Текст книги "Смех богов(СИ)"

Автор книги: Олег Маевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Начался бой. А я к нему подойти боюсь. Резвый "самурай" попался, когда рядом со мной оказался, я и не понял. А бил, будто кувалдой. Потанцевали чуть, не выходит у меня его "пробить". Здоровый "бычара". И так неудачно в один момент я от него увернуться попытался, (а может и удачно) зацепил он меня, боковым, на уходе. Кровь побежала, глаз заливает. Вижу Игнат готов "полотенце кинуть". Ну, тут меня злость взяла. Я что зря столько тренировался? Зря через "полшарика" сюда летел? Нет уж. Жестом Игнату показал, что продолжать буду. Поверил тренер, спасибо, – Никита кивнул в сторону Гойко, в знак подтверждение своих слов. – В общем, с двух ударов, я его "выключил". Чистый иппон. Домой медальку привёз, и вот это, – указав на бровь, закончил Никита.

– Круто! – прокомментировал рассказ Идарова, Вадим.

– Ничего "крутого", – махнул рукой Никита, – Не "подвиг Матросова".

Пока обедали, поговорили ещё, "обо всём и не о чём", как водится. Кухня в "Африке", оказалась действительно "на уровне". Выпили ещё по "пятьдесят". В конце им подали чай, "Облепиховый в чайничке". И друзья, закончив обед, поблагодарив персонал, вышли на улицу.

– Кинуть? – предложил подвезти Никиту Игнат.

– Да нет, ненужно, сам доберусь, – отказался Никита.

– Тогда, – протянул, прощаясь, руку Гойко.

– Пока, – пожал в ответ Никита и, повернувшись в сторону Вадима, протянул руку ему. – Ну, бывай, Вадим Булыч!

– Пока! – по тону Вадима было понятно, что он готов принять друга Игната.

Глава 2

Собираясь не свидание, перед Никитой встали два вопроса. Первый – во что одеться? Пойти в том, в чём сейчас, а если Светлана придёт в «выходном»? Занятная выйдет парочка. «Красивая девушка в платьице белом», и рядом, то ли грузчик, то ли «хипстер». Диссонанс, однако. И второй вопрос – покупать ли букет? Может, девушкам и приятно, когда дарят цветы, но представьте, она будет вынужденна, в течение нескольких часов таскать его в руках. К концу встречи, самые прекрасные цветы, превратятся в наглядное доказательство «бренности всего живого» и вполне возможно, даже не попадут, в положенную им вазу в «девичьей» комнате, а останутся «мумифицироваться» на подоконнике парадной.

Итак, цветы он будет дарить, когда и если, его пригласят в гости. Один вопрос был решён. Со вторым, несколько легче. Во что бы ни оделась девушка – мужчина в "полуклассике" будет к месту, то есть обычные тёмные брюки, и светлая рубашка, плюс мокасины. Бросив взгляд на часы, Никита обнаружил – времени почти не осталось и, пожалуй, пора выдвигаться. Выходя из квартиры, мужчина слегка рефлексировал, ибо ещё Козьма Прутков писал: "Моменты свидания и разлуки суть для многих самые великие моменты в жизни...".

К месту встречи Идаров пришёл за десять минут. Пару раз прошёлся перед монументом и, подумав, что выглядит глупо, изображая из себя нетерпеливого любовника, присел на стоявшую рядом скамейку. Чем ближе становилось к назначенному моменту, тем меньше уверенности, в том, что Светлана придёт, было у Никиты.

– А ты упорный, – прозвучал над головой уже знакомый, с простуженкой, голос.

Никита, закинув голову, увидел над собой, перевёрнутое, склонившееся к нему, лицо девушки. Её свесившиеся волосы едва не касались его.

– Привет, думал ты не придёшь.

– Привет, – Светлана легко обошла скамейку и села рядом. – Если бы я не пришла – убила бы в тебе веру в лучшую половину человечества, к которой я принадлежу.

Иронично-насмешливая манера Светланы общаться забавляла Никиту. Чувствовалась в ней молодая энергия, озорство.

Одета, на этот раз, девушка была в синие строгие брюки, блузку, в цвет брюк, но несколько светлее. И удлинённый жакет. Непонятно, то ли вишнёвый, то ли лиловый, в зависимости от падающего света.

Внешний вид, молодых людей удивительно согласовался. И наблюдательная, опытная женщина решила бы, что сидящие на скамейке – муж с женой. Причём, собираясь на прогулку, жена дождалась, пока муж оденется и только потом, подобрала свой гардероб под него, как обычно женщины подбирают сумочку под туфли, или часы под серьги.

– Что имеешь предложить? – спросила Светлана.

– Ну, не знаю,... может в кафе?

– Фу, как банально. Ты что, не подготовил "программу"?! Не зафрахтовал гондолу для прогулки? Даже дилижанс не нанял? – она взглянула на недоумевающего Никиту и рассмеялась, – ладно, будем брать инициативу в свои руки.

Несколько "притухнув" уже спокойно-серьёзным тоном продолжила:

– Знаешь? Что то сегодня денёк у меня получился, насыщенный. Устала до придела. Давай просто, здесь, посидим.

– Конечно, давай.

Никиту это вполне устраивало. Тем более, полностью поглощённый ожиданием встречи, он действительно, даже не подумал, чем они займут вечер.

– Кто же тебя так загонял? – поинтересовался Идаров.

– Да есть один, дед.

– Ох, ну и поговорил бы я с этим "дедом", – делано возмутился Никита. – Сидит, небось, у себя в кабинете и гоняет, по телефону подчинённых девушек.

Светлана рассмеялась:

– Ты не понял. Дед – мой родной, дедушка.

– А, ну извини, дед, наверное, имеет основания.

– Имеет. У него своё предприятие, а я, как бы "правая рука", и секретарь, и посыльный, и референт. И все остальные.

– А родители?

– Они тоже на деда работают, только за границей. В Англии.

– Ничего себе дед, если за границей филиалы. Большая фирма?

– Не фирма, – поправила Светлана, – предприятие.

Идаров, если честно разницы между этими наименованиями не уловил.

– Филиалы в двадцати странах, а людей, не тек много, человек сто, наверное.

– Это что, за предприятие такое, в двадцати странах, а штат усечённый? Разведка, что ли? – как бы про себя, начал строить предположения Никита, краем глаз, наблюдая за девушкой. – Или "Массоны"?

– Розенкрейцеры! – рассмеялась девушка, – а, нет, эти как их? Сионские мудрецы – "закулисные кукловоды". Вот.

Никита тоже рассмеялся:

– В "орден" примете? Всю жизнь мечтал узнать, почему в мире такой "раздрай" твориться, "кто виноват и, что делать".

– Это тебе к деду, он у нас главный по неофитам.

Поболтали ещё. Светлана рассказала: что родители, большую часть времени, проводят в командировках и она, в основном, живёт с дедом. Имеет диплом "экономиста-международника", – дед настоял. Сейчас, учится "заочно", на психолога.

– Ну, теперь твоя очередь, – закончив рассказ, обратилась девушка к своему спутнику.

– У меня всё, как у всех. Закончил ВУЗ, работаю, в армии отслужил, хотя, какая это служба? Так, год в казарме просидел... Живу, здесь, недалеко. Раньше жил, как и ты с дедом. Последнее время – один, умер он, в прошлом году.

– А близкие? – поинтересовалась Светлана.

– Близкие,... давай не будем об этом, – попросил Никита, – потом, как-нибудь, возможно, расскажу.

Девушка уловила настроение Никиты и сменила тему:

– Ты Петербуржец?

– В чёрт знает, каком поколении. С "петровских" времён, наверное, – с гордостью подтвердил Идаров. – А ты?

– Нет. Мы с юга. Год назад переехали, – ответила девушка. – Я так влюбилась в этот город. Он просто невероятен. Ни на какой "Париж" не променяю.

– Даже так? А, впрочем, это мы – "местные", с детства видим всё это, – он сделал указывающий на город жест рукой, – привыкли, "глаз замылился". А посмотришь на туристов, на их восторженные глаза. Послушаешь "ахи", "охи". Где-то в груди гордость просыпается, – согласился со Светланой Никита. – Как там один художник слова писал?:

Санкт-Петербург – гранитный город,

Взнесенный Словом над Невой,

Где небосвод давно распорот

Адмиралтейскою иглой!

Как явь, вплелись в твои туманы

Виденья двухсотлетних снов,

О, самый призрачный и странный

Из всех российских городов!

Недаром Пушкин и Растрелли,

Сверкнувши молнией в веках,

Так титанически воспели

Тебя – в граните и в стихах!

И майской ночью в белом дыме,

И в завываньи зимних пург

Ты всех прекрасней – несравнимый

Блистательный Санкт-Петербург!

– Как точно, это кто-то из классиков? – поинтересовалась девушка.

– Не совсем. Начало двадцатого века вроде, автора, сейчас и не вспомню. Не на слуху как-то.

Так они проболтали, сидя на той же скамейке, до самой темноты.

– Поздно уже, домой пора, дед волноваться будет, – с сожалением произнесла Светлана.

– Проводить позволишь?

– Конечно.

Не спеша, молодые люди, болтая о «глупостях», пошли вдоль проспекта. Иногда, их слова прерывались громким смехом. И, тогда, спешащие мимо прохожие, бросали удивлённые, кто одобрительные, кто осуждающие взгляды, на счастливую парочку.

– Вот мой дом, – они остановились у невысокого, трёхэтажного особняка, ещё дореволюционной постройки. – Пока?

Никита не знал, как закончить это, по всем признакам, удавшееся первое свидание. Он хотел бы поцеловать Светлану, но знал, вряд ли решится. Его спас заверещавший в кармане телефон. Извинившись, достал трубку и увидел, что звонок от Игната. Не ответить Никита не мог:

– Да Игнат, – выслушав, что ему вещала "труба", Никита отреагировал, – стой там, еду.

Повернувшись к Светлане, Идаров пояснил:

– У друга что-то случилось, надо ехать.

– Конечно, поезжай, – поддержала его девушка.

– Мы ещё увидимся? – с надеждой в голосе спросил Никита.

– У меня, завтра свободный день.

– Здорово, у меня тоже.

– Тогда, подходи сюда, завтра, часов в двенадцать, – и к удивлению Никиты, "чмокнула" его в щёку. – Пока, жду.

Девушка впорхнула в тяжёлую дверь подъезда.

– Пока, – проговорил сметённый Никита.

Выйдя со двора, Никита остановил проезжающее мимо такси.

– На "Будапештскую", – бросил водителю.

– Пятьсот, – услышал в ответ.

– Я что цену спрашивал?

Никита не хотел грубить, но должен был обдумать телефонный звонок, а такой ответ отобьёт желание дальнейшего поддержания разговора, у любого, даже самого общительного таксиста.

– Точнее, куда на "Будапештскую"? – сухо переспросил водитель.

– В отделение полиции.

Таксист, окончательно потеряв интерес к пассажиру, сделал громче радио и сосредоточился на дороге. Предоставив Идарову "переварить" поступившую информацию.

Звонил Вадим, с телефона Игната. Сообщил, что Гойко забрали в отдел. Само по себе, странного, по нынешней жизни, ничего нет, но, не зная подробностей, какое-то волнение за друга присутствовало. Конечно же, лучше самому во всём разобраться и если нужно помочь.

Отделение полиции, размещалось в старом здании, затерянном, где то в середине микрорайона. Если бы не "навигатор", нашли бы не сразу. Уже подъезжая, Никита увидел, слоняющегося возле отдела, Вадима. Заметив выходящего из машины Никиту, Вадим подошёл.

– Спасибо, что быстро подскочил, а то я не знаю что делать.

– Давай рассказывай, что тут у вас. Кратко, но содержательно.

– Да что, – начал объяснять парень, – шли домой, вдвоём, тут наряд, проверка документов. Игната что-то дёрнуло поинтересоваться причиной. Ну, ты же "красноречие" Игната знаешь? Сначала менты подумали, что Игнат пьяный. Тот не согласился... В общем, договорился до "оскорбления при исполнении", "неадекватного состояния", и "неподчинения властям".

– Хороший "букет", – ухмыльнулся Никита.

– Ага, в "бобик" загрузили и вот сюда привезли. Я им пытался что-то объяснить, меня даже слушать не стали.

– Мне звонить Игнат велел?

– Не, пока его "грузили", я у него трубу подрезал, там твой номер первым, вот я решил, ты не кинешь.

– Правильно решил. Теперь стой здесь, я на разведку схожу, посмотрю, насколько всё серьёзно.

– Может им "бабла зарядить"? – предложил Вадим. – Или адвоката вызвать. У тебя нет знакомого?

– Да подожди ты, "стратег". Сначала рекогносцировку проведём, а там, если понадобится, думать будем.

Никита ещё сам не знал, как поступит в данной ситуации. Полагая, что невиновному гражданину опасаться нечего, решительно направился в отдел.

Войдя в помещение, Никита, голосом, не позволяющем усомнится в его праве задавать вопросы, обратился к дежурному:

– Мужика сюда привезли, здорового такого, где он?

Дежурный указал на дверь с табличкой – "Начальник отдела". Идаров не замедляя шага, стукнув в дверь, вошёл.

– Эй, куда? – послышался за спиной крик дежурного.

Но было уже поздно. Никита был в кабинете.

Перед Идаровым, как писал Бабель в своих "Одесских рассказах", предстала "картина маслом". Конторский рабочий стол, был застелен листами бумаги, видимо извлечёнными из служебного принтера. Сверху этой, импровизированной скатерти, заняла лидирующее положение, бутылка "Кремлёвской". Сопровождали "королеву" стола, банка с сардинами, и артишоки. Так же присутствовало толсто-порезанное, подкопчённое сало и руками поломанный хлеб. В кабинете причудливо смешались запахи дорогого парфюма, дешёвой столовой и табачного дыма.

За столом, сидел расстёгнутый до груди, без кителя, взлохмаченный, с розовым от принятого алкоголя лицом, полицейский полковник. А рядом, дружески обнимая "слугу закона", тоже не совсем трезвый Игнат.

– Во, – увидев ворвавшегося Никиту и тыча в него пальцем, обрадовался виновник треволнений, – Никита, мой отборный.

Вслед за Идаровым в кабинет начальника влетел дежурный:

– Простите, товарищ полковник, я его сейчас...

– Отставить Васильев, это, как я понял, наш друг, – тоном хорошо выпившего человека, приказал полковник, наливая полстакана водки и протягивая Никите.

Дежурный, видя, что своевольный посетитель оказался "своим", поспешил ретироваться, пока в "начальственную голову" не пришло – отдать какой-нибудь "экстравагантный" приказ. Совсем не относящийся к службе.

Никита, не отказываясь, взял протянутый стакан. Так было проще, чем доказывать, что он: Первое – русский; Второе – ни чем не болеет; И третье – уважает всех присутствующих. Если к уговорам ещё подключится друг, результат будет тем же, – пить, придётся. Так почему не опустить лишние звенья и не выпить сразу? И уже тогда, всё, доказав, от второй отказаться.

– За знакомство! – напомнив своей лаконичностью генерала, из нашумевшего в середине "девяностых" фильма о "русской охоте", провозгласил полковник и захрустел огурчиком. – Меня Александр Филиппович зовут.

– Никита, – представился вновь прибывший, и тоже закусил, "сиротским" куском сала.

Из, по-военному, похожему своей краткостью и лаконичностью на рапорт, рассказа полковника, Никита узнал, что Игнат с Александром Филипповичем вместе служили. Сперва, Игнат был инструктором у тогда ещё молодого лейтенанта. Затем, как это часто бывает, Александр Филиппович, стал командиром. Но, на их дружбу служебные перипетии ни как не повлияли и до конца "компании" они пребывали в прекрасных отношениях. А вот на "гражданке", как то отдалились, и связь почти не поддерживали.

– Я конечно очень рад, что вы так неожиданно встретились, – дипломатично начал Идаров, – но не проясните ли, на каком положении здесь присутствует Игнат? Задержанный, гость?

– Он друг! И боевой товарищ, – расставил все точки над "i" полковник.

Хотя Никита уже и догадался о положении дел, слова полковника окончательно сняли "камень с души".

– А спросить можно? За что забрали то?

Александр Филиппович рассмеялся:

– Сейчас, из первоисточника так сказать, – и достал из-под банки с рыбой, уже засаленный лист протокола. Покрутил его в руках определяя начало, посопел, и начал читать: "На требования предъявить документы, задержанный, находясь в алкогольном или ином опьянении, оскорбил сотрудников полиции, проявил признаки неповиновения, и грубо выражался".

Никита посмотрел на Игната.

– Врут как с трибуны, – опроверг слова полицейских Гойко.

– А повторить сможешь, что им наговорил?

– Не, – покачал головой Игнат, – два раза, одно вылезет. Вроде чтоб, когда сосали, с губ стёрли.

Полковник рассмеялся.

– Это ты про молоко на губах? – уточнил Идаров.

– А то, – подтвердил друг.

– Не зная тебя, я бы тоже обиделся, – отнёсся с пониманием к полицейским Никита, и обратился к полковнику, – что делать будешь, Александр Филиппович? Теперь наряду объяснить нужно, как это Вы, несмотря на протокол, задержанного отпустили?

– Тут всё просто, могу и вообще ничего не объяснять, но ты прав. Зачем плодить сущности, сверх необходимого? Вызову завтра, спрошу. Как это они умудрились психически нездорового человека в участок привезти? А я, вынужден был потом, весь вечер его лечащего психиатра, то есть тебя, своей водкой поить, чтоб он, то есть ты, жалобу начальству не настрочил, и задержание им в оплату не включу.

– Дипломат, – улыбнулся Никита, – только после этого, они всех дураков отпускать будут.

– А зачем мне здесь дураки и для умных уже места нет, – указывая, куда-то за стену, скорее всего в сторону КПЗ, пожаловался полковник.

Александр Филиппович налил ещё по одной, Никита снова не отказался, посчитав, что удачно разрешённое недоразумение того стоит.

– Ты это как? Словно крот, – задал вопрос Игнат, подразумевая, как Никита его нашёл?

– Вадим твой позвонил, сообщил, что задержали, он, кстати, на улице дожидается.

Игнат похлопал по карманам в поисках телефона:

– Копперфильд, блин. Панику как "Титаник", – не одобрил действия воспитанника Гойко.

– Нет, Игнат, на это нужно под другим углом смотреть, – стал объяснять Идаров. – Давай представим – гипотетически. Задержали тебя, привезли, а тут не уважаемый Александр Филиппович, а какой-нибудь, молодой капитан. Стали тебя "прояснять". А ты, со свойственным тебе "красноречием", как-то недоходчиво изъясняешься. Какой следующий распространённый у нас в России шаг? Правильно, применить "средства воздействия", под названием ПУС-2, "Аргумент". Знаешь такой?

Игнат кивнул.

– Вот и попробовали бы тебя "аргументировать", – продолжил Никита.

– А зная твою "физическую" и "боевую", – вмешался полковник, – по участку была бы объявлена тревога. Набежали бы ОМОН, СОБР и другие " то ли люди, то ли маски". Тебя бы, конечно, в конце концов, угомонили, но думаю, без пострадавших вряд ли бы обошлось.

– И получил бы ты, за своё "красноречие", лет так, от пяти до семи. Так, что твой пацан, единственно правильно сделал, – закончил Никита.

– Литвиновы, – отмахнулся сразу от обоих говоривших Игнат, имея в виду известных в России авторов детективов.

– Нет, старшина, не такая это сегодня и небывальщина, – продолжил тему Александр Филиппович. – Прав тут Никита. Я всех начальников отделов знаю, и могу тебе подтвердить, найдутся из моих знакомцев, человечка два-три, из "молодых да ранних", что к тридцати, до моих звёзд допрыгали. А секрет в чём? Работают они на "план". На высокую "раскрываемость". Негласно, так, дали подчинённым понять, будто неинтересно им, откуда и как признания появляются. Те и рады стараться. За премию и "тринадцатую". Признания "на раз" добывают. Поймали "алконавта" на краже колеса соседского и быстренько так, "уговорили", ещё пару делишек на себя "повесить". Вот тебе и грабёж раскрыт. Я тут статистику по "Питеру" просмотрел. Не работал бы здесь, "хрен" бы на улицу вышел, после такого чтива. Мои коллеги оказывается, за год семь "серийных" поймали, семь! А убийства с одинаковым подчерком продолжаются. Когда у них спрашиваю: "Как такую каверзу разрешить?" Они мне про подражателей поют. Насмотрелись блин, "доктора Лектора".

Полковник плеснул себе ещё, выпил махом, закурил и продолжил:

– Вот, переименовали нас в "полицию", реформу провели. А результат? Менять нужно всех. Начиная от преподавателей в школе полиции, до высшего комсостава. А то, форму они новую придумали... Головы новые нужны! Ты его хоть в розовое одень, в "Барби" не превратишь. Сволочью был, сволочью и останется. Привыкли они так, закостенели. Не за деньги даже работают, а ради денег. А кто по призванию пришёл? Кто честный? Того сразу выживут. Без пыли, потихоньку. Ложными доносами закидают, и не откопается бедняга. Круговая порука, мать её... Научились у "забугорников". Чему бы хорошему научились, так нет... Люди в полицию обращаются, когда "край" уже. И то, на решение не надеются. Так, что бы потом, если вопрос возникнет, можно было ответить: "Да, обращались. Вот и справочка есть". А кто из населения, совсем уже выхода не видит, тот на "самосуд" идёт. Тут тебе и новый преступник.

Искренне о положении болел Александр Филиппович, и как патриот и как боевой офицер. Но не в его силах было, что то изменить, поэтому и закончил:

– Ладно, что-то я размитинговался. С другой стороны – если завёлся на моей "вотчине", сексот какой, завтра и обнаружиться, когда генерал "на ковёр" пригласит, – не радостно улыбнулся полковник.

– Ты нас извини, Александр Филиппович, но, пожалуй пора нам, пацан "бесхозный" на улице ошивается. Сейчас и его "приберут", заинтересовавшись, что это он так поздно возле "гособъекта" потерял, придётся мне ещё одного "узника" вызволять, – пошутил Никита. – Спасибо, за хлеб – соль.

– Да чего уж, рад был видеть старого товарища. И с тобой, Никита, знакомство приятным вышло. Заходите, если что.

– Нет уж, лучше Вы к нам, – воспользовался "киношным" ответом Идаров.

Друзья поднялись и проследовали к выходу. Полковник вызвался проводить. Личный состав, недоумевая, смотрел, как их руководитель, собственной персоной, провожает недавно задержанного, а с ним и нагловатого, молодого человека.

– Ну, тогда, – протянул руку, бывшему командиру Игнат.

– Не пропадай, – ответил на рукопожатие Александр Филиппович.

Вадим, наблюдавший за входом с лавочки соседнего двора, увидев друзей, торопливым шагом направился навстречу.

– Ну как? – подойдя ближе, поинтересовался он.

– Принимай "рецидивиста", – начал Никита, – миллион отдал, в мелких купюрах.

У парня округлились глаза. Идаров не стал ничего больше уточнять, сменив тему.

– Долгий был день, мужики, – давайте-ка по домам. И надеюсь, больше никаких приключений, на сегодня.

Игнат согласно кивнул.

Позже, лёжа в своей кровати, Никита прокручивал в мыслях свидание со Светланой. По его мнению, для первого раза, всё прошло, совсем не плохо. Девушка ему нравилась, пожалуй, даже больше, чем нравилась. Да и он ей, судя по всему, тоже, пришёлся по вкусу. А что дальше, покажет завтрашний день.

Образ Светланы, стоял перед глазами, в голове звучал её смех. А ещё, на память, пришли, когда то давно прочитанные, но тогда не понятые, строчки слепого поэта:

Как много тех, с кем можно лечь в постель,

Как мало тех, с кем хочется проснуться...

И утром, расставаясь обернуться,

И помахать рукой, и улыбнуться,

И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как мало тех, с кем хочется мечтать!

Смотреть, как облака роятся в небе,

Писать слова любви на первом снеге,

И думать лишь об этом человеке...

И счастья большего не знать и не желать.

На другой день, Никита к условленному времени, отправился к дому Светланы. Прогуливаясь вдоль парадной, он с интересом рассматривал окна, пытаясь определить, какие из них принадлежат девушке.

В одном из окон, Никита заметил, ещё не старого, но абсолютно седого, той чисто белой сединой, что придаёт его счастливому обладателю, аристократизм. Мужчина, увидев, что на него обратили внимание, открыл окно и обратился к своему "объекту":

– Молодой человек, не Вы ли вчера, вечером, изволили провожать Свету?

– Я, – ответил Никита, догадываясь, с кем ему приходится общаться. – Здравствуйте!

– И Вы не болейте, молодой человек, может, подниметесь? А то, неудобно, вот так, как-то, – развёл руки дедушка Светланы.

– Почему нет? Пожалуй, поднимусь, – согласился Никита.

Поднимаясь лестничным пролётом, Никита думал: верно ли он поступает? Если бы девушка, хотела его познакомить с дедом, то проявила бы инициативу сама. С другой стороны – он не напрашивался на приглашение. Решение было принято хозяином квартиры и желание познакомится с другом внучки, вполне естественно.

К моменту, когда Никита достиг лестничной площадки, дверь открылась.

– Проходите, молодой человек, будем знакомиться. Я – Щербаков, Нестор Савельевич, – и он кивнул головой.

– Никита, – представился в свою очередь, наш герой, – Идаров.

– Превосходно, от чаю, надеюсь, не откажетесь? – и, не увидев от Никиты протеста, продолжил, – тогда, вот сюда, на кухню.

Кухня была большая, светлая. Добротный, паркетный пол, люстра с тремя "рожками". Мебель, из натурального дерева, не новодел. Массивная и так сказать "фундаментальная".

– Не стойте, присаживайтесь, – указал на стол, окружённый пятью тяжёлыми табуретами, Нестор Савельевич. – Куда Вам удобно. А я, сейчас, с чайком закончу...

Ещё немного поколдовав над чайником, Щербаков, выставил на стол, два среднего размера, фарфоровых, судя по виду, антикварных чайных прибора. Рядом с ними на салфетке, серебряные ложечки, сахар, конфеты и блюдо с маленькими пирожными. Закончив бытовую суету, хозяин сел напротив гостя:

– Прошу Вас, угощайтесь!

Никита сделал небольшой глоток:

– Хм, неплохо, – и покачал головой.

– Мой, так сказать рецепт, – похвастался Нестор Савельевич, – настоящий "цейлонский" чай, одну две щепотки индийского и пару веточек чабреца. Травку, кстати, собирал здесь, под Петербургом.

Никита невольно потянулся к нагрудному карману, где лежали сигареты, но тут же остановился. Однако от Щербакова не укрылось едва начавшееся и сразу прерванное движение.

– Курите, конечно же, – разрешил он, вставая и подавая, откуда-то из-за спины, тяжёлую хрустальную пепельницу. – Я и сам, знаете ли, не чужд, так сказать.

Но от предложенной Никитой пачки жестом отказался:

– Я больше сигарами, знаете ли, помогают, в переговорах. Под курительный ритуал можно всегда завуалировать время, необходимое для обдумывания ответа.

Во всём поведении Нестора Савельевича, чувствовалась спокойная сила и осознание своей власти. Но эта власть не была прессингующей. С собеседником Щербаков общался уважительно, с желанием понять. Так же он обладал глубоким, но тихим голосом. Может это, был трюк. Однако эта негромкость, заставляла внимательнее вслушиваться в каждую сказанную им фразу.

Вообще, и обликом и повадками, Нестор Савельевич чрезвычайно напоминал тех белых офицеров-аристократов, что так любили показывать в советских фильмах. Человек из прошлого, так сказать.

Это же просматривалось и в одежде. Хоть Щербаков и был одет в цивильное, но в своём "домашнем" он мог прямо сейчас отправиться в ресторан или в театр. И даже там выглядел бы, хоть экстравагантно, но уместно. В своей чёрной шёлковой рубашке, чёрных строгих брюках, лакированных английских туфлях и бордовом шейном платке.

– Вы, конечно, ждёте, что я ученю Вам допрос? – улыбнулся Щербаков. – Нет, этого не будет. Я полностью доверяю выбору Светы и уверен в её таланте – разбираться в людях. Хотя, пару вопросов, пожалуй, задам.

– Я не против, – поддержал тон дедушки Идаров.

– Предупреждаю, мои вопросы, могут показаться Вам странными, но поверьте наслово, они интересны для меня – это слово он выделил особо, – чисто так сказать субъективно.

Никита мало что, поняв, всё же кивнул в знак согласия.

– Молодой человек, Вы довольны, своей работой, доходами, жизнью так сказать?

– В общем и целом – да, – начал Никита.

– "В общем и целом", в ваших словах, означает, что такого удовлетворения, Вы, увы, не испытываете, – перебил его Щербаков.

– Уж не вербуете ли Вы меня, Нестор Савельевич? Имеете что-то предложить? – сам того, не замечая, Никита начал перенимать стиль общения Щербакова.

Нестор Савельевич, проигнорировал этот вопрос и продолжил задавать свои:

– А как у вас обстоит с верой?

Второй вопрос поставил Идарова в тупик. Он считал, что это достаточно интимная сфера и подобные вопросы не стоит задавать малознакомым людям.

– Я вроде крещён, – неуверенно проговорил молодой человек.

– Вы не поняли, я не о религии спрашиваю, о вере.

Никита достал сигарету, в задумчивости прикурил. Помолчал, глядя в окно, затем начал, будто размышляя:

– Знаете, верить в то, что там – он указал пальцем в потолок, – сидит бородатый мужик и, укрывшись облаком, следит за человечеством, словно воспитатель в яслях, а заметив нарушения, принимает меры. Простите, не верю. Хотя, отрицать того что, в мире совершается невероятные события, объяснить которые с помощью "научного материализма", не представляется возможным – факт. Так что, пожалуй, я не склонен, не отрицать, не поддерживать, никакие тезисы того, что Вы называете – "верой", до тех пор, пока не будет предъявлено явных доказательств.

– Агностик значит? Пока не сунете пальцы в розетку, не поверите в существование, какого то абстрактного электричества? Что ж, вполне естественно, черта, присущая большинству здраво рассуждающей молодёжи, – успокоил Щербаков.

– Примерно так, – смутился Никита.

– Вот, пожалуй, и все мои вопросы, – Щербаков вопросительно указал глазами на чайник, предлагая добавки.

Никита кивнул.

Нестор Савельевич выглядел удовлетворённым:

– Готов выслушать Ваши.

– Да у меня собственно – один, – смутился Идаров. – Светлана скоро придёт?

На лице дедушки отразилась вина и сожаление.

– Признаюсь, молодой человек, пришлось мне, её срочно в командировку отправить. Безотлагательные, так сказать, обстоятельства, форс-мажор. О, не расстраивайтесь, ненадолго. День, максимум – два.

Никита понимал, что у Светланы своя, задолго до его появления, сложившаяся жизнь, свои обязательства и их вчерашняя, внезапная встреча, никак не может ломать устоявшегося течения, и никаким образом переформатировать решения Щербакова. Тем не менее, испытал чувство досады. Он очень не любил, когда его планы столь неожиданно менялись, даже по независящим от него обстоятельствам.

– Куда это Вы, кстати, вчера так неожиданно и поспешно отбыли? Света сказала, что какие-то неприятности у вашего друга? Надеюсь ничего серьёзного? – поинтересовался Нестор Савельевич.

– Всё хорошо, – успокоил Никита, – неприятностей как таковых не было, скорее недоразумение.

– Ну что ж, рад. А знаете что? Давайте, чтоб загладить, так сказать, вину, я приглашу Вас в гости, допустим, в субботу. И вот ещё, приходите с другом, тем к которому Вы так спешили на выручку. С удовольствием познакомлюсь.

Никита не видел повода отказываться, тем более, познакомившись со Щербаковым официально, его дальнейшее отношения со Светланой переходило на другой качественный уровень.

– Хорошо, приглашение принимается, – согласно кивнул Никита, – за друга правда не ручаюсь, не зная его планов, обещать, не могу.

– А Вы попробуйте, – без давления, но твёрдо, попросил старик. – У нас дача в "Репино", туда и приезжайте. Природа, залив, тишина. Шашлыки и хорошую компанию гарантирую.

Решив, что на этом встречу можно и закончить, Никита засобирался:

– Пожалуй, мне пора.

– Не смею задерживать, рад знакомству, – не возразил Щербаков. – Позвольте, провожу.

Выйдя на лестничную клетку вместе с Никитой, Щербаков вдруг спохватился.

– Стойте молодой человек, что это мы с Вами одну и ту же ошибку, второй раз совершаем? Подождите минуту, – и быстрым шагом вернулся в квартиру.

– Вот, – снова появившись не лестнице, протянул Никите чёрный с золотой отделкой ежедневник и остро отточенный карандаш, пишите.