Текст книги "Библейские страсти (СИ)"

Автор книги: Олег Пелипейченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Главное – отчётность

– …и ещё вдобавок пять гу сена и три гу зерна, – убитым голосом подытожил Ной, всхлипнул и несколько раз стукнулся лбом о дубовую столешницу, прикрытую кормёжной ведомостью.

В двери тут же просунулся любопытный нос Сима.

– Ты чего, отец? Голова болит?

– Давно. – Ной тяжело вздохнул и отвёл воспалённые глаза от свитка. – С самого начала плавания.

– Хочешь отварчику из сельдерея принесу? – предложил Сим, проскальзывая в капитанскую каюту. – Он даже Иафету помог, тошнота почти прошла. Если б этот проглот ещё и протухшими яйцами не закусывал в таких количествах…

– Да при чём тут это? – поморщился Ной. – У меня голова от забот скоро лопнет. Зверей кормить уже завтра будет нечем. До конца потопа сдохнут с голоду.

– Всего-то? – Сим пренебрежительно выпятил нижнюю губу.

– Тебе «всего-то», – передразнил его отец, – а мне их по списку сдавать. Я за всех расписывался.

Сим взял со стола ведомость и стопку ежедневных отчётов и углубился в чтение. Ной положил руки на стол, примостил на них подбородок и закрыл глаза.

Солнечный лучик, пробивавшийся в щель над иллюминатором, медленно полз вверх по стене. За окном рулевой Хам, небрежно опершись на штурвал, рассказывал русалкам последние содомские анекдоты, те повизгивали от удовольствия, хлопали плавниками и бросали к его ногам жирных рыб. Плеск волн о борт ковчега чередовался с ритмичным посапыванием задремавшего Ноя.

– Всё дело в том, отец, что ты не используешь все возможности ведения отчётности, – наконец заметил Сим, выравнивая бумаги в стопке.

Ной спросонья подхватился и ошалело уставился на сына. Тот вытащил откуда-то корешок сельдерея и протянул отцу.

– Возьми, пожуй, в голове прояснится. Ты кормление проводишь единой ведомостью, – продолжал он, не обращая внимание на скривившегося Ноя. – А надо последовательными отчётами. Вот, смотри. На кормление одного масюрика у тебя в день уходит около горсти травы. Кормим, этого не избежать, и указываем в сегодняшнем отчёте. Вечером отсылаешь и обо всём забываешь; они видят, что всё в порядке, и тоже забывают…

– Уже покормил и отослал, – вставил Ной.

– Уже? Отлично. Теперь, кукану на завтрашний день сколько причитается мяса? Примерно столько, сколько весят два масюрика. Не повезло зверюшкам, кукан важнее…

– Но ведь масюрики идут по графе «пассажиры», а не «корм»!

Сим криво усмехнулся и достал из сундука «Энциклопедию творения», выданную Ною перед отплытием дежурным ангелом.

– Где тут у нас куканы… ага, вот… водится… размножается… смотри, отец, чёрным по белому написано: питается грымсами, масюриками и фругами. То есть у тебя есть официальное подтверждение того, что масюрики – это корм. Корм куканов.

– А как же статья «Масюрики» в этом же справочнике? – воскликнул Ной. – Там же ясно написано, что они тоже водятся и размножаются! Эй, эй, что ты делаешь?

– Статья? – Сим взглянул на отца честными голубыми глазами и несколько раз моргнул. – Какая статья?

– Которая у тебя в кулаке! – завопил перепуганный Ной. – Ты лист выдрал!

Сим досадливо скривился и покачал головой.

– Папа, у меня в кулаке не лист, а корм для фругов. А в «Энциклопедии» статьи «Масюрики» нет и никогда не было. Для корма статьи не предусмотрены. Согласен?

Ной схватился за голову, зажмурился и застонал так, что даже русалки притихли за иллюминатором.

Хлопнула дверь каюты. Через некоторое время ещё раз.

– Ну вот, ничего у меня в кулаке и нет, – весело сообщил Сим.

– А кукана ты отдашь леопарду? – поинтересовался Ной, поднимая глаза на сына.

Вместо ответа Сим красноречиво пожал плечами.

– Не горюй, батя, документация будет – не подкопаешься! Правильное ведение бухгалтерии – самое главное в любом предприятии.

Ной взял со стола ведомость, медленно свернул её трубочкой и протянул Симу. Тот с поклоном принял документ и положил его в сундук.

– По-моему, мы с тобой отлично поработали, – отметил Сим, потирая руки, – и можем это как следует отметить. – Он вытащил из-за пазухи небольшую тёмную бутылку и поставил её на стол. – Прекрасно идёт под отбивную из грудки макла…

– Ж-жаль маклов… – печально пробормотал Ной через некоторое время, пытаясь сфокусировать глаза. – Я уже так привык к их гуканью…

Где-то в трюме тоскливо заголосила крюнька, обладавшая способностью предвидеть будущее на день вперёд. Жруст в клетке напротив посмотрел на неё и облизнулся.

* * *

Смотровое окошко, висевшее в воздухе, окончательно заволокло пылью.

– Да ты посмотри, что эти паразиты делают! – горестно возопил Господь и в сердцах вырвал из бороды небольшой клок. Сидящий на кусте Змий проводил взглядом падающие волоски, повернулся к окошку и легонько дунул. Овальный проём тут же очистился, и в нём возник последний на Земле динозавр, за которым с радостным гиканьем неслось целое племя. По всему было видно, что жить гиганту осталось недолго. Змий задумчиво почесал возле глаза кончиком хвоста и заметил:

– А что делать… Кушать-то хочется.

– Я сотворил столько плодовых деревьев, что скоро им уже расти негде будет! Даже твои вредители не справляются! А эти мерзавцы совсем зажрались: фруктами в футбол играют!

Змий насмешливо выстрелил языком.

– Ты бы сам столько однообразной пищи съел, а потом уже злился. Да и не насыщает она: куда там твоей ежевике против огромной шкворчащей отбивной из…

– Но это не повод уничтожать целые виды!

– Почему? Голод – один из лучших поводов на свете.

– Так, а ну заткнись сейчас же! – рыкнул Господь, не найдя достойного возражения. – Не поможет тут твоя демагогия. Я сказал, что они виновны, что подлежат суровой каре моей – значит, быть посему.

Змий внимательно посмотрел на Господа, жалея, что у него нет плеч, чтобы ими пожать.

– А как же насчёт Божественной Предопределённости? – невозмутимо спросил он спустя некоторое время. – В них ведь при рождении закладывается вся будущая жизнь. Значит, это ты поместил в людей стремление пожирать животных?

– Вот делать мне нечего, только каждый вид пищи прописывать мелкими буквами! – возмутился Господь. – Предопределена лишь тяга к насыщению вкусной и здоровой пищей. Остальное – на их усмотрение. Кто ж знал, что они так исказят это понятие… Так если б только это! Видал, как люди извратили принцип размножения? Я им по доброте душевной такой приятный стимул поставил в схему Предопределённости; казалось бы, плодись и ни о чём не думай, а они…

– Ну, допустим, – согласился Змий. – А зачем ты вообще для них прописывал Предопределённость?

– Как – зачем? – слегка смутился Господь. – Чтоб не сбились с пути истинного. Я же их, поганцев, всё-таки люблю и хочу, чтобы все они прожили праведную жизнь и по заслугам попали в специально подготовленное мной царствие. Там им будут все условия…

– …которые они, боюсь, оценят точно так же, как и твои усилия на этом свете, – вздохнул Змий.

Господь помрачнел. Этот вариант он как-то упустил из виду.

– А и ладно, – наконец махнул он рукой. – Тогда буду держать при себе лишь тех, кто умеет быть благодарным. А для остальных подготовь своё царствие. Бригаду строителей я завтра пришлю.

Змий удивлённо качнулся.

– Но ведь Божественная Предопределённость подразумевает, что человек не может не идти предписанным тобой путём, так как обязательно выполняет все заложенные в него заветы, пусть и формально! Он по определению ко мне попасть не сможет.

– А, ну да, – спохватился Господь. – Собственно, вот им и готовое наказание: я отменяю принципы Предопределённости. Пускай и они отныне сами выбирают свой жизненный путь. Легко, понимаешь, жить, когда кто-то виноват вместо тебя…

Змий оглянулся на окошко. Грязная патлатая орава уже облепила тушу динозавра и с увлечением её разделывала.

– Мне кажется, они не смогут оценить твоё наказание по достоинству. У их разума сейчас две рабочие позиции: жратва есть – жратвы нет.

– Ничего, когда-нибудь оценят, – угрюмо буркнул Господь. – Ты же оценил?

Змий посмотрел на Господа тяжёлым взглядом и ничего не ответил.

Интервью

– Да уж, я всегда знал, что когда-нибудь вы, писаки, и сюда доберётесь, – проворчал Каин, усаживаясь на гладкий камень. – Не даёте спокойно погреть старые кости.

– Так ведь людям нужна информация, – дипломатично ответил молодой журналист, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Не для себя стараемся.

– Ладно, спрашивай, развлекусь немного. У тебя три вопроса и десять минут, – сообщил Каин. – Я не люблю, когда меня отвлекают по пустякам.

– Хорошо, постараюсь уложиться, – кивнул юноша. – Расскажите тогда хотя бы несколько интересных подробностей из своей жизни. На своё усмотрение.

– Ну, думаю, до нашей размолвки с Авелем ничего для тебя интересного и не происходило: обычная крестьянская жизнь: один в поле пашет, другой овцам хвосты крутит. Да и в самой сваре ничего интересного не было. Мы друг на друга давно косо смотрели из-за сестры, каждый хотел её в жёны взять. Чего рот раскрыл, что тут странного? Это тебе сейчас шаг ступи – какой-нибудь девице ногу отдавишь, а нам тогда из кого выбирать было? Ещё и молодые были, дурные. Когда его жертву предпочли, этот глупец издеваться начал, вот я и не выдержал…

Вранья-то сколько потом понаворотили вокруг этой стычки – жуть просто. Взять хотя бы орудие убийства, так чего только ни перебирали: камень, камыш, ослиная челюсть, даже ветка древа познания… Да только ерунда это всё. Вот какой штукой был убит братец, – потряс Каин инструментом. – Мне нею, сам понимаешь, привычней всего действовать было. Так с тех пор с ней и хожу, это даже считается частью наказания, хотя мне совсем не в тягость, наоборот. Сам и за состоянием слежу. А что, я и кузнецом был за свою долгую жизнь, да, и неплохим.

Интересного, говоришь, тебе… Ну вот, например: знаешь, что когда братца хоронили, то его земля не принимала, выталкивала? Тогда люди шушукались, что она ждёт первого сотворённого из неё, но, по правде говоря, это она из-за меня так: выжидала, когда до меня дойдёт, что же это на самом деле произошло. В то время я чувствовал только жалость к брату, и не более. А вот настоящее понимание сущности пришло гораздо позже: на Голгофе, когда отца хоронил… Вот так совпало, ага.

О Ламехе ещё могу рассказать. Небось, читал, что он меня случайно прикончил? Бред, конечно. Сам посуди – ну как это старый слепец может случайно убить здорового зрячего мужика? Даже если хорошо известное обстоятельство в расчёт не принимать. На самом деле он меня к жене приревновал, к Аде. Не зря, кстати. Ей потом, конечно, туго пришлось – ну да это понятно. Муж очень много сил и денег потратил, чтобы в хрониках всё было записано как надо, чтобы прилично выглядело. Приметы мои упомянул, чтоб не было разговоров: мол, не того убили.

– Кстати, на знак ваш можно посмотреть? – вставил корреспондент, по-прежнему напряжённо уставясь в землю.

– Увы тебе, мил человек, – послышался неприятный смешок; плащ Каина слегка колыхнулся. – Знак себе Ламех после того и забрал. Спилил собственноручно, прямо с моей головы. И присвоил: дескать, чтобы загладить нанесённое супружеское оскорбление. Не печать это была, не верь, на небесах нет канцелярии – рога мне тогда приделали, чтобы от других отличался. Вот эти самые рога ему и достались на память.

А вообще он тогда меня подпоил и в кипящее масло бросить велел. И слух распустил, что якобы по ошибке изгоя подстрелил и после по-быстрому схоронил. И при этом искренне каялся и горевал – чтобы прощение подешевле от священников получить. Вот так я для всех и умер. Узнать меня после того, как видишь, достаточно трудно. А мне так даже лучше, любопытные редко одолевают.

– Неужели за все эти годы, кроме меня, никто так и не догадался, как отыскать Каина? – с тайной гордостью поинтересовался журналист.

– Ну почему… Были умники и до тебя – вон, например, Терри Пратчетт, фантаст ваш знаменитый, догадался уже давно. Он же вам такую доходчивую подсказку в своих книгах оставил! Только старый он, ему меня искать смысла нет…

Правда, таких настырных, как ты, ещё не было, это правда. – признал Каин, поднимаясь с места. – Всё, хорошего понемножку.

– А можно ещё один маленький частный вопрос? – робко осведомился парень.

– И что ж ты хочешь знать? – сипло захихикал Каин, откидывая чёрный капюшон с голого черепа и многозначительно вертя в руках косу. – Когда я к тебе приду, что ли?

Вначале было яблоко

Над перепуганным ангелочком, сторожем сектора Д, угрожающе нависла дебелая фигура начальника охраны. Перья каждого из шести крыльев архангела топорщились и тихо звенели – словно кто-то проверял остроту лезвия.

– Где яблоки номер… э-э… ДП4/12-1 и ДП4/12-2? – злобно проревел архангел, тыча пальцем в пухлый томик инвентарной ведомости.

Ангелочек съёжился, ткнул куда-то в сторону и выпалил:

– Это всё Враг! Это он виноват!

– Какой ещё Враг?! – опешил архангел и невольно оглянулся. – Откуда? Да тут с самого сотворения никакого Врага не предусматривалось!

– Самый настоящий! – Ангелочек взял себя в руки и принялся вдохновенно излагать заранее подготовленную версию. – Территорию ведь зачем огородили? Чтоб Враг с той стороны не пробрался!

– Да? Хммм-м-м… И каков он из себя, этот Враг? – недоверчиво покосился на него начальник.

– Откуда я знаю? Он же в чужие тела вселяется! – сделал большие глаза охранник. – О-о, это очень хитрый Враг! Через огорожу он ведь перелезть не может, её Сам строил…

Собеседники с благоговением поглядели вверх, сложили перед собой ладони и замерли.

– Да, так вот ограду он снаружи преодолеть не может, – через некоторое время спохватился ангелочек, – вот ему и остаётся изнутри действовать, через кого-нибудь.

– И через кого же он действовал?

Змея была очень зла – её сегодня обижали все кому не лень, без всякой причины. Такое, казалось бы, чудесное солнечное утро напрочь испортила пухленькая шиншилла: мерзавка цапнула её за хвост, приняв его за толстый корешок козлобородника. Если вас во время глубокого сна когда-нибудь цапали за хвост, вы обязательно посочувствуете змее, которая спросонья забылась настолько, что чуть не укусила шиншиллу в ответ. Но Запрет сработал, как всегда, безукоризненно, и животное, раздражённо шипя, полезло досыпать на ближайшее дерево. Цапнутый хвост змея аккуратно разместила в развилке ветки, чтобы случайно не свесился вниз.

Через полчаса, устав от доносившегося снизу хрупанья, она смирилась с мыслью, что сон испорчен напрочь, открыла глаза и огляделась. К наглой шиншилле за это время успело присоединиться несколько подружек – лужайка, похоже, пользовалась у них особой популярностью, и даже чьё-то громкое сопение в кустах не мешало зверькам завтракать. С опаской покосившись на грызунов, довольно похрустывающих сочными стеблями, змея поползла по ветке – и уткнулась носом прямо в жёлтый шарик с красным пятном на боку. Он свисал с верхней ветки и, казалось, даже немного светился; запах от него шёл просто одуряющий. Внимательно осмотрев диковинное лакомство со всех сторон, голодное пресмыкающееся аккуратно вонзило в него зуб.

Краснобокий шарик неожиданно пришёлся змее по вкусу: его кисло-сладкая мякоть не только утоляла голод и жажду, но и непонятным, но очень приятным образом прочищала мозги. Чувствуя в голове необычную лёгкость, животное уже раскрыло было рот, чтобы продолжить трапезу, но тут его кто-то схватил за шею.

«Удивительно. Она дважды вкусила яблока – и до сих пор жива, – подумала Женщина, рассматривая полузадушенную змею. – Может, не такое уж оно и гибельное?»

Чуть поколебавшись, она протянула руку к надгрызенному фрукту. Откусив несколько раз, она поднесла змею к глазам и швырнула огрызок в кусты. Раздался приглушённый стук в сопровождении звонкого «Ой!», и сопение моментально прекратилось.

– Странное ощущение, – задумчиво произнесла Женщина, рассматривая тускнеющий узор на коже пресмыкающегося. – Спасибо за подсказку. Действительно, на смерть непохоже. Скорее, наоборот. Но и не совсем наоборот. И видится всё как-то по-другому. И думается…

Глаза у змеи скрыла беловатая плёнка, хвост бессильно обвис. К счастью, Женщина как раз в этот момент потеряла к ней интерес, небрежно отбросила бедное животное в сторону и сорвала с ветки второе яблоко. Из кустов послышался сдавленный стон.

Придя в себя, змея быстро заскользила в кусты, мысленно проклиная всех любителей питаться спозаранку. Ей хотелось только одного: чтобы её, наконец, оставили в покое. И когда в кустах на многострадальный хвост случайно наступила белая крылатая сандалия, змея даже не зашипела – лишь терпеливо выждала, когда хвост освободится, и устало поползла дальше.

Сидящий в кустах спрятал огрызок и задумчиво посмотрел вслед змее.

– А потом он вселился и в Женщину, и ну её совращать! Та сразу к яблоку… – рассказывал ангелочек, размахивая руками для пущей убедительности.

– Что же ты не пресёк беспорядок?! – возопил переполошенный архангел, подняв меч перед собой и оглядываясь по сторонам в поисках невидимого, но вездесущего Врага.

– Как это не пресёк?! – возмутился охранник. – Я сразу же вышвырнул вражину за огорожу! Вместе с его пособницей змеёй! Я знаете как доблестно сражался! Жаль, яблоки спасти не удалось: пока мы бились, Женщина сбежала. – На глаза ангелочка навернулись почти настоящие слёзы.

– Ничего, сынок, ты молодец! – по-отечески похлопал архангел подчинённого по плечу. – Я обязательно замолвлю за тебя слово перед Самим! Разумеется, если ты подтвердишь, что мы сражались плечом к плечу…

Как уже говорилось, змея была очень зла. Её, ни в чём не виноватую, сегодня кусали, душили, давили, а под конец вообще схватили за хвост – опять за хвост! – и перебросили через ограду родного сада. Внутри неё кипело и клокотало дикое возмущение. А ещё у змеи бурлило в животе.

В ярко-жёлтых глазах с вертикальными зрачками отражались удаляющиеся спины людей. Тот, что побольше, вдруг резко остановился, громко и неразборчиво заорал, размахнулся и что-то швырнул в сторону сада. «Что-то» описало дугу, упало на траву и подкатилось прямо к голове животного. Пахло оно в точности как жёлтый шарик из сада, и изрядно проголодавшаяся змея поспешно запустила в него зубы.

Умяв остаток прямо с косточками, она вдруг с неприятной ясностью осознала, что всю жизнь её жестоко обманывали. Змеи не должны кормиться растениями. Даже яблоками из родного сада. Даже такими вкусными. Ей вдруг до дрожи захотелось проглотить какой-нибудь маленький тёплый комочек мяса.

А ещё лучше – большой. Мяса в мире много.

Много.

И его едят.

Все, кому не лень.

А ей до сих пор не досталось ни кусочка.

От злости змея зашипела так громко, как никогда прежде. Ком из живота подступил к горлу, ожёг горечью нёбо – и из пасти животного потекла струйка дыма с вкраплениями искорок. В области лопаток возник и стал набирать силу странный зуд – словно там, под кожей, пыталась пробиться к свету пара настырных кустиков. На брюшке начали топорщиться чешуйки, кожа зашевелилась, и в стороны потянулись твердеющие на глазах выросты. Странно, но змея не испугалась: наоборот, её не покидало ощущение, что именно теперь всё будет как надо.

Вскоре бывшая змея захлопала от удовольствия пока ещё маленькими крылышками и, старательно перебирая отросшими лапками, заторопилась к краю оврага. Новообретённое знание подсказывало ей, что обновлённые змеи не должны унижаться до ползания по грязной земле – их ждёт другая стихия. А ещё оно говорило, что обновлённой змее будет гораздо легче отомстить своим обидчикам…

Забравшись далеко вглубь сада, ангелочек дрожащими пальцами вытащил из складок одеяния яблочный огрызок и нерешительно откусил от него крохотный кусочек. Немного покатал его языком, чувствуя, как рот наполняется слюной. И проглотил.

Лицо сторожа медленно расслабилось, движения стали уверенней. Доев остаток плода и обсосав черенок, он вытер руки о подол хламиды, скрестил их на груди и обвёл глазами окрестности. По мере того, как взгляд ангела скользил по безупречной садовой зелени, лицо его вытягивалось и мрачнело. Бросив короткий взгляд вверх, он повернулся и решительно зашагал к воротам, не обращая внимания на разливающийся по телу зуд.

Сильнее всего чесалось в двух местах выше лба, и ещё в нижней части спины.

* * *

– Адамчик!

– Хррр-фффф…

– Адамчик!!

– М?

– Адаааамчииик!!!

– М-м?

– Не хочешь своё рёбрышко погреть? Рёбрышко замёрзло…

– Мгм. Мфф.

– Адамчик?

– Мммм?

– А ты почему меня не поздравляешь? Уже несколько минут как женский день?

– Мммммпфоздравля….

– Какой ты у меня внимательный! Жаль, мне никто и позавидовать не может… Адамчик!

– Хррр-фффф…

– Адамчик!!

– А?! Шо?!

– А какой ты мне подарок приготовил?

Сонный Адам приподнялся на локте, продрал глаза, огляделся вокруг, сорвал со смоковницы листик, повертел в пальцах и сунул Еве:

– На. Только дай поспать.

– Какая отвязная штучка! Ага, вот сюда надеваем, вот так. Как мне, идёт?

Молчание.

– Идёт. Сама знаю. Тыррым-тыррым-тыррым… Хм. Тыррым. Нет, не идёт. Чего-то не хватает. Адамчик!

– М-м-м…

– Так что – это и всё?

– Мгм.

– Адам!!!

Адам встрепенулся, потёр кулаком глаза, протянул руку к смоковнице и сорвал ещё два листа:

– На.

– Ну вот, совсем другое дело! Стильный прикидец, ага. В полном костюме лучше, правда?

Молчание.

– Правда?

Молчание.

Молчание. Через некоторое время:

– А где тортик?

Адам подхватился и вытаращился на жену:

– Какой тортик? Его знаешь ещё когда придумают?

– И что, я столько времени буду ждать – пока его придумают?

Адам вздохнул.

– Грушу будешь?

– Не хочу. Хочу яблоко.

Адам содрогнулся:

– Яблоко нельзя!

– А я хочу!

– Нельзя, говорю!

– Ты мужик или кто? Твоя жена хочет яблоко!

– Ну так пойди и возьми. А я спать хочу.

– Ага, а меня поймают!

– Так ты хочешь, чтобы поймали меня?

– А ты… ты… ты меня не любишь! Ты меня даже не поздравил с женским праздником!

– С каким женским праздником?! Его объявят только через тысячи лет!

– А для тебя это повод меня не поздравить?! Ты жестокий человек! Ты предпочёл бы, чтобы меня поймали на краже яблока вместо тебя!

– Да тебя если и поймают, то точно рады не будут: сами виноваты окажутся. Или свалишь всё на какую-нибудь тварь бессловесную. Которая сейчас дрыхнет где-нибудь без задних ног, счастливица…

Ева надула губы и насупила брови. Внезапно она вскочила, пнула лежащего Адама в ягодицу, подбежала к яблоне, сорвала один из нижних плодов и ожесточённо вгрызлась в него.

Адам повернул голову, виновато поджал губы и не глядя запустил руку в дыру между камнями, куда ещё с вечера спрятал корзинку со спелыми фруктами. Небольшая зелёная змейка еле успела вышмыгнуть из щели и поспешно заскользила в сторону кустов.