактеризовал одну из самых успешных шпионских операций Пеньковского:

«Находясь в Париже, Пеньковский на явочных квартирах регулярно встречался с представителями английской и американской разведок. На этих встречах он сообщал им о заданиях московского начальства, которые ему предстояло выполнить во время пребывания в Париже, сообщал сведения о сотрудниках советского посольства во Франции, представлявших для западных спецслужб особый интерес, идентифицировал их на фотографиях, кратко характеризовал их, а на плане нашего посольского здания указывал, где размещаются их кабинеты. Кроме того, он идентифицировал по имеющимся в распоряжении иностранной разведки фотографиям личность различных советских граждан, представлявших интерес для иностранной разведки, и давал по ним важную информацию, изучал приемы разведработы иностранных спецслужб и получал от них задания: продолжать фотографировать секретные материалы; подобрать и подробно описать восемь – десять тайников в Москве для безличного контакта; устанавливать дружеские отношения с офицерами и сотрудниками Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ с целью получать от них шпионскую информацию; используя связи с военнослужащими ракетных войск, собирать материалы о новой советской военной технике. Помимо этого, находясь в Париже, Пеньковский продолжал изучение шпионской радиотехники, которую ему обещали переслать в Москву через Винна или Джанет Эн Чизолм».

«На одной из таких встреч в Париже присутствовала Джанет Эн Чизолм, с которой были обсуждены способы ее дальнейших контактов с Пеньковским. Еще на одной встрече в Париже Пеньковский был представлен высокому чину из американской разведслужбы…»

«Получив в Париже тридцать катушек с фотопленкой и специальную бумагу для тайнописи, 16 октября 1961 года Пеньковский вернулся в Москву…»

Советское правосудие, естественно, умолчало о том, что большинство «советских граждан», идентифицированных Пеньковским, являлись сотрудниками ГРУ или КГБ. Короче говоря, он выдал западной разведке всех своих разведчиков, работавших в советском посольстве в Париже. Пользуясь терминологией секретных спецслужб, Пеньковский «раздавил паука в паутине советской разведки».

Находясь в Париже, Пеньковский действовал с присущим ему энтузиазмом. Он с блеском продолжал выполнять свои многочисленные задания как по линии советской разведки, так и иностранной. (Возможно, что это и явилось одной из причин, почему его руководство так долго не решалось признать, что он ведет двойную игру.) Мы же можем только предполагать, что полковника ГРУ такая двойная игра не только забавляла. Как в Лондоне, так и в Париже Пеньковский знакомился с достопримечательностями. Посещение Лувра и экстравагантных ночных клубов, таких, как «Лидо», доставляло ему явное удовольствие. Свободная жизнь на Западе пока еще была для него внове.

В своих воспоминаниях, опубликованных в Лондоне в 1964 году, Винн описывает некоторые впечатления Пеньковского, с которым у него сложились самые дружеские отношения:

«Он ежедневно ходил на выставку или в посольство на какой-нибудь официальный прием. Куда бы он ни шел, в условленное время и в условленном месте я всегда ждал его в машине, поскольку в Париже ничего не стоит заблудиться. Мы, как и подобает туристам, много времени уделяли разного рода развлечениям, с огромным удовольствием осматривали достопримечательности французской столицы. Однажды он заметил, что в Англии ему понравилось больше».

«Позже мы посетили кабаре «Лидо» и «Мулен Руж». Он впервые в жизни видел такое красочное шоу, когда на сцене танцует и поет одновременно множество девушек. Такого у них в Москве нет. «Почему бы и русским не создать нечто подобное? – сказал он. – Красивое, радостное искусство и не столь серьезное, как балет».

Однако Олег Пеньковский не был похож на советского туриста, привыкшего ходить в группе своих соотечественников. Когда у него в Париже или Лондоне выдавалось свободное время, он отправлялся один бродить по улицам города, разглядывая прохожих, останавливаясь у витрин магазинов. Разницу между открытым западным обществом и его родиной он воспринимал как нечто непреложное и неизбежное, как старение, однако наметившаяся лысина весьма смущала его, что он и продемонстрировал, обозревая множество разнообразных лосьонов для волос.

Пеньковский все больше утверждался в правильности избранного им пути. Оставалось только решить: остаться на Западе сейчас или пока повременить? Он понимал, с каким риском сопряжено его дальнейшее пребывание в Москве. По словам Винна, представители иностранных спецслужб, с которыми Пеньковский встречался в Париже, советовали ему не возвращаться. Информация, которую Пеньковский уже успел передать на Запад, оказалась настолько важной, что они всерьез опасались за его безопасность.

Часто, во время прогулок по парижским улицам, Пеньковского одолевали сомнения. У него на родине осталась семья – беременная жена, мать и дочь. Мог ли он раз и навсегда вычеркнуть их из своей жизни? Хоть он и ненавидел советский режим, но оставить тех, кто ему так дорог, было мучительно больно.

Олег Пеньковский в парадной форме

Удостоверение личности О.В. Пеньковского

Партийный билет Олега Пеньковского

Родители Пеньковского

Двоюродный дед – Валентин Антонович Пеньковский

Выпуск 2-го Киевского артиллерийского училища. Пеньковский крайний слева, вверху

1-й Украинский фронт. 1944 год.

Справа налево: Олег Пеньковский,

генерал-лейтенант Сергей Сергеевич Варенцов,

его адъютант, полковник Андрей Романович Позовный

Изобретенный Пеньковским компрессор-выбрасыватель, зарегистрированный в Народном комиссариате обороны (1939 год)

Справка об окончании 2-го Киевского артиллерийского училища

Жена Олега Пеньковского – Вера Дмитриевна Пеньковская (в девичестве Гапанович)

Дочь Пеньковского – Галина

Диплом об окончании Военно-дипломатической академии

1948 год. Выпуск Академии имени Фрунзе. Пеньковский второй справа в среднем ряду

Группа выпускников Военной инженерной артиллерийской академии имени Дзержинского. Пеньковский в первом ряду, третий справа

Удостоверение Государственного научно-технического комитета Совета Министров СССР. Удостоверение ГК СМ СССР по координации научно-исследовательских работ (старший эксперт, зам. начальника отдела)

Фрагмент приказа о назначении Пеньковского на должность эксперта отдела внешних сношений Государственного комитета Совета Министров СССР по координации научно-исследовательских работ

Визитные карточки Пеньковского

Справка, подтверждающая, что Пеньковский является руководителем советской делегации, выезжающей в Великобританию на советскую промышленную выставку

Письмо резидента ГРУ в Лондоне Павлова, направленное начальнику Пеньковского в Москве Гвишиани

Пропуск в здание Генерального штаба. Пропуск в ГРУ МО СССР

Осень 1960 года. Надане Варенцова. Слева направо: Пеньковский, мать Пеньковского, супруга Позовного и маршал Варенцов

Справка, подтверждающая, что Пеньковский командируется во Францию руководителем группы советских представителей на советскую промышленную выставку в Париже

Титульная страница лекции Приходько

Шпионское оборудование и документы Пеньковского, найденные при обыске его квартиры

С другой стороны, он был очарован западным миром. Ярко освещенные улицы, роскошные витрины универмагов и… девушки. Пеньковский отнюдь не был пуританином и во время пребывания в Париже успел свести знакомство с несколькими приятными дамами. Кстати, они тоже советовали ему остаться на Западе.

И Пеньковский почти согласился. Московский рейс задерживался из-за тумана, и он воспринял это как знак судьбы. У таможенного барьера он в нерешительности остановился, потом резко обернулся к провожавшему его Винну, махнул на прощанье рукой и шагнул в мир, чуждый ему по духу. Ему предстояло еще многое сделать в Москве. Он не раз говорил это Винну, обсуждая с ним все «за» и «против» своего возвращения домой. Он ощущал себя солдатом, вставшим под новые знамена. Вскоре по возвращении в Москву он писал в своих «Записках»: «Считаю, что еще год или два я обязан продолжить работу в Генеральном штабе СССР. Это позволит мне вскрывать все злодейские планы и преступные заговоры нашего общего врага. Я, как солдат, сражающийся за истинную свободу и демократию, в это тревожное для мира время должен находиться на передовой, служа вашими «ушами и глазами», поскольку возможности у меня для этого очень большие. Молю Бога, чтобы мои скромные усилия оказались полезными в нашей общей борьбе за идеалы человечества». Пеньковский мог бы остаться в Париже, но там, в Москве, находилась сила, которую он желал остановить.