Текст книги "Другая жизнь"

Автор книги: Олег Красин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Олег Красин
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

«Вымысел – единственная реальность».

Федерико Феллини.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Офисный лабиринт

Глава 1

– Верусик, сегодня накатим по пивку. Ты как? Настроение есть?

– Что празднуем? У тебя Ирка каждый день праздник, в отличие от нас – рабочих лошадок.

– Да ладно, рабочие лошадки! Как в сауну, так ваш отдел с визгом несется, на «Мерсе» не догнать…. Зацени подруга, как нам повезло, что у нас такие начальники!

– Какие такие?

– Ну, такие – любители юбок. Чего лыбишься? Ваш начальник с вами париться, наш с нами. Весело! А всё, потому что главный держит целый гарем. У него начальницы департаментов и управлений рабочий день начинают под столом. А в обед тоже в сауну, только сауна такая крутая, не то, что наша. Читала рассказа Толстого «В бане», когда барин пробовал девок? Короче, вот так и наш Главный всех опробовал. Жеребец еще тот! Хотя и пузо торчит. С другой стороны, пузо делу не помеха…

– Прикалываешься, Ирка?

Две подруги Ира и Вера незадолго перед обедом вышли на улицу и курили, беззаботно стряхивая пепел в мусорный ящик импровизированной курилки. Новые веяния докатились и до их офиса. Теперь нельзя было курить ни в кабинетах, ни в туалетах, исчезли курилки на лестницах и всех «куряк» одним росчерком начальственного пера вытеснили на улицу. Что поделаешь – борьба за здоровый образ жизни! Президент не курит, премьер тоже и чиновники, волей-неволей, вынуждены брать с них пример.

Подруги работали в серьезной организации, которая называлась вполне безлико – «Россервис» и обслуживала нужды армии как аутсорсинговая фирма. Вообще-то девушкам казалось, что такие фирмы создавались специально для вывода денег из организаций – нанимателей. Скрытые возможности аутсорсинга приводили бизнесменов в неописуемый восторг и экстаз, подобно скрытым возможностям какого-нибудь психоделика, раздвигающего границы очевидного.

Главный, о котором говорили Вера и Ира, был одним из приятелей другого Главного, бывшим еще главнее. Этот Мегаглавный, собственно, и перевел начальника девушек из сурового армейского кабинета в уютный бизнесовый апартамент.

Их фирма непосредственно занималась организацией стирки обмундирования, постельного белья, поставками продуктов для армейских столовых. Под это дело было организовано еще несколько фирм-прокладок, на счетах которых оседала часть аутсорсинговой прибыли. Впрочем, девушек это не особо волновало – платили хорошо, были и дополнительные бонусы, а то, что за такую работу иногда приходилось обслуживать в интимном плане начальников отделов, считалось необходимыми издержками.

В любой работе имелись издержки. К примеру, в армии, при выполнении боевого задания, могли убить или ранить. Риск – это издержки военной профессии. Кассир мог просчитаться и потом всю жизнь возмещать ущерб из своей зарплаты. Проститутка – подцепить СПИД. Везде свои издержки!

Переспать с начальником – это небольшая плата за благополучие, в этом не было ничего страшного или ужасного. Так считали Вера и Ира, так считали их подруги и знакомые девушки, с которыми они общались в кафе или социальных сетях. Время стремительно размывало моральные устои и то, что раньше, когда они только пошли в школу, было пугающим, неприличным, пошлым, теперь стало почти нормой.

Они видели, что мужчин начали больше интересовать другие мужчины, а женщин – женщины, что однополые браки сделались в последнее время весьма актуальными, что эта революция ЛГБТ серьезно повлияла на всю обстановку вокруг: на телевидение, прессу, радио, органы государственной власти. Оказывается, приверженцы однополой любви были повсюду, проникли во все поры общества, словно замаскированные инопланетные пришельцы.

В этой атмосфере одногендерной любви, тяготение менеджмента «Россервиса» к традиционной сексуальной ориентации выглядело, по крайней мере, достойным уважения. Начальники, доставшиеся девушкам, были настоящими мужланами, недалекими, грубоватыми, прямолинейными армейцами-офицерами, а не чувственно-женственными офисными клерками.

– Так что Верусик, вечером по пиву? Потусуемся в спортбаре, пообщаемся…

– Почему в спортбаре?

– Там парни реальные, короче, меньше вероятности напороться на гея. Ты же не хочешь тусоваться с геями? С ними только время терять.

Пожав, словно в задумчивости плечами, Вера проговорила:

– Пойдем в спортбар, мне всё равно. А другие девчонки пойдут?

– Возьмем всех, кто захочет.

Вера посмотрела вдоль улицы мечтательным взглядом, произнесла негромко:

– Так иногда хочется куда-нибудь уехать, далеко-далеко, – и добавила:

 
«Манят свежестью леса,
Даль неведомых морей,
Берег в россыпях огней,
И тугие паруса
Уходящих кораблей». [1]1
  Хосе де Эспронседа


[Закрыть]
 

– Это откуда? – спросила, затягиваясь сигаретой Ира, – сама или в интернете нарыла?

– Это, Ирусик, испанский романтизм девятнадцатого века. А прикинь, если бы я получила богатое наследство как Арлетт во французском фильме. Какой-нибудь заводик в Бельгии или Шато во Франции.

– Раскатала губу! – Ира захихикала, – а красавчика типа Кристофера Ламберта тебе не запаковать в придачу?

– Нет уж, обойдусь как-нибудь без Ламберта. Зато представь, как это было бы круто! Я – богатая наследница!

– Ты просто фантазерка! А кстати, знаешь, почему мужчинам нравиться секс?

– Почему? – спросила Вера, тоже затянувшись сигаретой и пытаясь разглядеть её тлеющий кончик. Она вдруг вспомнила, как в одном фильме героиня пыталась проделать то же самое и её глаза свелись на переносице, словно та страдала косоглазием. «Интересно, какие у меня глаза сейчас? Достать что ли зеркальце?»

Между тем подруга продолжала.

– Если отбросить тактильные ощущения…

– Какие-какие?

– Тактильные – ощущения прикосновения.

– Ого, что за словечки мы знаем!

– Ну не тебе же одной читать испанских романтиков, мы то же кое-что читаем. Так вот, мужики чувствуют внутри нас, словно младенцы в утробе – защищенными от угрозы, в полной безопасности. И они от этого прутся!

– И никакого удовольствия? Опять прикалываешься! Хотя знаешь, эту тему можно развить, – на Веру хлынули фантазии, – написать, допустим, диссертацию или роман. Я бы так и назвала: «Почему мужчинам нравиться секс». Без знака вопроса. Прикинь, какие бабки можно срубить, ведь всем интересно. Я даже могу представить название глав. «Ребенок в утробе», – глава первая. «Мужчина в утробе», – глава вторая. Ну как тебе темка?

Ира серьезно слушала её, будто принимая Верины фантазии за нечто реальное, и девушке даже показалось, что подруга запоминает её слова, чтобы их где-то использовать. Но затем, когда до Ирины дошло, что Вера шутит, она посмотрела на часы.

– Короче, Верусик, перекур закончен, пора возвращаться!

Они кинули окурки, и пошли в здание.

Попав в огромный, пустынный, сверкающий чистотой и солнечными бликами холл, устланный светло-коричневыми ромбовидными плитками, они остановились возле лифтов. Ира решила сменить тему секса на другую – посплетничать о коллегах по работе. Она сказала:

– Знаешь, моя соседка – сидит напротив…

– Саша?

– Ага. Короче, по ходу она меня приревновала к начальнику.

– Да ладно!

– Точно. Сашка придумала, что у неё роман с Валерием Александровичем и теперь косится на всех, кого он вызывает в свой кабинет, но он-то вызывает всех, почти весь отдел, и дурочка с нами почти не общается.

– Втюрилась что ли?

Вера спросила это уже на ходу, отправляясь в открывшийся лифт, обнаживший пустое алюминиевое чрево с узкими зеркалами от потолка до пола на боковых стенках. Внутри этого серебристого чуда, воплощавшего минимализм современного интерьера в стиле «техно», девушки по привычке посмотрелись в зеркала. Вера чуть тронула растрепавшиеся волосы, а Ира поправила золотую цепочку на груди, съехавшую немного на бок.

– В кого, в Валерия Саныча? Не смеши! – Ирина придала своему взгляду иронично-насмешливый оттенок и нажала кнопку этажа, на котором находились их офис.

Тихо заурчав, лифт начал плавное движение вверх, почти незаметное, неощутимое для тела.

– Саныч не собирается заводить длительные отношения, это я точно знаю! И потом у него есть жена, а он верный семьянин, как сам не раз говорил. Хотя мужики, – Ира прищурилась, – такие сволочи, такие притворяшки. Всегда говорят одно, а на уме другое.

На одном из этажей лифт остановился, дверцы медленно отползли в стороны, и внутрь вошел высокий парень в светло-синем летнем костюме, короткостриженый блондин с неприметной рыжинкой в волосах. Он был гладко выбрит, приятно пах французской туалетной водой. Вере это запах всегда нравился, но она забыла название дорогого парфюма.

В руке молодой человек держал папку с документами, видимо, ехал на доклад к кому-то из вышестоящих начальников, находившихся на самых верхних этажах бизнес-центра «Орион». Всё начальство размещалось там. Наверное, так топ-менеджерам казалось, что они арендуют пентхаусы.

Окинув его мимолетным оценочным взглядом, Ира продолжила говорить уже вполголоса.

– У них в последнее время какие-то заморочки – я о наших начальниках.

– Что за дела? Я ничего не слышала.

– Говорят, типа наверху движняк начался и никто не знает, в какую сторону подует ветер. Как говорится, когда дубы шатаются – листья летят.

Стоящий рядом с ними парень едва заметно улыбнулся, а Ирина недовольно покосилась на него. Она еще больше понизила голос.

– Если нашим дадут по шапке, то и нас могут попереть отсюда. Сама знаешь, как это делается – придет новая команда и поменяет всех до уборщиц, а с такого сладкого места соскакивать ой как не хочется.

– Не волнуйтесь, девушки, всё будет хорошо! – вдруг подал голос парень. – С вашими данными вы не пропадете.

– В модельки что ли податься или на панель? – несколько грубовато поддела его Ира.

– Верьте мне, всё будет пучком! – повторил парень, добродушно улыбаясь.

– А ты, бодрячок, кто? – спросила Ирина, – из какого отдела?

– Лёша меня зовут, я из административного.

Прислушиваясь к их разговору, Вера, смущенно молчала – она не привыкла вот так, запросто, разговаривать с незнакомцами, как это могла Ирина.

Лифт, между тем, неторопливо пробирался наверх, и Вера чувствовала себя странно в этом пустом лифте, рассчитанным, по крайней мере, на двадцать человек. Странным было то, что к ним никто не входил, не подсаживался, как обычно бывало в заполненном людьми бизнес-центре «Орион». Такое могло быть только глубокой ночью – пустые этажи и офисы, пустые лестницы, пустой лифт. Все сотрудники к этому времени уже покинули здание, оставив его во власти охраны и вокруг ни души. Но это ночью, а тут днем, после обеда…

– Слушай, Лёх, – вдруг сказала Ира, – мы сегодня собираемся потусоваться в спортбаре. Присоединишься?

– Это, в каком?

– Бар «Десятка» на Петровке. Там шесть залов, просто супер! Кстати, мы не познакомились. Я Ира, а это моя подруга Вера, можешь нас звать Ирусик и Верусик.

Молодой человек хмыкнул и кивнул головой.

– Мне сейчас выходить. Окей, созвонимся, – сказал он, – какой у вас внутренний?

– У меня тридцать восемь-семьдесят пять, – торопливо сообщила Ира, – а у Верусика тридцать девять-четырнадцать.

Лифт остановился и парень вышел. Они поехали дальше.

– Видишь, как надо знакомиться! – удовлетворенно заметила Ирина. – Вот так их и надо цеплять за жабры, как толстых и неповоротливых сомов.

– Боже мой, ты что, специалист по отлову рыбешек? По тебе не скажешь!

– Папа в детстве часто водил на рыбалку. Так что нацепить червячка на крючок я смогу. Уж будь уверена! А если сейчас одна, так то не показатель, Я такая, недавно дала отставку трем парням. Сразу. Прикидываешь? Сейчас типа временно свободна, но это временно.

Самоуверенность подруги забавляла Веру, ей нравилось то, что Ира была девчонкой без комплексов, практически без тормозов, а если и имела их, то в облегченном варианте, без ручника. По сравнению с ней, Вера была обыкновенной офисной мышкой, на первый взгляд серой, не выдающейся ни умом, ни внешностью.

Сколько таких, сидит по фирмам, конторам и учреждениям, выполняет однообразную, чаще всего неинтересную работу? Сколько ждет, когда что-то или кто-то повлияет на их судьбу, изменит жизнь? Но годы летят, и ничто не меняется – они продолжают ходить на работу, жить, отдаваясь мелким радостям, воспринимая неудачи как нечто, само собой, разумеющееся. И только иногда, если присмотреться внимательней, в глазах этих офисных мышек можно разглядеть еще не потухший огонек надежды.

Глава 2

Достигнув нужного этажа, лифт остановился, и дверцы бесшумно отъехали, открывая стойку, за которой со скучающим видом сидел толстый охранник. Над ним красовалась вывеска «Россервис», выполненная золотистыми буквами строгим шрифтом Times и призванная вселить в посетителей, случайно или неслучайно забредших на этаж, чувство уважения к солидной фирме, занимавшей здесь жизненное пространство.

Охранник, хорошо знавший девушек, дежурно кивнул, и они пошли мимо, каждая в свою сторону. Их офисы располагались по разные стороны длинного стеклянного коридора, покрытого, как и холл внизу, блестящей плиткой только темно-серого цвета. Во всех таких офисах стояло по десять столов с компьютерами, за которыми трудился персонал фирмы, в основном женского пола. Вдоль стен размещались серые бухгалтерские шкафы и кулеры с водой. Как ни странно, руководство компании не жлобилось на такие вещи для своих сотрудников.

Едва Вера вошла в отдел, как заметила, что все уже сидели на рабочих местах и, борясь с послеобеденной дремой, изображали трудовую деятельность. Деятельность эта выражалась в ленивом постукивании по клавиатуре, неторопливом перекладывании отчетов и справок с места на место, шуршании другими никому не нужными бумажками. Взгляды невольно прикипали к окну, за которым в самом разгаре властвовал летний день с его прохладными фонтанами на площадях, вкусным мороженным – ванильным, шоколадным, фруктовым, тенистыми аллеями и скверами. Ужасно хотелось туда, на улицу.

За соседним столом сидела приятельница Веры Маша – большая любительница вкусно поесть. Это была полненькая, невысокая девушка с круглым лицом и большими наивными глазами. На её столе всегда лежало несколько тюбиков с кремами для лиц, рук или других частей тела – Маше казалось, что у неё слишком сухая кожа.

– Опять курила с Иркой? – поинтересовалась Маша, не глядя на свою соседку.

Краем глаза Вера заметила, что Маша раскладывает пасьянс «Косынку» на компьютере.

– Ага! – ответила Вера, не вдаваясь в подробности, и садясь за свой стол.

Она, сняв блокировку, посмотрела на экран компьютера и увидела, что пришла новая почта, обозначившая себя желтым конвертиком в нижнем углу рабочего стола.

«Опять после обеда!» – досадливо подумала Вера, решив, что начальник сбросил ей новое задание. У начальника отдела Ивана Андреевича имелась такая нехорошая привычка – загружать подчиненных работой после обеда.

Чуть дальше, чем Маша, сидела еще одна коллега Веры – Вероника Ивановна. Это была женщина в возрасте, разведенная, умудренная житейским опытом. Она одна, без мужа, воспитала двух детей, ставших уже взрослыми и самостоятельными, и успешно приспособившимися к жизни в недрах большого города.

Будучи старше своих молоденьких коллег почти вдвое, Вероника Ивановна относилась к ним с долей материнского участия. К ней всегда можно было подойти, рассказать о проблемах, поплакаться на плече. Про себя девушки звали её «мамочкой».

Вероника Ивановна любила кошек. В её квартире их был две и как старая кошатница, о своих любимцах, она могла разговаривать долго. У неё были седые завитые волосы, пухлые щеки, свисающие по бокам и вообще, её лицо было удивительным образом, похоже на лицо стареющей немецкой домохозяйки. Вера не раз её представляла в домашней обстановке за чашкой чая и тарелкой с пирожными.

– Вероника Ивановна – обратилась к ней Вера, – вы в магазине не были?

– А что ты хотела?

– Ужасно сладкого хочется. У вас не осталось пирожных?

Женщина улыбнулась.

– Верочка, тебе повезло. У меня осталась корзинка, возьми!

Она положила на свой стол пирожное в виде лукошка, из которого росли малюсенькие сливочные грибки. Вера поднялась и пошла к ней, а Маша, оторвавшись от экрана монитора, тоже не утерпела:

– А мне, Вероника Ивановна? У вас еще не осталось?

– Конечно, деточка и тебе есть, возьми! – Вероника Ивановна достала еще одно лукошко.

Схватив пирожное, Маша тут же, не запивая его чаем, отправила лакомство в рот.

– Ох, вы такая добрая, Вероника Ивановна! Такая добрая! – произнесла она с набитым ртом. – Вот я ни за что бы, ни отдала пирожное! Хоть режьте меня!

– А у тебя и лишнего никогда не бывает, – хмыкнула Вера, – не задерживается!

Она взяла кофе из автомата и пила его, откусывая от корзинки маленькие кусочки.

– Тебе хорошо говорить, – обидчиво произнесла Маша, всё прожевав, – у тебя сила воли есть. А у меня нет. Вот, к примеру, борюсь с весом, борюсь, и всё никак – даже фитнес не помогает… Мы из-за этого с Андреем расстались, – Маша состроила плаксивую физиономию и повернулась к Веронике Ивановне, – ну почему мне так не везет?

– Да что ты, Маша! – успокаивающе заговорила Вероника Ивановна, глядя на девушку поверх очков, – не расстраивайся, деточка! Всё будет хорошо, и ты найдешь своё счастье.

Вероника Ивановна произносила известные фразы, говорящиеся в таких случаях, ничего в них особенного не было, но её тихий голос, от которого веяло домашним уютом, звучал как колыбельная над сонным дитем. Он был умиротворяющим, теплым и Маша, в большей степени, притворявшаяся расстроенной, чем огорченная на самом деле, приняла вновь деловой вид и повернулась к своему компьютеру.

Увидев, что девушка успокоилась, Вероника Ивановна улыбнулась мудрой, понимающей улыбкой и посмотрела на Веру, будто заодно и её хотела утешить добрым словом. Ответно улыбнувшись, Вера тоже занялась работой.

Однако долго работать ей не пришлось.

– Салют, Вера! – девушка услышала голос за спиной и обернулась.

Это был заместитель начальника отдела Петр Курасов, молодой парень, симпатизировавший Вере. Будучи хоть небольшим, но начальником, он старался держать себя сдержанно, солидно. Говорил веско, со значением, с явным желанием, чтобы его мнение было доминирующим. Его чуть раскосые черные глаза, говорили, что среди предков Петра водились азиаты. Впрочем, еще француз де Кюстин намекал: «Поскреби любого русского и найдешь татарина».

В офисе Петр всегда ходил в костюме при галстуке, а летом носил темные брюки и рубашки с длинными рукавами, свято соблюдая деловой дресс-код.

У него был один недостаток, который Курасов за собой знал и который усиленно скрывал от окружающих – в минуты волнения сильно потели ладони рук. Иметь дело с человеком, у которого потеют ладони всегда неприятно и особенно это раздражает начальство. Как правило, о карьере с такими особенностями организма можно забыть. Но Петр выкрутился из положения – едва ладони начинали потеть, он засовывал их в карманы, где в каждом лежало по платку, и там незаметно вытирал. Так его склонность к потоотделению практически никто не заметил и, когда решался вопрос о выдвижении, Курасов был назначен замещать начальника отдела.

После назначения он волновался исключительно в редких случаях, и ему даже пришла в голову мысли, что нехорошее свойство его ладоней ушло в прошлое. Теперь не было нужды носить в карманах по два платка, и Петр оставил только один.

Своё «Салют, Вера!» он произнес нараспев, подражая известному певцу Меладзе, который отчего-то делал ударение на последнем слоге. Наверное, так это имя звучало по-грузински.

– Что делаешь вечером? – поинтересовался Курасов.

– Пойдем с девчонками в спортбар «Десятку», Ирка предложила.

– Серьезно? А меня возьмете?

– А то! Присоединяйся! Кстати, Ирка еще одного молодого человека пригласила из административного отдела.

– А как зовут? Я там всех знаю.

– Леха.

– Алексей? – Петр на мгновение задумался, и лицо его приняло недовольное выражение, затем, будто пересилив себя, он продолжил, – понял, о ком говорим. Так, ничего чувак. Я, правда, с ним не знаком, но ребята говорили, что парень в адеквате. Ладно, пойду к шефу, он с утра зверствует.

Девушку удивило то облако недовольство, которое вдруг промелькнуло на лице Курасова. Что его вызвало, к кому относилось это недовольство? К ней? К Алексею, которого Петр, в сущности, не знал?

До неё докатывались сторонние слухи, что Петр был к ней неравнодушен, что она ему нравилась. Об этом намекала и Вероника Ивановна, бывшая всегда в курсе всех событий отдела. «Верочка, – говорила она, – мне кажется, Петя хотел бы тебя пригласить на свидание. Но ты такая строгая, холодная. Смотри, жизнь пролетит – не заметишь!»

Проблема была в том, что Курасов ей не нравился, душа к нему не лежала. Бывают ведь и некрасивые парни, но они не вызывают внутреннего сопротивления, скрытой неприязни. А Петр вызывал. Почему это происходило, Вера не могла дать себе отчет. Может, интуиция?

Она не знала, что Курасов, действительно думал о ней, ревновал.

Как-то, год назад в их отделе появился молодой человек, тоже симпатизировавший Вере. Он смешил её, развлекал, уделял больше внимания, чем остальным девушкам. Вероника Ивановна лукаво посматривала на него и взглядом добрых мудрых глаз намекала Вере, что вот, мол, потенциальный жених.

Их отношения не остались без внимания со стороны Курасова. Тот с ревнивой яростью думал, какой бы повод найти, как вмешаться, чтобы разорвать зарождающиеся чувства между Верой и этим парнем. В голову ничего не приходило, кроме выяснения отношений по-мужски. Но ему подвернулся удачный случай.

Петр заметил, что молодой человек начал по утрам, пока никого из девушек нет, приносить конфеты, немного, всего несколько штук, и класть их на стол Веры. Делал это он, соблюдая инкогнито, тайно, и ему нравилось, как Вера каждый раз громко удивлялась, спрашивая, что за поклонник балует её по утрам. Хотя сама она, конечно, знала, кто этот поклонник. Игра в угадайку забавляла их, как и весь отдел, кроме Курасова.

Все начинали вслух обсуждать, кому могла понравиться Вера. Выдвигались и затем с громким смехом отвергались любые кандидаты на роль безумно влюбленных ухажеров – от Главного, до охранников в холле. Всем было весело и только Курасова это злило. И вот, на шутку молодого человека он придумал свою шутку. Когда в очередной раз парень принес конфеты и оставил их на Верином столе, Курасов дождался момента, когда тот вышел, и в помещении никого не осталось – сотрудницы на работу еще не пришли. Петр буквально прокрался к столу Веры и под конфеты подложил пачку нераспечатанных презервативов.

Получилось так, что Вера немного опоздала, все уже пришли, расселись по рабочим местам. Маша раскладывала перед собой любимые кремы для лица и рук, Вероника Ивановна подкрашивала губы, глядясь в маленькое зеркальце. Вера разделась, подошла к своему столу, готовясь привычно и громко удивиться, якобы, неожиданному подарку, но взяв конфеты в руки, она обнаружила под ними коробку презервативов. Даже издали Курасову было видно, как она покраснела. Девушка громко сказала: «Дурак!» и унеслась в туалетную комнату, на ходу вытирая хлынувшие слезы.

Так, с романом было покончено, а молодой человек вскоре уволился. Об участии этой истории Курасова девушка никогда не узнала, а Петр, естественно, и не думал с ней делиться.

Курасов вышел, и Вера с неохотой повернулась к компьютеру, но это движение, легкий беззвучный поворот кресла, на котором она сидела, неожиданно ей понравился. Плавный вращательный ход офисного седалища привносил странное, успокоительное чувство ритма, как маятник часов в огромном деревянном футляре, мерно двигающийся по заданной траектории, завораживал своим видом. Гипноз движения и звука. Тик-так – отсчитывал маятник, туда-сюда – поворачивался черный стул на опоре, заканчивающейся крестовиной.

Она посмотрела вниз, под стул, на металлический столб, служивший опорой её креслу, и он показался ей железной лапой с когтями неведомой птицы.

А что, если это не стул, а избушка на курьей ножке?

Вера улыбнулась и представила себя бабой-ягой – капризной, властной, но в целом привлекательной женщиной, к которой сватался сам Кощей бессмертный. Она откинулась на спинку и принялась медленно поворачиваться взад и вперед, расслабленно глядя в одну точку. Вдруг появится Иван-царевич и сделает предложение? «Вера, – скажет он жалобно, – выходи за меня замуж, будь моей царевной!» Колчан со стрелами у него будет болтаться за спиной, меч останется за порогом.

Но она же баба-яга – женщина, хоть и привлекательная, но стервозная и неприступная. Таких, как она не заманишь голыми словами. «Слушай ты, Купидон со стрелами – ответит она, – добудь мне тридевятое царство, тогда подумаю!» Вот так она будет с ним разговаривать!

Ей было хорошо. Она сидела погруженная в бездумный релакс, находилась во власти разнообразных фантазий. Голова была полна туманных картин, неясных видений, которые смутны и расплывчаты, но… отчего-то приятны. Ведь впереди, сквозь этот туман фантазий, всегда ожидало что-то хорошее, радостное. Да-да, необыкновенное и радостное! Словно с колотящимся сердцем плутаешь в дремучей чащобе мрачного волшебного леса или убегаешь от страшных лесных монстров без всяких шансов на спасение. И вдруг, в минуту отчаяния, выходишь на солнечную поляну к прекрасному розово-золотистому дворцу феи. Тут же появляется она, фея с добрым лицом Вероники Ивановны, взмах волшебной палочкой и ты дома!

Или… Бежишь-бежишь по лесу и неожиданно оказываешься в лесной избушке, на первый взгляд обыкновенной, давно заброшенной хозяевами. А потом мир сужается до пространства четырех стен, потому что снаружи сгущается тьма, вопящая ужасными голосами кикимор, горящая кровавыми глазами вампиров и вурдалаков. Тогда отчаяние надевает стальной обруч на мозг и кажется – никогда уже не выбраться назад, остается только сгинуть здесь безвозвратно. Но вдруг появляется волшебник под видом простого грибника и спасает тебя.

По крайней мере, так казалось девушке, и потому Вера любила фантазировать.

На столе у Маши что-то с глухим стуком упало, Вера приоткрыла глаза. Всего лишь карандаш. Она улыбнулась коллеге и, пересилив себя, открыла почту на компьютере. Там Вера увидела, что начальник отдела сбросил ей сканы новых договоров с припиской: «Посмотри!» Рядом красовался игривый смайлик.

«Вот старый козел!» – подумала она без злобы и принялась распечатывать документы.