Текст книги "Женщины-убийцы"

Автор книги: Олег Мазурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Изабелла также ограничивала власть Ватикана на кастильскую католическую церковь и приближала эту церковь к себе. Чтобы подчинить своей власти три духовно-рыцарских ордена Кастилии – сантиагский, калатравский и алькантарский, Изабелла сделала своего мужа их великим магистром.

С 1480 года в Испании начала орудовать инквизиции нового типа – аутодафе еретиков и полная конфискация их имущества. За первые 18 лет новая машина по истреблению людей осудила около 104 тысяч человек, из них 8800 было сожжены на костре. В список еретиков входили евреи, мусульмане, члены сект, и даже христиане имевшие неосторожность выразить недовольство Папой или королевой.

Изабелла и Фернандо особенно рьяно заботились о конфискации имущества еретиков – им доставалась третья их часть по закону и, как правило, ещё почти столько же по праву сильнейшего. Дело в том, что они самолично выбирали трех изуверов для инквизиторского трибунала, и те не смели протестовать против нарушения привилегий Папы, которым по закону должны были доставаться остальные две трети.

Стоит отметить, что королева отметилась для истории и прогрессивным поступком: она покровительствовала знаменитому путешественнику Христофору Колумбу. Именно Изабелла Кастильская заложила все свои драгоценности, чтобы снарядить экспедицию Колумба.

Но открытие Америки принесло лишь беды коренным жителям. Ведь испанские дворяне умели лишь воевать, и, когда Колумб вернулся в Испанию, колонисты стали нападать на индейцев, убивать их, грабить их селения, насиловать женщин. Конкистадоры «подарили» аборигенам множество европейских болезней: сифилис, гонорея, оспа. От ангины и оспы вымирали целые индейские племена.

Насилия и жестокость колонистов вызвали всеобщее индейское восстание. И вернувшийся Колумб, обласканный и щедро вознагражденный на родине самой королевой Изабеллой Кастильской, был вынужден подавлять его с помощью хорошо вооруженных солдат. У тех были ружья, пистолеты, аркебузы, пушки, а у индейских вояк – лишь луки, стрелы да ножи. Но самым страшным для аборигенов оружием оказались не пушки и ружья, а отряды кавалеристов в сопровождении огромных охотничьих псов. Эти свирепые и кровожадные твари, хорошо натасканные и выдрессированные, дружно нападали на индейцев, перегрызали им горло, рвали их на куски и раздирали когтями животы. От таких собак не спасали ни стрелы, ни копья, ни ножи.

Карательная экспедиция против мятежников превратилась в настоящее побоище, после которого Колумб наложил на индейцев дань и послал несколько сотен обращенных в рабов пленных в Испанию.

Королева Изабелла Кастильская, видя сложности Колумба в деле покорения Южной Америки, распорядилась отправить на новооткрытые американские земли представителей папской инквизиции. Пусть теперь аборигены станут католиками и верными поданными испанского государства. И тогда они престанут воевать против испанцев. Теперь костры священной Инквизиции запылали почти по всей Южной Америке: местных жителей мучили и сжигали целыми сотнями, а то и тысячами. Ведь не все индейцы хотели быть поданными безумной королевы-маньячки.

Под именем бога и его сына Иисуса Христа творились и другие черные дела на вновь открытом континенте.

…1499 год.

Остров Гаити.

Отряд испанцев рано поутру окружил индейскую деревню. С господствующей возвышенности их взору открылось множество каменных и глиняных домиков, языческие деревянные идолы, центральная площадь, где собирались индейцы для экстренного совета, боевых танцев, праздников и жертвоприношений. Индейцы мирно спали. Троим краснокожим часовым не удалось предупредить своих соплеменников: испанцы захватили их в плен.

Солдаты были вооружены до зубов. Как огнестрельным оружием – аркебузами, ружьями, пистолетами, так и холодным – мечами, шпагами, кинжалами, алебардами, копьями. Даже некоторые солдаты имели гранаты с фитилями-запалами. Причем практически на всех вояках красовались прочные кирасы и шлемы. Так что индейские стрелы и дротики этим бойцам были нипочем. Усиливали и без того военную мощь конкистадоров три пушки, наведенные на хижины туземцев. Испанская артиллерия своими тяжелыми ядрами должны были посеять панику в рядах краснокожих и нанести существенный урон боевой силе противника. Все было готово к разграблению деревни и умерщвлению ее жителей. Особенно не повезет в этой бойне туземкам. Их не только жестоко убьют, но и предварительно над ними поиздеваются и подвергнут массовому изнасилованию. Солдаты, будучи в длительной и опасной экспедиции на острове, ох как изголодались по женскому телу: ведь их жены и подруги остались на другом краю Света.

Командующий отрядом и его заместитель, перед тем как напасть на деревню, затеяли на склоне холма маленький совет.

«Капитан Педро, мы должны обращать их в свою веру, так сказала наша королева, а не истреблять, – сказал первый конкистадор, заместитель.

«Они не хотят принимать нашу веру, Альваро» – ответил второй конкистадор, командир отряда. – «Они еретики. Ученики Дьявола. Они по его приказу награждают нас черными болезнями и поклоняются своим идолам. Те туземцы, что хотели креститься, уже крестились, а это племя – ни в какую! Упорствуют. Значит, они не только наши злейшие враги, но и гнуснейшие еретики. Так что именем нашей королевы Изабеллы Кастильской и именем короля Арагонского Фернандо приказываю сжечь эту клятвопреступную деревню и ее жителей!»

«О, святая дева Мария, это жестоко. Соблаговолите поступить разумнее, Альваро. Часть жителей, может статься, обратить в плен и отправить на рудники или плантации. За рабов дадут много золота и денег».

Капитан снисходительно улыбнулся.

«Ты мне всегда нравился Педро, своей преданностью, смелостью, мы даже были женаты на одной и той женщины, посему я поверяю тебе одну тайну. Тем более мне нужен компаньон в этом деле… Есть слухи, что в доме вождя в тайнике под полом хранится сокровища всего племени. И там их так много – что нам и не снилось! Ежели мы завладеем оным сокровищем, то станем одними из самых богатейших людей на этом свете. Мы вернемся в Испанию, приобретем роскошные замки, земли, стада лошадей и прочей скотины, обзаведемся сотнею слуг и будем женаты на самых первых красавицах Кастилии и Арагона. Ну как, Педро, заманчивое предложение? Так что от уничтожения всех краснокожих мы выручим гораздо больше средств, чем от их продажи, а лишние свидетели нам не нужны…»

«Даже, дети?»

«Мы никого не оставим в живых Педро. Ее Величество наказала нам убивать еретиков. И мы подчиняемся королевской воле. Да сопутствует нам удача в оном весьма опасном предприятии. Deus adjuvet nobis (Да поможет нам бог)! И королева!»

«Огонь!» – скомандовал Альваро.

«Огонь!» – продублировали капитана канониры и поднесли огонь к запалам.

Порох вспыхнул. Пушки громогласно пальнули, и три ядра со свистом полетели в цель. Наводчики были весьма опытны и метки. Одно ядро пробило и разрушило стену хижины. Второе вывернуло с корнем трехметрового идола и скопало землю. Третье зажгла сухую крышу другого домика. Когда напуганные и растерявшиеся индейцы выбежали из своих домов, кто с томагавком, кто с луком, кто с копьем, а кто и с ножом, по ним грохнули дружные выстрелы. Расправа над туземцами началась… Не щадили головорезы ни детей ни женщин, ни стариков, тем более взрослых мужчин. Индейцы сопротивлялись отчаянно, но силы были неравные. Вскоре их почти всех перебили. Но подлому капитану Альваро де Соуза, организовавшего эту безумную и жестокую расправу, все же не удалось завладеть индейским кладом. Меткий туземец попал стрелой ему в прямо глаз. И вскоре командир отряда умер на руках своих солдат., а его друг Педро впоследствии стал одним из самых богатых донов в Испании.

Во все времена любовь к богу – это похвальное человеческое устремление. Приверженность к вере – тоже хорошее человеческое качество. Фанатизм к вере – тоже неплохо. Но… если эта доведенная до крайности любовь и приверженность к своим убеждениям порождает ненависть и желание убивать других людей, причем в массовом порядке – это уже нарушение человеческой психики. Фанатизм легко превращается в маниакальную идею. Фанатизм – это на грани психики, а мания – за гранью. Любовь к богу превратилась у Изабеллы Кастильской в манию убивать тех людей, кто не верит в ЕЕ бога.

Она убивала людей с особой жестокостью. С помощью страшных пыток и казней. Она оправдывала себя и свои поступки. Если взять классический психоанализ, то это все называется рационализация – способ разумного оправдания любых поступков противоречащих внутренним нормам. Это один из защитных механизмов психики. Почему так происходит. Опять нам поможет дедушка Фрейд.

По его теории человек состоит из трех составляющих (структура личности). Первое это «Оно»(Id) – наиболее примитивная дикая материя, которая охватывает все врожденное, подчиненное предмету удовольствия и ничего незнающее о реальности. Вторая составляющая это «Я»(Ego) – сознание. Оно следует принципу реальности, при этом вырабатывает для себя ряд механизмов, позволяющих адаптироваться к внешнему миру. Третья составляющая структуры личности это «Сверх-Я»(Super Ego) – источник моральных и религиозных чувств, этакий внутренний цензор, который строго контролирует и наказывает человека. Еще «Сверх-Я» – продукт влияния исходящего от других людей. Данная составляющая возникает в раннем детстве.

«Оно» всегда находится в конфликте со «Сверх-Я». Идет необъявленная война. Каждый миг, каждый час, день и всю жизнь. «Оно» не хочет ничего видеть, слышать. Для него нет никакого закона ни морального, ни человеческого, ни правового. Для него нет разумных объяснений, нет реальностей. Ему плевать на все. «Оно» – агрессор, «Оно» – завоеватель. Нужен секс? Плевать на публичность и мнение людей. Сделаем это на глазах людей. Снова возникло это желание? Сделаем с человеком, который не хочет этого, но мы его насильно возьмем (вот в чем природа многих изнасилований и сексуальных домогательств). Нужно излить агрессию ударить кого-то. Извольте! Нет ничего проще. Бей, да посильнее. Ничего если нас посадят за это в тюрьму. Ничего если человек может скончаться от побоев. «Оно» все можно. И эта структура точно неуправляемая.

И чтобы сдержать эту дикую энергию, на помощь человеку призвано вышеупомянутое «Сверх-Я». Эта структурная составляющая контролирует и сдерживает «Оно», спасает нас от глупых, порой непоправимых и роковых поступков. Для сдерживания необузданного агрессора «Сверх-Я» вырабатывает ряд психологических оборонительных укреплений – так называемых защитных механизмов.

Это: отрицание – подавление внутренних импульсов идущих от «Сверх-Я», формирование реакций – когда люди мотив неприятный для себя выражают в мотиве противоположного типа, проекция – приписывание другим людям своих недостатков, мыслей, чувств, интеллектуализация – попытка уйти от угрожающей ситуации путем абстракции, замещение – частичное удовлетворение неприемлемого мотива нравственно допустимым способом. И наконец, ранее упомянутая рационализация.

У практически всех маниакальных особ, предыдущих, настоящих и будущих, «Оно» неизменно побеждало «Супер-Я». Темное и злое начало одерживало верх над светлым и добрым. Необузданные страсти и маниакальные идеи превалировали у этих женщин над моралью и законом. Они были сами – закон. Извращенный, губительный, но закон. И диктовали его другим. Приближенным, близким, посторонним жертвам. Кто с помощью власти, кто с помощью своего положения, а кто и с помощью яда и удавки.

Диктовала свою волю «ОНО» и Изабелле.

В последние годы жизни Изабелла Кастильская заметно сдала: из энергичной легендарной воительницы она превратилась в медлительную и меланхоличную затворницу. У нее всегда было плохое настроение и угрюмое выражение лица. Все ее раздражало. Она редко смеялась. Видимо слишком много сил она отдала в борьбе за власть и католическую веру. Слишком много энергии она потратила, чтобы умерщвлять и пытать людей не ее вероисповедания. Так что сил на остаток жизни нашей героине явно не хватило.

И одиночество накрывало ее с головой. Ей не с кем было даже из близких поговорить. Сын – Хуан Астурийский – умер в 1497 году. Старшая дочь – Изабелла Астурийская – почила в бозе в 1498 году, младшая – Екатерина Арагонская – жила далеко в Англии с мужем королем Англии Генрихом Тюдором, третья – Мария Арагонская в Португалии, четвёртая – Хуана Безумная – самая красивая и утонченная среди дочерей, страдала психическими расстройствами, а потом и вовсе сошла с ума.

Единственное, что скрашивало последние дни жизни королевы – это вышивание. Вышивание с самого детства до преклонных лет осталось её самым любимым занятием и в то же время отдыхом от государственных дел.

Изабелла Кастильская умерла в 1504 году. Ей было всего 53 года! Неистовая Католичка была похоронена в Королевской капелле в Гранаде.

Чувствуя скорое приближение смерти, Изабелла вынуждена была объявить наследницей Испанского государства свою не вполне нормальную дочь Хуану. Поэтому в завещании были оговорены специальные условия. Хуана стала королевой Кастилии 27 ноября 1504 года. Выйдя замуж за герцога Бургундского Филиппа Красивого, после его смерти, окончательно сошла с ума и была заключена в монастырь. До самой ее смерти (это1555 год) за неё правили её отец и старший сын.

Даже после смерти Изабеллы религиозные преследования на некатоликов не прекращались: казна ее мужа Фернандо и казна святой Инквизиции нуждалась во все новых доходах. Вкусивший легкой крови с подачи маньячки Изабеллы Кастильской, чудище-вампир в образе Инквизиции и королевских приближенных жаждал еще большей крови и никак не мог ею насытиться.

ГЛАВА 2
ЖЕНЕВЬЕВА ДЕ СЕЗ. СМЕРТОНОСНАЯ КАПУЦИНКА

Каждый убийца, вероятно,

чей-то хороший знакомый

Агата Кристи

Середина XVIII-го века.

Юг Франции.

Время правления короля Людовика XV по прозвищу Возлюбленный.

Недалеко от замка графа де Сез.

Зловещая ярко-желтая луна освещала лесную поляну. Ночную тишину нарушало лишь уханья филина и стрекот цикад.

Зловещая фигура в капюшоне воткнула гвоздь в правую ладонь молодой крестьянки и стукнула со всей силы по нему молотком… Острый и длинный гвоздь пробил девичью руку и вошел в шершавый и смолянистый сосновый ствол. Жертва закричала от боли, но, к сожалению, девушку никто не мог услышать в лесу, тем более у нее во рту был кляп. Она лишь дико замычала, и слезы брызнули из округлившихся глаз. Когда второй гвоздь вошел в левую ладонь – девушка потеряла сознание. Маньяк не спеша разжег костер. Он не торопился расправляться с жертвой: ему хотелось ее немного помучить.

Злодей подошел к девушке, развязал узел на шнуровке, которая скрепляла лиф платья, и обнажил две упругие выпуклости. Затем ножом распорол подол платья посередине. До самого живота. Подоткнул две половинки грубой материи наверх – и теперь другие женские прелести предстали перед его взором. Но маньяк не планировал насиловать жертву, он придумал для нее нечто изощренное.

Он выхватил из костра начинавшийся гореть сук и, обернувшись к жертве, вдруг ткнул им в нежную грудь. Девушка от жуткой боли очнулась, но после повторного прижигания отключилась. Запахло горелым мясом. Садист был явно доволен своей затеей. Это только начало пытки. А теперь продолжение… Злодей противно ухмыльнулся и сунул раскаленный сук между девичьих ног. Бедняжка снова пришла в себя, но… неожиданно умерла от болевого шока! Голова ее бессильно упала на грудь, и девушка затихла. Маньяк был явно разочарован скорой смертью своей жертвы. Кошка еще вдоволь не наигралась мышкой. Только лишь придушила немного – а она раз и погибла!

Жаль…

Где-то за деревьями послышался топот лошадиных копыт и лай собаки. Ехал какой-то всадник. Возможно, это был охотник. Маньяк не стал искушать судьбу и спешно покинуть место преступления.

На следующий день местные жители нашли распятую на сосне молодую крестьянку и ужаснулись: под разрезанным платьем на ее теле остались следы пытки огнем, а неподалеку чернело пепелище потухшего костра. Люди стали гадать, кто же мог учинить такое злодеяние.

Оборотень?! Лесной монстр?! Ведьма?!

Вампир?!

Или человек-убийца?!

Вскоре с угрожающей частотой стали пропадать без вести или погибать мучительной смертью другие молодые женщины и девушки, как крестьянки, так и дворянки. Неизвестный маньяк не прекращал охоту на представительниц слабого пола, причем выбирал самых симпатичных и хорошеньких. Все думали, что это оборотень и прозвали его почему-то «Французская Волчица».

Однажды в реке выловили утопленницу. Это была симпатичная молоденькая белошвейка, у которой недавно случился бурный роман с графом Франсуа де Сезом. И самое главное на шее несчастной жертвы висел серебреный крестик, подаренный знатным любовником.

Хозяин здешнего замка – граф Франсуа де Сез – привлекательный сорокалетний брюнет с благородной осанкой и с жизнерадостным веселым нравом любил покутить, модно и щегольски одеться и обожал женское общество. Он был отчаянным донжуаном. Часто он говорил своей жене графине Женевьеве де Сез, что отправляется якобы на охоту, а на самом деле посещал своих обворожительных любовниц, простолюдинок, так и дворянок. Графиня интуитивно чувствовала, что здесь что-то не так, слишком часто муж уезжал на охоту, но факт измены она не могла доказать. А слухи? Стоит ли им верить? Да и мало что народ болтает.

Когда число жертв перевалило за двадцать, народ зароптал. Особенно, женщины. Они устали жить в ужасе и страхе за свою жизнь и жизнь своих дочерей и близких. Юг Франции был готов устроить бунт, если столичные власти не предпримут решительных мер по поимке душегуба-садиста. Из Парижа были присланы королевские драгуны и опытный полицейский сыщик Обертэн.

Но не прошло и пяти дней как случилось новое преступление.

…Обертэн снял шляпу и озадачено протер платком вспотевший затылок. Он внимательно осматривал мертвое тело красивой девушки. Ей было всего лет семнадцать. Какой-то изверг сбросил ее в колодец, и она захлебнулась в воде. Хотя может ее сначала убили, а потом сбросили в колодец? Все может быть.

Сыщик присел на корточки и внимательнее пригляделся к покойнице, особенно к области ее шеи. Хм… так и есть. Ссадины. По-научному это называется – странгуляционная борозда Кто-то душил ее. Но чем? Руками, веревкой, чулком? Или ее повесили на дереве, а потом вынули из петли? Ведь выраженность борозды зависит от материала, из которого была изготовлена петля, и степени повреждения кожи. Борозда от полужесткой петли более глубокая, границы ее хорошо очерчены. Жесткая петля всегда формирует глубокую борозду. Нет, это не подходит по описанию и характеру ссадин. Здесь странгуляционная борозда выражена слабо, с крайне нечеткими контурами, мало отличается от обычного цвета кожных покровов, имеет несколько желтовато-серый оттенок. Это значит от мягкой петли. Выходит, жертву душили, чулком? И вполне вероятно, что ее собственным. Чтобы подтвердить свою догадку Обертэн чуть задрал подол женского платья: так и есть на правой ноге не хватает чулка. Видимо этим чулком убийца и задушил девушку, а потом уже сбросил ее в колодец.

Итак, причина смерти ясна.

Обертэн достал из саквояжа рабочие перчатки, надел их.

«Господи, ежели ты в сей час взираешь на меня с небес, то прошу, прости меня за сей грех, – промолвил сыщик и, ослабив шнуровку лифа, оголил грудь убитой.

Так и есть, следы прижиганий на груди, как в случае с крестьянкой, распятой в лесу. Значит, девушку перед смертью пытали.

Обертэн завязал лиф. К сыщику подошел его помощник Жан.

«Сударь, я выяснил нечто любопытное…» – сказал подручный.

«Ну…»

«Ее зовут Жюли. Она дочь галантерейщика Гийома Жиресса. Люди горят, что она встречалась… С кем бы вы думали?…»

«Ну, не тени кота за хвост, говори».

«С графом Франсуа де Сез!»

Обертэн радостно воскликнул:

«Есть! Все совпало! Крестик, найденный на шее утопленницы– белошвейки Антуанетты принадлежал тому же Франсуа де Сез! Он и есть убийца своих любовниц! Срочно едем к нему в замок арестовывать. И возьми конных драгун в подмогу. Вдруг он окажет решительное сопротивление! Ах, нет, сначала отправимся к городскому судье за разрешением».

Вскоре судья, выслушав доводы Обертэна, приказал незамедлительно арестовать графа и заточить в крепость. Его жена – Женевьева де Сез – была вне себя от горя. Она так любила своего мужа, что расставание с ним было для нее подобно смерти.

Зловещие тучи правосудия и людской молвы сгустились над графом. Но Франсуа упорно отрицал свою причастность к гибели любовниц и клялся всеми святыми, что никого из них он даже пальцем не тронул. Но Обертэн чувствовал, что на сей раз он поймал госпожу удачу за хвост – улики и факты были на лицо! Поэтому он ни на минуту не переставал наседать на насильника-графа, вынуждая того чистосердечно признаться в своих злодеяниях. Но аристократ оказался крепким орешком: граф не хотел сознаваться в том, чего он якобы не совершал. Тогда Обертэн усилил давление на подозреваемого.

«Ваше сиятельство, – заявлял он – Не угодно ли вам рассказать, да подробнее, как вы лишали жизни своих жертв. Допустим, как вы утопили белошвейку Антуанетту в реке. Или Жюли Жиресс в колодце…»

Дворянин гневно прервал сыщика:

«Сударь, соблаговолите умерить свой ищейский пыл! Еще раз вам повторяю: не убивал я никого, не убивал! Слышите, милостивый государь?! Не убивал!!! Ваши надуманные обвинения – это просто чудовищный бред! Скажите, отчего я обязан умерщвлять тех людей, которые доставляют мне физическое наслаждение и радость?! Тех людей, которые мне безумно нравятся?! Я дарил им цветы, дорогие подарки, украшения и свою нежность. Так зачем мне их убивать?! Так что ваши измышления, господин Обертэн, явно противоречат здравому смыслу. Не так ли?!..»

Обертэн с сомнением покачал головой.

«Вы умерщвляли, граф, своих любовниц, дабы никто не узнал о ваших похождениях. Тем более ваша жена. А подарки в силу своего корыстолюбия и расчетливости вы забирали обратно…»

«…Какая чудовищная ложь?!» – воскликнул де Сез.

Но сыщик даже бровью не повел.

«…Только в одном случае вы, милостивый государь, дали промах: запамятовали снять крестик с шеи несчастной белошвейки».

Граф запылал гневом.

«Бред! Неслыханный бред! Я убивал своих любимых?! Чудовищное обвинение! Господи, ты видишь, что твориться на нашей земле?! Не дай свершиться нечестному правосудию!»

Но Обертэн по-прежнему не сдавался:

«Покайтесь, граф, вас же все равно казнят. Все улики, факты, доказательства, ваше сиятельство, против вас. И Всевышний вам уже точно не поможет. Уж он-то видел сверху все ваши злодеяния, оттого и не спешит к вам на выручку».

Но Франсуа по-прежнему не хотел ни в чем признаваться, и это слегка настораживало сыщика. Он, конечно же, мог формально подойти к этому уголовному делу. Ведь приказ столичных властей он с честью выполнил: убийца-насильник схвачен и скоро будет казнен. Так чего же еще желать доблестному Обертэну? Вскоре он приедет в славный город Париж, его, наверное, похвалят, наградят, поощрят энной суммой. Все вроде будет замечательно, но… Обертэн был действительно самым лучшим сыщиком во Франции, и подходил к работе всегда весьма профессионально и дотошно. И если он чувствовал, хоть какую-то заковырку в деле, он не закрывал его до полного прояснения.

Так и здесь, в деле графа де Сез. Что-то здесь не стыковалось и не сглаживалось. И это обстоятельство не позволяло сыщику прекратить расследование против маньяка благородных кровей. Плюс к тому же еще оставалось несколько дней до начала судебного процесса по делу графа.

Обертэн погрыз перо и задумался…

Слишком все гладко. Франсуа – донжуан и убийца. Донжуан это точно, но вот убийца… Спорный вопрос. Лишать жизни своих возлюбленных – это неразумно и противоестественно для повесы. Граф любит говорить о женщинах, восхищаться ими. Вряд ли такой ловелас будет убивать то, что ему дорого и вызывает восхищение. Но, а если предположить что де Сез сумасшедший? Не похоже. Общаясь с ним, Обертэн не заметил каких-то психических отклонений у дворянина. Речь его грамотна, а мысли здравые. Нет, здесь что-то не так…

Обертэн взял перо, обмакнул в чернильницу и принялся чертить что-то на листе белоснежной бумаги. Это была предполагаемая схема преступлений: кружочки-жертвы, кружочки-подозреваемые, кружочки-места убийств. От одной окружности к другой шли стрелочки, надписи, знаки вопроса, восклицательные знаки, цифры.

Сыщик пытался понять: кто же на самом деле убийца? Через несколько дней графа могут осудить и приговорить к казни. И если сыщик совершил ошибку, то пострадает ни в чем неповинный человек. Поломав голову над разными версиями, да так что она разболелась не на шутку, Обертэн отправился спать.

Утром следователь решил прогуляться по окрестностям южного городка, наслаждаясь солнечной хорошей погодой. И вдруг он увидел прелюбопытнейшую и забавную сцену. Кудрявый мальчик-сорванец, чумазый и плохо одетый, соорудил ловушку для птиц. Это была простая корзиночка, приподнятая вверх палочкой, к которой была привязана тонкая веревочка. Эта почти невидимая веревочка тянулась к кустам, где в засаде сидел проказник. Идея ловушки была проста: Недалекая птичка, привлекаемая халявной едой, заходит под корзиночку, начнет клевать зерно, а юный ловчий дергает за веревочку… Палочка вылетает из-под корзиночки, и она сверху накрывает бедное пернатое существо. Итак, птаха поймана и не может вызолиться из плетеной темницы, а удачливый охотник на седьмом небе от счастья! Сам Обертэн в детстве делал такие западни и ловил глупеньких и несчастных пташек.

Обертэн минут с пятнадцать наблюдал за сидящим в засаде мальчиком… и вдруг сыщика осенило! Есть отличная идея! А что если попробовать вот так?! Он стремглав бросился к лошади, вскочил на нее и поскакал в тюрьму к Франсуа де Сезу. Прибыв туда, сыщик снова принялся общаться с арестантом. И вот что Обертэн сказал благородному заключенному:

«Я знаю, ваше сиятельство, что вашу последнюю любовь зовут Мари. Ей девятнадцать лет. Я видел ее и понимаю вас, граф, как мужчина. В нее нельзя не влюбиться. Она прекрасна и свежа как распустившийся бутон розы. Она дочь ростовщика Филиппа Готена».

Франсуа де Сез ошеломленно посмотрел на сыщика.

«Да сие верно, Обертэн, ее зовут Мари, и она прекрасна как утреннее солнце или как… Помните, дорогой Обертэн, испанского пересмешника Лопе де Вега… «Собака на сене»… «Как роза, рдея изнутри и вся блестя росою зыбкой, глядит с пурпуровой улыбкой на слезы утреней зари, она в меня вперяла взгляд, залившись огненным румянцем. Так пламенеющим багрянцем ланиты яблока горят»… Вот такой розой для меня является прекрасная Мари… Но соблаговолите объяснить, сударь, вам-то какой интерес до оного обстоятельства?»

«Ваше сиятельство, есть интерес. Да еще какой! Не удивляйтесь, любезный граф, но я хочу устроить вам с ней тайное свидание. Здесь в тюрьме. Какова идея?!».

Знатный арестант еще больше поразился.

«Вот как?! Но с какой целью? Впрочем, если вы сие устроите, милый Обертэн, я буду вам так благодарен! Я заплачу вам хорошую сумму! Золотом, луидорами, пистолями! Чем хотите!»

Сыщик улыбнулся.

«Полно, граф, мне искренне жаль вас и… Считайте что я выполняю вашу последнюю просьбу. Ведь скоро вас казнят. И сие ужасно».

Франсуа в порыве нахлынувших на него чувств обнял Обертэна.

«Благодарю, сударь!» – воскликнул граф.

Сыщик выполнил свое обещание, и к графу в темницу провели юную Мари. После двухчасового свидания Обертэн лично отвез прелестницу Мари к ее отцу. Помощники сыщика через народ пустили слух о любовном свидании графа и дочери ростовщика. А сам Обертэн вместе со своими помощниками и пятью драгунами устроил засаду около дома юной красотки.

На следующую ночь сыщик увидел подъехавшую к дому ростовщика экипаж, запряженный четверкой лошадей. Из нее вышел аббат. Его лицо скрывал накинутый на голову черный капюшон. Когда Мари вышла из дома и села в карету со священнослужителем, Обертэн и его компания последовали за ними. На опушке леса карета остановилась. Фигура в черном выволокла из экипажа бесчувственную Мари (видимо, в карете маньяк избил ее до полусмерти) и поволокла в лес. Сыщик, помощники и драгуны последовали за ней. Злодей остановился и, достав веревку, накинул на шею бедняжки петлю. Он явно собиралась удавить девушку, но это не входило в планы Обертэна. Он со своей компанией кинулся на помощь девушке. Злодей бросилась бежать, но его повалили на землю и скрутили.

«Именем короля вы арестованы!» – торжественно воскликнул сыщик.

Когда аббата подняли с земли, и чей-то факел осветил его лицо, все ахнули от удивления.

Перед ними стояла… некто иная как сама Женевьева де Сез!

«Графиня?» – растерянно произнес сыщик. – «Что вы тут делаете? Соблаговолите ответить».

Неужели она решилась на убийство, чтобы отвести все подозрения от мужа? Но графиня хранила молчание и не отвечала на вопросы. Ее отвезли в тюрьму. Вместе с ней отвезли туда и кучера экипажа – слугу графини Жана. Только в присутствии судей и главного свидетеля – Жана – графиня Женевьева де Сез призналась, что всех несчастных женщин она убила из чувства мести и жуткой ревности. Властная аристократка рассказала, какими жестокими и изощренными способами она уничтожала соперниц. Женевьева де Сез вела двойную жизнь, умело перевоплощаясь то в монаха, то в аббата, то в простолюдина. Она была непревзойденной актрисой, которая коварно скрывала злобу и холодный расчет под маской добропорядочной и покладистой жены. Кто бы мог подумать, что графиня де Сез и есть настоящая убийца местных красавиц!

Когда ее муж узнал о том, кто на самом деле лишал жизни его любовниц, то впал в шок. А затем он потребовал немедленного свидания с супругой-убийцей, но ему было решительно отказано.

Чтобы совершать преступления подобные тем, что совершала графиня, недостаточно быть хорошей актрисой или хладнокровным убийцей, надо быть еще к тому же весьма расчетливым и умным человеком. Разрабатывать целые спецоперации по устранению более юных конкуренток за мужнюю любовь – это не каждой женщине дано! А Женевьева де Сез была неплохо образована до того времени.

Тогда важными центрами женского образования во Франции являлись монастыри. При них существовали школы, где вместе с готовившимися к пострижению девушками обучались и те, кто намеревался возвратиться в светское общество.

В период с 1590 по 1640 года во Франции превалировала идеологии католицизма. Для того чтобы охватить ею как можно больше людей, самые главные и влиятельные адепты веры поставили пред собой три конкретных задачи: реформировать вероучение, проповедовать его и обучать ему заблудших душ. Последнюю задачу – педагогическую – идеологи католицизма возложили на растущие как грибы после дождя христианские организации, такие как: ордена иезуитов, бенедиктинок, визитандинок, урсулинок и капуцинок. Вот они-то и стали центрами образовательной деятельности и оплотом католической веры. Всего к 1711 году на территории Франции было основано 38 религиозных образовательных организаций орденов. А при них – монастырские школы. Теперь вопросами женского воспитания и содержания образования занимались эти учреждения. Туда дворяне охотно отдавали своих прелестных дочек, дабы они получали хорошее образование и росли в атмосфере целомудрия и покорности богу.