Текст книги "Дети Метро"

Автор книги: Олег Красин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

Через несколько дней на счет Максима в «Райффайзен банке» была переведена сумма в четыре с половиной миллиона рублей. Этот счет Гусаров попросил открыть Максима в другом банке, так как у них был зарплатный проект со Сбером и всегда можно отследить доход, получаемый каждым сотрудником сети салонов «Автолюкс». Тут могли возникнуть вопросы – от кого получил, за что такая щедрость. Никому рисковать не хотелось, поэтому Максим посчитал правильными меры предосторожности, предложенные приятелем.

Он думал, куда употребить полученные деньги: то ли купить дорогую машину, продав свой «Фольксваген Пассат», то ли положить на депозит в банке. Однако, совет пьяного Стаса, который тот озвучил, когда они ехали вместе в такси, показался Максиму вполне разумным. Гусаров предложил Максиму взять ипотеку и купить квартиру. А что? Это была хорошая идея. Ему, Максиму, пора было бросать якорь, обзавестись своей недвижимостью в столице. Не все же время скитаться по съемным углам!

У самого Максима уже было около двух миллионов и он, в принципе, мог даже не залезать в ипотеку – вполне хватало на однушку. Причем купить её можно было не в Подмосковье, а в самой Москве, ближе к окраине. Хотя бы в районе того же Речного Вокзала, где он и снимал квартиру. Тот район ему нравился.

После поступления денег на счет Максим располагал достаточной суммой для осуществления своих желаний. Оставалось решить технические вопросы. Ему не хотелось самому приступать к поиску квартиры – такие дела обычно занимали много времени и не всегда увенчивались успехом. К примеру существовал риск нарваться на мошенников, «черных риэлторов», убивающих клиентов. Вместе с тем, самому трудно проверить чистоту сделки: все ли жильцы выписаны, нет ли наследников. Не зря ему говорили об этих и других подводных камнях, которые надо обойти, чтобы успешно пришвартоваться в купленной квартире.

Проще всего, оказалось, отдаться в руки официально работающих на этом рынке компаний. Ему было известно несколько крупных агентств: «Миэль», «Миан», «Инком», но в крупных брали большую комиссию, и следовало присмотреться к средним. Так среди иных прочих он увидел название «Траян». Посмотрел отзывы в интернете, они оказались благоприятными.

Как человек, не привыкший откладывать дела в долгий ящик, он снял трубку и набрал номер, указанный на сайте. Ему ответил молодой мужской голос, человек представился Василием. Максим начал подробно объяснять, что бы его устроило: район, количество комнат, этажность, близость к метро.

Новостройку не хотелось. К тому же, насколько было известно из информации в интернете, в районе Речного вокзала новостроек было мало, а однокомнатных квартир в них еще меньше. Эти квартиры шли нарасхват, как пирожки, они были самыми ходовыми. Поэтому, свое внимание Максим обратил на вторичку.

Своими мыслями он поделился с неизвестным ему Василием и тот воспринял пожелания клиента очень внимательно, чувствовалось, что он всё записывает в блокнот или заносит в компьютер – электронные органайзеры стали популярны в последнее время.

– Я всё понял, простите, как вас зовут? – переспросил Василий.

– Максим.

– Максим, я всё понял, записал. Но вам нужно приехать к нам и официально оформить договор. Окей? Надо будет оговорить сроки поиска, процент комиссионного вознаграждения.

– Знаете, со временем у меня туго. А нельзя сделать так, чтобы мы встретились на первой квартире, которую вы найдете? Там бы я и подписал.

На другом конце провода немного помялись и Василий сказал:

– В принципе можно.

– Вот и славно! – обрадовался Максим, которому, действительно, было некогда разъезжать по чужим офисам.

Он дал свой номер сотового телефона, так как звонил с корпоративного.

– Я с вами свяжусь, когда появятся варианты, – бодро произнес Василий, и по тону его голоса чувствовалось, что он доволен заказом от нового клиента.

Едва Максим закончил свои переговоры с риэлтором, как на его мобильник позвонили. Звонила мать, которая вместе с отцом проживала в другом городе, за сотни километров от Москвы.

Родной город Максима – Заволжск, поначалу образовался на западном берегу великой русской реки Волги, а затем постепенно разросся и занял оба берега, соединяясь длинными железнодорожными и автомобильными мостами, словно два гимнаста под куполом цирка, удерживали друг друга крепкими руками.

– Мам, что случилось? – удивлённо спросил Максим, – что-то с отцом?

– Нет, слава богу, с ним все в порядке. Работает. Я хотела узнать как у тебя дела. Ты давно не звонил.

– У меня без изменений. Наверное, скоро квартиру куплю.

– Правда? Вот это хорошо, а то всё мыкаешься по чужим углам. Да и жениться пора уже.

Женитьба являлась старой и больной темой для разговоров с близкими. Максиму исполнилось тридцать один и, с точки зрения матери, он сильно опаздывал с созданием семьи. Пора было становиться респектабельным мужчиной, имеющим все атрибуты состоявшегося человека: семью с детьми, престижную работу, хороший дом, машину. Но Максим всё тянул и тянул, боясь расставания с привычной свободой.

– К нам не собираешься? Давно уже не был – спросила мать, и в голосе её прозвучало недовольство тем, что Максим не прислушивается к советам старших, – пора уже повидаться. Отец часто прибаливает, жалуется на спину. Да и у меня здоровье не ахти!

– Да, давно не был, – согласился с матерью Максим, – надо слетать.

– Я тут подумала, у нас с отцом намечается юбилей, как-никак тридцать лет совместной жизни, может, приедешь? Поздравишь нас.

– А когда вы хотите отметить?

– Да вот, скоро, на следующей неделе.

– Ого! Ты ставишь меня в трудное положение, надо приготовиться, подобрать подарок…

– Ничего не надо, – вполголоса сказала мать, – сам приезжай!

В принципе, ничего не мешало подскочить Максиму домой к родителям. Он подумал, что квартиру ему подберут не скоро, в любом случае, не раньше следующей недели. На работе пока все в норме, и если что, Стас с Сашей прикроют. Да и вообще, он давно не брал отпуск, еще с зимы.

Надо было отдохнуть – неделя без него не станет катастрофической для компании. Конечно, чем вояжировать по родным весям, он с удовольствием пригласил бы какую-нибудь девушку, хотя бы ту же Катю, съездить в поездку по Европе. Ему давно хотелось побывать в норвежских фьордах, тем более что есть прекрасные, интересные туры. По весне, Белорыбов плавал по маршруту почтового корабля в Норвегии с юга на север. По словам Сашки, было очень красиво, романтично: голубое с серым отливом море, высокие туманные горы, аккуратные разноцветные деревни.

Правда, Саша плавал не с девушкой, а с родителями – захотел порадовать старичков новыми впечатлениями. Они у него не были избалованными, всю жизнь проработали на «ЗИЛе». Вероятно от этого, романтика поездки для Сашки несколько смазалась, но в целом он остался доволен.

Через несколько дней после разговора с матерью, который всё время вертелся у него в голове, Максим с невольным сожалением решил, что как бы ни манили заморские страны, а придется ехать в Заволжск. Он позвонил из своего офиса сначала Стасу, объезжавшему салоны, а затем подошел к Белорыбову и предупредил их, что хочет взять отпуск на неделю.

– Ты чего туда попрешься? – в своей обычной грубоватой манере спросил Стас. После разговора с Максимом в украинской корчме он был зол, но злился не на приятеля, а на того неизвестного человека, кто его слил. В ближайшее время он хотел это выяснить. – Чего тебе там надо? – повторил он свой вопрос.

– У родителей юбилей совместной жизни, – неохотно ответил Максим, не любивший распространяться о городе, где вырос и вообще, о своей жизни до Москвы, – надо слетать, поздравить, сам понимаешь!

– Лады, я не против! Слушай, а чего тебе туда гонять порожняком? Там как с рынком?

– В каком плане?

– Может, есть смысл потолковать с хозяевами и открыть салон? Тогда оформишь себе командировку, сгоняешь за счет фирмы.

Максим немного заколебался, но потом подумал, что возиться с салоном ему не охота. Надо было подбирать помещение, персонал – всё это требовало времени, и в недельный срок можно не уложиться. Хотя сама по себе тема с салоном была интересной.

– Нет, Стас, не смогу этим заниматься, – ответил он с некоторым сожалением, – у родителей юбилей – будет не до того.

– Как знаешь! – Гусаров потерял интерес к разговору, и они его быстро свернули.

У Белорыбова никаких вопросов не возникло, он только сказал, что сообщит хозяевам, главному из них – Камо, о желании Максима взять отпуск.

Вылет из Домодедово был запланирован на два часа ночи. Теплый летний сумрак окутал аэропорт, который, как чутко спящий зверь, изредка издавал ворчание и глухой отдаленный рык во время посадки и взлета рейсовых лайнеров. Бортовые огни самолетов расчерчивали небо в ожидании встречи с землей, а в полете превращались в маленькие, плавно перемещающиеся звездочки. Словно звездное небо пришло в движение.

Здание аэропорта в это время казалось почти пустым – редкие пассажиры дремали на зеленых пластиковых креслах в зале ожидания. Сонную тишину иногда прерывал миловидный голос девушки-диктора, делавший очередное объявление: «Пассажира Карпова просят пройти к стойке регистрации номер десять» или «Сотруднику полиции просьба зайти в служебное помещение». Девушка произносила слова разборчиво, неторопливо, но от этого казалось, что они текут вяло, точно погруженные в сон.

Максим сразу представил дикторшу, дремлющую в промежутках между объявлениями и невольно посочувствовал ей – у него будет возможность откинуться в кресле и подремать во время полета, а ей работать до утра.

Он прошелся по первому этажу, вдоль стоек для регистрации. Возле одной толпились пассажиры рейса, улетающего в Иркутск, другие пустовали, напоминая остановленные конвейерные линии, работники которых ушли на забастовку.

Потом он поднялся на второй этаж, прошел к круглосуточно работающему бару. В баре почти никого не было. За столиком, перед наполовину пустым бокалом то ли виски, то ли конька, сидел, наклонив голову молодой человек. Он показался смутно знакомым Максиму. Возле него сидела уже с пустым бокалом, чашкой кофе и наполовину откушенным пирожным какая-то девица. Её лицо выглядело усталым, измятым, каким бывают лица даже у молодых людей после бессонной ночи. Полуприкрытыми глазами она лениво, без интереса, смотрела на парня, сидящего рядом. Видимо, какое-то время тот угощал её, надеясь на взаимность.

Присмотревшись внимательнее, в молодом человеке Максим узнал своего школьного товарища Пашу Сказкина. Их пути давно разошлись и, после того, как Максим уехал в Москву, он не имел о Павле никаких известий. Одно время Максим пытался найти сведения об одноклассниках в социальных сетях. Но его попытки не всегда были удачны – кого-то удалось найти, кого-то нет. Сказкина он не нашел ни «В контакте», ни в «Одноклассниках».

Вообще-то, он так и знал, что встретит знакомых в аэропорту. Хотя его родной город и не был таким уж маленьким – проживало около шестисот тысяч жителей – Максим заметил, что стоит отправиться домой, как обязательно на пути попадутся знакомые лица. Так было и на этот раз. Словно это была особая примета, подобно тому, как у водителей, моющих машины, существует некая причинно-следственная связь с обязательно идущим после мытья дождем.

Максим подошел к Паше.

– Привет! – сказал он, присаживаясь за столик, – что отмечаем?

Сказкин поднял голову, с трудом всматриваясь в подсевшего к нему парня. Максим понял, что тот был в изрядном подпитии.

– Ты кто? – спросил Паша, щуря глаза, будто от яркого света.

– Не узнаешь? – Максим засмеялся, обратив внимание на то, что лицо сидящей рядом девушки ожило, она улыбнулась и переключила внимание на него. – Не узнаешь, Паша, старых друзей по школе? Нехорошо!

– Не, не узнаю. Постой, ты Макс что ли? Завьялов?

– Он самый. Чего празднуешь? – Максим кивнул на бокал, стоящий перед Пашей.

– Сейчас, погоди!

Сказкин поднялся, подошел к бару и что-то сказал молодой усталой барменше. Та налила полный бокал виски и Паша, с трудом доставая деньги из внутреннего кармана, расплатился пятисоткой. Он был невысокого роста, маленький, лопоухий. В школе его многие обижали, вернее, пытались и Максим, сидевший рядом с ним за партой до восьмого класса, периодически вступался за своего невзрачного соседа. Поэтому Паша сохранил к нему добрые чувства до самого выпуска.

Сказкин подошел к столику, неосторожно толкнул Максиму бокал, едва не расплескав виски.

– Пей! – он пьяно уставился на Завьялова в полной уверенности, что тот выполнит его приказ.

– По какому поводу?

– Нет, ты пей, потом скажу!

– Паша, – твердо произнес Максим, отодвигая бокал в сторону, – я так не пью. Выпью, а потом скажешь, что за чей-нибудь упокой. Будет стрёмно! Говори, за что пьем или не буду.

Паша стоял и пьяно покачивался на ногах, молчал.

– Может вы, девушка, знаете, за что тут пьют? – обратился Максим к девушке.

– А мне по фигу! – сказала та и пожала плечами.

– Макс, – сказал, падая на стул Паша, – я сегодня провернул одну сделку, удачную. Знаешь, где работаю?

– Нет, – ответил Максим, улыбаясь и подыгрывая однокашнику, желавшему чем-то похвастаться. – Скажи!

– Я коммерческий директор завода «Вектор»… – начал Паша.

– Помню, который машины для тушения пожара делает.

– Да. Сегодня толкнул четырнадцать машин в Таджикистан, – у нас в кармане международный контракт. Сечешь фишку? Позвонил директору и тот на радостях разрешил спустить всё бабло на командировку.

– Тогда понятно за что пьешь. Присоединяюсь!

Завьялов взял бокал с виски, приподнял его, будто чокаясь, и сделал глоток.

А Паша между тем продолжал говорить, пьяно растягивая слова:

– Во, отрываюсь! Бухаю здесь целый день.

Он показал рукой на почти пустой столик и отдельно на девицу, словно та входила в обязательный набор для полного отрыва. В ответ Максим, чтобы подначить бывшего школьного приятеля, сказал с иронией:

– Что-то не густо у тебя, поляну накрывать не умеешь?

– Ща всё будет, ты меня знаешь!

Сказкин хотел рвануть к барменше и Максим попытался его удержать за пиджак.

– Куда ты, Пашка, я пошутил, сейчас регистрацию объявят.

– Не-а, пусти, я пойду!

В это время, действительно, сонная девушка-диктор начала объявлять посадку на их рейс: «Объявляется посадка на рейс Москва-Заволжск, стойка регистрации номер двадцать».

– Ну, пора, пойдем! Брось ты всё! – Максим потащил Пашу вниз со второго этажа, тот слегка упирался, но все же, влекомый сильной рукой Максима, пошел вместе с ним. Апатичная девица проводила их ленивым взглядом и вновь потеряла интерес к окружающему миру.

Вскоре Боинг-737 натужно гудя турбинами, взмыл вверх, в московское небо и, совершив крутой разворот, понес их к берегам Волги.

Паша, казалось только этого и ждавший, откинувшись в кресле, вставил в уши наушники плеера и включил музыку. Сквозь басовитое гудение самолетных двигателей, заполнивших салон густым плотным звуком, похожим на звук старой бормашины в руках стоматолога, Максим разобрал, что пела Леди Гага, но Паша уже не слушал её. Он мгновенно заснул.

Во сне исполнительный директор свернулся клубком как маленький котенок, сполз немного вниз и оказался на правом плече Максима. Тот посмотрел на сонное лицо спящего, однако трогать его не стал, поскольку Сказкин не мешал Завьялову. За прошедшее после выпуска из школы время, его школьный товарищ немного изменился: жестче стали углы рта, на лбу появились небольшие морщинки. «Ничего не поделаешь, – подумал Максим, – мы меняемся не в лучшую сторону».

Он повернулся к иллюминатору, посмотрел на темное звездное небо. Тревожные струны шевельнулись в его душе. Завьялов представил ту огромную пустоту, лежавшую под ним и одинокую беззащитность маленького самолета, в котором летел. Этот самолет был мошкой, песчинкой, проплывавшей в безбрежном небе и его беззащитность, по сравнению с огромным миром, лежащим за бортом, была настолько очевидной, настолько ощутимой, что Максим с внутренним трепетом представил, как двигатели внезапно замерли, и мертвая тишина охватила салон. Потом самолет, теряя под собой опору, начал стремительно падать, поднимая сердце, все внутренности к горлу, перехватывая дыхание. Он услышал крики людей, увидел раскрытые в ужасе глаза, рты.

«К чему это все? – подумал он, с трудом восстанавливая самообладание, – тогда в метро, сейчас в самолете. Всё время представляется чертовщина. Нет, надо смотреть телевизор поменьше. Эти катастрофы, пожары, убийства уже достали! Как посмотрел – всё время на взводе! Надо думать о чем-то приятном: машинах, девушках, море. Хотя бы о новой квартире».

Он, как и Паша, прикрыл глаза и принялся размышлять о предстоящей покупке. Хлопотное, но радостное дело, должно было увенчаться успехом. Он хотел заснуть, чтобы во сне ему привиделась новая квартира, но ему всё никак не спалось.

Тогда Максим представил себя парящим над землей – невесомым, беззаботным и счастливым. Когда-то давно была английская рок-группа Vanity Fair «Ярмарка тщеславия» – современник битлов. Их композицию «Early In The Morning» он слушал в исполнении советского ВИА «Музыка». Исполнение наших музыкантов было так себе – аранжировка никудышная, как будто использовали только синтезатор и ударник, вытягивали голосами. Но перевод ему понравился. Там были слова: «И счастливый, невесомый я летал один над миром сонным». Максим тоже летел сейчас один над безмятежно спящей землей.

Он подумал о Кате; она осталась в Москве и, возможно, у неё роман с тем парнем. А он здесь и один, а ведь могло быть по-другому. Но не стоит сожалеть о том, чего нет. Он попытался напеть вполголоса, не боясь, что Паша его услышит: «Был один я в целом свете, волосы и мысли путал ветер, волосы и мысли путал ветер, он меня с собою звал».

Вокруг стояла тишина, звучал ровный гул самолетных двигателей. Голос Завьялова почти не слышался, но ему казалось, что он поет достаточно громко, чтобы не быть одиноким. Однако Паша не проснулся. За бортом самолета проплывало темное звездное небо, а под ним расстилался сонный мир.

Глава 11

Сильно раздосадованный тем, что пришлось делиться с Максимом, Стас Гусаров хотел найти и разобраться с человеком, сдавшим информацию о его делах. Он подозревал Вадима, этого подлизу, этого гомика. Но прежде, чем ехать на разборки в автосалон в Крылатском, Стас отправился на занятия студии бальных танцев.

Он никому не говорил, что увлекается танцами, что это его хобби. Для такого крутого парня, как он, бальные танцы были слишком легковесным увлечением, девчачьим, несерьезным. Вот горные лыжи – это да! Или теннис. Красиво и аристократично! Бальные танцы тоже красиво и аристократично, но без мужской харизмы.

Студия, которую вела известная в городе танцовщица Дина, арендовала помещение в одном из колледжей возле метро Кузьминки. Когда Гусаров пришел, две его партнерши по танцам – одна бывшая Неля, а другая нынешняя Лада, выясняли отношения. Их громкие голоса Стас услышал еще из-за двери.

Он поморщился. Вообще-то публичные скандалы ему нравились, и сам он был не прочь поскандалить в определенных обстоятельствах. Это разнообразило жизненные впечатления, привносило особую остроту, как перец придавал жгучий вкус пресной пище. Тем более, было лестно, когда из-за тебя выяснял отношения женский пол – девушки со стороны могут выглядеть очень забавно. Но сегодня, отягощенный мыслями о предательстве, о том, что пришлось отдавать деньги Максиму, он был не в настроении забавляться.

Спор между Ниной и Ладой был жарким. Изредка слышался успокаивающий голос Дины.

– О чём спорим, чего не поделили? – громко спросил Стас, входя и насмешливо улыбаясь.

Девушки спорили с кем сегодня он, Стас Гусаров, будет заниматься.

– Да ладно! – усмехнулся Гусаров, – нашли из-за чего глотку рвать. Разберемся как-нибудь.

Девушки не подозревали о его подлинных желаниях. На самом деле Стаса подмывало послать надоевших партнерш куда подальше, а самому выбрать новенькую. Однако Дина опередила его.

Это была среднего роста шатенка с короткой стрижкой. Сегодня она надела длинное эффектное платье красно-черного цвета, с разрезом от бедра. При ходьбе из разреза кокетливо выглядывала маленькая нога округлой формы.

– Я тут тебе девушку заменила – сказала Дина недовольным тоном, строго глядя на Нелю и Ладу. Те были разгорячены спором, стояли с красными некрасивыми лицами, злым огоньком в глазах, готовые кинуться друг на друга.

«Вот, что делает любовь!» – цинично подумал Стас, ощущая себя настоящим мачо.

– Стасик, рыжик, потанцуем сегодня? – кинулась к нему Лада, боясь, что соперница опередит её с той же просьбой. Лада была высокой, стройной девушкой, на полголовы выше Гусарова, с острыми скулами и выступающим вперед острым носом.

– Не соглашайся, Стас! – крикнула опоздавшая Неля, – эта кобыла тебе не подходит.

Гусаров беспомощно оглянулся на Дину в поисках поддержки и опасаясь напора энергичных девушек. Старая проблема школ и кружков бальных танцев – мальчиков и мужчин в них всегда был дефицит, еще с советских времен, и в нынешнее время положение не сильно изменилось. Между девушками существовала острая конкуренция из-за партнеров.

– Вот, Стас, тебе другая, чтобы споров у нас не было, – строго сказала Дина и показала на стоявшую в углу еще одну девушку.

Она была ниже Стаса, пухленькая, томная, молчаливая. Насколько было известно Стасу, её звали Маша, и она всегда была без партнеров, вечно стояла у стенки или искала такую же одинокую девушку, чтобы отработать движения в некоторых танцах, требующих работы в паре. Стас не хотел с ней танцевать. Скучная, неинтересная девушка, никакой внутренней симпатии, никакой искры. По крайней мере, с его стороны.

Постепенно зал заполнялся. Появлялись участники студии, в основном молодежь, по большей части девушки, но попадались и пожилые.

Среди танцоров был один мужчина, с седой шевелюрой, небольшого роста, на высоких каблуках. Его по-свойски звали Петрович. Он посещал бальные танцы с юного возраста и кумиром у него был Махмуд Эсамбаев. По словам Петровича, при любой возможности он посещал концерты в Москве этого известного танцовщика. Именно Эсамбаев говорил, что танцевать необходимо только на высоких каблуках – походка от этого улучшается, и Петрович всю жизнь следовал его советам.

У него не было постоянной пары и сегодня, увидев, что у Стаса появилась другая партнерша, он подошел к Ладе, которая была выше Петровича на полголовы. Но его это не смутило. Лада, по всей видимости, успокоилась – хотя нынешний партнер её и не совсем устраивал, а Неля зло нахмурившись, отошла от них подальше, в другой угол танцзала.

– Сегодня будем разучивать румбу, – объявила Дина, встав в центре, – в переводе с испанского это слово означает «путь». Партнеры двигаются плавно, без рывков, с чувством. Начнем с разминки. Пройдитесь по залу, держите спину прямо. Смотрите, как я это сделаю.

Дина пошла вперед, потом развернулась и пошла назад, немного отклоняя спину, плавно покачивая руками и выгибая ноги, похожая на прогуливающуюся у озера длинноногую цаплю.

– Теперь вы! – приказала она своим ученикам.

Зазвучала музыка, Стас, вместе со всеми принялся вышагивать по залу, стараясь точно повторить движения Дины. Так продолжалось некоторое время, потом разминка закончилась, и Дина начала показывать другие движения румбы – покачивание на бедрах, сольное ведение партнерши.

– Покачивайтесь плавнее на ногах, вращаем бедрами! – командовала Дина, – представьте, что вы тростник на воде, медленно, медленно двигайтесь вправо и влево.

Латиноамериканские танцы сами по себе были быстрыми, ритмичными, несущими скрытую сексуальную энергию, а румба, своей страстной музыкой, выражающей страдания любви, только усиливала этот эффект. Стас ощутил некоторое волнение в крови.

Он посмотрел на Машу, которая, в свою очередь внимательным взглядом сопровождала все движения Дины. Лицо девушки было спокойно, безмятежно, только небольшой пухлый рот приоткрылся, обнажая ряд ровных белых зубов. «Вот корова!» – со злостью подумал Гусаров.

Потом, следуя указаниям Дины, пары начали двигаться.

Гусаров и Маша плавными шагами пошли рядом. Стас держал Машины руки, и они казались ему холодными, безжизненно-ватными. Словно он пытался танцевать с бесчувственной куклой. «Вот хрень, надо попросить Дину заменить эту толстушку, – подумал он, – ей только со стулом танцевать!».

В свою очередь Маша очень волновалась – Стас был популярным молодым человеком в их студии. В отличие от студентов он хорошо зарабатывал, что можно было видеть по его дорогой одежде и повадках плейбоя. Он мог бы повести в бар несколько девушек сразу и там их кормить, поить за свой счет. От стареющих дядек его в выгодную сторону отличал возраст, поэтому ему не надо было пыжиться, изображать энерджайзер, как это пытались делать Петрович и ему подобные возрастные дядьки.

Стас был веселым и остроумным, с ним не было скучно. Многие девушки хотели бы познакомиться с ним ближе, и Маша не была исключением. Быть в паре с Гусаровым, в её понимании, все равно, что танцевать с известными актерами Безруковым или Хабенским или публичным человеком вроде олигарха Прохорова. Она волновалась, трепетала внутри и была скована.

Вместе с тем, Маша чувствовала, что не нравится Стасу, что он недоволен, как она ведет себя, как движется в танце, как улыбается ему. Ей казалось, что улыбка у неё жалкая, растерянная. «Я же не такая, – в смятении думала она, – я же не скучная, не ботаник! Пусть он меня спросит о чем-нибудь, пусть только заговорит! Тогда увидит!».

Но Гусаров, ни о чем не спрашивал, он выполнял фигуры румбы, разные формы движения этого танца от имитации объятий до раскрытия, закручивал Машу по спирали, высокого поднимая её руку, проделывая это с отрешенным, холодным лицом.

«Я ему в тягость, – продолжала думать Маша, – от меня стесняется, что я такая. Конечно, где мне до Лады? Она худая, стройная, со мной не сравнить. Почему у меня такое уродское тело?»

Она перепробовала много диет, сидела на кефирной, на кремлевской, на протасовской, но помогало мало. Несколько килограмм сброшенного в мучениях веса, через какое-то время вновь неизменно восстанавливались, как у ящерицы вырастал скинутый хвост. Один ученый говорил о способности человеческого тела к регенерации, восстановлению тканей, костей, мышц. Видимо, к сожалению, регенерацией обладал и жир, откладывающийся у неё на бедрах и животе.

Небольшое улучшение в битве за вес произошло, после того как она стала ходить в студию бальных танцев. Интенсивное движение, небольшая нагрузка позволили без диеты похудеть на пару кило. Так у неё появилась надежда. И всё же, судя по лицу Стаса, до идеала ей было еще очень далеко.

После окончания занятий, они разошлись в разные стороны, сильно разгоряченные румбой, вспотевшие. Надо было переодеться. Обычно, когда люди делают что-то вместе, между ними возникает некая общность – партнеры делятся впечатлениями, советами, пожеланиями о том, как лучше его, это дело, исполнить. За всё это время, что Гусаров провел с Машей в танце, он не сказал ей ни слова, не сделал замечания, не похвалил, не попросил её телефон, словно провел время с механической куклой для танцев. Это было обидно.

Маша, закусив губу, села на стул и начала переобуваться, глубоко задумавшись.

В это время Стас, бросил свою танцевальную обувь в сумку и вытащил телефон, чтобы позвонить Вадиму и предупредить, что приедет через полчаса.

К нему подошла Дина.

– Зря ты так, – сказала она, глядя в его наглые карие глаза, обрамленные рыжими ресницами – я говорю про Машу. Она девушка хорошая, мне кажется лучше, чем твои предыдущие партнерши. Не смотри, что фигурой не вышла, некоторым, наоборот нравятся полненькие.

– Не мне! – коротко ответил Стас, закидывая ремень сумки на плечо.

– Главное, чтобы человек был хороший! – пожала плечами Дина, – ты же знаешь, бывает красотка – мужики за ней табунами, а она такая стерва!

– Ой, Дин, не говори банальностей, жизнь и так полна ими. Задолбало уже!

Он думал, что ему, в сущности, нет никакого дела до Машки. У него девиц симпатичных, у которых ноги от ушей, в каждом салоне полно. Зачем же ему тратить время на эту? А у Дины, наверное, крыша поехала, раз хочет впарить ему эту телку.

Стас холодно попрощался, вышел из колледжа и сел в свою машину – черную «БМВ» – пятерку. Изделия немецкого автопрома он предпочитал всем остальным: и «японкам», и «француженкам», и, тем более, «кореянкам». В этой машине, несмотря на сложную езду по московским улицам, Гусаров не сильно уставал, откидываясь назад, на мягкое кожаное сиденье. «Немец» был комфортным и солидным, полностью соответствовал его статусу.

Как некоторые его коллеги, он привык давать своим авто имена. Простое название «бэха» или «бумер», принятое как среди бандюков, так и среди ментов ему не нравилось. Свое авто он называл «джокером» – счастливой картой, которая выпадает, чтобы выиграть. К тому же, слово «джокер» было созвучно имени и фамилии американского актера Джорджа Клуни – элегантного и симпатичного брюнета, на которого БМВ походила своими качествами. Авто у него было черным и элегантным.

Он тронулся и в зеркало заднего вида рассмотрел, как с крыльца спустилась Маша. Ему показалось, что она несколько растерянно посмотрела ему вслед. Неужели она думала, что он возьмется её подвозить? Для этого надо быть полной дурой.

С другой стороны, приятно, что за тобой продолжают бегать девушки, пусть даже и такие страшненькие. Это заводит, как энергетический напиток «Red Bull» или забойная музыка на танцполе. Стас еще раз кинул взгляд в зеркало заднего вида, убедившись, что одинокая фигура Маши осталась стоять на месте и, в приподнятом настроении, поехал в Крылатское.