Текст книги "Беги, Василич, беги. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Олег Северюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Дела он оставлял назавтра,

Вчера с косой пришла сама.

И я даже знаю, кто это написал. Я всегда колебался с генеральной линией, я подписант всех писем от борьбы с безродными космополитами до поддержки освобождения от братской оккупации нашей исконно-посконной причерноморской территории. И учтите, я этого так не оставлю...

В это время меня отдернули от цветов и отвели на фланевег. В голове всё крутилось, была сильная слабость и я с трудом открыл рот по сигналу колокола, чтобы напитаться Святым Духом.

Глава 63

Кое-как придя в себя, я спросил у Жучары:

– Что это было?

– Этот из последних – самый ядовитый, – сказал Жучара, – недавно откинулся, поэтому почти весь яд наружу. Так и душу можно отдать по второму разу. Баба та не так опасна, весь яд ушёл. Муженёк могилку поливает, цветочки растут, вот и она тут благоухает как простой цветок. А раньше была, не приведи Господь, – сказал он и мелко перекрестился.

– Да...уж, – задумчиво сказал я, – у вас тут не соскучишься. А ещё какие особенности есть?

– Особенности, особенности, – начал бормотать соглядатай, морща лоб в напряженном раздумье. – А-а, вот есть. Ангелы стали делить всех по отношению к Крыму. Те, которые за аннексию, идут по правой стороне, а те, кто против – по левой стороне. Раньше все ходили в одну сторону, как на демонстрации, а сейчас каждый в свою сторону и навстречу друг другу. Не приведи Господь, кто-то с ноги собьётся, драка получится первостатейная.

Вдруг сверху налетела какая-та белесая фигура и стала махать руками, но Жучара шикнул на неё и она улетела вверх, исчезнув так же быстро, как и появилась.

– А это ещё что? – удивился я.

– Да есть тут один, – как-то походя сказал мой просветитель, – там его при жизни канонизировали, а он ещё не откинулся. Вот он и летает здесь как бы один из начальников, командовать всё норовит, а та привязка всё не отпускает. Ни тут и ни там. Пока шугаем, а что дальше будет, хрен его знает. Тут ещё война намечается между твоей бандой и местными. Скучно жить не придется. У тебя эти безротые, похоже спецназовцы, на народ обучены бросаться, их первых лупить будут, а потом за вас примутся, если вы только потеряете связь между собой. Будут растаскивать в разные места и дырки закрывать, чтобы Дух Святой в вас не входил, а там вы и кончитесь, будете прахом на клумбе у этих цветочков.

– А ваши бугры не думают, что и им несладко придется в результате этой войны? – спросил я.

– Думают, – ответил Жучара, – поэтому и бросили меня к вам на съедение.

– Вот чёрт, – выматерился я, потому что это слово в раю считается саамы матерным, – нам война вообще не нужна, мы здесь временные, нам нужно как-то отсюда выбраться, а вот как, сами не знаем. Раз уж ты начал давать советы, так я назначаю тебя своим советником, давай советуй, помогай. Мы там не откинутые и не канонизированные, поэтому нам домой нужно возвращаться.

– Начальник, а можно я к своим смотаюсь? – спросил Жучара. – И ещё скажи – "век воли не видать", что не хочешь здесь мазу держать.

– Мамой клянусь, – сказал я первое пришедшее в голову заклятие.

– Вы что, с Кавказа? – удивился Жучара.

– Нет, мы с Украины, – почему-то пошутил я.

– От войны спасаетесь? – деловито спросил связник.

– От какой войны? – к нашему разговору присоединился взволнованный Гудыма и ещё шестеро безротых боевиков.

– А вы что, совсем ничего не знаете? – спросил Жучара. – А у нас на днях весь рай по этому поводу надвое разделился. Говорят, что и в аду такая же ситуация.

– А кто с кем воюет? – спросил Гудыма.

– Ну, война это пока не совсем война, но Россия пошла на конфронтацию со всем миром, – сказал представитель райской организованной преступности, – наконец-то мы займёмся своей экономикой, а не будем сидеть на подсосе у Запада. А так, за что не возьмись, ничего своего нет. Сначала мы вернули себе наш Крым. Потом вернём то, что Ленин подарил, а там доберёмся и до того, что царь Петр топором прорубал. В окно полезем, как и он. Мы им всем покажем Кузькину мать.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивился я.

– Да так, – усмехнулся рассказчик, – всё слухами полнится, – и он ушел.

Глава 64

– Ты понимаешь что-нибудь? – спросил я Гудыму.

– А что тут особо понимать, – ответил старый чекист, – всё в природе взаимосвязано. – Если веришь в Бога, то для тебя существует потусторонний мир в виде ада и рая. А если не веришь, то этот рай и ад выступает в виде одного целого, разделяемого друг от друга двумя рядами колючей проволоки.

– Что-то ты, Гудыма, стал говорить загадками, – заинтересовался я умозаключениями старого друга. – Давай-ка, поясни подробней, а то я стал чего-то недопонимать.

– Вот ведь непонятливый, – заворчал старик, – для всех верующих – вся власть от Бога, а одновременно и от дьявола, хотя все стараются от последнего дистанцироваться, показать себя ангелочками с крыльями и пушистыми волосиками на мудром челе. А в России это тем паче, потому что любой выборный чиновник старается обеспечить себя, свою семью, потом всех своих прихлебателей и сделать выборное место корытом не на положенные, допустим, два года, а на всю жизнь. Это разве по-божески? Нет, это всё от дьявола. Помнишь, как в той песне? Сатана там правит бал, а люди гибнут за металл. Ежели ты человек неверующий, то вся жизни сразу делится на два лагеря двумя рядами колючей проволоки с часовыми на вышках. Один лагерь – строгого режима, другой лагерь – нестрогого режима и непонятно, в каком лагере, в том, где законы соблюдаются или тот, где законы не соблюдаются. Причём, людей одного лагеря сажают в другой лагерь, а тот лагерь отпускает отслуживших обратно в тот, который его прислал. А так оба лагеря одинаковы. В какое-то время меняются условия содержания то в одном, то в другом лагере, однако, суть одна – поддержать равновесие между двумя лагерями.

– Ну, и где же тут дьявол? – спросил я, саркастически усмехнувшись.

– Дьявол тут в желаниях и в возможности их исполнения, – сказал Гудыма, о чём-то задумавшись. – Всем лагерникам дьявол даёт в руки самое опасное оружие – власть. Люди вольны выбрать себе форму правления и выбрать правителя. И что выбирают себе люди? Подсказать или сам догадаешься?

– Догадаюсь, – сказал я, – из всех форм правления народ выбирает для себя рабство, а в правители между праведником и разбойником выбирает разбойника Варавву, отправив на Голгофу Сына Божьего Иисуса. Это и есть месть дьявола Богу и ничего Бог не может сделать с этим народом. Не может разбудить его, не может растормошить, не может доказать, что свобода лучше несвободы; что каждый человек должен работать для лучшей жизни и что Божьи заповеди направлены на улучшение жизни, а не на увеличение количества людей, отправленных в другой лагерь для проживания в не ими избранную жизнь.

– Вот видишь, – сказал старый чекист, – и ты стал задумываться над тем, что народ должен выбирать лучшую жизнь и лучших своих представителей для управления собою. И каждый правитель должен иметь над собой не Божий суд, а контроль и Народный суд. Перед Божьим судом он будет представать тогда, когда откинется из этого мира.

– Хорошо, – согласился я, – но кто тогда поддерживает связь с раем и с адом? Видишь, цепочка прерывается и всё повисает в пространстве, как лестница на небо.

– А зачем далеко ходить, – сказал Гудыма, – когда всё под рукой. Мы как сюда попали? По веревке вниз из колодца твоего дома. А как ты до князя Владимира добирался? По мосточкам из твоего же дома. И таких ворот в рай и ад немало. Кто связь поддерживает, спрашиваешь ты? И это тоже очень просто. С раем связь поддерживают попы. Они как бы связь с Богом держат, и чем больше прихожан, тем больше благонамеренных людей попадает в рай. Связь с адом поддерживают тюрьмы, а законники напрямую связь с дьяволом держат и налево и направо сажают людей в тюрьмы, увеличивая сторонников антипода Его. Некоторые законники придерживаются политики неотвратимости наказания и воспитания с профилактикой. Эти к Богу ближе. И некоторые попы публично призывают к расправам над неугодными, эти ближе к Сатане. Так что, тут всё взаимосвязано и повязано, а равновесие между добром и злом очень хрупко, особенно в нашей стране, которая каждые тридцать-сорок лет скатывается в репрессии и уничтожение собственного народа. И погибают самые лучшие, как говорится, генофонд нации. И сейчас мы на грани. Скоро свалимся в новую яму репрессий. Вот так, это я тебе как старый чекист говорю.

Как это ни грустно, но Гудыма кругом прав.

Разговаривая с ним, я стал замечать, что некоторые фланеры на фланевеге показывают на нас пальцем и хмурятся, что-то шепча про себя, а другие приветственно улыбались, тоже что-то шепча про себя. Причём те и другие двигались в противоположных друг другу направлениях.

– Ты не знаешь, чего они шепчут? – спросил я Гудыму.

– Хрен его знает, – ответил он, – может, они как раз и разделились по украинскому вопросу, а мы стали своими для одних и чужими для других, ты же сам сказал, что мы с Украины. А эта часть рая на российской территории.

– Всё правильно, – подтвердил подоспевший Жучара, – одни говорят, что вы хохлы, а другие говорят, что вы москали. Не признают в вас своих. Чувствуют, что вы не от мира сего, поэтому вам и нужна помощь бугра нашего, он приглашает к себе в гости перетереть кое-какие вопросы нашего будущего жития.

Глава 65

Переговоры, или по-здешнему – тёрки, проходили в подвальном помещении одного из бесчисленных домов через некоторое время после вечернего приёма Святого Духа.

Там, куда мы зашли, дым висел коромыслом и веселье было в полном разгаре. Между райскими халатами и робами арестантов мелькали писанки и расшитые золотом и серебром мундиры, рясы и ризы, сверкали эполеты и красно-синие лампасы, светились разноцветные нимбы, хлопали белые и черные крылья, довольные морды перемежались со свиными и рогатыми рылами, которые своими копытами отцокивали марш "Прощание славянки" на потеху собравшейся публике.

Гуня сидел во главе стола и приветственно махал мне рукой:

– Братан, вали сюда, тебе место зарезервировано.

Не успел я сесть на свободный стул, как мне на колени плюхнулась полуголая брюнетка средней упитанности и среднего возраста с колыхающимися пышными грудями.

– Не обращай на не` внимания, – сказал гостеприимный хозяин, – она вс` сделает сама, а ты давай, ешь, пей, веселись, знакомься с подельниками, все дела будем завтра перетирать.

– Откуда это всё? – спросил я.

– Оттуда, – и Гуня показал большим пальцем вверх, протянув мне меню ужина.

На бумажке мелким шрифтом было написано: "Управление делами ... суп-пюре из шампиньонов с гренками, солянка донская с сёмгой и солянка мясная сборная, паровые кнели из кур, судак по-шведски с зеленью, мясо по-крымски в горшочке, судак, припущенный в польском соусе, икра кетовая, сервированная на льду, натуральный рулет из белуги с зёрнами горчицы и мака, запечённый мусс из судака с копчёным лососем и шпинатом под сливочным хреном, террин из сёмги с зелёными фисташками, легкий салат из кальмара и осьминогов с ароматным соусом из каперсов, холодная оленина с можжевеловыми ягодами и брусничным соусом, сыровяленые итальянские копчёности, копчёный язык в янтарном желе, рулет из филе цыплёнка с мясом дальневосточного краба, галантин из фазана с лесной ежевикой, сочные томаты с домашним сыром "Моцарелла" и соусом из базилика, традиционные русские соленья, маринованные шампиньоны с зелёным укропом, оливки и маслины, румяная кулебяка с форелью, морепродуктами и икорным соусом, медальоны из косули с ломтиками медовых яблок и соусом из ягод, мини-пирожные ручной работы, мильфей из орехового бисквита с кофейным кремом, водка "Царская", белое сухое вино "Шабли, Жан-Марк Брокар", произведённое во Франции в 2005 году, красное сухое вино "Санта Мария Мореллионо ди Скансано, Маркези ДеФрескобальди", разлитое в Италии в 2004-м, шампанское "Абрау-Дюрсо". Приготовлено по-царски и, вероятно, высококлассными поварами, знающими толк в деликатесах.

На импровизированной и наскоро сколоченной сцене с надрывом пела певица в длинном черном платье, пытающаяся правой рукой как бы перекрестить всех, от чего все пирующие с рогами и копытами шарахались в сторону:

Каждый день начинается утром

На восходе большого нуля,

Мы с тобой одеваемся шустро

Как весной во дворе тополя.

Нам ночами спокойно не спится,

Эта жизнь, – так судьбе говоря, -

Вдруг согн ё тся вязальною спицей,

Закрывая нам путь на моря.

Между нами сверхтонкая нитка,

Что крепка, как пеньковый канат,

На столе «Поздравляю» открытка

И махровый на теле халат.

Ежедневно с утра просыпаясь,

Нанизаю свой нулик на гвоздь,

И в окно на простор вырываясь,

Отпускаю я жизнь «на авось».

Гетеры, сидевшие на мужских коленях, так же пытались крестить её и подпевали две последние строчки, победно оглядываясь, ну, где же эти мужики с гвоздиками, на которые можно нанизывать нулики?

На смену певице вышел артист с бородкой а ля Мефистофель и запел томным голосом:

Свела судьба нас в жарком мае

В тени на узенькой скамейке,

Асфальт на солнце маслом тает,

Не жарко людям в тюбетейках.

Бросало нас то в жар, то в холод,

Как два магнита – взгляд на взгляд,

Стучал в груди кузнечный молот,

Дрожала в такт ему земля.

Мы пили чай в тени под кленом,

Сидела вместе вся семья,

Подрос на грядках лук зелё ный,

А я был пьяный, как свинья.

Бурные аплодисменты исполнителям свидетельствовали о том, что праздник достиг того градуса, когда всё воспринимается в радужном свете, после чего начинается накал страстей и драка с поножовщиной.

Глава 66

– Откуда весь этот букет? – спросил я у Гуни.

– Интернационал, – ухмыльнулся он и широко махнул рукой с фужером полным водки, – мы живём как цари, а настоящие цари так не живут, это у нас на посылках владычица морская и все корыта сделаны из редких пород деревьев с вкраплёнными бриллиантами. Стоит нам щелкнуть пальчиком и любой министр с полупоклоном будет стоять перед нами.

– А чего же ты здесь, а не там царствуешь? – лупанул я под дых гостеприимного хозяина.

Покосившись на меня и причмокнув губами, Гуня всё-таки ответил:

– Понимаешь, братан, там есть такая штука как Закон. Во многих местах Закон заменён беззаконием, а там, где Закон пишется с большой буквы и закону этому подвластны даже цари с законниками, там не развернёшься. Там народ Закон поддерживает. А там, где закон давит народ, превращая его в население, вот там мы живём подолгу. Долгожители, однако, и все законники у нас на посылках. А я, понимаешь ли, оказался во власти Закона и откинулся сюда.

– Когда же это было у нас? – заинтересовался я, чувствуя пробел в образовании, особенно в историческом, не помня того периода, когда в нашей стране всё подчинялись Закону.

– А-а, это не у нас было, – сказал Гуня, – угораздило меня поехать на курорт в одну страну, ну и решил я кутнуть. Сделал мне один фраер замечание, ну и поплатился за это, а я со всей компашкой оказался здесь. Видишь, три белых пятна на лбу? Когда-то это были дыры, в которые завевал ветер. А сейчас всё хорошо, только дорога мне туда заказана. Живые ещё могут вернуться, а мертвякам только здесь и место.

– А как ты в рай попал? – удивлялся я всё больше, хотя, зная, как у нас делаются дела, удивляться было совершенно нечему.

– Как все, – просто сказал Гуня, – делал пожертвования на храм от доходов сутенёров, игорных домов и продажи наркотиков, имею иконостас богоугодных орденов, вот и сподобился. Не бери в голову, открывай рот и пей, ешь, это тебе не Дух Святой по три раза в день. Ну, вздрогнули, – и он протянул мне свой бокал.

Мы вздрогнули и скоро весь мир сосредоточился в этом прокуренном и заблеванном подвальчике, который казался тем неведомым Эдемом, за веру в который человек предавал другого человека и отправлял его на плаху во имя получения проездного билета сюда.

Потом кто-то вспомнил про Крым, посмеялись над тем, как ловко Россия отжала его у Украины и как украинцы без боя сдали все позиции. Потом по поводу Крыма началась общая драка. Бились молча и жестоко, падая на пол или под стол от удара или повалив своего супротивника, с кем только что пил водку и клялся в вечной дружбе.

Глава 67

Пробуждение было трудным. Точно так же приходили в себя воины после жестокой сечи, ощущая себя придавленными конями или поверженными супротивниками. Точно так же приходят в себя люди после жесточайшей пьянки, отключаясь как от удара дубиной по лбу.

"И где был я вчера, не найду днём с огнём, помню только, что стены с обоями", – неслись в голове слова известной песни. На мне лежала полуголая дама с пышными формами, ещё вчера казавшаяся прекрасной гурией, красивее которой нет никого на свете. Сейчас в рассеянном свете из вентиляционного окна она казалась ведьмой, упавшей с потолка и придавившей меня по заказу какого-то злодея по имени Кощей Бессмертный. Чуть поодаль виднелась голова чекиста Гудымы. Он тоже выбирался из-под своей пассии. У стола уже стоял всклоченный Гуня и сооружал из остатков вчерашнего пиршества фуршет для поправки здоровья.

– Ну, вздрогнули, – сказал хриплым голосом хозяин и мы выпили по рюмке водки, закусив маринованными огурчиками.

Вообще-то, опохмел на следующее утро есть дело не совсем хорошее. Лучше не перепивать и не смешивать лозу с зерном. То есть ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не смешивать коньяк с водкой. Никогда! В какой-то момент сердце не выдержит похмельной нагрузки и будете в нашей компании в раю, или в аду. Второе. Никогда нельзя понижать градус того, что вы пьете. Можно только повышать. То есть, сначала пиво в пять градусов, затем вино в пятнадцать градусов и затем водку в сорок градусов, но никак не иначе. И утром можно обойтись напитком, который в ООН называется "морнинг спешил", а в России он называется просто – рассол, огуречный, помидорный, капустный. Он и ликвидирует остатки альдегидов, на которые разлагаются самые изысканные сорта спиртных напитков, даже те, цены на которые сравнимы с расстояниями между планетами. Кстати, на такие же составные для выброса в сточную канаву разлагаются и всякие гастрономические изыски в виде трюфелей, лангустов и мангустов, икры и фуа-гра.

Главное, если чувствуете, что вам очень плохо и сердце готовится выпрыгнуть из груди, то выпейте рюмку. И всё. Если чувствуете, что способны выдержать плохое состояние, замените спиртное кислым напитком типа клюквенного морса или кефира.

Был у нас случай, когда полковой врач крепенько выпил и среди ночи проснулся от плохого самочувствия, встал выпить рюмочку, а жена на него с руганью, – спи, давай, алкоголик несчастный, – и отправила спать. Утром врач уже был остывший. Даже старичок патологоанатом сказал:

– Эх, дали бы мужику грамм пятьдесят водки, сняли спазм и жил бы мужик и жил...

Так что, думайте, сколько пить и как пить.

Глава 68

– Ну, что, – спросил Гуня, – перейдём к нашим делам? Что вы хотите и какие ваши условия?

– Условия наши простые, – сказал я, – нам нужно убраться отсюда и как можно быстрее.

– То есть, как убраться? – не понял Гуня.

– Очень просто, – сказал я и средним и указательным пальцами показал, как двигаются ноги при ходьбе. – Нам нужно вернуться обратно. Туда, откуда мы пришли.

– Вы, ребята, чего-то недопонимаете, – сказал радушный хозяин, – отсюда обратного хода нет. Как в банде, вход рупь, выход – пять. Можно только вперед идти, но никак не назад. Мы откинутые и нам отсюда никуда хода нет, разве что в гости в ад. А вам всё можно, но только вперед. Сначала в ад, а там как повезет. Но там с вами как у нас валандаться не будут.

– А как с теми, у кого ртов нет? – спросил я за сотрудников ОМОНа.

– Особых проблем нет, – сказал Гуня, – это может решить курирующий вас ангел. Но ему нужно будет заплатить.

– Да чем же заплатить? – недоумевал я, – У нас ни копейки денег нет и вещей никаких, кроме вот этой рубахи. Даже трусов под ней нет. Я не помню, сколько времени я у вас нахожусь, но я совсем не понял, какая валюта имеет у вас хождение и чем вы вообще здесь занимаетесь?

– О наших занятиях здесь говорить не будем, – быстро сказал Гуня, – вас это вообще не должно касаться, если вы собираетесь сдёрнуть отсюда, а вот в отношении валюты намного проще. Вот вам списочек людей, которые живут там, откуда вы прибыли, и нужно, чтобы они побыстрее откинулись у вас и прибыли к нам. Вас тут девять человек и фамилий в списке тоже девять.

– Ты погоди цену-то задирать, – взъерепенился Гудыма, – нас, к слову сказать, всего двое, а те семь человек это технический персонал, моя охрана и те, кто был послан за нами. Люди подневольные, поэтому список нужно скостить.

– Ладно, хрен с вами, – сказал миролюбиво Гуня, – скостим пару человек, будет семь. Число удачное. Один с сошкой, а семеро с ложкой. Нет, лучше семеро одного не ждут или семь вёрст и всё лесом. Оставим семь.

– А как нам обезопасить себя от того, чтобы кто-то не обманул одну из высоких договаривающихся сторон? – спросил я.

– У нас этим делом просто, – сказал представитель организованной преступности, – у нас договор или просто слово заменяют всякие договоры. Люди головой отвечают за обещание. Если забудешь, то мы тебе напомним. Я забуду, то и мне напомнят. Ты не из наших, тебя и кинуть не западло, а вот он, – и Гуня указал на чекиста Гудыму, – человек серьёзный, его кинуть никак нельзя. И второе. Если вы отсюда не выберетесь, то и договора никакого нет. Вот и вся недолга. У нас нет ваших судов, которые и не суды вообще, а так, для проформы люди посажены, чтобы показать цивилизованность вконец подчиненной нашему влиянию страны. Ваши и наши законы не одинаковы. Пока наш Закон правит, поэтому мы и живём вольготно. А как начнет становиться на ноги ваш Закон, тогда нам придется несладко, да только надежды на это очень призрачны. Народ наш из рабского состояния никак выйти не может и не выйдет. Так что мы за свое будущее не беспокоимся. А народу покажи халявный кулек с гречкой или сахаром, так он сметет со своего пути любую преграду, на которую ему пальцем укажешь. Мы ему сейчас Сталина подкинули, так народ ваш слезами умываться стал от умильности, хочет, чтобы снова по всей стране были лагеря ГУЛАГа и вышки с вертухаями. Там, куда вы придете, есть главный город. Называется Авксом. Найдете там яицилима по имени Тодеф. Он вам поможет выбраться оттуда.

– Там что, даже города есть? – удивился я. – А на каком языке эти названия?

– Да ты не парься, – засмеялся Гуня, – там всё как у нас, только всё с ног на голову поставлено. Авксом это та же Москва. Яицилим – милиция, а Тодеф это Федот. Он там околоточным надзирателем работает. Большой человек. Масон высокого посвящения и смотритель рынков. Это западники придумывают тем местам такие имена как Инферно или Гадес, а у нас всё запросто. Если как увидишь что-то непонятно написанное, попробуй прочитать наоборот. Возможно, это наоборот и есть самое правильное положение в том месте, где ты очутился. Приспосабливайся, а приспособившись, подчиняй себе все обстоятельства. И не ищи себе места лучше, везде всё одинаково. Если бы была возможность всё переиграть, то я ад на рай не променял бы. Романтики, видишь ли, захотелось, благочестием грехи замолить. Дам бесплатный совет – никому не помогай бесплатно, не верь похвалам и будь безразличен к оскорблениям. Любой завистник захочет обгадить все твои добрые дела, а кто-то из жалости чуть-чуть похвалить.

– А почему ты помогаешь нам? – спросил я.

– Почему ты думаешь, что я помогаю вам? – усмехнулся Гуня. – Я решаю свои дела через вас, причём бесплатно. Хотя, если там у вас какой-нибудь праведник или святой будет людей обижать и воровать чрезмерно, то кинь мне маляву, мы ему тут устроим райскую жизнь.

– Как же я тебе её пришлю? – спросил я.

– Захочешь, найдёшь как передать, – хитро улыбнулся мафирай и помахал мне рукой.

Мафирай – это слово случайно прилетело ко мне, когда я подбирал слова, чтобы поточнее назвать мафию в райской обители.

Глава 6

9

Гуня нас не обманул. Через день пришел ангел Савелий и принес пять массивных деревянных дубинок. Затем перекрестил рот каждого омоновца и у них появились рты. Боже, как же они затараторили от вынужденного безмолвия.

– Где наши автоматы? – было их главным требованием. – Нам без автоматов возвращаться никак нельзя.

– Пока с дубинами походите, – сказал мрачный Савелий, – а тебе отдельное бревно, можешь на ремешке через плечо носить, – и он передал Гудыме кусок деревянного бруса длиной сантиметров тридцать.

– Зачем мне эта деревяшка? – недоумевал старый чекист.

– Потом поймешь, – задумчиво сказал ангел, – а, можешь и выбросить. Сейчас все идём за мной.

– Постой, постой, – сказал я, – а где наша одежда? Мы что, в этих балахонах пойдем.

– В них и пойдете, у нас ателье от кутюр для вас не предусмотрены, – сказал Савелий и пошёл вперед.

Мы зашли в один из домов и спустились в подвал, затем через люк в полу спустились ещё в один подвал уровнем ниже и подошли к железной двери, окрашенной красной охрой.

– Ну, Господи благослови, – сказал Савелий и открыл дверь. – Идите вперед и не оглядывайтесь.

– А что, прощаться не будем? – пошутил Гудыма.

– А чего прощаться-то, – сказал ангел, – всё равно часть из вас скоро сюда вернется. Откинетесь и добро пожаловать, – и он с лязгом закрыл дверь.

Вокруг была тьма и тишина.

Глава 70

Итак, мы очутились а аду.

Я всегда представлял ад в виде какой-то геенны огненной, типа мартеновского цеха, где сталевары – это черти, а руда и железный лом – это грешники, из которых, в конце концов, выплавляется сталь для изготовления оружия Армагеддона – войны между Богом и дьяволом. В Армагеддоне погибнут те, кто губит землю, и дьявол. "И рассвирепели язычники; и пришёл гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю".

Но вокруг нас была темнота и тишина, а нам нужно было двигаться, потому что назад пути не было.

Только в кромешной темноте понимаешь важность света. Когда свет есть, то его воспринимаешь как нечто естественное, а в темноте человек сразу теряет ориентировку и на него начинает давить тьма, как будто она имеет массу и обладает теми же свойствами, что и свет с его фотонами.

Один философ прошлого говорил, что он более почитает Луну, так как она светит ночью, а не Солнце, которое светит только днём. Шутка.

Мне кажется, что если бы наши учёные начали изучать тьму так же пристально, как и свет, то наука о познании мира дополнилась бы многими знаниями. Возможно, как раз эти недостающие сведения и могли бы быть тем недостающим звеном, чтобы выйти за пределы нашей Вселенной.

Считается, что свет это электромагнитное излучение, воспринимаемое человеческим глазом. Свет может рассматриваться либо как электромагнитная волна, скорость распространения в вакууме которой постоянна, либо как поток фотонов – частиц, обладающих определённой энергией, импульсом, собственным моментом импульса и нулевой массой – нулевой массой покоя.

Тьма такое же явление, как и свет. Это не просто отсутствие света и не черный цвет в преломлении света. Это отдельная субстанция, имеющая волновую природу.

Если есть источник света, то должен быть и источник тьмы. Свет рассеивает тьму, а тьма уничтожает свет.

Возможно, что источник света всегда сильнее источника тьмы, потому что при хорошем освещении тьмы нет, за исключением участков теней от освещаемых предметов. Но источник тьмы не оставляет теней и частичек света в том месте, которое он затемнил. Вот и думайте, какой из источников сильнее.

Во тьме маленький источник света отвоевывает себе пространство и становится, как говорят писатели с буйной фантазией, "лучом света в тёмном царстве".

Свет распространяется при помощи частиц из семейства бозонов, которых назвали собственно светом, то есть фотоном от греческого фотос – свет.

Тьма распространяется при помощи таких же частиц, которые я назову обскурами от греческого обскуро – темнота. Или дарками от английского дарк – тьма.

Если теоретически возможно создание фотонного движителя космического корабля, развивающего скорость в триста тысяч километров в секунду, то точно так же возможно создание обскурного (дарконного) движителя с такой же скоростью.

Возможно, что соединение света и тьмы в одном движителе позволит нам перемещаться по космосу с субсветовой скоростью.

И ещё, если подумать, маленький источник тьмы на ярко освещенной территории будет невиден, точно так же как будет невидим и объект, который затемняем. То есть, здесь есть зацепка для выяснения правдивости старых сказок о шапках-невидимках.

Кстати о Луне. Тут совсем недавно один российский деятель сказал, что Россия закрепится на Луне основательно и колонизация Луны есть стратегическая задача нашей страны. Как бы нам на Земле из-за Луны не передраться со всеми, как мы дрались на сходняке в раю из-за Крыма.

Глава 71

В темноте много не порассуждаешь. В темноте быстро развивается клаустрофобия. Вроде бы вокруг много места, а человеку кажется, что он в тесном ящике и сразу начинает задыхаться. Если кто-то стоит рядом и касается тебя, то вы вдвоём расширяете тёмное пространство.

– Всем взяться за руки, – скомандовал я. – Измеряем ширину тоннеля.

Ширина тоннеля оказалась примерно три метра, высота – два с половиной метра. Физически подготовленные омоновцы легко измерили высоту, встав друг на друга. Сейчас можно идти вперёд, правда, не известно, что там впереди. Там могут быть и ловушки типа колодцев. Все фараоны этим грешили. Идешь к нему в гробницу, без электричества, тишина и вдруг падаешь в колодец, расшибаешься и предстаешь на том свете перед хозяином, который тебя и спрашивает, а чего ты хотел найти в гробнице? Скажи и слуги сейчас же это принесут. А вот только нужно ли тебе это сейчас. А мы сейчас пытаемся выйти на наш свет, но нам нужно пройти ещё один тот свет. Получится ли?

Мои размышления прервал сдавленный крик матерными словами, как будто кто-то и кого-то стукнул дубиной по лбу.

– Что случилось? – крикнул я шепотом.

– Стена, – так же шепотом ответили мне.

Стена. А вдруг это какой-то хитрый лабиринт и сейчас из-за поворота выскочит минотавр и начнет давить всех копытами и поднимать на острые рога.

Если мы в лабиринте, то нужно прижиматься к одной стене и идти вдоль нее, заходя в тупики, в карманы, но, в конце концов, ты всё равно найдешь выход. Но сначала нужно обследовать стену. Никогда нельзя переходить ко второму этапу, не закончив первый, то есть, не изучив препятствие на нашем пути.

Методом пальпации мы ничего не изучили. Стена как стена, ни ручек, ни косяков, никаких элементов дверей.

Назад к карточке книги "Беги, Василич, беги. Часть 2 (СИ)"