Текст книги "Очаровательна, но упряма"
Автор книги: Олег Суворов
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
На одном из каналов поочередно показывали чудных красоток в нижнем белье, причем каждая томно болтала по телефону. А вверху экрана приводился номер телефона и мигала надпись: «Только для взрослых».
И тут мне, очевидно спьяну, пришла в голову идиотская мысль – я вообразил, что итальянский секс-сервис достиг таких высот, что можно не шататься по улицам, чем я только что занимался, а высматривать красоток по телевизору и, соответственно, заказывать прямо на дом.
Придя к этому дурацкому выводу, я набрал один из номеров и, когда мне ответил молодой женский голос, четко продиктовал адрес гостиницы, сверяясь с визитной карточкой. Дальше началась неразбериха: девица мне что-то объясняла, а я упрямо продолжал настаивать на ее приезде, недоуменно интересуясь, «перке» (почему) она не хочет? Наконец до моего изрядно захмелевшего сознания дошли два слова «миа лавора» и «пар-ларе». Только тут я наконец сообразил, что это так называемый «секс по телефону», и с досадой бросил трубку. О том, в какую сумму мне обошелся этот разговор, скромно умолчу.
Итак, несмотря на все мои усилия, римские поиски сексуальных приключений оказались тщетными. Но самое смешное состояло в том, что, вернувшись домой, я прочитал в газете историю про российских паломников. Кажется, они были католиками и приехали поклониться папе римскому, а российская турфирма, которая организовывала им эту поездку, поселила их в римской гостинице, которая на самом деле была завуалированным публичным домом. Черт возьми, надо было ехать паломником!
По возвращении в Россию меня ждало второе из трех главных событий моей жизни, а именно выход первой книги. Естественно, я тут же позвонил Алине, и она пригласила меня в гости.
Надо сказать, что она делала это лишь тогда, когда у нее никого не было дома, причем главной причиной тому была не мать – с этой дамой я был знаком и неоднократно ее видел, – а отец, отношения которого с женой и обеими дочерьми – у Алины была старшая сестра по имени Марина – были, мягко говоря, сложными.
Возможно, в той неприступности и неприязни к интимным отношениям и супружеству, которые неоднократно и в разных формах демонстрировала моя жестокая возлюбленная, сказывались ее детские комплексы – любовь к матери и нелюбовь к тирану-отцу. И хотя я неплохо разбирался во фрейдизме, но во всех ее комплексах сам черт ногу сломит…
Первый раз я побывал в квартире Алины еще в первый год нашего знакомства. Это было летом, родители жили на даче, а они с сестрой скучали одни. Я взял с собой своего старинного приятеля – красавца и записного бабника по имени Андрей, и мы отправились «по девочкам».
Так я впервые увидел Марину – милую, чуть полноватую девушку с добрыми глазами, весьма мало похожую на свою младшую чертовски стройную сестру.
Самое смешное, что мы оставались у них до шести утра, но занимались всякой ерундой – смотрели телевизор, выпивали, играли в карты. Мой приятель, которому я обещал нечто иное, был весьма разочарован. Тем более, что он давно был женат, имел дочь, и за подобную ночь вне дома ему предстояло держать суровый ответ перед женой.
Однако свое разочарование он вздумал возместить весьма гнусным образом – через какое-то время позвонил Алине и предложил встретиться. Ее старшая сестра ему, разумеется, не приглянулась. Алина от встречи отказалась, зато пересказала их разговор мне, после чего я в категоричной форме потребовал «оставить эти гнусные попытки соблазнить моего котика!» Андрей осознал всю неприличность своего поведения и раскаялся.
Итак, я был у нее в гостях всего второй раз в жизни. Алина встретила меня очень по-домашнему – в одном халате и шлепанцах на босу ногу. Впрочем, даже в таком виде она была чертовски мила и возбуждала меня не менее сильно, чем в обтягивающих джинсах.
Мы прошли на кухню, где она занялась каким-то рукоделием, а я принялся рассказывать о своих итальянских похождениях, виртуозно избегая самых пикантных подробностей.
– А у меня в семье тоже произошло одно интересное событие, – вскользь заметила она, когда мой рассказ был закончен. – Моя сестра вышла замуж.
– А за кого? – немедленно полюбопытствовал я.
– За водителя автобуса.
– То есть как это?
– А что тут непонятного? Однажды она возвращалась домой из гостей и стояла на остановке. Вдруг подкатывает совершенно пустой автобус, водитель говорит: «Садитесь, девушка, я вас до самого дома довезу». Она села, они познакомились, полгода он за ней ухаживал, и вот на днях поженились. Меня еще заставили на рынок ездить, продукты им на свадьбу закупать. Они женятся, а Алина им кур покупай, – очень смешно пожаловалась она. – Кстати, ей уже рожать через шесть месяцев.
– Да ну? Быстро же твоя сестра действует, ничего не скажешь. Что же мы тогда с тобой тянем, а?
– Ну, она же его любит, а я тебя нет.
– А почему? Если можно полюбить водителя автобуса, то почему нельзя полюбить писателя? Кстати, вот моя книга.
– Да, я вижу. Но ведь от профессии это не зависит…
– А от чего зависит? – Я начал по-настоящему волноваться. – Ну, котик, в конце концов, ты же сама признавала, что из меня получится прекрасный муж!
– Ну и что? Я, может, не себя имела в виду.
– Да я-то больше ни на ком, кроме тебя, не женюсь!
– Почему ты в этом так уверен?
– Да потому, что я люблю только тебя и никто мне больше не нужен. Там, в Италии, я понял это особенно отчетливо. Могу тебе даже больше сказать: у меня в жизни были три главных мечты – съездить в Италию, стать писателем и жениться на любимой девушке. Как видишь, в этом году две мечты уже стали реальностью, и осталась только одна…
– А что ты будешь делать, если и она воплотится?
– Что делать – не знаю, зато знаю, что я буду чувствовать – счастье!
– Ты в этом уверен?
– Разумеется.
– А если я превращу твою жизнь в ад и начну тебе изменять?
– Зачем? Тем более, что самый страшный ад – это невозможность добиться желанной цели. Кроме того, ты просто не сможешь устоять перед моей нежностью, любовью и заботой… – Я так разволновался, что вскочил с места и начал расхаживать по кухне, с каждым кругом подбираясь к Алине все ближе и ближе. – Ты знаешь, я даже понял, куда надо ехать в свадебное путешествие.
– Куда?
– В Венецию! Более прекрасного города не существует. Я был им настолько потрясен, что моя мечта жениться на тебе слилась с мечтой провести медовый месяц именно там. Эх, черт возьми, да после этого можно и умереть спокойно, зная, что ничего более прекрасного и быть не может! Соглашайся, любовь моя, тем более, у меня скоро выходят еще три книги, и денег нам вполне хватит! – Ради вящей убедительности, я упал перед ней на колени.
– Встань немедленно!
Я попытался поцеловать ее в нежную щечку.
– Отстань, щекотно!
– И только-то?
– Не трогай мой халат!
– А зачем мне его целовать, ему от этого приятней не станет…
– Мне тоже!
– Алина, ну выходи за меня замуж!
– Совсем одичал в своей Италии! – возмущенно воскликнула она, вскакивая с места. – А ну-ка возьми себя в руки, не то я тебя сейчас выгоню!
– Да нам все равно уже скоро уходить, – уныло заявил я, глянув на часы. – У тебя же ночная смена.
– Тогда сиди здесь, а я пошла одеваться.
– Можно тебя сфотографировать за этим процессом?
– Еще чего!
Я сфотографировал ее в тот момент, когда она, уже полностью одетая, выходила из своей комнаты. На пленке, которую я отснял в Италии, оставался последний кадр. Увы, но, как выяснилось при проявлении, пленка оказалась полностью засвеченной – наверное, это произошло в тот момент, когда я проходил таможню. Впрочем, по сравнению с отказом Алины последовать примеру сестры, это была совершенно ничтожная неудача 1995 года.
7
Как ни странно, но после вышеописанных событий мои отношения с Алиной стали улучшаться. Мы регулярно встречались, ходили во всевозможные рестораны и кафе, нередко перезванивались, а однажды я даже удостоился из ее уст звания «самого большого друга».
Спустя полгода ее сестра родила ребенка, и мы навестили ее в роддоме, а затем, когда она уже вышла оттуда, пару раз побывали у нее в гостях. Об одном из таких посещений стоит рассказать особо, ибо именно тогда Алина вновь меня поразила – и вновь не самым приятным образом. Тогда же мне пришло в голову странное сравнение: женщины чем-то напоминают милицейских сержантов. В зависимость от первых мы попадаем, когда в них влюбляемся, в зависимость от вторых – когда напиваемся. И в том, и в другом случае нас подвергают самому унизительному обращению, а малейшая попытка возмутиться пресекается гнусными угрозами.
После замужества сестра Марина переехала жить к мужу – тому самому водителю автобуса, который на пару со своим приятелем купил грузовик и стал работать по заказам. Квартира находилась в старом и довольно обшарпанном доме, неподалеку от «Тимирязевской», зато была трехкомнатной. Одну комнату занимала мать, в другой тихо пьянствовал алкоголик-отец, в третьей жила Марина с мужем и ребенком.
Муж ее был хорошим парнем – классическим работягой, начавшем «шоферить» после армии, с мускулистой фигурой, которой я невольно завидовал – у самого меня уже отросло изрядное брюшко.
Сначала мы пили пиво на кухне в следующей компании: я, муж Марины, сама Марина, Алина и ее подруга. Затем вышли покурить на лестничную площадку, да так там и остались, затеяв следующую игру: надо было по очереди вытаскивать из пакета вырезанные из газет заголовки и читать их вслух, предваряя фразой: «У меня в штанишках…»
Например:
«У меня в штанишках… Старый конь, который борозды не испортит», или «У меня в штанишках… Новая стройка Лужкова» – ну и так далее.
Честно сказать, я довольно быстро заскучал и даже предложил разнообразить вводные предложения, например: «Я без ума от…», однако мое предложение было отвергнуто, и вся честная компания продолжала искренне потешаться над каждым вытащенным заголовком.
Наконец они закончились, Марина принесла гитару, и они на пару с сестрой запели одну из моих любимых песен: «Ой, да не вечер, да не вечер…»
К сожалению, дослушать до конца мне не удалось – снизу поднялся лифт, из которого вывалилась компания из четырех парней. Это были приятели мужа Марины, зашедшие «на огонек» с большой бутылкой водки. Все расселись на ступенях лестницы, ведущей на чердак, после чего начался тот бессмысленный разговор, воспроизвести который я не в состоянии, тем более, что не столько слушал, сколько размышлял, поглядывая на Алину.
В тот вечер она была чертовски мила и соблазнительна – обтягивающие джинсы, белый свитер, распущенные волосы, накрашенные глазки и чуть тронутые помадой розовые губки.
Разумеется, все немилосердно курили, так что от табачного дыма начинали слезиться глаза. Разумеется и то, что на Алину посматривал не один только я, но, даже несмотря на ее вполне естественное в подобной ситуации кокетство, меня мучила не ревность, а совсем другое чувство…
Я вдруг представил себе свое будущее – предположим, мне удалось уговорить Алину выйти за меня замуж, но что за жизнь была бы мне тогда уготована? Вот такие вот посиделки в подъезде, в компании; мягко говоря, неинтересных мне людей?
Предположим, я продолжал бы прилично зарабатывать и предлагал ей поездки за границу – посмотреть самые прекрасные города мира, – но каждый раз она упорно тянула бы меня к своей тетке в Ивано-Франковск, где было пыльно, скучно и жарко.
Или еще – наступает суббота, я предлагаю ей сходить в приличный ресторан или к собственным друзьям, но нет, моя юная жена тащит меня к своим подругам, и я вынужден часами выслушивать их болтовню или курить вместе с мужьями этих подруг на грязных, обшарпанных кухнях, терпеливо дожидаясь, когда наконец последует команда «домой».
Короче, главная странность ситуации состояла в том, что я непременно пытался бы устроить своей жене красивую и интересную жизнь, но ни одна из рисуемых мной картин не смогла бы захватить ее воображения!
Возлюбленные еще имеют право быть странными, но горе человеку, которому достается странная жена! А когда эта странность соединяется со стервозностью, – этого в Алине тоже хватало, так что у меня неоднократно возникало желание стукнуть ее чем-нибудь мягким, но противным, вроде дохлой кошки, – ссоры неизбежны.
Черт возьми, но ведь и жить без нее я тоже не мог!
Сам я больше всего на свете ненавидел именно будничность и обыденность, привычную обстановку и надоевший городской пейзаж, а потому, в отличие от нее, так неистово стремился сменить однообразную жизнь. Впрочем, у обыденности есть одно преимущество – она позволяет скользить по поверхности жизни, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем, а лишь равнодушно переваривая настоящее. В обыденной жизни наше «я» дремлет, пробуждаясь лишь в самых критических ситуациях и начиная жадно впитывать каждое мгновение, каждую мысль, каждое ощущение.
Да, приходилось признать, что, несмотря на многолетнее знакомство, я все еще не понимаю Алину, однако это нисколько не влияет на мое желание увидеть ее своей женой! Это была единственная неосуществленная мечта, которая не давала мне спокойно работать, отравляла мое существование сладким ядом неудовлетворенных страстей и постоянной ревностью…
И вдруг произошло нечто такое, что всего на один вечер, всего на несколько часов, но заставило меня поверить в возможность долгожданного чуда!
У Алины была близкая подруга, с которой они учились в одной группе. Звали ее, как и сестру, Марина. Это была разведенная молодая женщина из подмосковного городка Долгопрудный с красивыми чертами лица, хорошей фигурой, но ужасно безвкусной манерой одеваться. Поскольку они обе учились на заочном, Марина приезжала в Москву лишь на период сессии и жила в общежитии, которое, как и сам институт, находилось в пяти минутах ходьбы от моего дома.
Естественно, что они нередко заходили ко мне пообедать или развлечься, а я делал им курсовые и помогал на экзаменах.
Например, во время экзамена по английскому я дежурил под дверью аудитории со словарем наготове. Стоило преподавательнице дать задание всей группе и выйти, как я ворвался внутрь и принялся лихорадочно переводить текст Алины, от волнения совершая массу непростительных ошибок. За Алиной последовала Марина, затем еще кто-то, а в итоге вся группа наперебой кричала: «Переведите мне, переведите мне!» Я едва успел унести ноги до возвращения преподавательницы.
С философией было еще проще – на кафедре работала одна моя знакомая дама, к которой я подошел с зачеткой Алины, и та без звука нарисовала там «отлично».
Марина была смешливой девушкой, любившей авантюры, и я частенько, но иронично с ней заигрывал. Однажды она первой сдала экзамен и вышла в коридор, где в ожидании Алины прогуливался ваш покорный слуга. Дверь в аудиторию осталась открытой, так что мы оба могли видеть нашу милую подругу, сидевшую над билетом. Уловив момент, когда Алина подняла голову и посмотрела на нас, я нежно обнял растерявшуюся Марину и поцеловал в щеку. Алина по достоинству оценила «шутку юмора» и прыснула со смеху.
Забавно, что эта самая Марина не избежала попадания на страницы одного из моих романов, причем, поскольку я относился к ней совсем иначе, чем к Алине, она стала героиней двух сексуально-комичных эпизодов. В первом из них мой любимый сыщик Гунин проникает в квартиру разыскиваемого им человека и застает там следующую сцену:
«…Огромная мужская спина была покрыта пятнами густой черной шерсти, что делало ее похожей на шкуру леопарда, а на плечах энергично приплясывали толстые женские пятки. Звуки, издаваемые мужчиной, походили на яростное хрюканье кабана, а вот женщина, явно подражая героиням порнофильмов, использовала и членораздельную речь: «Да, да!», «Еще, еще!»
И тут Гунин, впервые за долгое время, попал в тупик. Ну вот что ему сейчас было делать – прервать этот упоительный половой акт в самом разгаре или дожидаться его естественного окончания? А как долго он может продолжаться – ведь мужик, судя по всему, могуч и крепок…
Тук-тук-тук, – подполковник постучал в дверь и, зайдя в комнату, вежливо поинтересовался:
– Простите за нескромный вопрос, но я бы хотел узнать, как скоро вы закончите?
Мужчина замер, а женщина ойкнула, после чего мгновенно наступила тишина. Затем он неуклюже свалился с дивана и, не оглядываясь на Гунина, бросился к столу и принялся шарить по нему руками, перебирая ворох одежды.
– Э, нет, это вы бросьте, – весело заметил сыщик, – я в любом случае успею выстрелить первым…
– Что вы, не стреляйте! – растерянно пролепетал мужчина. – Я ищу свои очки!
Действительно, водрузив на нос очки в черной роговой оправе, он медленно повернулся к Гунину. Это был крупный и высокий седовласый джентльмен. Даже без одежды он имел бы весьма импозантный вид, если бы не явный испуг и не мужское достоинство весьма внушительных размеров, продолжавшее упруго раскачиваться в припадке неутоленного вожделения.
Женщина казалась вдвое моложе – на вид ей было лет двадцать пять, черноволосая, смуглая, весьма красивая, хотя и несколько толстоватая. Вытирая вспотевшее красное лицо и небрежно прикрывшись одеялом, она с любопытством посматривала на подполковника. В комнате пахло примерно так же, как в спортзале после усиленной тренировки команды самбистов.
– Кто вы? – требовательным тоном спросил Гунин.
– Я… я, это самое… Геннадий Анатольевич Гюрзанов… председатель независимого профсоюза работников народного образования…
– А я Марина Шнуркова, – попросту отрекомендовалась девица, томно потянувшись за сигаретами и обнажив при этом свои пышные «арбузные» груди. – Кстати! – вдруг заявила она, выпуская в потолок струю дыма. – А ты кем будешь, папаша, и откуда ты здесь нарисовался?
– Я, дочка, подполковник Гунин из частного сыскного агентства «Мартис»…
– Ну и что? – окрысилась девица. – Плевать я хотела на твое сраное агентство. По какому праву ты нас допрашиваешь и мешаешь трахаться? Что-то я не слышала о том, чтобы частным сыщикам было разрешено врываться в чужие квартиры!
В ее словах был определенный резон, и оба мужчины это осознали. Гюрзанов прекратил одеваться и вопросительно посмотрел на подполковника. А девица, почувствовав свою правоту, окончательно распоясалась.
– А ну, Гена, раздевайся обратно и давай продолжим, – коварно улыбаясь, скомандовала она, и, показав Гунину язык, внезапно откинула одеяло и широко раздвинула толстые ляжки.
От вида ее пышных прелестей подполковник не то чтобы смутился, но почувствовал, что находится на грани поражения, за которым может последовать постыдное бегство.
– Последний вопрос, – уже не требовательным, а даже каким-то просящим тоном обратился он к мужчине: – Где в данный момент находится Дмитрий Князев и как я могу его найти?
Ехидная девица немедленно сделала непристойный жест, который должен был служить очевидным ответом на оба поставленных вопроса…»
*
Во втором эпизоде (кстати, навеянном рассказом Алины о том, как она красила у себя дома сиденье унитаза!) Гунин вновь посещает знакомую пару, на этот раз вполне легально, и застает громкий скандал:
«– …Однако, друзья мои, – непринужденно заговорил полковник. – Я вижу, вы уже совсем освоились – орете на весь подъезд.
– Да это все он, – тут же окрысилась Марина, кивая на своего сожителя, – достал меня своей нелепой ревностью.
– Нелепой? – мгновенно возмутился тот. – А у кого задница была белой?
– Минутку, – вмешался Гунин, видя, что девица снова открывает рот. – Но, насколько я знаю, белый цвет для вышеназванной части тела является вполне естественным.
– Вот, сразу видно умного человека, – тут же согласилась она. – Да вы проходите, Николай Александрович, что мы в прихожей-то…
Гунин разделся, повесил свой кожаный плащ на вешалку и прошел в комнату.
– Итак? – спросил он, присаживаясь в кресло. – О чем спор?
…Чем дальше Гунин выслушивал их историю, тем более откровенно улыбался.
Оказывается, все началось буквально на следующий день после их водворения в этой квартире.
– Я пошла по магазинам, – рассказывала Марина, гневно сверкая глазами, – а этот бугай, вместо того чтобы заниматься своими делами, вздумал устроить за мной слежку.
На улице она познакомилась с одним молодым человеком.
– Типичный жлоб, между прочим, – тут же поделился своей наблюдательностью Гюрзанов, но мгновенно получил гневную отповедь:
– Да ты на себя посмотри, хрен моржовый!
Они разговорились, посидели в кафе, после чего он проводил ее до дома и они расстались. Но сам Гюрзанов не вернулся в квартиру вслед за Мариной, а продолжал следить. Более того, он проводил новообретенного поклонника своей страстной подруги до самого его дома и даже ухитрился вычислить квартиру. Решив уличить свою коварную подругу, он придумал на редкость хитроумный способ.
Ненавязчиво выяснив у сожительницы, что сегодня вечером она кое-куда собирается, он начал действовать. Нарядившись в старую куртку и прихватив с собой ящик с инструментами и краску, Гюрзанов явился в квартиру того самого «жлоба», к которому, как он подозревал, должна была отправиться его возлюбленная. Деловито осмотрев туалет, он незаметно покрыл тонким слоем белой краски белое сиденье унитаза.
– Этим же вечером она явилась домой с перепачканной в краске задницей! – торжественно похвастался он Гунину. – И при этом нагло уверяла, что ничего на знает и ни у кого не была! Ну вот вы, как следователь, согласитесь, что все улики налицо! Как можно иметь наглость отпираться?
– Н-да, – с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица, изрек Гунин. – Любопытная история…»
Однако ничто на свете не остается безнаказанным – не только я подобным образом разыгрывал Марину, однажды – это было в ноябре 96-го года – она ответила мне не менее эффектным двойным розыгрышем.
Все началось с телефонного звонка.
– Узнаешь? – не здороваясь, спросил меня женский голос.
– Лариса? – так звали ту самую знакомую с кафедры философии, к которой я подходил с зачеткой Алины.
– Нет, не угадал. Попробуй еще раз.
– Наталья? – об этой девице я расскажу в следующей главе.
– Да сколько же у тебя баб-то! – со смехом воскликнула моя собеседница, после чего я тут же ее узнал:
– Привет, Мариша, ты откуда звонишь?
– От Алины. Слышь, Аль, он меня тут дважды с кем-то перепутал.
– И чем вы там занимаетесь?
– Она одевается, а я с тобой разговариваю.
– Эх, черт, как бы я хотел оказаться на твоем месте! Хочешь двести долларов за то; чтобы поменяться?
– Надо подумать.
– Ну думай, а пока опиши, как она одевается.
– Ну, как, как… как люди одеваются!
– То люди, а то Алина!
– А Алина что – не человек, что ли?
– Алина – это чудо, от которого я с ума схожу.
– Слышь, Аль, он говорит, что от тебя с ума сходит. Короче, мы тут собираемся гулять…
– Все понял, уже выезжаю.
– Мы тебя будем ждать на другой стороне Бескудникова, у площади перед железнодорожной станцией.
– Прекрасно, лечу!
Мы встретились, когда уже стемнело – примерно в восемь часов вечера, – взяли пива и чипсов и отправились через дорогу в небольшой сквер, где находилось два поваленных дерева. В тот вечер Алина вела себя необычно – я это понял по тому, насколько легко она позволила поцеловать себя при встрече. Обычно она весьма неохотно подставляла моим жадным губами свою нежную бархатистую щечку.
«Роковой» разговор затеяла Марина.
– Скажи честно, ты по-прежнему хочешь жениться на Алине? – спросила она.
– Разумеется, – слегка насторожившись и чувствуя, что все это неспроста, отвечал я. – Очень хочу…
– Ну, тогда расскажи, что ты можешь ей предложить.
– А что ты имеешь в виду?
– Где вы будете жить, сколько ты зарабатываешь, как ты будешь о ней заботиться?
Я недоверчиво взглянул на Алину, которая хранила молчание, но внимательно слушала наш разговор.
– Жить будем в двухкомнатной квартире у «Войковской», – медленно заговорил я, – это квартира моего шурина, которую он мне охотно сдаст. Зарабатываю я на данный момент свыше пятисот долларов в месяц, но имеются определенные перспективы. Ну, а насчет заботы – я только о том и мечтаю, чтобы посвятить ей всю свою жизнь!
– А дети? Ты хочешь иметь детей?
– Да, хочу. – Я чувствовал, как волнение сдавливает горло, – неужели этот разговор всерьез?
– А кого именно, – не унималась Марина. – Мальчика или девочку?
– Черт знает… наверное, девочку, чтобы она была такой же красивой и милой, как Алина. – И я вновь взглянул на нее: – У тебя что-нибудь случилось?
– С чего ты взял? – Она передернула плечами.
– У нее отец с ума сходит, – тут же пояснила Марина.
– В каком смысле?
– Мариш, я тебя просила?
– Ну, Аль, тогда сама расскажи.
Оказалось, что не так давно отец Алины выпивал дома, спьяну поскользнулся и ударился головой о батарею. После этого у него начались сильные головные боли, сопровождаемые настоящими припадками, во время которых:
– …Мы с мамой запираемся в своих комнатах, потому что его боимся, – рассказала Алина.
– Кошмар! – посочувствовал я. – Ну, а насчет… этого самого… вы всерьез расспрашивали?
– Конечно! – тут же подхватила Марина. – Но мы еще не договорили. А как ты себе представляешь вашу первую брачную ночь?
– Мариша!
– Не, а чего такого, пусть скажет.
– Ну, во-первых, я надеюсь, что это произойдет в моей любимой Венеции, а, во-вторых, ты ведь сможешь поделиться с ней собственным опытом?
– Да, действительно, – усмехнулась Алина. – А то мне так страшно. Кстати, я хочу еще пива и шоколадку!
– Разумеется. – Я вскочил на ноги. – Сейчас принесу. Нет, но ты действительно выйдешь за меня замуж? – Обернувшись, я преклонил колено и поцеловал ее холодную руку.
– Я подумаю, – обнадеживающе улыбнулась она.
Я отправился к станционному магазинчику, чуть не шатаясь и чувствуя, как подкашиваются ноги. Если это шутки, то очень жестокие и бессмысленные, ну а вдруг все это правда? Тем более, теперь этому есть определенное объяснение – она боится жить с отцом… Черт, вот бы узнать, о чем они сейчас говорят!
– Но, если это все правда, – заговорил я, возвращаясь и вручая ей шоколадку, – то когда мы с тобой пойдем подавать заявление?
– Скоро. У меня пока еще есть кое-какие дела.
– Ну, а как скоро?
– На следующей неделе.
– Ты серьезно?
– Да.
– Почему ты ей все не веришь? – снова вмешалась Марина, и я растерянно посмотрел на нее.
– Трудно поверить в неожиданно свалившееся счастье…
– Я замерзла, – заявила моя будущая жена.
Мы встали с бревен и дошли до платформы, к которой как раз подходила электричка.
– Все, вы бегите, а я пойду домой, – сказала Алина.
Я еще успел поцеловать ей руку, после чего мы с Мариной взбежали на платформу и вскочили в вагон.
– Нет, это все действительно серьезно, или вы меня разыгрывали? – спросил я, как только мы сели рядом.
– Серьезно, серьезно. Она сама стеснялась и попросила меня завести весь этот разговор.
– Ох, Боже мой! – только и вздохнул я. – Только бы мне сегодня не свихнуться. Это что-то невероятное… Слушай, ты есть или пить хочешь? Давай сейчас доедем до вокзала, позвоним Алине, а потом зайдем в «Русское бистро».
– Давай.
Мы так и сделали. Однако телефон Алины был занят, поэтому мы зашли в здание вокзала, сели в бистро и взяли несколько маленьких бутылочек «винного напитка».
– Скажи мне еще раз, что все это был не сон, – улыбаясь хмельной улыбкой, попросил я. – Ведь это же все ваши дурацкие шутки, не так ли?
– Нет, не шутки. Неужели ты ее так любишь, что никак не можешь в это поверить?
– Как – так? Я просто безумно, невероятно ее люблю, и каждый день, когда ее не вижу или не слышу, кажется мне пустым и бессмысленным. Порой я пытаюсь успокоиться и говорю себе: ну что в ней особенного, мало ли в Москве стройных девушек с милыми мордашками?
– И что же?
– А то, что стоит мне ее увидеть, как для меня уже не существует никого другого. Ее невозмутимый взгляд сводит меня с ума, а за одно только ласковое слово я готов отдать ночь с любой другой девушкой! А эти ее постоянные «ну, хватит» приводят меня в неистовство. Порой она ведет себя со мной так весело и лукаво, что у меня появляется надежда, что я ей не совсем безразличен. Но проходит какое-то время, мы встречаемся или созваниваемся – и я опять слышу те же холодные интонации, она опять ведет себя так, словно мы совсем чужие и только вчера познакомились! Хорошо, если она со мной играет, а если она вообще обо мне не думает? Я-то думаю о ней каждый день на протяжении всех этих четырех лет нашего знакомства, она вошла в мою жизнь навсегда… Теперь ты понимаешь, что для меня значит сегодняшний вечер?
– Понимаю.
– Ну, тогда давай выпьем за мою свадьбу с котиком, на которой ты будешь свидетельницей со стороны невесты. Кстати, обещаю подобрать для тебя красавца-мужчину из числа своих приятелей, один из которых будет свидетелем с моей стороны.
– Спасибо. – И она засмеялась.
Бистро закрывалось – было уже одиннадцать ночи, поэтому мы вышли из здания вокзала, сели в метро и доехали до «Октябрьского поля». Оказавшись в подземном переходе, мы вновь позвонили Алине.
– Привет, Аль, ты уже спишь? – спросила Марина. – Олег тут хотел задать тебя один вопрос. – И она передала мне трубку.
– Слушай, любовь моя, я очень волнуюсь – ты еще не передумала?
– Нет, не передумала, – недовольным тоном, который бывает только спросонок, отвечала моя будущая жена.
– Это прекрасно, я просто безумно счастлив. Спокойной ночи и извини, что разбудили.
– Спокойной ночи.
Мы сели в троллейбус и доехали до общежития института связи – мой собственный дом находился в двух остановках от него.
– Слушай, Мариша, – предложил я, поглядывая на часы – была уже половина первого ночи, – я все равно не смогу заснуть, так что давай пить дальше!
– А давай! – без раздумий согласилась моя спутница.
Мы подошли к ночной палатке, приобрели большую бутылку «Мартини» и пару бутылок сухого, после чего направились в общагу.
Только здесь, когда мы уже поднялись в ее комнату, выяснилось, что соседок у Марины не было и она жила одна. Не хочу сказать, что именно в этот момент мне в голову стали закрадываться предосудительные намерения, нет, мне хотелось лишь пить и разговаривать – разумеется, об Алине.
Холодная ноябрьская ночь, тишина, пустая комната общаги, красивая девушка и много выпивки – все это чертовски напоминало мне веселые деньки собственной студенческой молодости… Дешевый портвейн, орущий хриплым голосом портативный магнитофон и тесно обнявшиеся в полутьме пары. А потом острейшее сладострастие под судорожный стон ржавых пружинных матрасов и самый циничный разврат, когда для того, чтобы обменяться партнершами, достаточно сделать два шага по холодному полу. И веселая путаница в одежде поутру, и дешевое жидкое пиво с похмелья… Черт, а ведь кажется взыграло ретивое!
Когда я, прохаживаясь по комнате, вдруг наклонился к сидевшей на стуле Марине и поцеловал ее в губы, в ее глазах мелькнуло не столько удивление, сколько самое откровенное любопытство. Она не особенно противилась поцелую, и тогда я мгновенно подхватил ее на руки и с некоторым трудом перенес на кровать.
