355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Курылев » Шестая книга судьбы » Текст книги (страница 12)
Шестая книга судьбы
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 02:44

Текст книги "Шестая книга судьбы"


Автор книги: Олег Курылев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Заодно Фредрик сообщал кое-какие новости, услышанные им в Сальтдале. В основном все разговоры вращались вокруг одной темы – ожидаемой высадки союзников и активизации действий норвежской армии под командованием некоего полковника Руге. При этом Мартин прекрасно знал, что заставляло Фредрика помогать им: вся его семья, состоящая вместе с родителями из шести человек, находилась в Нарвике под домашним арестом. В случае чего им грозила смерть.

Так прошло двадцать дней. Казалось, что про них позабыли. Сообщений, адресованных им – «спасателям из Граца», – не было. Прослушивая радиоэфир, они более или менее представляли себе обстановку не только в Норвегии, но и в Центральной Европе. Так они узнали, что десятого мая вермахт атаковал западных союзников в Бельгии и Франции. С одной стороны, это известие подействовало ободряюще, но, с другой – все понимали, что главные события теперь происходят там и командованию может быть просто не до них. Ко всему прочему энергетический запас батарей их радиостанции был на исходе, его остатки приходилось беречь. Купить же такие батарея в Сальтдале не представлялось возможным.

– Что ж, – сказал как-то Мартину лейтенант, – как только зеленая лампочка на нашей рации окончательно погаснет, я дам приказ возвращаться. А там пускай делают со мной, что хотят!

За прошедший месяц им ни разу не пришлось развести настоящий костер и просушить постоянно сырую одежду – сначала от пота, когда они были на марше, а потом от насыщенного влажным туманом и никогда не прогреваемого призрачным солнцем воздуха. Многие заболели. Общее настроение с каждым днем все более снижалось, особенно когда они видели, как очередной английский крейсер или группа эсминцев идут мимо них на север. Все говорило о том, что противник вот-вот начнет массированную высадку десанта.

Но однажды их радист сквозь шум и треск помех северных широт сумел расслышать на условленной частоте радиограмму: «Спасателям из Граца! Возвращайтесь на базу».

Сипящий и кашляющий Морель собрал свой отряд и объявил о выступлении. Один пулемет завернули в брезент и спрятали в скалах. Там же решили оставить рацию и кое-что из оснащения.

– А что делать с Фредриком? – спросил Брантнер. – Он сильно хромает.

Фредрик действительно последние несколько дней жаловался на ногу и прихрамывал. Его рана под коленом, оставленная год назад не то когтями медведя, не то клыками волка, от грязи и сырости воспалилась. Лейтенант долго смотрел на проводника и наконец произнес.

– Пусть остается. И пусть молит Бога, чтобы мы благополучно дошли. – Он открыл свою полевую сумку и достал небольшую пачку денег. – Держите. Надеюсь, встретимся в Нарвике.

Они выступили на восток, в направлении шведской границы, и, пройдя двадцать километров, двинулись вдоль нее на северо-восток.

К исходу четвертого дня Мартин заметил вдали двух лыжников. Морель остановил отряд и стал разглядывать их в бинокль. Потом он снял свою шапку и помахал ею над головой, как бы приглашая подъехать ближе. Но те не приближались.

– Райке, – крикнул он, обращаясь к лучшему снайперу их группы, – сможете снять их отсюда?

Солдат подошел, вынул из своего рюкзака оптический прицел и приложил его к правому глазу.

– Второй может уйти, господин лейтенант, – покачал он головой.

– Ладно, черт с ними. Проверить оружие. И снять карабины с рюкзаков!

Они двинулись дальше. Большая половина пути была уже позади. Неужели скоро удастся наконец-то раздеться и выспаться на чистых простынях на настоящих кроватях!..

Выстрелы грянули, когда отряд спустился в расщелину и прыгал по камням, форсируя небольшой горный ручей. Пули защелкали возле ног, взметая брызги воды, с визгом рикошетили от валунов. Несколько человек упали в воду.

– Быстрее к тем камням! – закричал Морель, скидывая с плеча карабин. – Пулеметчики, сюда!

Они побежали, подхватывая на бегу раненых. Некоторые отбросили на сухое место свои рюкзаки и, подняв оружие, пытались определить, откуда ведется огонь. Они отстреливались, пятясь спиной и вертя головами. Скоро стало ясно, что стреляли преимущественно с двух сторон расщелины и откуда-то сверху. Но в основном засада поджидала их внизу.

Потеряв нескольких человек, отряд укрылся между больших покатых валунов, на противоположном берегу ручья, занимая круговую оборону.

– Беречь патроны! – командовал Морель. – Стрелять только по цели! Пулемет к тем камням! Брантнер, следите за этим склоном. Лучших стрелков сюда. Иначе они забросают нас гранатами.

– Мы потеряли пятерых, – докладывал Брантнер, – убит штабсгефрайтер Хайден.

Тело Ганса Хайдена, того самого солдата, что хорошо говорил по-норвежски, лежало совсем рядом в воде, струи которой, омывая его голову, становились розовыми.

Огонь снова усилился. С двух сторон по берегам ручья к ним приближались фигурки солдат противника, и до сих пор было непонятно, кто это. англичане, норвежцы или кто-то еще. Пулемет приходилось перебрасывать с одного фланга на другой. Короткими очередями пулеметный расчет прижимал к земле атакующих с одной стороны и спешно перетаскивал свой «MG-34» на другую сторону. Так продолжалось довольно долго, ствол раскалился и требовал замены. Второй номер, надев асбестовую рукавицу, снял его и бросил второпях на мокрый песок. Сталь зашипела, окутавшись струйками пара. Третий номер дрожащими руками лихорадочно снаряжал опустевшие ячейки лент патронами – пятьдесят штук на ленту.

Егеря постепенно разобрались и залегли в промежутках между валунами, принесенными сюда миллионы лет назад ледниками с гребней скандинавских хребтов. Если бы не эти валуны, им бы пришлось совсем плохо.

Еще через полчаса противник отошел, и бой затих.

– Следите за ближним склоном, Брантнер, – еще раз напомнил лейтенант. – Ну что, Вангер, – обратился он к подползшему Мартину, – вам приходилось бывать в подобных переделках?

– Это мой первый настоящий бой, господин лейтенант. Что вы намерены делать дальше?

Морель достал сигарету и закурил. Он велел санитарам пересчитать раненых и лег навзничь.

– Не хочу вас расстраивать, Вангер, но не вижу ничего другого, как только идти на прорыв. Мы могли бы дождаться темноты, но вся штука в том, что теперь она наступит через несколько месяцев.

– А раненые? Те, кто не сможет идти?

– Нам остается их только перевязать и оставить здесь, уповая на милость врага. У вас есть другие предложения?

Мартин покачал головой.

– Ждать тут нечего, – продолжил Морель. – Они только получат подкрепление или привезут миномет. Я бы на их месте поставил на том склоне пару крупнокалиберных пулеметов и просто смешал нас с осколками гранитных скал.

Отбросив сигарету, он привстал и осмотрел все вокруг в бинокль.

– Готовимся к прорыву, – скомандовал лейтенант. – Все лишнее оставить. Одеяла, палатки, котелки… Только продукты из расчета на двое суток. Доложите о потерях.

– Пятеро убиты и столько же серьезно ранены.

– Накройте раненых одеялами и заберите их оружие. Не дрейфь, ребята, – обратился он к тем, кого касались эти слова. – Сдается мне, что это англичане, а они славятся своим благородством. Уповайте на него и на Немецкий Красный Крест. – И, повернувшись к остальным: – Готовность через пять минут!

Они решили прорываться на северо-восток, наискось по ближнему склону холма, прикрываясь невысокими кустами. Предстояло пробежать метров двести, и никто не знал, что ждало их там, наверху.

Мартин бежал, пригнувшись к земле, с карабином в одной руке и полупустым рюкзаком в другой. Лямки рюкзака он намотал на левую кисть, используя его вес в качестве балансира. Пули с шипением вонзались в мох возле его горных ботинок. Пулевые отверстия дымились и тут же затягивались. После короткой перебежки он припадал на колено, вскидывал свой «маузер» и стрелял в сторону копошившихся внизу фигурок. Два или три раза он метал в них маленькие айнхандгранаты-39, после чего снова, оступаясь на скользком мху и осыпающихся камнях, стремился вверх.

Он видел, как несколько человек упали и покатились обратно к ручью. Вот их уже не больше пятнадцати карабкается к заветному гребню. Оставалось уже совсем немного. Склон стал положе. Мартин поднял голову и увидел стоящих цепью прямо над ним солдат в меховых шапках. Они только ждали команды, чтобы расстрелять остатки отряда лейтенанта Мореля.

Мартин отшвырнул рюкзак, перебросил карабин в левую руку и, сорвав с пояса последнюю гранату, метнул ее в направленные на него ружья. В следующее мгновение он бросился в сторону и вниз, в заросли кустарника. Вслед за ним устремилось несколько пуль.

В тот момент, когда Мартин кубарем скатился в кусты, потеряв по дороге свой карабин, небо вдруг потемнело. Поднялся резкий ветер, и через несколько секунд налетел шквал, бросив на землю тяжелые снежные тучи Еще через полминуты видимость упала до нуля. Все поглотила серая пелена, сотканная из горизонтальных струй липкого снега. Судьба хранила его на этот раз.

Буря продолжалась не менее получаса. Решив не терять времени, он, почти полностью ослепнув от залепившего лицо снега, сориентировался по расположению склона этого треклятого холма и побежал так, чтобы тот оставался слева. Он много раз падал и катился вниз, не пытаясь сопротивляться. Один раз ему показалось, что он проносится мимо каких-то людей. Но выстрелов он больше не слышал.

Он пробежал не менее трех километров, пока не упал без сил в какую-то расщелину между камней. Остатки снежного заряда накрыли его своим маскхалатом.

Буря кончилась, но небо не прояснилось, оставаясь таким же серым и ветреным. Когда Мартин встал и, оглядевшись, понял, что, по крайней мере, поблизости никого нет, он выбрался из камней и побрел к вершине очередного холма.

Снег начал подтаивать. Почва, покрытая мягкой тундровой растительностью, пропиталась влагой настолько, что его ботинки промокли насквозь. Он поспешил выбраться на каменистый склон и остановился.

Компас остался в рюкзаке. Звезд нет, да и солнце скрыто за плотными тучами так, что, куда ни глянь, везде одинаковая серая мгла. Мартин некоторое время стоял в полной растерянности, пытаясь разобраться в сторонах света. Куда же теперь идти? Идти нужно на север, но где он теперь? Часы показывали восемь. Утра или вечера? Они вышли утром, значит, сейчас вечер. В это время солнце должно быть на западе, но как разглядеть хотя бы отдаленный намек на его присутствие?

Вспоминая, что большинство холмов здесь ориентировано гребнями с востока на запад – так сформировали их стекавшие в океан ледники, – Мартин принял решение идти перпендикулярно к ним. Он встал так, чтобы слева было чуть-чуть светлее, чем справа, и, наметив вдали ориентир в виде одинокой карликовой березки, двинулся в путь. «Ничего, – думал Мартин, – от Нарви-ка, а значит, от самого моря на восток, к шведам, уходит железнодорожная ветка. Я никак не смогу проскочить мимо нее, если только не пошел в противоположную сторону. Впрочем, солнце в конце концов появится, и все выяснится».

Но уже через час он почувствовал, что ноги не слушаются его. Все тело ломило от усталости и ушибов. Ведь они, до того как попасть в засаду, целый день прошагали по горам. Нет, пора подумать о привале. Мартин остановился и тут только услышал знакомый уже вой.

Волки!

На этот раз его обуял настоящий ужас. Ни карабина, ни спичек, чтобы развести костер. Да и не из чего разводить. Он ощупал свою поясницу и облегченно вздохнул – сзади на ремне под бергенблузой рука наткнулась на кобуру, тяжесть которой стала до того привычной за последние недели, что он позабыл о ее существовании. Мартин быстро перетащил кобуру на живот и достал свой «парабеллум». Восемь патронов в рукоятке и столько же в запасном магазине.

Теперь волки были намного смелее. Видя, что человек один, они сразу подошли ближе, и Мартин уже слышал их глухое рычание. Он сжал пистолет обеими руками, стал в мокрый снег на колено и прицелился в ближайшего. Грянул выстрел. Зверь перевернулся на спину, дернул лапами и затих. Остальные метнулись в сторону.

«Хороший выстрел, если учесть, что я давно не тренировался, – отметил он про себя. – Теперь нужно искать какую-нибудь скалу или пещеру, иначе об отдыхе можно позабыть».

В это время стало чуточку светлее, и он наконец смог определить положение солнца. Слава богу, выбранное им направление оказалось верным.

Мартин пошел дальше. Местность была сильно пересечена безлесными холмами. Вершины и пологие склоны покрыты талым снегом и мхом, на склонах покруче обнажены скальные породы. Повсюду небольшие озера и совсем маленькие озерца. Пейзаж настолько однообразен, пустынен и бесконечен, что становилось не по себе. Никакого намека на присутствие в этих краях человека. Мартин словно очутился в прошлом, перенесенный туда, за миллионы лет до появления людей на уэллсовсой машине времени.

Но о встрече с людьми он мечтал теперь меньше всего. «Дойду, – думал он, подбадривая самого себя, – ведь я горец. Хаживал и не по таким рельефам». Правда, ему никогда еще не приходилось идти вот так, в одиночку, в чужой стране, где не только люди, но и сама природа в виде волчьей стаи преследует тебя, как врага.

Ему опять повезло. Он отыскал небольшую пещерку между валунов, вход в которую можно было завалить лежавшими тут же камнями. Мартин обследовал пещерку и, убедившись, что в ней не прячется и не живет никакой зверь, принялся за работу.

Он выгреб из нее снег, нарезал ножом пласты мха и устелил ими дно. Затем подкатил ко входу большой камень и стал обкладывать его более мелкими. Несколько камней он предварительно затащил внутрь. Когда оставалось небольшое отверстие, Мартин забрался в него и заложил оставшийся просвет изнутри. Разрушить эту стену волкам не под силу, а медведей он тут пока что не встречал.

Мартин улегся на свое ложе ногами ко входу и положил рядом на камень «парабеллум». Внутрь проникал слабый свет. Было холодно. Хорошо, что он не снял с себя теплые вещи, как некоторые другие сегодня. Сейчас бы мог остаться без них. Он стал вспоминать товарищей и гадать, что с ними стало. Его не мучили ни голод, ни жажда, и он скоро уснул.

Он сидит за их большим овальным столом. Вся семья в сборе, и мама разливает по тарелкам суп из большой белой фарфоровой супницы с цветами. Отец, как всегда, просматривает «Исторический вестник», Эрна о чем-то говорит… С кем это она говорит? С Мари. Оказывается, рядом с ним Мари, и он знает, что она его жена…

Мартин вскрикнул от боли и проснулся Он не сразу понял, где находится и что с ним. На него смотрит оскалившаяся волчья морда. Она пытается пролезть внутрь и, хрипя, скребет передними лапами по шатающимся камням. Один из крупных верхних камней только что упал Мартину на ногу, причинив острую боль в районе лодыжки, но предупредив об опасности.

Вскочив, он схватил пистолет и дважды выстрелил прямо в рычащую морду. Гром выстрелов, многократно отраженный от каменных стен его тесной пещеры, больно ударил по барабанным перепонкам. Мартин бросил пистолет и, застонав, прижал ладони к ушам.

Морда пропала, и сразу стало светлее. Снаружи сначала было тихо, потом послышались рычание и возня. Мартин поставил упавший камень на место, понимая, что его убежище вовсе не столь надежно, как он предполагал вначале. Он ощупал ушибленную ногу, лег и стал думать, что делать дальше. В голове стоял звон, В мыслях еще путались обрывки ускользающего сна вперемешку с жестокой реальностью.

«Надо уходить, – думал он, – и за сутки постараться дойти до Нарвика. Волки, судя по всему, не отстанут, а патронов остается все меньше. Значит, нельзя сидеть на одном месте».

Он с шумом и криком разбросал камни и, превозмогая боль в ноге, выбрался наружу. Волков, ни живых, ни только что убитого им, не было. На снегу виднелись кровь и клочья шерсти.

– Вот и жрите друг друга! – зло сказал Мартин и стал вспоминать, в каком направлении шел.

Он шел все утро и весь следующий день. Шел упорно, останавливаясь только затем, чтобы попить из очередного попавшегося на пути ручья. Он ощущал себя не столько человеком, сколько зверем, живущим по законам дикой природы. Затравленным, но не сдающимся зверем. Нет, не для того он бросил дом и ушел в егеря, чтобы раскиснуть здесь и погибнуть. Хуже – пропасть без вести. Он будет драться до последнего патрона, а потом у него еще останется нож. Хороший боевой нож, переточенный им самим из винтовочного штыка.

Волки, невзирая на понесенные потери, снова сопровождали его. Может, это была другая стая. Изредка он останавливался и стрелял. Нельзя, чтобы они посчитали тебя безобидной жертвой и по сигналу вожака бросились все разом. Тогда конец.

К вечеру Мартин валился с ног от усталости. Он вспомнил, что есть такие таблетки (они называются первитин), которые восстанавливают силы и дают возможность не спать несколько суток. Они входили в арсенал каждой батальонной аптеки горной дивизии, но выдавались только по особому приказу, ведь когда действие первитина заканчивалось, человек просто падал и засыпал тик что его уже и пушками было не поднять.

Чувства голода он старался не замечать, зная, что свободно может обойтись без еды две, три и даже четыре недели. Главное, не паниковать и пить только воду. И не надо жевать подметки и собирать коренья и грибы, особенно если ни черта в них не понимаешь. Однажды, когда он присел отдохнуть на большой валун, ему показалось, что камень слегка прогрет солнцем. И здесь потихоньку наступало лето.

Мартин выбрал гребень высокого холма и решил подняться на него, чтобы осмотреться. Он слышал далекий крик чаек, значит, приблизился к морю. И действительно, взобравшись на гору, он увидел вдали искрящуюся гладь Бейтс-фиорда, глубоко врезавшегося в берег между гребней гор. Этот узкий, заполненный водой каньон образовывал юго-западную часть полуострова, на котором находились Нарвик и небольшой поселок Фагернес. С севера полуостров ограничивался более широким и длинным Румбакс-фиордом. Мартин достал из-под штормовки бинокль и стал смотреть. Несколько маленьких чёрных черточек находились на поверхности залива. Корабли. Значит, здесь крупный порт, и он не ошибся – это мог быть только Нарвик!

Еще километров пятнадцать, и он дома. Как будто этот чужой город был его домом, где ждали мать и отец и где ему на шею, как всегда, бросится сестренка. Нет это всего лишь Нарвик, но это слово сейчас для него слилось в своем значении со словом «жизнь».

Стрелки на часах показывали двенадцать. Если он не ошибался и не утратил чувства времени, то сейчас полночь. Нет, все верно. Краешек солнечного диска находился там, где, казалось бы, ему не место – на севере. Он лишь чуть-чуть выглядывал из-за горизонта, но это было солнце. Солнце на севере! Мартин с детства привык, что солнце встает на востоке, проходит по небу, немного отклонившись на юг летом и значительно – зимой, и заходит на западе. Но оно никогда не бывает на севере.

К нему пришло второе дыхание. Последние силы, которых должно хватить на остаток пути. Он спрятал под куртку бинокль и стал спускаться с горы.

Когда через три часа Мартин, выйдя на дорогу, шел последние километры, ему навстречу снизу показался грузовик. Поравнявшись с ним, машина остановилась, и из окна кабины высунулся пассажир.

– Good morning! Do you speek english? Can you tell me…[19]19
  Доброеутро! Вы понимаете по-английски? Не подскажете (англ.)


[Закрыть]

Мартин даже не удивился. Он просто стоял и молча смотрел на человека, обратившегося к нему ни с того ни с сего по-английски. Тот спрашивал дорогу на Анкенес но, поняв, что толку от этого заросшего щетиной туповатого норвежца не будет, втянул голову обратно в кабину, и грузовик поехал дальше. Мартин посмотрел ему вслед. В кузове под брезентовым пологом в два ряда сидели солдаты в странных головных уборах.

Спотыкаясь, он побрел обратно в сторону гор. Из последних сил взобрался на ближайший холм и, достав бинокль, долго всматривался в силуэт стоявшего в устье Бейтс-фиорда эсминца. Он ждал, когда ветер пошевелит флаг на его корме. Увидит ли он на красном полотнище прямой черно-белый крест со свастикой в белом круге? Но ветра, как назло, не было. Мартин стал рассматривать город, шаря по крышам домов. В одном месте, на площади возле лютеранской церкви, он увидел флагшток. Полотнище обвисло, но на нем явственно просматривался наряду с красным и белым еще и синий цвет. Сомнений не оставалось – это был флаг Британского Соединенного Королевства. Минутой позже он нашел еще один флагшток с распахнувшимся на несколько секунд красно-бело-синим полотнищем.

Французы!

В Нарвике англичане, французы и наверняка еще кто-нибудь, вяло думал он, лежа на животе на наклонной поверхности скалы и уронив голову на руки. В море по-прежнему их эсминцы и крейсера. Как долго они здесь? Что стало с гарнизоном и генералом Дитлем? Что делать теперь ему самому? Он вспомнил слова Мореля: «Англичане славятся своим благородством…» Может, просто пойти и сдаться?

Нет! Он тряхнул головой и спрятал бинокль под куртку. Во всяком случае, не англичанам. Нужно добраться до шведов и интернироваться. Это, пожалуй, единственный приемлемый вариант. И он уснул, прямо на этой скале, пригреваемый первыми теплыми лучами незакатного летнего солнца. Высоко в небе над ним зажглось полярное сияние. Оно было едва различимо в дневном свете. Мартин стонал, ворочался, открывал глаза и впервые видел эти загадочные разноцветные сполохи. Они все увеличивались и вот уже завесили прозрачной пелериной половину неба на севере. Им не было никакого дела до лежащего на скале человека с глазами, полными слез.

Норвегия! Как много значат для нас твои величественные фиорды, вонзившиеся на десятки миль в суровые скалистые берега. Они наполнены согретой Гольфстримом свинцово-голубой кровью океана, и это тепло дает жизнь всему, что здесь суще. А твои горные реки, срывающиеся водопадами со скал! Чище и благороднее их нет ничего в мире. Недаром на этих берегах рождались жестокие, но честные воины, не боявшиеся никого на свете, кроме своих богов. И если твои глаза вдруг заслезятся от налетевшего с ледяных равнин Нифльхейма обжигающего стужей ветра, ты увидишь, как их ладьи вереницей, выгнув тонкие шеи, уходят по сверкающим водам фиорда в дальний набег. Поднимайте мосты и запирайте ворота своих замков, английские лорды! Рим, бывший властелин мира, и ты готовь дань для пришельцев с севера… Но нет теперь викингов. Их души пируют в Валгалле. Однако в день последней битвы, когда погибнет вселенная, они выйдут из ее пятисот сорока врат, ведомые Одином, чтобы отыскать место для нового мира.

Он пролежал на замшелом камне два часа, а потом поднялся и пошел на восток Его карта осталась в рюкзаке, но Мартин помнил ее достаточно хорошо. Пятнадцать километров вдоль железнодорожной ветки – и нейтральная Швеция. Там уже можно выйти к дороге и заявить о себе на первом полустанке.

Спустившись в каньон, он пошел вдоль бегущей по камням и песку мелкой неширокой реки. Ушибленная нога продолжала сильно болеть, а после того, как он попил чистой холодной воды, мучивший его голод стал еще более нестерпимым. Он уже подумывал, не застрелить ли ему оленя или лося, но, во-первых, у него не было спичек, чтобы потом развести огонь, а во-вторых, эти животные не подходили близко, а у него всего лишь пистолет и восемь последних патронов, которые следовало приберечь для волков.

Каньон сделал поворот, и Мартин, обогнув скальный выступ, вдруг увидал людей. Он сразу отпрянул назад, но уже знал, что его тоже заметили. Их было трое или больше. Они стояли с канистрами у реки и курили. Мартин обежал выступ назад и стал карабкаться вверх по склону. Там он рассмотрел нагромождение камней, за которыми можно было укрыться.

– Halt![20]20
  Стой! (нем.)


[Закрыть]

Окрик раздался совсем рядом за спиной. Понимая, чти ему не уйти от пули, он замер, сел и медленно обернулся Внизу стояли два солдата с карабинами, один из которых махал Мартину рукой, приглашая спускаться. На его голове было суконное кепи горного стрелка, и, когда он повернул голову вправо, Мартин отчетливо увидел белый эдельвейс на левом отвороте. Такое же кепи было заткнуто у второго солдата за пояс.

– Не стреляйте! – сказал Мартин, еще не веря своим глазам, и стал спускаться с поднятыми руками. – Я оберфельдфебель Вангер из второго батальона.

Шатаясь, он подошел к ним и, уронив руки, бессильно опустился на камни.

– Я оберфельдфебель Вангер

Это было шестого июня. А девятью днями раньше, двадцать восьмого мая, объединенные силы западных союзников в количестве 25 тысяч человек заняли Нарвик. Измотанный продолжительными боями, гарнизон Эдуарда Дитля был вынужден отойти на восток в горы в заранее занятый район близ деревни Бьернфельд. Гитлер, узнав о бедственном положении своего лучшего горного командира, произвел его в генерал-лейтенанты и даже разрешил отступить в Швецию, чтобы там интернироваться.

В эти дни фюрер был в состоянии, близком к панике. Он говорил, что все пропало, Северная Норвегия в руках англичан, а это прямая угроза шведским железорудным месторождениям. Он отдавал противоречивые приказы об отступлениях и на следующий день отменял их под давлением своих более выдержанных генералов. Позже он назовет бои за Нарвик одним из переломных моментов новой германской истории, а Норвегию – зоной судьбы.

Однако еще раньше, после победы под Тронхеймом командующий силами вермахта в Норвегии генерал фон Фалькенхорст отправил на север к Нарвику целый корпус в составе одной горной и одной пехотной дивизий. Эта так называемая Колонна Фалькенхорста с незначительными боями продвигалась к 68-й параллели. К первому июня ее передовые части находились в 150 километрах южнее Нарвика. Тогда было решено выделить наиболее подвижные подразделения, бросить все лишнее и послать их вперед чуть ли не бегом на выручку своих.

Ко всему этому четвертого июня два мощных линейных крейсера Кригсмарине (часто классифицируемые как линкоры) «Шарнхорст» и «Гнейзенау» в сопровождении эсминцев вышли из Киля и тоже взяли курс на Нарвик. Они повели туда транспорты с войсками и боеприпасами, но по пути были вынуждены вступать в стычки с английскими кораблями.

Но не эти меры, а сокрушительные поражения союзников в Бельгии и Франции, приведшие к «Дюнкеркской катастрофе», вынудили их принять решение о полном оставлении Норвегии во власти немцев. На кораблях Королевского Грандфлита они эвакуируют из Нарвика британскую бригаду, французских альпийских стрелков и солдат Иностранного легиона, а также несколько тысяч норвежских и польских военнослужащих. Седьмого июня, поняв, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, король Хокон VII вместе со своим правительством на борту крейсера «Девоншир» покидает Тромсе и направляется в Лондон. Норвегия капитулирует. Восьмого июня горные егеря Эдуарда Дитля снова вступают в Нарвик.

В их числе был и хромающий Мартин Вангер.

Несколькими днями позже в городе появляются эсэсовцы. Один из них беседует с Мартином, и тому приходится дать подробное описание истории гибели отряда лейтенанта Мореля. Еще через какое-то время Мартин узнает, что их бывший проводник Фредрик Бьернстад казнен со всей свой семьей. Гестапо разыскало его в Сальтдале и провело расследование. Фредрик сознался, что, когда он после ухода немецкого отряда пришел в Сальтдаль и узнал, что Нарвик в руках англичан, он посчитал, что его семье теперь ничто не угрожает, и рассказал обо всем норвежским властям. Он знал, как Морель поведёт свой отряд, потому что сам посоветовал ему этот путь. Он подробно описал немцев и назвал их точное число. На перехват была послана рота норвежских стрелков под командованием майора Фьелля.

Фредрика привезли в Нарвик и во дворе его дома на его глазах казнили родителей, жену и детей. Потом повесили и его самого. Йозеф Тербовен, гауляйтер Норвегии на ближайшие пять долгих лет, не был намерен давать спуску кому-либо.

«Он сам погубил свою семью, – решил для себя Мартин, – ведь он был заранее предупрежден и знал, на что шел».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю