Текст книги "Док"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

04. Лифт в ад

– Бегом! Бегом! Бегом! – орала нам в спину сирена, вторя грохоту сапог. Сводная бригада утрамбовывалась в посадочно-штурмовые модули, чтобы свалиться с орбиты на головы идиотов, посмевших спровадить очередных корпоративных благодетелей куда подальше. И теперь увешанные оружием наемники собирались «восстановить демократические ценности», успев при этом разграбить отданный на растерзание город, и удержать на штыках новую власть. Пока не подтянутся более крупные силы, чтобы победно водрузить знамя свободы и благоденствия. Все как обычно: мальчики для грязной работы ломают возможное сопротивление, парни в униформе стандартных расцветок формируют на захваченном плацдарме полицейские силы, белые воротнички предлагают на первых порах повышенные рабочие ставки для «осчаствливленных» аборигенов. Потом, когда жизнь войдет в привычную колею, платить станут меньше, работать заставят больше, прибыль доберется до заданных величин, покрыв расходы на операцию многократно. А пока сирена визжала, подгоняя пыхтящих солдат к распахнутым люкам. Мы готовились к орбитальному сбросу – самому любимому развлечению придурков, зарабатывающих на жизнь оружием в руках.

– Здесь как карты лягут, – объяснял мне вечером Тибур, перетряхивая на сотый раз упакованный рюкзак. После заключения контракта пять команд наемников неделю сгребали и тасовали на космодроме вылета, потом еще две недели мы болтались в космосе, подтягиваясь к Шамбале. Все это время народ отрабатывал тактические схемы высадки и умудрялся на головах друг у друга проводить учения по захвату соседних отсеков. Один из набегов закончился грандиозной потасовкой, в которой успел отметиться и экипаж десантного судна. Лишь за сутки до часа Икс командование приказало получить личное оружие и сформировать группы выброски согласно окончательного списка. Который потом переделали еще два раза.

– Как карты лягут, – пробормотал наш разведчик-непоседа, почесывая разбитую в драке скулу. – Тут ведь все зависит от болванов на планете. Если решат геройствовать и не проспят наше прибытие, то встретят плотным огнем. И первую волну сожгут запросто. Вторая тогда пойдет рядом с опорными пунктами обороны, затянув позиционную войну на неопределенный срок. Если проспят – то мы вывалимся прямо им на головы, но все равно, часть придурков вполне может продрать глаза и начнет отстреливать следующие шатлы на выбор. Тогда вторую волну прорядят неплохо… Получается, что не угадаешь: когда лучше прыгать. И так, и эдак – пятьдесят на пятьдесят. Или шлепнут, или нет.

– Мы? – я попытался рассортировать скороговорку друга.

– Ага. Мы, док. Первыми идем… По мне – лучше нет. Потому что все будет зависеть только от личной расторопности. Быстрая высадка, захват с легким вооружением вражеских укрепрайонов, подготовка посадочных полос для транспортов с тяжелой техникой. Затем седлаем танки, и клиньями пробиваемся к рудно-добывающим комплексам и транспортным развязкам. Сутки на космопорт и выгрузку, вторые сутки – на захват инфраструктуры. Чуть зазевались – и местные успеют раскачаться. Подсуетились – и война закончилась, не начавшись.

– Мы… – я покрутил картинку орущего с испуга дока, упавшего с небес на твердую землю, и поморщился. – А по другому никак нельзя? Высадить десант рядом с местной полицией, подъехать поближе и помахать флажком из люка? Думаю, вряд ли найдутся желающие с автоматом штурмовать бронетехнику. Тем более, что после смены власти полицию не трогают, оставляют служить как раньше.

– По другому – это получить по зубам и вернуться домой с пустыми карманами. Думаешь, если бы местные хотели сменить власть, они бы нас дожидались? Нет, док, тут все просто. Пушки и пулеметы пока на складах, поэтому одним броском мы снизим потери до десяти процентов. Танки и авиетки можно выгрузить лишь на аппарелях космопорта. Который еще надо захватить. А штатные десантные суда оснащены лишь шатлами для солдат и легкого вооружения.

– Но я видел в фильмах, как высаживают полную дивизию. Вспомни сам, хотя бы «Клинок возмездия» или «Титаны-два»… Не поверю, что на съемках использовали выдуманные корабли…

Тибур засмеялся, затолкав в раздувшийся рюкзак последний пакет с сублиматами:

– Ох, док… «Коллапсер» способен опуститься на любую планету и выбросить из брюха треть тяжелой дивизии в голом поле. Но вот его аренда, посадка и возврат на орбиту обойдутся в миллион, если не больше. Плюс – горючка и прикрытие высадки. Плюс – возможные потери. Ведь цель в полнеба – стреляй, не промахнешься. Ты что, кто будет рисковать на подобном захвате тяжелыми кораблями? Экономить надо, экономить… Если мы проскочим, сэкономим заказчику полмиллиарда. Вляпаемся – он спишет с баланса пятьдесят миллионов, придержав вторую волну высадки. Математика, первый класс…

– Но гореть-то нам, – я загрустил, получив полное представление о предстоящем развлечении.

– Как всегда. В Либертаде мы ушами не хлопали, посшибали кучу народу с орбиты. Теперь – поменялись ролями. И я лично верю, что успею потрогать ботинком новую землю до того, как мне поджарят задницу.

– Обычно при попадании в шатл задница прибывает в конечную точку отдельно от рук и ног, – порадовал нас Самсон, взгромоздив свой баул рядом. – Вспомни, как четыре года назад показательную высадку для бывшего командования устраивали, и вторая рота порядок смешала. Сколько тогда гробанулось? Двадцать человек или больше? И это в мирное время, на родной базе… Ставлю десять монет, что нам хвосты прижгут основательно.

– Чего лишь десяткой ограничился? Давай больше… Эй, док, ты где? Принимай ставки, Саме веры нет, он всегда при подсчетах мухлюет!

Но я уже забился в свой угол, подальше от галдящих сослуживцев. Механически перебирая пакеты с перевязочными материалами, я представлял себе, как выпрыгиваю из распахнутого люка, отбегаю в сторону и прячусь под ближайший кустик. Где-то в небесах гремят двигатели очередного куцемордого десантного модуля, а я уже отмучался, я уже высадился и закрепился на вверенном мне участке плацдарма. Я… Я сижу под кустом, на который падает чертова мина. И, полюбовавшись на дымящуюся воронку, можно прокручивать сказку про выброску заново… Чтоб вас, бабуины, теперь до самой потасовки будет трясти… До первой паршивой мины, которая выбьет из меня адреналиновый мандраж и погонит к очередному бедолаге, орущему от боли. Вот тогда я буду на месте. А сейчас…

– Док, ты где?! Иди, считай, мы тут без тебя запутались!..

Бабуины…

* * *

Зубы выбивали чечетку, перебивая лязгом рев двигателей за бортом. Хотя, чему удивляться. Голову мотало так, будто сбрендивший пилот решил сыграть нашими потрохами в гигантский пинг-понг. Мы валились с орбиты по максимально крутой траектории, чтобы проскочить зону огня в кратчайшие сроки. Ребята за штурвалами шатлов не больше других хотели сыграть в «пятьдесят на пятьдесят». Все мечтали остаться в живых и вернуться на базу целиком, а не частями в скрипучем пластиковом мешке.

Приложив напоследок нас о грунт, экипаж распахнул рампу, стреляя из бортовых пулеметов по им одним видной цели. Дождавшись, когда последний из группы вывалится наружу, я выпустил вперед плоского робота на гусеничном ходу, зацепив за него стальной трос. Следом за моим новым помощником поволоклись из стального чрева груды коробок: полевой микрогоспиталь, боксы с медикаментами и экстренными средствами спасения жизни наемников. Все то, что я смог выдавить из грязно ругавшегося Кокрелла. Как только господин подполковник возглавил нашу сборную группировку «бывших», к нему выстроилась толпа просителей, которым были нужны оружие, боеприпасы, новые трусы и мыло для душевых, и еще тысяча мелочей, определявших быт возрожденной бригады. И я со своим списком стоял где-то в хвосте, пробившись вперед просто за счет наглости и привычки седовласого командира обедать вместе, по старой памяти. Память о прошлом была совместной, а привычка зажимать деньги – новой. Счастье еще, что бюроктатией мы обрасли чуть-чуть, и многие вопросы удавалось решать напрямую, не завязнув в череде согласований.

Выбросив свое костлявое тело следом за бодро покатившим роботом, я мельком огляделся вокруг и побежал вперед, на грохот разгоравшегося боя. Судя по редким дымным облакам в небесах, высадились мы очень удачно – неожиданно и почти бескровно. Теперь бы вцепиться в глотку полицейским и редким частям самообороны, отрезав их от основных складов, и можно жить…

Первую партию раненных я обработал за полчаса. Госпиталь развернули прямо за высоким каменным забором, разложив легкие прорезиненные накидки на зеленой глянцевой траве. И пока по другую сторону кирпичной кладки люди убивали друг друга, я колол «дурь», чистил раны, накладывал повязки и спасал тех, кто хотя бы пытался цепляться за жизнь. Глаз уже не воспринимал прилизанную картинку пасторальной жизни, которую залили кровью и завалили трупами. Голова отключилась, и работал я в привычном страшном темпе: быстрее, быстрее, быстрее. Ошибка или промедление – и секунду назад дышавшее тело отнесут в сторону. И так – без остановки.

Я споткнулся о молодого парня, который сидел на бордюрном камне, ощупывая грязными руками залитую кровью голову. Быстро проверив его, промокнул салфеткой разбитый лоб, налепил пластырь и рявкнул в ухо:

– Контузило, боец! Но жить будешь, долго и счастливо. Слышишь меня? Да? Хорошо. Тогда бери вот этого, и сюда. Давай, шевелись…

Через час мясорубка рядом с департаментом местной полиции закончилась. На удивление злые ребята оказались, никак не хотели принимать «новый порядок». Хотя, кто его знает: если бы ко мне пришли такие же головорезы, стал бы я поднимать руки, или отбивался до последнего? По крайней мере, я их понимаю. Здесь, на маленьких планетах добывающего комплекса, дешевки и размазня не выживает. И здесь если дерутся, то насмерть.

Пока штурмовые команды додавливали остатки сопротивления, захваченный космопорт уже принимал первые грузовые корабли с тяжелой техникой. Завтра утром танки и бронемашины ударят по рудникам и заводам, вынесенным в сторону от жилой зоны. Еще двое суток, и операция будет закончена.

Обернувшись на сиплое дыхание, я кивнул подошедшему Чаки, и продолжил работу. Мне осталось посмотреть еще троих, потом можно сворачиваться и собирать разбросанную по всей округе медицинскую команду. Пора из полевого госпиталя перебазироваться в постоянный, куда скоро повезут наспех обработанных раненных. Дождавшись, когда мой контуженный помощник бережно опустит на траву очередного пациента, я показал на следующего.

– Док, это кто? – просипел наемник, успевший где-то добыть упаковку пива перед вылетом, и страдавший потом ангиной всю дорогу.

– Контуженный. Но раз на ногах, помогает мне с другими, – я быстро взрезал осыпанную бетонной крошкой куртку и начал осмотр пострадавшего.

– Сам ты контуженный! – закашлялся Чаки. – Это же местный! Смотри, камуфляж чужой и морда незнакомая!

– Некогда мне морду сравнивать, – показав парню, как держать оседающее на траву тело, я приладил диагност и первый микроблок с препаратами. – В бригаде несколько тысяч человек, что теперь, личное дело каждого под лупой разглядывать?

– Но ты бы хоть кого из кадровых спросил! – стал лапать кобуру наемник, буравя меня взбешенным взглядом. – А то мы в двух шагах от тебя кровью умываемся из-за этих уродов, а ты здесь им жизни спасаешь!

Закончив шаманить над последним раненным, я повернулся к надоедливому придурку и парой фраз вернул беседу в более конструктивное русло. Не забыв при этом уткнуть ствол револьвера в переносицу Чаки:

– Слушай сюда, умник. Каждый из нас делает свою работу. Ты – убиваешь. Я – пытаюсь вытащить с того света хоть кого-нибудь. И давай не мешаться друг у друга под ногами. Потому что в отличие от тебя, недоумка, я погоны носил, когда одного тупоголового олигофрена еще и в проекте не было… Я обещал Кокреллу, что не стану больше устраивать глупые розыгрыши. Но еще раз на меня пасть откроешь, я шутить не стану. Тупо шлепну… Вопросы?

Вопросов не было. Мы помогли загрузить перебинтованных парней в подошедший транспорт, и отправили в захваченный госпиталь. Оглядевшись по сторонам, я спросил у мальчишки, печально хлюпавшего носом:

– Местный, значит? Ополченец?… Понятно. Куртку свою бросай здесь, чтобы патрули не цеплялись, и топай потихоньку. Без камуфляжки тебя никто не отличит от гражданского. Но аккуратно топай, дворами, с оглядкой. С Чаки станется – выследить и шлепнуть, мне назло. Давай, шевели граблями. Война уже закончилась почти, незачем тебе подыхать за чужие денежные интересы… Надеюсь, больше не увидимся.

* * *

Ранним утром мы выдвинулись на новые позиции. Сброшенные пять групп наемников «закрыли» город, успев ночью разведгруппами прощупать места будущих ударов. Похоже, что непримиримые бойцы сопротивления погибли в скоротечных боях еще в городе. Нам оставалось лишь расставить бронетехнику рядом с рудниками и ждать основные силы заказчика.

Когда солнышко прогрело землю и трава растеряла сияющие капли росы, я с Тибуром и Самсоном сидели на прохладной спине бронетранспортера и жевали галеты, запивая их молоком. Я не спрашивал, в каком магазине парни успели «позаимствовать» еду, просто молча жевал и наслаждался тишиной и покоем. Самсон лениво рассказывал, как он вчера проломил хлипкие стены офиса, из окон которого их обстреляли. Не успела прозвучать любимая концовка гиганта: «так и живем, док», как Тибур сердито завозился, вцепившись в гарнитуру рации, а потом зло хохотнул и показал пальцем на точки в небе:

– Кто там хотел посмотреть на посадку «Коллапсеров»? Будет сейчас посадка и высадка. И плюхи по полной программе… Нас подставили, парни. С орбиты сообщили, что удирают. Заказчик хапнул планету, на которую раззявили пасть более крупные рыбы. И хоть мы ее захватили, но делить пирог будут другие. К нам гости… Четыре полноценные дивизии с кораблями сопровождения и прочим мусором. Против нашей разномастной солянки… Ох и попляшем…

Банка с молоком и продукты полетели в траву, парни начали спешно собираться. А я смотрел на громады кораблей, окруженных роящимися истребителями прикрытия. Тяжелые десантно-штурмовые гиганты опускались на космодром, как в кино, медленно и красиво. А вынырнувшие из редких облаков штурмовики уже жгли все живое в захваченных нами технических строениях. Успешно завершенная война вернулась назад, чтобы сожрать куда как больше десяти процентов погибших при высадке. Чтобы сожрать всех…

05. Прятки

Дышать на улице было совершенно невозможно. Клубы черного дыма от горящего пластика, копоть пущенных по ветру дешевых домов из пригородов, рванувшие ночью боксы химзавода – все создавало сплошную вонючую пелену, которую рвали на части пулеметные трассеры. Бронированная сверху-донизу скотина засела на развалинах госпиталя и гвоздила по нам, не переставая. Один бронетранспортер парни успели спалить, прежде чем тот занял выгодные позиции, но второй зацепить никак не удавалось. И теперь между нами и складами космопорта пролегло насыщенное смертью пространство. Проклятая улица, ставшая преградой для отрезанной от остальных группы разведки.

Тибур сложил крошечную телескопическую ручку с зеркальцем на конце и сдал чуть назад, на пару сантиметров от мелкой взвеси бетонной крошки и выбитого пулями мусора. Обернувшись к нам, просипел:

– Плохо. Здесь от города одно лишь название, подземных коммуникаций почти нет. А на ту сторону нужно позарез… Я насчитал рядом с ублюдком до полуроты пехоты, в лоб их не взять и не обойти. Еще минут пять-десять такого развлечения, и любой освободившийся штурмовик пройдет по нам кассетным зарядом. Одним ударом в фарш перемелет… Надо что-то делать, и быстро.

Вымазанный в грязи и мазуте до неузнаваемого состояния, наш язвительный разведчик повторял это уже как заведенный. Похоже, ситуация действительно становилась близкой к «похоронам вне очереди», и следовало шевелить задницами. Но как ими пошевелишь, если оба вражеских пулемета крошат остатки стен вдоль проклятого асфальта, не давая даже нос высунуть наружу. Даже…

– Сама, Сама! – зашипел я, извиваясь перепуганным червяком на осколках кирпичей. – Помнишь, ты рассказывал про собутыльника, которого при взрыве артскладов накрыло? Ну? Он еще тогда божился, что в первый раз в жизни в штаны наложил?

Чернокожий гигант кивнул. Его крепко приложило близким разрывом, когда мы прорывались обратно в город, и теперь Самсон пытался по большей части читать по губам.

– Что ты там рассказывал про мотопехоту? Почему они минометный обстрел боятся?

– Почти у всех штурмовых моделей бронетехники крыша слабая. Кумулятивный удар сверху – и все, поджаренные покойники.

– Как думаешь, если этих умников минометы накроют, что они сделают?

– Док, откуда минометы, окстись, – попытался было возразить силач, но Тибур уже частил в ответ, не уловив мою идею, но цепляясь за любой, даже безумный шанс:

– Рванут назад, с позиции! Это первый закон – уйти из-под обстрела.

– И перестанут контролировать улицу, хотя бы на минуту-две… Вон сарай, у горящего дерева. Там маркировка медобспечения госпиталя. Там должны быть баки с эфирными компонентами. Если проберемся и запустим десяток-другой, то вполне сойдет за реактивные заряды, которыми наши «молотилки» на полигоне позиции долбали.

В глазах Самсона появились проблески понимания:

– Это такой металлический фаллос, что мы для тебя на складах у летунов добывали? А потом Стрэп с Трясуном вентиль свинтили, и от зажженной сигареты у них шарахнуло и стенку пробило? Помню… А что, классно летают…

– Любые доски, ящики подойдут. Соберем позицию, выставим под уклон, подпалим – и ходу. Пока стрелки разберутся, что сверху на голову валится, успеем проскочить. Ну, кто со мной?

Мимо меня серой тенью протиснулся крепко сбитый парнишка, со шрамом через висок. Не успел я дернуться следом за ним, как на плечо легла ладонь, и командир второй роты произнес, глядя шалыми глазами в упор:

– Отлично башка работает, док. Но ты не пойдешь. Давай, рисуй в пыли маркировку твоих «снарядов», где вентили для поджога, и ребята все сделают. А ты – пойдешь с первыми, кто на ту сторону рванет. Потому как остальным бежать сквозь огонь ублюдков. Не верю я, что их надолго испугать получится. Но хоть какой-то шанс. И для всех нас лучше будет, если ты живым на той стороне сможешь оказать помощь, чем сдохнешь рядом с этим сараем… Все, работаем. И не мотай головой, приказ не обсуждается…

Черт, умеет же Кокрелл подбирать ротных. Даже рот не дали открыть… Хотя, с точки зрения сохранения боеспособности нашей группы – он прав, молодой парень с изборожденным морщинами лицом. Будь проклята эта людоедская функциональность войны, законы сохранения личного состава и списания «наименее нужных». Как будто есть они, эти люди, никому не нужные ни сейчас, ни в будущем… Будь оно все проклято…

* * *

Еле слышные хлопки сгорающего эфира, и бело-дымные росчерки «медицинских фаллосов», полетевших в сторону чужих позиций. Прежде, чем первая «мина» заскакала по щербленной цветной плитке рядом с госпиталем, бронетранспортер уже загремел двигателем и продрался сквозь разлетающиеся витрины в сторону, уходя из-под обстрела. Но ублюдки, сброшенные на нас, были профессионалами. Как и мы. Поэтому когда первая волна нашей группы рывком переметнулась через улицу, наводчики уже оценили степень потенциальной угрозы, и водитель сумел загнать проклятую коробку на другой пятачок. И свинцовый дождь вновь обрушился на улицу.

Двум нашим «минометчикам» не хватило буквально секунды. Одной греб…й секунды, чтобы проскочить за угол, где укрылись остальные. Молодой бритый парень со шрамом упал в шаге от спасения с развороченной грудью, а второго, незнакомого мне пацана, просто порвало на куски, когда очереди крупнокалиберных пулеметов скрестились на бегущем человеке. Двое наемников сводной бригады, заплативших жизнями за возможность прорваться к своим. Минус двое из двадцати шести. И двадцать четыре боевые единицы двигаются дальше, подальше от залитого кровью асфальта. На который еще через две минуты звено штурмовиков высыпало груду бомб, окончательно превратив когда-то зеленую улицу в объятую пожарами щебенку…

* * *

Кокрелл собрал нас на границе с транспортными багажными лентами. Путаница желобов и пневмотруб, издырявленных осколками в решето.

– Хорошо вляпались, мужики, – буркнул подполковник, придерживая перебинтованную руку. – «Общегражданские линии» перекупили контракт. Только вот нам никто не сказал. И теперь на уже расчищенную территорию сгрузили две дивизии из другого сектора. Нас – как террористов и нарушителей галактического правопорядка – в расход. А «освободителей» встречают счастливые местные жители с хлебом и солью.

– Солью? Это как? – не понял специфический юмор командира кто-то из ротных.

– А что им остается, ведь вооружение мы у местных уже отобрали. Ладно, это была лирика. Теперь к делу… Пять наши отрядов приложили по полной. Группу Черта в космопорте выбили почти под ноль. Чаппи-Молотилку и Титана с ребятами по городу проредили до половины. Лишь мы с Сорвиголовами Абрама отделались легким испугом, до двадцати процентов личного состава. Можно сказать, почти боеспособные части. До пяти тысяч человек максимум, мелкими слабовооруженными группами.

Это точно, нам отчасти повезло. Когда тянули будущие задачи по захвату объектов на планете, нам от щедрот душевных как-то подсунули и высадку в первой волне, и последующий штурм укреп-районов и рудников. Но именно марш-бросок за пределы обжитой зоны и спас большую часть парней. Потому что пока чужие дивизии утюжили космопорт и долбили город, мы успели перепуганными тараканами метнуться назад, выдернувшись из-под второй волны бомбардировок. И теми же стремительными клиньями прошли сквозь объятые пожарами пригороды до складских терминалов космопорта. Вопрос лишь в том, что нам делать дальше.

– По данным разведки, на пусковых столах стоят лишь три грузовоза, куда поместится до двух с половиной тысяч человек. В кораблях засели остатки ребят Черта, но взлететь они не могут, пока кто-нибудь не вырубит зенитные системы по периметру. Солдаты из «Общих» транспорты не штурмуют, им проще измором взять, чем портить хорошую вещь обстрелом. То же самое с местными железными лабиринтами – долбят только легким вооружением, не подключая штурмовую авиацию и артиллерию. Даже танки на поле не выводят. Очень уж удачно мы их проредили перед этим. Но это были лишь хорошие новости. Теперь о плохих…

Я почесал зудящий синяк во все бедро и усмехнулся про себя. Конечно, как же без наших привычных новостей. Это в принципе невозможно, чтобы мы, да без садо-трупо-мазохизма.

– Оплатят вернувшимся лишь высадку. То есть, от контракта останется пятьдесят миллионов. И платить будут лишь тем, кто удерет. Поэтому мы теперь каждый за себя. И кто сумеет помочь «чертям» снять блокаду для вылета, тот и вернется домой. Остальных бросят здесь, на радость новым хозяевам планеты… И договориться с остальными отрядами не получится. Потому что жить хотят все, а умирать совместно желающих не наблюдается…

Наемники… Что еще можно сказать про людей, поставивших личное «Я» во главу угла. «Я», помноженное на заработанные кровью деньги. Деньги на костях других… Эх, командир, не хочешь ты верить в дерьмовый мир, окружающий остатки изгнанной армии. Все мечтаешь собрать боеспособные части и вернуться с победой. Вот и вернулись… Каждый за себя…

– Наш плюс – мы сохранили большую часть вооружения и личный состав. Минус – пробились последними. И теперь между кораблями и занятыми позициями группы других наемников. Молотилка и Титан держат северную часть порта, наиболее близко зацепившись за каскад электростанций и дизельные генераторы экстренного снабжения. Если они пробьют себе дорогу через наливной терминал, где сидят захватчики, то задачу решат. Без электричества системы наведения мертвые. Взрывай станции с генераторами и делай ноги… Абрам хапнул склады справа от нас, на востоке. У него там полно тяжелого оборудования, хорошо окопался. Выковыривать можно годами, но и пробраться никуда быстро не может. От города его подперла легкая бронепехота, не дает нос высунуть. Но зато у Сорвиголов есть минометы, и они стараются нащупать позиции зениток, чтобы накрыть те сразу на месте. Если получится, то оставят смертников для артналета и защиты минометных позиций, прорвутся к грузовозам и пойдут на взлет под прикрытием арьергарда.

Замечательно, все при делах, лишь мы, сиротинушки, опять к разбору деревянных макинтошей подобрались. Что за паршивый ангел-хранитель наш столик обслуживает…

– Теперь про нас. Вот на карте россыпь голубых точек южнее – это мы. И вот схема подземных коммуникаций, по которым есть шанс добраться до пусковых столов, и до шахт обслуживания зенитных комплексов. Ни броневиков, ни авиеток у нас уже нет, зато полно боеприпасов к автоматическому оружию и взрывчатки. Больше половины личного состава обучены боям в замкнутом пространстве, есть шанс просочиться к точкам захвата, заложить «гостинцы» и подорвать все к чертовой матери… Лишь одна проблема. Этот вариант высадившиеся отряды тоже просчитали, поэтому на нижних уровнях уже полно опорных огневых точек и штурмовых групп противника. Пробиваться будем с боями за каждый коридор… Варианты?

Народ начал сыпать военными терминами, а я смотрел на Самсона и поражался серому оттенку его кожи. Неужели наш старожил-пулеметчик поймал где-то шальную пулю, и я не отследил скрытую кровопотерю товарища. Но чернокожий здоровяк заметил мой встревоженный взгляд, кисло усмехнулся и еле слышно прошептал два слова, от которых за столом наступила мертвая тишина:

– «Огненный душ».

Кокрелл помолчал, стиснув кулаки, потом с вздохом ответил:

– Да, похоже, по-другому не выйдет… Сколько вас тогда вернулось, после этой дряни?

– Трое из полутора тысяч, – отозвался Самсон.

– Но иначе нам уродов внизу не сковырнуть. Если за час задачу не решим, дивизии подтянут высадившихся у рудников зенитчиков и перекроют небо окончательно… Слушай мою команду… Пробрасываем от заправочных магистралей шланги и качаем горючую смесь в вентиляцию. Вытяжка тут чумовая, за десять-пятнадцать минут парами забьем все подземелье. И – подрыв… Потом – прорыв до указанных точек, минирование и отход к кораблям. Ротные, получайте боевые задачи…

* * *

Когда горючую взвесь подожгли, бурлящими огненными языками рвануло из всех щелей. Казалось, что даже взлетно-посадочное поле вспучилось, объятое маревом раскаленного воздуха. А следом, сквозь объятые огнем коридоры, пошли штурмовые группы. Пошли по чужим трупам, через редкий, но смертельный пулеметный огонь. Чтобы добраться до проклятых зениток и очистить для нас дорогу в небо.

Одновременно с этим минометчики Абрама начали гвоздить по закрытым пока бронеплитами позициям, вторя грохоту взлетающих в небо электроподстанций. Брошенные на произвол судьбы наемники прорывались к трем кораблям, мечтая вцепиться зубами в единственный свободный лотерейный билет. Который позволит убраться с негостеприимной планеты домой. Убраться живыми…

Я израсходовал все запасы пластипены за первые десять минут, когда ко мне поволокли вал обожженных парней. Самопроизвольная детонация горючки в закрытых карманах, мечущийся по коридорам огонь, неожиданные раскаленные штормы, оставляющие от человека лишь обугленную головешку… Я теперь понимаю, почему Самсон с таким ужасом вспоминал свое прошлое «приключение». А потом у меня кончилась пена, и я лишь колол ударные дозы обезболивающих и ставил остатки систем переливания. Которые тоже кончились, оставив меня с голыми руками среди умирающих солдат сводной бригады. Одного, потому что двое нанятых хирургов сгинули в этой мясорубке, а обученные медбратья в ротах гибли вместе с товарищами под огнем противника.

А потом с орбиты подошел эсминец и ударил в упор по грузовозам во всю силу бортовых батарей, смяв хрупкий металл переборок транспортов. Командование «Общегражданских линий» решило, что отпускать зажатых в космопорту наемников слишком опасно. И решилось пожертвовать дорогостоящим объектом ради окончательной победы. И мы, горя в лабиринте подземных коридоров, слышали, как наверху штурмовики перемешивают в пыль бывших коллег по высадке, превращая несостоявшихся беглецов в мертвых наемников. Там, наверху, горел в разрывах напалмовых и шрапнельных бомб наш лотерейный билет домой.

А паск…да ангел-хранитель усмехался, подарив нам еще несколько часов среди криков обожженных и умирающих. Мы пока жили, опустившись в рукотворный ад. Жили назло всем. Как начертано судьбой бывшей сводной бригаде войск специального назначения…