Текст книги "Имя для рыцаря(СИ)"

МАЙ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТОГО ГОДА СЕРЫХ ВОЙН.

ЗАПАДНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ ЛИВИЙСКОГО ЗАЛИВА.

***

231-я команда охотников 39-й группы капитана Свинга

Кличка

Имя, фамилия

Возраст

Национальность

Основное оружие

Блин

Олег Гавриловский

17

русский

"Сайга"-10 (3 х 20 барабана) + ПП-2000 (6 х 20 магазинов)

Рыжий

Патрик о'Тул

16

ирландец

MGL (18 выстрелов) + ПП-2000 (6 х 20 магазинов)

Ягуар

Санчес о'Хиггинс

17

испано-ирландец (Юж.Америка)

ПП-2000 (6 х 20 магазинов) (+ рация-гелиограф)

Волк

Хельмар Строк

15

скандинав

РПД-С* (200 патрон, снаряженных в единую ленту)

Кутюрье

Родион Талаев

16

осетин

РПД-С (200 патрон, снаряженных в единую ленту)

Тиль

Петер ванХёйс

16

фламандец

"Грендел"** (4 х 20 магазина) + ПП-2000 (6 х 20 магазинов)

Эльф

Раймунд Багт

17

бур

"Грендел" (4 х 20 магазина) + ПП-2000 (6 х 20 магазинов)

Общее для каждого вспомогательное оружие:

– "браунинг хайпауэр"10ауто. (2 х 14 магазина);

– ПСС (1 х 6 магазин);

– набор холодного оружия на основе тесак "бобр";

– кинжал "фэйрберн-сайкс";

– TOOL;

– реактивная граната;

– 4 ручных гранаты РГ-42мод.

*Десантный вариант РПД (отличие от базового – всего лишь складной рамочный приклад)

** Бесшумная автоматическая винтовка производства Англо-Саксонской Империи под специальный бронебойный патрон 9 х 30 для снайперской стрельбы, в том числе по групповым целям, на расстояниях до 300 м.

ОХОТНИКИ ПУСТЫНИ

Ничего нет прекраснее смерти...

С.Калугин .

1.

Дизель за прогибающейся от ветра палаточной стенкой стучал в нехорошем, тревожном ритме. Песок, несомый мокрым горячим ветром с бушующего моря, скрёбся в пилему*, шуршал и поскрипывал в перерывах между скороговоркой «дук-дук-дук!»... Переносная лампа, закрытая рефлектором, отбрасывала на дрожащую стену чёткий круг жёлтого густого света. Полукруглые своды таяли во тьме. Причудливыми тенями рисовались вдоль стен колышущиеся пологи накомарников. Кто-то стонал у дальней стенки.

* Особая ткань, очень прочная, практически негорючая, но лёгкая и «дышащая». Широко используется в указанное время в армиях.

Термометр на стойке у входа показывал +40С.

Майская ночь двадцать четвёртого года Серых Войн. Тылы 17-й сводной дивизии недалеко от развалин города, который когда-то назывался Эль-Голеа, а сейчас не имел имени за ненужностью такового. В трёхстах километрах от линии фронта с отрядами халифата*.

*Африканский Халифат – «государство» работорговцев и людоедов, ещё существовавшее в указанный период на значительной части территорий Северной Африки.

За раскладным столом под лампой сидел Рыжий. В пятнистых, пустынного камуфляжа («буря в трусах», по определению солдат) трусах, с полотенцем на шее, он то отхлёбывал из банки лимонный сок, то добавлял строчку к письму, которое лежало перед ним на серо-жёлтом пластике. С прикреплённого булавкой над столом яркого плаката улыбалась девушка – на фоне дома в окружении зелени под надписью «Вернись ко мне с победой!»

...Там, где мы стоим – море песка, остаток Сахары. Сейчас очень и очень жарко, хотя ещё недавно тут лежал снег. Очень жарко, днём и ночью, откинешь полог – словно в печку заглянул. Я бы дорого дал за обычную прохладу. Трудно передать, насколько пустынны и дики эти места. Тут идёт война, и всё-таки она не может ничего изменить – пески бесстрастно смотрят на нас и словно шепчу т: «Вы уйдёте – мы останемся.» Ч ёрта с два, ещё посмотрим. Мы сделаем из этих мест настоящий сад, навеки уничтожим равнодушную однообразную красоту, которая так чужда человеку...

Рыжий отложил цанговый карандаш. Плохой графит царапал сероватую бумагу, крошился. Юноша сдул чёрные крошки на тканевый дышащий жаром пол, вздохнул, переставил ноги на планку под столом. Посмотрел на часы. "Командирские" в воронёном противоударном корпусе показывали два часа ровно. Рыжий зевнул, не глядя, взял банку, вылил в себя остатки успевшего согреться сока, смял в кулаке тонкую жесть.

Надо ложиться спать. в глубине палатки, в темноте, кто-то – кажется, Тиль – громко, отчётливо сказал: "Не надо, не надо," – и добавил что-то по-своему. Рыжий различил знакомые слова "йофру" и "эн дондер" – "девушка" и "к чёрту". Потом скрипнула – длинно, с почти музыкальными переливами – кровать.

Шорох песка, посвистывание ветра и стук дизеля стирали почти все прочие звуки снаружи. Наверное, ещё и это было причиной тревоги – привычка слышать всё, что происходит вокруг, тут не помогала. Поэтому Рыжий обернулся, лишь когда полог палатки дёрнулся, отодвинулся в сторону, и внутрь внедрился со всем снаряжением некто неизвестный с оружием на левом и рюкзаком – на правом плече, одетый в «охотничью» форму.

– Это палатка 231-й команды? – приглушённо спросил вошедший.

– С вечера была она, – ответил Рыжий на том же русском, что и вошедший – впрочем, он говорил с каким-то лёгким акцентом. – Тебе кого?

– Вот, – сбросив снаряжение и оружие (Рыжий заметил пулемёт) на пол, неизвестный полез в нарукавный карман. Рубашка его была украшена нашивками Отдела Специальных Операций, только пока без номера команды, и Рыжий понял, что это новенький – на место неделю назад перешедшего в скандинавские егеря к англосаксам Сванте Стурре по прозвищу "Эсэс". – Назначен к вам в команду, – новенький подал карточку и добавочно пояснил: – Только что из лагеря.

Рыжий смерил новенького взглядом. Рослый, остроносый, глаза неопределённо-светлые, волосы тёмные. Худощавый, улыбчивый. Так, обычный самый.

– Пить хочешь? – дружелюбно спросил Рыжий, ногой выдвигая из-под стола стул. Новичок облегчённо вздохнул, кивнул, пожаловался:

– Жарко – с ума сойти. И что за тварь такая – человек? Была десять лет зима – стонали. Попали в последнюю считай пустыню на Земле – стонем... А что попить?

– Вон там, – Рыжий ткнул в холодильник, жавшийся к стенке за стояком. – Голодный?

– Не, благодарю, – новичок открыл дверцу, приложил ладонь с растопыренными пальцами к инею на стенке, застонал счастливо, потом достал банку сока и опустился наконец на стул. – Ты командир? Мне сказали – сразу ему отдать документы...

– Спит командир, – признался Рыжий. – Я гранатомётчик... Да ты не суетись, пей и ложись спать – кровать я тебе покажу. А как просыпаться начнём, так и разберёмся с документами и прочим всем. Я карточку на столе оставлю.

– А во сколько подъём? – поинтересовался новичок.

– А ни во сколько, – откликнулся Рыжий. – У нас майк *. Из-за некомплекта, кстати.

* Безделье (армейский жаргон)

– А прежний... – новичок примолк. Ирландец отмахнулся:

– Да нет. Перевёлся в национальную часть. У нас тут за полгода убитый всего один. И двое перевёдшихся... – Рыжий протянул руку: – Рыжий. Имя не спрашиваю и не называю.

– Кутюрье, – рукопожатие оказалось крепким. Брови ирландца приподнялись:

– Это от фонаря или состояние души?*

* В молодёжном жаргоне Русской Империи – человек, излишне много уделяющий внимания своей внешности. Говорят так обычно с явным презрением.

– Состояние души, – признался Кутюрье. Улыбнулся и спросил: – Ну что, брат Пушкин? Как оно?

– Да знаешь, – осклабился Рыжий, – так как-то всё...

– "Ревизора" читал?! – удивился Кутюрье. – Ты же англосакс.

– Ирландец, – уточнил Рыжий. – Я два месяца назад в госпитале валялся, как дурак – сухожилия на ноге растянул. А там попалась эта книжка. Забавно... Гоголь, да?

– Угу, – Кутюрье отпил из банки. На его лице отчётливо читалось облегчение, и Рыжий его понимал. Конечно, трудно отрываться от тех, к кому привык, от коллектива учебного лагеря, от сложившихся связей – и всё начинать сначала, заново, да ещё и на настоящем фронте.

Новенький хотел что-то ещё спросить, но по полу зашуршали шаги, и из пристенной темноты появился – заспанный, волосы торчком, открыт (для экономии) только один глаз – командир 231-й Олег Гавриловский по непонятному никому прозвищу "Блин"; общего с блином у него не было ничего совершенно. Он мутно и многозначительно посмотрел на сидящих за столом двоих, воткнулся в холодильник, влил в себя, не глотая, банку лимонного сока. В свете лампы всё тело Блина блестело от пота, как намасленное. Он постоял около холодильника, развернулся, снова скользнул взглядом по лицам сидящих...

И открыл второй глаз. Широко открыл – а потом недоверчиво усмехнулся и сообщил:

– Да ну, не может быть, – и двинулся обратно в темноту, но тут же круто развернулся и шёпотом спросил: – Рыжий, это кто такой?!

Вообще-то это было невежливо и непохоже на Блина. Этот русский не слишком нравился Рыжему, но всего лишь потому, что появился сам-то только неделю назад – как с неба свалился прямо на место ушедшего прежнего командира, канадца Нила Брэндмана, с которыми вся команда жила душа в душу. Нил ушёл в англо-саксонскую армию, и команда ждала, что нового командира назначат из её состава – но появился Блин. Вежливый, но настойчивый, знающий, но нелюдимый. Совершенно точно, что раньше он был штурмовиком – а значит, имел опыт. И ходил слух, что его девчонка и все друзья погибли где-то в боях. Но команда-то с ним в бой ещё не ходила – и все дружно смотрели на Блина косо. Командиру вообще трудней "притереться", чем обычному новичку. Но Блин между тем оставался каменно спокоен, а дело своё, похоже, знал хорошо.

Однако, сейчас он выглядел искренне удивлённым.

– Новичок, – удивлённо объяснил Рыжий. – Кутюрье. Русский, похоже.

– Осетин, – поправил без обиды Кутюрье.

– Ё ж моё, – сказал Блин. Если бы Рыжий в этот момент посмотрел на Кутюрье, то увидел бы, что лицо у того стало кисло-недовольным. – Этого ж быть не может. Это ты?!

– Не я, – сердито и глупо ответил тот на глупый вопрос. Рыжий подумал, что Блин, похоже, просто обрадовался соотечественнику. Но командир шёпотом заорал:

– Рыжий! Это ж Талаев! Родион!

– Твой знакомый? – понимающе, но без особого интереса спросил Рыжий. Блин посмотрел на него, как на сумасшедшего, даже рот приоткрыл, потом повторил растерянно:

– Да Талаев же! – и, видя, что Рыжий искренне недоумевает, пояснил: – Ты "Звёздная память" слышал?! "Рейд в никуда", "Горы", "Честное слово"?!

– Ну да, – кивнул Рыжий – он часто слушал эти песни и в русском, и в переводном варианте, и они ему нравились.

– Так это его, – Блин резко и невежливо ткнул в сторону Кутюрье, – отец! Георгий Талаев! Он и поёт!

– И тут узнали, – процедил Кутюрье. – Ну что за жиззззззззз...

– Ты тут добровольцем? – задал Блин второй глупый вопрос за минуту и, не дожидаясь ответа на него, спросил ещё: – Спать хочешь, наверное?

– И не он один, – под нос сказал себе Рыжий и, потянувшись, зевнул.

2.

Утро началось с жизнерадостного вопля за стенками палатки. Девчоночий голос задорно солировал по-русски, а хор подхватывал под глуховатый стук слитного шага по песку:

– Кто е...тся за всех нас?!.

– Это доблестный спецназ! – орали молодые глотки со всем воодушевлением, на которое только способны парни и девчонки, мало кому из которых миновало двадцать.

– В ж...е грязь, в причёске ветки -

Вы откуда?!.

– Спецразведка! – удалялись голоса. Какое-то время в палатке было тихо. Потом голос Ягуара, закадычного друга Рыжего, со смешком поинтересовался:

– Кто-нибудь ещё спит?

– Это что-то новенькое, – ответил Тиль. – Наверное, ночью старались, сочиняли... Как это там у них про ж...пу? Кто-нибудь запомнил? Мощно же.

Ответом были ленивые зевки тут и там. Потом Ягуар удивлённо сказал:

– Эй, а тут и правда кто-то спит. В смысле, на кровати Эсэса. У нас что, гостиница?

– У нас пополнение, – снова зевнул Рыжий. Он лежал, закинув ногу на ногу и сунув под голову руки. – Кто встанет – включите вентилятор, наконец.

– Пополнение? – видно было в желтоватом полумраке, как Ягуар пружинисто сел. – Ночью пришёл, да? А кто? Эй...

– Дай человеку отдохнуть, – подал голос Эльф.

– Я не сплю уже, – откликнулся Кутюрье и легко сел, скрестив ноги. – Который час?

– Девять, завтрак мы проспали, – сказал Рыжий. – И почту тоже не отправили. Чёрт.

Они говорили на безумной смеси десятка языков с резким преобладанием русского и английского примерно в равных пропорциях – жаргоне конфедеративных Рот.

– Отправили, – сказал Эльф. – Я вставал, выставил пакет ко входу.

– Тебя как звать-то? – добивался Ягуар у новенького. – Ты не ирландец? Или, может, хоть из Южной Америки?

– Кутюрье. Не, я из России, – отозвался тот.

– Конец майку, – радостно объявил Волк. – Снова в дело. Ком, как думаешь?

– Думаю, что твоя очередь шагать за завтраком, – ответил Блин, всё ещё не проявляя желания встать. – Ты ещё не ушёл?

– Иду, – вздохнул Волк. – И я знаю, я знаю точно, почему так. Потому что я самый младший... а вы все – ленивые свиньи, ленивые большие свиньи, просто свинота... Хрю. Новенький, ты ведь пулемётчик? Я тоже. Постреляем днём?

– Конечно, – легко согласился Кутюрье.

– А если я победю, ты меня в следующий раз подменишь с дежурством?

– График лежит на холодильнике, – невозмутимо напомнил ему Блин. – Кутюрье, ты своё прозвище там впиши, где карандаш потёрт, ага?

– Ого, – негромко заметил Тиль, – а обычно-то он просто приказывает...

На ходу влезая в штаны, Волк пошёл к выходу. Блин, по-прежнему не двигаясь, напомнил ему вслед:

– Рубашку и сапоги. Иначе оставлю без сладкого... Так, всё, хватит валяться, подъём, разминка, начнём день с пробежки.

– У баф стик * есть свои плюсы, – веселее заметил Волк и, застёгивая рубашку, выскользнул из палатки.

* Дежурный (армейский жаргон)

* * *

На пробежке Кутюрье легко держался вровень со всеми – все три километра по пескам вдоль хмурого, ветреного морского берега, вверх-вниз через барханы. Впрочем, это было не удивительно. Обычно «охотники» пополнялись добровольцами из действующих частей по конкурсу, а если человек прямиком из учебного лагеря прислан в ОСО – значит, у него тьма всяких талантов.

– Хуже готовить не стали, – на бегу заметил Блин. – Ты же как штурмовик готовился, а потом..

– ...потом обычные три месяца спецподготовки на охотника, – продолжил Кутюрье. Он дышал почти так же легко, как и командир. – Я с самого начала к вам хотел.

– А как же на всё это посмотрел... – Блин повёл глазами вверх-вбок.

– Положительно, – коротко ответил Кутюрье.

– Они знакомы, что ли? – поинтересовался Ягуар у Рыжего – как обычно в таких случаях, они бежали плечо в плечо.

– Наверное, я не знаю, – уклончиво ответил Рыжий. – Они вроде как оба русские, а крепче русских друг за друга держатся только кто?

– Фианна *, брат, – Ягуар хлопнул по подставленной ладони.

– Эйрин го бра**, брат...

* Священный союз (ирландск.)

**Ирландия будет свободна (ирландск.)

...По возвращении в лагерь Блин разогнал всех разминаться. Жар постепенно становился сухим, менялся ветер, жара вступала в свои права – а 231-я занималась, стиснув зубы, самоистязанием – пот, выступавший на коже, тут же высыхал, превращаясь в соляную корку. Появившегося с завтраком Волка Блин тут же запряг в дело.

Рыжий заметил, что командир всё это время незаметно приглядывается к Кутюрье. Знаменитый отец новичка, видимо, не давал Блину покоя – но, похоже, при всей своей неожиданной восторженности в этом вопросе, он относился сейчас к новичку именно как... к новичку.

Наконец, с разминочным комплексом было покончено, и Блин разрешил отдышаться и позавтракать перед стрельбами. Беря из судка свою тарелку с двумя большущими бифштексами и макаронами с томатным соусом, Блин неожиданно подмигнул Кутюрье и пропел:

– Люблю я макароны,

Хоть говорят – они меня погубят...

Кутюрье резко покраснел, поперхнулся и сердито попросил:

– Слушай, не напоминай! Над ребёнком издевались, нелюди... а сказали – ради искусства...

Они сейчас говорили чисто по-русски, но все вокруг поняли и заинтересовались.

– Про что это они? – передавая Рыжему пакет с яблочным соком, спросил Эльф. Пепельноволосый, с чуть раскосыми зеленоватыми глазами, худощавый, он переносил все нагрузки намного легче остальных, не загорал толком, но и не сгорал и всегда был в ровно-созерцательном благожелательном настроении.

– Про русские дела, – туманно пояснил Рыжий. Эльф покивал, воткнул вилку в котлету и добавил:

– Я бы в России хотел побывать. Наверное, интересная страна.

– Да кто ж её знает, – пожал плечами Рыжий. – Может, кстати, и побываешь ещё.

Они замолчали, жуя. От Эльфа не пахло потом. Рыжий, ожесточённо кромсая бифштекс, спросил наконец:

– А ты домой почему не пишешь?

– Некуда, – равнодушно отозвался Эльф. – Меня прокляли, когда узнали, что я иду воевать далеко от нашей земли... А твоя девушка пишет тебе? Что-то давно не было.

– Давно, – помрачнел Рыжий. – Я вчера... ну, сегодня ночью ей писал. Может, почта где застряла... ой, да ну тебя, всё настроение изгадил!

Он угрюмо набросился на бифштекс. Но мысли о Кэт теперь не оставляли. Иногда ему казалось, что лучше бы Кэт не было. Хоть бы Тил что написал про неё!

Но потом он думал, что может случиться, как с Блином. Или как с Ягуаром, девчонка которого погибла у него на глазах при нападении мутантов на поселение. Нет уж, пусть лучше не пишет – но будет. Да и потом – вон, Волку его подружка, тоже, бывает, подолгу не пишет... Только Тилю регулярно-размеренно приходят письма от его Эле – раз в неделю. Эле служила в «Кенау Хесселар» * и для Тиля была светом в окошке.

* Фламандский вспомогательный женский корпус в армии Англо-Саксонской Империи.

– Хватит жрать, довольно лопать, – вздохнул Блин и, хлопнув себя по коленям ладонями, резко встал. – Пошли стрелять, отдохнули!

Патрон на тренировку солдат в Ротах никто не жалел, и уж тем более – не были тут исключением охотничьи команды. Парни выходили на линию огня, заряжая пистолеты – десятимиллиметровые четырнадцатизарядные "брен тены" англосаксонского производства. У этих пистолетов была мощная отдача, которую следовало уметь гасить. Но пистолет был мощным и очень надёжным – как раз то, что нужно.

Рыжий чуть поотстал, глядя в спины остальным ребятам. Он их знал, как свои пять пальцев, за прошедшие месяцы все притёрлись друг к другу, как шестерёнки в отлаженном механизме – все, даже Волк, который появился позже остальных на место убитого. А сейчас Рыжий испытывал самое неприятное и опасное для бойца чувство – он не был уверен в своём командире.

Просто потому, что не знал его...

...С ЭнБи – Нилом Брэндманом – Рыжий начинал полгода назад, когда 231-я только-только формировалась, а ему ещё едва исполнилось шестнадцать. Они вместе опухали от безделья на береговой базе. В январе – вместе пошли в десант и получили боевое крещение, действуя в полных самыми мерзкими сюрпризами, засыпанных снегом мавританских пустынях – когда полевые войска до тех мест ещё лишь собирались добраться. Они за неделю в восемнадцати местах разрушили единственное тыловое шоссе, парализовав движение караванов халифата вплоть до захвата дороги регулярными частями, а потом – присоединились к гасконским боевикам-поселенцам. Они действовали в передовых дозорах и группах наведения, когда имперские войска пошли на Тимбукту и взорвали склады боеприпасов в этом ужасном городе, а потом – нефтепровод халифата. Вдоль старой железной дороги они дошли, пройдя почти триста километров тылами врага – в свирепый мороз, по заснеженной хаммаде – до плато Танзеруфт, откуда их забрал вертолёт... В апреле они участвовали в прорыве фронта в песках Большого Западного Эрга.

Они стали едины, насколько могут быть едины живые люди, почти мальчишки, которые воюют плечо в плечо, спят спина к спине, делят последнюю галету и последний глоток воды. После того, что 231-я испытала в прежнем составе – любой новый командир был – всё равно что донорский орган в старину. То ли приживётся, то ли – нет...

...Под грохот движка поползла лента старого транспортёра, переделанного в тир – в жестяных "подстаканниках" держались пустые банки, закреплённые на разной высоте и на разном расстоянии друг от друга. Скорость транспортёра тоже менялась – простым нажатием кнопки. Машину отыскали на местной помойке (которая тут была везде, в общем-то...), и Тиль просто онемел, увидев, до чего местные "умы" довели простейший механизм без присмотра белого человека. Фламандец улёгся рядом с пострадавшим и не вставал, пока не запустил его. А уже потом транспортёр приспособили под тир.

– Молодым везде у нас дорога, – Блин уступил место на тридцатиметровой отметке Кутюрье. – Давай. Всё с самого начала.

– Неинтересно, – сказал Кутюрье.

Воцарилась тишина. Кто-то присвистнул. Потом Ягуар сказал с интересом:

– Ну ты... нахал. А чего тебе надо?

– А вон случайно не пневматическая пушка? – ткнул пистолетом, висящим на указательном пальце, Кутюрье. Его лицо было серьёзным, только в уголках губ лежала улыбка.

– Случайно да, – подтвердил Блин, покосившись на жутковатый агрегат, сделанный из обрезка нормальной танковой пушки и дизель-компрессора.

– Заряди пяток баночек, – попросил Кутюрье Волка. Тот стрельнул взглядом в сторону Волка, сдвинул на лоб сола * и побежал к пушке. Через несколько секунд крикнул:

* Плоский тропический шлем-дешёвка, сделанный не из пробковой коры, а из прессованной соломы. Часто носился в жару в войсках и вообще всеми желающими.

– Готово! Что?!

– Пускай, – ответил Кутюрье, продолжая качать пистолет на пальце.

Пок! Пок!

Вот только что – стоял, крутил, вертел, чуть ли не зевал. И вдруг – в той же самой стойке, с одной руки! Выстрелы заглушали хлопки пушки, и банки подпрыгивали, кувыркались всё выше в воздух. В песок упал пустой магазин пистолета – все четырнадцать.

Последняя – пятая – банка падала в песок, слегка даже планируя. Все проводили её взглядами. Она была фигурно раскроена в трёх местах.

– Хм, – сказал Ягуар.

– Кто там хотел посоревноваться из пулемёта? – Кутюрье посмотрел на Волка.

– Сдаюсь, – сказал тот. И добавил: – Ты всё равно наверняка продал душу владыкам Тьмы и Льда. Чего с тобой соревноваться.

– Красиво, – оценил Рыжий. И, резким движением выхватив пистолет, нацелил его в голову Кутюрье. Тот, хотя держал своё оружие в руке, успел лишь дёрнуться. – Заметь, – и отошёл. Мажор вскинул оружие – и увидел, что пистолет в руке даже не обернувшегося Рыжего смотрит ему в живот. – Учись, – снова коротко сказал Рыжий.

Его пистолет словно бы по волшебству вернулся в кобуру.

3.

Как ни занимайся тренировками – свободного времени всё равно останется уйма, если нет «боевых». В этом отношении у охотников проблема – им сложно «найти занятие от безделья», как это делается во всех нормальных армиях.

В палатке 231-й царила скука. Блин и Кутюрье негромко разговаривали. Рыжий, Ягуар и Эльф шлёпали картами, играя в покер на патроны. Тиль обстоятельно перечитывал письмо от своей девчонки. Волк наблюдал за ним и грустил – он писем давно не получал. Снаружи кто-то бухтел под гитару по-русски:

– Там, вдали, за рекой, загорались огни -

Пионеры нашли зажигалку...

Трое смелых бойцов -

Лёха, Димка и я -

На чужой огород пробирались...

– Заткнись ты наконец! – заорал Волк, приподнимаясь на локтях. Снаружи стало тихо. Потом влетел в палатку и покатился по полу человеческий череп. – Интересно, – признал скандинав и, соскочив с кровати, подобрал черепушку и водрузил её на холодильник. Почти тут же полог отдёрнулся – всунулась внутрь белокурая голова Болта, тоже скандинава, но из 232-й.

– Череповину хозяину верните, – сказал он.

– Сама закатилась, значит – наша, – потом что-то добавил на своём языке, и Болт наморщил лоб, засмеялся и исчез.

– Что ты ему сказал? – поинтересовался Ягуар. Волк невозмутимо ответил:

– Что это твоя черепушка, но в детстве. И она тебе дорога.

– Хамло, – сожалеюще вздохнул Ягуар. – Ребят, вы тут без меня поиграйте, а я... – он неожиданным прыжком подмял не успевшего вскочить Волка и начал аккуратно отвешивать ему щелчки по ушам, приговаривая: – ...а я поговорю с этим малолетним бандитом... и объясню ему, что к чему... и научу правилам вежливости... и немного его помучаю в воспитательных...

– НА-СИ-ЛУ-Ю-УУУУУТ!!! – вдруг завизжал Волк истошно-трагически и ужасно громко. В палатку сразу заинтересованно всунулись несколько человек, а Ягуара отнесло на несколько метров. Волк, ловко усевшись в кровати со скрещенными ногами, хладнокровно сообщил всем: – Этот тип меня домогался.

– Оооо?! – заинтригованно протянули у порога.

– Да, – подтвердил Волк, чуть покачиваясь. – Он набросился на меня и попытался надругаться над самым святым. Над моими ушами.

– Какой разврат, – осуждающе сказал кто-то. его поддержали:

– Вечно эта 231-я...

– Сгиньте, – лениво сказал Тиль и бросил в любопытных скомканной пачкой из-под галет. Рыжий раздражённо добавил, тасуя карты:

– И хватит уже чушь нести! Волчонок, Котёнок...

– Я-гу-ар, – раздельно сказал тот, усаживаясь к столу.

– Семейство кошачьих, – мстительно добавил Волк, ложась на живот. – О небеса и преисподняя, как скучнооооо! Эсэс хоть петь умел... А тут остались одни безголов... то есть, безголосые.

– Я могу спеть, – повернулся к остальным Кутюрье. Лицо у него было весёлое. – Гитара у вас есть?

– Была, – вздохнул Тиль. – Как раз у Эсэса и была. А насчёт безголосости – брехня. Эльф умеет петь, только он поёт про непонятные вещи. Колдовские страны, приречные туманы... Эльф он и есть – эльф.

– Ну и красиво вообще-то, – возразил Рыжий, заметив настоящую обиду в раскосых глазах бура. – Но просто иногда хочется чего-нибудь...

– Идёт весна, идёт весна,

И гнёзд у птичек до хрена!

Стройматерьал здесь разный есть -

Солома, перья, рвань и шерсть... – без предупреждения перебил его Кутюрье – хорошим, поставленно-обработанным голосом, очень мало подходившим к смыслу песни – ничего подобного никто не ожидал:

– Пентхаус каждый хочет круче -

У воробья самый вонючий.

Идёт весна, идёт весна,

И от цветов она красна.

Вышел на луг ты в первый разок,

Глядь – там торчит уж анютин глазок.

Нарциссы там и лилии -

Ну просто, блин, идиллия!

Идёт весна, идёт весна,

И все работают без сна...

Пускай слова мои тупые -

Вам не придумать и такие!

* Шуточные стихи П.Зубкова.

Секунду все потрясённо молчали. Потом начался дикий хохот. Кутюрье довольно улыбался. Блин смеялся тоже, лёжа на спине и подняв руки к потолку – сейчас он выглядел совсем не угрюмым. Всё ещё фыркая, он спросил с надеждой и сомнением:

– А ты садюшки старые знаешь? Ну, ещё дозимние садюшки?

– А как же, – важно кивнул Кутюрье, и Блин, повернувшись к остальным, впервые обратился к ним просто как к ровесникам:

– Во! Слушайте, это вещь!

Кутюрье, дотянувшись, положил перед собой пустую консервную банку, упруго-звонко щёлкнул пальцем по днищу и, отбивая такт, как на миниатюрном барабане, начал:

– Маленький мальчик на речке играл,

Весело с мостика в речку нырял...

...Вряд ли вода унесёт его тело -

Вилы в реке я поставил умело!

Маленький мальчик на дерево влез,

Сторож Игнатий вскинул обрез...

...Выстрел раздался, взметнулись вверх ручки -

Будет обед у некормленой Жучки!

Маленький мальчик по стройке гулял,

В маленькой ручке гвоздик держал...

...Гулко ударил в затылок кирпич -

Метко кидает старый Фомич!

Девочка Леночка шла через парк,

В кустиках ждал сексуальный маньяк...

...Не было слышно ни крика, ни писка -

Молча убила его каратистка!

Ночью к соседям забрался Егор,

Вон у подружки игрушку упёр...

...Куклу не вынесет он за забор -

Метко Наташа кидает топор!

Два грибника заблудились в лесу,