Текст книги "Необычайное путешествие Петьки Озорникова"

Автор книги: Олег Павловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Не слышно шума заводского

Саша остановил электромобиль около одного из похожих друг на друга, строгих по архитектуре зданий.

– Где же завод? – спросил Петька.

– А вот это и есть заводские корпуса.

Петька удивился.

– Совсем не похоже.

– Почему не похоже? Это ремонтно-механический завод. Здесь производят и ремонтируют различные станки, механизмы, оборудование, отливают чугунные и стальные детали.

Петька еще больше удивился. Он мысленно сравнил этот завод с механическим заводом в их городе, из окон которого днем и ночью слышатся неумолчный грохот металла, жужжание станков, тяжелые удары пневматических молотов, а из огромной кирпичной дымовой трубы густыми облаками валит черный дым. Он ложится копотью на тротуары, деревья, траву. А здесь…

Они поднялись по широкой гранитной лестнице. По обе ее стороны стояли большие хрустальные вазы. Из них легкими струйками били фонтаны. Саша нажал кнопку около высоких, украшенных резьбой дверей. Двери автоматически раздвинулись, пропустили ребят и сомкнулись вновь.

Ребята вошли в вестибюль, освещенный приятным для глаз светом, не похожим ни на обычный дневной, ни на электрический. Как потом узнал Петька, это светились сами стены, покрытые люминесцирующим составом.

А вот и цех, где работает Сашин отец. В просторном зале в два ряда выстроились станочные линии. Из-за тишины, нарушаемой лишь мягким рокотом электромоторов, Петьке показалось, что станки стоят. Но присмотревшись, он увидел, что завод работает полным ходом. Рабочих во всем цехе, где стояло не меньше сотни станков, находилось человек десять. Все они были одеты в одинаковые темносиние комбинезоны, на которых нельзя было заметить ни единого масляного или другого грязного пятна.

– Вон мой папа, – показал Саша.

– А кем он работает? – поинтересовался Петька.

– Токарем, – ответил Саша с такой гордостью, словно его папа был по крайней мере академиком. – Он закончил институт токарного дела.

– Институт?! – Петька презрительно скривил губы. – На токаря можно и в ремесленном выучиться.

– В каком «ремесленном»?

– В ремесленном училище. Не знаешь разве? Подумаешь, какая важная специальность – токарь!

– Ну, ну, – остановил его Саша. – Не забывай, что ты сейчас не в пятидесятом году живешь. Папа мне рассказывал про прежних токарей. Раньше токарю надо было самому укрепить тяжелую болванку, разметить ее по чертежу, заточить резец… Чуть что не так – брак получается. А сейчас всю работу станок делает. Токарю фактически приходится только наблюдать за работой механизмов.

Действительно, как это Петька раньше не заметил! Ни один рабочий не был «прикован» к станку. А между тем из последнего в линии станка через каждые тридцать секунд на специальный транспортер сходила готовая деталь, густо смазанная солидолом и упакованная в ящик.

– На таких станках и я работать мог бы, – сказал Петька. – Ходи себе да поглядывай!

– А как же ты «поглядывать» будешь, если не знаешь ни устройства, ни назначения станка? Вдруг поломка произойдет – что тогда делать станешь? Маму на помощь звать?

– А разве станки ломаются?

– Редко, но, конечно, случается.

Как раз в этот момент раздался резкий визг, и все станки на автоматической линии мгновенно остановились.

– Вот видишь, – оказал Саша таким тоном, словно в поломке был виноват Петька.

Ребята подбежали к станку, около которого уже возилась группа инженеров. Через три минуты линия снова заработала.

К Саше подошел отец:

– Как дела, сынок? Что в школе?

– Сегодня по арифметике «пять» получил.

– Молодец! А это соученик твой? – спросил сашин папа, подавая Петьке руку.

– Он тоже в четвертом классе учится, – уклончиво ответил Саша.

– А почему здесь так тихо? – спросил Петька.

– Как «тихо»? – не понял токарь.

– Ну, на заводах обыкновенно такой шум и грохот стоят, что даже разговаривать невозможно, а здесь тишина.

– Где ты такие шумные заводы видел?

Ничего не поделаешь, пришлось Петьке рассказать и Сашиному отцу о своем путешествии.

– Вот оно что! – воскликнул тот. – Интересно! Нет, милый, теперь таких заводов у нас и в помине нет. Шум, как известно, мешает человеку работать, не дает ему сосредоточиться, вреден для нервной системы, а потому он на современных заводах почти полностью устранен, благодаря многим изобретениям. Раньше части станков делались из чугуна и стали. При соприкосновении между ними возникал неприятный для слуха скрежет. Теперь трущиеся части делаются не из металла, а из особых пластмасс, которые по прочности намного превосходят металл. Это раз. Во-вторых, в каждом станке приспособлены шумоустраняющие аппараты-глушители. Места, о которые возможен удар деталей, сделаны из резины.

– А все-таки странно, – сказал Петька, – завод и без шума!

– Для тебя странно, а мы «привыкли»! – усмехнулся сашин отец. – Ну идите, ребята, заговорился я с вами. Работа не ждет. Сегодня у нас особо напряженный день. Мы увеличиваем скорость обработки деталей на десять процентов. Видели – поломка была? Значит, недоучли чего-нибудь. Идите, идите, – подтолкнул он Сашу и пошел к своей группе станков.

«Слушайте, товарищи потомки…»

– Вот мы и дома! – сказал Саша, когда лифт доставил их на шестой этаж и остановился против двери Сашиной квартиры.

– Разве вы не запираете квартиру на замок? – спросил Петька, заметив, что входная дверь была без всякого запора. Дома у Саши между тем никого не было.

– А зачем? – удивился Саша.

– Ну, вдруг… – Петька замялся, – зайдет кто-нибудь.

– И что же?

– И украдет…

– Как украдет?

– Ну, возьмет что-нибудь из квартиры.

– Зачем? – все больше удивлялся Саша.

Петька с трудом объяснил, зачем люди воруют, а Саша, с еще большим трудом поняв его, рассмеялся:

– Этого не может случиться. К чему брать что-то из чужой квартиры, если любую вещь можно взять в магазине и притом новую.

Но Петьку он так и не убедил. Тот остался, как говорят дипломаты, при своем «особом» мнении.

Саша стал показывать Петьке их квартиру. Больше всего Петьку удивил кабинет Сашиного отца. Кроме письменного и чертежного столов, книжного шкафа и телевизора, здесь стояли три мольберта с начатыми эскизами картин.

– Разве твой папа художник? – спросил Петька.

– Нет. До настоящего художника ему далеко. Но на выставке его картины часто отмечают.

– И много он картин нарисовал?

Саша перечислил названий десять.

– А где же все эти картины? – спросил Петька, оглядывая стены кабинета, где висели лишь два портрета – Саши и его матери.

– Есть люди, – ответил Саша, – которые не умеют рисовать. А ведь им тоже хочется иметь у себя дома хорошие картины. У нас работает постоянная художественная выставка. Ее жюри и распределяет картины, поступающие на выставку, среди жителей города. Лучшие из картин идут для украшения общественных учреждений, а самые-самые лучшие передаются в музей. Я тоже учусь рисовать. Папа говорит, что у меня есть способности.

– Ты мне покажешь свои рисунки?

– Конечно, покажу. А вот это наша комната отдыха, – сказал Саша, раздвинув драпри из темнокоричневого бархата вместо двери.

Пол комнаты устилал мягкий ковер. Около окна стоял диван, а по обе его стороны – тумбочки-шкафчики. На одной из них находился большой телевизор, такой же, какой Петька видел в кабинете Сашиного отца, на другой – похожий на радиоприемник, но без диапазонов, аппарат. В стены были вделаны шкафы. Сквозь стеклянные дверцы Петька увидел книги и какие-то коробки из пластмассы различных цветов.

– Что в этих коробках? – полюбопытствовал Петька.

– Книги, – ответил Саша. – Только это не обыкновенные бумажные книги. Их не читают, а слушают.

Саша подошел к шкафу, достал одну из коробок и вынул из нее широкую и низенькую пластмассовую катушку с намотанной коричневой лентой.

– Это Маяковский, – прочитал Саша на этикетке коробки. – Поэма «Во весь голос». Папа и мама очень любят ее слушать. А вот этот аппарат называется магнитофоном, – сказал он, подходя к похожему на радиоприемник ящику.

Саша открыл крышку, Петька увидел несколько блестящих никелированных стерженьков. На одном из них была точно такая же катушка, какую держал в руках Саша, только без ленты.

Саша насадил катушку с лентой на один из стерженьков, повозился несколько секунд, прикрепляя конец ленты к пустой катушке, и включил магнитофон. Зеленым светом вспыхнул «магический глаз» – индикатор настройки. И словно сам поэт вошел в комнату и, обращаясь к своим потомкам, могучим голосом, отчеканивая слова, заговорил:

 
Слушайте,
           товарищи потомки,
агитатора,
            горлана-главаря.
Заглуша
              поэзии потоки,
Я шагну
           через лирические томики,
Как живой
               с живыми говоря.
Я к вам приду
            в коммунистическое далеко…
 

– И он пришел… – прошептал Саша.

Экран в небесах

Пока Саша делал уроки, Петька сидел у телевизора. Саша научил его ловить станции и настраивать видимость. Как это было интересно! Вот на экране появился молодой человек и, словно обращаясь к нему, Петьке, отчетливо объявил:

– Выступает ансамбль русской народной песни и пляски.

По комнате разнеслась веселая плясовая музыка, а на экране телевизора несколько парней в широких шароварах, в длинных вышитых рубахах, перехваченных красными кушаками, и в начищенных до блеска сапожках начали выделывать такие коленца, что у Петьки дух захватило от восторга. Когда они кончили плясать и, раскланявшись невидимому зрителю, ушли с экрана, Петька громко захлопал в ладоши. Второй танец исполняли девушки. Мелко перебирая ногами, они звонко притопывали каблучками в такт музыке… А вот к девушкам подбежали парни, подбоченившись, прошли мимо них, взяли девушек за руки, и все вместе они закружились, завертелись в легком веселом танце.

Телевизор ловил все станции, какие брал обычный радиоприемник. Петька повернул искатель. Экран потемнел, и на нем только ярко заблестели какие-то маленькие точечки. Петька услышал увлекательный рассказ о звездах, о Млечном Пути, о планете Марс, на которую уже готовилась экспедиция с Земли… Это передавали зрительную лекцию из московского планетария.

Больше часа провел Петька у телевизора. Вслух смеялся он, смотря и слушая выступление духового оркестра, в котором на тромбоне играл очень толстый и румяный человек, смешно раздувая щеки.

Вошел Саша.

– Ну, уроки выучены. Теперь полетим смотреть кинокартину.

– Так ведь еще рано, – сказал Петька в ответ.

Саша рассмеялся и показал на циферблат часов. Было девять часов вечера. Петька не заметил даже, когда наступил вечер. И не заметил не только потому, что быстро пролетело время, а оттого, что не успело солнце скрыться за крышами домов, как улицы Майска снова озарились ярким дневным светом. Свет струился из окон, из-под карнизов зданий, из фар электромобилей – отовсюду, где только можно было приспособить электролампы дневного света.

С работы пришла сашина мама.

– Куда это вы собрались?

– В кино, – ответил Саша.

– На вертолете?

– Конечно.

– Смотрите осторожнее. Не разбейтесь.

В ответ Саша только вздохнул. А когда подошли к лифту, опросил у Петьки:

– У вас мамы тоже так говорят – не упади, не разбейся, будь осторожен?

– Да, тоже так.

– Мамы, видно, не меняются! – с огорчением произнес Саша.

Лифт вынес ребят на крышу дома. У Петьки чуть закружилась голова, когда он подошел к парапету и глянул вниз. Такой непривычной казалась высота. На плоской крыше в ряд стояли вертолеты открытого и закрытого типа. Ребята выбрали открытый вертолет. Они хотели было уже садиться, как Саша, вдруг нагнувшись, поднял какой-то предмет. Это была самая обыкновенная гайка. Саша принялся ее озабоченно разглядывать.

– Брось, на что она тебе! – нетерпеливо сказал Петька.

– Мне-то она не нужна, – ответил Саша. – Но эта гайка от шасси вертолета. – И полез под вертолет.

– Нет, не от нашего. Придется все вертолеты осмотреть, – огорченно сказал он, вынырнув оттуда.

– Вот еще выдумал – с гайкой возиться! – Кому надо, тот пусть и привинчивает.

– Эх, ты!.. – впервые за время их знакомства по-настоящему рассердился Саша. – «Кому надо!..» Не нарочно же ее отвинтили! А если авария у кого случится? Хорошо будет?

– Сразу уж и авария… – смутился Петька.

Вертолетов на крыше было не меньше тридцати. На осмотр каждого из них уйдет минута. Значит, придется задержаться на целых полчаса. И Петька предложил Саше:

– Давай посмотрим кино, а потом прилетим, и я тебе тогда помогу гайку привинчивать.

Но Саша был неумолим, и на петькино предложение ответил:

– Я лучше в кино не полечу, а гайку привинтить надо сейчас же.

На петькино счастье, отсутствие гайки обнаружилось у третьего же вертолета. Открыв крышку ящика, где помещались инструменты для необходимого ремонта, Саша быстро привинтил гайку. Попробовав остальные – крепко ли сидят, он повернулся к Петьке.

– Ну, вот и все. Не больше пяти минут ушло. У нас уж так положено: заметил неполадки – если можешь, исправь сам, если нет – позвони в бюро ремонта.

Саша включил мотор. Над петькиной головой загудел пропеллер. Вертолет медленно поднялся вертикально вверх, на секунду будто застыл на месте и понесся над городом.

Внизу залитый сплошным белым светом простирался город. Как игрушечные, мчались по проспектам электромобили. Темноту неба прорезали огненные – красные, синие, зеленые, желтые – объявления. Они горели и на крышах зданий, и на специально устроенных башнях, и на аэростатах, неподвижно повисших в воздухе. Объявления эти призывали людей к культурному отдыху и развлечениям после рабочего дня. Медленно плыл над городом воздушный шар – афиша, возвещавшая соревнование боксеров. Особенно много разноцветных огней было на улице Искусств. Сверху Петька видел, как туда устремлялись потоки электромобилей и атомбусов.

Небо бороздили вертолеты. Здесь было оживленно, как на огромном проспекте. Иногда вертолеты сближались, и их водители громко разговаривали между собой. На некоторых из них были включены радиоприемники, а на многоместных вертолетах – даже телевизоры. Петька заметил, что вертолеты, как и электромобили внизу, двигались в определенных направлениях. Путь им указывали воздушные фонари. Выше их подниматься не разрешалось – там мчались ракетопланы, аэропоезда, электропланы…

– Опаздываем… – прибавив скорость, сказал Саша.

– Откуда ты знаешь? – спросил Петька.

– А вон, смотри…

В километре от города, прямо в небе, вспыхнул громаднейший киноэкран. Он был шестигранный, и потому с любого места можно было прекрасно видеть кинокартину. Ее могли одновременно смотреть не менее ста тысяч человек. Те же, кому не хотелось вылетать в воздушный «кинозал», смотрели кинофильмы у себя дома, сидя у телевизоров.

Опоздали ребята лишь на первую часть киножурнала. В трехстах метрах от экрана вертолет неподвижно повис в воздухе. Саша протянул Петьке наушники. Иначе из-за гудения пропеллера невозможно было хорошо слышать звук.

Петька надел наушники. В них слышался какой-то писк.

– Как слышимость? – спросил Саша.

– Пищит кто-то.

Саша покрутил регулятор звукоприемника. Голос в наушниках стал чистым, явственным, словно говорящий стоял рядом.

– Вот теперь хорошо!

«Обломов наших дней»

Промелькнул последний кадр киножурнала. На экране вспыхнула надпись: «Художественно-документальный фильм «Обломов наших дней». Выпуск Майской киностудии».

«Вот сейчас я узнаю, кто такой Обломов», – подумал Петька.

На экране – весеннее утро. Ожили улицы. Спешат на работу люди. Вот один из них садится за баранку атомбуса, другой включает рубильник автоматической линии на заводе, третий становится у смотрового окна электроплавильной печи. Какой-то старичок согнулся над цветочной клумбой. На маленьких электромобильчиках, весело перекликаясь друг с другом, едут в школу дети. Глубоко задумался над чистым еще листом бумаги писатель. Сделал первый в этот день мазок на полотне художник. Пробует свой голос певица. Народ трудится.

…Часы бьют одиннадцать. На экране возникает полупустая улица. Знакомый дворец из фосфорного стекла. Это Пушкинская. Табличка с надписью: «Улица имени Пушкина. Дом № 38».

– Интересно!.. – Петька заерзал на сидении. Хотелось сказать Саше, что он живет в доме под этим же номером, но Саша отмахнулся – «не мешай, потом скажешь».

…Комната. На диване лежит человек. Он только что проснулся. Зевает, протирает глаза, потягивается…

Что-то знакомое чудится Петьке во всем облике этого человека. Его лицо как будто напоминает лицо отца. Отца?.. Нет! В глазах не хватает отцовской живости, веселого, задорного огонька. Отец был подвижен, а у этого движения медлительные, ленивые. Нет, это не отец…

И вдруг голос диктора резанул по ушам: «В одиннадцать часов дня, сладко позевывая, проснулся Петр Иванович Озорников…»

«Озорников… – лихорадочно заработала петькина мысль. – Петр Иванович… Постой, постой… Ведь это же… нет, не может быть… Да неужели это я? Ну, конечно! Всегда все говорили, что он, Петька, похож на отца… И даже шрам, маленький, едва заметный петькин шрам над левой бровью. Еще в детстве он упал с табуретки и стукнулся о край деревянного игрушечного кубика».

Сомнений быть не могло – Петька смотрел фильм о самом себе.

«А причем же здесь Обломов? Впрочем о нем, наверно, дальше…» – Петька вперил глаза в экран, внимательно следя за каждым движением самого себя в будущем.

…Одевшись, Петр Иванович Озорников с обрюзгшим от непробудного сна лицом вышел из квартиры, повесил на дверь старый, заржавевший уже замок (при этом в небесах раздался хохот нескольких тысяч зрителей) и вошел в лифт. Нажал не ту кнопку, какую следовало… Вместо того, чтобы опуститься вниз, лифт вынес Петра Ивановича на… крышу…

В небе хохотали. Не смеялся только один-единственный зритель – Петька.

…Наконец Петр Иванович все же попал в столовую. Столику-официанту пришлось обслуживать единственного посетителя. Ел он медленно, уныло, без аппетита, словно исполнял тяжелую, неприятную обязанность. Поев, поднялся и, тяжело дыша, вышел на улицу. Долго всматривался в несущиеся мимо электромобили. Поднял руку. Одна из машин остановилась. Из нее выглянул подросток лет пятнадцати.

– Что вам, дядя?

– Подвези-ка меня в парк культуры.

Паренек удивленно взглянул на него и пожал плечами:

– Что ж, садитесь.

Машина тронулась.

– Простите, – обернулся подросток, – вы разве не умеете управлять электромобилем?

– Нет.

– Так научитесь. Это же совсем просто.

– Не привык.

– К чему?

– К учебе. Да и зачем? Сегодня ты подвез, завтра другой… А то и в этом, как его… атомбусе проехать можно.

– Можно, конечно… А вы, простите, где работаете? – не унимался парнишка.

– Нигде. Зачем работать!

Машина вдруг остановилась.

– В чем дело? – спросил Петр Иванович.

– Аккумулятор разрядился, – ответил водитель, – придется вылезать вам.

Но не успел Озорников отойти и двух шагов, как электромобиль тронулся, и паренек, полуобернувшись, крикнул ему:

– Вам пешочком-то полезнее! Хорошо, что вы хотя бы ходить умеете!..

* * *

– Саша, послушай, Саша!.. – Петька толкнул своего друга, который весело смеялся и был очень увлечен фильмом.

Наконец он обернулся и испугался: лицо у Петьки было бледное и расстроенное.

– Что с тобой, Петя? – спросил он.

– Поедем, я не могу больше смотреть, – прошептал тот.

Саша подумал, что у Петьки от непривычки смотреть кинофильм в небесах закружилась голова.

– Ну что ж, полетим. Дома отдохнешь, и все пройдет. Ты ведь у меня ночевать будешь, – сказал Саша, включая мотор вертолета.

– Нет, нет, не к тебе… – возразил Петька. – Сверни на Пушкинскую. Там, напротив хрустального дворца, кабина…

– Зачем она тебе? Ее никто и пальцем не тронет.

– Прошу тебя, Саша!

Голос Петьки звучал так жалобно, что Саша, больше ни о чем не расспрашивая, повернул машину в сторону улицы Пушкина. Вскоре вертолет опустился на крышу дома, который указал Петька. Спустя минуту лифт доставил ребят в вестибюль первого этажа.

– Смотри, Петя, – вдруг воскликнул Саша, показывая на человека, спокойно похрапывавшего в мягком кожаном кресле. – Как похож на Озорникова, которого в кино показывали! Не знает, наверное, как ему на лифте до квартиры добраться. Ждет, чтобы кто-нибудь подвез. Правда?

Но Петька, вместо ответа, с ужасом шарахнулся в сторону и выбежал на улицу. Саша догнал его, когда тот садился уже в «кабину будущего».

– Уезжаешь? – удивился Саша.

– Да, уезжаю, Саша. Ведь я – Петька Озорников. Да, да, Петр Иванович Озорников – это я. Но нет, я не хочу быть таким. Я буду учиться. Хорошим человеком стану. До свидания, Саша!

Саша все понял и крепко пожал петькину руку.

– Счастливого пути, Петя!.. Желаю тебе удачи!..