Текст книги "Поганая работа (СИ)"

Автор книги: Олег Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

 Зачистка 26

   Глухой стук копыт неспешно бредущей кобылы разносился по просыпающемуся городу. Гнедая по кличке Пчелка неспешно тащила привычный груз: повозку с высокими бортами, обтянутую прочной мешковиной. Возница мозолистыми руками лениво держал вожжи, скорей по привычке, чем для управления кобылой: улицы ранним утром пусты, а умное животное хорошо помнило выход из города. Вознице уже давно перевалило за сорок, на небритой физиономии отражались следы вчерашней попойки, шляпа с большими полями натянута почти на самые глаза. Одет он просто: льняная рубаха со следами множественной стирки, куртка из жесткой кожи с высоким воротом, штаны из того же материала, затянутые поясом, да сапоги, нуждающиеся в ремонте. Возница постоянно ёжился, жалея о том, что забыл плащ, изредка косясь на более расторопного напарника. Несмотря на юные годы – чуть более двадцати, у него уже хватало опыта, чтобы под куртку одеть свитер, а поверх – плащ. Парень здраво рассудил: будет жарко – можно и снять. Клиновидная бородка придавала его овальному лицу более вытянутый вид. Возница почесал щетину (и когда этот юнец успевает побриться? сам-то он под это дело время едва находит).

   – Старшой, ты чего без плаща? – у парня просочилось ехидство в голосе.

   – На ветру хмель быстрее выветривается, – вяло отозвался Старшой, почти не лукавя. Не мог он признаться, что забыл плащ.

   Помимо общей нелюбви к работе их еще объединяло имя, обоих звали Дмитриями. Отсюда и произошли прозвища Младшой и Старшой.

   – Меньше пить пробовал? – не унимался парень.

   – Иди ты знаешь куда...

   – На правду не обижаются, – бесцеремонно перебил напарника Младшой, – такими темпами тебя жена скоро из дома выгонит.

   Хмыкнув, и после небольшой паузы Старшой все же ответил.

   – Пока я в доме хозяин, не бывать этому. Она у меня вот где, – возница поднес сжатый кулак к носу напарника.

   – Да, да. То-то она тебя поленом на прошлые недели оприходовала, – хохотнул парень.

   – Там я был виновен. Заслужил поленом-то, – кривясь от воспоминаний, тихо пробубнил возница.

   Но молодой услышал, слух-то пока хороший.

   – Не должно быть такого, чтобы баба над мужиком верх брала.

   – Много ты понимаешь, – презрительно хмыкнул старший.

   – Много немного, но меня пока поленом еще никто не гонял.

   Особо вредный поток ветра ударил в бок вознице, старшему пришлось стиснуть зубы, дабы не застонать. Голова болела немилосердно, еще малой бубнит. Нет ему покоя, сам, небось, всю ночь пил. Эх, молодость, старший Дмитрий с тоской вспомнил былые времена, в молодость, допивая кружку пива, садился в повозку на выезде. И ничего, весь день как-то двигался, и даже успешно. А сейчас вроде и ночью спал, а голова трещит, слово черти пляски устроили.

   После очередного поворота солнце ударило лучами по повозке. Младший чертыхнулся, склоняя голову.

   – Останови чуток, – попросил парень.

   Старшой и не подумал выполнять просьбу.

   Повозка качнулась, когда парень спрыгнул на мостовую, стук сапог по брусчатке, тихие голоса. Снова шаги и Младшой грузно уселся на свое место. В нос Дмитрию ударил запах свежих пирожков.

   – Будешь? – перед шляпой возницы появилась рука с пирожком.

   После недолгого колебания Старшой принял угощение.

   – Когда в последний раз тебе что-нибудь жена готовила в дорогу? – самодовольство сочилось в каждом слоге.

   Дмитрий скривился, давно это было, ох и давно, дочка только в школу пошла.

   Не дождавшись ответа Младшой продолжил излагать свои мысли.

   – Хорошо встречаться с дочкой пекаря, каждое утро свежие пирожки, булочки, а какие она пончики делает, ты себе не представляешь. Надо будет как-нибудь свозить ее в столицу. Гульнем.

   – У тебя уже отгулов не осталось, – зловредно напомнил Дмитрий.

   – Так отпуск скоро, – тут же нашелся младший из напарников.

   – Да ты его уже истратил в начале года, когда дочь конюха в столицу возил.

   Повисла пауза. Дорога изменилась, булыжная мостовая уступила место обычной земле, и монотонные удары копыт затихли, чему несказанно обрадовался Дмитрий.

   – Вот что я тут подумал. Месяца для отпуска мало, плюс пятнадцать дней отгула, что это есть. Мы выполняем такую поганую работу, нет, платят относительно неплохо. Но вот отдыха маловато. На кой мне деньги, если я их тратить не могу, как захочется, и что главное, когда захочется? Надо на гильдию надавить. Чтобы отгулы увеличили. А то мы пашем не продыхая. Что думаешь?

   – Рискни, – Дмитрий откусил кусок пирожка, действительно очень вкусный. – Но думаю, попрут тебя за наглость. Работенка – не подарок, но и желающих на твое место тоже немало.

   – Гильдии оно надо, еще раз новичка обучать? То ли дело я, опытный, умелый, с хорошими рекомендациями, – то, что рекомендации писал Старшой за пару кружек пива, он благополучно забыл.

   – Не переоценивай себя. Им легче еще полгода обучать кого-то, чем прогибаться под тебя.

   – Ну, допустим, ты прав, – Младшой отложил пирожки, так и не притронувшись к ним, – а если пойдешь ты?

   – Ха. А чего мне ходить, меня все устраивает, – последний кусок пирога он с трудом проглотил, желудок еще не был готов к приему пищи, – разве напарника потолковее выпрашивать.

   Повозка наконец-то выбралась из города, кобыла замерла, ожидая подсказки, куда двигаться дальше. Дмитрий слегка дернул вожжи влево, умное животное неспешно повернулось в нужную сторону, и по заученной дороге двинулось к намеченной цели. Ветер практически исчез, зато солнце стало потихоньку припекать, Дмитрий тяжело выдохнул, подставляя лучам солнца спину. Младшой же стянул с плеч плащ.

   – Как думаешь, дождь сегодня будет? – разглядывая небо, поинтересовался молодой.

   – Обещали ближе к ночи, так что не волнуйся понапрасну, да и суставы пока не очень ломит.

   Молчание затянулось, что было невыносимо для молодого напарника.

   – А ты чего не хочешь отдавать свою Ленку за Петра?

   – Не достоин он моей дочки, – нервно буркнул напарник, Дмитрий надеялся, наслаждаться тишиной до конца дороги, но где там.

   – Я его знаю, вроде мужик неплохой, да и при деньгах.

   – Может мужик он и хороший, но как жених – нет.

   – Да он после свадьбы завяжет...

   – Слышь, закрой рот, а, без тебя тошно, – Дмитрий прекрасно знал, женитьба выпивке – не помеха. Даже наоборот, забот меньше, а времени на кабаки да друзей больше.

   Старшой окончательно расстроился, шмыгнул носом, засунул руку под козлы, немного повозился, извлекая на свет флягу в пол-литра.

   – Держи, – сунул вожжи молодому, тот машинально принял.

   – Слышь, может не надо, а? Начнем дело тогда и... – тихо попросил тезка.

   – А разница?

   – Ну мало ли сложности возникнут, пока вытравливать будем, – фляга не дошла до рта пару сантиметров, Дмитрий вдохнул запах дешевого вина, закрыл пробку. Молодой был в чем-то прав. Успеет еще.

   – Тогда рули, я вздремну, – с этими словами он залез в повозку.

   – Эй, вставай уже приехали, – толкая в бок спящего, прокричал напарник.

   Дмитрий с трудом разлепил глаза, голова все еще болела, но значительно меньше, выбравшись из повозки, сощурился от солнечного света, потянулся, разминая затекшие тело.

   – Что там с твоими суставами? Еще не ломит?

   – Да не паникуй ты, к ночи дождь будет. Успеем, – почти веселым голосом ответил Старшой.

   – Ты это, прислушивайся к ним, – по-прежнему нервно продолжил парень.

   Окончательно проморгавшись Дмитрий с отвращением осмотрел приевшийся пейзаж. Пустынное поле с некошеной травой да полуразвалившаяся церковь.

   – Сжечь ее ко всем чертям, не было бы у нас никаких проблем, – роясь в повозке, нудно залепетал молодой.

   Дмитрий сорвал травинку, осмотрел ее и засунул в рот.

   – Как же, дадут тебе церковники храм божий сжигать, им легче тебя сюда каждый месяц гонять.

   Молодой наконец-то извлек искомое: пять небольших свертков с кулак величиной, три отдал Старшому, оставшиеся засунул в карманы куртки. Затем достал два посоха в человеческий рост с заостренными концами.

   – Куртку застегни.

   – Да жарко же, – застонал парень, но приказ выполнил. – Гнездо большое?

   – Да как обычно, не больше пяти штук, – буднично пробубнил Дмитрий, – обойди с той стороны, я с этой буду. Кидай по сигналу.

   Парень зашел за церковь, Дмитрий подождал несколько секунд, затем крикнул.

   – Давай.

   Поджег первый сверток, после чего забросил его в разбитое окно, туда же последовали и остальные.

   Поудобней перехватил копье, ну и жара, еще и куртка.

   Не прошло и минуты, как из всех щелей повалил едкий серый дым, воняющий полынью. Желудок Дмитрия такого издевательства не выдержал, и выплеснул содержимое наружу. Не успел Старшой толком разогнуться, как из окна вылетела первая фигура, молча упала в траву. Старшой тяжело выдохнул и медленно приблизился к телу. Небольшой скелет, облепленный золой из сгоревшей плоти. И если судить по тряпкам, то когда-то это было женщиной. Дмитрий ударил несколько раз по черепу, зола осыпалась, оголяя челюсть. Два клыка, вожак еще внутри. Ну ничего, долго в этой вонище никто не высидит. В подтверждение мыслей Дмитрия в соседнее окно с визгом вылетела еще одна фигура. Старшой повторил процедуру, снова два клыка. Не став себя мучать понапрасну, он отошел к Пчелке, взял под уздцы, отвел чуть дальше. Один черт и так все видно.

   Через несколько минут послышался крик из-за церкви.

   – У меня трое.

   – Двое. Ждем вожака.

   И потянулось время. Самое паскудное в зачистке гнезд не вонь полыни, не разглядывание обгоревших трупов, а ожидание, пока вожак выдохнется и вылезет.

   Солнце вскарабкалось на середину неба, с Дмитрия сошло семь потов, вместе с похмельем. И ужасно хотелось пить, настолько, что Старшой подумывал все бросить и ехать в город. Будь он моложе, так и поступил бы, а так долг держал на месте.

   – Старшой, я ща издохну, – в очередной раз прокричал напарник.

   – Как копыта отбросишь, копье в грудь вонзить не забудь.

   – Иди к чертям.

   Дмитрий развернулся к повозке в сотый раз взял флягу в руки, отчетливо понимая: пить вино на жаре нельзя. Унесет в миг. И так же четко он понимал – одним глотком не ограничится.

   За спиной хрустнуло, Дмитрий не мешкая развернулся, одновременно садясь и выставляя копье перед собой. Тело в плотном балахоне налетело на копье, пройдя его почти до середины. Лицо обдал запах горелой плоти и тело повисло, через секунду Дмитрий выдохнул. Старшому повезло дважды, во-первых, он был слишком далеко от церкви, и ослабленная солнцем тварь не смогла быстро добраться до него, а второе – вожаки почти всегда прорываются к повозке, в надежде спрятаться, от этого и предугадать их действия легко. Пчелка на тварь отреагировала нервным фырканьем, за долгие годы привыкла. Скинув тело на землю, Дмитрий отодвинул капюшон, на челюсти виднелись шесть клыков.

   – И где отъесться успел?

   – Задел? – холодным, как пиво в «Ржавом гвозде», голосом спросил напарник.

   – Не-а, – брякнул Дмитрий.

   – Снимай куртку, – не унимался молодой.

   Дмитрий с недоумение глянул на напарника, затем проследил за его взглядом, на куртки виднелся порез от когтей.

   Не слова не говоря Дмитрий выполнил указание, и к своему облегчению заметил, что рубаха цела. У столь разъевшихся тварей ядовиты не только зубы, но и когти.

   «А парень-то растет», – про себя похвалил напарника Дмитрий.

   – Фу. Я уже испугался, – с облегчением, выдохнул Младшой, – глянь, как могу.

   Парень размахнулся и со всей силы ударил посохом по черепу вожака, тот со свистом пролетел по воздуху, и глухо ударился в стену церкви.

   – Хорош глумиться, пора тела закапывать, – после этих слов Дмитрий наконец-то открыл флягу с вином. «Хорошо послушал тезку, не стал пить раньше времени», – возникла ненужная мысль, которая тут же утонула в желании выпить, так больше и не всплыв в сознание.

  Зачистка 58

  Лес жил своей жизнью, пели птицы, шумели деревья, кто-то за кем-то охотился. Все, как всегда, за одним исключением, по плохо утоптанной тропинке шествовали двое человек. Один высокий долговязый, в жесткой куртке и широкополой шляпе, на одном плече сумка на другом шест. Рядом вразвалочку передвигал ногами сутулый мужик, с недельной щетиной, ростом понижи, да и в плечах поуже первого, шест волочился по земле, а арбалет за спиной при каждом шаге не сильно стукал несчастного по пояснице. День по всем признакам был хорошем, в отличие от настроения путников.

   – Слушай Cтаршой ты чего такой кислый? – спросил долговязый, – да от пня больше слов добьёшься чем от тебя. Всю дорогу, молчишь, если ты из-за вчерашнего, то прости. Тупо пошутил. Вот твоя зазноба посмеялась от души. А ты боялся выволочки.

   Напарник не ответил, лишь откашлялся, даже не посмотрел на парня.

   – Слушай так нельзя, мы же с тобой уже не первый месяц вмести работаем. Ты же мне как брат родной, да что там, отец. Давай коротко в двух словах, что я не так сделал? – не унимался младший, явно подлизываясь к напарнику.

   – Заткнись.

   – О Бог наш все могущий, он заговорил. Чудо, надо срочно бежать и нести благую весть, святому отцу, дабы он внес сие чудо в анналы истории, – взорвался речью парень.

   Мужик подставил ногу, под шаг парня, тот споткнулся, и приложился лбом об ближайшую березу, смягчив удар, подставленной рукой. Старшой тем временим меланхолично, проговорил.

   – Ты поосторожнее с такими речами, в лесу даже у кочек уши есть. Донесут отцу Никодиму потом в подвалах объяснять будешь, что шутки у тебя такие.

   – Отец Никодим – это серьезно, – парень потер ушибленную руку.

   Обижаться на подножку он не собирался, нет смысла, только разругаются еще больше, а это грозит неделей безмолвия. Да и он чуть перегнул палку, со своими речами, а так хмуриться по своим причинам, вот и славно.

   Месяцем ранее, на смену старому священнослужителю, приехал новый из столицы, и сразу стал как говорят кузнецы, закручивать гайки. Под горячую руку попал и младший Дмитрий. Его свободолюбивым отношениям со слабым полом пришел конец, заставили жениться на дочке пекаря, крайняя с который его застукали. Семейная жизнь очень тяготила парня, но более всего расстраивала жена, он предпочел бы иметь в тестях купца. Оттого парень иногда хондрит пуще старшего напарника.

   – Давай лучше о деле, а то язык до пыточной доведет, – с трудом пробухтел старшей Дмитрий.

   – А что о деле, пришли, забрали да ушили. Стоит вылить литр свежий человеческой крови в капкан, и попался песик, – легкомысленно отмахнулся парень, – одно бесит, что придаться тело тащить до кобылы.

   – Все не столь просто скорей всего в капкане будет только рука... или нога.

   – Что так?

   – Если матерый зверюга, сперва лапой проверить, ну а как попадаться ногу перегрызет да сбежит.

   – А если в человека перекинется, да капкан отопрет?

   Старшой посмотрел на напарника словно на ребенка, едва связывающего слова воедино.

   – Да он от боли или в обморок упадёт, или от истерики обессилит. Человек слаб.

   – Думаешь?

   – Знаю. Общался ранее с мужиками, что до нас тут бродили.

   – Не верю, – с насмешкой ответил парень, – будет там тело, мордой в капкане, зарницей к небу.

   – Спорим?

   – На кувшин пива?

   – Порукам, – они пожали руки.

   Дальше шли молча. Почти. Младшой насвистывал фривольную песню, тут что в новой семье не одобрялась. Старшой же тяжело топал, наслаждаясь шумом леса, и свежим воздухом, в городе все больше стоками воняло. Но радость продлилась недолго, младшему претило долгое молчание.

   – Слушай Дмитрий, а чего ты трезвой? Беда, кокая, случилось?

   – Случилось, – буркнул старший, наивно надеясь, что разговор этим закончиться.

   – А что? Может помочь чем? Ну там советом, – хихикая спросил парень.

   – За меня к инквизитору на отчет пойдешь?

   – Вот уже нет. Я с этими... уважаемыми людьми даже на одной улице... стоять не хочу, – шутливый тон с парня как ветром сдуло.

   – Вот и я не хочу. Теперь неделю пить нельзя, а то не дай бог, унюхает.

   Снова молчание, снова шум леса. Пройдя еще шагов триста, подошли к березе с зарубкой, старший хлопнул по стволу, и свернул налево в чащобу. Чащоба – это громко сказано, просто лес без тропки, но двое городских жителей продирались сквозь листву, издавая больше шума чем стадо олений. Они не охотились, просто за добычей пришли.

   – Блин ну как так? – разочарованию парня не было придела.

   На небольшой полянке внутри огромного капкана, привязанного в здоровенному колу, лежала человеческая нога, отрубленная чуть выше голени.

   – Глупость, лучше всего лечиться не розгами, а деньгами, – нравоучительно прогудел Старшой.

   – Ты же не пьешь, – парень вытолкнул шестом обрубок, немного повалял по траве словно, не веря в его существование.

   – А ты купи кувшинчик и иди с Богом.

   – Жмот ты, с друзьями нужно делиться.

   – Нужно будет, поделюсь.

   – Что дальше? – сменил тему долговязый.

   – Что, что. Пошли тело искать, – Старшой потихоньку стал углубляться в лес.

   Младшой закатил глаза и простонал, продираться через ветки очень не хотелось, городской парень, который даже за грибами то не ходил, искренне считал, что эту пытку не заслужил. Но спорить с напарником не имело смысла. Нагнав угрюмого теску, он не удержался и выплеснул свое раздражение в словах.

   – Слушай Дмитрий, а чего это мы, вообще, в лес пошли, это же не наше поле деятельности, – вернул он сложное словосочетание, когда-то услышанное у купца, – Мы же больше по упырям да восставшем, и им подобным. Всем этим, – он указал рукой на ближайшее дерево, – должны заниматься другие.

   – Дим вот видит бог. Тебя кроме баб да выпивке что-нибудь еще интересует? – зло огрызнулся напарник.

   – Ты можешь не ворчать, а внятно объяснить. Ты же старший тебе и карты в руки.

   – Да просто все, как бревно – вот это, – он пнул подвернувшеюся ствол поваленного дерева, – раньше погань кто уничтожал? Правильно города, да села своими силами. Создавались при гильдии стражи отряды вроде нашего, чтобы ездили да всякую погань зачищали.

   – Это я знаю, – раздражено перебил младшей, проламываясь сквозь кустарник.

   – Знает он. А, знаешь, во сколько обходиться наши зачистки городу? Чего умолк. То-то же. Так вот однажды, святые отцы, решили, что молиться за упокой, это хорошо, но вот прямое уничтожение погани тоже есть богоугодное дело. Вот со всем рвением и принялись вычищать мир от погони. И, знаешь, у них это получаться лучше нашего. Так вот гильдия и решила, что легче лебезить перед святошами, чем содержать нас. Оттого наше отряды и сокращают по тихонько, помалу. И славу богу. Самые умные давно ушли, остались только дурочки что сейчас по лесу ходят.

   – Согласен, – молодой машинально перекрестился, – жалование тут хорошие, но люди коситься да шепчутся. Ха, так инквизитор что приезжает по нашу душу, типо дела принять?

   – Ага, соберёт старших групп, да все обстоятельно разъяснит что, да почему. И, знаешь, – он остановился, – мне кажешься что перейдём мы пот крылышко инквизиции. Так что учись печь пирожки, в монахи тебя точно не примут.

   – Я лучше продавать буду. А тебя разносчиком возьму.

   – Договорились.

   За разговором они незаметно вышли на опушку, где стояла избушка, на сваях, небольшая, но крепкая.

   – О, а это что? – искренне удивился младшей, он то считал, что они зверя ищут.

   – Дом лесника.

   Поднялись по скрипучим ступенькам, и не стучать вошли в дом, внутри пахло травами и немного псиной.

   – Будь здоров хозяин, – громко гаркнул старшой.

   – И тебе не хворать путник, – послышалось откуда-то из-за печки, – что приключилось.

   После этих слов на свет окна, вышел обычный мужик, борода, кустарные брови, слегка косолапая походка, сам улыбается в руках кувшин.

   – Димка. Совсем уже старый стал. Вон с пива уже и пена сошла пока ждал, когда вы подниметесь, – кувшин тихо опустился на стол, рядом с кружками, мужики разом присели на лавки, – а это кто?

   – Напарник, – Старшой и сам не заметил, как поднял кувшин, и наполнил большую кружку до кроев, сделал глубокий вдох, и коснулся губами края.

   – Не, не буду. Потом, – как ни странно, ни тоски не горечи, присутствующие в его голосе не услышали.

   – Заболел, что ли? – охнул лесник.

   – Ты мне вот что скажи Петь, куда мужик из капкана делся?

   – Какой мужик? – сам же хозяин плюхнул себе немного в кружку, и слегка пригубил. Младшему никто и не думал предлагать пива.

   Без ведома лесника и сорока на дереве гнездо не совьет, не то что зверь из капкана убежит, про это любой пацан знал. А тут говорит, что не видел.

   – У меня голова болит, так что давая без твоих игр.

   – Вот Дмитрий всегда ты был занудой, еще с детства, так посей день им и остался, – делая глоток, с укором проговори хозяин избы.

   – Значит, не видел, – после долгого выдоха, сделал вывод Дмитрий.

   – Не видел, зрение не то, да и нога болит чтобы по лесу как раньше бегать.

   – Понятно, спасибо за пиво, пойдем мы.

   Дмитрий поднялся, хлопнул ладонью по столу, и не прощаясь вышел. Когда отошли от избы на пару сотен метров, Младшой не выдержал.

   – Это что сейчас было?

   – Сам подумай.

   – Так, – издалека принялся рассуждать Младшой, – с одной ногой далеко не убежишь. Значит, мы идем искать оборотня, в ближайшие деревни. Местные понятно дело спрячут его, раз раньше не сдали властям, то и теперь побоятся. Если они, конечно, в курсе, – неуверенно проговорил он, продолжая рассуждать, – Значит, вызовем помощь, там приедут инквизиторы, и сельчанам мало не покажется. А у многих найдутся еще грешки. Вывод. Видя такие перспективы, местные могут и выдать нам одноголова. Так, зачем нам было к леснику идти? Сразу надо было двигать в деревню.

   – Почти прав. Только в какую из деревень? А лесник уже точно знает в какой деревне, да хате затаился оборотень.

   – А если зверюга уже удрал?

   – Тогда все будет сложнее, вызовут следопытов, а лесника на виселицу, что не помог, уже не отбрехаться что больной да хромой. Ну и начнем шерстить все деревне в округе, мало не кому не покажется. А ты говоришь, зачем к нему ходили.

   – Получается он себе цену набивал?

   – Ага.

   – Думаешь догонит?

   – Ему же хуже если нет.

   – Вот морду бы тебе набить Димка да больно здоровый ты и дерёшься что прости господи, медведь шатун, – послышался голос из-за кустов, мгновение и на звериную тропинку, плавно выплыл старикан.

   – И стоило мне голову мурыжить? – заворчал Старшой.

   – Стоило. Пошли пока зверюга не убелга.

   С проводником они добрались до нужной деревни на менее чем за полчаса, молча словно траурная процессия. В воротах остановились, лесник по озирался и спустя некоторое время тихо промолвил.

   – Пятая хата слева. Глава семьи. Мужику за пятьдесят, – он поживал губы, – семья ни при чём.

   – Разберемся, – прорычал старшей Дмитрий.

   Село ничем особым не выделялось, таких десятки в округи, частокол, добротные ворота, есть несколько вышек, с пацанами наверху, чтоб сигналить если угрозу углядят. Дома низенькие, все длинные под большую семью. Есть и будки с собаками, что только ухудшало положение старосты. Раз псы к оборотню привыкли, значит, он тут уже не первый десяток лет ошивается. Одно радовало подобные твари в стаи не сбивались, поодиночке охотиться, это значит на миль так пятьдесят больше оборотней нет. В селе были бабы да малорослые дети, те что еще не в силах орудие труда держать в руках. Бабы все больше в возрасте, хватали мелкотню за шиворот, да заталкивали в хаты, осеняя охранным знаком, нежданных гостей.

   – Он дома? – спросил Старшой проводника, проверяя арбалет.

   – А куда ему деваться? Небось только очнулся от прогулки, ща ногу перевяжет и будет в панике метаться. Зверь всегда в берлогу бежит.

   Когда Гильдия распустила отряд лесовиков, они надеялись, что вместо них, за лесом и окраинами будет приглядывать лесник. А он ни в какую, мол и так дел много, а за поганью нет у него времени гоняться. Вот и пришлось Дмитрием работать не по основному профилю.

   – Младшой ты за дом, там дверь подопри, ну а я в парадные войду, – окна в избах маленькие, дитё не прослезит не то что взрослый мужик.

   Парень убежал, через несколько секунд свистнул, что все в порядке. Старшой упер арбалет в плечо, кивнул леснику чтобы дверь открыл. В прихожей никого, какие-то мешки да лавка с тазиками захоти спрятаться, да негде. Следующею дверь открыл сам, резко дернул на себя, ставя ногу чтобы назад не захлопнулась, сам замер, ожидая прыжка. Но обошлось. Осмотрелся, огромная печь справа, на ней пацаненок с бабкой, смотрят испугано, у окна напротив стол, за ним баба да мужик, дальше кровать с еще двумя детьми. Мужик бородатый в чистой белой рубаху, такие же парки, в правой штанине, видно, что ноги нет, вон даже кровит чуть, взгляд твердый холодный. Арбалет тихо щелкнул, тут же послышался шмяк, мужик завалился набок, с пробитой головой.

   – Сидеть, – зло крикнул старшой, – кто из избы выйдет, убью.

   Дмитрий выскочил на солнышко, подпер дверь паленом, и только потом расслабился.

   – Посылай пацана за инквизиторами.

   – Уже, – ответил лесник, – А что с бабой и детьми?

   – Баб в подвалы, – устало заговорил Старшой, – может и выживут, как повезет. Детей в черную сотню.

   – Помрут же они там, – давя ком в горле, отозвался лесник.

   – Надо было раньше думать, когда со зверем жили.

   – Поганый день.

   – Поганая работа.

  Зачистка 251

  Солнце неспешно закатывалась за горизонт, ещё чуть-чуть и наступит ночь, и вот тогда станет сложнее, в два раза. Эх, был бы надёжный напарник, нет же церковь выделила молодого фанатика. Дмитрий стоял, да крыше повозки и меланхолично опускал копье на гнилые головы восставших мертвяков насколько скучный, настолько трудоемкий процесс. И ладно бы вдвоем, так не все одни. Монах стоял на коленях, небольшой нательный крест в руках, обычная серая ряса, трепыхаться на ветру. Он, неистова молясь поначалу громко, потом голос охрип, превратись в едва понятно бормотание. В отличие от него Дмитрий был одет в кожаную куртку с большим воротником, и конечно же, шляпу. Тяжело выдохнув бывшей Старшой, оперся о копье, и с лёгким пренебрежением рассматривал как солнце отражается от лысины монаха. То еще зрелище, но куда лучше, чем мертвые разложившиеся тела. Самый просто способ убивать оживших мертвецов, это проламывать головы, тут кому как удобнее, топор, копье, булава и даже меч. Они медленные тупые и слабые, единственное могут задавить числом, но это только глупцов в основном страдают дети да старики, остальные убегают или отбиваться. Да и больше десяти мертвяком восстают очень редко.

   Монах резко заткнулся, рывком поднялся, ноги затекли поэтому его шатнула если бы Дмитрий, вовремя подхвативший за шиворот бедолагу, лететь ему в землю носом.

   – Ну, наконец-то, я думал уже и не дождусь, – все же бывшей напарник заразил его привычкой болтать не по делу.

   Парень покосился на Дмитрия, но ничего не ответил, и уже тем более не поблагодарил за помощь.

   – Вот бери копье, а то я умаялся один мертвяков успокаивать.

   Парень осторожно посмотрел за край повозки, и пафосно вскрикнул.

   – Своими молитвами, я уполовинил число погани.

   – Вообще-то, это я копье их, а не ты молитвой, – словно ребенок стал оправдываться Дмитрий.

   – Когда я начинал молитву их было полчище, когда окончил, стало вполовину меньше. Какими путями господь воплотил мои молитвы, не моего ума дело, – от такой стальное логике, Дмитрий впал в легкий ступор, размышляя врезать умнику копьем или же кулаком.

   Если следовать его логике, то он мог взять пиво и пить пока бывшей старшей выполняет свою работу. И в конце сообщить что это пиво все сделало. Жаль, что сказать нельзя, а то можно после таких слов и в подвале очутиться.

   «Эх Младшой, Младшой чего ты меня покинул, правильно, конечно, что ушел в пекари, вот только теперь так паршиво на работе».

   При каждом ударе булавой монах громко кричал, если попадал то, (а это было раз и пяти ударов), возносил молитву. Дмитрий молча доделывал работу, и лишь мысленно удивлялся откуда столько мертвяков уже второй десяток пошел.

   – Тебя же за ногу, да об угол, – зло выдохнул Дмитрий, найдя ответ на свои мысли.

   Обычно мертвяки встают, когда на земле появляется переизбыток погани, не более нескольких штук, если же больше, тогда. Тогда работает темный призывник, или же объявился Мастер. А если верно второе-то, он копит силы для удара по городу. Про это ему рассказывал еще наставник, да и опыт отбитых трех атак на город тоже не молчал.

   – Все я упокоил последнего, тяжела была работу, но нужная. Я призван Всевышнем, я до конца исполню свой долг, пусть и изойду потом и кровью. Лишь мои холодные и изнеможение руки выпустят оружие...

   – Хорош голову морочить. Надо выдвигаться, дотемна нужно успеть до дому доехать. А еще кобылу привести да запрячь, а солнышко вот почти скрылось.

   Монах явно обиделся, щеки надул, руки скрестил на груди.

   Дмитрию было плевать, нужно срочное уносить ноги, настолько срочно, что не стал жечь трупы. Каждая минута на счету.

   Дмитрий быстро сходил за спрятанной в лесу Пчелкой, еще быстрее впряг ее в повозку, все это время монах молился за упокой вновь убитых мертвецов, и не думая помогать напарнику в мирских делах. Когда кобыла приблизилась к городу, монах до этого сидевшей с торжественным видом, промолвил.

   – Благое дело свершила святая церковь, упокоив семнадцать прислужников погани, отец Никодим будет доволен.

   Только сейчас до Дмитрия дошло, малец так и не понял в чем причина бегства, ему лишь бы отчет сдать.

   Едва успев въехать во двор монастыря, монах соскочил с козлов повозки, шумно приземлился на мощеную улицу, и громко прокричал.

   – Победа братья.

   Тут же набежали мужики в рясах стали хлопать героя по плечам, при этом подбадривающе что-то говоря. Распрягать кобылу, и выгружать фургон – это не для них. И Дмитрий не стал, ему срочно надо домой, а ведь еще отчитываться перед главой инквизиции. Но на счастье бывшего Старшого, Глава ордена очищения от погани, вышел сам.

   – Здорово Отче, – тот скривился от простоты обращения, – дело плохо...

   – Цыц, брат Степан мне все обстоятельно расскажет. Не так, как у вас ранее принято было, в папахах да на улице. Отчет дело серьезное, и не терпящее спешки, так что ЦЫЦ, – говорил он спокойно медленно, словно про начала заутреней.

   Дмитрий пытался что-то сказать, но понял нет смыла, его просто игнорируют. Засопел обиженно, словно в детстве, буркнул.

   – Я пошел.

   До дома Дмитрий добрался не так быстро, как рассчитывал, если улицы около монастыря были освещены, то дальше с фонарями дело обстояло хуже, они были, но их редко кто зажигал. Поэтому пришлось осторожно идти, обходя подозрительных личностей, раньше сделал бы круг, по Пекарской улице, но сейчас нужно спешить. На своей Купеческой, но практически побежал.