Текст книги "Очаровательна, но упряма"
Автор книги: Олег Суворов
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Олег Суворов
Очаровательна, но упряма
На свете немало женщин, у которых не было ни одного любовника, но очень мало таких, у которых был только один.
Франсуа де Ларошфуко
Пролог
– Убери от нее руки, скотина, я кому сказал!
– Да пошел ты!
– Убери руки, сволочь!
Безумный и безудержный гнев уже настолько застил мне глаза, что дальнейшие действия помню весьма смутно. Я так давно не дрался, что, бросившись на своего противника, поначалу даже не знал, что делать – то ли бить кулаком в лицо, то ли оттолкнуть как можно сильнее или же попытаться свалить на землю. В итоге мы просто сцепились, какое-то время кружили на одном месте под изумленными взглядами прохожих, а затем моя проклятая слабость (целый день на ногах, да еще выпил) все-таки сказалась. Впрочем, возможно, он просто оказался сильнее, или дело объяснялось разницей в возрасте – как-никак, мне уже тридцать девять, а он на десять лет моложе. Как бы то ни было, но, к сожалению, именно ему удалось свалить меня на землю, оседлать и вцепиться в горло с воинственным воплем:
– Задушу, гада!
Все это происходило семнадцатого августа 1998 года, в восемь часов вечера, возле железнодорожной станции «Бескудниково». Та, из-за которой происходила вся эта драка, стояла чуть поодаль и внимательно наблюдала. Кто вызвал милицию, я не знаю – мой противник с такой силой сдавил мне горло, что у меня помутилось в глазах. Однако патруль приехал достаточно быстро – нас разняли, я тут же вскочил на ноги, но снова броситься в драку уже не успел: меня заковали в наручники.
И вот, поверженный своим более молодым противником – сцена почти как в «Иронии судьбы»! – перемазанный в земле, с оторванным воротником белой сорочки (надел на свидание с любимой девушкой!), я, словно опасный преступник, стою в наручниках между двумя милиционерами с автоматами, которые начинают подталкивать меня к машине.
Подумать только – всего час назад вернувшись домой с книжной ярмарки и пребывая в самом задумчивом и лирическом расположении духа, я позвонил Алине, чтобы немного поболтать. Она заявила, что «не может со мной разговаривать», поскольку собирается на прогулку со своим новым другом – каким-то там инженером-электронщиком, с которым познакомилась на одном из вечеров, периодически устраиваемых руководством ее телефонного узла.
– Прекрасно, – хладнокровно заявил я. – Давай и я с вами погуляю. Если у меня появился конкурент, то тебе же самой будет интересно сравнить нас и увидеть, кто чего стоит.
– Да ты уже пьян, куда тебе ехать!
– Ничего подобного, выпил я совсем немного и теперь охотно прогуляюсь.
Она немного поколебалась, но потом, взяв с меня обещание, что через полчаса я с ними расстанусь, согласилась. Зачем мне все это было нужно и чего я ожидал от этой встречи – одному Богу известно. Меня словно уже подхватила и понесла какая-то неведомая сила, а разум и воля оказались парализованы.
Я быстро выскочил из дома, поймал тачку и приехал на железнодорожную станцию «Бескудниково». Первое затмение на меня нашло, когда я увидел, что они идут ко мне навстречу, взявшись за руки, – со мной она никогда так не ходила. Однако в тот момент я лишь скрипнул зубами, сдержался и даже предложил «прихватить на прогулку пивка».
– Мы не пьем! – гордо заявила Алина, которую я многократно угощал ее любимым напитком.
Стоило нам пройти несколько метров, как я попытался «восстановить справедливость» и взять Алину за другую руку. Она мгновенно вырвала ее, и в ту же секунду моей хрупкой сдержанности пришел конец. Давненько я уже так дико и бешено не ревновал…
Не знаю, о чем думала она, видя, как меня в столь плачевном виде сажают в милицейскую машину. Но я искренне, до умоисступления поражался тому, сколь многое меня связывало с этой двадцатисемилетней девушкой – и насколько же мало все это для нее значило! – если она спокойно согласилась сесть в ту же машину, чтобы отправиться вместе со своим приятелем в отделение милиции давать против меня показания…
1
Все началось чудесным майским днем 1992 года, когда я, новоиспеченный кандидат философских наук, работал скромным преподавателем в московском медучилище, расположенном неподалеку от площади Курчатова.
В магазин, находившийся напротив этого медучилища, завезли хорошее испанское вино, и я, зная слабость своего ближайшего друга Никиты (одного из лучших переводчиков Москвы именно с испанского), позвонил ему и сообщил об этом радостном событии.
– Занимай очередь, – скомандовал он. – Я выезжаю.
Мы успешно «затарились»: он взял две бутылки якобы для жены, я – одну для себя, после чего разошлись в разные стороны. Обеденный перерыв заканчивался, и я направился обратно в училище проводить последний семинар, в то время как Никита пошел к остановке.
Стоило мне приблизиться ко входу в здание, как меня окружила моя группа.
– Олег Валентинович, – нестройно загалдели они. – Может, вы нас отпустите? Последняя пара, предпраздничный день! Ну, Олег Валентинович!
Видя спину своего удалявшегося друга, я не заставил себя долго уговаривать, и уже через минуту помчался вслед за Никитой. Мы заехали ко мне домой и так успешно посидели, что от всех трех бутылок осталось лишь воспоминание.
– Но я же обещал принести жене хоть одну! – спохватился Никита, допивая последний стакан. – Ты, как хочешь, а я поеду обратно и возьму еще.
– Езжай, – охотно согласился я. – А я поеду в гости к Иванову, прогуляюсь.
Ивановым был мой университетский приятель, который жил напротив парка Тимирязевской академии – чудный район, где легко дышится и не менее легко пьется. Было как раз пятнадцать минуть шестого, когда я проезжал мимо улицы Восьмого марта. И тут невидимый перст судьбы указал мне в окно на темноволосую девушку в красной куртке и белых брюках, которая переходила дорогу.
Стоило автобусу остановиться, как я выскочил и помчался вслед за ней. Знакомиться на улицах с девушками было моей специализацией – недаром именно мой трактат «Секреты уличных знакомств» впоследствии оказался самым популярным изо всех моих сочинений, будучи издан тиражом в 100 тысяч экземпляров. Интересно бы знать, сколько юношей воспользовались моими веселыми советами?
– Вы так очаровательны, что вами не устаешь любоваться, – пустил я в ход самую универсальную из рекомендуемых в трактате фраз, когда поравнялся с ней.
Девушка остановилась и с любопытством посмотрела на меня. Хорошенькая, бледная, почти ненакрашенная, она производила впечатление полусонного ребенка.
– Нет, честное слово, – вдохновленно продолжал я. – Увидев вас из окна автобуса, я тут же выскочил, сказав себе: «Всю жизнь мечтал познакомиться с такой очаровательной девушкой». Кстати, как вас зовут?
– Алина.
– Очень приятно, а меня Олег, и я – кандидат философских наук.
– Ну, этим можно было бы сразу и не хвастать!
– Я не знаю, как далеко вы идете, поэтому тороплюсь произвести впечатление.
– А я уже пришла. – И она остановилась у ворот, за которыми виднелись двор и пятиэтажное здание телефонной станции.
– Вы здесь работаете?
– Да, я здесь дежурю.
– Дежурите? – мгновенно насторожился я. – То есть сидите у телефона и отвечаете на звонки – и так всю ночь?
– Вы угадали.
– Так возьмите меня с собой, и я буду вас развлекать разными веселыми историями!
Она еще раз, со слабой улыбкой, посмотрела на меня и покачала головой.
– Нет, не могу.
– Ну тогда хоть дайте телефон, я вам позвоню и буду всю ночь рассказывать анекдоты!
– Записывайте.
Я полез за ручкой и записал продиктованный номер на пачке сигарет. Затем она направилась к воротам, на полпути обернулась и махнула мне рукой, после чего исчезла за углом. Весьма довольный этим удачным знакомством, я продолжил свой путь к Иванову. Клянусь, в тот момент у меня не было ни малейших подозрений, что изо всех моих многочисленных уличных приключений это окажется самым «роковым» и растянется на столь долгий срок…
А вечер продолжался, и продолжался весьма занятно. Иванова дома не оказалось, и, дожидаясь его во дворе, я познакомился с красивой молодой женщиной, которая поссорилась с мужем и вышла прогуляться, чтобы «успокоить нервы». Мы целый час сидели на скамейке, курили, и я утешал ее в духе одного из героев старого советского фильма: «Но, учтите, что блондины тоже очень хороши!» Впрочем, я не блондин, а темно-русый.
Наконец дама простилась и пошла домой, а я снова поднялся к Иванову. Мы засиделись допоздна, и мне едва удалось успеть в метро.
2
На моей памяти Алина менялась как минимум четыре раза – то отпускала длинные волосы ниже плеч, окрашивая их в красивые каштановые тона, то, наоборот, стриглась «под мальчика», отказываясь от химии и оставляя свой естественный цвет волос – от природы она была брюнеткой. Кстати говоря, ее последняя по времени стрижка в стиле «деловая женщина» – короткие волосы, но пышная укладка, нравится мне гораздо меньше той, с какой она предстала на нашем первом свидании. Тогда ее волосы были длинными, черными и очень красиво уложенными в отдельные пряди.
Нельзя сказать, чтобы я готовился к первому свиданию особенно тщательно или испытывал какое-то необычное волнение. Тогда это было для меня всего лишь очередное свидание с очередной девушкой, а потому и план действий был предельно простым, отработанным, если можно так выразиться, многолетней практикой. Для начала я приглашу ее в какое-нибудь недорогое кафе, там мы выпьем и разговоримся, после чего поедем ко мне в гости. Подавляющее большинство моих знакомств заканчивалось на первом, втором, максимумом третьем свидании, когда мы или ложились в постель, или больше не встречались. И я не думал, что на этот раз будет как-нибудь иначе.
Наша встреча должна была состояться на «Новослободской» в четыре часа дня. Я явился в своем любимом синем бархатном пиджаке, синем галстуке и белой рубашке. Забавно, что две женщины, проходившие мимо, назвали меня «Валерием Леонтьевым».
Разумеется, что в руках я держал скромный букет красных гвоздик. Алина опоздала почти на пятьдесят минут, явившись в тот момент, когда я уже собирался уходить. Вспоминая сейчас об этом, я невольно думаю, что порой в нашей жизни бывают минуты, похожие на развилки жизненной дороги. Минутой раньше, минутой позже – и наша жизнь могла бы пойти совсем иначе. Если бы я ушел, не дождавшись, то потом наверняка не стал больше звонить Алине и тем самым лишился самой продолжительной и неистовой любовной истории в своей жизни.
Однако свидание состоялось – и все пошло по намеченному мной плану. Узнав о том, что Алина любит пиво, я немедленно предложил посетить «один приличный пивной бар».
И вот там она меня поразила первый раз, совершив весьма нетривиальный поступок. Напротив нас сидела компания молодых мужиков – человек пять или шесть, по виду водителей с какого-нибудь автокомбината, зашедших после смены выпить пивка. Поскольку женщин в этом баре практически не было, вполне естественно, что все они таращились в нашу сторону. Особенно усердствовал один молодой и довольно симпатичный парень, сидевший с краю. Он не просто строил моей милой собеседнице глазки, но делал это столь красноречиво, что я начал испытывать прилив бессильного бешенства.
Увы, но от природы я безумно ревнив, хотя и совершенно независтлив. Как это во мне сочетается, трудно сказать, ведь ревность, в сущности, это та же зависть, только вполне конкретная – зависть к тому, кто более успешен, чем ты сам, в общении с одной и той же женщиной. А если ты испытываешь к ней нежные чувства, да еще живо представляешь себе ее в объятиях другого мужчины… Уф-ф! Пожалуй, это самое невыносимое, что только может быть в этой жизни.
Итак, мы продолжали пить пиво, «водитель» не отрывал от Алины глаз, а она, в свою очередь, то и дело поглядывала на него.
– Как же он мне надоел! – неожиданно произнесла она.
– Тогда давай пересядем к ним спиной, – тут же предложил я.
– Нет, зачем, я сделаю проще.
– Что именно?
– Сейчас увидишь!
И, прежде чем я успел ей помешать, она вдруг встала с места и под удивленно-заинтересованными взглядами всей честной компании подошла к ним и что-то сказала тому парню, после чего они вместе вышли в холл.
Представьте себе мое состояние при виде подобной сцены! А вдруг они больше не вернутся, и я, мягко говоря, окажусь в дураках? Ну и фокусы!
Минут через пять я не выдержал, сорвался с места и тоже направился в холл.
– Эй, друг, только не бей его слишком сильно! – ехидно попросил меня один из той компании.
Стоило мне открыть дверь, как я наткнулся на Алину, беседующую с «водителем». При этом он выглядел на удивление растерянным.
– Ну что? В чем дело? – не слишком уверенно поинтересовался я, подходя ближе.
– Все нормально, – успокоила она, – подожди меня за столиком, я сейчас приду.
Пожав плечами я вернулся в зал, сел на свое место и мрачно закурил. О чем они там говорят и что она ему втолковывает, хотел бы я знать!
Именно эти вопросы я и задал Алине, когда она вернулась в зал. «Водитель» вошел следом и вновь присоединился к своей компании.
– Я спросила, с какой стати он на меня так смотрит и что ему от меня надо? – невозмутимо заявила она.
– Ну и что – он не смог тебе этого объяснить и потому так растерялся?
– Нет, он просто извинился и сказал, что больше так не будет.
– Неужели? – Я недоверчиво покачал головой, но иных объяснений не дождался. Минут через пятнадцать я высказал заветное предложение: выйти на улицу, взять еще пива – но уже более приличного – и поехать ко мне в гости.
Она согласилась на удивление легко, после чего я, немало обрадованный, бросил торжествующий взгляд на посрамленного конкурента и проводил ее к выходу.
Когда мы приехали ко мне и опустошили две из четырех банок пива, что прихватили с собой, я, разумеется, полез целоваться. Алина сопротивлялась, но не слишком активно, поэтому у меня даже появились определенные надежды, что это сопротивление «ради приличия», а потом она согласится остаться на ночь. Впрочем, до ночи было еще далеко, а пока приходилось развлекать девушку занимательной беседой.
Я полез на шкаф и достал оттуда самый интересный из находившихся в моей комнате предметов.
– Череп? – удивилась Алина. – Откуда ты его взял?
– О, это целая история. – Я воодушевился и начал рассказывать. А история состояла в следующем.
Однажды мой лучший друг Никита прогуливался со своей собакой неподалеку от котлована. Его спаниель спрыгнул вниз, взрыл лапами землю и откопал какой-то круглый предмет. Схватив его в зубы, он принес находку хозяину. Это был темный, забитый землей и травой человеческий череп. Никита принес его домой, почистил, а на следующий день решил подарить череп мне как философу, сопроводив знаменитыми пушкинскими строками:
Предмет, философам любезный,
Предмет приятный и полезный
Для глаз и сердца, слова нет…
Сначала я поставил этот череп на книжную полку рядом с Достоевским. Однако спалось мне в ту ночь довольно беспокойно, а днем я старался не смотреть в его сторону, чтобы случайно не столкнуться со взглядом пустых глазниц. Судя по размерам и зубам верхней челюсти, череп принадлежал молодой и, не исключено, симпатичной женщине. Сначала я старался не прикасаться к нему и чем-нибудь закрывал на ночь, но вскоре настолько свыкся с его обществом, что стал с гордостью демонстрировать дамам, которых приводил в гости. Увы, как выяснилось из фильма «Леди Каролина Лэм», это было неоригинально – лорд Байрон поступал точно так же…
– Кстати, тебе все это интересно? – спохватился я, заметив, что Алина задумчиво смотрит в окно.
– Да, конечно.
– В общем, с тех пор меня всерьез заинтересовала судьба собственного черепа. Буду ли я стоять на книжной полке в компании с великими авторами, или моя могила станет местом паломничества поклонников… гм!.. моего таланта. В любом случае все это ужасно!
– Что именно?
– Смерть! Она отнюдь не так страшна, как думает тот, кто совершает религиозные обряды, боясь заглянуть в разверзшуюся могилу. Она гораздо страшнее в своей полной безнадежности… А потому давай лучше выпьем!
– Ты знаешь, я ведь тоже думала о чем-то подобном, – после минутной паузы заговорила Алина. – Мне кажется, что мой единственный талант – настолько четкое осознание собственного «Я», что это просто невозможно передать словами. Я даже засыпаю с трудом, потому что не могу себе представить, что когда-нибудь меня не будет…
«Ага, кажется, затронул любимую тему!» – с удовлетворением отметил я, подсаживаясь поближе и снова кладя руку на спинку дивана.
– …Кто-то мучается от ночных кошмаров, а для меня самый большой кошмар – это погружение в сон, исчезновение моего «Я». Понимаешь… – Алина взглянула на меня странно заблестевшими глазами. – Я даже готова поверить во всякую чушь – нечистую силу, вампиров, демонов, – и все лишь потому, что это доказывает существование чего-то потустороннего, наличие какого-то иного мира, в котором можно хоть как-то, но жить, не утрачивая себя. Я не верю, что меня не будет… Не тела, нет, тело умрет, но вот то, что я так пронзительно осознаю как свое «Я», просто не может умереть! – Ее голос дрогнул, и она поспешно отвернулась.
Я был взволнован не меньше Алины, но тут же сообразил, что делать. Нежно обняв девушку за плечи, я осторожно привлек ее к себе, поцеловал в щеку и подул в лицо. Наклонившись еще ниже, я нацелился на ее пухлые губки и, прежде чем она успела пошевелиться, быстро поцеловал, положив при этом руку ей на грудь.
Она вскрикнула как раненый заяц, мгновенно оттолкнула меня и выпрямилась.
– Хватит, не надо…
– Странная ты девушка! – с легкой усмешкой произнес я. – Мы с тобой только что говорили о смерти, а ты не хочешь ценить каждое мгновение жизни! Ведь самое ужасное состоит даже не в том, о чем мы сейчас говорили, а в том, что мы не знаем, как и от чего умрем. Впрочем, если бы мы знали свой конец, то это, пожалуй, было бы еще хуже.
Я снова попытался ее поцеловать, но на этот раз она проворно отстранилась и встала.
– Мне пора домой.
– А может, останешься?
– С ума сошел?
– Да как сказать…
Мы вышли из дома, но не успели дойти до дороги, как пришлось возвращаться – Алина обнаружила, что потеряла кожаный бантик от левой туфли. Почему я упомянул об этой мелкой детали, вы поймете чуть позже. Если бы кто-то сказал мне, что этот вечер и эти поцелуи… впрочем, не будем забегать вперед.
Возвращаясь домой, я с сожалением подумал: «Надо было больше брать пива, тогда бы она согласилась остаться!»
3
В те годы я был беден, как церковная мышь. Выматываемый многочисленными, убого оплачиваемыми лекциями, я тем не менее ежедневно с самым непринужденным и самодовольным видом входил в аудиторию, где меня ожидало двадцать задорных девичьих мордашек.
Однако при встречах с Алиной я постоянно испытывал чувство ужасной беспомощности и безнадежности – что за идиотизм, когда не можешь предложить нравящейся тебе девушке то, что способно ее увлечь! Даже предложение выйти за меня замуж в таких условиях прозвучало бы откровенно несерьезно – жениться нищими позволительно только студентам, а ведь я был на двенадцать лет старше нее! Я не мог вырвать Алину из тусклой обыденности, которая угнетала меня самого; не мог предложить денег, которые можно тратить не считая; не мог предложить и тех романтических встреч, о которых так приятно рассказывать знакомым. Короче, я не мог предложить ей ничего, кроме вынужденной верности, шоколадки и бананов.
*
Очередное наше свидание состоялось на телефонной станции – я набрал целую сумку пива и соленых орешков и приехал к Алине развлекать ее во время ночного дежурства.
– Ну и как же ты меня будешь развлекать? – поинтересовалась она.
– Лучше спроси не как, а где, – заявил я, красноречиво кивая на диван, находившийся в комнате отдыха, все остальное помещение занимал машинный зал, уставленный рядами телефонной аппаратуры. Там было жарко, горели сигнальные лампочки и раздавалось непрерывное гудение.
– Это исключено, – мгновенно парировала она, делая строгие глаза.
– А что, хороший диван, – невозмутимо продолжал я. – Представляешь, принимаю тут недавно зачет у одной из своих групп, и вдруг в преподавательскую, где стоит примерно такой же диван, врывается запыхавшаяся дуреха и с ходу заявляет: «Ох, Олег Валентинович, как хорошо, что я вас застала!» Я, разумеется, интересуюсь, в чем дело, а она достает зачетку и говорит: «Как, разве вы не помните? Я же вам вчера на этом диване сдавала!»
– Хватит говорить пошлости, – отсмеявшись, заявила Алина.
– Ну, тогда давай еще выпьем. Нравится пиво?
– Да, ничего.
– Кстати, Очаковский пивзавод недавно объявил конкурс рекламных частушек, и знаешь, что я сделал? Сочинил комические двустишия для всех знаков Зодиака, причем в каждом обязательно упоминается пиво. Хочешь послушать?
– Хочу.
Я кивнул, допил свой стакан и вытащил из сумки блокнот.
– Итак, начнем с Близнецов:
Они во всем друг с другом схожи,
И пиво пьют одно и то же.
– Теперь Дева:
Чтоб сохранить цветущий вид,
Глоток пивка не повредит.
– Лев:
Тряся своей косматой гривой,
Рычит от недостатка пива.
Алина начала улыбаться и, вдохновленный ее улыбкой, я продолжал:
– Водолей:
Нет, ты воды ему не лей,
Лишь пива хочет Водолей.
– Козерог:
Кто пива отхлебнул глоток,
Тот стал могуч, как Козерог.
– Весы:
Товары меряют весами,
А пиво пробуют усами.
Теперь твой собственный знак – Скорпион:
Полезно пиво для здоровья,
Пусть то здоровье – скорпионье.
– Стрелец:
Он не всегда стреляет метко,
Но в пиве ошибался редко.
– Рак:
Живет в воде российский рак,
Но дружит с пивом – это факт.
– Рыбы:
Да, рыбы посуху не ходят,
Но с пивом славно хороводят.
– Овен:
Он пива оттолкнул стакан,
Да то не Овен, то – баран!
– Ну и, наконец, Телец:
Кто в пиве настоящий спец,
Упитан, весел, как Телец.
Понравилось?
Ответить она не успела, поскольку в этот момент раздался звонок – кто-то звонил в стальную дверь на третий этаж. Алина пошла открывать и вскоре вернулась, причем не одна…
Здесь мне бы полагалось нарисовать подробный портрет конкурента, но, честно сказать, я на это не способен. Моя страсть, ревность и ненависть ко всем тем, кто по каким-то причинам оказывался между мной и Алиной, настолько велики, что любой портрет неизбежно превратится в злобную карикатуру. При этом умом я понимаю, что дело ведь не столько в конкурентах (тем более, что они были весьма заурядными юношами, отнюдь не блиставшими ни красотой, ни талантами), сколько в самой Алине. И все равно ничего не моту с собой поделать!
Да и вообще, не люблю я юношей, хотя бы уже потому, что сам был таким и слишком хорошо понимаю их психологию. Поэтому – к черту подлинное описание конкурента! – скажу лишь, что это был большеголовый белобрысый юноша, крупный и сильный, с бледной, но не слишком противной физиономией. Одет, естественно, в черную кожаную куртку, какие-то дурацкие джинсы и грубые, неуклюжие ботинки на толстой подошве.
Алина представила нас друг другу:
– Это Игорь, он работает слесарем на нашем узле.
Мы обменялись рукопожатиями, причем он протянул руку первым, а я сделал это крайне неохотно, всем своим кислым видом изображая: «Вот только тебя еще здесь и не хватало!»
Спустя минуту моя чудесная возлюбленная подвергла меня новому испытанию – пригласила слесаря сесть и принесла ему чистый стакан. И этот негодяй без малейшего зазрения совести принялся поглощать дорогое немецкое пиво, которое я купил на последние деньги и принес для Алины.
С его приходом разговор стал настолько бессодержательным и пустяковым, что воспроизводить его нет смысла. Но особенно мне не понравилось, когда они принялись горячо обсуждать свои местные дела. Оказывается, коллегу Игоря – такого же «юного слесаря» – соблазнила коллега Алины, опытная, разведенная дама старше его лет на пятнадцать. И теперь это событие живо волновало весь коллектив телефонной станции.
Между тем время неумолимо приближалось к двенадцати ночи. Поскольку автобусы ходили крайне редко, мне пора было собираться – денег на такси я не имел.
Но именно тут мой конкурент вдруг заявил Алине:
– Я, пожалуй, переночую прямо здесь, все равно завтра с утра на работу!
– Где это – здесь? – подозрительно поинтересовался я.
– Успокойся, – вмешалась Алина. – Игорь будет ночевать на стульях в машинном зале. Если хочешь, тоже можешь остаться.
– Да нет уж, я, пожалуй, пойду.
Мысль провести ночь в обществе этого проклятого юноши, а поутру предстать перед Алиной не в самом лучшем виде неумолимо подсказывала единственно верное решение.
Они проводили меня до двери.
Улучив момент, я прошептал Алине:
– Только ты уж тут, пожалуйста, с ним… не того.
– Успокойся, ничего не будет, – заверила она, и я с тяжелым сердцем побежал вниз по лестнице.
Дойдя до автобусной остановки и закурив, я принялся нетерпеливо расхаживать взад и вперед, размышляя о том, правильно ли поступаю. Выпили мы с ней немало, она заметно развеселилась – и вот, в таком состоянии, я оставил ее один на один с конкурентом! Дверь в комнату отдыха не запирается, поэтому он в любой момент может к ней войти…
И вот он входит, в помещении полумрак и тишина, только жужжит аппаратура. Алина, сонная, захмелевшая и полураздетая, лежит на диване, он подкрадывается и начинает приставать. Сначала она, конечно, будет сопротивляться, но потом через какое-то время устанет и тогда может уступить – по знаменитому женскому принципу «лишь бы отвязался»!
Черт! Я сорвался с остановки и бегом бросился назад. К счастью, входную дверь тогда еще не запирали, поэтому я одним махом взлетел на третий этаж и принялся неистово звонить.
Алина открыла и, казалось, даже не удивилась моему возвращению. Пройдя вслед за ней в комнату отдыха, я обнаружил там конкурента. Впрочем, оба они были одеты и, судя по всему, пока только разговаривали.
– Ну вот что, – заявил я чуть отдышавшись. – Я не могу уйти, пока он остается здесь.
– Оставайся тоже, – довольно равнодушно предложил конкурент.
– Нет, я не останусь, но и ты тоже не останешься!
– Я остаюсь.
– А я сказал, что этого не будет.
– Прекрати, – попыталась вмешаться Алина. – Как же вы оба меня утомили!
– Прекрасно понимаю, – кивнул я, – потому хочу и сам уйти, и этого негодяя отсюда вытащить, чтобы тебе никто не мешал.
– Да он, вообще-то, мне и не мешает…
– Зато мне мешает! Короче, юноша, собирайся и пошли!
– Я не пойду.
– Ах, так! Ну тогда, может, выйдем на улицу, поговорим? – стискивая зубы предложил я.
– Нет, не выйдем, – напряженно улыбаясь, покачал головой парень.
Ситуация явно накалялась, но при этом заходила в тупик – хватать его за шиворот и устраивать драку прямо на глазах у Алины было, на мой взгляд, просто неприлично. Если уж хочешь поговорить «по-мужски», то необязательно делать это на глазах у любимой девушки.
Именно это я и попытался ему втолковать, но тщетно – его юношеская психология была совсем иной: то есть, если уж драться, то обязательно перед девушкой, чтобы она, оглашая окрестности испуганными воплями, оттаскивала и разнимала.
Наконец, после того как Алина в третий раз заявила, что безумно хочет спать и мы оба ей осточертели, слесарь предложил компромиссный вариант – он пойдет спать в свою мастерскую. На том и порешили. Простившись с Алиной, у которой явно слипались глаза, мы спустились вниз и разошлись: он направился в подвал, я – на улицу.
Было уже двадцать минут второго, так что теперь мне предстоял долгий и небезопасный путь домой – пешком.
Сначала я шел вдоль забора, внимательно обходя большие лужи и отважно шлепая по мелким, затем свернул налево, ориентируясь чисто интуитивно. Смотрел на собственные ботинки, а видел изящные носки ее звонко цокающих осенних сапог; поднимал воротник своей куртки и вспоминал, как мило это делает Алина, поправляя волосы.
Перейдя через дорогу и пройдя еще метров триста, я неожиданно уперся в железнодорожное полотно. Это меня несколько обескуражило, но, поколебавшись, я все же двинулся прямо по шпалам, хотя рельсы, теряясь в темноте, чем-то неуловимым напоминали дорогу в ад. Минут через пятнадцать я миновал одинокую, совершенно пустую станцию с наглухо закрытыми окошками билетных касс и надписью «Гражданская». Ее освещал фонарь, раскачиваемый порывами ветра и издававший зловещий скрип старой виселицы.
Я миновал станцию с изрядным сожалением – все-таки это было единственное освещенное место, а впереди только темнота да скверное предчувствие, что иду не той дорогой. Вскоре «Гражданская» превратилась в далекую светящуюся точку, и я начал испытывать самое настоящее беспокойство – слева тянулся высокий бетонный забор, за которым где-то вдалеке сияли окна большого многоэтажного дома, а справа – еще того хуже! – простирался темный лес. Теперь я двигался прямо между двух путей, сдерживая желание побежать, чтобы поскорей миновать этот глухой и темный участок. Ни спереди, ни позади огней уже не было, а луна никак не могла пробиться сквозь плотный слой свинцово-серых облаков. Казалось, что в этом месте остановилась не только жизнь – даже ветер стих! – но и время. Не хватало лишь воя волков да кладбища!
А Алина сейчас безмятежно спит в тепле и уюте и нисколько не волнуется о том, как я доберусь до дома! Странно, и с какой стати все свои представления о счастье я начал связывать с одной-единственной девушкой? А ведь это граничило с большим риском! Она могла умереть, изменить мне с другим или подурнеть. Тогда пришлось бы или играть в вечную любовь, безнадежно притворяясь и теряя на это драгоценное время жизни, или откровенно горько признать, что все было тщетно и напрасно. Впрочем, как ни увлекательно и приятно находить утешение в других женщинах, но счастья не может быть слишком много – оно лишь в одной-единственной избраннице. И сложнее всего угадать, кто эта единственная – именно угадать, а не убедить себя в этом.
Мужчина влюбляется не потому, что находит совершенство, а потому, что в определенный момент своей жизни испытывает потребность влюбиться. В этот период у него словно бы слабеет иммунитет, и он готов полюбить первую попавшуюся женщину. Эх, черт возьми, и угораздило же меня!
Как все-таки мрачно, тихо и холодно! Теперь я уже испытывал не просто беспокойство, а надвигающийся страх. Примерно так же надвигающаяся волна захлестывает с головой пловца и тащит его в море.
Но если страх рождают неподвижность и тишина, то ужас – движение на фоне этой неподвижности. Я понял это, когда увидел приближающуюся фигуру. Казалось, что по смутно-темному фону бесшумно скользит зловещая тень. Я невольно замедлил шаг, не зная, на что решиться – то ли отступить в сторону, то ли броситься назад.
К реальному ужасу начал примешиваться какой-то мистический оттенок, когда вдруг в лицо опять подул холодный ветер и показалось, что где-то раздался свист. Я вынул из карманов тут же замерзшие кулаки и остановился, ожидая приближения того, кто шел мне навстречу. Это оказался невысокий темноволосый мужчина, одетый в черное пальто и черную вязаную шапочку. Его бледное лицо не только не выражало никакой угрозы, но, напротив, было слегка печальным. Я сделал шаг в его сторону и спросил:
