Текст книги "Русские сумерки"

Автор книги: Олег Кулагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

Воздуховод внутри – чистый и гладкий, если не считать стыков между его отрезками. Двигался я бесшумно.

Единственное, что чуть осложняло ситуацию, – кромешная тьма.

Помню инструкцию от «благодетелей»: «Метров семь, потом налево…»

Кажется, ползу уже целую вечность, а никакой развилки.

Неужели пропустил?

Стоп!

Есть! Есть поворот.

Изгибаюсь, как уж, вползаю в идущее под прямым углом колено квадратной трубы.

Следующая развилка – направо.

Дальше не сворачивать, пока не упрусь в вентилятор…

Что-то сереет впереди?

Ага! Значит, точно двигаюсь – это через фильтры воздухозаборника и лопасти вентилятора пробивается вечерний свет.

Голос в телефоне не обманул – всё выключено.

Защитный решетчатый кожух вентилятора выступает, чуть перекрывая воздуховод. Но в этом месте он значительно шире – мне есть где развернуться.

Я достаю из кармана мобильник и подсвечиваю себе экраном.

Решётки и правда легко поднимаются вверх – надо лишь повернуть несколько рычажков. Очевидно, так задумано на случай ремонта вентилятора.

Я проползаю между лопастями.

Это паскудно – чувствовать через одежду их острые края. И даже воображать не хочется, что со мной будет, если кто-то включит вентилятор…

Протиснулся!

Остались фильтры.

Я достаю из кармана отвинченный с умывальника «гусак». У древнего человека на все случаи жизни была палка-копалка. А у меня – эта хрень.

Внутренний фильтр – самый тонкий, из прозрачной ткани – отодрать легче всего. Дальше – стальная мелкоячеистая сетка. Я кое-как пробиваю её своим сантехническим орудием, раздираю дыру, царапая ладони…

Нет, не получается – так не смогу пролезть.

Надо отвинчивать всю эту массу шурупов по периметру.

Значит, «гусаком» не обойтись. Кусок зубной щётки – тоже не в тему. К счастью, у каждого предусмотрительного трикстера есть при себе штаны. Я расстегнул ремень и вытащил его до половины. Начал орудовать острым краем пряжки.

Проклятие! До чего неудобно!

Надо было вместо планшета потребовать у бандитов нормальную отвёртку. А лучше вообще болгарку!

Кажется, что шурупам не будет конца. Я уже весь взмок. И обломал кончик своего «инструмента».

Моё счастье, что рабочие слегка схалтурили – некоторые шурупы завинчены кое-как. Вероятно, Аслан сэкономил, и воздуховоды доверили монтировать гастарбайтерам из Таджикистана.

И чего он не доверил им всё остальное?

Давно бы гробанулся вместе с ним этот чёртов дирижабль!

Уф!

Последний шуруп. Даже не верится!

Снимаю стальную сетку.

Осталась решётка. А за ней – тусклое сумеречное небо и свежий ветер.

Чтобы оказаться там, снаружи, надо снять восемь винтов.

Я снимаю шестой, когда лопасти вентилятора начинают вращаться.

Сначала медленно, потом ускоряясь с каждым мгновением…

Поток воздуха, как парус, развевает полы расстегнутой куртки. И, холодея, я чувствую, как меня начинает тянуть назад – на вращающиеся лопасти!

Я отчаянно упираюсь плечом, локтями. Пытаюсь притормозить коленями, подошвами.

Но понемногу соскальзываю.

С каждой секундой!

Труба – гладкая и к вентилятору расширяется. А внешняя решётка слишком мелкая, чтоб за неё уцепиться!

Оглядываюсь. В отсвете экрана моей мобилы – всё ближе мелькание лопастей…

А рядом с моей ногой – снятая сетка на каркасе из стального уголка. Я подфутболиваю её носком кроссовки.

Удар. Искры.

Натужный гул вентилятора. Поток воздуха ослабевает.

Каркасом сетки заклинило лопасти!

И пока он со скрежетом деформируется, я успеваю открутить последние два винта.

Убираю решётку.

Высовываюсь наружу. И закрываю глаза, пытаясь справиться с дурнотой.

Твою мать!

Это ведь глупо… Из-за чего меня так колбасит? Подумаешь, картинка Москвы с высоты птичьего полёта.

Солнце уже село, и канувшие в ночь улицы озарены электричеством. А тут, наверху, ещё относительно светло. Труба, из которой я торчу, выходит на западную сторону дирижабля. И прямо передо мной, у горизонта, угадывается красноватая полоса.

Причальная башня с другой стороны. Так что оттуда меня не заметят – можно не бояться японцев с камерами.

Разве что какой-то любопытный москвич разглядит меня снизу в бинокль. И, вероятно, восхитится моей смелостью.

Или идиотизмом…

Ну, где эта площадка, на которую надо вскарабкаться?

Я запрокидываю голову.

Метра полтора вверх! И чтобы туда залезть, мне придётся повиснуть над бездной.

Больше ста метров пустоты – отсюда до асфальта московских улиц…

Я стискиваю зубы.

Когда-то отец учил меня: «Хочешь победить страх – посмотри ему в глаза».

Кажется, пришла пора это сделать.

Вентилятор уже «прожевал» сетку фильтра вместе с каркасом. Поток воздуха опять норовит затащить меня внутрь. Но теперь это не опасно. Я упираюсь локтями в края воздухозаборника, поправляю и застёгиваю ремень, куртку. Если дворникам придётся отскребать меня от асфальта – надо хотя бы иметь приличный вид.

Всё! Вперёд!

Понемногу выползаю из отверстия, встаю на край трубы. А руками дотягиваюсь до нависающего надо мной стального козырька – он тянется вдоль всей окружности дирижабля, разделяя верхнюю и нижнюю часть огромного диска.

Сделали б этот «поясок» чуть пошире – вообще б ему цены не было! Хорошо хоть у его края имеется бортик – низенький, всего сантиметра два. За него удобно взяться, подтягиваясь вверх.

Один рывок, и я уже там. Встаю на колени, поднимаюсь во весь рост.

Нет, вниз лучше не смотреть!

Площадка такая узкая, что передвигаться можно, только вплотную прижавшись спиной к дирижаблю.

Ещё и ветер! Внизу – совсем тихо, по-моему, даже деревья не шелохнутся. А здесь – чуть не сдувает меня со стального козырька.

И чего конструкторы не приделали сюда поручни? Красиво бы смотрелось. Концептуально… Хотя они же не думали, что какой-то псих будет тут разгуливать.

Пройти надо пустяк – десятка два шагов. Но в какую сторону?

Кажется, влево?

Спокойно!

Уверенно передвигаем одну ногу, потом вторую…

Ничего сложного!

«Би-бип!» – сквозь порыв ветра характерно пискнуло у меня под курткой. Во внутреннем кармане завибрировало.

Сообщение?

Неужели мои «друзья» ещё о чем-то вспомнили? Очень вовремя, чтоб им пусто было!

Я аккуратно расстёгиваю куртку. Вытаскиваю мобилу из кармана, тыкаю большим пальцем в сенсорный экран. И едва не ору от злости.

Рекламная рассылка «Мегафона»!

Чтоб вонючий лишайник завёлся во всех офисах этой милой компании! И луч поноса на её топ-менеджеров!

Неловкими, дрожащими пальцами я пытаюсь засунуть мобилу назад в карман…

Толчок!

Площадка подо мной кренится. Я отчаянно распластываюсь, едва не врастаю в гладкий бок дирижабля.

А выскользнувший из руки телефон падает со стометровой высоты.

Я не пытаюсь провожать его взглядом.

И без того ясно могу вообразить, как дешёвая «Нокиа» промелькнёт точкой в воздухе. Хряпнется об асфальт. Разлетится мелкими осколками, пугая голубей и бездомных кошек…

Если хряпнусь я, зрелище будет не настолько забавное.

Уф-ф!

Кажется, крен проходит.

Стальной козырёк подо мной опять строго горизонтален. А дирижабль быстро начинает набирать высоту.

Там, внутри, специальные резервуары наполняются раскалённым воздухом от работающих моторов. И огромная махина легко, как кит в океане, всплывает к облакам…

Одновременно смещаемся на запад.

Я помню из досье – «Московские зори» на ночь уходят вверх на пятьсот метров и зависают над рекой в районе Крымской набережной.

А сейчас отклонились от графика – слишком долго простояли у причальной башни. Вероятно, потому так резко стали набирать высоту – капитан этой «дуры» торопится наверстать упущенные минуты.

Несмотря на всю хвалёную защиту, не рискуют они ночью оставаться близко к земле…

А мне без разницы – хоть сто метров, хоть пятьсот. Да хоть километр!

Если свалюсь – результат будет одинаковый.

Прижавшись к скользкому, покрытому фотоэлементами корпусу дирижабля, я медленно двигаюсь боком.

Считаю шаги.

Скоро совсем стемнеет, но это даже хорошо. Главное, убраться с этого чёртова козырька…

Какие-то отсветы снизу. Ага, зажгли габаритные огни.

Когда лез из воздуховода, заметил справа и слева укреплённые на козырьке фонари – они тянутся вдоль всей окружности «тарелки». Ещё такие же должны вспыхнуть выше.

Но мне это не поможет. Я сейчас в тёмной полосе, куда ни один фонарь не достанет…

Что-то слишком долго иду!

Хотя двадцать шагов – понятие растяжимое. Одно дело, когда спокойно топаешь по земле. Совсем иное – ковылять боком, опасаясь, что следующий порыв ветра, как блоху, смахнет тебя вниз…

Осторожно поворачиваю голову.

Мне кажется? Или там, в сумраке…

Остались считаные метры!

Я одолеваю их, чувствуя, как бешено колотится сердце. И хватаюсь за стальные скобы лестницы.

Она расположена вдоль широкой металлической балки. Помню из досье – несколько таких балок идут по радиусу «тарелки». И вдоль каждой из них есть лестницы – для работ по техническому обслуживанию.

Мне удалось добраться к ближайшей.

Молодцы конструкторы. Да что молодцы – сейчас я готов признать их даже гениями!

Как это здорово – не балансировать над бездной, а за что-то держаться! И пофиг, что ещё метров тридцать предстоит карабкаться вверх. Главное, я чувствую под собой надёжную опору. Я больше не думаю о лежащем далеко внизу городе…

Всё! Лестница закончилась.

Я – возле стального бортика с поручнями. Место – самое высокое на дирижабле…

Нет! Есть кое-что и выше.

Две башни с автоматическими пушками и прожекторами. Они охраняют вертолётную площадку. Ту самую, о которой я так внимательно читал в досье. Площадка расположена за бортиком, во впадине «тарелки».

Кстати, эта впадина – не единственная. Есть и вторая – симметричная относительно центра диска. Там, метров за сорок отсюда, – мини-стадион с прозрачными стенами, зимний сад.

Если б «Московские зори» до сих пор стояли у причала – имелась бы альтернатива. Проползти вдоль бортика, мимо центральной охранной башни, спуститься вниз, во вторую впадину – сейчас тепло и прозрачный потолок, конечно, раздвинут. Зимний сад – подходящее место. Я мог бы смешаться с богачами на отдыхе, стибрить у кого-то из них именную карточку-пропуск – без карточки пускают только в нижний ресторан. Обмануть охрану, проскользнуть к лифту…

Стоп!

Хватит тешиться мечтами.

Другого-то я не придумаю.

Мы в воздухе. До земли пятьсот метров. И единственный способ отсюда слинять – тоже по воздуху.

Хорошо, что уже стемнело. Вдоль стального бортика тянется цепочка фонарей – но сейчас работает только каждый пятый из них.

Я проползаю в неосвещённую зону. Залитая электрическими огнями вертолётная площадка передо мной как на ладони. Размером она с футбольное поле, но вертолёт там лишь один.

А мне и не нужен вертолёт – всё равно не умею им управлять.

Моя цель – квадратный ангар прямо подо мной. Мои «благодетели» обещали, что его ворота будут открыты.

Внутри хранятся джетпаки. По-русски – реактивные ранцы.

Когда-то я летал на таком.

Правда, это было в двух метрах от земли.

Та-ак…

Я оглядываюсь на ближайшую орудийную башню.

Она слегка смахивает на танковую – так же может вертеться в любую сторону. Только раза в два больше. И радиус поворота спаренных многоствольных пушек – почти 180 градусов.

Сейчас они нацелены вверх и наружу.

Правильно. Главная задача – защита от нападения с воздуха. Именно туда сориентированы прожектора, звукоуловители, радары.

Вся эта система не рассчитана на то, что какой-то идиот с риском для жизни будет ползать по летающему дирижаблю!

Они и впадину не до конца осветили. Та часть, что примыкает к ангарам, окутана сумраком…

У меня должно получиться!

Несколько лестниц ведут вниз. Но все они озарены прожекторами.

Пофиг!

Обойдусь и без лестниц.

Я перелезаю через бортик и съезжаю по гладкому, пологому склону. Прямо на крышу ангара! Повисаю на её краю, бесшумно спрыгиваю вниз.

Людей кругом не видно.

Только посреди площадки одинокий механик в замасленном комбезе ковыряется во внутренностях вертолёта.

Я огибаю ангар. Дёргаю за рукоятку ворот.

Заперто!

Обманули «благодетели»!

А может, не рассчитывали, что сюда доберусь? Может, так и было задумано? Сначала вентилятор включили… А потом я чудом не свалился с козырька…

Ну да. Мёртвый трикстер не сможет работать на Аслана.

Холодная злость подкатывает к сердцу.

Ладно, ребятишки. Ещё посмотрим, кто кого!

Я озираюсь. Второй ангар – на другой стороне площадки. Чтобы до него добраться, надо пройти мимо вертолёта, пересечь ярко освещённое место…

И главное, нет никакой гарантии, что второй ангар сейчас открыт.

Что это там в полумраке?

Какие-то ящики. А рядом валяется грязная роба.

Очень удачно. Я натягиваю её и уверенно иду к вертолёту.

Когда приблизился вплотную, механик услышал мои шаги. Но особого значения не придал – всё так же склонившись над полуразобранным механизмом, рассеянно пробормотал:

– Лёха, подай-ка ключ на пятнадцать!

Из открытого ящика с инструментом я беру железку – самую удобную. Вряд ли именно её просил механик. А мне – то, что надо! Обматываю деталь промасленной ветошью.

– Ну, чего там возишься? – недовольно оборачивается механик. И удивлённо округляет глаза. Более ясно выразить свои эмоции он не успевает. Потому что я бью его железкой по голове.

В сидячем виде аккуратно прислоняю механика к стойке вертолётного шасси. Забираю у него связку ключей, фонарик. И таким же неторопливым шагом возвращаюсь к ангару.

Открываю ворота. Вхожу и прикрываю их за собой.

Включаю фонарь.

Всё правильно – джетпаки на месте! Двадцать штук, закреплённых в специальных стойках.

Я снимаю крепления и выкатываю крайний джетпак вместе со стойкой.

«Реактивные ранцы» – звучит красиво. А на самом деле – каждый весит более шестидесяти килограммов! Надо быть штангистом, чтоб таскать их вручную.

Я хорошо знаю эту модель.

Два расположенных вертикально турбовентиляторных двигателя. Запас хода – пара часов на скорости семьдесят километров в час.

Если удастся вырваться с дирижабля, на этой штуковине я смогу и Москву покинуть – двигаясь вдоль крыш. Даже оптика не засечёт – не то что радар…

Какой-то шум снаружи. Чей-то испуганный вопль!

Вздрагиваю, вслушиваясь. Это со стороны вертолёта!

Неужели объявился Лёха, напарник контуженного механика? И, думаю, уже заметил, что нет связки ключей…

А чтоб ему!

Сейчас поднимут тревогу!

Я торопливо встаю подошвами на специальные подножки. Щёлкаю крепежом, дрожащими от волнения пальцами прилаживаю на плечах широкие лямки.

Выключаю фонарик. И в кромешной тьме берусь за две удобные рукоятки управления.

Двигатели оживают ровным гулом. А кто-то уже распахивает ворота ангара.

Я до отказа жму кнопку мощности на правой рукоятке. Отрываюсь от пола. И, повернувшись чуть боком, обтекателем левого двигателя бью по створке ворот изнутри.

Крики, проклятия, зеленоватые вспышки разрядников.

Но я уже вырвался из ангара!

Сметаю ещё несколько фигур на вертолётной площадке. И резко, почти вертикально набираю высоту.

Подо мной истошно завывает сирена. Озарённая огнями тарелка дирижабля становится видна сверху как на ладони. Крохотные фигурки мечутся на вертолётной площадке. Этих я не боюсь. У них и автоматов-то нет: штатное оружие охраны – разрядники, бьющие на двадцать метров.

Плохо, что орудия в башнях уже начинают разворачиваться!

Мой джетпак почти невидим для радаров, сплошной армированный пластик. Но компьютер и с помощью оптики отлично умеет наводить. Штатный алгоритм – отслеживать всё, что идёт в сторону «Московских зорь». А теперь, похоже, дали команду бить по уходящей цели.

Я не успею уйти выше!

Клубились бы надо мной облака…

Нету!

Ночь удивительно ясная, звёздная.

Я стискиваю левую рукоять, резко ухожу вбок. Тарелка «Московских зорь» смещается в сторону.

Теперь единственный шанс – рухнуть камнем, за считаные секунды уйти из зоны обстрела. По краю тарелки тоже есть пушки – я должен проскочить между ними. И, падая, миновать зону действия электромагнитных излучателей – ту, что внизу дирижабля!

Я щёлкаю тумблером. За спиной становится непривычно тихо. Лишь ветер свистит в ушах.

И стремительно приближается край дирижабля.

В этот миг начинают работать пушки – справа и слева.

Огненные трассеры перечёркивают пустоту. Шары плазмы рвутся совсем рядом! Долю мгновения кажется, что задели…

Но я уже в мёртвой зоне у самого края тарелки. Пролетаю в считаных сантиметрах от него!

Воздух под днищем дирижабля озаряется сполохами. Это – излучатели!

Только я – ниже!

Падаю туда, где чернеет лента Москвы-реки.

Даже сквозь рёв ветра слышно, как истошно бибикает сигнал опасности. Поток воздуха бьёт в глаза.

Когда на индикаторе высотомера высвечивается число «200», я запускаю двигатели. И спиной чувствую ровный негромкий гул.

Работают!

Значит, всё-таки не задеты!

Я останавливаю падение и плавно снижаюсь. Прибавляю горизонтальной скорости и ухожу на запад. Даже если компьютеры «Московских зорь» ещё не упустили меня из виду, ни одна плазменная пушка меня уже не достанет!

Радиус действия у них – полкилометра. Но они не могут стрелять вниз – только параллельно земле. Иначе бы их просто запретили ставить на хреновину, болтающуюся над центром Москвы.

Сейчас вышлют группу захвата на джетпаках…

Я должен сбить их со следа – спуститься до уровня крыш и резко повернуть на восток. Полчаса, и выберусь за пределы города!

Что такое?

Почему двигатели как-то странно работают?

С запинкой.

А теперь и вовсе не слышу их гула!

Оживает истошный аварийный сигнал. Я гляжу на индикатор топлива. Ещё секунду назад у меня был полный бак! А сейчас – «ноль».

«Таки прожгли дырку!» – молнией вспыхивает в мозгу.

Я не успел снизиться. Остаётся аварийный парашют!

Жму кнопку рядом с рукоятью. Джетпак слегка встряхивает. Но падение лишь чуть замедляется. Мать его так! Я запрокидываю голову и вижу болтающиеся вверху обгорелые лохмотья.

Парашюта нет!

Свистит ветер. Стремительно вырастают подо мной крыши домов.

Отлетался, хренов Икар!

И до реки не дотянул. Светится впереди огнями Ростовская набережная. Въезжает на Смоленский метромост поезд…

Последние яркие впечатления в моей грёбаной жизни?

Страха нет. Только удивление – неужели так быстро всё кончилось?

А ещё глупая мысль вертится: о крыши ударюсь или всё-таки разбросает меня по асфальту? Будто не о себе думаю, а о ком-то другом. Словно это чужое тело – окровавленное, изломанное – останется лежать там, внизу.

Секунды растягиваются, как резиновые.

А в памяти оживает не детство, не лица родителей и друзей. Перед глазами как наяву – отвратная физиономия Аслана. И кривятся его тонкие губы: «Ради чего?»

Вот же подлость!

Какого дьявола лезет из подсознания эта рожа!

И опять спрашивает: «Ради чего?»

Да, я действительно не знаю ответа. Просто пытался выжить. Пытался быть честным – с другими и с собой. Не всё вышло.

Я хотел помочь. И не смог…

Только об этом жалею.

Но теперь ничего уже не исправить.

Время замедляется – будто мозг отчаянно растягивает эти последние секунды.

Тёмные пятна крыш совсем близко. А чуть ниже сереет в лучах фонарей асфальт.

«Хоть бы никого не покалечить…»

Уезжают по метромосту залитые электрическими огнями вагоны, и с ними – чужая жизнь, о которой я никогда не узнаю.

Тьма…

Странно, что не успел ощутить удара. Только водоворот искр, а потом пелена…

Забвение?

Нет!

Опять свет! И чей-то злой голос рядом:

– А можно не толкаться?

Я ошалело моргаю. Озираюсь кругом и не верю – глазам, ушам… Своему телу, зажатому в переполненном вагоне метро.

Не верю в реальность ворчливого женского голоса:

– Хулиганьё невоспитанное! Убери копыто с моей ноги!

– Простите… – шепчу, будто во сне.

А Ростовская набережная за окнами уже исчезла. Поезд опять нырнул в туннель.

Глава 7

Я вышел на «Арбатской».

Отыскал свободное место на скамейке. Сел. Обхватил голову ладонями. Закрыл глаза.

Вокруг шумело людское разноголосье. Долетали рингтоны мобильников…

Подошёл поезд. Электронный голос объявил станцию.

Прошаркали сотни подошв…

А я всё ещё сидел на скамейке.

Целый, невредимый. Живой!

Словно дирижабль «Московские зори», физиономии Паука и Аслана привиделись только в кошмаре…

А может, у меня вообще с головой не порядке?

Я посмотрел на свои ладони. Свежие царапины и ссадины – остались после того, как я продирался через фильтры воздуховода.

Значит, не сон. Не галлюцинация…

И кое-что ещё должно быть реальным!

Дрожащими пальцами полез во внутренний карман куртки. Вытащил белый конверт. Заглянул в него…

Сердце гулко отозвалось в висках.

Я вскочил со скамейки. Сто пятьдесят тысяч! Чего ж я, дурак, тяну? Едва они разберутся, что к чему, – сразу заблокируют счёт!

Мой планшет… Сейчас мне его очень не хватает!

Я огляделся.

Полцарства – за планшет! Или за любой комп, подключённый к сети!

– Не подскажете, где тут ближайшее неткафе? – обратился к компании пёстро одетой молодежи.

– «Тетрис» на Никитском бульваре, – отозвалась девушка с пирсингом в обоих бровях. – Только оно до десяти работает!

– Спасибо.

Я глянул на часы в конце перрона. Успею!

Поднялся из метро. И двинулся в сторону Никитских Ворот.

Оглянулся. Отсюда хорошо видны «Московские зори» – зависшая высоко в небе тарелка, подсвеченная изнутри огнями.

Я ускорил шаг.

Возможно, именно в эту минуту они ломают слабую задвижку на дверях санузла… А где-то в районе Плющихи группа захвата на джетпаках спускается к искорёженным останкам моего «ранца». Человеческих останков они не найдут – только промасленную робу.

Хотя разобраться, что к чему – не так уж трудно…

Я почти бегу по бульвару. И останавливаюсь у дверей неткафе. В сердцах бью по ним кулаком.

Закрыто! А ведь только начало десятого.

Вот же подлость!

Остались считаные минуты!

Как во сне, бреду по тротуару. Пешеходы старательно обходят меня. А я… я озираюсь кругом. И вдруг на той стороне бульвара замечаю парня и девушку, склонившихся над экраном нетбука.

Увернувшись от «Лексуса», я перебегаю через дорогу.

Эта парочка всё так же сидит на скамейке – девушка хихикает, что-то рассматривая. Подхожу ближе и ясно различаю на экране шапку «Интернет-эксплорера».

Я огибаю скамейку и мягко говорю:

– Извините, вы не могли бы одолжить ваш комп – на полчаса!

Они недоумённо на меня таращатся. А я достаю из кармана купюру в пять тысяч рублей – хорошо, что аслановская охрана не отняла наличные.

– Очень надо! – искренне убеждаю я. – Здесь, у вас на глазах поработаю, – киваю на соседнюю скамеечку. – Пожалуйста!

Парень хмурится.

А я тяжело вздыхаю. Они оба мне симпатичны – и девушка, и молодой человек. Но, блин, мне придётся дать ему в зубы и вырвать этот чёртов нетбук! Вырвать и броситься наутёк…

Дорогие мои, хорошие! Нет у меня иного выхода!

– Да ладно! Пусть поработает, – сжалилась девушка и тонкими пальчиками выхватила у меня купюру. – Не фальшивая?

– Можете проверить, – киваю в сторону ближайшего продуктового магазина.

– Ну, держи, – кривится паренёк и вручает мне дешёвенький нетбук с поцарапанным корпусом.

Я сажусь на соседнюю скамейку, склоняюсь над экранчиком.

Удары сердца отсчитывают секунды. А пальцы кажутся непослушными и норовят попасть не по тем клавишам.

Сперва заходим на Sock-proxy-сервер – чтоб ни одна сука не могла отследить!

Оттуда на File-depot.com. Давно не помню реквизитов, зато знаю свой пароль к хранилищу файлов… Должен знать, если ещё не пропил память!

Набираю цифры, буквы. Есть!

Сервер, где-то там, в Эквадоре, открывает мне доступ… Я вглядываюсь в список моих файлов.

Щёлкаю мышкой.

Да, тут всё, что требуется. Начинаем!

Достаю из кармана конверт и выкладываю перед собой листок со всеми данными аслановского счёта. Открываю ещё одно окно. Вхожу на сайт банка «Российский кредит» – того, где Байсаров хранит деньги.

Та-ак…

Работает!!!

Счёт пока не заблокирован!

А какой лимит переводов для Интернет-банкинга?

Для VIP-клиентов – сто пятьдесят тысяч баксов в сутки?!

Ценят они Большого Аслана!

И я тоже знаю ему цену… Несколько минут, и деньги уходят! В те три банка, где, по фальшивым документам, у меня давным-давно открыты три счёта.

Главное сделано.

Но ещё не всё!

Дальше – самое долгое и муторное.

Мелкими порциями я перебрасываю деньги со своих счётов на десять разных «кошельков» в «Виртуал-банке». Эта система практически анонимна. Жаль, что больше пятнадцати тысяч хранить нельзя.

Давай, работай, чёртова система! Качай денежки, не тормози…

Уф-ф…

Я весь уже взмок. В висках ломит. Экранчик расплывается перед глазами. А паренёк, владелец компа, по-моему, начинает нервничать. Его подружка давно вернулась из магазина с соком и пирожными. И полчаса – на исходе.

– Скоро закончу, – шепчу я и протягиваю ещё тысячную купюру.

Девушка с удовольствием её выхватывает и успокаивает:

– Да вы не волнуйтесь, мы подождём.

Москвичи – милые люди!

Последний «кошелёк». Я набираю его цифры и облизываю пересохшие губы. Теперь свести все деньги на один счёт в «Альфа-банке»…

Достаю пятисотрублёвую купюру:

– Вы не купите мне бутылочку воды? Сдачи не надо.

Девушка отправляется в магазин. Возвращается с минералкой. Я отвинчиваю крышечку и жадно пью.

Сто сорок пять тысяч (за вычетом комиссий) медленно, но верно собираются вместе на моём банковском счету.

Чёрта с два Байсарову удастся отыскать концы!

Даже если сразу пробьёт, куда ушли деньги с подложных счетов, – дальше ему придётся нагибать хозяев «Виртуал-банка». А они ходят под международной крышей. Не будут кремлёвские высшие из-за такой мелочи ссориться с американскими партнёрами!

Могут, конечно, подключить спецов из ОКАМа – эти разберутся. Тогда через пару дней вся информация будет у Байсарова на столе.

А мне хватит и одного дня!

ВСЁ!

Даже не верится. Я закрываю экран нетбука и откидываюсь на спинку скамейки. Опускаю веки и блаженно расслабляю плечи.

– Я возьму свой комп? – хмуро спрашивает паренёк.

И уже берется за нетбук, но я кладу ладонь на исцарапанную крышку:

– Погоди…

– Что ещё? – недовольно бормочет он.

– Хочу его купить, – вытаскиваю из кармана пачку зеленоватых купюр. – Дам тебе штуку баксов!

Реальная цена – раза в два меньше. Это когда комп был новый.

Девушка, не отрываясь, таращится на доллары. Парень кусает губы, дёргает бровью. Переглядывается с подругой и решительно уточняет:

– Две!

– Чего-чего?

– Две штуки налом!

Да, люблю москвичей.

Ровно на сотню больше, чем у меня есть. До суммы на банковском счету ещё надо добраться.

Но я – трикстер, а не грабитель.

Всматриваюсь в их симпатичные лица:

– А если я скажу, что от этого зависит чья-то жизнь?

Парень презрительно морщится:

– Мне пофиг! Гони баксы или отдавай комп!

Девушка одобрительно кивает.

А чего ты ждал, Тень? Искреннего сочувствия? Такая диковина – нынче редкость в России. Сам-то ты сильно похож на праведника?

Вздыхаю:

– Извините, для меня это дорого.

Прячу деньги в карман, встаю со скамейки. Не спеша ухожу по бульвару в сторону метро.

– Погоди! – долетает взволнованный голос девушки. – Полторы штуки!

Я медленно оборачиваюсь:

– Годится. Только за эти деньги – твою кепку в придачу!

– Кепку? – удивляется девушка, но таки снимает украшенный стразиками головной убор. – Пожалуйста!

Я выгребаю доллары из внутреннего кармана и киваю пареньку:

– А с тобой – мы поменяемся куртками.

– Ещё чего! – возмущается он.

– Да ладно, – успокаивает его подруга. – Это будет прикольно. Мы согласны!

Я переодеваюсь в новый прикид. А они сбрасывают несколько своих файлов на флэшку и отдают мне нетбук, к нему в комплекте – розовый рюкзачок.

Девушка смотрит на меня и хихикает. Потом достаёт из кармана очки с темно-фиолетовыми стёклами:

– Подарок от фирмы! Тебе подойдёт!

– Спасибо за помощь.

– Не за что! – опять хихикает она.

А я серьёзно добавляю:

– И лучше никому не рассказывать о нашей встрече.

– Для кого лучше? – ухмыляется паренёк.

– Для вас, – криво усмехаюсь я.

Ухожу с бульвара, отыскиваю переулок потемнее и разбиваю свежекупленный комп о стену. Достаю из расколотого корпуса модем с чипом, твердотельный накопитель и раздавливаю их подошвой.

Остатки компа выбрасываю в ближайший мусорный бак. А модем и твердотельный накопитель кидаю в урну полчаса спустя – на другом конце Москвы.

Когда говорил о чьей-то жизни – я не солгал. Только не уточнил, что в первую очередь имел в виду жизнь хозяев нетбука.

Если б вычислили, с какого компа шли операции, – фиг бы эти двое что-то доказали. Да и не факт, что Аслану вообще были бы нужны доказательства…

Опять двинулся к метро.

По дороге, глядя на отражение в витрине, изучил свой новый имидж. Ясно, почему хихикала девушка. Увидел бы меня Локки – тоже бы угорал. В приталенной курточке, в кепке со стразиками и фиолетовых очках – сильно смахиваю на педика.

Может, это и к лучшему. В вечернее время их немало тусуется в центре. И возле вокзалов – хватает.

Мне ведь надо на Курский. Риск, а что делать?

Бандиты знают меня в лицо. Поможет маскировка?

А хрен его знает… Как говорит Ракетчик, абсолютные гарантии дают только в морге.

По крайней мере, в таком прикиде меня точно не ждут.

Я спустился в метро.

Сел в вагон и закрыл глаза.

Почти час прошёл с тех пор, как я очнулся в поезде на Смоленском метромосту. А всё ещё не верится.

Спасение, так похожее на чудо…

Но чудес не бывает.

Кто-то дал мне ещё один шанс – возможность всё исправить.

Бог? Он такими мелочами не занимается.

Когда погибла мама, каждую ночь я молил: Господи, сделай так, чтоб это было страшным сном. Ведь ты всемогущий – сделай, чтоб я проснулся и услышал её голос в соседней комнате!

Тогда он мне не ответил…

С какой стати ему вмешиваться сейчас?

Не заслужил я такой милости.

Нет, всё должно быть проще…

Я открыл глаза и засунул руку под куртку. Сквозь футболку нащупал серебряную ладанку, болтавшуюся на шее. Тёплая? Или мне кажется?

Там, внутри, невзрачный камешек. Отец говорил: «Береги его как зеницу ока. И не продавай – даже за большие деньги!»

Отца и убили из-за этого чёртова камня.

«Око Дракона» – красивое название…

Жаль, кроме названия – ничего интересного.

Когда в «Московских зорях» меня обыскивали, Керим проводил над ладанкой сканером. И, разумеется, никакой аномальщины не обнаружил.

Я и сам когда-то проверял камень разными сканерами – не тянет он даже на слабенький артефакт!

И ни разу, в какие бы жуткие передряги мне ни доводилось вляпаться, – ни разу за эти четырнадцать лет он мне не помог!

Неужели теперь иначе?

«Курская»!

Я вышел из вагона и без проблем поднялся к камерам хранения.

Уже достал пакет с вещами и пистолетом, когда увидел мордоворотов в кожаных куртках. Ребятки внимательно отслеживали всех, кто направлялся в сторону железнодорожных платформ.

Быстро среагировали!

А там, на платформах, наверняка прогуливаются аналогичные крепыши…

Фиг проскочишь…

Уверен – и на других вокзалах ситуация одинаковая. Этим путём из Москвы не выбраться.

Ну и не надо!

Я отвернулся. Спрятал пакет в рюкзачок, а большую часть его содержимого аккуратно рассовал по карманам. «Грач» с восемнадцатью разрывными пулями сунул за пояс под куртку. Затерявшись среди толпы, двинулся к метро.