Текст книги "Третья ночь полнолуния (СИ)"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава четырнадцатая

Утро выдалось ясным и холодным. Именно холод вынудил меня открыть глаза. В одних плавках я лежал на жесткой металлической поверхности посреди беспорядочно разбросанного хлама. Сквозь проржавевшую арматуру, виднелось по-утреннему серое небо.

Светлана лежала рядом. Ее тесно сжатые в кулаки руки посинели от холода.

Бедняжка…

Я поднялся и среди окружающего мусора увидел наши вещи. С рюкзака вывалилась штанина моих брюк. Но одеваться не было смысла. Одежда еще не успела просохнуть.

Приседания и резкие движения разогнали кровь, но не согрели. Одеревеневшими пальцами я с трудом развязал шнурок на кармашке рюкзака, достал запечатанную пачку сигарет и зажигалку.

Лишь когда закурил, мелькнула мысль, что неплохо бы разжечь костер. Горючего материала вокруг было предостаточно.

Когда желто-оранжевые язычки начали жадно пожирать преподносимый мною корм, в мою застуженную голову пришла еще одна дельная мысль. Она была настолько актуальной, что я даже поразился, почему она возникла только сейчас, а не сразу, лишь только я проснулся?

«Где я?»

Вопрос, заслуживающий самого пристального внимания. И его непосредственное продолжение:

«Каким образом я здесь оказался?»

Естественно, я помнил все. Только мои воспоминания безнадежно обрывались в том месте, когда я вырубился в кузове автомобиле. Сейчас же ни кузова, ни самого автомобиля и в помине не было…

Вокруг, а различить что-то можно было лишь на пять-десять шагов, небольшая полянка с непонятным архитектурным сооружением из проржавевшего металла посредине, окруженная плотной стеной двухметровых стеблей-гигантов чертополоха. Подобно сказочным драконам со множеством огненно-красных голов, разбросав когтисто-зеленые крылья, они неправильным кругом опоясывали наше хлипкое убежище.

Происшедшее казалось забавным, а, если отбросить нелепые выдумки о всемогущественных джинах, способных одним движением пальца перебросить кого угодно и куда угодно, то и – непонятным.

Напрашивалось лишь одно более-менее приемлемое объяснение: водитель грузовика, обнаружив в кузове непрошеных гостей, решил пошутить и высадил нас в этой диковатой местности. Своеобразный, конечно, юмор, но со скидкой на сельскую глубинку…

Спасибочко и за это.

Отчаиваться нет смысла. Благо, день обещает быть погожим. Серое небо на востоке уже озарилось красными лучами восходящего солнца и, несмотря на чувствительную утреннюю прохладу, мое настроение существенно улучшилось.

Глава пятнадцатая

Я не смог дождаться, пока высохнут брюки. Подержал их над костром, чтобы согрелись, и натянул на себя влажными. Курточка внутри оказалась сухой, только ее я не стал одевать. Укрыл девушку и решил пройтись, осмотреть окрестности.

В голове постоянно вертелась мысль о водительской шутке. Ничего более оригинального, что могло бы объяснить наше нынешнее положение, в голову не приходило, и я прокручивал ее в разных вариантах. Меня удивляло, что я не слышал, как меня поднимали, переносили, укладывали. Неужели, так крепко спал? И Светлана, судя по всему, тоже ничего не почувствовала. Иначе, разве бы она меня не разбудила? Скорей всего, шутник был не один. Самому с такой работой не справиться.

Продираясь сквозь густые заросли сорняка, я начал сомневаться в верности своих предположений. Складывалось впечатление, что здесь давно не ступала нога человека. Правда, пока я исследовал лишь небольшой кусочек местности и, вполне возможно, с противоположной стороны приютившей нас полянки дело обстояло иначе?..

Заросли бурьяна расступились, и передо мною открылась плоская равнина, устеленная выгоревшей на солнце коричневой травой. Ступать на нее было приятно, словно на мягкий ворсистый ковер.

Куда не кинь оком – нетронутая целина: ровная, гладкая, с редкими островками зарослей из сорняков, идентичных тому, из которого я только что выбрался. И лишь у самого горизонта виднелась темно-зеленая зубчатая полоса, по-видимому, того самого леса, из которого мы ночью вырвались на загадочном грузовике.

К лесу вела утрамбованная колесами, местами полностью заросшая травой колея. Несмотря на вчерашнюю грозу, дорога, как это не странно, оказалась сухой и твердой. В свободных от растительности местах, словно после очень долгой засухи, расходились замысловатые зигзаги трещин. Трава, среди которой я смог распознать лишь желтые цветы одуванчиков, изнывая от жажды, клонилась к земле…

Наверное, сюда дождь не дошел. Странно, конечно, но вполне возможно. Прошел полосой. Рядом все намокло, а здесь, как была сушь, так и осталась…

Я присмотрелся внимательнее и понял, что к дороге давно не прикасались шины автомобиля.

«До чего довели глубинку, – подумал. – Транспорт не ездит, поле – не оранное… Пустыня… Чем не тема для очерка?»

Дорога выходила из зарослей чертополоха и я, призвав на помощь дедукцию, сообразил, что с противоположной стороны должно быть ее продолжение. А что она не сохранилась в ложбине, так, скорей всего, из-за влаги, которая в низине держится дольше, чем на продуваемой сухими ветрами равнине. Что, кстати, и привело к такому буйному разгулу дикой растительности…

Сделав круг, я без труда нашел подтверждение собственной догадке. Извилистой лентой дорога тянулась к горизонту, где и вовсе исчезала из глаз.

С этой стороны спуск оказался более крутым, но и, как это не парадоксально, более удобным. Растительность была реже, и я почти беспрепятственно добрался до места нашего вынужденного ночлега.

Осторожно раздвинув колючие с острыми шипами стебли, я внезапно наткнулся на наше убежище с противоположной стороны. Железное нагромождение, назначение которого я никак не мог разгадать, теперь приобрели вполне узнаваемые очертания. Больше не оставалось сомнений, что свалка металлолома на самом деле является ни чем иным, как останками давно заброшенного автомобиля.

Глава шестнадцатая

Моим глазам открылись до половины вгрузлые в затвердевший от засухи чернозем ржавые колеса с почти полностью истлевшей резиной. Из-за сломанных рессор остов кузова лежал на толстых, рыжих от коррозии осях, а арматурная коробка оказалась каркасом для парусинового тента. Самого тента, конечно, и в помине не было. Или истлел от времени, или был прибран к рукам предприимчивыми крестьянами.

Смутная догадка пронзила мозг. Но я сразу поспешил ее отогнать. Слишком нереальной она показалась. Не мог же я, в самом деле, уподобившись Рипу Ван Винклю, проспать столько времени?.. Ладно, если бы сам. А как же Светлана?

Может, я сошел с ума?

Не похоже.

Чувствую себя вполне нормально.

Да и, опять таки, Светлана…

Реальная, живая…

Отнюдь, не призрак, рожденный нездоровой фантазией…

Я даже рассмеялся от нелепости собственных предположений. На всякий случай ущипнул себя за ногу, дабы, вдобавок ко всему, убедиться, что не сплю, и что увиденное мне не пригрезилось.

Вроде бы, все нормально. Боль почувствовал, а вокруг, как и следовало ожидать, ничего не изменилось.

Там, где, по идее, должна быть кабина, растительность оказалась самой буйной. Но я не стал противиться любопытству и, больно поранив руку, мужественно раздвинул колючую ширму.

Моим глазам открылась болтающаяся на одной завесе дверца, на которой местами еще сохранились остатки темно-зеленой заводской краски.

Я долго не решался заглянуть в средину. Словно бы какая-то сила удерживала. Снова, как тогда ночью в лесу, возникло чувство беспричинного страха. Почему-то захотелось оказаться подальше от этого места. И желание было настолько сильным, что лишь огромным усилием воли мне удалось удержать себя от панического бегства. Но отторгнуть неприятное чувство так и не удалось…

Чтобы скорей покончить с сомнениями, я набрался решимости и резко рванул дверцу на себя. Она поддалась с натугой и громким скрипом. Взлетевшая ржавая пыль заслепила глаза.

Когда зрение вернулось, я заглянул в кабину и застыл от ужаса. Она не была пустой. На месте водителя, цепко сжимая неприродно белыми руками остатки руля, сидел человек.

В полумраке трудно было разглядеть что-то отчетливо. Я увидел лишь, что таинственный водитель одет в какие-то полуистлевшие ошметки, на которых поблескивали металлические пуговицы.

В том, что водитель – мертв, сомневаться не приходилось. Однако когда мои глаза приспособились к слабому освещению, я понял, что передо мною находится даже не труп. На меня смотрели пустые глазницы застывшего в зловещем оскале белого и совершенно гладкого человеческого черепа. А то, что я поначалу принял за руки, на самом деле оказалось такими же белыми, отшлифованными временем, костяшками…

Глава семнадцатая

За время работы репортером криминальной хроники в областной газете мне довелось достаточно насмотреться на всяческих мертвецов. Это были жертвы дорожно-транспортных происшествий, обгорелые трупы на пожарищах, погибшие от рук преступников, просто умершие естественной смертью… Поначалу вид мертвецов, как и всякого нормального человека, меня шокировал. Я не мог спать ночами. А после первого визита в морг надолго лишился аппетита. Любая пища отдавала тошнотворным запахом формалина. Но человек привыкает ко всему. То, что поначалу воспринималось, как кошмар, постепенно притерлось в сознании, стало привычным и обыденным. Волновало на миг и сразу же стиралось из памяти. Наверное, таким образом срабатывает предохранитель, который защищает мозг от полного сумасшествия…

Приходилось иметь дело и со скелетами. Когда учился в пединституте на истфаке. На археологической практике доводилось собственноручно вскрывать не одно захоронение. Да и в газетной практике случалось. Писал о перезахоронении останков жертв фашизма, об обнаруженном на месте новостроек старом еврейском кладбище…

Только те, извлеченные из земли кости, не таили в себе ничего зловещего. Кости, как кости, что в них особенного?.. Лишь очень сильно напрягая фантазию можно было представить, что они когда-то были живыми людьми.

Чего нельзя было сказать о скелете, который находился рядом со мной. Он словно излучал из себя волны страха.

Смутный голос из глубины сознания подсказывал, что нужно немедленно убегать. Куда-нибудь, лишь бы подальше от страшного места. Но ноги приросли к земле и мне не подчинялись. Как зачарованный, стоял я на месте и не мог заставить себя отвести взгляд от пустых глазниц ухмыляющегося черепа.

Оцепенение продолжалось неимоверно долго, хотя на самом деле, возможно, прошло всего несколько минут, пока, наконец, не сработал некий предохранитель в мозгу и меня, словно пружиной отбросило от страшного места.

Лишь только мертвец скрылся из глаз, а кабина автомобиля снова спряталась за густой зеленью, я почувствовал облегчение.

Что за чертовщина?

Подумаешь, скелет…

Экая невидаль…

Всего-навсего – куча костей…

На любом кладбище такого добра больше, чем достаточно… Стоит ли волноваться и понапрасну себя мучить?..

Я пытался успокоить себя. Только у меня плохо получалось. Я почему-то был абсолютно уверен, что именно этот водитель и именно на этом автомобиле доставил нас с девушкой в это гиблое место.

Глава восемнадцатая

Светлана уже проснулась. Сжавшись в комочек, она сидела возле тлеющих угольков почти потухшего костра.

Услышав мои шаги, девушка подняла голову. В ее немом вопросе я уловил недоумение и тревогу.

– Где мы?

– Хотел бы я сам знать…

Я не собирался бередить ее душу своими фантастическими умозаключениями. Только истерики мне не хватало. Достаточно и того, что самому страшно.

– Наверное, водитель решил пошутить и высадил нас здесь, пока мы спали. Так что, оглянись вокруг, вспоминай родимые места…

Поежившись от холода, девушка поднялась на ноги. Ее стройное тело, плотно обтянутое спортивным костюмом (как и я, она не стала дожидаться, пока одежда высохнет) в лучах просыпающегося солнца выглядело очень привлекательным.

– Думаешь, мне легко сориентироваться? Я ведь столько лет здесь не была…

Тревога исчезла из ее глаз. Вместо нее появилась радость от предвкушения грядущего погожего дня. С улыбкой, потянувшись, Светлана двинулась сквозь сорняки уже проторенной мною дорожкой.

Мы стояли на том самом холме, с высоты которого я недавно озирал окрестности. Сейчас, в лучах уже взошедшего солнца, картина вырисовывалась значительно привлекательнее.

– Честное слово, не знаю, куда идти, – созналась Светлана.

– В таком случае, придется исходить от нуля и снова возвращаться к лесу…

– Наверное, ты прав, – согласилась девушка. – Только давай сначала перекусим. Курица – не вечная, она и испортиться может…

Несмотря на присутствие рационального зерна в ее словах, кушать мне не хотелось. Тем более, после увиденного накануне. При одной мысли о еде в желудке возникали неприятные симптомы.

– Может, немножечко позже? Дойдем до леса, разведем большущий костер, – почти умолял я. – Да и воду еще найти нужно…

Светлана на удивление легко согласилась с моими неубедительными доводами. Мы вернулись к месту ночевки, собрали вещи и двинулись в путь.

Глава девятнадцатая

Добраться до леса оказалось не просто. Солнце уже зависло над нашими головами и жарило немилосердно, а мы не одолели и половины пути. Вокруг расстилалась все та же нетронутая целина, изрезанная оврагами и лишенная признаков человеческой деятельности. Иногда на нашем пути возникали холмы, заросшие пожелтевшим чертополохом. Взбираясь на них, мы всякий раз с горечью убеждались, что зубчатая стена манящего леса оставалась такой же далекой и недостижимой.

– У меня ощущение, что мы находимся на другой планете. И здесь никогда до нас не ступала нога человека…

Тоже мне, открытие…

Подобная мысль уже давно прочно засела в моей голове.

Впрочем, девушка была недалека от истины. Если здесь когда-то и бывали люди, то от них не осталось и следа. Даже слабый отпечаток автомобильных колес, который поначалу правил нам за дорогу, безнадежно канул в небытие, оставив о себе лишь слабое воспоминание.

Июльское солнце, несмотря на всю свою привлекательность, далеко не подарок. Особенно, если рядом нет тени, в которой можно хоть на время укрыться от его палящих лучей. Так что жара доставала неимоверно. А мощные стволы сорняков, обильно заполняющие овраги, словно насмехались над путниками, не отбрасывая спасительной тени, а только подчеркивая своим желто-коричневым цветом изнуряющий ад. Я уже с вожделением вспоминал вчерашний ливень и утреннюю прохладу.

С каждым новым шагом идти становилось труднее. Все настойчивее возникала мысль о воде. Осознание того, что ее нет, делало жажду нетерпимой.

– Почему не видно людей? Не может быть, чтобы на таком огромном пространстве никого не было…

Частые «почему» начинали меня раздражать. Я едва сдерживался, чтобы не сорвалось в ответ нечто грубое и резкое. И больше всего меня злило именно то, что в словах девушки присутствовала железная логика. Только я и сам ничего не соображал, а Светлана довольно взрослая, чтобы кормить ее нелепыми сказками. Сама должна понимать, а не ныть, когда и так тошно, что дальше некуда.

– Откуда мне знать?

Злясь на самого себя, что не удалось полностью погасить раздражение, я ускорил шаг, хотя и чувствовал себя совершенно обессиленным.

– Я больше не могу…

Этого и следовало ожидать. Но разве она виновата?

Я стыдился показать собственную слабость и продолжал, словно автомат, переставлять ноги, мучая и себя, и Светлану.

Меня гнала вперед некая, непонятно откуда появившаяся злость. Я злился на все, что меня окружало, на все непонятное, что не укладывалось в голове, и заунывные причитания девушки лишь подливали масла в огонь.

Я бы и сам с удовольствием задал пресловутые «почему?», если бы рядом нашелся хоть кто-нибудь, сумевший на них ответить.

Глава двадцатая

До леса оставалось все так же далеко, когда местность начала понемногу меняться. Пологим склоном мы спустились в глубокую ложбину. Поначалу уклон почти не ощущался, но, чем дальше, становился круче. Внизу можно было рассмотреть коричневые качалки камыша, что вселяло надежду. Ведь там, где растет камыш, обязательно должна быть вода.

Нам все чаще приходилось обходить вымытые дождевыми потоками овраги, земля под ногами изобиловала выступающими, словно зубья, обветренными гранитными валунами. В воздухе явственно ощущалось присутствие влаги, что сразу добавило сил и энергии.

Мы еще не достигли дна ложбины, когда на нашем пути чудесной картинкой нарисовался быстрый ручей, весело скользящий по вымытому в камне руслу. Из-за поросшего мхом и слизью дна вода в нем казалась коричневато-зеленой, но от этого она ничуть не потеряла своей манящей привлекательности.

Влага оказалась теплой с гниловатым привкусом, но нам ли обращать внимание на такие мелочи?

Утолив жажду и умывшись, я, наконец-то, снова почувствовал себя человеком. Светлана, наверное, тоже. Она перестала скулить, с ее лица исчезло отрешенное выражение и на нем даже промелькнуло некое подобие улыбки.

Мы спустились по руслу вниз и оказались у небольшого, заросшего высохшим камышом, болотца. В нем и терялся так кстати повстречавшийся ручей. А с противоположной стороны болотца манила свежей зеленью развесистая ива. Под куполом ее свисающих почти до земли веток мы и нашли временное пристанище со столь необходимой свежей прохладой.

Светлана выглядела обессилевшей, и я сам насобирал сухих веток и развел костер.

Курица, вопреки наихудшим предположениям, испортиться не успела. При помощи карманного ножика, с которым никогда не расставался, я вырезал два рогатика, нанизал птицу на прут и подвесил над огнем. Скоро запах жареного мяса приятно защекотал ноздри.

Девушка ожила и подсела ближе к костру.

– Этой местности ты тоже не узнаешь?

– Нет. Никогда раньше я здесь не была.

Иного ответа я от нее и не ожидал.

Несмотря на то, что долгое время мы ничего не ели, курица пошла туговато. Мясо казалось жестким и неудобоваримым. К тому же, у нас не было ни специй, ни хлеба, ни соли. Мы с трудом сжевали несколько крохотных кусочков, а все остальное снова завернули в бумагу и спрятали в рюкзаке.

Прохлада расслабляла. Разговаривать было лень, так же, как и думать. Мы лежали рядышком на мягкой траве. Не знаю, как Светлану, а меня сон одолел почти сразу.

Глава двадцать первая

Под вечер жара спала. Листочки над головами шуршали под прохладным ветерком.

Хотя ноги по-прежнему болели от усталости, необходимо было двигаться дальше.

Куда?

Об этом я старался не думать. Я почему-то очень надеялся, что, когда мы доберемся до леса, все сразу станет на свои места.

Благодаря отдыху настроение значительно улучшилось. Злость и раздражение исчезли, будущее перестало казаться настолько беспросветным, как несколько часов назад, а происходящее снова обрело черты приятного романтического приключения.

Мы уже с большим аппетитом подкрепились холодной курятиной, и запили ее мутноватой водой из ручья.

– Должно же это безобразие когда-нибудь прекратиться? – то ли спросила, то ли обнадежила меня девушка, и я утвердительно кивнул головой.

– Если бы кто-нибудь рассказал мне нечто подобное, ни за что бы не поверил…

– Да, везунчики мы с тобой…

Довольно быстро мы преодолели крутой подъем и взяли курс на недоступную, словно мираж, полоску леса. Правда, теперь она казалась значительно ближе. Но я бы не удивился, если бы случилось наоборот.

Впрочем, оптимизма хватило не надолго. Усталость давала себя знать, и вскоре мы снова едва передвигали ноги.

Когда солнце спряталось за горизонтом, и сумерки стали сгущаться, стало очевидным, что до леса нам не добраться. Необходимо было подумать о ночлеге, ибо спать под открытым небом – занятие не из приятных. На собственном горьком опыте пришлось убедиться, что даже в самую жаркую пору года ночи могут быть очень и очень холодными. А потому до наступления темноты, кровь из носу, необходимо отыскать убежище.

Как это не странно, проблема разрешилась сама собой.

– Что это там? – спросила Светлана, когда мы взобрались на очередной холм.

Недалеко, метрах в двухстах от нас, виднелась потемневшая от времени шиферная кровля приземистого длинного сооружения.

– Это – именно то, что нам сейчас больше всего нужно… – обрадовался я, и, преисполненный невесть откуда взявшимся оптимизмом, потащил девушку к столь удачно подвернувшемуся на нашем пути строению.

Радость моя усиливалась еще тем, что это был первый признак существования человека, повстречавшийся нам на протяжении всего длинного пути.

Глава двадцать вторая

Скорей всего, в здании когда-то размещалась колхозная ферма.

Остатки деревянной ограды, почти полностью вгрузлые в землю металлические желоба для воды, полусгнившие ясли со спрессованной прелой соломой, утрамбованная копытами земля в загоне, на которой еще долго ничего не будет расти. Лишь вдоль повалившегося забора – густые заросли амброзии, такие же, как и под стенами длинного приземистого строения. Здесь, на хорошо удобренной навозом почве, был настоящий рай для дикой растительности. Амброзия достигала гигантских размеров. Сквозь ярко-зеленые и дурно пахнущие джунгли едва просматривалась шиферная крыша.

Судя по всему, людей, так же, как и скота, здесь не было очень давно.

Искать дверь не имело смысла. Я выломал сгнившую доску из ограды и с ее помощью проложил в густых зарослях дорожку к узкому, словно бойница, окну. Стекол, конечно, не было и в помине, так что мы легко проникли в темное, мрачное и очень неуютное помещение, в котором до сих пор преобладал насыщенный запах коровьего навоза.

Посветив зажигалкой, я увидел, что мы находимся в некоем подобии деревянной клетки. Такие же находились рядом и напротив. Только те, что были напротив, отделялись узким проходом, который тянулся вдоль всего помещения.

Гнилое дерево само рассыпалось под руками, и мы оказались в проходе. Здесь было не так темно. Сквозь проломы в шифере виднелись куски тусклого вечернего неба. В пустые оконные проемы свободно проникал сквозной ветер. От него не защищала даже плотная стена сорняков.

– Что-то мне здесь не очень нравится…

– Я тоже рассчитывал на лучшее…

По прелой соломе, вперемешку с засохшими коровьими блинами, устилающей бетонный пол мы медленно прошли весь коридор.

Отверстие входа наполовину заслоняла громадная куча высохшего перегноя, на котором обильно произрастали уже привычные глазу джунгли амброзии.

Здесь, возле входа, сквозняк ощущался сильнее. Но в глухом закутке у торцовой стены из грубо отесанного камня была выложена небольшая каморка. Дверь, конечно, отсутствовала, зато не было и окон, что хоть немного защищало от ветра.

Каменный простенок не достигал потолка. Он возвышался метра на два и был покрыт сверху чудом сохранившимся дощатым настилом. Доски лежали свободно, в иные щели свободно бы пролезла голова. Из некоторых свисала слизь перегнившей соломы. В общем, отсутствовал даже намек на элементарный уют, только выбирать нам не приходилось.

– Здесь и заночуем…

Я чиркнул зажигалкой. В ее тусклом свете нашим глазам открылись серые каменные стены с обвалившейся штукатуркой, а также невысокий деревянный лежак, устеленный все той же прелой соломой. На полу под ногами валялись битые кирпичи, обломки досок и прочий мусор.

– Лучшего места сегодня все равно не отыскать…

– Разве здесь можно уснуть?

На сон я даже и не рассчитывал. Пересидеть бы в защищенном от ветра месте и то хорошо.

Я молча сбросил рюкзак и стал собирать щепки для костра. Когда огонь разгорелся, и желтые языки пламени озарили неровным светом наше неприветливое убежище, вышел в коридор и выломал из клеток несколько более-менее прочных досок. Примостил их наискосок на край лежака, с другой стороны подложил кирпичи. По-моему, получилось неплохо. На импровизированной скамейке при желании, если отбросить излишнюю брезгливость, можно было и вздремнуть…