Текст книги "Не остаться одному"
Автор книги: Олег Верещагин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Нас тоже берите!
– Да что это такое?!
Это были голоса девчонок. Но я скучно посмотрел поверх их голов… и они утихли. Правда, все еще бурчали, разбредаясь к бортам, но уже безотносительно, на вечную тему «всепарникозлы». Названные мною начали быстро собираться.
– Взял бы хоть человек десять, – тихо сказал Джек. – Кто его знает…
– Тут могут быть урса? – удивился я.
– Они везде могут быть. – Джек тряхнул меня за плечо.
– Да, это верно… – Я задумался, потом махнул рукой: – Корабль дороже, чем мы. Да и не случится ничего… – Я поднял лицо к небу и, вскинув правую руку, ударил по ее сгибу локтя ребром левой.
* * *
– Сумах, – Андрей пнул кустик, крайний из зарослей у еле заметной тропинки. – Значит, мы точно в Америке… не трогай! – Он перехватил руку Видова. – Тронешь – до самого локтя опухнет.
– Эти места населены. – Йенс, сидевший на корточках метрах в десяти от нас, распрямился. – Я отсюда видел ложбину и оленей. Они меня учуяли – и драпать.
– Если населены – значит, не урса. – Я прислушался. Пасмурный лес неуверенно перекликался голосами редких птиц. – Ладно, пошли дальше.
Мы двигались по тропинке длинной цепочкой. Йенс впереди, за ним, шагах в десяти от него и в трех – друг от друга – Андрей и я по левой, Видов – по правой стороне, а в десяти шагах еще за нами, по обеим сторонам тропы – Вадим и Сергей. Лес был густой, справа поддувало сыростью. Я с тоской подумал, что, не дай бог, погода испортилась окончательно и в августе началась осень – кто ее знает, здешнюю эту Америку?
Йенс снова остановился и, легонько свистнув, махнул мне рукой. Я подбежал. Немец, улыбаясь, указывал носком сапога на умело замаскированное чуть сбоку тропы переплетение палок и жил.
– Капкан? – я присел, осторожно потрогал одну из палок.
Йенс кивнул:
– Вот и доказательство… Живут здесь.
– Ладно, пошли дальше. – Я встал на ноги. – Как видно, этой тропинкой не только звери ходят, но и люди…
… – Остров или по крайней мере – полуостров, – Вадим подкинул в руке камешек и далеко бросил его в хмурую воду.
Мы стояли на берегу. Если это и был пролив, то очень широкий – берега «того» видно не было, а «этот» изгибался дугой, и мы стояли в левой части этого изгиба. Каменистый пляж тянулся вдаль. В полукилометре от нас пляж кончался и начинались пологие холмы, уступами.
На берегу, метрах в двухстах от нас, лежала лодка. Прочная, просмоленная и пустая. Мы толком и не успели это осознать, когда кусты прямо напротив лодки раздались, и из них выскочила, побежала в нашу сторону девчонка. Она неслась к нам как к последней своей надежде, и я не сразу понял, что она нас просто не видит, а точнее – не замечает от ужаса. Девчонка так и влетела в руки Йенса, только теперь забилась, вырываясь, а потом закричала, да как – истошно, дико, вибрирующе, и немец отпустил ее от неожиданности. А наше внимание тут же переключилось на дальнейшее развитие событий.
Там же, где на пляж выбежала она, выскочил рослый мальчишка – русоволосый, разгоряченный бегом, лет четырнадцати-пятнадцати. Увидев нас, тут же остановился, оглянулся и, выхватив шпагу, застыл, меряя нас взглядом, в котором были настороженность и вызов.
– Ну и что тут происходит? – миролюбиво спросил я. Вообще-то нормальные парни не гоняются по лесу за девчонками, доводя их до полного офигения… но дела в жизни случаются самые разные, чего лезть, не разобравшись?
– Вы кто такие? – мальчишка говорил по-русски, без малейшей боязни, а это наводило на определенные мысли, и я краем глаза заметил, как Андрей, Вадим и Сергей сместились к воде, повернувшись лицами к лесу, а Йенс и Видов отделили от леса меня. Девчонка дальше не побежала – стояла за нашими спинами и часто дышала. Она была черноволосая, но синеглазая, широкоскулая, однако красивая, босые ноги – сбиты в кровь.
– Проезжие, – пожал я плечами.
– Вот и проезжайте мимо, – отрезал он и, быстро оглянувшись, заметно расслабился. Через несколько секунд стало понятно – почему. По его следам на пляж выбежали еще двое – уже с обнаженным оружием, на одном была бригантина, а у другого в левой руке арбалет, который он тут же вскинул. – Это наша территория.
– Да мы и не претендуем, – пожал я плечами. – Нам бы просто узнать, где мы.
– Он врет! – вдруг крикнула девчонка. – Он врет! Они нас грабят! Это наш остров, мальчишек нет, и они…
– Заткнись, сука!!! – прорычал парень.
– Повежливей с девчонкой! – издал такой же рык Видов.
Я сделал в его сторону короткий жест и поднял подбородок:
– Она правду говорит?
– Это не ваше дело! – крикнул мальчишка. – Оставьте ее и убирайтесь!
– Как вам это нравится? – Я повернулся к своим. – Трое говорят шестерым – «убирайтесь»… хха!
Молниеносно крутнувшись, я ударом кулака отбил направленную мне в лицо стрелу. Арбалетчик, складываясь в поясе, повалился вбок – сверкнувший серебряной молнией топор, брошенный Йенсом, подрубил его слева. Тот, который разговаривал со мной, метнулся вперед, я прыгнул ему навстречу… Визгливо столкнулись клинки; кто-то закричал рядом… удар, удар – и мальчишка стал заваливаться назад с прямым корпусом на подгибающихся ногах. Я выдернул палаш из его ребер и огляделся.
Раненый топором Йенса корчился на боку, загребая песок ногами и одной рукой. Третий – тот, в бригантине, совсем щенок – стоял на четвереньках рядом со своим выбитым оружием. Вадим, упираясь ногой ему в спину, держал лезвие бастарда у его шеи.
– С этим что? – спросил он. Йенс подошел к «своему» раненому, выдернул топор, прикинул его на руке и быстро перерубил парню позвоночник у затылка. Объяснил:
– Этот все равно умер бы… Неудачно я попал.
– Убери меч, – попросил я Вадима, подходя ближе. Тот забросил бастард в ножны, снял ногу. Мальчишка поднял голову. Да, этот совсем «зеленый». Лицо исковеркано ужасом, из ставших огромными глаз текли слезы, открытый рот вибрировал. – Вы кто такие? – Я толкнул мальчишку в бок, он содрогнулся, словно я ударил его дагой. – Да перестань реветь, мы тебя не убьем! Вообще пальцем не тронем, даю слово! Кто вы такие, кто у вас старший?
Взгляд мальчишки приобрел некоторую осмысленность, он тяжело сглотнул и ответил по-французски, я понял:
– Старшим у нас Сашен. Саня Бубненков.
Из руки Вадима выпал длинный нож, который он рассматривал.
* * *
– Вот чей драккар видел Мило. С орлиной головой. – Я бросил в костер ветку и, не выдержав, выругался. – А я еще не мог вспомнить, чей это драккар – с орлиной головой!
– Он ваш знакомый? – тихо спросила Люси.
– Он был нашим другом, – вместо меня ответил Вадим, и я был благодарен ему за это.
Наверное, истории об амазонках – все-таки фигня. Трудно им без парней, и эта группа девчонок на острове Таунсенд не была исключением, хотя и два их дома – настоящих, рубленых – и огороды, и хозяйство вообще – содержались в полном порядке, позавидовать можно. Наши девчонки, конечно, и позавидовали.
А в остальном – нечему. У десяти девчонок были парни, пятнадцать человек. Был корабль – для прибрежных плаваний, но корабль. Еще в мае парни уплыли «на континент». Должны были вернуться в начале июля, но не вернулись до сих пор. Надежда еще не исчезла, но пришла беда.
Саня появился две недели назад, элементарно забрав часть продуктов. А сейчас – вернулся, но с драккаром на берег не пошел, остался где-то за мысом, прислав лодку опять-таки за продуктами. И приплывшие парни начали, собрав еду, развлекаться. Примерно на такое развлечение мы и попали…
– Сергей, Видов, – позвал я, – давайте за нашими. Час вам на все, чтобы были здесь. Можете даже на корабле никого не оставлять.
– Есть.
– Есть.
– Вадим, – я повернулся к нему, – тащи сюда нашего пленного… Йенс, Андрей – на берег, приготовьте лодку и дежурьте…
– Что вы собираетесь делать? – Люси смотрела на меня серо-золотыми глазами.
– Помочь, – коротко ответил я и повернулся к пленному, которого как раз подтолкнул к костру Вадим. – Мы тебя отпустим. Один догребешь до своих?
Он кивнул, потом прошептал:
– Да…
– Вот и хорошо… Ты должен поговорить с Саней. С глазу на глаз и сразу.
– Что ему сказать? – Мальчишка сглотнул.
– Скажи, что на берегу Король Поединков, – я усмехнулся. – Только это и скажи.
* * *
Сев на валун, я ждал, пока подойдет Саня. Тускло и тоскливо мне было. Настроение – словно промокший плащ. Волны тихо шуршали на песке и гасли, оставляя белую пену. Я не поднял глаз от этой пены, даже когда Саня подошел вплотную.
– Да. Это неприятно, – сказал он, и я поднял голову. Саня совсем не изменился с нашей последней встречи на дальневосточном берегу. Только сейчас на нем были толстые краги и ременная кираса, похожая на мою, правда, не сшитая, а склепанная на стыках явно разрезанными гильзами – медно-красным поблескивали их донца, очень красиво… – Я себе не мог такого и представить…
– Поговорим, – предложил я.
– Поговорим, – кивнул Саня и сел на камень напротив меня, поставив валлонку между ног в песок. Пена докатывалась до его узких сапог. Но мы молчали, глядя прямо в лица друг другу. И вспоминали. Вспоминали нашу дружбу, игры, ссоры, мечты – там. И то, как мы вместе ходили в бой, – здесь.
За его спиной на волне качался корабль.
За моей – стояли на склоне холма люди.
И там и там были те, кто, так же, как и мы с Саней, когда-то клялись друг другу в вечной дружбе.
– Я ждал, что ты найдешь нас и присоединишься, – нарушил я молчание.
– Я хотел, – тихо ответил Саня. Провел концом ножен резкую линию, посмотрел на то, как ее заполняет вода. – Правда хотел. А потом понял, что это невозможно. Как ты говорил? «Никогда не возвращайтесь в прежние места…»
– Это возможно, Сань, – покачал я головой. – Мы – не место. Мы – друзья.
– Ты еще не понял, что нет, – сожалеюще и беспощадно возразил Саня. – Ты – князь и борец со Злом. А я – пиратский капитан и Зло. Иное, чем урса, но – Зло. Я выбрал такой путь, потому что мне так захотелось, Олег… мой старый друг, мой враг.
– Смысл? – в упор спросил я.
Саня рассмеялся, пожал плечами и покачал головой:
– Никакого. Понимаешь, Олег, никакого, мне просто нравится делать то, что я делаю. Этот мир дал мне возможность делать то, что я хочу и что всегда хотел, Олег. Понимаешь, он высвободил в нас – нас, тех, какими мы должныбыть, – лицо Сани раскраснелось, глаза поблескивали. – Ты в душе всегда был сторонником порядка, добра, правильности. И здесь ты защищаешь их. А мне все это претило. И я понимаю урса, которые разрушают все, что видят. Я бы делал так же, будь у меня побольше сил…
Я слушал его молча. Потом вздохнул и, сняв перчатку, пошевелил пальцами:
– Сань, уходи. Уводи своих людей… Там тоже есть мои друзья, и среди моих людей – они же, зачем им резать друг друга? Уходи. Если не хочешь вернуться – давай просто разойдемся.
– Нет. – Саня кивнул за мою спину. – Там запасы. А мне надо кормить людей.
– Они бы поделились с тобой. Так было много раз и всегда будет.
– Поделились бы, – согласился Саня, – только мне нужно все. Я так хочу.
Он улыбался. Весело и открыто.
– Не надо сходить на берег, Сань, – сказал я, не вставая с камня. Только тон изменился, и это изменение Саня заметил.
– Запрети, – тихо ответил он, глядя мне прямо в лицо своими большими глазами. Он по-прежнему улыбался, но худое лицо заострилось и побледнело.
– Не хочу, – сказал я. – Но придется. Подумай, Сань. Крепко подумай.
– Я хочу сойти и взять все, что мне понравится. И я сейчас сойду и возьму, – почти нежно объяснил он.
Я встал, отстегивая плащ. Санек тоже поднялся:
– Давай договоримся так, – предложил я, ставя ногу на камень и опираясь локтем о колено. – Не будем устраивать свалку с резней. Если тебе и засвербило, то ни твои, ни мои люди, я думаю, не хотят убийства.
– Ты что, хочешь поединка? – хмыкнул Саня.
– Не хочу, – повторил я. – Очень не хочу. Но что делать?
Саня вложил два пальца в рот и, полуобернувшись, свистнул. Я увидел, что с корабля в мелководье спрыгнули двое и побрели, широко размахивая руками, к берегу. Я махнул рукой тоже, не оборачиваясь, и мы стояли и молчали, разглядывая друг друга, пока его и мои люди не подошли к нам. С моей стороны – Вадим и Сергей, с его – я не удивился даже, увидев Сморча и Бэна.
– Привет, ребята, – сказал Вадим.
– Привет. – Сморч кивнул, лицо у него было хмурое и печальное. Бэн смотрел настороженно и молча. Сергей быстро перескакивал взглядом с одного на другого, на третьего и обратно и тоже молчал.
– Привет, Игорь. Саш, привет, – поздоровался я. На этот раз Бэн кивнул.
– Что это вы тут придумали? – осведомился Вадим.
– Ничего, Вадик, ничего. – Санек вновь улыбался. – Просто хотим выяснить один старый вопрос.
– Вы чокнулись, – убежденно сказал Вадим. – Это что, шутка?!
Сморч уставился себе под ноги. Сергей сплюнул в белую пену возле ног Сани и, посмотрев на него, процедил:
– Это не шутка… Он грабил берега на моем севере, однажды я почти прищемил ему хвост…
– И ты молчал?! – поразился Вадим. Требовательно бросил Сане: – Это правда?
Саня с шаловливой улыбкой развел руками.
– Встреча друзей, – горько сказал Вадим. Повернулся и пошел прочь по берегу. Я окликнул его, но он только махнул рукой.
– Позови еще кого-нибудь из своих, – предложил Саня, но Сморч вмешался:
– Да не надо… Ты извини, Сань, но я тоже… пойду.
И двинулся за Вадимом, непривычно сутулясь.
– Не уйди насовсем, – бросил ему вслед Санек. Сморч не обернулся.
– Олег, уступи мне, – попросил Сергей. Я покачал головой и шепнул:
– Где Танюшка?
– Девчонки ее не пустят, – ответил он. – Олег…
Я тронул его губы пальцем, и Сергей, покривившись, замолчал.
– Лет пять назад у меня не было бы шансов, – сказал Саня, подняв руку – Бэн молча раздергивал шнуровку на его боку. Я, ничего не спрашивая, отстегнул на боках крючки. Передал оружие Сергею, потом отдал бригантину и начал снимать куртку. – Но сейчас – лучше бы ты подумал, Олег…
Ветер был холодным и сырым. Но, хотя он дул с моря, до меня донесся от суши девчоночий крик:
– Оле-е-ег! Не сме-ей!
Я заставил себя не услышать его, беря из протянутых рук Сергея палаш и дагу. Подмигнул ему. Потянулся, размял плечи, вздохнул.
И повернулся к Сане.
У Сани, как и у меня, прибавилось шрамов (интересно, много ли ему оставили те, кого он вот так грабил?) Но в целом он не изменился – по-прежнему был худощав и гибок. И оружие осталось то же самое – валлонская шпага, такая же длинная и широкая, как мой палаш, и дага-пойнгард, цельнокованая, с ременной оплеткой тонкой рукояти, короче, но шире, чем моя.
– Кистень-то оставил? – поинтересовался я.
– А ты – револьвер и ножи? – ответил он, салютуя мне. Салюту научил его я, и на миг мне почудилось, что это просто обычная тренировочная схватка.
Я ответил на салют и, плавно пригнувшись, мягко пошел по кругу, подняв оба лезвия: даги в вытянутой и поднятой левой, палаша – в опущенной к бедру руке. Саня двинулся напротив меня, зажав пойнгард в левой, согнутой перед грудью, руке испанским хватом, а валлонку – положив клинком на плечо.
Круг. Еще. Еще.
Саня, кажется, ждал, пока у меня устанет правая рука. Он не заметил, что я упираю кулак в бедро…
…Его клинок с плеча выстрелил мне в лицо! Я перехватил удар дагой, отбросил, атакуя палашом в колено. Саня отшвырнул ударом вниз-вбок мое оружие своим пойнгардом. Я подпрыгнул, спасая ноги от кругового рубящего удара валлонки, из-под правой руки уколол дагой левой…
Саня отскочил, и мы вновь закружили в той же позиции. Я не хотел его убивать. Я не мог его убивать.
Он был мой друг. Друг.
Валлонка со свистом рубанула в голову. Я вскинул дагу на блок, одновременно уколол палашом в грудь… и не понял, в какой неуловимо краткий миг валлонка отдернулась, не завершив удар. Ее клинок скрестился буквой Х с клинком пойнгарда. Саня поймал палаш на уколе в эту развилку. Его пойнгард резко взвизгнул по клинку валлонки, быстро, сильно и беспощадно отшвыривая мой палаш в сторону, а правая рука Сани молниеносно метнулась назад – и тут же вперед, прежде чем я успел опустить дагу в защиту.
Все это заняло меньше секунды. И все, что я успел, – чуть повернуться, поэтому валлонка пропахала брызнувшую кровью рану слева по ребрам.
А должна была вонзиться между них – в сердце.
– А ведь тымне показал этот удар. – Саня улыбался.
– Я, – согласился я, на миг прижав к ране локоть. – Знаешь, я не верил, что ты правда будешь стараться меня убить.
Саня поцеловал окровавленный кончик своей валлонки и принял мою же стойку. Я тоже вернулся в нее. А через секунду круговой свистящий удар на уровне лица заставил Саню отшатнуться. Не завершая круг, я нанес укол в плечо обратным движением – Саня перехватил клинок гардой пойнгарда, рванул в сторону; я заблокировал его валлонку дагой, дернул в другую и с такой силой ударил Саню ногой в открывшуюся грудь, что он полетел в воду. Бэн вскрикнул. Я, махнув клинками, бросил:
– Сань, хватит. Уходи.
Улыбаясь, Саня поднимался на ноги. Валлонка в его руке загудела, описывая круг, постепенно превращавшийся в серебряный кокон. Рука с пойнгардом спряталась за спину. Держа свои клинки скрещенными на уровне колен, я отступал. Кокон вдруг разразился серебряной молнией – клинки тяжело лязгнули, а через миг наши даги столкнулись гардами где-то у живота. Палаш и валлонка с противным визгом соскользнули на гарды тоже, и я увидел совсем близко лицо Сани – улыбающееся, с темной прядью на лбу.
Стремительно наклонившись вправо, я перестал сопротивляться, расслабив правую руку – валлонка давившего изо всех сил Сани неудержимо соскользнула влево-вниз, а он сам, увлеченный в падение собственной силой, получил резкий встречный удар локтем в лицо. Ударом ноги в запястье правой я вышиб валлонку, а рывком даги – пойнгард.
– Все, Сань, – мирно сказал я, опуская оружие. – Уплывайте.
Он отнял руки от лица. Из носа и угла рта текла кровь. Но Саня – улыбался.
– Ловко, – сказал он и спустил на песок длинную, густую алую нить.
– Ты спас мне жизнь тогда, – вздохнул я.
– Мы давно друг другу ничего не должны, – возразил Саня.
– Уходи, – я показал палашом на море. – Уговор.
Бок засаднило. Навалились тоска, усталость, холод подступил к сердцу. Я повернулся и пошел по песку к Сергею.
Не знаю, что меня предупредило. Лицо Сергея? Какое-то мелькание теней? Боевой инстинкт?
Падая на правое колено и одновременно поворачиваясь туловищем назад, я толчком даги вверх отбил валлонку Сани на ударе. Палаш выбросил вверх и вперед. Уколом.
Саня наделся на него со всего размаху. До гарды. Мягко упала на песок выбитая валлонка. Я услышал, как закричал Бэн, еще крики, но не понимал, что происходит. Саня нависал надо мной, как башня, рассматривая меня очень внимательными спокойными глазами. Он улыбался.
Потом руке стало тяжело, ее невольно повело в сторону, и Саня рухнул на песок сбоку от меня. Его рука ударила меня по колену, голова чуть повернулась, и он посмотрел мимо меня задумчиво и печально. С улыбкой.
Я обернулся в сторону металлического лязга – это Сергей выхватил палаш. Но Сморч, все это время, оказывается, бежавший ко мне, вдруг остановился и опустил топор – верхняя часть полотна бессильно уткнулась в песок. Догнавший его Вадим положил на плечо Сморча ладонь.
Бэн, подойдя, долго смотрел на тело Сани. Потом рухнул на колени и, ломаясь в поясе, упал ничком на грудь убитого. Плечи мальчишки затряслись от рыданий, он стонал сквозь зубы и обеими руками гладил волосы мертвеца. Смотреть на это было противно и… страшно. Жалости во мне не было.
Я поднялся с песка. Отдал дагу Сергею, который наклонился посмотреть, что у меня с боком, – но я его отпихнул. А в следующий миг Бэн с каким-то утробным хрипом прыгнул на меня, выхватывая кинжал.
Но в последний миг – задержал удар. Может быть, потому что я не двинулся с места, не попытался защититься, не отвел взгляд. Только выпрямился и сказал в искаженное бешенством лицо:
– Бей. Только сразу насмерть.
Бэн рыдал. Беззвучно теперь, захлебываясь слезами. Его рука с кинжалом дергалась, словно он мысленно колол меня снова и снова.
– Прости, – сказал я, покачав головой. Бэн заглянул мне в глаза. Быстро оглянулся на труп Сани. Искривил губы.
И с размаху вогнал кинжал под ребра слева.
Себе в грудь.
* * *
… – Последний год он словно с ума сошел. Одного за другим убил троих наших ребят, которые отказались грабить. Однажды приказал утопить пленных – парня и девчонку, связать спина к спине и утопить.
Сморч замолчал и, свесив руки между колен, вперил взгляд в море. Лицо у него было печальным и сосредоточенным.
– Что ты будешь делать? – спросил Вадим. Сморч промолчал, и Вадим продолжал:
– Оставайся с нами… Игорь.
Вот теперь Сморч покачал головой:
– Нет… Понимаешь… он и раньше был моим лучшим другом… а за эти годы… когда только палуба и чужие берега… нет.
– Он хотел убить Олега, – заметил Сергей.
Подошедшие люди Сани уже укладывали тела Сани и Бэна на импровизированные носилки. Один из них хотел бросить мой палаш, извлеченный из трупа, к моим ногам, но, помедлив, протянул рукоятью вперед. Я взял. Лезвие уже очистили от крови.
– Знаю, видел, – кивнул Сморч. На меня он не смотрел. – Не, Вадим, я не останусь. Я поведу корабль в море.
– Продолжать дело Сани? – кривовато усмехнулся Вадим.
– Нет. – Сморч покачал головой. – Попытаться кое-что исправить. Я знаю. – Он вдруг улыбнулся. – Вообще-то меня считают туповатым, это, кстати, правда… но кое-что я понимаю.
– А те, на корабле, они захотят? – уточнил Вадим.
Сморч поднял бровь:
– Там разные ребята… А кто не захочет… – Он погладил рукоять топора.
– Значит, не останешься? – повторил Вадим.
– Нет, – Сморч встал. – Может быть, когда-нибудь мы встретимся…
– Ладно. – Вадим посмотрел в сторону, потом подал Сморчу руку. – Бывай.
– Угу, – вместо рукопожатия Сморч крепко обнял его, и Вадим ответил. Сергей, помедлив, пожал руку, спросил:
– Передать привет остальным?
– Конечно. – Сморч повернулся ко мне.
– Слушай, – сказал я, – ты, может, встретишь где-нибудь наших – Наташку Мигачеву там, Крючкову Наташку, – я с извинением покосился на Вадима – он смотрел в море, – или Арниса – он плавает со скандинавами… Вот им передавай привет.
– Хорошо, – кивнул Сморч и, круто повернувшись, пошел в прибой к кораблю. Так и не подав мне руки, не попрощавшись…
Мы долго смотрели вслед драккару. Потом тучи вдруг разорвались, и тонкий луч солнца упал на корму, где серебряной искрой что-то сверкнуло.
Но уже не понять было, кто стоял там, на корме – и салютовал нам клинком на прощанье.
Впрочем – это мог быть лишь Сморч.
* * *
– У тебя сейчас не очень получается. – Таня погладила меня по щеке, по плечу и сочувственно добавила: – Давай просто полежим.
– Давай. – Я со вздохом откинулся на вересковую подстилку. – Извини, Тань.
– Ничего, – хмуро-понимающе ответила она.
«А-ах-х-хш-ш… а-ах-х-хш-ш…» – хрипло вздыхало неподалеку море. Пронзительно свистел где-то меж камней сырой ветер, но в гроте, где мы лежали, было тихо и даже тепло. Танюшкины пальцы, блуждавшие по моей груди, запнулись о два параллельных шрама, шедших от ключицы, стали очень-очень нежными, и Танька выдохнула:
– Этот тот медведь, да?
– Да, – отозвался я задумчиво. – Мои первые раны… Я еще терял сознание, когда Олька их шила… А ты плакала…
– А вот от этой ты едва не умер… – Она осторожно притронулась к выпуклому шраму на левом боку. – А где те… которые на тропинке на Кавказе?..
– Там, – буркнул я, – на бедре, справа… на левой руке, под локтем. И еще – слева под ребрами. Самая опасная была.
Пальцы Танюшки легко коснулись шрамов – там… там… там… Я замер, переживая эти прикосновения, как наслаждение.
– А что у тебя сзади? – вдруг спросила она. – Ниже спины, я давно хотела спросить – рубцы…
Я резко сел, обхватив колени руками, и уставился взглядом в море. Свежая рана на ребрах вспыхнула болезненной огненной полосой. Танюшка, тревожно глядя на меня, поднялась на локте. Помолчала и тихо спросила:
– Это… там, да?
– Да, – ответил я, не поворачиваясь. – Это от палки. Тот, кто называл меня своим рабом, бил меня палкой. Как плохой хозяин бьет собаку.
– Бедный ты мой… – Руки Танюшки обвили меня за шею сзади, щека легла на плечо. – Как же ты вытерпел…
– Не в боли дело… – начал я, но Танюшка меня перебила немного удивленно:
– Но я и не о боли…
Я повернул к ней голову и увидел в ее глазах понимание.
– Спасибо, – выдохнул я. – Понимаешь, Танюшка, я ведь его убил. Он был моим другом, а я его убил… Не надо ничего говорить! – почувствовав, что Танюшка открыла рот, попросил я ее. – Я все знаю, Тань. Только от этого не легче. Совсем. Ни чуточки.
«– Тима! – неожиданно мягко сказал Гейка и взял товарища за руку. – Что это? Ведь мы же ничего плохого никому не сделали. А ты знаешь, если человек прав… – Да, знаю… то он не боится ничего на свете. Но ему все равно больно».
Я удивленно повернул голову к Танюшке.
– Это же «Тимур и его команда», – напомнила она мне книжку, которую я очень любил.
– Да… – медленно сказал я. – Ему все равно больно… Тань, ты меня держи, ты меня не отпускай! – почти выкрикнул я и порывисто зарылся лицом в ее волосы.
* * *
С утра жарища была такая, что я невольно удивился: неужели вчера была осенняя унылая погода?
– Глянул карту: сверю-ка.
Ан нет – не Америка,
А остров Буян, будь он окаян… —
пробормотал Басс, стоявший возле сходней. Девчонки вышли нас провожать, и я в напряжении ждал, что Люси – как минимум она! – попросит нас остаться.
Но она так и не попросила. И я не выдержал – сам сказал:
– Если встретим ваших – обязательно скажем, что вы ждете.
Глупость я, конечно, сказал, как почти всегда бывает, когда мы хотим утешить, но не знаем как. Однако канадка улыбнулась и кивнула:
– Да, конечно… Попутного ветра…
– Три десять! – заорал с лодки Колька. Раде размеренно греб. Когг полз очередной протокой.
– Ты похож на капитана Смоллетта, – заметил я Джеку, державшему кормовое весло. Он в самом деле стоял, широко упершись в палубу ногами и поглядывая то вперед, то на убранный в одну четверть парус и болтающуюся в «ласточкином гнезде» Танюшку. Разве что Смоллетт не ходил голый по пояс и босиком.
– Это из «Острова Сокровищ»? – уточнил Джек. Не ожидая ответа, добавил: – Еще дюйма три – и заскребем дном по капусте…
– Как бы вообще не пришлось буксироваться обратно, – заметил Анри, висевший на ванте за кормой. Пахло смолой, мокрым деревом и лесом с берегов.
– Не каркай, – пробормотал Джек и рявкнул: – Докладывайте, не молчите!
– Три пятнадцать! – отозвались спереди.
– К повороту оверштаг! – завопила сверху Танюшка. Джек крикнул в ответ:
– Ты знаешь, что такое оверштаг?!
– Не-а! – отозвалась она. – Просто впереди протока направо поворачивает!.. Ой, уронила!..
На палубу упала куртка. К ней тут же ринулись Ленька с Димкой и приволокли ее мне.
– Три десять! – крикнул Колька. Танюшка, свесив голову вниз, обратилась ко мне: – Олег, принеси куртку!
– Ничего себе. – Я слегка обалдел от такой заявки и, вскинув голову, ответил: – Тань, зачем тебе куртка?! Жарко же!
– А как я вниз полезу?! – отозвалась она. Я опустил голову и встретился с невозмутимым взглядом Джека. Только на самом дне его глаз подрагивала усмешка.
– Нарочно сбросила, – пояснил я.
Джек перевел взгляд куда-то вдаль.
– Давай я подниму, – безо всякой задней мысли предложил Димка.
– Иди ты… – уныло сказал я, меряя взглядом мачту. Шестиэтажный дом… Я меланхолично представил себе, как меня «заклинит» где-нибудь на двух третях высоты, и я буду покачиваться с мачтой вместе, пока меня будут снимать тросом…
Никогда в жизни я ничего не делал «на слабо», чем очень удивлял друзей и приятелей. Но здесь-то речь шла не о «слабо»… Хотя эта негодяйка, конечно же, сбросила куртку нарочно.
– Три пять! Осторожней!
– Три пять, – повторил Джек. Он уже забыл обо мне, да и от остальных можно было как-то отшутиться… а вот Танюшка обидится.
– Полезу, – сообщил я, завязывая ее куртку вокруг пояса.
– А-га… – рассеянно ответил Джек. – Сколько? Не молчите, козлы!
– Три пять! Течение на повороте!
Джек еще что-то пробормотал, но я уже не слышал, потому что шел к мачте. Подергал левый трап. Скажи сейчас кто-нибудь хоть слово – я бы, наверное, полез в драку. Но все или занимались своими делами – или по крайней мере бездельничали, и мне ничего не оставалось, кроме как поставить ногу на первую ступеньку, долбаную выбленку, так их, кажется, называют…
И полез, ощущая себя Тигрой из «Винни-Пуха». Глядеть я старался только вверх, где в ясном небе с каждой секундой все сильней раскачивалось «ласточкино гнездо». Или все-таки «воронье гнездо»?.. Как правильно-то?..
– Три пятнадцать! – гаркнули внизу, и я невероятным усилием воли заставил себя не глядеть вниз. Ступеньки резали ноги.
– Привет, – Танюшка открыла внутрь небольшую дверку, и я, ввалившись туда, захлопнул ее ногой. С трудом сказал, не поднимаясь с корточек:
– Спасибо тебе, любовь моя.
– Ага, – не без злорадства заметила девчонка, не спеша надевать куртку, – вот я и вижу тебя испуганным… Олег, тут так красиво, да встань же, посмотри!
– Ни за что, – решительно сказал я, с ужасом думая, что мне придется перед тем, как спускаться, посмотреть вниз.
– Ты правда очень боишься? – Танюшка обернулась ко мне, и лицо у нее было уже не насмешливым, а немного удивленным и раскаивающимся. – Оле-ег… ой, прости, я же… правда, что ли?!
– Нет, я шучу так, – сердито ответил я, берясь рукой за бортик. Мне пришлось сделать усилие, чтобы встать. – О-ох-х…
– Не смотри вниз! – Танюшка подняла мой подбородок. – Вокруг смотри!
Я глубоко вдохнул, стараясь не обращать внимания на то, какие круги описывает в пустоте «гнездо». И посмотрел вокруг…
…А было и правда красиво. Вокруг на многие километры лежали острова и островки, прихотливо разделенные прямыми и извилистыми линиями проток разной ширины. Я видел, как тут и там буквально кишит жизнь, как бегут в океанские протоки ручейки и речушки…
– Красиво, правда? – Танюшка положила мне руку на плечо, прилегла на нее щекой.
– Очень, – признался я.
– Три десять! – раздался крик Кольки, и я посмотрел вниз. Пересилил себя, отвел взгляд от лодки и вновь поднял глаза к горизонту.
– Парочка! – крикнул Джек с кормы. – Что там видите?!
– Вижу открытую воду! – весело крикнула Танюшка, и секундой позже я тоже увидел далеко впереди, за лесистыми островами, широкий океанский простор.
* * *
– Откуда он взялся? – пробормотал Вадим. Я плохо видел его лицо – туман делал предметы плохо различимыми уже на расстоянии вытянутой руки, путал и искажал звуки. На носу возились, слышалась приглушенная ругань – там вновь спускали лодку. Джек настоял на этом, упирая на то, что лучше еле ползти, чем разбиться на мелях у Кейп-Кода.
– Тут часто бывает так, – отозвался Джек. – Ладно, пойдем понемногу… Принесите кто-нибудь поесть сюда.
