Текст книги "Югославская война"

Автор книги: Олег Валецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Городская война не является чем-то однородным, и зависит от характера застроек. Одно дело это старые кварталы с каменными зданиями и узкими улицами, как это было в центре Вуковара, другое дело – это районы новой застройки Вуковара с широкими улицами и большими скверами, третье – это районы частной застройки, расположенные по окраинам Вуковара, в которых лучшим укрытием были поля винограда и кукурузы, дававшее скрытность, но отнюдь не защиту, и, наконец, четвертое – пригородные районы, в которых села и поселки были отделены лесом или открытыми полями, через которые танки могли двигаться практически без пехотной поддержки. Самое сложное в вуковарской операции было заключительное взятие старого города, обороняемого к тому же лучшими хорватскими силами, тогда – как на окраинах сопротивление было слабее и если бы удар сразу был бы нанесен в центр Вуковара, то тот был бы взят за две недели, даже при существовавших темпах наступления. Это не пустое предположение, но основанное на реальном опыте и хотя бы на том основании, что действительный штурм Вуковара с ежедневными боями шел лишь последний десяток дней с заключительным ударом, начавшимся 15 ноября рано утром, дабы к середине 18 ноября оставшиеся хорватские бойцы (до полутора тысяч) вместе с приблизительно, таким же числом хорватского гражданского населения сдались силам ЮНА и позднее были переданы хорватской стороне. Если югославское командование хотело спасти гражданских лиц в Вуковаре, в особенности сербов, то это надо было делать быстро, ибо в самом Вуковаре остался к 18 ноября десяток тысяч жителей, тогда как остальные либо ушли из города, либо погибли. Быстрый решительный удар в сердце врага требовал и сам характер любой гражданской войны, в которой из-за слабой организованности властей возрастает роль личностей и с уничтожением штабов неприятельские силы очень часто рассыпаются, в том числе, вследствие честолюбия отдельных командиров. Штаб же обороны Вуковара как раз и находился в центре города и в самом этом штабе, раздираемом противоречиями, командиры постоянно менялись. Сначала летом 1991 года таким командиром был Томислав Мерчеп, чья группа прославилась, как уже упоминалось, резней сербского населения по Хорватии (случаи Госпич и Пакрачка долины расследовались как хорватским правосудием, так и международным трибуналом из Гааги, хотя о куда большей резне сербского населения Вуковара до сих пор умалчивается). В сентябре Мерчеп был сменен новым командиром Марином Видичем, который по прибытию сразу же написал письмо Туджману о том, что в штабе полно людей с уголовными наклонностями, терроризирующие не только сербское, но и хорватское население. Не удивительно, что Видич вскоре был сменен следующим командиром Миле Дедаковичем – «Ястребом», бывшим подполковником ЮНА.Некоторые югославские командиры считали, что и он в заключительном периоде боев за Вуковар был кем-то сменен, а так как сам «Ястреб» вскоре, после Вуковарской операции был отправлен своей же хорватской властью в тюрьму, видимо, далеко не все в хорватском командовании было охвачено порядком, о природной хорватской склонности к которому столько говорила пропаганда Хорватии. Однако на деле силы ЮНА медленно сжимали кольцо вокруг Вуковара, причем кольцо, как уже упоминалось, довольно рваное, и практически весь октябрь(хотя боевые действия в Вуковаре начались в конце августа, официальной датой начала операции считается 30 сентября, время прибытия в Вуковар гвардейской моторизованной бригады. Она «заслужила» это право тем, что ее офицеры ворвались в кабинет к начальнику генштаба генералу Благое Аджичу требуя борьбы с предательством в войсках. Аджич и послал их бороться в Вуковар) был потрачен на взятие нескольких километров в глубину, главным образом, через более легкие для наступления окраины. Подобное черепашье продвижение от первого штурма 2 октября,со сравнительно редкими активными действиями (очень часто это было два-три более-менее серьезных боя на подразделение в месяц) вело к большому проценту «случайных» потерь, когда и резервисты, и срочнослужащие, и добровольцы, отправленные на фронт без подготовки и отбора, в совершенно ненужных шатаниях гибли от мин и снайперского огня, а то и от рук неприятельских диверсантов. Довольно часто саму пехоту было тяжело поднять в атаку, а случаи оставления пехотой танков. не раз посылаемых в колоннах через узкие улицы служили причиной того, что Вуковар стали называть «кладбищем сербских танков». Страх пехоты от хождения в атаки подкреплялся случайными ее «накрытиями» собственной артиллерией. Это, конечно, не значит, что картина боевых действий со стороны ЮНА была полностью черна, и опыт, полученный в Вуковаре, послужил многим солдатам и офицерам, становившимися нередко командирами в Войске Республики Сербской, или Сербском Войске Краины, или же продолжившими свою службу в преобразованной ЮНА – Югославском войске. Однако этот опыт, подтвердивший ценность опыта Второй мировой войны, был получен лишь на низовом звене– бойцами или командирами взводов – роты, максимум батальона. Выше он послужить не мог несмотря на то, что порою комбаты, а то и комбриги сами принимали участие в боевых действиях. Однако, даже участвуя в боевых действиях, они получали личный боевой опыт, что было, конечно, необходимо, но все же не могли его в большинстве случаев применить при командовании своими полнокровными подразделениями и частями. Отрицательно здесь отразилось и то, что вследствие большого превосходства ЮНА в силах не было большой нужды осуществлять маневр силами, что не развивало искусство командования войсками и общий уровень тут был низок. Так, ночью широкомасштабные боевые действия ЮНА очень редко велись, что происходило не столько из-за отсутствия соответствующей подготовки у большинства солдат, что было конечно фактом, сколько из-за отсутствия опыта командования в ночных действиях. Такое командование требовало подробного планирования всех боевых действий, так что ударные группы могли действовать самостоятельно и при потере связи. Главный удар тут должен был наноситься либо в тыл, либо по второму эшелону противника, либо по наислабым участкам его обороны с использованием охватов и обходов, в том числе, что очень важно, с использованием подземных туннелей. Для таких действий нужны хорошо обученные, но главное, сплоченные боевые группы, составленные из опытных, морально стойких бойцов с хорошими психофизическими данными, Создание таких групп опять-таки обязанность командования, и коль оно их создать в должном числе не смогло, то и качество этого командования является явно неудовлетворительным. Ночные действия хоть и требуют немалого труда для подготовки, но и дают куда больший эффект, ибо обеспечивают захват определенных участков в обороне или в тылу неприятеля, чем тот лишается преимущества обороняющегося, и сам вынужден либо переходить в контратаку, либо оставлять позиции.

ЮНА обладала большими запасами осветительных снарядов и ракет, которых, правда, на фронте не хватало, но все равно было достаточно, чтобы после ночного захвата какого-нибудь объекта в глубине неприятельской обороны освещать оставшееся время подступы к нему и одновременно ослеплять неприятельские приборы ночного видения. Тогда-то и могли действовать над городом югославские устаревшие дозвуковые легкие одномоторные штурмовики «Ястреб» и Галеб», как и более современные штурмовики «Супер Галеб» и «Орао» совместно с вертолетами Ми-8 и «Газель». Ночью по вспышкам неприятельских огневых средств им было бы довольно легко вести огонь, тогда как сами они были бы лучше, чем днем защищены от его ПВО, от которой над Вуковаром было потеряно несколько самолетов и вертолетов ЮНА. Одновременно сама ударная группа могла бы по вспышкам наводить свою артиллерию, в первую очередь минометы, показавшие из-за высоких углов ведения огня свою незаменимость в городской воине. Снабжение подобной группы могло осуществляться при глубоком прорыве по воздуху, а при менее глубоком – наземным путем. Ничего сверхъестественного во всем этом не было, а надо было просто лучше и больше использовать саперов для быстрого проделывания проходов сквозь здания или через подземные ходы, как и для оборудования позиций. Один такой глубокий прорыв мог решить исход всей операции.

Итоги операций в Вуковаре и вокруг него. Опыт городской войны

Если говорить о боевом опыте ЮНА, то он важен прежде всего в рядовом и нижнем командном звеньях. Именно с этих позиций и следует его оценивать. Использование бронетехники – самый характерный тому пример. Если бесполезную трату артиллерийских и ракетных боеприпасов можно отнести к объективным причинам, а в смерти тысяч людей обвинить политиков, то десятки горящих бронемашин на улицах того же Вуковара – прямое свидетельство ошибок в военном деле ЮНА. Ведь по сути дела противник на главном театре боевых действий (Восточная Славония, Западный Срем и Баранья) не имел сплошной линии обороны, а вся его оборона покоилась на защите населенных пунктов, которые защищались силами МВД и ЗНГ Хорватии, посланными сюда, командованием, а также местными мобилизованными в ЗНГ и МВД хорватским жителями. Присылаемые подразделения МВД и ЗНГ часто менялись в обороне этих мест. Так, по 5-6 подразделений, меняясь обороняли несколько селений. Это, естественно, не прибавляло им ни знаний, ни особого духа в бою, и хотя, без сомнения, силы ЮНА нередко встречали серьезное сопротивление, большая часть хорватских сил не имела ни достаточного опыта, ни боевой морали для того, чтобы выдержать в каком-либо из обороняемых селений длительную осаду. Вуковар здесь не в счет, и о нем пойдет речь ниже.

Десятки подобных узлов обороны были по существу изолированы друг от друга, и ЮНА не было смысла задерживаться у каждого из них, ибо она имела достаточно сил, чтобы сломить за день сопротивление в любом из них, в крайнем случае блокировать узлы сопротивления и продолжить наступление. Без боеприпасов окруженные все равно нигде еще долго не провоевали, а хорваты не имели ни больших складов боеприпасов в обороняемых селах, ни авиации, способной эти боеприпасы перебросить осажденным. Развернуть же партизанское действия в этой равнинной цивилизованной области они все равно не смогли. Конечно, к обороне большинство населенных пунктов было подготовлено, но в действительности оборонялись далеко не все, а и в тех, что оборонялись сопротивление сразу же слабело после прорыва югославских танков сквозь первую линию обороны, шедшую, как правило, по окраине. Разумеется, были линии обороны и вдоль главных улиц с укреплениями и баррикадами, но после прорыва югославских войск связь между осажденными терялась и в их рядах нередко начиналась паника. Кроме того сами силы, используемые хорватскими войсками для обороны этих селений, не производили особого впечатления. Это, как правило, были силы равные приблизительно пехотной роте, и далеко не всегда усиливаемые 1-2мя танкам, и 1-2мя БТР или БМП из средств огневой поддержки. В лучшем случае число этих средств не превышало десятка по максимуму. Не могло особо изменить ситуацию и наличие 3-4 минометов калибра 82 и 120 миллиметров. Крупные поселки оборонялись немногим более крупными отрядами, равными где-то батальону. Достаточно посмотреть карту боевых действий, чтобы увидеть, что движение через эту область при существовавшей поддержке сербского населения не должно было для ЮНА занимать больше времени, чем это полагалось по ее правилам. Понятно, что война нигде легкой не бывает, и штурмовать эти селения было бы нелегко, но вряд ли где-то нужно было сил больше одного усиленного батальона, максимум – двух, правда при приемлемом рядовом составе – но ведь в людях тогда ЮНА недостатка не испытывала! Ничего нового в тактике при взятии этих сел применять не надо было. Это уже хорошо оправданная во Второй мировой войне практика создания штурмовых отрядов из пехотной роты, усиленной танковым взводом, взводом артиллерии (гневой поддержки) и взводом саперов. Несколько танков и БМП в этих отводах шли бы за пехотой, а впереди шли бы разведчики, а при необходимости и саперы, тогда как сзади всех шла бы группа, чистившая уже взятые укрепления и прочие сомнительные места. Еще в ходе боевых действий в военной прессе ЮНА было несколько дополнительных предложений по реорганизации бронетанковых подразделении и их тактики, высказанные офицерами среднего командного звена рота-батальон и принимавшими прямое участие в боевых действиях. Так, капитан 1 класса (звание в ЮНА между капитаном и майором) Драган Вукович предлагал создать новую танковую роту из двух танковых и двух механизированных (мотострелковых) взводов с отделениями 82 миллиметровых минометов и санитарного снабжения. Капитан Дарко Савич предложил создавать меньшие штурмовые группы из взвода, пехоты, отделения саперов и одного БМП или танка и БМП, давая этим группам по одному направлению (как правило, улица). Бронемашины шли бы за пехотой на расстоянии 200 метров, лишь по необходимости, выдвигаясь вперед при обязательной пехотной огневой поддержке. Наступление по Савичу должно идти равномерно, без спешки, приблизительно в одну линию, дабы избежать неприятельских засад и очищать методично здания, дом за домом. Карты должны находиться и у командира, пехотной группы, и у командира бронемашины. Эти карты, простые для понимания, должны включать все объекты на пути наступления и таблицы сигналов. Подполковник Милош Поштич предлагал в общем-то тоже самое с созданием двух-трех волн наступления с привлечением местных жителей. В общем-то, эти довольно толковые соображения у способных офицеров сами возникали в бою. Кроме того, в советской военной теории, которую в Югославии все же изучали, была уже к тому времени разработана методика совместных действий танков и БМП в парах. Ничего нового в этих предложениях не было, но на практике оказалось, что настолько элементарные вещи, ясные людям на фронте, оказались непонятными тем, кто определял общую тактику военных действий.

Опыт инженерного и тылового обеспечения войны в Хорватии

Хорватское командование имело в своем распоряжении практически все лето 1991 года «любезно» и вполне сознательно предоставленное властями Белграда, чтобы спокойно подготовиться к обороне и надо заметить, что это время оно использовало с толком.

Все строительные организации стали работать на военные нужды, производя большое инженерных конструкций, сразу же развозимых по узловым оборонительным пунктам, которые хорватские силы готовили к круговой обороне, и довольно грамотно.

Фортификационные сооружения усиливались минными полями, которые в первую очередь на главных направлениях прикрывались огнем. Расстояние здесь было различным: от сотен метров до расстояния прямого выстрела из пушки. Разумеется, это является оптимальным вариантом. Хотя нередко мины огнем не прикрывались, но это имело место, главным образом, на второстепенных направлениях, либо во внутренней (второй) линии обороны.

Минные поля ставились как по схемам, так и без них – произвольно, причем нередко уже в ходе боевых действий. Мины ставились и на развалины зданий что представляло очень большую проблему для разминирования из-за наличия металлического «фона» в развалинах. Нередко мины ставились у обочин дорог, что приводило после поражения головной машины огнем ПТ средств или подрыва ее на мине к еще большим потерям наступающих, пытающихся развернуться в боевой порядок.

Югославские силы успешно применяли танки Т-34 с навесным оборудованием (тралы ПТ-55 и КМТ-6), но те нередко попадали под огонь ПТ средств или подрывались на зарядах ВВ, соединенных детонирующим шнуром с минами, и которые оказывались под днищем танка в тот момент, когда трал наезжал на мину.

В этой войне большую роль с хорватской стороны играли самодельные мины, производимые либо отдельными умельцами, либо в кустарных условиях. Главным образом это были противопехотные мины – «растяжки», в том числе мины направленного действия, срабатывавшие как от натяжения, так и управляемые дистанционно.

Примеров таких мин много. Тут встречались мины по несколько десятков килограммов весом. Очень большое внимание уделялось минам-ловушкам, устанавливаемых хорватскими силами массово, но часто бессистемно.

Большую роль играло создание единой обороны в несколько рубежей, шедших по окраинам и вдоль главных улиц населенных пунктов. Создавались и узлы обороны, организуемые в зданиях в несколько ярусов по этажам, что давало возможность организовать многослойный и перекрестный огонь.

Подвалы оборудовались под укрытия, так же, как огневые точки противотанковых средств. Чердаки, в особенности наиболее высоких зданий, как наблюдательные пункты,снайперские позиции и огневые позиции легких минометов иди средств ПВО. Внутри многоэтажных знаний также создавалась укрепления, в особенности в лестничных пролетах. Нередко использовались подземные коммуникации для связи между позициями. Разумеется, все это было не идеальным решением, но именно создание подобных узлов обороны емкостью на взвод – роту – батальон являлось залогом успешной обороны не только в городе, но и в горах, как при наличии единого плана инженерного обеспечения, так и при предельной импровизации.

Здесь в качестве баррикад использовались грузовые машины или вагоны, загруженные щебнем или песком, а то и горючими материалами, дающими при сгорании большое количество дыма. Они, как уже упоминалось, усиливались минно-взрывными устройствами, нередко устанавливаемыми под асфальт со стороны обочины и не раз служили для побуждения противника двигаться под огонь собственных противотанковых средств.

Большую роль имело и планомерные разрушения которые задерживали продвижение сил ЮНА. Надо заметить, что и ЮНА, особенно в последнем периоде войны уделяло большое внимание инженерной подготовке, но уже сам характер задач, выполняемых ЮНА, предъявлял иные требования к ней.

Хорватские силы готовились к пассивной обороне и контрударов почти не предпринимали, тем более, что в равнинной области Восточной Славонии, Западного Срема и Бараньи против хорошо оснащенных бронемашинами и артиллерией войск ЮНА это было бы бессмысленно. Таким образом, устраивая минные поля или проводя разрушения, хорватские войска нисколько не заботились о собственных наступлениях, поэтому часто мины ставились ими беспорядочно с очень высокой плотностью и порой на неизвлекаемость с использованием дополнительных взрывателей или мин-ловушек, что участилось с ростом опыта применения минно-взрывных заграждений. Нередко встречались повторные установки мин в уже существующих минных полях совместно с ложными минными полями.

Разрушения производилось хорватскими силами, в основном, до полного уничтожения дорог, мостов и иных ключевых объектов.

ЮНА в начальном периоде войны инженерной подготовке уделяла мало внимания.Оно заключалась, главным образом в строительном укреплении и создании минных полей вокруг отдельных казарм или иных объектов, а иногда вокруг тех же сербских сел, которые войска ЮНА обороняли.

В отличие от хорватских сил, в ЮНА инженерное обеспечение выполнялось в зависимости от нужд отдельных командиров звена рота-батальон. С переходом ЮНА в наступление большой нужды в заграждениях не было и главным образом отдельные инженерные группы занимались обеспечением позиций прежде всего минированием, а также в меньшей мере разрушениями и строительством укреплений.

Это положение, однако, изменилось в последний (третий) период войны, когда уже ЮНА, в силу политических причин перешла к обороне и тогда внимание к инженерному оборудованию позиции несравненно возросло.

ЮНА, естественно, обладала большей теоретической базой и большим количеством специалистов, но тут-то и выявились недостатки существовавшей системы комплектования ЮНА по всеобщей воинской повинности. Большинство резервистов, призванных ЮНА, очень часто вообще не имело опыта работы с минами, либо этот опыт был десяти-двадцатилетней давности. Известно же, сколь мал практический опыт работы с минно-взрывными устройствами у срочнослужащих, особенно при параноидальном режиме секретности, когда не хватало даже для офицеров толковых справочников. Этот опыт не слишком-то увеличился и во время войны, когда многие «пионерские» (саперные) подразделения использовались не по прямому предназначению, а как строительные или пехотные подразделения, и в их составе лишь меньшинство работало с минами. Это относилось и к офицерам, и к рядовым, и поэтому страх перед минами в войсках был большой, да и были тому основания, ибо потери от мин часто достигали приблизительно четверти общего числа в общевойсковых подразделениях.

Многие офицеры, сами не зная мин, не соглашались выделять своих людей в состав групп устройства заграждений, хотя те, по мнению многих офицеров инженерных войск ведя практически самостоятельно боевые действия, должны были состоять не только из саперов и строителей, но и из пехоты с ПТ средствами и иметь автомобили повышенной проходимости и бронетехнику, а по возможности и вертолеты. Обстановка требовала обучения людей в боевых условиях; это все же, было проведено быстрее, да и лучше, отличие от мирных условий.

Свою слабость ЮНА в этой войне показала уже хотя бы в ее недостаточном оснащении инженерной техникой. Те же мины ставились, в основном. вручную, так как боевая обстановка часто менялась, почти вся инженерная техника не была бронирована. В первое время, в основном, использовались мины натяжного действия т.к. для минирования той же площади мин нажимного действия требовалось гораздо больше, тем более, что последние у военнослужащих вызывали страх и их устанавливали нередко без закапывания в грунт то и без установки взрывателей.

Противотанковых мин устанавливалось меньше, максимум одна на четыре противопехотных из-за отсутствия у противника достаточного количества бронетехники.

Плохо использовалась контрольно-защитная служба из-за нежелания командиров оставлять людей у минных полей, что приводило к повторным разведкам полей, или к потерям от своих же мин, и безответственность в данном случае была велика.

Все же, устройство минных полей служило большим препятствием для хорватских сил и те, не желая вести разминирование, пытались двигаться через не минированные пространства и часто попадали под огонь прямой наводкой, а отходя назад, опять накрывались огнем, но уже минометным. Тем не менее, минирование производилось силами ЮНА явно не в полную силу, тем более, что противник уступал в силах и степени обученности ЮНА. Так, ЮНА практически не применяла средства дистанционного минирования, хотя таковые на ее вооружении имелись.

Это, прежде всего, двенадцати ствольная 262мм реактивная система залпового огня «Оркан» югославо-иракской разработки, имеющая ракеты Р-262 содержащие как моноблочную боевую часть так и кассетную содержащую либо 24 противотанковые мины КПОМ с магнитными взрывателями, либо 288 кумулятивных боевых элементов КБ 2 (копии американских М42/46), а также тридцатидвухствольная 128мм РСЗО «Огань» М-77 также имеющая ракеты содержащие как моноблочную боевую часть так и кассетную с 4 ПТ КПОМ минами или 48 кумулятивных боевых элементов КБ 2 в каждой ракете М-77.

Почти не применялось и дистанционное разминирование, хотя удлиненные заряды разминирования имелись, как, например, УЗ-3Р с пороховыми ракетными двигателями, подающими заряд на 300 метров и могущие проделать проход в минном поле длиной 100 метров и шириной до 6 метров.

Что касается планомерных разрушений, то они либо совсем не применялись из-за «миротворческой» политики югославских верхов или местных сербских властей, либо же применялись, но в ограниченном объеме, так как согласно Уставу разрушение не должно быть уничтожением. Поэтому возникали большие проблемы при расчистке завалов и баррикад. Конечно, они успешно уничтожались огнем из танков, но это далеко не всегда было возможно, и тогда в дело пускались танки с бульдозерными отвалами, хотя, естественно, наличие инженерных танков и инженерных машин разграждения с обученными экипажами облегчило и убыстрило бы выполнение таких задач.

Мало внимания уделялось и строительству надежных укреплений, по крайней мере в первое время, что приводило к значительным потерям. Впоследствии ситуация несколько улучшилась. Cтали создаваться глубоко вкопанные блиндажи и дзоты с твердым покрытием и глубокими траншеями, но и здесь подводило отсутствие достаточного количества инженерной техники, в особенности бульдозеров и ровокопателей в первом эшелоне, ибо нередко позиции держались несколько дней, за которые невозможно было подтянуть технику из тыла, но именно в этот период войска несли наибольшие потери.

То же самое происходило и с преодолением природных и искусственных преград, так как танковых мостоукладчиков в первом эшелоне не хватало.Подобные недостатки не могут объясниться одним человеческим фактором, хотя очевидно, что возможности техники не могли быть использованы до конца срочно служащими. В конце концов, пусть и ценой большой крови в ЮНА появилось достаточно хороших специалистов, прежде всего в низовых звеньях. Но возникает другой вопрос, почему эти люди после войны не были оставлены в армии путем повышения им денежного оклада и воинских званий?

Однако, во время самих боевых действий это не играло столь большой роли, ибо тогда важнее был уровень боевого духа и куда меньше придавалось значения деньгам, должностям и чинам.

Одним из главных недостатков было то, что, что инженерные войска в ЮНА не признавались, как и в других армиях, боевым родом войск, а соответственно не могли проводить самостоятельные боевые действия. Между тем, без инженерных войск победа ЮНА была бы невозможна, в особенности в боях за Вуковар.

На вышеупомянутом театре боевых действий (Восточная Славония, Баранья, Западный Срем) численность инженерных войск достигала 20%, хотя в целом в ЮНА их численность не превышала 7%. Это не исключение, а правило в современных войнах, когда численный состав инженерных войск воюющих сторон, а особенно у победителей достигает одной трети общей численности войск.

Сами задачи, решаемые инженерными войсками часто находились на первом месте среди задач ЮНА, ибо своими действиями они делали возможным и оборону и нападение своих войск. По мнению многих югославских офицеров, главной задачей инженерных войск в обороне была не нанесение противнику урона, а задерживание и перенаправление его сил под огонь артиллерии и авиации. Это показывает необходимость совместного планирования боевых действий не только пехоты, бронетанковых войск и артиллерии, но и инженерных войск.

Сами же инженерные войска, по мнению многих как мировых, так и югославских специалистов должны иметь собственные боевые подразделения, а то и части, действующие в первом эшелоне и оснащенные бронированной техникой и, огневыми средствами.

Взрывчатые вещества, как показали бои за населенные пункты, могут быть и наступательным оружием. Так например, наполненные взрывчаткой различные емкости вносились диверсантами обеих сторон на неприятельские позиции или отправлялись по рекам, имея штыревые взрыватели, против неприятельских объектов, прежде всего, мостов.

Необходимо также заметить, что войска защиты от ОМП должны находиться в составе инженерных войск, так как очевидно использование химического оружия вряд ли следует ожидать, и дабы хорошие специалисты могли использовать свои знания, следовало привлекать их как для использования различных зажигательных и дымовых средств, так и для борьбы с ними. Ныне трудно провести границу между оборонительным и наступательным оружием. И в армии, и в морской пехоте США системы дистанционного разминирования SLUFAE и CATFAE, использующие боеприпасы объемного взрыва могут ведь использоваться и для «чисток» неприятельских укреплений от его живой силы.

Поэтому необходимо возможно быстрее реорганизовать вооруженные силы в соответствии с опытом той же югославской войны, тем более, что войны последнего времени показывают, что возникновение новых систем минирования с минами, не поддающимися иному разминированию кроме дистанционного, выводят инженерные войска на передний план. По большому счету и вся военная организация должна представлять собою единый, тесно связанны между собой механизм, устроенный в соответствии с фронтовыми нуждами, а не с удобствами управления в мирное время. При полном оснащении боевой техникой и снаряжением абсолютный приоритет должны получать как раз войска, действующие в первом эшелоне.

Само управление должно быть децентрализовано в пользу сводных тактических отрядов размером усиленная рота, усиленный батальон, состоящих не только из пехотных и бронетанковых, но и из артиллерийских и инженерных подразделений, а. так же подразделений тылового обеспечения. Именно такие отряды во втором периоде войны 1991-92 годов и решили исход боев за те или иные населенные пункты, в первую очередь за Вуковар. Немаловажное значение в действиях таких отрядов имела тыловая поддержка, которая часто оказывалась неэффективной из-за все той же бюрократии в командовании и неприспособленности к действиям в первом эшелоне. Это касается и материально-технического снабжения войск, и ремонта техники, и медицинской помощи. Уже само развертывание тыловых рот в тыловые батальоны вызывало многочисленные проблемы. Мобилизованные резервисты очень часто не знали или забыли свои воинские специальности, тогда как, более нужных специалистов из гражданской среды получить было тяжело.

Кадровые офицеры часто, как оказалось, не знали принципов работы создаваемых служб, тем более, что в мирное время тыловые батальоны не создавались. В автопарке было много неподходящей техники низкой проходимости, а нередко и неисправной. И даже машины,после длительного хранения снимаемые с консервации не раз отказывали. Порою не хватало даже канистр и приходилось заправляться прямо из автоцистерн.

Одной из главных проблем было техобслуживание колонн на марше, растягивавшихся до сотни километров, и здесь из-за постоянных поломок приходилось создавать подвижные техгруппы, устранявшие легкие поломки, и группу основного техобслуживания, шедшую в хвосте колонны. Обнаружилось то, что медслужба и интендантская служба в своих действиях часто игнорировали командира тылбата, так как куда в большей степени зависели от вышестоящих инстанций своей службы и даже от гражданских инстанций, чем от командования батальона.