Текст книги "Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа"

Автор книги: Олег Смыслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Предъявленное мне обвинение понятно. Виновным себя в участии в антисоветском военном заговоре не признаю. Участником антисоветской заговоршической организации я никогда не был.

Я признаю себя виновным в том, что не успел проверить выполнение командующим 4-й армией Коробковым моего приказа об эвакуации войск из Бреста. Еще в начале июня месяца я отдал приказ о выводе частей из Бреста в лагеря. Коробков же моего приказа не выполнил, в результате чего три дивизии при выходе из города были разгромлены противником.

Я признаю себя виновным в том, что директиву Генерального штаба РККА я понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверили, что все в порядке, и мне было приказано быть спокойным и не паниковать. Фамилию, кто мне это говорил, назвать не могу».

Следует отметить, что, как и следствие, суд был скорым. Уже в 3 часа двадцать минут был оглашен приговор. Генералов лишили званий и наград и приговорили к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.

Пройдет более пятнадцати лет, и 31 июля 1957 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР будут рассмотрены заключения Генерального прокурора СССР в отношении Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова и Клича (генерал-майор, начальник артшллерии). С доводами заключений Генерального прокурора СССР Военная коллегия будет согласна: «Прорыв гитлеровских войск на фронте обороны Западного Особого военного округа произошел в силу неблагоприятно сложившейся для советских войск оперативно-тактической обстановки и не может быть инкриминирован Павлову и другим осужденным как воинские преступления, поскольку это произошло по независящим от них причинам»

Приказом министра обороны СССР Маршала Советского Союза Г.К. Жукова N9 01907 от 15 августа 1957 г. отменен приказ НКО от 28 июня 1941 г., которым был объявлен приговор по делу Павлова и других.

Однако обратимся к биографической справке о Павлове в 6-м томе Советской военной энциклопедии, изданном в 1978 году, где написано следующее:

«В сложных условиях начального периода войны, не имея регулярных и точных сведений о ходе боев, состоянии своих войск, Павлов не сумел проявить должной твердости и инициативы в управлении войсками фронта».

В книге «Великая Отечественная война. 1941 – 1945. Энциклопедия». изданной в 1985 году, читаем о генерале Павлове: «Впервые дни войны командовал Западным фронтом. В связи с допущенными просчетами в руководстве войсками был отстранен от занимаемой должности».

Дело в том, что просчеты действительно были, но следствие прежде всего искало заговор, а деталями даже не интересовалось. Не обратили внимание на детали и в пятидесятые. Хотя их не мало.

Бесспорно, что для немецкого командования западное направление было главным в операции поэтому

в группе армий «Центр* оно сосредоточило 40 % всех своих дивизий, развернутых от Баренцева до Черного моря (в Т.ч. 50 % моторизованных и 52,9 % танковых).

В полосе наступления группы армий «Центр», в непосредственной близости от границы, находилось пятнадцать советских дивизий, а четырнадцать располагались в 50-100 км от нее. Остальные войска начали сосредоточение к границе в середине июня, и к 22 июня в движении находились войска четырех стрелковых корпусов (десять дивизий). Кроме того, на территории округа в районе Полоцка сосредотачивались войска 22-й армии из Уральского ВО, из состава которой к 22 июня прибыло на место три стрелковые дивизии и один механизированный корпус из Московского ВО.

К моменту начала войны войска Западного округа, содержащиеся по штатам мирного времени, уступали противнику только в личном составе (1,8:1), но превосходили его в танках (1,9:1), самолетах (1,2:1) и незначительно в артиллерии.

Красная Армия стратегическое сосредоточение и развертывание на Западном ТВД начала в мае 1941 г., которое должно было завершиться к 15 июля. Поэтому 22 июня ее, не имеющей ни оборонительной, ни наступательной группировки, застали врасплох и громили по частям. Группа армий «Центр» осуществляла двойной охват войск Западного округа, расположенных в Белостокском выступе, ударом от Сува-лок и Бреста на Минск, поэтому основные силы противника были развернуты на флангах, и это одна сторона медали. А другая? В час ночи 22 июня Павлов докладывал обстановку наркому. В докладе он отметил: «очень большое движение немецких войск наблюдается на правом фланге, по донесению командующего 3-й армией Кузнецова, в течение полутора суток в Сувальский выступ шли беспрерывно немецкие мото-мехколонны».

Он прекрасно знал, что на участке Августов-Сапоцкин во многих местах со стороны немцев снято проволочное заграждение. Отсюда следует, что Павлову докладывали о всех передвижениях противника и он должен был понимать, что это война. Но только теперь, во втором часу, по указанию наркома он предложил привести войска в боевое состояние. А что, собственно, мешало Павлову это сделать 21 или 20 июня? Скорее не неисполнительность, а отсутствие обыкновенной инициативы. Военачальник обязан всегда идти на риск, лишь принимая меры к степени его уменьшения. Но, исключая риск, он никогда не будет уметь успех. Это аксиома.

Около четырех часов утра командуюшие армиями доложили, что все у них спокойно, но прошли считанные минуты, и началась война. Около пяти часов утра связь с армиями была прервана, а управление войсками было потеряно.

Отсутствие данных о потерях живой силы и материальной части 22 и 23 июня, растерянность при мгновенно меняющейся обстановке, невозможность вовремя отдать приказ, отсутствие контроля за выполнением поставленных задач, невыполнение разведывательных задач, отсутствие бронебойных боеприпасов, отсутствие горючего для механизированных корпусов (хранилось в Майкопе), несоответствие приказов и распоряжений и т.д. В общем, самый натуральный бардак, который был узаконен до войны.

В последнем слове Павлов сказал на суде:

-Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступления в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились в мирное время к этой войне.

И это чистая правда. Например, проверка боевой подготовки артиллерии в 1940/1941 учебном году показала только в Западном округе следующие результаты: по надземной артиллерии проверялся командный состав пяти артиллерийских полков, из них четыре получили плохую оценку и только один посредственную. В большинстве частей отсутствовала система, планы и программы подготовки командного состава и штабов. Но самое страшное, что не выполнялись приказы наркома обороны. Еще в 1939 г. нарком потребовал обязательной маскировки всех вновь строящихся оперативных аэродромов, а также маскировки всей аэродромной сети ВВС Вы думаете, что-то сделали? Конечно, нет! В декабре 1940 г. нарком приказывает закончить маскировку всех аэродромов, расположенных в 500-километровой полосе от границы. Вы думаете, теперь что-то сделали? Опять-таки нет! 19 июня 1941 г. выходит приказ наркома, где говорится о том, что по маскировке аэродромов до сих пор ничего существенного не сдела-

но. И он снова приказывает: «категорически воспретить линейное и скученное расположение Но теперь было

уже поздно.

Генерал Штеменко в своих мемуарах писал: «Одним из важнейших качеств полководца является чувство предвидения, или, как его часто называют, интуиция. Предвидение, или интуиция, – это способность полководца мысленно представлять себе ход и исход будущего сражения до мельчайших деталей».

К сожалению, Павлов, командуя округом, а потом фронтом, не дорос не только до уровня полководца, но и военачальника. Поэтому неудивительно, что из 24 маршалов и генералов, выдвинутых на роль командующих фронтами в 1941 г. суровый отбор прошли только пять человек, «оказавшись ко-мандуюшими войсками фронтов на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Это Еременко, Жуков, Конев, Малиновский и Мерецков. И сегодня, отвечая на вопрос о виновности генерала Павлова, можно сказать лишь одно: высокая должность наделена не только неограниченными правами, но прежде всего высочайшей ответственностью. Следовательно, чем выше должность совершившего преступление, тем строже должно быть и наказание.

И все же следователи 3-го управления на предварительном следствии пятнадцать дней допрашивали Павлова о заговоре, вместо того чтобы установить его действительную вину. Хотя лично я сомневаюсь в том, что это бы у них получилось!

5

Штаты центрального аппарата Управления особых отделов НКВД СССР были утверждены 15 августа 1941 г. и дополнительно 24 января 1942 г. Теперь Виктору Семеновичу Абакумову полагалось три заместителя и секретариат, а его Управление состояло из оперативного отделения, следственной части, 1-го отдела (генштаб, Военная прокуратура, Разведуправление), 2-го отдела (ВВС), 3-го отдела (Бронетанковые войска. Артиллерия), 4-го отдела (основные рода войск), 5-го отдела (интендантская и санитарная службы), 6-го отдела (войска НКВД), 7-го отдела (оперативный розыск, учеты, мобра-бота), 8-го отдела (шифровальная служба).

При Высшей школе НКВД СССР уже с 26 июня 1941 г. начали функционировать курсы подготовки оперативных работников для особых отделов численностью 850 человек. По мере необходимости курсы краткосрочного обучения создавались и на местах. С августа по декабрь 1941 г. были назначены заместители Абакумова – Ф.Я. Тутушкин, Н.А. Осетров. Л.Ф. Цанава.

Всего по штатам Управления особых отделов числилось 387 человек.

В январе 1942 г. в состав УОО НКВД вошла контрразведка флота – как 9-й отдел (ВМФ), а в июне были введены еще три отдела: 10-й (контрразведка особых органов фронтов и округов); 11-й (инженерные и химические войска, саперные армии, оборонительное строительство и войска связи); 12-й (Главное управление формирований и комплектования Красной Армии).

В июне 1942 г. штатная численность Управления особых отделов НКВД СССР составила 225 человек.

Теперь у В.С Абакумова уже четыре заместителя (С.Р. Миль-штейн, Ф.Я. Тутушкин, Н.А. Осетров, Л.Ф. Цанава). Секретариат возгла^влял Я.М. Броверман, Оперативное отделение АВ. Миу-сов, Следственную часть (три отделения) Б.С Павловский, 1-й отдел (три отделения) И.И. Москаленко, 2-й отдел (пять отделений) А.А. Авсеевич, 3-й отдел (три отделения) В.П. Рогов, 4-й отдел (четыре отделения) Г.С. Балясный-Болотин, 5-й отдел (два отделения) К.П. Прохоренко, 6-й отдел (четыре отделения) С.П. Юхимович, 7 -й отдел (два отделения) АФ. Соловьев, 8-й отдел (два отделения) М.П. Шариков, 9-й отдел (два отделения) П.А. Гладков, 10-й отдел – И.И. Гор-гонов, 11-й отдел – А.Е. Кочетков, 12-й отдел – П.М. Чайковский.

Следственная часть занималась шпионажем, антисоветскими формированиями и руководило следственной работой на периферии:

1– й отдел обслуживал оперативное управление Генерального штаба, штабы фронтов и армий. Остальные управления и отделы Генштаба, Главное разведывательное управление Генштаба, разведорганы фронтов и армий.

2– й отдел – штаб ВВС, вооружение и тыл ВВС, Академии ВВС и периферийные части ВВС, ПВО, ВДВ.

3– й отдел – Главное Автобронетанковое управление, управления фронтов, армий, танковых армий, корпусов и бригад, Главное артиллерийское управление Красной Армии;

4– й отдел – руководил агентурно-оперативной работой особых органов (по родам войск) на Карельском, Ленинградском, Волховском, Северо-Западном, Калининском фронтах, в 7-й отдельной армии, резервных армиях, руководил агентурно-оперативной работой на Западном, Брянском, Юго-Западном, Южном, Северо-Кавказском фронтах, занимался борьбой с изменой, дезертирством и самострелами, организацией заградительной службы, обслуживал редакции военных газет, органы военной прокуратуры, военные трибуналы, военные академии, Центральный дом Красной Армии;

5– й отдел – Главное интендантское управление, Управления фронтов, интендантские отделы армий, Управление снабжения горючим, Главное санитарное управление, Ветеринарное управление, фронтовые и окружные сан. и вет-службы, Главное автодорожное управление, Главвоенстрой, Военпроект (академии);

6– й отдел обслуживал пограничные войска и учебные заведения войск НКВД, внутренние войска и войска охраны тыла фронтов, железнодорожные, промышленные и конвойные войска, органы военного снабжения войск Н КВД;

7– й отдел занимался действующим учетом управления особых отделов, отчетностями фронтовых особорганов, учетом изменников, шпионов, диверсантов, террористов, паникеров, дезертиров, самострельщиков и антисоветских элементов, особым учетом изменников Родины, агентов разведки и лиц, скомпрометированных по показаниям последних, проверкой номенклатуры ЦК ВКП(б), НКО, НКВМФ, шифроработников, допуском к секретной, мобилизационной работе, проверкой командируемых за границу и личного состава Красной Армии и ВМФ;

8– й отдел – агентурно-оперативное обслуживание шифроорганов, инспектированием шифроорганов особых отделов, учетом и пересылкой шифров;

9– й отдел – курировал Главный морской штаб, разведуправление ВМФ, школу разведупра, управление наркомата и учреждения центрального подчинения и их периферийные объекты, управление, штаб, узел связи ВВС ВМФ, управление ПВО ВМФ;

10– й отдел – руководил контрразведывательной работой особых органов фронтов и округов;

11– й отдел – обслуживал инженерные и химические войска, саперные армии, оборонительное строительство и войска связи;

12– й отдел – Главное управление формирований и комплектования Красной Армии.

* * *

Иван Александрович Чернов пришел на работу в органы в 1932 г. После школы НКВД занимался оперативной работой.

В 1936 г. проводил операцию в Китае: через Монголию организовывал доставку оружия для воинских частей Мао Цзэдуна в Яньани. Затем служил в Разведуправлении Красной Армии – помощником начальника отдела специальных операций в Генштабе. Занимался Китаем. В сентябре 1941 г. подал рапорт о направлении в Действующую армию и его вызвали в Управление особых отделов к Абакумову. Так старший батальонный комиссар Чернов впервые встретился с будущим начальником ГУКР СМЕРШ.

Абакумов в упор посмотрел на Чернова и сказал:

– Вы отстали от чекистской жизни, будете замначотде-ления, большего дать не можем.

Иван Александрович попытался ему объяснить, что у него три шпалы, да и все-таки работал помощником начальника отдела, мол, куда еще ниже. Но тут же понял, что говорить об этом бесполезно. «Но раз идет война – разве можно отказаться», – подумал он.

Спустя десятилетия, И.А. Чернов вспоминал: «С наступлением холодов перебрался я на Лубянку, там оставалась группа управленцев и небольшая часть оперативного состава – основные силы были эвакуированы в Куйбышев. Работали днем и ночью, спали когда придется, урывками, а мъшись во внутренней тюрьме, где был душ».

А вот что вспоминал о В.С. Абакумове ветеран-особист А.И. Нестеров: «Он пришел к нам уже сложившимся чекистом. Опыта у него хватало – все-таки почти десять лет в органах. На основе мельчайших деталей не всегда, но довольно часто он делал правильные выводы и принимал верные решения. В чем ему нужно бьло отдать до^лжное – хватка у него была крепкая. Он требовал беспрекословного исполнения своих указаний и уж о данных поручениях никогда не забывал и если что-то решал, от своего решения не отсту-

-

пал никогда, жестоко настаивая на своем. Работать с ним было нелегко, но всегда была уверенность в том, что назавтра он не скажет: “Я ничего подобного вам не поручал”.

Чекисты высоко ценили Абакумова, хотя многие и побаивались его».

* * *

5 октября 1941 г. в 17 часов 30 минуг члену Военного совета Московского военного округа генералу К.Ф. Телегину поступили сообщения из Подольска: комендант Малоярославского ук-репрайона комбриг Елисеев сообщал, что танки противника и мотопехота заняли Юхнов, прорвались через Малоярославец, идут на Подольск. До Москвы от Малоярославца по шоссе менее ста километров. По тому времени это два с половиной часа в пути. Информация, прямо скажем, страшная. Генерал Телегин о случившемся тут же доломал в Генеральный штаб и приказал командующему ВВС МВО полковнику Сбытову проверить данные, поступившие от Елисеева. Летчики Сбы-това несколько раз вылетали в сторону Юхнова и информация подтвердилась...

В это время из Генштаба доложили Верховному, потому что вскоре Телегину позвонил Берия и спросил:

– Откуда вы получили сведения, что немцы в Юхнове, кто вам сообщил?

А после доклада генерала сказал свое резюме:

– Слушайте, что вы там принимаете на веру всякую чепуху? Вы, видно, пользуетесь информацией паникеров и провокаторов.

Затем позвонил сам Сталин:

– Телегин? Это вы сообщили Шапошникову, что танки противника прорвались через Малоярославец?

– Да, я, товарищ Сталин, – ответил генерал.

– Откуда у вас эти сведения?

– Мне доложил из Подольска комбриг Елисеев. А я приказал ВВС немедленно послать самолеты и перепроверить, и еще также проверку осуществляю постами ВНОС.

– Это провокация. Прикажите немедленно разыскать этого коменданта, арестовать и передать в ЧК, а вам на этом ответственном посту надо быть более серьезным и не доверять всяким сведениям, которые приносит сорока на хвосте.

Никто не хотел верить в очевидное. Уж слишком быстро немцы подошли к столице Советского Союза.

К начальнику Управления особых отделов вызвали и полковника Сбытова. Все по тому же вопросу. Причем требование было: прибыть немедленно. Можно только представить, что он испытал, поднимаясь по этажам дома N9 2 на улице Дзержинского в кабинет Абакумова.

«Когда Сбытов вошел к нему в кабинет, Абакумов резко и грозно спросил:

– Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немецкие танки?

– Это установлено авиационной разведкой и дважды перепроверено.

– Предъявите фотоснимки.

– Летали истребители, на которых нет фотоаппаратов, но на самолетах есть пробоины, полученные от вражеских зениток. Разведка велась с малой высоты, летчики отчетливо видели кресты на танках.

– Ваши летчики – трусы и паникеры, такие же, видимо, как и их командующий. Мы такими сведениями не располагаем, хотя получаем их, как и генштаб. Предлагаю вам признать, что вы введены в заблуждение, что никаких танков противника в Юхнове нет, что летчики допустили преступную безответственность и вы немедленно с этим разберетесь и сурово их накажете.

– Этого сделать я не могу. Ошибки никакой нет, летчики боевые, проверенные и за доставленные ими сведения я ручаюсь.

– А чем вы можете подтвердить такую уверенность, какие у вас есть документы?

– Прошу вызвать командира 6-го истребительного авиакорпуса ПВО полковника Климова. Он, вероятно, подтвердит.

Абакумов стал вызывать Климова, а до его прибытия Сбытова задержали. Когда прибыл Климов, Сбытова снова вызвали в кабинет Абакумова.

– Чем вы можете подтвердить, что летчики не ошиблись, сообщив о занятии Юхнова танками противника? – обратился Абакумов к Климову.

– Я такими данными не располагаю, летали летчики округа.

Тогда Сбытов попросил вызвать начальника штаба корпуса полковника Комарова с журналом боевых действий, рассчитывая, что в журнале есть соответствующие записи. Комаров прибыл, но так же, как и Климов, заявил, что работу летчиков корпус не учитывает и в журнал боевых действий не заносит. После тяжелого и мрачного молчания Абакумов повернулся к Сбытову, сказал:

– Идите и доложите Военному Совету округа, что вас следует освободить от должности как не соответствующего ей и судить по законам военного времени. Это наше мнение»

Но танки действительно оказались в Юхнове, и это спасло полковника Сбытова.

Тут следует отметить, что приказ «разобраться» Абакумов получил от Лаврентия Павловича. А так как тогда больше всего боялись паники, то любая непроверенная информация считалась не более чем слухом. И Виктор Семенович был обязан проверить поступившие сведения, запросив командующего ВВС М ВО лично. Однако удивляет то, что информация о подходе немцев пришла не по линии органов и разведки разве-дупра, а от военных. При этом полковник Сбытов так и не смог документально подтвердить данные воздушной разведки. По этому поводу можно говорить что угодно, но какой же он тогда был командующий? 1 О октября членам ЦК объявили, что немцы прорвали фронт, а 12 октября командующий резервным фронтом и Московской зоной обороны генерал-лейтенант П.А. Артемьев доложил из Малоярославца Сталину, что между наступающими немцами и Москвой советских войск нет.

– Вас назначили командующим фронтом, а вы превратились в командира взвода разведки. Возврашайтесь в Москву, – ответил ему вождь.

В этот день он подписал распоряжение ГКО с поручением Наркомату внутренних дел взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве с запада и юга.

14 октября немецкие танки вошли в Калинин. Члену Военного Совета Западного фронта Булганину доложили: «Все население в панике убежало, эвакуированным оказался и весь транспорт. 13 октября из города сбежала вся милиция, все работники НКВД и пожарная команда. Милиции имелось в городе до девятисот человек и несколько сот человек работников Н КВД. Настроение у всех руководителей было не защищать город, а бежать из нет »

В ночь на 15 октября Сталин подписал постановление ГКО об эвакуации столицы СССР г. Москвы.

Из отчета Московской городской подпольной организации ВЛКСМ о ситуации в Москве в октябре 1941 г.:

«13 октября наши войска оставили Вязьму ( ...). В райкоме сногсшибательные факты – как прямое следствие паники. У хлебного киоска на Трубной площади давка, хулиганство-ломают киоск. Рабочие молокозавода задержали директора с молочными продуктами. Продукты и машину отняли, директора окунули в бочку со сметаной ( ...).

Вот Крестьянская застава. Десятки тысяч народу. Машины стоят и движутся. Давка. Сотни милиционеров не в состоянии навести порядок. С ними расправляются как с мальчишками. В одно мгновение и милиционера стащили с лошади. Вот мчится машина, сигналит. Публика преграждает путь, останавливает машину, вытаскивает шофера и выбрасывает вещи. Это не первая и не последняя. Пешеходы, запрудившие движение, как на спортивном празднике, выбрасывают тюк за тюком-.

И все же паника в столице была.

Например, два милиционера сорвали петлицы и выпороли канты, а некоторые москвичи, чтобы доехать до Горького, платили по 3 тысячи рублей водителям остановившихся машин.

Кто мог, бежал из Москвы, забирая с собой самое ценное. Так, директор Московского планового института «бросил свой пост и сбежал-, похитив 23 688 рублей. Огромные деньги по тем временам. Целое состояние! Некоторые партийцы в спешке бросали даже секретные документы: (18 октября) «в 15 часов, при обходе туннеля Курского вокзала работниками железнодорожного отдела милиции было обнаружено 13 мест бесхозяйственного багажа. При вскрытии багажа оказалось, что там находятся секретные пакеты в МК ВКП(б), партийные документы: партбилеты и учетные карточки на членов и кандидатов ВКП(б), личные карточки на руководящих работников МК, МГК, облисполкома и облНКВД, а также и на секретарей райкомов города Москвы и Московской области».

Из рапорта заместителя начальника 1-го отдела НКВД СССР Д.Н. Шадрина о результатах осмотра здания ЦК ВКП(б) после эвакуации персонала (20 октября 1941 г.) можно узнать и о других преступлениях военного времени сбежавших коммунистов:

-

«После эвакуации аппарата ЦК ВКП(б) охрана 1-го отдела НКВД произвела осмотр всего здания ЦК. В результате осмотра помещений обнаружено:

1. Ни одного работника ЦК ВКП(б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было.

2. Все хозяйство: отопительная система, телефонная станция, холодильные установки, электрооборудование и т.п. оставлено без всякого присмотра.

3. Пожарная команда также полностью вывезена. Все противопожарное оборудование было разбросано.

4. Все противохимическое имущество, в том числе больше сотни противогазов «БС», валялись на полу в комнатах.

5. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы.

6. Вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сжигания оставлен кучами, не сожжен.

7. Оставлено больше сотни пишущих машинок разных систем, 128 пар валенок, тулупы, 22 мешка с обувью и носильными вещами, несколько тонн мяса, картофеля, несколько бочек сельдей и других продуктов.

8. В кабинете тов. Жданова обнаружены пять совершенно секретных пакетов. В настоящее время помещение приводится в

Очевидец тех событий Л.И. Тимофеев записал в своем дневнике:

«16 октября. Утро. Итак, крах. Газет еще нет. Не знаю, будут ли. Говорят, по радио объявлено, что фронт прорван, что поезда уже вообще не ходят, что всем рабочим выдают зарплату на месяц и распускают, и уже ломают станки. По улицам все время идут люди с мешками за спиной ( ...). Метро не

Так что же происходило на самом деле? Не ранее 12 октября 1941 г. заместитель Абакумова комиссар госбезопасности 3-го ранга Мильштейн докладывал Наркому внутренних дел тов. Берии:

«В связи с имевшим место паническим отходом частей 43-й и 33-й армий в Юхновском направлении, Управлением особых отделов НКВД СССР 5 октября с.г. была командирована оперативная группа в составе 8 оперативных работников и 50 слушателей Высшей школы НКВД под руководством капитана госбезопасности тов. Виноградова ДЛЯ наведения порядка и установления причин создавшейся паники. Перед группой также была поставлена задача – ознакомиться с состоянием укрепрайона и его частей.

Состояние частей и вооружение представляется в следующем виде.

649 кап занимает огневые позиции 1-й линии обороны в районе села Ильинского. Полк укомплектован кадровым ко-мандно-начальствуюшим составом, который неоднократно успешно участвовал в боевых действиях сколочен и опытен. Однако этот полк материальной частью оснащен недостаточно и, в связи с этим, часть его личного состава используется как стрелковое

В полку вместо 12 пушек, положенных по штату, в наличии имелось только три, вместо 18 пулеметов – только 6, вместо 100 станковых пулеметов – 10, вместо 950 винтовок – 394, а кроме того из 60 телефонных аппаратов полк имел 15. Из 24 положенных раций не было ни одной.

Особисты только пожимали плечами: каким образом полк будет взаимодействовать с пехотными частями и руководить боем? Одному Богу известно. 64-й артиллерийский полк входил в артгруппу первой линии обороны. Но и там было не лучше. Не хватало 476 человек старшего, среднего, младшего комначсостава и красноармейцев, 5 пушек, а 3 требовали капитального ремонта. Из 120 телефонных аппаратов полк имел только 27. Из 37 раций – 1.

Курсантский батальон Подольского артучилища из-за отсутствия материальной части использовался как стрелковый батальон. При этом в артполках стрелковых дивизий и штабных батареях отсутствовали специалисты артиллерии.

Далее из документа: «В беседе с командующим группой войск района Малоярославец генерал-майором Смирновым и комиссаром Подольского артучилища, последние возмущались отсутствием руководства со стороны представителей, прибывающих из штаба армии и фронта. 12 октября 1941 г. генерал-майор Смирнов заявил:

“Создавшееся положение на фронте требует принятия решительных мер и твердого руководства. Однако до сих пор не имеется единого руководства и я, как нач. группы, не знаю, кому подчиняюсь. Получаю приказания от генерал-майора Никольского, нач. укрепрайона, командующего армии, и был факт, когда мне нач. укрепрайона приказал перейти в наступление и занять деревню, что было сделано 12 октября. Командующий фронтом, узнав о моих действиях, заявил: “Этого делать было не нужно. Подчиненному мне 108-у запасному полку был непосредственно отдан приказ, о чем я не был поставлен в известность”».

В обшем, Москву защищать было нечем.

16 октября Сталин позвонил Жукову и спросил:

– Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас об этом с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

– Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков, – уверенно ответил Георгий Константинович.

Однако обстановка на фронте не позволяла верить в успех.

– Это неплохо, что у вас такая уверенность, – сказал вождь. – Но все же набросайте план отхода войск фронта за Москву, но только чтобы кроме вас, Булганина и Соколовского никто не знал о таком плане, иначе могут понять, что за Москву можно и не драться.

18 октября на Каланчевке в полной готовности стоял поезд, предназначенный для вождя. Однако прибыв на вокзал, он неожиданно отказался от отъезда из столицы и вернулся на дачу. А на следующий день продиктовал постановление ГКО о введении в Москве осадного положения.

Тем не менее войска отступали. 27 октября противник взял Волоколамск.

2 ноября 1941 г. Абакумову докладывал начальник 3-го отдела майор ГБ Рогов:

«По Вашему приказанию выездом на место в г. Тулу проведенной разведкой через группу оперативного состава и личным выездом на линию обороны гор. Тулы установлено: противник в течение дня 29-го октября стремился прорваться в Тулу. В 17 час. 30 мин. 7 танков и до взвода автоматчиков противника вышли на южную опушку леса села Ясная Поляна. Во второй половине дня 29 октября авиация противника в количестве 17 самолетов бомбила линию обороны, занимаемую 290 стрелковой дивизией (дивизия в составе 1800 человек занимала район обороны Рисуновский, Старая Колпна, Малая Кожуховка).

В результате действий авиации противника основной командный пункт дивизии был уничтожен, запасной командный пункт подготовлен не был. Управление дивизией было потеряно. Командир 290 стрелковой дивизии к концу дня оставил дивизию и явился к командуюшему 50-й армии. Дивизия самовольно снялась с рубежа и открыла участок обороны ( ...).

Следует отметить, что в составе 50-й армии находятся части, вышедшие из окружения, по составу малочисленные, с большим недостатком вооружения. Так: 290 стр. дивизия, занимая оборону, на 29 октября имела 1800 человек, из них 300 человек без винтовок. Противотанковых средств (пушек, гранат, бутылок «КС») дивизия не имела. По борьбе с дезертирами, трусами и паникерами особым отделом НКВД 50-й армии организовано 26 заградительных отрядов в составе 111 человек и 8 патрульных групп в составе 24 человек. Работает группа оперативного состава в г. Туле на сборном пункте формирования.

По Вашему приказанию 30 октября в районе гор. Тулы заградительная работа была усилена. Непосредственно в районе гор. Тула выставлено 6 заградительных отрядов.