Текст книги "Удар невидимки"

Автор книги: Олег Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А вы сами видели этого альпиниста?

– Нет-нет, его очень быстро прямо на носилках перегрузили в самолет из большой машины, на которой привезли…

– Что это за машина была, медицинская?

Директор недоуменно пожал плечами:

– Нет-нет, обычная машина, черный «Мерседес», как маленький автобус.

– Минивэн?

– Да-да, это так называется. Пострадавший весь в свежих бинтах был и без сознания, глаза закрыты. Шок, знаете ли. Даже лицо пострадало, я сам большой шрам заметил у левого глаза.

– Вы так близко подходили к раненому?

– Вообще-то это не моя прямая обязанность, но я просто посчитал своим долгом…э…засвидетельствовать…

«Любопытен ты, батенька, безгранично, – подумал Гера, – хорошо еще, что это качество не стоило тебе головы».

– А кто сопровождал раненого? Вы с ними разговаривали?

– Конечно! Проверил документы у всех троих. Двое мужчин и девушка. Все тоже итальянцы, соотечественники. Это даже по сильному акценту заметно. И медицинские справки в порядке.

– Судя по технической документации, которую вы мне любезно предоставили, все ваши самолеты пригодны для перевозки значительно большего числа пассажиров, чем один тяжелораненый, пусть даже в сопровождении. Кто еще следовал на этом самолете?

– Видите ли, господин инспектор, желающих воспользоваться нашими услугами в любое время года предостаточно. Мы даже принимаем предварительные заявки как настоящий большой государственный аэропорт! – В голосе технического директора слышалась неприкрытая гордость. – Но, в конечном счете, мы частное предприятие, и вопросы…э…финансирования весьма существенно…э…определяют…

– Понятно-понятно, – перебил Талеев смутившегося швейцарца, – кто больше платит…

Директор часто-часто закивал согласно головой, а вслух произнес:

– Мы, безусловно, уважаем желания наших наиболее…э…почетных клиентов… – видя, что господин инспектор вновь готов перебить его, директор скороговоркой закончил, – …но никогда не ущемляем интересы других пассажиров! Им вовсе не пришлось долго ожидать: мы подготовили другой самолет…

– Если я правильно вас понял, тяжелораненый альпинист вместе с сопровождающими зафрахтовали весь рейс?

– Мы вошли в положение несчастного молодого человека, ему, безусловно, нужен был полный покой, никаких контактов, уход в полете… Да и желание его родителей, переданное нам по телефону, – закончил директор предельно честно, – если они готовы с лихвой компенсировать материальные затраты нашей фирмы, то почему бы не исполнить их вполне естественные в таком положении требования?

– Вы отменно справляетесь со своими обязанностями, г-н директор. Руководство компании должно быть вами довольно. Могу ли я взглянуть на самолеты, побеседовать с летчиками?

– Ну конечно же, какие вопросы! Все к вашим услугам, кроме находящихся в полете.

– А тот героический экипаж, спасший пострадавшего альпиниста?

Круглое, румяное лицо технического директора как-то на глазах осунулось и посерело, он замялся на несколько секунд, а потом скорбно проговорил:

– Видите ли, на обратном пути из Италии их самолет попал в грозовой фронт, был отнесен с курса в открытое море, хотя и недалеко от берега… В общем, бесследно пропал над прибрежными водами Адриатики. Но мы совсем не теряем надежды, что все они живы, нет-нет! Уже несколько дней ведутся поиски.

– А какой был конечный пункт их маршрута?

– Бриндизи. Это такой довольно крупный порт на юго-востоке Италии.

«Ну, конечно, а на обратном пути концы в воду! Свидетели-очевидцы опять случайно гикнулись. И совсем уж маленький нюансик: для итальянцев, каковыми представились сопровождающие, совсем не характерен сильный, специфичный акцент».

На пути обратно в Лозанну Гера принял решение: вдвоем с Анатолием они отправятся в Италию, а остальные ребята пока отработают здесь другие возможные варианты. Не окончательный пока факт, что поломанный спортсмен – это и есть Сергей.

«Хотя шрам у левого глаза – это теперь “фирменный знак” Редина, а гибель самолета на обратном пути лишь значительно усиливает подозрения».

Бриндизи оказался типичным портовым городом южной Италии: суетливый, неугомонный ни днем ни ночью, громогласно вещающий на всех языках Средиземноморья, он был совершенно хаотично разбросан на довольно большом пространстве вдоль Отрантского пролива, соединяющего Адриатическое и Ионическое моря и разделяющего два больших полуострова – Апеннинский и Балканский.

Главным отличием от расположенного неподалеку более крупного порта Бари был железнодорожный паром, ведущий на греческий полуостров Пелопоннес.

«Вот этот-то паром и интересовал в первую очередь наших похитителей. Иначе, гораздо логичнее им было прилететь в Бари: это и поближе, и город крупнее – легче затеряться и больше возможностей улизнуть незаметно в любом направлении. А на то, чтобы запутывать следы, делать несколько остановок и пересадок у них просто не было времени. Да и «груз» хлопотный. А вот чувствовали они себя здесь уже, вероятно, в полной безопасности. Значит, паром…» – так рассуждал Талеев по дороге на аэродром, где, как сообщил им швейцарский технический директор, приземлился самолет с раненым альпинистом на борту.

Однако расспросы там ничего не дали. Никто из обслуживающего персонала близко к частному лайнеру не подходил; что или кого выгружали не видели. Может, человека. Носилок точно не было. Вообще, их встречала своя машина, на которой они сразу же и уехали с территории аэродрома. Да кто же будет номера записывать? А самолет заправили и проводили. Вот только улетел он недалеко, упал в грозу в море. До сих пор ищут.

– Ну что, Толя, не такой уж это и отрицательный результат. По крайней мере их присутствие здесь не подлежит сомнению. Значит, будем искать. Ты двигай в порт, покрутись у парома. А я пока пообщаюсь с нашими местными кадрами на предмет получения, так сказать… – Талеев изобразил руками в воздухе нечто вроде шара, – …полной ретроспекции…

– О чем это ты, Гера?

– Ладно, не парься, Толя, это по-нашему, по-научному, по-журналистски.

– Ну уж, где уж, нам уж.

Проводив Анатолия, Талеев сделал несколько телефонных звонков по лишь ему известным кодовым номерам и договорился о встрече с интересующим его человеком через 20 минут в баре напротив.

– Привет, земляк! – поздоровался с ним подошедший к барной стойке мужчина средних лет неприметной наружности. – Узнал тебя по описанию сразу. Я – Вирген Семен Николаевич, торговый представитель… ну, да, не важно чего. И еще кое-чего, что важно, но непроизносимо вслух.

– Да ты прямо философ, казуист.

– Это есть немного. А ваш «красный штрих» и до меня уже долетел. Так что, чем могу быть полезен?

– Ты давно здесь… торгуешь?

– Почти восемь лет.

– Солидно. Значит, абориген, – забрав заказанную выпивку, собеседники от стойки перекочевали за небольшой столик для двоих сбоку от окна в самом углу помещения. Здесь им никто не мешал спокойно разговаривать. Вот только на все вопросы журналиста Семен не смог сообщить ничего заслуживающего внимания.

– Понимаешь, земляк, – сокрушенно разводил руками Вирген, – в интересующее тебя время, вообще, затишье какое-то во всех преступных делах наблюдалось. Прямо обеденный перерыв, сиеста. Про упавший самолет слышал, но он ко мне никаким краем. Контрабанды или ценностей на нем не было. А вот, кстати, о контрабанде вспомнил. Может, тебе как-то пригодится одна коротенькая история. Сам решай, куда ее пристегнуть. Или совсем выбросить.

Семен лихо опрокинул в рот стопку итальянской водки и, не прерываясь, продолжил:

– Самая крупная по местным меркам заваруха произошла тут несколько месяцев назад. Понимаешь, один из каналов поставки наркотиков в Европу проходил через юг Италии, да и через наш Бриндизи. Это в основном товар с Ближнего Востока – Афганистан, Иран – ну может, совсем чуть-чуть из Юго-Восточной Азии. Конечно, все происходило под полным контролем сицилийской мафии. Здесь она всем заправляет. Канал был надежный, кому надо, сколько надо отстегивали и жили все припеваючи, без проблем. И вдруг очередную партию наркоты прогнали по этому маршруту, минуя карманы боссов мафии. Тех чуть удар не хватил от такой наглости. Начали разбираться, и выяснилось, что «караван» прошел под другой «крышей». То есть там, где «караван» формировался – Иран ли, Афган, – сменились сами хозяева дела. Наши сицилийские крестные отцы предложили обговорить новые условия, ну и, конечно, чтобы новые хозяева неустоечку заплатили. Так вот, их посланцев просто замочили без всяких разговоров прямо тут, в Италии, на «стрелке».

Заметив, что журналист собирается задать какой-то вопрос, Вирген упреждающе поднял обе руки:

– Не спрашивай, кто стал новым хозяином «караванов». На это тебе ни один человек здесь ответить не сможет. Слухи разные ходят…

– Давай, Семен, мне и слухи пригодятся.

– Ну, смотри. Как говорят, за что купил… В общем, подозревают, что поставку наркотиков взяло в свои руки само государство-производитель через собственные силовые структуры.

Талеев даже присвистнул.

– Какие-нибудь факты говорят об этом?

– Ну, как выражаются юристы, имеются лишь косвенные улики. Так нагло можно вести себя, лишь ощущая за спиной непробиваемые тылы. Еще «караваны» стали значительно больше по объему, а сами наркотики уже прошли первичную обработку. Причем не кустарную, а в стационарных фабрично-заводских условиях. Кроме того, охрана раз в десять увеличилась, и все сплошь кадровые вояки. От таких перемен доходы в десятки раз выросли.

– Что ж, так все и сейчас происходит?

– Ну, когда же это мафия сдавалась? Да еще у себя на Родине! Разве что, при Муссолини. В общем, наши крестные папы забыли на время все свои внутренние распри, замирились, объединились, поднатужились и разгромили вчистую один «караван». Заодно прихватили главные транзитные пункты. Чтоб неповадно было иностранцам продаваться. А в результате, отстояв свою бандитскую честь, лишились львиной доли прибыли.

– Как это получилось? – уже всерьез заинтересовался Гера.

– Вместо былого потока остался лишь тонюсенький ручеек случайных партий, а главные караваны пошли в обход другим путем. – Семен щелкнул пальцами бармену, указав на пустые стопки.

– Ну не томи ты, Сеня! Где этот новый путь?

В это время официант принес заказ, забрал пустые рюмки и сменил пепельницу. Вирген поднял бокал и блаженно понюхал напиток:

– Привык уже, понимаешь. Больше русской водки стало нравиться. Ладно-ладно, не кипятись! Вовсе я не издеваюсь. Только тут мы опять в область догадок переходим. Хотя и со значительно большей степенью вероятности правильного угадывания. Похоже, что через Грецию путь пошел. Доставка туда самолетом над морем, а дальше уже по земле бывшей Югославии, через все эти Сербии, Хорватии, Словении, Боснии, Черногории… Сам черт не уследит. А к грекам забираться даже у нашей сицилийской мафии кишка тонка и…

В этот момент выходящее на улицу большое окно, рядом с которым они сидели, словно взорвалось, засыпав осколками стекла все небольшое помещение бара. Уже затем донесся стук автоматных очередей с улицы и раздались истошные вопли раненых внутри. Сидевший в самом углу Талеев при первых же звуках бьющегося стекла нырнул под стол и, вытянув руку, ухватил за ногу Семена Виргена. Тот почему-то явно задерживался с поисками надежного укрытия.

«Вот ведь как расслабляет людей спокойная тихая жизнь в среде миролюбивой итальянской мафии», – подумал Гера и дернул за ногу сильнее. Семен Николаевич, торговый представитель, сполз на пол. Точнее, на пол расслабленно опустилось лишь его тело, потому что души Виргена в нем уже не было: пуля, попавшая в затылок, просто снесла всю левую половину черепа. «Эх, ну что же ты так неаккуратно!» Однако на соболезнования времени у Талеева не было. В этом крохотном зальчике он был как в мышеловке. «Сюда еще пару гранат, и не останется ни одной живой души!» – только Гера успел так подумать, как через выбитое окно к барной стойке шлепнулась граната, очень напоминающая по виду российскую «РГД». «Накаркал, сама припрыгала!» – с такой мыслью журналист резко выпрямился, сворачивая спиной стол, а потом придержал его, падающий, руками, отгородившись таким образом, как щитом, от готовой уже взорваться гранаты. Сам Гера плюхнулся плашмя на пол и прикрыл голову, понимая, однако, что вся его защита очень ненадежна. А потом все звуки потонули в грохоте взрыва.

Ударной волной вынесло наружу и оставшиеся два окна вместе с рамами, и стулья со стоявшими у этих окон столами, разметало всю стойку бара, а Талеева перевернутым столом сильно прижало к диванчику, на котором он еще недавно сидел.

Огненный смерч вырвался на улицу, как струя из десятка мощных огнеметов, словно подчищая за собой все зло, не доделанное взрывной волной и многочисленными осколками. И разом все стихло. Осталось лишь негромкое потрескивание догорающих головешек, в которое ворвался отдаленный вой подъезжающих к месту взрыва полицейских и пожарных машин.

С трудом отодвинув ногами повалившийся стол, журналист поднялся, инстинктивно отряхиваясь и озираясь, и тут же понял, почему в такой смертоносной круговерти не получил, похоже, даже мелкой царапины: тело Семена было прижато к крышке стола с наружной стороны. Это оно приняло на себя сначала убийственный рой гранатных осколков, а потом испепеляющий огненный шквал.

«Вот тебе, друг, и «Красный штрих», – почему-то подумалось Талееву. Больше, чем сделал для него этот неунывающий соотечественник – сначала живой, а потом даже мертвый, – невозможно было себе представить. Гера на миг наклонился, прикоснулся пальцами к изувеченному телу: «Прости и прощай, земляк. Мне нельзя оставаться. Все будет нормально, безвестным ты не останешься. Еще раз прости!»

Вот такая панихида.

А в нескольких километрах к юго-востоку от этого многострадального кафе, в порту по грязным закоулкам до предела захламленного старого причала, прыгал, как резвый зайчик, боец Команды Анатолий, ругаясь на чем свет стоит и приговаривая себе под нос в такт бешеным, непредсказуемым скачкам:

– Да вот уж хрен тебе! Если с первого выстрела не попал, ни за что достать меня не сможешь. А я до тебя точно допрыгаю. Заодно еще и пистолетиком разживусь. А то ведь черт знает что творится: посылают на задание, как в кино – один и без оружия, мать… – пуля впилась в самый край деревянного ящика в паре сантиметров от головы. – А это уже шесть. Скоро расплачиваться будем по счетчику. Пора мне к тебе поближе круги нарезать, а то ведь могу и опоздать подскочить в самый интимный момент! – с этими словами Толя, вместо того чтобы скрыться за огромным ящиком, отпрыгнул назад, приземлившись на корточки, а затем перекатился через левый бок на новое место. Тут же туда, где он только что находился, стукнула пуля.

– Ну вот, да мы с тобой словно у одного инструктора обучались. Только я гораздо способнее! Напрягись, противничек, момент истины приближается. Уже семь пуль за тобой, а толку – ноль.

Еще один выстрел прозвучал, когда Анатолий, изогнувшись в невероятном кульбите, преодолевал последнюю значительную преграду – кучу металлолома. Пуля, ударившись о железку, срикошетила, издав противный визг. Теперь у неудавшегося киллера шансов не было. Он еще потерял последние мгновения, судорожно пытаясь вогнать в пистолет новую обойму, но был просто сметен сильнейшим ударом всей девяностокилограммовой массы тренированного Анатольева тела.

В таких поединках жизнь врагу не дарят. Захватив шею противника в замок локтевого сгиба, Толя резко дернул рукой в сторону. Послышался характерный треск ломающихся шейных позвонков, и безжизненное тело соперника тряпичной куклой опустилось к ногам победителя.

Анатолий поднял отброшенный пистолет с уже вставленной полной обоймой, внимательно осмотрел его, перещелкнул затвор и, удовлетворенно хмыкнув, затолкал за пояс брюк. Это была классическая 9-мм «беретта», безликий атрибут высокопрофессиональных киллеров в любой точке планеты, очень надежное и грозное оружие. Хотя сам Анатолий предпочитал более длинноствольные пистолеты меньшего калибра. Тут явно сказывалась профессиональная привычка к спортивному оружию: как-никак, а серебряный призер Олимпиады!

Больше в карманах убитого ничего не было. «Так кто же ты такой, мистер Икс?» – подумал Толя, вглядываясь в запрокинутое лицо трупа. Среднего роста мужчина крепкого телосложения, лет 28–32, волосы и усы черные, кожа светлая. «А тип не итальянский. Скорее Турция, Албания или Ближний Восток».

Поначалу казалось, что ознакомительный визит Анатолия в порт не сулит никаких сюрпризов. Ему неожиданно быстро удалось найти людей из обслуги парома, которые вспомнили по предъявленной им фотографии представительного мужчину весьма странного поведения в сопровождении девушки и еще двоих, вероятно, друзей или родственников. Уж очень он неуверенно двигался, низко опустив голову, поддерживаемый с обеих сторон своими спутниками. Возможно, был изрядно пьян. В пути из каюты выходила только девушка. Даже пищу она туда сама приносила. А в Эйоне, на Пелопоннесе, их уже машина на причале поджидала. Вся троица с парома враскачку выбиралась, чуть не попадали на трапе. Точно, пили всю дорогу! Можете со стюардом поговорить, который в их каюте прибирался. Хотя, что он вам нового расскажет? Да-да, вот так прямо и идите мимо хозяйственного причала; он сейчас в конторе очередной нагоняй получает. Непременно встретитесь. По нашей форменной одежде узнаете. Не ошибетесь!

«Точно, встретились. Без всяких ошибок. Только не с тем и не там. Когда же мне на хвост сели? А в общем, картина вполне логичная вырисовывается. Трюк с бинтами и носилками свое отыграл. Кроме того, такой пассажир сразу же привлекал ненужное внимание. Вот они Сереге и отключили башку наркотиками, но оставили способность ноги переставлять, хотя и не без посторонней помощи. Тут слегка просчитались: такая группа людей запомнилась не меньше, чем Тутанхамон на носилках.

В общем-то мне и от стюарда уже ничего не надо. Могу даже об заклад побиться, что в их каюте ни одной бутылки из-под спиртного не осталось. Трезвые были. А на трапе цирк разыгрывали.

Короче, надо немедленно связаться с шефом!»

Разговор по телефону получился вовсе не таким, как ожидал Анатолий. Едва его выслушав, Гера безапелляционно приказал: «Немедленно все бросай и возвращайся ко мне в гостиницу. Такси не пользуйся, добирайся на частнике. Войдешь с хозяйственного двора через служебный вход, я заранее оставлю открытой дверь. Можешь изобразить посыльного на всякий случай, только какую-нибудь коробку прихвати, поубедительней и, главное, почище. Я сказал, немедленно! Все. Через час жду!» Во, обласкал, а?!

Уже потом, спокойно уединившись в гостиничном номере, друзья обменялись «показаниями» и попытались сформулировать первые выводы:

– Не зря мы в общем-то гнались сюда как угорелые: успели-таки наступить им на хвост в самый последний момент. Эх, чуток бы пораньше… Надо ребятишек сюда высвистывать, или сразу можно в Грецию, и загонять паразитов до конца, не давая ни сна, ни отдыха!

Гера задумчиво посмотрел на своего воинственного напарника:

– Толя, я сейчас скажу тебе парадоксальную вещь. Даже не одну, а две. Только ты не вскакивай, не начинай размахивать руками, как ветряная мельница, и бросаться на меня, как цепной пес. Ты попытайся понять. Спокойно и обстоятельно.

– Ты меня совсем за тупого идиота держишь, да?!

– Сам прекрасно знаешь, Толя, что нет. Разве стал бы я работать с человеком, которого не ценю, не уважаю, к мнению которого не прислушиваюсь?!

Анатолий примирительно хмыкнул.

– Вот и отлично. Значит, парадокс первый. Все наши героические подвиги гроша ломаного не стоят. А единственная ценная, или бесценная, информация содержалась в коротенькой истории Семена Виргена, которую я тебе пересказал. У меня было время до твоего приезда ее проанализировать, и очень многое встало на свои места.

– Может, я не слишком внимательно слушал, но эти внутренние мафиозные разборки меня мало заинтересовали, – пробурчал Анатолий.

– Не скажи, – Гера раскрыл атлас, лежавший у него на коленях, – куда эти похитители так целенаправленно волокли Редина? – Его указательный палец уперся в середину Греции: – Вот куда. А из Семеновой истории следует, что как раз в это место теперь приходят, точнее, прилетают «наркотические караваны», у которых не так давно сменились главные хозяева. Как любил говорить наш друг Серж, «совпадений не бывает!» Именно там, – палец снова потыкал в карту, – для него уже было приготовлено местечко в самолете.

– Что же получается? Птичка упорхнула?

– В данный конкретный момент, да. Но ты помнишь две страны из рассказа Виргена?

– Афганистан и Иран.

– Во! Это уже почти точное определение географических координат цели.

– Ничего себе, точное! Семен ведь только слухи пересказывал, мог и ошибиться.

– Мог. Но только к его косвенным уликам еще кое-какие добавились. Например: нас в баре обстреливали из российского оружия. Звук «АК» я ни с каким другим не спутаю. Граната тоже наша была, факт. Итальянцы, если предположить, что это была мафия, ни тем, ни другим отродясь не пользовались. А вот в Афгане, да и в Иране целые склады нашего вооружения и боеприпасов.

– Согласен. Афган…

– Не торопись! Вот тебе одно маленькое наблюдение из области военной стратегии и тактики. Наверно, ты уже задавался вопросом, где же это тебе или нам обоим хвост прицепили?

Анатолий смущенно глянул в пол.

– Не казнись. Это мы были их хвостом, а нам никто ничего не прицеплял.

– Это что, твой второй парадокс?

– Отнюдь! Просто глава из учебника по тактике. Мы оба нарвались на «отрубщиков».

Толя знал, что так на специфичном жаргоне оперативники и полевики называют спецгруппу, которая не следит за слежкой, а, расположившись в известной контрольной точке, после прохода через нее «основных сил» уничтожает на месте любого подозрительного субъекта, следующего за этими силами. Отрубает навсегда. Причем приказ у отрубщиков жесткий и однозначный, никаких выяснений, проверок. «Моменто море», короче.

– А знаешь, шеф, очень похоже.

– Потому и похоже, что это и наша тактика, и тактика практически всех диверсионных и прочих спецподразделений в мире. Так учат!

– Это я понимаю, но куда ты все-таки гнешь?

– Так учат в СПЕЦСЛУЖБАХ! Причем государственных. Вот это и есть еще одна сцепочка со слухами Виргена о том, что контроль над «караванами» захватили какие-то спецслужбы. А дальше еще проще. Сбрасываем со счетов столь милый тебе Афганистан…

– Эй-эй, как это сбрасываем? Да там же…

– …по банальным причинам практически полного отсутствия там сейчас этой самой государственной власти и подчиненных ей спецорганов, кроме, конечно, чисто бандитских формирований. Раньше власть была. Потом еще, может, будет, когда доблестных блюстителей демократии под звездно-полосатым флагом оттуда выдворят, а сейчас – нету!

– Значит, Иран… – задумчиво протянул Анатолий.

– Да, Толик. И этот вопрос для меня решенный.

– Где же второй парадокс?

– Пожалуйста. Мы не только сами ни за кем не побежим вдогонку и не будем высвистывать сюда или в Грецию ребят, а спокойно свернем монатки и ближайшим рейсом из Лозанны убудем в стольный город Москва.

Анатолий долго и пристально смотрел на изображавшего абсолютно не заинтересованное спокойствие журналиста. Потом очень серьезно спросил:

– Ты ничего не желаешь добавить, командир?

– Да запросто! – весело откликнулся Талеев. – Как говорил один беззаветно любимый мною классик: «Мы пойдем другим путем!»