Текст книги "Дети Метро"

Автор книги: Олег Красин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А зачем звонить? – он овладел собой, насмешливо улыбнулся и поднял стакан с коктейлем «Оранжевый оргазм». – За твоё здоровье!

Глава 16

В конце сентября Максим вернулся в Москву.

Бабье лето, с его теплыми днями, тонкой паутинкой в воздухе, иллюзией продолжающегося вечного лета, проскочило без него, и осень втягивалась в затяжную, холодно-дождливую пору. Острый шпиль Останкинской башни почти насквозь пронзал пасмурное небо, а купола на соборах Кремля желтели без блеска, закрытые от солнца толстым слоем облаков. Эти желтые пятна охры на сером фоне напомнили Максиму подсолнухи, из которых уже выпали семечки.

Москва была все так же многолюдна, стекая по утрам широкими людскими потоками в подземелье метро.

В их компании дела шли в гору. Лето – это период всегда удачный для продаж, но надвигался сезонный спад, и к этому надо было быть готовым. У Максима имелось несколько свежих идей по замещению падающей прибыли от реализации новых машин на другие сегменты авторынка.

Между тем, Гусарова, с которым он встретился в первый же день своего выхода на работу, заботили другие вопросы. Тот поделился своими сомнениями насчет Белорыбова. Он считал, что Саша Белорыбов узнал о его бизнесе, а всю информацию слила Лера. Эта девица, по словам Стаса, была полностью отмороженной и, говоря о ней, он беспокойно бегал по офису, ругался матом.

– Я её уволю, эту дуру! – возмущенно кричал он, – безмозглая кукла, суёт нос туда, куда её не просят! Шалава! Прикинь, Макс, я с ней обсуждаю эту тему, а она глазом не ведёт. Никого не боится! Ты не просил её слить инфу Белорыбову?

– Нет. Да и зачем?

Подойдя к Максиму, Стас с подозрением уставился на него своими наглыми карими глазами, обрамленными рыжими ресницами, но вдруг беспомощно и по-детски шмыгнул носом, отчего вмиг утерял свою грозность и стал похож на обиженного мальчишку. В свою очередь Максима, коробило такое отношение Стаса к Валерии. Слушая ругань Гусарова, он чуть заметно морщился, поскольку сам Максим считал девушку глупой, но безобидной – если и рассказала обо всем Белорыбову, то, скорее, по дурости, не с умыслом.

– Зачем через неё передавать что-то Сашке? – искренне удивился Завьялов, – это наши с тобой дела. Но увольнять? Не горячись, надо для начала разобраться, а уволить всегда успеем!

– Чего-то ты её защищаешь? – опять с подозрением посмотрел на него Стас.

– Забей! Сейчас главнее перетереть с Саньком. А с Леркой? Хочешь, я с ней поговорю? – предложил он. Его, как и Стаса не устраивало, что кто-то болтает о «левых бабках», пусть это будет и Лера. – Настучу ей по башке, полечу маленько!

– Как знаешь, как знаешь! – недовольно пробурчал Стас. – По мне так взял шашку, вжик и башка с плеч. Чего с ними возиться? За воротами стоит длинная очередь таких Лерок. Они и работу знают, и на всякое другое готовы без лишних вопросов. А что будем решать с Сашей?

Максим коротко задумался. С Белорыбовым надо было вести себя по-другому – их главбух только на первый взгляд казался простаком. Но всё было далеко не так, и Максим это хорошо знал.

Было несколько случаев, не слишком серьезных, вполне безобидных, когда Белорыбов проявил свой характер. Он настоял на жестком наказании виновников, и несколько человек, по его требованию уволили, в то время, как сам Максим, да и Стас, были настроены миролюбиво, предлагали обойтись административным наказанием. Александр оказался обидчив, мстителен и жесток. Именно потому с Белорыбовым следовало мирно разрулить ситуацию или, как сказали бы дипломаты, выступить с мирными инициативами.

– Не хочешь бросить ему кость? – спросил Максим, наперед зная, что Стас не будет делиться.

– Обойдется!

– Смотри, жадность чайника погубит!

– Тогда уж проще закрыть бизнес, а то нахлебников много – всех не накормишь.

– Зря ты так! Он нас запросто запалит, сольет хозяевам, а реальной отмазы у нас нет. Всё легко проверяется.

– Кто Сашка? Не парься, брателло! Наш медвежонок не крут, как ты думаешь, совсем не крут. Знаешь, кто он для меня? – Стас сделал паузу, как бы подбирая точное определение, – он пиксель.

– Пиксель?

– Ага. А ты не знаешь что такое пиксель? – Гусаров удивился.

– Знаю – точка на экране.

– Вот-вот, он точка, а мы с тобой сам экран. Поэтому Сашка для меня всегда был пикселем, а теперь будет битым пикселем. И поверь, у Камо ему не прокатит. Я скажу, что все это шлак, полная лажа. Камо скорее мне поверит, чем ему.

– Это почему еще?

– По кочану! У меня пол-Москвы знакомых в автосфере, всё схвачено. Ты же знаешь, что это я Камо клиентов притаскивал, а не Белорыбов. Я делал планы по продажам, а не Сашка. Пусть попробует на моём месте покрутиться! Если хочешь знать, у меня была куча предложений от других владельцев сетей, серьезных людей, перейти к ним и вести их бизнес. Там одни официалы. Но я остался.

– Конечно, не безвозмездно, – иронично заметил Максим, – самоуверенность тебя когда-нибудь подведёт.

Стас пожал плечами и пошел в свой кабинет.

Проводив его взглядом, Максим открыл документы, графики поставок автотехники, кривые продаж. Он попытался их читать, анализировать, тупо глядя на экран компьютера, но бурный разговор с Гусаровым об Александре не шел из головы.

«С Сашкой надо поговорить, – думал он, – пиксель он или нет, но если в теме, то перетереть нужно. Мы же с ним тусовались больше трех лет, он парень с пониманием. Конечно, уломать его без отката будет сложно и Стасу надо чем-то поступиться, хотя жаба и душит. Но лучше договориться сейчас, на берегу, чем потом заниматься подставами. Пусть даст ему процент, пусть пообещает что-нибудь. Просто отмазаться не получиться».

Он потянулся к сотовому телефону, чтобы позвонить Лере и назначить встречу, поговорить с ней серьезно. Но входящий звонок опередил его. Звонил риэлтор Василий.

– Максим, это Василий, – сказал он, – я по поводу квартиры. Кажется, у меня есть подходящий вариант. Вы не могли бы подъехать к Речному Вокзалу в ближайшее время?

– Отчего же, могу! – ответил немного удивленный Максим, который не ожидал звонка в это время.

То, что ему когда-нибудь будут звонить из квартирного агентства, он, конечно, знал, но суета последних дней, поездка в Заволжск, разговор с Аленой, Стасом, мысли о предстоящей беседе с Лерой, отодвинули квартирные заботы на задний план.

После полудня Завьялов приехал по указанному Василием адресу. Квартира была вторичкой, на десятом этаже многоэтажного дома. Стоя внизу, у подъезда, Максим закинул голову вверх, пытаясь разглядеть последний двадцать четвертый этаж монолитной башни. Но это ему не удалось – пришлось бы отходить далеко назад.

Дом стоял в удобном месте, шум с Ленинградского шоссе почти не доносился. По его периметру росли деревья, правда, стоявшие уже голые, без листвы, а неподалеку был разбит сквер, где гуляли с колясками молодые мамы. Они закутали детей в теплые комбинезоны, прикрыв от дождя разноцветные коляски полиэтиленовой пленкой.

Место Максиму понравилось – тихое и спокойное, и он, быстро набрав номер на домофоне, сообщенный Василием, вошел в подъезд.

В квартире Максим увидел худощавого, невысокого роста молодого человека – моложе себя, которому дал бы лет двадцать. Парень был в серой куртке, джинсах, через плечо надета сумка для ноутбука. Увидев Максима, он представился и поздоровался, а потом начал показ квартиры с ванной, перешел на и кухню и закончил комнатой. Предлагаемая Завьялову квартира была типичной инвестквартирой – в ней никто никогда не жил и был сделан только первичный ремонт. Она полностью устроила Завьялова.

– Как я понял, нам надо подписать договор? – спросил Максим после осмотра.

– Да, конечно!

Василий открыл сумку и достал два экземпляра документа.

– Здесь наши обязательство и сумма вознаграждения, – сказал он, протягивая Максиму листки с текстом, – здесь ваши права и обязательства.

– А сумма покупки, которая бы меня устроила, прописана где-нибудь?

– Да, вот здесь, – Василий указал строчку, в которой была обозначена желательная сумма.

Бегло посмотрев текст договора, Максим не нашел ничего, что могло бы его смутить. Самое главное в таких делах – размер вознаграждения риэлтора, а он был оговорен заранее, оставалось только подписать. Максим достал ручку «Parker», которой пользовался в особо торжественных случаях, однако взгляд его случайно упал на последнюю страницу бумаги. Там не было печати. Видимо, Василий в спешке забыл её поставить. Обычно, в таких случаях, многие риэлторы брали печать в фирме и возили с собой, на всякий случай, поэтому, Завьялов подумал, что особой проблемы здесь нет.

– Вы забыли печать поставить, – сказал он, возвращая последний лист Василию.

– Знаете, я печать с собой не захватил. Можете так подписать, а потом, в следующий раз её шлёпнем. Это же формальность.

– Нет, извините. Я привык подписывать правильные документы, а без печати договор не действителен, это простая бумажка, ни к чему не обязывающая! – жестко ответил Максим.

Василий покраснел, по всему было видно, что ему неприятна возникшая ситуация. Он хотел уговорить Максима, но посмотрев на его учтиво-холодное выражение лица, на сквозившую в глазах непреклонную твердость, благоразумно передумал. Взяв документы, неподписанные Максимом, он положил их назад, в сумку.

– Окей! Печати я поставлю. Значит, вы согласны оформить покупку?

– Я, да. Наверное… – последнее слово неожиданно вырвалось у Максима, потому, что он заколебался.

«Наверное». В произнесенном им слове проявилась та неуверенность, которая бытовала в его характере еще в школьные времена, когда он учился в Заволжске. Трудно сказать, почему у него, молодого и крепкого парня, занимавшегося тогда спортом – он бегал на лыжных соревнованиях за школу – периодически возникало это чувство. Что было тому виной? Внутренняя скованность, боязнь попросить чью-то помощь, вообще робость перед жизнью?

После того как его бросила Алёна имевшаяся неуверенность в себе еще более укрепилась. Ему пришлось долго избавляться от стеснения и зажатости, мучиться, нагружая голову внутренним тренингом. «Я уникален», «Всё в моих руках», «Я ни в чем не виноват». Он внушал себе это каждый день, чтобы добиться твердости характера, поскольку сомнения и метания противопоказаны в бизнесе, особенно таком агрессивном как автомобильный.

Квартира ему понравилась, сумма устраивала, но…

Небрежность Василия серьезно настораживала. Сам Максим был человеком ответственным и внимательным, особенно, работая с денежными документами. В последний момент у него возникли сомнения, что при оформлении сделки молодой риэлтор мог серьезно напортачить, ошибиться с цифрами, с условиями продажи квартиры. Самое главное, Василий мог подвести его, досконально не проверив чистоту квартиры. Вдруг имеются обременительные условия, или другие траблы? Рисковать своими деньгами не хотелось.

– Послушайте, Василий, – сказал Максим, пройдясь по пустой комнате по гладкому ламинатному полу, – мне надо взять тайм-аут. Квартира хорошая, всем устраивает, но у меня возникли кое-какие обстоятельства и нужна небольшая отсрочка.

– Надолго? – Василий заволновался, чувствуя, что сделка, возможно, ускользает от него. Он не обладал еще большим опытом в риэлтерском бизнесе, но имевшийся у него небогатый жизненный опыт, подсказывал, что клиента что-то забеспокоило. Это что-то от него ускользало, а Максим напрямую не говорил.

– Нет, давайте созвонимся через несколько дней.

– Окей!

Василий хотел попросить задаток за бронь квартиры, но глянув на лицо Максима, не решился.

Глава 17

– Ты чего такой? – спросила Василия Катя, едва он появился в их офисе.

– Какой такой?

– Замороченный – вот какой! Случилось чего?

У Кати в сентябре прошло две сделки, и она хорошо заработала, а потому была довольна. Она сидела за своим столом и в компьютере просматривала помеченные ей, как первоочередные, заделы на октябрь – те договоры, которые могли быть реально заключены. Не секрет, что некоторые сотрудники формально показывали директору, будто у них есть над чем поработать, что в их портфеле много клиентов, желающих купить или продать жильё. Однако, на самом деле, большинство из предположительных сделок были мертвыми или бесперспективными.

Особенно этим грешил Никита. Катя не раз замечала, как Никита многословно и малоубедительно рассказывал директору агентства о своих планах. Он волновался, щеки его краснели. Никита оправдывался временным трудностями, бессезоньем, еще чем-нибудь – мол, сейчас, в этом месяце, ему не повезло, а вот в следующем фортуна повернется передом. И он показывал порядка двадцати сделок, которые могли удачно закончиться в следующем месяце. Директор – Анжелика Игоревна, закрывала на это глаза до поры, до времени, но Катя подозревала, что рано или поздно её терпение истощится.

Сегодня Никита, сидевший напротив неё за столом, был хмур и неразговорчив. Сделка с клиенткой, перехваченной им у Кати, когда та отсутствовала в офисе, в конечном итоге сорвалась. Старая женщина-продавец оказалась настолько капризной, что у Никиты не хватило терпения с ней возиться.

Между тем, Василий с явно недовольным видом произнес:

– Сплошной отстой! Прикинь, нашел клиенту квартиру, чистую, не убитую, показывал её сегодня.

– В каком районе? – вяло поинтересовался Никита.

– На Речном. Поначалу думал, что он клюнул, а потом, в последний момент, тот начал отыгрывать назад.

– Чем-то ты напугал его, Васенька, – ласково и насмешливо сказала Катя, – в толк не возьму, чем же?

– Был у меня один косяк – печати забыл на договор поставить, но ведь это же полная хрень! При следующей встрече привезу. Не пойму, чего он задергался?

– С клиентом надо аккуратно, – с видом знатока сказал Никита, – клиент нынче капризный пошел, его надо уговаривать, облизывать со всех сторон. А ты? Пришел без печати, понимаешь! Одним словом, лоханулся!

– И что теперь делать? А если он сорвется, как думаешь, Кать?

– В таких случаях надо действовать нестандартно, – ответила, посмеиваясь, Катя, – клиента надо взять неожиданным ходом, сделать то, чего он от тебя никак не ожидает.

– Например? – почти в один голос спросили Василий и Никита, которого тоже заинтересовали слова Кати.

– Например? – Катя слегка задумалась, – допустим, давай на следующую встречу с ним пойду я, а не ты. Клиент будет ожидать, что к нему придет знакомый человек, с которым можно капризничать, хамить, а тут новый, к тому же девушка. Он будет озадачен, по крайней мере, и мы застанем его врасплох.

– Да? – Никита язвительно улыбнулся, – а комиссионные как вы делить будете? Пополам или всё тебе достанется?

Катя не ответила, стало неприятно, что Никита о ней так мог подумать и внушить такую же мысль Васе. Она же предложила помочь по-дружески, ни на что не претендуя! «Зачем он так? – с обидой думала она, получив болезненный укол от близкого человека. – Зачем он со мной встречается, если я такая гадкая?» Растерянно улыбнувшись, Катя отвернулась, не зная, как реагировать на замечание своего нынешнего бойфренда.

Они встречались с Никитой уже несколько недель, хотя она поначалу и не хотела этого. Но, жизнь проходит, а никого на горизонте не видно. Тот молодой человек в метро куда-то исчез – она не видела его уже пару недель. И потом, всё равно, с его стороны никаких поползновений не наблюдалось. Он смотрел на неё, как смотрят на яркую и привлекательную витрину магазина – с любопытством, но без искры в глазах, скорее равнодушно, чем заинтересованно. Она это чувствовала.

В этот период Никита показался ей подходящим выходом, средством эмоциональной разрядки. Они несколько раз снимали номера гостиниц на сутки, хотя на ночь не оставались. После всего происшедшего, Катя думала, что они достаточно близки, чтобы доверять друг другу, они сделались любовниками-друзьями. Она понимала, что он не бросит семью, но и того, что возникло между ними, ей было пока достаточно.

Однако слова, произнесенные Никитой…

Как он мог усомниться в ней, в её характере, интересах, в её отношении к друзьям, к которым она причисляла и Василия? Ведь он же хорошо её изучил – мало того, что они стали любовниками, но и до того они уже долго работали вместе. Она никогда никого не подставляла, не устраивала подлянок и Никита это хорошо знал.

– Зачем мне чужие комиссионные? – спросила она, наконец, сделав над собой усилие, – это сделка Васи, я ему хотела помочь, но если не нужно… – у неё выступили слезы на глазах.

Она встала и взяв кувшин с водой принялась поливать цветы на подоконнике.

– Ты чего, Катюх, обиделась? – с наигранно невинным видом спросил Никита, – я же пошутил.

«Пошутил, как же!» – продолжала обижаться Катя, не замечая, что перелила воду в горшок с кактусом.

Никита хотел еще что-то добавить, но в это время на его столе зазвонил городской телефон, и он с видимым облегчением, что избавился от дальнейших объяснений, переключился на разговор с клиентом.

– Кать, я совсем не повёлся, что ты хочешь мои комиссионные, – извиняющимся тоном произнес Вася, – это всё Никита. Просто у тебя своих дел полно. Ты точно поможешь?

Катя уже успокоилась и ответила, повернувшись к нему:

– Если тебе нужно, то помогу. Я свой план на этот месяц уже выполнила.

– Тогда с меня шоколадка.

– Одной шоколадкой не отделаешься, а вот «Мартини»… – ответила ему Катя оттаивая. Она с ожиданием посматривая в сторону Никиты, как будто надеясь услышать от него извинения, но тот был занят разговором и не смотрел на неё.

– Мы недавно с женой на спектакль ходили, – решил сгладить неловкость Никиты Вася, переведя разговор на другую тему, – смотрели что-то из классики.

– А что именно смотрели? Я как-то ходила на Ремарка «Три товарища», – Катя украдкой снова глянула на Никиту, с которым и ходила на спектакль, – мне ужасно понравилось.

– Где смотрели?

– В «Современнике».

– Знаешь, не люблю я эту ботву – жене нравиться, а я не люблю. Потому и не запомнил. По мне всё едино: что Чехов, что Островский.

– Нет, Вася, ты что? Как можно их путать? Чехов это надлом уходящего мира, который понимает, что время его ушло. А Островский, как сказали бы сейчас, едкая сатира на современную жизнь. Жулики, проходимцы, казнокрады. Очень похоже на наше время.

– Хочешь сказать, что когда рушился Союз, никто не описал переживания исчезающей партийной элиты, как это сделал бы Чехов?

– Пожалуй! Не было такого таланта, да и сейчас нет. А еще мне не нравится когда режиссеры выпендриваются. Знаешь, ставят, допустим, Гоголя «Ревизор», а там сплошной мат. Дочка и жена городничего спят с Хлестаковым, Бобчинский и Добчинский голубые, ну и всё в таком же духе.

Василий рассмеялся.

– А что тебе не нравиться? Зато современно, самовыражение режиссеров и всякое такое.

– Нет, мне это неинтересно. Я считаю, как бы сказать… не режиссер должен самовыражаться через пьесу. Это автор пьесы должен выражать себя через режиссера. Хочешь ставить «Ревизор» по-своему – пиши другую пьесу, свою, и ставь! По крайней мере, в советское время так не экспериментировали. Я иногда смотрю по «Культуре» старые постановки…

Закончивший разговор по телефону Никита, решив, что Катя уже на него не обижается, вмешался.

– То, что коммуниздили при коммунистах – сказал он, широко улыбаясь, – не сравнить с тем, что капитализдят при капиталистах.

– Сам придумал? – поддел его Вася.

– А то кто ж?

Катя помолчала, а затем, не обращая внимания на Никиту, словно его здесь и не было, продолжила говорить Василию:

– Еще мне понравилось, как актеры в спектакле играли – выкладывались с полной отдачей. Совсем не так, как они играют в сериалах. А тебе как, нравятся, Вась?

– Современные актеры? Не, не нравятся! Они все розовые какие-то, упитанные, как кабанчики. У америкосов посмотришь, там разные: и худые, и толстые, любые. А у нас все на одно лицо, будто их выращивают в одних и тех же инкубаторах.

– Ага, в кабаках и ресторанах, – рассмеялась повеселевшая Катя, которую отвлек разговор с Васей, хотя слова Никиты и оставили неприятный осадок.

Риэлторская фирма «Траян» находилась на тринадцатом этаже делового центра «Павелецкий» – высокого здания, облицованного снизу доверху в зеленоватое с бирюзовым оттенком стекло. Работать здесь было удобно, во-первых, недалеко от метро, а во-вторых, на пятом этаже было нечто вроде ресторанного дворика, куда Катя и другие сотрудники спускались в обеденный перерыв.

В их компании работало три десятка человек – коллектив был небольшим, но дружным. По крайней мере, если судить по корпоративам. Директор их фирмы, она же учредитель Анжелика Игоревна была женщиной яркой, ухоженной, незамужней, имевшей определенные связи в московской мэрии.

По поводу этажа у сотрудников ходили разные шутки, но сама цифра «тринадцать» совсем не мешала им, ни в бизнесе, ни в личной жизни. Наоборот, они чувствовали себя крутыми и дерзкими, так, словно их прикрывал некий глобальный щит от всевозможных неудач, подобно тому, как чувствует себя водитель с номерным знаком «666».

Когда Катя и Василий с обоюдным интересом обсуждали театральную жизнь Москвы, дверь их офиса приоткрылась и показалась Анжелика Игоревна, в короткой, до колен юбке. Ноги у неё были длинные, красивой формы, и она никогда не стеснялась их показывать. Сама Анжелика была рыжей с голубыми глазами дамой, без определённого возраста. Таким женщинам можно было дать как тридцать лет, так и пятьдесят; постоянное посещение косметических кабинетов, спа-салонов сделало её лицо гладким и глянцевым, как у куклы.

Едва войдя, она мимолетно глянула на Никиту и Василия, и Кате показалось, что она проверяет, произвели ли её длинные ноги должное впечатление. Потом она сказала Кате, что желает с ней переговорить.

– Катюш, – сказала она приветливо, едва они вошли в её кабинет, – до меня стали доходить слухи о твоём романе с Никитой. Учти, он человек женатый, ты можешь разбить его семью.

Услышав слова начальницы, Катя очень удивилась.

– Анжелика Игоревна, вообще-то, это наше с ним дело. Я ничью семью разбивать не собираюсь. Если он решит уйти от жены – это будет его выбор. Я не настаиваю! Но мне странно, разве сейчас это кого-нибудь волнует? Я имею в виду чужие отношения – сейчас это личное дело каждого.

– Не совсем так, Катюша, – все еще улыбаясь, сказала Анжелика Игоревна, хотя Катя и заметила, что улыбка её больше была данью вежливости, чем искренней, – не совсем так. Видишь ли, меня заботит репутация фирмы. Бизнес у нас, хотя мы и в Москве, специфический. Здесь все знают друг друга и всё друг о друге. Любой скандал, грязные сплетни – всё становится достоянием этих кругов. Мне не хотелось бы, чтобы до наших клиентов доходили слухи, что сотрудники компании «Траян» занимаются бл…дством вместо работы. Создать клиентскую базу очень сложно, а растерять её можно в один миг. Причем, не без помощи наших конкурентов.

Лицо Кати вспыхнуло. Она смотрела на свою начальницу исподлобья, но не так, как смотрела обычно – мило и немного застенчиво, она смотрела на неё настороженно и напряженно.

– Вы считаете, что мы подрываем репутацию?

– Не совсем так, – повторила свои слова Анжелика Игоревна, вальяжно положив на стол ухоженную руку и постучав по столу пальцами, отчего Катя заметила, что её ногти были покрыты ярко-красным лаком, – я не говорила, что именно ты подрываешь репутацию, Катя. Но ваш роман подрывает, а это мне не нравится.

Катя хотела ей грубо ответить, однако сдержалась.

Как только они начали встречаться с Никитой, тот в шутку заметил, что Анжелика на него положила глаз. Их директрисса несколько раз намекала на то, что не прочь с ним поужинать, пару раз организовывала совместные выезды к клиентам, якобы для того, чтобы проконтролировать качество работы риэлторов. Мягко и совершенно естественно она демонстрировала ему свои женские формы, которые считала привлекательными и соблазнительными для мужиков. Следила за его реакцией.

К её ненавязчивому домогательству Никита относился с юмором. Он подшучивал, вспоминая известный американский фильм «Разоблачение», где начальница, которую играла Деми Мур, приставала к своему подчиненному Майклу Дугласу. Никита со смехом заметил, что до суда у них дело не дойдет.

«А что, переспишь с ней?» – тоже со смешком спросила Катя.

Сейчас, слушая слова начальницы, она невольно гадала, что вызвало их причину. Действительно ли это забота со стороны Анжелики о репутации фирмы или в ней говорит уязвленное женское самолюбие?

– Ты, конечно, можешь поступать, как хочешь, – продолжила говорить Анжелика Игоревна, меняя позы в кресле за столом и двигаясь с грацией и мягкостью кошки, готовой внезапно выпустить коготки, – я не могу указывать, что тебе делать – ты взрослая девочка, но прошу не смешивать личное с рабочим. Перефразируя известную поговорку, я бы сказала: «не трахайся там, где работаешь, не работай там, где трахаешься». Это мягко сказано, чтобы ты не обиделась.

– Я не обижаюсь, Анжелика Игоревна. У вас всё?

– Да, можешь идти.

Разговор с директором компании оставил у Кати неприятный осадок в душе. Вначале у неё возникло чувство возмущения бесцеремонным вмешательством Анжелики в их отношения с Никитой. Кто она такая, чтобы выступать судьей или указывать ей как себя вести? Она не мать, да и не подруга.

Если Анжелике мешают их отношения, то она, Катя, запросто может поменять компанию. У неё известная репутация в городе, её знают в крупных фирмах, таких как «Миэль», «Инком». Она без труда сможет туда уйти, вместе с ней уйдет и Никита, Катя в этом не сомневалась. Пусть потом Анжелика беситься от бессильной злобы и выше задирает юбку, показывая свои худые ляжки. Ей это не поможет!

Потом, после первых минут, когда возмущение начало понемногу стихать, она по-другому посмотрела на эту ситуацию – слегка отстраненно. Она подумала, что Анжелика Игоревна стареющая женщина и ревность с её стороны должна быть делом обычным. Еще неизвестно, как будет вести себя Катя в её возрасте. Наверное, надо относиться к этому без обид, с определенной долей юмора, как относится Никита.

Вернувшись к себе в офис, Катя, чтобы отвлечься от дурных мыслей, взяла небольшое зеркальце, осмотрела свое лицо. Ей показалось, что у неё отяжелел подбородок, немного увеличился нос, а ведь ей едва за тридцать.

«Боже мой, как быстро старится лицо! – испугалась она, – и этот нос! Он такой крупный, большой. Может, сходить к косметологу, посоветоваться?»

Она подумала, что именно нос, с её точки зрения, совсем не симпатичный, не изящный и заостренный, а тупой, как бульба, является причиной недостаточного внимания мужского пола. Как часто это бывает у женщин, Катя считала, что успех её личной жизни целиком зависит только от внешности. Она взяла помаду, подкрасила губы, продолжая выискивать изъяны на своем лице.

В это время её грустные размышления о быстро уходящей молодости прервал звонок на мобильник. На экране сенсорного телефона она увидела фото своей подруги Вики, с которой ездила по утрам в метро.

– Привет, Викусик! – радостно поздоровалась Катя, давно не общавшаяся с подругой, – как у тебя дела?

– Ой, у меня нормально, новый бойфренд нарисовался, такой сексуальный, похож на ведущего Ивана Урганта. Кать, а ты как?

– Значит у тебя всё супер? А у меня всё так же, встречаюсь тут с одним, на работе.

– Надо бы как-то сбежаться, потрещать в «Шоколаднице» или «Старбаксе». У вас рядом с Павелецкой, на Китай-городе есть.

– Давай сегодня после работы.

– Окей. Слушай, а тот молодой человек из метро, ты его больше не видела?

Вика казалось, что между её подругой и этим молодым человеком рано или поздно должны были завязаться отношения, уж слишком пристальный интерес вызывала у него Катя.

– Нет, не видела около двух недель, наверное, уехал куда-то.

– А ты подсчитываешь? Ох, смотри подруга, не влюбись!

– Было бы в кого! Я же тебе говорю, что он больше не ездит в метро.

– Ладненько, вечером поговорим. У моего бойфренда есть приятель, что если мы замутим вам встречу? – Вика захихикала.

– Сегодня? Нет, я не в форме. Давай в следующий раз, сегодня просто поболтаем, попьем кофейку с берлинским пирожным.

– Ох, Катиш! – Вике нравилось называть её на французский манер, с ударением на последнем слоге, – ты меня соблазняешь. Я и так уже поправилась, худеть надо. Прикинь, набрала пару лишних кило, джинсы еле сходятся.

– Ничего, похудеешь потом, с бойфрендом в постели.

Завершив разговор с Викой, Катя уткнулась в компьютер. Она чувствовала, что рядом мается Никита, не знавший как загладить свою вину перед ней. Он, то подходил без дела к окну, разглядывая с высоты тринадцатого этажа достопримечательности пролегающей внизу улицы, то пытался заговорить с Василием. Но молодой человек был занят и не сильно отвлекался на разговоры.

На внешне грубоватом лице Никиты застыло чувство смущения, столь непривычное для него, поскольку лицо Катиного бойфренда обычно выражало небольшую палитру чувств, и смущение, неловкость, были не из их числа. Наконец, он не выдержал.

– Кать, ну извини! Забей на мои слова, не знал, дурак, что говорю! Я иногда люблю потрепаться, вот с языка и сорвалось.

Девушка оторвалась от экрана компьютера и повернулась к нему.

– Больше так не делай! Ты понял?

– Окей, Катюш! Готов вечером загладить вину, выбирай ресторан!