Текст книги "Палач"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Олег Борисов
Палач

© Борисов О., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Моему сыну, восторженному исследователю окружающего мира, посвящается…

Пролог

Клаккер подцепил вилкой зажаренный до хруста крысиный хвостик, повозил в густой подливке и отправил в рот. Пока челюсти старательно перемалывали еду, одетый в потертый брезентовый плащ мужчина покосился на серую улицу через заляпанное грязное окно. Раннее утро, слякоть и облезлое небо над пригородами Города. Счастливые обладатели работы давно уже разбрелись по крохотным фабрикам и складам, а нищие еще спят или гоняют клопов в ночлежках, только собираясь на промысел у Таможенных ворот на Солнечную Сторону. Тишина и благолепие. И завтрак у старухи Марты в этот раз очень неплох. Настоящее мясо вместо белковой пасты или прессованных брикетов социальной помощи. Отличное завершение тяжелой ночи. Пожевать – и на боковую…

Дверь скрипуче пожаловалась на жизнь, и Клаккер перевел немигающий взгляд на посетителя. Полюбовался высокими начищенными сапогами, широким поясом с крохотной кобурой на правом боку, цепочкой латунных пуговиц, сгрудившихся на толстом брюхе. Хорошее настроение вздохнуло и провалилось в тартарары, оставив после себя кислый привкус. Раз господин обер-крейз пожаловал в эту дыру с единственным посетителем в столь ранний час, то следует готовиться к худшему. Увы, полиция никогда не приходит с праздничными подарками, только с неприятностями. И без разницы, где мелькнули погоны – на Солнечной или здесь, в нищих кварталах Изнанки. В любом случае – жди какую-нибудь гадость.

– Жрешь?

– Завтракаю, господин обер-крейз.

Пузатый страж порядка устроился напротив Клаккера и добыл из кармана пачку цигарилл с блестящей зажигалкой, украшенной замысловатым вензелем. Скорее всего – бывший вещдок из запасников. Больше половины приятных вещичек у полицейских оттуда. В богатых кварталах некоторые умудряются даже дом обставить за счет пострадавших. А чего мелочиться? У хозяина все равно уже украли, так пусть хоть добрым людям послужит.

Клаккер закончил набивать желудок и сдвинул тарелки в стороны. Отхлебнул горячий пустой чай и покосился на гостя, который выпустил струю вонючего дыма в паутину, свисающую с низкого потолка. Интересно, с чем пожаловал?

– Я – Шольц. Единственный обер в этом районе.

– Знаю, господин обер-крейз. Вы – начальник местного отделения Сыска и Дознания. А также временно возглавляете Департамент Порядка.

Толстяк довольно усмехнулся:

– Именно. С местными правилами ты знаком, нос держишь по ветру. Я навел справки, Клаккер, ты шустрый малый. И как только у нас объявился, успел перезнакомиться со всеми унтерами в округе, с блатными, с мусором из ночлежек. Ты знаешь, кто я. А я знаю – кто ты.

Бритый налысо мужчина поставил рядом с грязной посудой опустевшую кружку и пригорюнился. Плохо, когда тобой стали интересоваться. Лучше не попадаться на глаза государственной машине и исполнителям ее воли. Для здоровья и спокойной жизни намного предпочтительнее вообще не привлекать внимание. Но – не сложилось.

– Мне рассказали, что ты из себя представляешь, Клаккер. – Полицейский поправил сползший ремень и равнодушно кивнул хозяйке, приковылявшей к столу. Дождался, когда та поставит перед ним стопку с пахучим самогоном и щербатую тарелку с просоленным до каменного состояния салом. Небрежно махнул – «проваливай» – и продолжил: – Ты, Клаккер, тот еще жук… Бывший вояка, герой войны и хозяин собственного дома в пригородах на той стороне. Представляешь? Обладатель своего, отдельного, почти выплаченного дома!.. Клоповник тот еще, но сам факт… Даже я себе пока не могу это позволить, а тут – нищий оборванец, выпертый на пенсию…

– По состоянию здоровья, – осторожно влез в монолог бывший солдат.

– Ага. В зеркало загляни, горе-инвалид… А самое главное, имея жалованное императором право жить на Солнечной Стороне, ты околачиваешься здесь, в Изнанке. Ищешь сбежавших за приключениями молодых лоботрясов, обмениваешь информацию, выступаешь посредником при выкупе украденных ценностей. Одним словом, топчешься на моей поляне, мозоля глаза.

– Так я берусь лишь за те дела, от которых отказалось полицейское управление.

– Мне – плевать!.. – Шольц опрокинул стопку в бездонную глотку и отправил следом шмат сала. – Патент покажи сначала… Что? Нет патента? Тогда ты, Клаккер, совершаешь государственное преступление, вмешиваясь в работу официальных властей. Подрываешь авторитет и способствуешь местному криминалу. Если бумаги оформить надлежащим образом, то прощай, домик, и здравствуй, каторга. От пяти до пятнадцати лет – за красивые глаза…

Потушив в наступившей тишине вонючую цигариллу, толстяк вздохнул и вытащил из безразмерного кармана грязную тряпицу. Положил перед собой и постучал по бурой материи пальцем:

– Я ведь тоже подавал надежды, Клаккер. Не поверишь – большие надежды. И сюда распределился с мечтой о карьерном росте. Думал – лет пять-десять отработаю, потом повышение до старшего обера, потом еще лет пять – и на тихую должность на Солнечную Сторону, подальше от вечных дождей и дыма заводов… Вот только вместо карьеры мне демонстрируют фигу уже какой год. Потому что таких бодрых и шустрых в наших краях – по две сотни в год на единственную вакансию сверху. И это не считая блатных, у кого свои расклады… Так и выходит, что сижу я здесь, в этой дыре, подобрав участок и департамент. Но не видать мне, как своих ушей, ни официальной должности в Министерстве Порядка и Политического Благополучия, ни старшего обера в полиции… Впрочем, так же, как тебе – не видать патента. Потому что – бывший вояка, без нужных связей и с отметкой в личном деле: «Уволен после контакта с Тенями».

Клаккер вздрогнул. Он слишком хорошо помнил, что это такое – «контакт с Тенями». Когда тебя разрывают на куски твари из отражений, выворачивая кишки и душу на грязную мостовую. И неизвестно, что лучше после этого – сдохнуть там, в кровавой луже, или выжить под руками военных врачей, а затем метаться ночами в бесконечных кошмарах.

Шольц подобрал остатки сала, вытер жирные руки о тряпицу и закончил:

– Но я собираюсь исправить положение, солдат. Мне надоело, что чьи-то сынки обходят старого мудрого обера на повороте… Я не шучу – старого и мудрого. И я нашел твоего бывшего командира, навел справки… Ты – крепкий парень, Клаккер. Ты умеешь держать данное слово и не боишься подставить голову под неприятности ради клиента… А еще – ты меченый. Ты чувствуешь этих проклятых тварей, от которых каждую зиму трясет Изнанку. И ты мне поможешь. Добровольно…

Пальцы-сосиски достали серебряную бляху и подтолкнули на другую сторону стола.

– Патент тебе не светит. Никогда. Но я имею право выбирать охотников по своему усмотрению. И собираюсь назначить тебя палачом для местной нечисти… Понимаешь, о чем я? Любое дело, открытое в полицейском управлении на тварь, даст тебе кусок хлеба. Уничтожь заразу – и получи звонкую монету. Я даже согласен платить тебе три четверти вместо половины, как делают обычно… Или – подам рапорт о твоей противозаконной деятельности, и тогда до пятнадцати лет каторжных работ. На раз-два… Выбирай.

Бывший солдат осторожно положил на ладонь тяжелый жетон и посмотрел на выгравированную надпись: «Даровано право на убийство». Перевернул, полюбовался выдавленной печатью и цепочкой цифр инвентарного номера. Вернул обратно на стол и вздохнул:

– Это очень опасная работа. Это – не жулье по углам ловить. Твари мстят за каждого убитого. Страшно мстят.

– А ты думал, что деньги будут платить за красивые глазки?.. У тебя куча преимуществ, Клаккер. Куча… У меня пальцев не хватит, чтобы перечислить… Ты – вояка. Умеешь обращаться с оружием. Живешь на Солнечной Стороне – есть, где отоспаться, не дергаясь на тень под кроватью. Ты знаешь наш район, знаешь местных оборванцев. Ты сможешь выудить информацию там, где мне из картечницы вышибут мозги… Ты – палач, парень, а не полицейский. Люди готовы тебе помочь, потому что никому не нравится, когда нечисть жрет его семью… А еще ты – чувствуешь их. Видишь. Можешь подергать за хвост. И ты почти один из них, так мне сказал твой бывший командир… И ты зачистишь для меня район, чтобы я смог наконец получить новую должность… Знаешь, как это будет звучать? Когда я не стану просить и унижаться перед старшим обером, выпрашивая команду зачистки. Не стану, нет… Я подам рапорт, что силами управления сам решил проблему. И защитил Город от дряни, пробравшейся из Тени… Через полгода можно идти на повышение. Тебе – неплохой заработок, выкупишь закладную на дом. Мне – служба подальше от местных дождей и грязи… И даю слово, что как только я перееду на Солнечную Сторону, сможешь вернуть жетон. Если захочешь…

Поманив хозяйку, Шольц изобразил руками: «Повторить». Подождал, когда старуха закончит, опрокинул очередную стопку и набил рот дармовым салом. Дожевал и медленно поднялся, считая разговор законченным:

– У меня двое убитых доходяг рядом с портовыми складами Утрехта. Знаешь, где это?

– Да. Я проходил там утром.

– Вот и хорошо. Кто мог напакостить, представляешь?

Клаккер помолчал, потом все же решился открыть рот. Он прекрасно понимал, что таким образом сжигает все мосты:

– Я видел тварь. Шипун. Отодрал кусок рубахи с убитого, жевал тряпку на заборе в конце улицы. Судя по всему, погибшие чем-то его разозлили, эти монстры редко нападают на людей.

– Вот даже как… Ну, тогда тебе и карты в руки. Метка нечисти у меня в деле есть. Могу выдать со склада любое холодное оружие под залог. Огнестрел – покупай за свой счет… И жду тебя завтра утром с клыками шипуна. Сверим и закроем убийство…

Уже в дверях начальник отделения Сыска и Дознания обернулся и крикнул:

– Ну, ты идешь за тесаками или голыми руками будешь Тени рвать?

Палач еле слышно выматерился, потом размотал тонкую цепочку с жетона и набросил на грязную шею:

– Иду, чтоб все сгинуло… Иду, куда же я денусь. Лучше здесь сдохнуть, чем на каторге… Говорила мне мама – дураком родился, дураком помру… Чтоб все сгинуло…

Глава 1

Уныло скособоченный забор тянулся вдоль канавы, заросшей лопухами. Облупившаяся краска на облезших досках, словно в насмешку, проблескивала ярко-желтыми пятнами на серой древесине. Казалось, что по мощеной дороге недавно прошлись дворники и разметали вениками грязь, щедро забрызгав всю округу.

Рядом с могучим столбом аборигены проломали проход, оставив «в живых» лишь перекладины забора. На верхней нахохлившимся серым вороном устроился Клаккер. Бритую налысо голову венчал кожаный шлем ветролетчика с блямбами лупоглазых очков. Модную обновку удалось выцыганить у прижимистого обер-крейза вместе с двумя огромными тесаками для разделки мясных туш под обещание расплатиться при первой возможности. Кроме того, свою роль сыграла и мерзкая утренняя промозглая погода, которая по дороге в участок превратила в сосульки и господина полицейского и его вновь приобретенного палача.

– Владей, убивец. – Шольц положил шлем поверх ржавого железа. – Мозги застудить вряд ли получится, у тебя там сплошная кость. Но смотреть на твою синюю с мороза рожу – сил моих нет… Четвертной медью потом выплатишь, это само собой… И шагай, больше ничем порадовать не смогу.

Превратившись в истребителя темных сил, бывший солдат заглянул по дороге еще раз в кабачок Клары и теперь выдыхал сивушный перегар на заботливо полируемый клинок. Обломок шлифовального камня скрипел по кромке ножа, вторя сиплому мужскому голосу:

– Вот так я и попал в армию, скотинушка. А куда сироте податься? На хуторах своих голодных ртов без счета, если близкой родни не осталось, одна дорога – на погост. Ну, или в банду, на дорогах беспредельничать. Месяц-другой побегаешь, потом патрули перехватят – и все туда же, к покойничкам. Сам знаешь, разговор с грабителями у властей короткий.

Метрах в пяти слева на заборе сгрудился комком спутанного меха шипун. Порождение Тени внимательно слушало Клаккера, завороженное то ли его голосом, то ли скрипами шлифовального камня. Тварь напоминала крупную собаку с вытянутой мордой, крепкими когтистыми лапами и горбатой спиной, укутанной в грязно-белую овчину. Проходившим мимо редким прохожим монстр казался слабым размытым пятном, тающим в воздухе при попытке его разглядеть. Но охотник прекрасно видел и острые когти, вцепившиеся в податливые доски, и ряд острых мелких зубов. Увы, пережитая в прошлом атака действительно пометила человека, открыв ему другую сторону жизни. И теперь смерть предстала перед ним во всей своей красе: уродливая пасть шипуна и смрад грязного тела.

– В армии посуетился вдосталь. Наше Императорское Величество тогда все пыталось к Изнанке рудный район прирезать, вот и тратило солдатиков почем зря. Народу мы в обе кампании положили – без счета. Мою роту раз пять заново комплектовали. А я лишь дырки в боку штопал – то гранатой накроет, то штыком пырнут. Как-то выкрутился… Потом дезертиров ловил, в первую амнистию. С пластунами к соседям ходил. Ну и пытался из котла вырваться, куда штабные армию сумели засунуть… Не упомню всего, двадцать лет то одна заваруха, то другая… Так, этот готов.

Клаккер воткнул остро наточенный тесак в бревно, положил на колени следующий. Шипун почесал брюхо, совсем по-человечески вздохнул и подвинулся поближе. Он совершенно не ощущал от странного чужака никакой опасности. Мужчина пах едой, спиртным и чуть-чуть старой рыбой. Судя по всему, брезентовый балахон был куплен в портовых рядах, подарив в наследство новому хозяину старые рыбацкие запахи.

– Вот, а потом была ночь в заводском районе. Это когда пятый раз твои друзья-приятели толпой вывалились и устроили бойню в рабочих бараках. И армию бросили на зачистку территории. Где нас и зачистили почти под ноль. От полка пятнадцать человек осталось. Да две сотни калек без рук и ног. Можно сказать, я еще легко отделался, лишь рваными ранами и лихорадкой, когда собранный по кускам в госпитале валялся. Так и познакомились…

От реки послышался звук шагов, и мимо бодрой рысью промелькнул кто-то из складских работников: в безразмерных штанах с заплатами, клетчатой вытертой рубахе и вязаной шапочке, битой молью. В обычный день по улице каждый миг сновали рабочие, везли на повозках грузы. Даже два свежих покойника не повлияли бы на обычный ритм работы. Подумаешь, бродяг пристукнули ради найденного гроша. Но слух о Тенях вымел округу похлеще криков о моровой язве. Кто-то из коронеров проболтался, осматривая погибших, и теперь над забитой складами улицей стояла мертвая тишина. Вот и молодой человек, спешащий домой, покосился неодобрительно на громилу с тесаком в руках, потом прищурил глаза на еле заметное пятно сбоку и рванул прочь, будто за ним погналась стая бешеных собак.

Кряхтя, Клаккер медленно спустился на землю, примяв сапогами лопухи. Двухметровый здоровяк воткнул второй наточенный тесак в забор и поправил сбившийся шлем. Опустил очки-консервы и превратился в лупоглазое пугало, в брезентовом плаще до пят и штопаных перчатках на лопатоподобных руках. Теперь даже нечисти не нужно было, чтобы распугать всех живых обитателей.

– А ведь я хотел ветролетчиком стать. Только представь – дирижабль под облаками. Ветер в оснастке поет, моторы стрекочут. Девушки у причальной мачты записочки пишут с адресами, чтобы потом в карман сунуть. Романтика… Да только туда берут лишь коротышек, чтобы лишний вес не таскать. Так в пехоту и попал. Дальше, сам понимаешь – дорога в один конец. Расти в погонах или сгинуть в очередной заварухе. А чтобы канцелярия перевод оформила – быстрее удавятся…

Мужчина зябко поежился и сжал кулаки. Его знобило, но не от простуды или еще какой болезни. Он прекрасно понимал, что здесь и сейчас должен начать новую жизнь. Жизнь, которая может оборваться уже нынешней ночью. И это пугало до дрожи в коленях.

Люди впервые познакомились с Тенью триста или четыреста лет назад. По крайней мере, в хрониках остались какие-то смутные намеки на те времена. Вместе с первыми упоминаниями Изнанки. Но вот лоб в лоб имперские власти столкнулись с порождениями чужого мира во время активной застройки рабочих районов после войны, тридцать лет назад. Были случаи, когда кто-то погибал, кого-то не могли найти, но все списывали на диких зверей или бандитов. Однако нападение на рабочие бараки и уничтожение кадровых частей по-тихому спрятать от газетчиков не удалось. И пришлось изучать новую угрозу государству, поднимать хроники и пытаться экспериментировать с отловленными монстрами.

Идея параллельных миров давно стала привычной и вызывала неудовольствие лишь у школьников, которым приходилось зубрить основы окружающей действительности на уроках. И как сама Изнанка была отражением Солнечной Стороны, так и Тень оказалась отражением Изнанки. Но, в отличие от тихого мира, затянутого пеленой дождливых облаков, неведомая враждебная реальность не пускала к себе посторонних, лишь исторгая из себя разнообразных монстров. Кто-то шептался по углам, что регулярные набеги агрессивных чудовищ начались после того, как Имперская Академия вздумала играться с проходами к соседям. Но длинные языки решительно укоротили, войсками сумели заткнуть большие прорывы и ситуацию заморозили до лучших времен. Тем более, что в богатые районы к власть имущим на Солнечную Сторону нечисть не лезла. Она банально застревала здесь, среди нищих обитателей Города-государства, обреченных с рождения горбатиться на чадящих заводах и в глубоких шахтах.

Так и жили уже больше пяти лет в хрупком равновесии. Зимой в сумерках появлялись разного рода хвостатые и зубастые гады, найдя для перехода какой-нибудь темный уголок. Летом обычно шалили мелкие паразиты, любители поохотиться на кошек и собак. Зачастую твари больше нервировали горожан, слоняясь еле заметными тенями по округе, провалившись в Изнанку по недоразумению. Такие гости искали дорогу домой и исчезали назад из холодного и недружелюбного к ним мира. Но если кто-то пытался атаковать пришельцев, расплата следовала незамедлительно.

Обитатели Тени обладали отличной реакцией, силой и разнообразными средствами нападения. Мало того, зверье «проявлялось» обычно в завершающей стадии атаки, успевая подобраться к человеку как можно ближе смутной размытой фигурой. И убить накачанную ненавистью тварь удавалось только в момент, когда отражение Тени полностью проецировалось на Изнанку. Доли секунды перед завершающим ударом. И невозможность подстрелить чудовище на расстоянии, где почти бесплотного врага пули лишь злили, не причиняя никакого вреда.

Возможно, людей бы просто выбили рано или поздно из дождливого мира. Но спасло нежелание чудовищ массово охотиться на местных просторах. А также нащупанный ценой проб и ошибок способ дать отпор. Большой кровью дать отпор… Почти половина пострадавших, чудом выживших после атаки Тени, становились «мечеными». Человек начинал ощущать невидимых врагов задолго до их «проявления». Такие люди видели, чувствовали тварей и получали возможность драться почти на равных. Те, кого полосовали когда-либо острые когти, становились частью другого мира и могли отвечать ударом на удар. Успешно стрелять на близких дистанциях, отбиваться холодным оружием и охотиться самим, выслеживая врага по видимым только им следам. Палачи – крохотная каста убийц нечисти. Палачи – первые цели для ответных молниеносных атак. Те, мимо кого обитатель Тени никогда не пройдет безучастно, поскольку слишком велика обоюдная ненависть. Палачи – это те, кто пролил невидимую кровь и обрек себя на постоянную войну. Отверженные, чьей помощью пользуются обыватели, но от кого шарахаются дети и взрослые. Иные…

И теперь, застыв в паре шагов от шипуна, Клаккер пытался собраться с духом. Один удар – и ты превратишься из обычного обывателя в палача. Пусть тебя пытались убить три года тому назад. Пусть. Но пока ты не ударил в ответ, ты всего лишь потенциальная добыча. Ты всего лишь кусок вонючего мяса, выживший после чужой атаки. Но стоит встать на одну доску с охотниками из Тени, и дороги назад не будет никогда. Вздрагивать от любого шороха в темноте. Спать только на Солнечной Стороне, надеясь на Таможню, бдительно следящую за пробитыми дорогами между мирами. Сродниться с оружием ради шанса выжить в любой потасовке. Выжить или быть сожранным при малейшей оплошности…

А еще – получать звонкие монеты за каждую обитую тварь. Очень неплохо получать, даже если на твои деньги частично наложит лапу господин обер-крейз. Превратиться из нищего бывшего солдата в обеспеченного охотника. Расплатиться за свой дом, который вот-вот отберут за долги. Накопить на старость. Дождаться, когда Шольц получит вожделенный пост, и самому уйти на покой. Завести семью, детей…

Шипуну надоело разглядывать застывшего соляным столбом человека, и зверь развернулся, собираясь спрыгнуть за высокий забор. Но прежде чем размытое пятно успело сигануть с нагретой деревяшки, острый клинок ударил в позвоночник, а затем второй подрубил жилистые лапы. Подтащив заверещавшего монстра к себе, Клаккер размахнулся еще раз и отсек голову, облив вонючей кровью и плащ, и траву с лопухами вокруг.

– Вот так, господин палач. Дело сделано…

* * *

Два крохотных клыка упали на столешницу, заваленную бумагами. Начальник отделения Сыска и Дознания довольно хрюкнул и потер руки:

– А ты боялся! Отличное начало, причем буквально за пару часов. Я думаю…

– Это не тот зверь, – оборвал полицейского Клаккер, стянув шлемофон и погладив бритую голову. – Я нашел тряпку, которую жевал шипун. Там чужой запах. Этот – второй, пришел поглазеть на убитых. Когда я валялся в госпитале, успел порасспрашивать людей и теперь чуть-чуть знаю их повадки и привычки. А потом читал все, до чего руки дотянулись. Интересно же, кто мне пытался кишки по округе размотать… Так вот, эти твари чрезвычайно любопытны. Если одна нагадила, наверняка туда и другие подтянутся, сунуть нос в чужую охоту.

Шольц недоверчиво прищурился, потом вытряс из пепельницы гору окурков и смел туда клыки. Встал, заглянул в подсобку и выволок оттуда пухлую папку с еще не успевшими засалиться тесемками. Пошуршал бумагами, достал пакетик и выудил испачканный в засохшей крови клок материи. Потом долго колдовал над громоздким аппаратом в углу, засовывая в него то вещественную улику, то добытые Клаккером трофеи. Закончив возиться, с трудом пристроил брюхо обратно за стол и вздохнул:

– Ты прав. Тварь другая. Что предлагаешь?

– Смотря, чего ты хочешь, – хмыкнул палач, смахнув с единственного свободного колченогого стула груду макулатуры и устроившись напротив собеседника. – Проверять тебя никто не будет. Можно дело закрыть, отрапортовав. А можно дожать.

– И?

Гость почесал небритую щеку и сверкнул ввалившимися глазами:

– Я предлагаю доделать работу. Только как быть с оплатой?

Толстяк задумчиво покопался на столе, придал видимость порядка разбросанным бумагами и протянул:

– С деньгами проблем не будет. Мало того, чем больше ты угробишь при охоте зверья, тем нам лучше. За каждую голову платят. Я лишь не пойму, зачем ты ко мне пришел, если с самого начала хотел найти настоящего убийцу?

– Потому что бродяг угробили не рядом со складами. Я там обползал на карачках каждый закоулок. Нет там чужих следов. Мимо убитый шипун пробегал и заглянул «на огонек». А на самом деле бедолаг прихлопнули в другом месте, к Утрехту тела лишь подбросили. И мне нужна помощь, чтобы раскрутить клубок до конца. Дай мне место настоящего убийства, и я добуду тебе зверя. Но я ничего не понимаю в сыске, поэтому без тебя в начало пути не попаду. Мне неоткуда начинать охоту.

Пару минут Шольц раздумывал, просчитывая одному ему ведомые варианты. Потом закончил буравить взглядом Клаккера, мявшего в руках шлемофон, и скомандовал:

– Похоже, кто-то решил водить меня за нос… Точнее – нас водить за нос… Пойдем, раскопаем эту вонючую кучу. Терпеть не могу, когда меня на моей же земле пытаются выставить дураком. Надо преподать мерзавцам урок. И хорошо бы управиться дотемна. Нет ничего хуже, чем воевать с Тенями ночью. Шевелись, день скоро закончится, а нам еще с гуляющими туда-сюда трупами разобраться надо…

* * *

Хозяева складов у реки наверняка прокляли этот день. С утра всю округу тряхнуло от убитых Тенями бродяг. А после обеда трясти уже начали бравые полицейские, увешанные оружием, словно грабители с большой дороги. Три команды вламывались в закрытые помещения, освещая темные углы факелами. Допрашивали сторожей, сбившихся от страха в одну кучу рядом с причалами. Ворочали ящики и коробки, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Но пока все результаты сводились к банальным: «Не видели, не знаем, не имеем понятия».

Клаккер ходил мрачной каланчой за катившимся колобком Шольцом и совал вместе с ним нос в любую дыру. Прислушивался к себе, колупал грязным обкусанным ногтем серую известку на стенах, косо посматривал на сторожей. Но так и не мог обнаружить какую-нибудь мелочь, чтобы найти нужный след. Заплеванные полы, скошенные пороги, давно не мытая плитка, исцарапанная тяжелыми ящиками. И снова по кругу: ящики, мусор в углах, опилки на полу, испуганные лица сторожей и унтеров, готовых бежать прочь от любого шороха.

Солнце уже начало царапать краешком верхушки домов, когда взмыленные полицейские собрались на пирсе, отдуваясь после безуспешных поисков. Начальник отделения Сыска и Дознания крутил в руках револьвер с матовым барабаном и не знал, на кого излить накопленное раздражение.

– Местный унтер у меня уже бегает, как наскипидаренный. Надо же, осмотр места преступления он провел. Ни следы телеги не указал, ни то, что тела явно ворочали. Как только обнаружил, что убитых нечисть пометила, так и улизнул в участок, пусть у руководства голова болит. Мер‑за‑вец… Но это позже. А вот в поисках места убийства мы так и не продвинулись ни на шаг… Ты уверен, что зверье тропку в город не проложило? Мог ведь не заметить.

– Не мог, – сердито замотал головой охотник. – Это как по раскаленным углям босым ходить, захочешь и не пропустишь. Через два-три дня след станет слабее, можно пробежать мимо. Но пока такое прозевать невозможно… Я несколько раз все склады по кругу обошел. Ни к реке, ни к городу чужих следов нет. Только от убитого мной шипуна, но после смерти и его след слабеть начал. К вечеру исчезнет. Да и прискакал он уже к покойникам, с них тряпку уволок.

– Тогда не вытанцовывается у нас начало истории. Кто и где ухайдакал бродяг?

– Телегу искать надо, на которой трупы возили. Найдем телегу – найдем место.

Стоявшая рядом толпа нижних чинов недовольно загудела. Шольц замахал руками, не давая разгореться перебранке:

– Тихо, тихо! Палач в наших делах ничего не понимает. Этих телег со всего города мотаются сотни в рабочие дни. Дерюгой закинуть – и хоть штабель мертвяков вывози, никто не заметит. И следов не останется… Возможно, тебе проще будет по городу походить, по улицам. Если след твари свежий, можешь наткнуться.

– Могу… А если на складах прихлопнули, то хоть до зимы бегай, ничего не разнюхать. – Клаккер болезненно скривился. Сбивать ноги в бессмысленном поиске ему хотелось ничуть не больше, чем унтерам мотаться по закоулкам.

– Ты же сам углы проверял! – возмутился господин обер-крейз, убирая револьвер в кобуру.

– Что я там проверил – крохи! А если где ящиками заставили, или вообще – на каком-нибудь чердаке побузили, куда я не поднимался. Здесь таких тихих мест – можно еще одну армию похоронить, и никто не почешется.

– Ну, тебе виднее. Но ворочать грузы мы не будем. За этот досмотр придется отписываться месяц, а ты хочешь, чтобы я совсем отношения с торговцами испортил.

– Тогда – тупик. Наскоком найти место не удалось. Склады по бревнышку не перебрать. А если тела из города приволокли, то и тем более… Ту‑у-упик…

Шольц распустил полицейских, оставив лишь одного бедолагу, столь халатно выполнившего первый осмотр места преступления. Потом нашел самое чистое место на парапете набережной, присел туда и буркнул:

– Так, давайте еще раз, шаг за шагом. Покумекаем, со всех сторон обмозгуем. Не мне одному за всех отдуваться. Пора и вам, господа хорошие, мозговую кость напрячь…

* * *

Посиделки на парапете через полчаса перенесли в ближайший кабачок. Заштатная забегаловка, где обычно вечеряли грузчики, в этот час была абсолютно пуста. Обрадовавшийся нежданным посетителям хозяин расстарался, выставив на стол все, что можно было назвать «приличным угощением»: зажаренного до углей сома, квашеную капусту и бочонок наполовину разбавленного пива. Но беседа после плотного ужина не продвинула следствие к разгадке. В итоге уставший от беготни обер-крейз решил сворачиваться и с чувством выполненного долга спихнул проблему на подчиненных:

– Ночью тебе шляться по округе смысла нет, Клаккер. Ты у нас теперь, как фонарь для мотыльков, на запах вся дрянь сбежится с округи. А мне не еще один покойник нужен, а живой палач, чтобы делом занимался. Поэтому проваливай домой, пока совсем не стемнело. А завтра утром выдернешь унтера и еще раз прочешешь набережную и гадюшники по соседству. Господин Раух – отличный полицейский. Иногда, конечно, берет без меры, особенно к большим праздникам. Но свою вотчину знает и беспредельничать не разрешает. Поэтому вдвоем можете костьми лечь, но чтобы зацепочку мне нашли. Проходимца какого-нибудь, кто видел лишнее. Или даже следы в каком подземелье… Хотя какое там подземелье рядом с рекой, там даже подвалы топит постоянно… Но – ищите. В твоих интересах, Клаккер. Ведь если не найдешь, уже один лично город начнешь потрошить. Мне тварь нужна. Мертвая нужна, не живая. Она кровь попробовала и теперь вряд ли уйдет. Вот и пыхти, господин палач. А то не посмотрю, что так хорошо начал… Все, топайте.

Мрачный Раух, больше похожий на сплющенную непомерной тяжестью лягушку, ворчал себе под нос все время, пока сыщики-неудачники шагали до конца улицы. Там помянул недобрыми словами начальство и подал на прощание руку:

– Вон мой дом, утром туда заходи. Часиков в семь уже можешь заглянуть, я рано встаю. Буду тебе показывать свое хозяйство… Жаль, что с покойников знакомство начали… Хотя я все же рад. У нас в пригородах давно хороших охотников не было, а уже середина осени. К зиме дряни всякой бегать будет – успевай поворачиваться. Команду зачистки на каждый случай не дозовешься… Так что с утра и начнем. Все равно склады откроют не раньше следующей недели. Будут тянуть в надежде, что найдем эту тварь раньше, чем кого-нибудь еще порвет…

И наскоро попрощавшись, полицейский заспешил прочь, сутулясь под первыми каплями холодного дождя. А новоиспеченный убийца Теней побрел к центру, откуда еле пробивался свет Таможенного маяка, шлепая по лужам и настороженно прислушиваясь к каждому звуку. До безопасной Солнечной Стороны еще нужно было добраться. И, желательно, целиком, а не кусками…